Текст книги "Ранчо «Неизвестность» (ЛП)"

Автор книги: Хайди Каллинан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Annotation

  Ро Дэвис, нанявшийся на ранчо, никогда не смешивает работу и удовольствие, пока не сталкивается в единственном на двести миль в округе гей-баре со своим боссом Трэвисом Лавингом…

Глава 1

Меня зовут Монро Дэвис, и это история о том, как я нашел свой дом.

Когда-то мой дом был в Алгоне, штат Айова. Все наши ребята просто дождаться не могли, чтобы поскорее вырасти и вырваться оттуда, но мне нравилась моя жизнь, и я никуда не стремился. Временами я все еще скучаю по прошлому. По деревьям с могучими стволами и густыми кронами, по тому, как колышутся в полях злаки и соя, когда едешь по проселкам. Или как пышет жаром в августе земля, влажная, тучная, плодородная. Скучаю по церковным обедам, по толпам народа на параде в День Независимости, по всему, к чему привык с самого рождения. Но в итоге я уехал, потому что перестал ощущать себя дома.

Все началось с того, что мама нашла у меня порно. Она наводила порядок в моей комнате и ни с того ни с сего ей взбрело в голову убраться в прикроватной тумбочке, там она наткнулась на мой секретный запас и отдала отцу. Я тогда работал в поле, отец сразу бросился ко мне. Увидев его, я заглушил мотор трактора и побежал к нему навстречу, потому что подумал, что случилось что-то ужасное или кто-то пострадал.

Но он ничего не сказал. Просто держал в руке журналы с дисками и смотрел на меня, ожидая объяснений. Хотя он и сам все понимал, поэтому я тоже молчал – опустив голову, уставился на люцерну под ногами. Я часто-часто дышал, кровь стучала в висках, шея взмокла от пота. Наконец отец развернулся и направился назад в дом.

Я взобрался на трактор и закончил сгребать сено, потому что не знал, чем еще заняться.

Ко мне отправили пастора – наставить на путь истинный. Тот говорил, что из-за своего тяжкого греха обязательно попаду в ад. Что это богопротивно и чернит доброе имя моей семьи. Мама постоянно плакала, отец и вовсе меня игнорировал. Родной брат Билл смотрел так, как будто я дал ему под дых. Можно подумать, я убийца младенцев.

Наверное, в их глазах оно так и выглядело. Хотя я был все тем же милым Ро, которого они всегда знали. Просто находились в неведении относительно той части меня, что я им не показывал.

Под конец подослали Билла, который сказал, что все не перестают за меня молиться и с помощью пастора пришли к оптимальному решению. Они не возражают, если я останусь, но мне следует сходить к отцу Тиму. Билл предложил несколько хороших девчонок из числа своих знакомых, с которыми я мог начать встречаться. Даже намекнул, что знает парочку – только чтобы маме ни слова, – которых можно развести на секс. Но я обязан покаяться в грехах, и больше никакого гей порно, и вообще никакого гейства. Или так, или я должен покинуть ферму.

Ну, я и уехал.

Не из города, просто с фермы, но вскоре оказался за решеткой после потасовки в баре. Мне дали три года, которые сократили до одного, а через восемь месяцев выпустили по причине переполненности тюрьмы. Я был тише воды ниже травы, слушался инспектора по надзору за условно освобожденными. Когда срок закончился, покинул Алгону.

Я устал от этого места. Устал от того, что меня постоянно смешивают с дерьмом. Устал от людей, которые шарахаются от меня как от чумного. Устал обвинять всех и каждого в своих проблемах, как те парни в тюрьме, и параллельно размышлять о том, достаточно ли я искупил вину, чтобы заслужить прощения.

Устал ждать, что меня позовут назад в мой дом. И отправился на поиски нового.

* * *

Я встретил Трэвиса Лавинга спустя два года после тюрьмы, когда нанялся на ранчо «Неизвестность» в северо-западной Небраске. До этого я изъездил почти весь Средний Запад, Канзас, Небраску и Дакоту. Но в такую даль меня еще не заносило. Наверное, приглянулось название в объявлении. Тащиться зимой через всю проклятую Северную Дакоту – чистое безумие, я уже был готов удавиться. Хотя говорят, в Западной Небраске неплохо живется. Итак, отдохнув пару дней в Омахе и созвонившись с управляющим, который сказал, что можно попробовать, я тронулся в путь.

Еще сыграло роль то, что владелец занимался ранчо как хобби. Хозяйство было небольшое, скорее крупная ферма. Для многих ранчо – это горячие ковбои, кувыркание в бурьяне и все такое. Но я вырос на ферме, и мне ранчо казалось чем-то огромным и незнакомым.

В действительности «Неизвестность» оказалась не такой уж дырой. Видимо, свое название ранчо получило из-за рассказа владельца о том, как однажды он все бросил и отправился в неизвестность – так и прилипло. Но дела там велись хорошо, солидно, особенно принимая во внимание относительную молодость Лавинга. Корма использовались органические, овец было примерно столько же, сколько и крупного рогатого скота. Лет шесть назад мы на ферме держали овец, и я узнал достаточно, чтобы иметь представление о предстоящей работе, поэтому мог с уверенностью заявить, что у меня есть опыт. Это давало мне некоторое преимущество. Поначалу я боялся, что у меня не получится, нервничал – все было внове. Но управляющий заверил, что дел не так уж много, есть еще и приходящие местные работники.

Также он добавил, что если я не очень привередлив, то квартира над конюшней в моем распоряжении. И с меня не возьмут никакой платы, следует только быть наготове в любой момент, когда понадоблюсь. Получалось, на ранчо постоянно всего три человека – я, хозяин и управляющий. Подумать только – у меня будет настоящее жилье, а не какая-нибудь койка в общей комнате с другими парнями! Как только я об этом услышал, то согласился на все условия.

Я вел себя очень предусмотрительно, чтобы никто не узнал о моей ориентации, но все равно меня не покидало чувство, что я, как тогда с матерью, чем-нибудь себя выдам. Впрочем, ухаживая за овцами и телятами, проколоться трудно. Но имея свой угол, я мог расслабиться и подрочить в спокойной обстановке, не оглядываясь по сторонам, дабы удостовериться, что никто не заметил на страницах моих журналов и видео мужские члены вместо сисек.

Тем не менее, ступив на ранчо «Неизвестность», я понял, что управляющий не шутил. Хотя «квартира» – это слишком громко сказано. Помещение площадью приблизительно двенадцать квадратов, а ковер, наверное, с 1972 года не пылесосили. В комнате стояли кровать, стол, кресло и тумбочка. Только бросив взгляд на постельные принадлежности, я тут же помчался в «Уолмарт», где купил заодно и бутылку отбеливателя. Но в целом жаловаться было не на что. После небольшой уборки и смены белья мое обиталище показалось мне настоящими королевскими чертогами. Единственный минус заключался в отсутствии кухни, если не считать таковой крошечный холодильник и маленькую плитку. Я не особо любил готовить, но питаться где-то на стороне дорого, а сэндвичи мне до чёртиков надоели. Это меня так напрягало, что я начал думать, к кому лучше обратиться – к управляющему или прямо к Лавингу. Наконец решил, что пока лучше довольствоваться малым. Попрошу обустроить кухню как-нибудь потом, когда немного освоюсь. Если, конечно, задержусь здесь надолго.

Первые две недели я видел Лавинга мимоходом – обычно по утрам тот давал распоряжения Тори Пэрришу, стоя у ограды. Управляющий кивал, слушая его, коричневая ковбойская шляпа Лавинга покачивалась, когда он поворачивал голову, указывая то в сторону полей, то на сараи, то на технику. По вечерам, через пару часов после того как рабочие расходились по домам, а Тори отдавал отчет за день, он выезжал верхом. Я частенько смотрел ему вслед, любуясь красивым зрелищем: одинокий всадник на фоне заката.

Высокий, широкоплечий, всего лишь на несколько дюймов ниже моих метр девяноста с хвостиком, он казался гораздо крупнее меня. Скорее всего, потому что был старше. К тому времени мне почти исполнилось двадцать пять, Лавингу я бы дал где-то около сорока. Нет, я не считаю возраст недостатком, но он как-никак почти годился мне в отцы, да еще и босс, а я нашел на кого глазеть. По слухам, он раньше преподавал в Омахе, разведен, детей нет, ранчо владеет три года. Думаю, мне даже этого не полагалось знать. Хотя главным образом я старался меньше обращать на него внимание и, если замечал неподалеку, прилагал все усилия, чтобы не выглядеть ротозеем.

Работа мне нравилась и квартира тоже, за исключением кухни.

Но однажды в субботу ночью раздался стук в дверь. Открыв, я узрел на пороге самого Лавинга. Тот коротко кивнул в знак приветствия:

– У нас проблема на северном хребте.

Сунув ноги в ботинки и захватив шляпу, я спустился по лестнице вслед за ним.

Тори, который жил с женой и двумя детьми чуть дальше по дороге, с винтовкой за спиной уже сидел во внедорожнике. Машина Лавинга стояла здесь же, за неимением третьей я забрался позади Тори и схватился за стойку, чтобы меньше трясло на ухабах.

Едва заметив мечущуюся туда-сюда овцу, которая пошатывалась как пьяная и бросалась на своих товарок, я тут же понял, в чем дело.

– Похоже, у нее нервный припадок, – предположил Лавинг, но не очень убедительно. Тори только пожал плечами.

– Если бы припадок, то ничего страшного – отозвался я. – У этой овцы бешенство.

Оба удивленно повернулись ко мне.

– Откуда ты знаешь? – спросил Тори.

Я указал на овцу:

– Ведет себя, словно свихнулась. Вирус поражает мозг. Её надо связать и увезти отсюда. И как можно скорее изолировать остальную часть стада. Разбить на небольшие группы. Черт знает, скольких она успела покусать.

– Я вызову ветеринара, – Бросил Лавинг, доставая мобильный телефон.

– Нет смысла, – сказал я. – Конечно, можно сделать вакцинацию и надеяться на лучшее. Но тогда, скорее всего, плакал ваш органический сертификат.

На самом деле я не знал этого наверняка и подумал, что не мешает разыскать немного больше информации об органическом животноводстве.

– Но вакцина есть, – настаивал Лавинг. – Людям же делают прививки.

– Да. И это для населения обходится в несколько тысяч долларов, а тут тридцать голов овец. Дешевле обойдется отстрелять и купить новых. – Я махнул рукой на сбившееся стадо. – А пока лучше всего просто отгородить их перегородками и подождать, когда станет видно, покусанные они или нет. Вот вам мой совет. – Я поморщился и натянул шляпу пониже. – Что вы действительно должны сделать, так это привлечь всех, кого можете, и удостовериться, что ни одна овца не заразилась. Между проявлением симптомов и смертью проходит много часов.

Лавинг снова потянулся за телефоном, но Тори уже опередил его.

– Я созову парней. Вы двое скручивайте ее и решайте, как будем их изолировать.

Лавинг кивнул, взял винтовку и, заряжая патроны, поглядел на меня:

– Ты уверен?

Черт, да, я был уверен.

– Видимо, овцы подцепили эту дрянь от скунсов. Во всяком случае, медлить нельзя. Она могла заразить половину стада только за сегодняшний вечер. Лучше пристрелить ее, а не ждать, прав я или нет, и потерять все стадо. Получить точный ответ можно, только отдав мозг на анализ. А для этого нужно ее убить.

Лавинг скривился и сдвинул шляпу со лба костяшкой пальца:

– А я-то думал, что нет хуже геморроя, чем копытная гниль.

– Да с овцами всегда один сплошной геморрой, – сказал я. – Мы дома изматерились, пока их выращивали.

Тот вздохнул, поднимая винтовку, потом снова опустил, взглянув на меня:

– Попробуешь ненадолго отогнать ее от остальных? Только не рискуй.

– Черт, пытался уже как-то, – ответил я, двигаясь в гущу стада. Хлопнув в ладоши, громко закричал: “Хи-ях!” Овцы начали блеять и, натыкаясь друг на друга, бросились врассыпную. Через считанные секунды бешеная овца кинулась за ними и упала. Довольно быстро поднялась, хотя далеко отбежать не смогла.

Волновался я не слишком – овцы никогда не побивали рекордов в скорости, – но поспешил убраться с ее пути, так как не хотел, чтобы меня задело выстрелом. Оказывается, я напрасно переживал, потому что Лавинг на расстоянии полумили был способен отстрелить волос с головы человека, клянусь Богом. Пуля вошла точно между глаз, овца рухнула как подкошенная.

– Всех обзвонил, – сказал Тори. – Парни уже в пути. Разместим овец пока в конюшнях, в стойлах. Ничего не случится, если Чосера с ребятами несколько дней не будет на пастбище, а мы тем временем на скорую руку соорудим в южном поле временные загоны.

На том и договорились. Лавинг остался помогать. В итоге мы потеряли еще две овцы, что, в общем-то, было удачей. Но я больше не разговаривал с Лавингом ни той ночью, ни всю следующую неделю. А потом он уехал. Тори сказал, что на все выходные. Может, – думал я, – воспользоваться моментом и тоже немного проветриться? А то уже совсем заплесневел на одном месте. Я отправился в город в публичную библиотеку, где, погуглив окрестные гей-бары, выяснил, что если хочу кого-то снять, мне надо на север, в Рапид-Сити, а это в трех часах езды. Меня беспокоило, что скажет Тори – я не мог оставить ранчо без присмотра, – но тот заверил, что все в порядке. Он сам уже там, так как Лавинг в отлучке, и пожелал приятно провести время.

Добрался я хорошо, не обращая внимания на окружающие пейзажи, занятый мыслями о том, как следующие сорок восемь часов буду трахаться, трахаться и еще раз трахаться. Зарегистрировался в отеле, принял душ и, прежде чем выйти в девять, торопливо привел в порядок одежду.

Бар оказался небольшим, унылым, контингент посетителей, состоящий из немногочисленных парочек, совсем не воодушевлял, особенно после роскошного разнообразия в Омахе и Канзас-Сити. Даже в Северной Дакоте в Фарго было лучше. Здешняя же картина удручала. Наконец мне на глаза попался какой-то скучающий в одиночестве ковбой, и я не медля устремился к нему с твердым намерением раздвинуть ноги, даже если тот вылитая Этель Мерман[1].

Возможно, многие нашли бы ситуацию забавной, но должен признаться, что едва сквозь землю не провалился, когда ковбой обернулся и я понял, что смотрю на Трэвиса Лавинга.

Секунду мы просто таращились друг на друга. И да, я опешил. То есть, единственный парень с ранчо, где вы работаете и действительно не хотите, чтобы о вас знали правду, теперь в курсе, что вы гей, и это ваш чертов босс. Вот я и стоял там как истукан, стараясь не обмочиться. Потом меня осенило, что он мог прийти туда только по одной причине – той же, что и я.

Лавинг приветствовал меня и кивнул на табурет рядом с собой.

– Что закажете? – Я сел, все еще находясь в прострации, и бармену пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем услышать от меня что-то вразумительное. Мне налили самого лучшего, по местным меркам, пива, и я тут же вцепился в стакан, сосредоточенно уставившись на напиток, лишь бы только не смотреть на Лавинга.

Лавинга, который тоже был голубым.

– Вот, значит, как… – наконец произнес тот.

– Да, – согласился я и сделал большой глоток.

Мы несколько минут сидели в неловкой тишине.

– Обычно здесь многолюднее. – Лавинг поднял бутылку своего «Микалэуб» и прихлебнул прямо из горлышка. – К черту на рога тащиться, чтобы пивка попить…

Издав нервный смешок, я снял шляпу и вытер вспотевший лоб и волосы:

– Три часа к черту на рога… – Чуть не ляпнул «чтобы потрахаться», но в последнюю секунду прикусил язык.

– Ну, на худой конец есть Крейглист[2]…

Мысль он не закончил, потому что я опередил:

– Да, знаю, обращался. Однажды.

Пиво допили в молчании. Когда Лавинг предложила повторить, я настоял, что теперь моя очередь угощать, и купил ему еще «Микалэуб». Мы, ни слова не говоря, сгорбились на табуретах каждый над своим пивом.

Бар потихоньку начал заполняться, но к тому времени я уже приглушил радар. Просто заметил краем глаза заинтересованные взгляды кое-кого из подходящих парней – ведь еще не известно, удовлетворит ли Лавинг мои запросы. Я не слишком мазохист, но никогда не отказываюсь, если в поле зрения появляется кто-то стоящий.

По правде говоря, мне нравятся мужчины, которые не скрывают, что интересуются моей задницей. Когда мне было четырнадцать и очень хотелось секса, я молил Бога послать мне иностранцев, чтобы те трахнули меня и убрались восвояси. Сорвите вишенку, пока предлагают. Просто не паркуйте ботинки у меня под кроватью. Сделайте свое дело и до свиданья. Иногда по выходным, как сейчас, я не возражал против продолжения, но обычно предпочитал действовать по обстановке. Как-то я на целых два дня завис у одного типа дома, и мы за все время едва сказали друг другу двадцать слов, клянусь.

Но почему-то меня волновало, что подумает о моих пристрастиях Лавинг, а догадаться ничего не стоило, потому что порой игра начиналась уже в баре. Я питал слабость к тисканью в барных кабинках, самозабвенно входя в роль. Не проявлял отвращения к надписям на дверях туалета и был не прочь, чтобы меня оперли руками о стену, нагнули над унитазом и засадили как следует. Разумеется, я не собирался этим заниматься, когда в любую минуту туда мог зайти мой босс, чтобы отлить.

Я мечтал просто снять кого-нибудь на одну ночь, хоть ненадолго перестать изображать натурала и производить на всех благоприятное впечатление. А вместо этого ехал три часа хрен знает куда, чтобы опять почувствовать себя как на работе.

– Я люблю, – произнес Лавинг через тридцать минут полного молчания, – чтобы парни прямо говорили мне, чего хотят. Еще лучше, если мы сразу раскроем карты и перечислим друг другу наши основные предпочтения, позы и любимые раздражители. Проклятье, я как-то не рассчитывал пилить черти куда, лишь для того чтобы послушать бездарное выступление заштатных музыкантов и вернуться домой.

Я чуть пивом не поперхнулся, когда это услышал. Лавинг невозмутимо протянул мне салфетку, но в глазах одновременно зажглись искорки, так что я осмелел и добровольно сделал ответных ход:

– Я знал некоторых парней, которые говорили, чего хотят они.

По-моему, это было очень сексуально с их стороны.

Лавинг буркнул:

– Когда тебе сорок два, такой приемчик не прокатит. Мне уже особо выбирать не приходится, а то чего доброго обзовут дедушкой и отошьют.

Упс.

– Кого же вы тогда ищите? Может, я смогу помочь сделать выбор?

Поняв, что сейчас сморозил, я, сгорая от стыда, поспешил взяться за пиво. Ужас. Но если он и подумал, что это слишком откровенно с моей стороны, то виду не подал. Откинувшись на барной стойке и задумчиво поглядев на меня несколько минут, он даже снизошел до объяснения:

– Возраст не самая большая проблема, а вот разница между старой усталой клячей и резвым молодым жеребцом кажется очевидной. – Он отхлебнул из бутылки. – На самом деле беседа меня мало интересует. Я не хочу о них ничего знать, за исключением того, понадобится ли нам второй презерватив, и сам помалкиваю. – Снова отхлебнул. – И сегодня это должен быть кто-то, кто готов согласиться на серьезное жесткое испытание. – Он с сожалением поглядел на меня. – Видишь здесь кого-нибудь похожего?

Я поднес к губам стакан, который чуть дрожал в моей руке. Да. Он сидит прямо перед тобой. Сделал большой глоток, вытер рот тыльной стороной ладони и выдохнул:

– Нет.

– А я вижу, и довольно многих. У нас, сдается мне, одинаковое меню. Но даже если и найдется кто-то отвечающий моему вкусу, не факт, что у меня есть шанс. – Лавинг вздохнул. – Как насчет тебя, Дэвис? Каковы твои предпочтения?

Ох, черт. Я лихорадочно соображал, как выкрутиться, но на ум ничего не приходило. Допил пиво, надеясь, что он отвлечется и забьет.

Облом.

– А ты у нас никак застенчивый, да? – поддел Лавинг.

Наверняка мои щеки залились краской.

– В присутствии босса – да, – сказал я, молясь про себя, чтобы этот разговор поскорее завершился.

Но я уже нажал на его чувствительные клавиши.

– Вот тебе на, дожили… – Поглядев на Лавинга, я понял, что тот задет за живое. – Неужели ты серьезно думаешь, что я собираюсь использовать это против тебя? Уволю, чтобы ты никому не проболтался, или что-то в таком роде?

Ну, да, именно это я и подумал, но озвучить не посмел. Повернулся и махнул бармену.

– Не знаю, что и думать… правда, – выдал я наконец.

– Я скажу тебе, о чем ты сейчас подумаешь, – отозвался Лавинг. Ты подумаешь, что я не какой-нибудь мудак, который выгонит тебя с работы, чтобы защитить свои тайны. Их у меня нет. Я просто не заявляю об этом во всеуслышание. – Он сдвинул назад шляпу и, когда бармен принес мне пиво, достал деньги, прежде чем я успел протянуть руку к бумажнику. Бросил счет на стойку. – Сегодня я не твой чертов босс.

Схватив стакан, я вцепился в него, точно в якорь, и сказал:

– Только до понедельника.

Он криво улыбнулся и проворчал:

– А теперь скажи мне, Дэвис, что ищешь ты. Свой список я уже огласил. Давай поглядим, что в твоем.

Мои мозговые клетки были уже не способны рассуждать логично, чтобы сформулировать подходящую ложь, поэтому я выложил ему правду. Всю:

– Ну, есть тут один парень, который соответствует вашим требованиям. Но он не спит с боссом.

Продолжая изучать взглядом пиво, я краем глаза наблюдал за Лавингом. Тот секунду сидел неподвижно. Потом пошевелился, чтобы заказать себе следующую порцию.

Только наполовину осушив свой стакан, я понял, что он переключился на содовую.

– Тори говорит, ты из Айовы?

Я кивнул.

– Алгона. Маленький городок в центре северо-западного района.

– А я из Канзас-Сити, – отозвался Лавинг. – Когда женился, переехал в Омаху.

– Слышал, вы преподавали.

– Математику. Но вскоре после того как я развелся, мою ставку «сократили». – Он скривился. – Стоило мне открыться, как сразу выяснилось, что им не нужно так много преподавателей математики. Я обналичил свои сбережения и купил «Неизвестность».

Я не знал, что на это сказать, поэтому молчал. Кроме того, для двух парней нежелающих никаких разговоров, мы довольно много болтали.

Ну да, не сидеть же нам просто так и воображать, как мы друг друга трахаем.

Я откашлялся:

– Удачное приобретение.

Лавинг пожала плечами:

– Когда мы начинали, дела шли туговато, но постепенно все наладилось. Еще раз спасибо за помощь, а то мы бы так быстро с бешенством не справились.

– Для этого вы меня и наняли, – сказал я.

Мы исчерпали все темы, но я как прирос к месту и не отреагировал, даже когда мимо недвусмысленно профланировали несколько парней. Не знаю, почему. Что бы Лавинг не утверждал, мне показалось неудобным флиртовать с ними при нем. Особенно, когда я только что признался, что если бы не обстоятельства, у него со мной бы выгорело. С ним было очень легко, что мне действительно импонировало.

Мы сидели, разговаривая ни о чем почти весь вечер напролет. Не обошлось без некоторой неловкости, но раз он сказал, что не собирается меня увольнять, я мало помалу расслабился. Трахаться все равно хотелось, ну да ладно. Я решил, что найду кого-нибудь, после того как Лавинг подцепит себе. А пока просто потягивал пиво, понимая, что уже достаточно набрался, но Лавинг ставил передо мной стакан за стаканом.

В итоге мне приспичило отлить, я извинился и собрался в туалет. Справедливо рассудив, что к тому времени как я вернусь, мое место уже будет занято, с почтением приподнял шляпу и, мило улыбнувшись Лавингу, направился в конец зала. По пути сфокусировал внимание на перспективных объектах, дабы не разочароваться потом в вариантах. Сделав свои дела, вышел, готовый к охоте.

Но первым, кто попался мне на глаза, был Лавинг. Тот покинул свой табурет у бара и теперь сидел в кабинке в глубине помещения. Перед ним стояли две бутылки. Заметив меня, он махнул рукой:

– Сейчас начнётся музыка. Отсюда лучше видно.

Я не хотел смотреть на музыкантов. Я хотел, чтобы мне уже поскорее присунули. Но не посмел сказать об этом, так что просто кивнул, взял свое пиво и полез на противоположную сторону столика.

Он покачал головой:

– Нет. Так ты ничего не увидишь, – и в одно мгновение подвинулся, освобождая мне местечко рядом с собой. – Иди сюда.

Как только начали играть, его колено уперлось в мое, а спустя несколько минут рука скользнула на спинку диванчика за моей спиной. Я занервничал и наклонился вперед, чтобы избежать случайных прикосновений. Но ощутив на пояснице чужую ладонь, понял, что это не случайно.

Почувствовав, как пальцы задели кожу над трусами, я прямо подпрыгнул. Но потом другая рука сжала мне бедро, заставляя притихнуть.

– Работа здесь ни при чем, – шепнул он мне на ухо. – Если тебе не интересно, так и скажи. Но если единственное, что тебя останавливает, это то, что я твой работодатель… – Он запнулся и вздохнул. – Ну, тогда я собираюсь заставить тебя повторить это много раз и попытаюсь убедить изменить мнение. – Его рука начала ненавязчиво массировать мое бедро. – Взгляни на это, как на тест-драйв. Если нам обоим понравится, мы смогли бы сэкономить друг другу уйму времени и бензина.

У меня закружилась голова и, покачнувшись, я схватился за стол.

– Не знаю...

– Если бы я не был твоим боссом, – гнул свою линию Лавинг, – я бы обратился по адресу?

Пальцы Лавинга жгли мне кожу; казалось, джинсы вот-вот задымятся.

– Да, – признался я и закрыл глаза. Одна его рука продолжала массировать мне бедро, а другая заигрывала с резинкой трусов.

– Вот и хорошо. – Я почувствовал кончики его пальцев прямо над ложбинкой. – Неприятно, что я щупаю тебя при всех, или наоборот, заводит?

– Второе. – Я крепче стиснул столешницу, потому что его пальцы возбуждающе танцевали вверх-вниз по пояснице.

– Я серьезно говорил, что предпочитаю пожёстче. Ты нормально относишься к небольшой порке?

Господи Иисусе!

– Нормально.

Теперь он ласкал меня уже открыто. В обычные дни я ношу с брюками ремень, потому что те так и норовят сползти с задницы. Но только не в том случае, когда меня вдохновляет надежда, что кто-нибудь сделает то, что сейчас делал со мной Лавинг, чья широкая ладонь вовсю оглаживала мои полушария, а другая мяла через джинсы член.

– Ты хотел бы чего-нибудь определенного, или мне следует избегать каких-то действий?

Я закусил губу, потому что его мизинец скользнул чуть глубже. Лавинг уже наполовину усадил меня к себе на колени, но сомнения еще оставались, только не в промежности. Мне и хотелось и кололось. Я никогда не трахался ни с кем из знакомых, уж не говоря о человеке, который взял меня на работу. Ясно как день, во что такое выльется, и следовало сказать «нет». Но время шло, а я молчал как парализованный.

Он это заметил, и его руки замерли.

– Хочешь продолжить? – спросил он. Мягко. Почти ласково. Но мизинец не убрал.

Я открыл рот, чтобы ответить «да», но не смог. А потом подумал: «господи, что за безумие», втянул побольше воздуха и пошел ва-банк:

– Мне нравится грубо. – Голос у меня срывался, но по мере того как я продолжал, звучал все увереннее. – Нравится, когда мне говорят, что делать. Хотите меня задом кверху на кровати, так и скажите. Допустимо подстегивать грязными словечками. Хотите называть вашим пони или собачкой – пожалуйста. Полагаю, гостиничные ковры слишком жесткие для щенячьей возни, а в постели – почему бы и нет. Можете связать или заткнуть мне рот, да хоть и то и другое вместе. Я не делаю минетов в душе – такое чувство, будто тонешь. Довелось попробовать «золотой дождь»[3] – одного раза хватило. Но порка – это здорово. Только не до крови. Щипки – хорошо. Особенно за соски и за задницу. Засосы нравятся, но не на открытых участках кожи.

Последние пункты я перечислял очень быстро; закончив, затаил дыхание в ожидании. Спустя несколько секунд Лавинг накрыл ладонью мою ширинку:

– Как насчет людных мест?

Его пальцы уже были на застежке-молнии. Я задрожал и толкнулся пахом навстречу.

– В разумных пределах, пока не арестовали.

– Достаточно честно. – Он довольно-таки ощутимо стиснул мою задницу, так что заставил подскочить. – Расстегни штаны и положи руки на стол.

Глава 2

Раз уж я решил сдать перед Лавингом позиции, то больше не видел причин отказывать себе в удовольствии начать грешить по-крупному. Ну, если собираешься попользоваться тем, что плохо лежит, к чему мелочиться?

Было еще немного не по себе, но похоть быстро взяла свое.

Ладонь тем временем переместилась мне за спину. Я возился с ширинкой, но болты плохо слушались, и дело продвигалось медленно, потому что мне уж очень усиленно наминали зад. То есть, по-настоящему сильно. Лавинг оказался гораздо агрессивнее, чем я думал, и будь это кто-то другой, я бы точно пошел на попятную. Но тогда у меня даже мысли такой не возникло. Закончив расстегивать джинсы, я, как велено, положил руки на стол.

Лавинг опять сжал меня, да так, что аж член заныл.

– Хороший мальчик. – Пальцы скользнули по бедру вверх. Я одобрил, как они ловко нырнули ко мне в трусы и плотно обхватили ствол. Опустив глаза, я задрожал, завороженно глядя на кулак Лавинга, копошащийся под тонкой тканью. – Тебе ведь нравится на это смотреть, да? Наблюдать, как я лапаю тебя прямо здесь, где каждый может стать свидетелем нашей маленькой забавы?

– Да, сэр, – Я не отрывался от этого зрелища. Видел только волосатое запястье, оттягивающее резинку, и бугор, скрытый трусами. Приподнял бедра повыше, чуть ссутулившись.

Палец, исследующий мою расщелину, стал настойчивее. Вскоре он коснулся ануса, и я, давая свободу действия, подался навстречу.

Пока Лавинг говорил, его рука не прекращала двигаться спереди, но сзади палец лишь дразнил самым кончиком.

– По сухому?

– Да-а, – сказал я и расслабил мышцы. – Можно и так. Дальше, не останавливайтесь. – Я с замиранием сердца ждал его реакции. Некоторых действительно не устраивает, когда в заднице не смазано.

Внешне Лавинг остался непроницаемым. Просто без лишних слов увеличил нажим.

Сухой палец странным образом обостряет мое восприятие. Это одновременно и сексуально, и нет, будто дает привыкнуть, раскрывает, реально заводит. Со смазкой такого никогда не ощутишь. Палец Лавинга воткнулся уже целиком, а я старался не пропустить ни одного движения его руки в моих трусах. Проклятье! Еще чуть-чуть – и нагибай меня над столом не отходя от кассы.

– Думаю, нам пора перебазироваться в гостиницу, – заметил Лавинг, продолжая неустанно трудиться надо мной с двух сторон. – К тебе или ко мне?

– К вам. – Мне хотелось иметь возможность уйти, когда все закончится, без необходимости ждать его вердикта. Куда мне садиться за руль в таком состоянии? Машину брать я не собирался, потому что был слишком пьян.

Он поиграл со мной еще немного, и я потихоньку начал толкаться то к нему в руку, то на палец, чтобы тот ездил во мне вверх-вниз. Парни в баре стали обращать на нас внимание. Я заметил это и почувствовал себя настоящей шлюшкой. Дешевкой. Последней, грязной дешевкой. И так сожалел, что нельзя отдаться ему прямо там.

Я завертел задом быстрее.

Лавинг согнул во мне палец, вынудив задохнуться и замереть. Потом проделал это еще и еще, гладя внутри.

– Ты такой славный и тугой, – прошептал он. – А теперь давай, подои его. – Я повиновался. Рука выскользнула из трусов и пробралась под футболку. Лавинг ущипнул меня за сосок, я раскрыл рот, судорожно хватая воздух. Палец снова согнулся внутри. – Крепче. Сжимай крепче. Да. Вот так.