Текст книги "Мертвая хватка"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 30

Как только девочки остались в спальне одни, Ясмин расплакалась.

– Что случилось? – спросила Джил.

Ясмин указала на компьютер и села.

– Люди… такие ужасно злые.

– В чем дело?

– Сейчас покажу. Это так подло!

Джил придвинула стул, уселась рядом с подругой. И принялась грызть ноготь.

– Ясмин…

– Что?

– Я так беспокоюсь о брате. И с папой тоже что-то случилось. Мама к нему поехала. Поэтому и завезла меня к вам.

– А ты маму спрашивала?

– Она все равно не скажет.

Ясмин вытерла слезы и продолжала щелкать клавишами.

– Они всегда хотят защитить нас, ведь правда?

Джил так и не поняла, произнесла это Ясмин с сарказмом, серьезно, а может, то и другое вместе. Взгляд Ясмин был устремлен на монитор. И вот она указала пальцем.

– Здесь. Ты только посмотри!

В компьютере открылась страничка из «Моего мира», озаглавленная «Мужчина или женщина? – История XY». Представленный там образчик обоев являл собой сложное переплетение из горилл и более мелких обезьян. Список любимых фильмов возглавляли «Планета обезьян» и «Волосы». Фоном служила песня Питера Габриеля «Испугай мартышку». Там были также видеофильмы «Нэшнл джиогрэфик» – все о приматах. Под одним из снимков красовалась подпись: «Танцующая горилла».

Но хуже всего была школьная фотография Ясмин с темным пушком-бородкой на лице.

– Просто не верится, – прошептала Джил.

Ясмин снова заплакала.

– Как ты это нашла?

– Прислала эта сучка, Мэри Александра. Уже отоварила копиями полкласса.

– А кто это сделал?

– Не знаю. Наверное, тоже она. Отправила эту мерзость, как будто так и надо. Так и вижу, как она хихикала при этом.

– И другим, значит, копии разослала?

– Да. Хейди, Энни…

Джил покачала головой:

– Мне ужасно жаль.

– Жаль?

Джил промолчала.

Ясмин покраснела от гнева.

– Кое-кто за это заплатит.

Джил взглянула на подругу. Обычно Ясмин такая добрая, нежная. Любит играть на пианино, танцевать и смеяться над дурацкими мультиками. Теперь Джил видела только ярость. И это ее пугало. За последние несколько дней случилось столько плохого. Брат убежал, у отца неприятности, и вот теперь Ясмин.

– Девочки! – окликнул их снизу мистер Новак.

Ясмин вытерла слезы, потом отворила дверь и ответила:

– Да, папа.

– Я приготовил попкорн.

– Будем через минуту.

– Мы с Бет решили отвезти вас в торговый центр. Можно посмотреть кино, или во что-нибудь там поиграете. Ну, как вам такой план?

– Сейчас придем. – Ясмин затворила дверь. – Папа хочет выбраться из дома. Его здесь все уже достало.

– Почему?

– Произошла одна очень неприятная вещь. Приезжала жена мистера Льюистона.

– К вам домой? Быть того не может!

Ясмин кивнула, глаза у нее расширились.

– Во всяком случае, я догадалась, что именно она. Я ведь никогда ее не видела. Но она приехала на его поганой машине.

– И что?

– Они ссорились.

– О Господи.

– Я толком не расслышала, но она с ума сходила от злости.

– Попкорн готов! – донеслось снизу.

Девочки спустились. Гай Новак их ждал с натянутой улыбкой.

– В «Имакс» идет новый «Человек-паук», – сообщил он.

В дверь позвонили. Гай Новак обернулся. И весь напрягся.

– Пап?..

– Я открою, – торопливо произнес он и направился к входной двери.

Девочки последовали за ним, держась на расстоянии. Бет – тоже. Мистер Новак посмотрел в небольшое окошко, нахмурился, отпер дверь. На пороге стояла незнакомая женщина. Джил вопросительно взглянула на Ясмин. Та покачала головой. Значит, эта женщина не жена Льюистона.

– Чем могу помочь? – спросил мистер Новак.

Женщина заглянула ему за спину, увидела двух девочек, потом перевела взгляд на отца Ясмин.

– Вы Гай Новак? – спросила она.

– Да.

– Я Лорен Мьюз. Нам надо поговорить. Желательно наедине.

Лорен Мьюз, стоя в дверях, сразу заметила за спиной Гая Новака двух маленьких девочек.

«Одна, наверное, его дочь, а вторая… Возможно, дочь той женщины, что маячит сзади. И женщина эта – не Реба Кордова. Выглядит прекрасно, держится спокойно. Но это еще ничего не значит». Мьюз не сводила с нее глаз, ожидая какого-то сигнала или условного знака, подсказки о том, что ее удерживают здесь насильно.

Однако ни следов травм, ни крови в прихожей не видно. Девочки смотрят робко, в остальном все нормально. Перед тем как позвонить, Мьюз даже приложила ухо к двери. Но ничего необычного не услышала. Лишь голос Гая Новака, возвещающего о том, что попкорн готов и можно смотреть кино.

– А в чем, собственно, дело? – спросил Новак.

– Думаю, лучше обсудить это наедине.

Она особо подчеркнула слово «наедине», в надежде, что он поймет намек. Он не понял.

– Кто вы? – спросил Гай Новак.

Мьюз не хотелось представляться офицером полиции, пока рядом девочки. Поэтому она облокотилась о притолоку, взглянула на девочек, потом выразительно заглянула Новаку прямо в глаза.

– Думаю, разговор с глазу на глаз то, что надо, мистер Новак.

До него, наконец, дошло. Он обернулся к Бет:

– Может, отведешь детей на кухню и угостишь их попкорном?

– Конечно.

Мьюз проводила их взглядом. Затем попыталась прочесть настроение Новака. Немного взвинчен, нервничает, но что-то в его манере подсказывало, он не напуган, а, скорее, раздражен ее неожиданным визитом.

Кларенс Морроу и Фрэнк Тремон вместе с группой местных копов находились поблизости. Они осторожно проверяли все вокруг. Была слабая надежда, что, возможно, это Гай Новак похитил Ребу Кордова и держит ее где-то здесь. Но шли секунды, и эта версия казалась все менее вероятной.

Гай Новак не пригласил ее войти.

– Итак?

Мьюз показала свое удостоверение.

– Вы меня разыгрываете, – усмехнулся Новак. – Это Льюистоны вам позвонили?

Мьюз понятия не имела, кто такие Льюистоны, но решила подыграть. Ответила неопределенным жестом – то ли «да», то ли «нет».

– Просто не верится. Я всего-то и сделал, что проехал на машине мимо их дома. Вот и все. Разве это противозаконно?

– Зависит… – ответила Мьюз.

– От чего зависит?

– От ваших намерений.

Гай Новак поправил сползшие на кончик носа очки.

– А вам известно, что сделал этот мужчина с моей дочерью?

Она, естественно, не знала, но видела: при одной только мысли о том, что произошло, Гай Новак заметно разволновался. Что ж, уже хорошо. С ним можно работать.

– Слушаю вас внимательно, – сказала Мьюз.

И он затараторил о каком-то учителе, который сказал что-то плохое про его дочурку. Мьюз внимательно изучала его лицо. И снова, как в случае с Нейлом Кордова, у нее возникло ощущение, что и тут мимо. Он говорил о несправедливости, допущенной учителем, о ране, которую тот нанес его маленькой Ясмин, о том, что его никто за это не наказал.

Когда он наконец умолк, Мьюз спросила:

– А ваша жена как к этому относится?

– Я не женат.

Это Мьюз уже поняла, но вслух произнесла:

– О, а я подумала, женщина, что ушла с девочками…

– Бет. Просто подруга.

И снова она ждала, что Гай скажет дальше.

Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, потом промямлил:

– О’кей. Заявление, как я понял, поступило.

– Заявление?

– Очевидно, Льюистоны позвонили в полицию и нажаловались. Заявление у них приняли. Мне нужно посоветоваться с адвокатом.

«Этот путь никуда не ведет, – вздохнула про себя Мьюз. – Пора переключиться».

– Могу я задать вам еще пару вопросов?

– Ну… да.

– Как мать Ясмин реагировала на это?

Глаза его сузились.

– Почему вы спрашиваете?

– По-моему, вполне естественный вопрос.

– Мать Ясмин почти не участвует в ее жизни.

– И все же. Такое неординарное событие.

– Марианна сбежала, когда Ясмин была совсем крошкой. Живет во Флориде и видится с дочерью раза четыре-пять в год.

– Когда в последний раз это происходило?

Он нахмурился.

– Какое это имеет отношение… Нет, погодите минутку. Могу я еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

Мьюз показала ему бляху. Он довольно долго изучал ее.

– Так вы из полиции округа?

– Да.

– Не возражаете, если я позвоню вам в офис и проверю законность вашего визита?

– Звоните. – Мьюз достала из кармана визитку. – Вот.

Он прочел вслух:

– Лорен Мьюз. Главный следователь.

– Ага.

– Главный, – повторил он. – Вы что, дружны с Льюистонами?

«Что это, – задумалась Мьюз, – отвлекающий маневр или парень действительно ни при чем?»

– Скажите, когда вы в последний раз видели свою бывшую жену?

Он потер подбородок.

– А я подумал, вы насчет той истории с Льюистонами.

– Пожалуйста, отвечайте на вопрос. Когда в последний раз вы видели бывшую жену?

– Три недели назад.

– С какой целью она сюда приезжала?

– Навестить Ясмин.

– Вы с ней разговаривали?

– Почти нет. Она заехала за Ясмин, обещала привезти ее обратно точно в назначенный час. Марианна в этом смысле пунктуальна. К тому же не любит проводить много времени с девочкой.

– С тех пор вы хоть раз с ней говорили?

– Нет.

– Та-а-ак. А вам известно, где она обычно останавливается?

– В отеле «Трейвлодж», что у торгового центра.

– Вам известно, что она проживала там последние четыре дня?

Новак удивился.

– Она говорила, что едет в Лос-Анджелес.

– Когда она это вам сказала?

– Я получил от нее имейл. Э-э, точно не помню, кажется, два дня назад.

– Могу я взглянуть?

– На письмо? Но я его удалил.

– Вы случайно не знаете, у вашей бывшей был друг?

На лице его промелькнуло нечто, напоминающее кривую усмешку.

– Уверен, что не один. Но ничего об этом не знаю.

– Ну а здесь, в нашем городе, кто-то был?

– В каждом городе у нее есть мужчины.

– Имена, фамилии?

Гай Новак покачал головой:

– Не знаю и знать не хочу.

– Откуда такая горечь, мистер Новак?

– Не уверен, уместно ли здесь слово «горечь». – Он снял очки, щурясь, рассматривал какую-то соринку на стекле, попробовал снять ее, вытирая краем рубашки. – Я любил Марианну, но она этого не заслуживала. Мягко говоря, ей было свойственно стремление к саморазрушению. Этот город навевал на нее скуку. Я – тоже. Жизнь здесь наскучила. Она – серийная предательница. Бросила собственную дочь, а затем сама превратилась в источник сплошного разочарования. Два года назад Марианна обещала Ясмин отвезти ее в Диснейленд. Потом, за день до назначенного времени, вдруг позвонила мне и отменила путешествие. Без объяснения причин.

– Вы получаете от нее алименты?

– Обхожусь без них. Я пока в состоянии содержать дочь.

– Скажите, а здесь у вашей бывшей остались друзья?

– Точно не знаю. Но сомневаюсь.

– А Реба Кордова?

Гай Новак призадумался.

– Да, они дружили, когда Марианна жила здесь. Были очень близки. До сих пор не пойму почему. Более разных женщин трудно вообразить. Но вообще-то да, если здесь у Марианны кто и остался, так только Реба, больше некому.

– Когда вы в последний раз видели Ребу Кордова?

Он помотал головой.

– Давно не видел. Точно не помню. Может, на встрече выпускников? Хотя не уверен.

«Если ему известно, что бывшая супруга убита, – подумала Мьюз, – то держится он с незаурядным хладнокровием».

– Реба Кордова пропала.

Гай Новак открыл рот, потом закрыл.

– И вы считаете, тут как-то замешана Марианна?

– А вы?

– Она саморазрушитель. Но ключевое слово здесь «само». Не думаю, что она способна причинить кому-то вред. Ну, кроме своей семьи, разумеется.

– Вот что, мистер Новак. Мне очень хочется поговорить с вашей дочкой.

– Это еще зачем?

– Затем, что мы думаем, ваша бывшая жена убита.

Она произнесла эти слова и ждала его реакции. Но реакция оказалась замедленной. Будто каждое слово доходило до него по слогам, даже по буквам. И на то, чтобы сложить это все и осмыслить, понадобилось время. На протяжении нескольких секунд он ничего не делал. Просто стоял и смотрел на Лорен. Потом на лице возникло выражение крайнего недоумения.

– Я не совсем… вы думаете, что она убита?

Мьюз обернулась и кивнула. К дверям подошел Кларенс.

– Мы нашли в переулке тело женщины. Одета как проститутка. Нейл Кордова считает, что это ваша бывшая жена, Марианна Гиллеспи. И нам необходимо, мистер Новак, чтобы вы проехали с моим коллегой офицером Морроу в морг, к патологоанатому, и взглянули на тело сами. Понимаете?

– Марианна мертва? – тупо произнес он.

– Да, мы считаем, что это она. И все-таки нам нужна ваша помощь. Офицер Морроу покажет вам тело и задаст несколько вопросов. Ваша подруга Бет может побыть с детьми. Я тоже здесь подожду. Хочу поговорить с вашей дочкой о маме. Вы не против?

– Ладно, – просто ответил он. На лице Новака читалось явное облегчение.

Если бы он стал запинаться, хмыкать… Что ж, бывший муж всегда кандидат номер один. Но теперь она была абсолютно уверена: это не его рук дело. Нет, конечно, всегда есть вероятность нарваться на гениального актера из разряда Де Ниро. Но Мьюз сильно в том сомневалась. Ладно, как бы там ни было, Кларенс его допросит.

– Вы готовы, мистер Новак? – спросил Кларенс.

– Надо только сказать дочери.

– Я бы предпочла, чтобы вы воздержались, – заметила Мьюз.

– Простите, не понял?

– Я же сказала, мы не до конца уверены. Я задам девочке несколько вопросов, но сообщать о смерти матери не буду. Вы сделаете это сами, если сочтете необходимым.

Гай Новак рассеянно кивнул:

– Хорошо.

Кларенс взял его под руку и мягко произнес:

– Идемте, мистер Новак. Сюда, пожалуйста.

Мьюз не стала смотреть, как Кларенс повел Новака по тропинке к калитке. Вошла в дом и направилась прямо на кухню. Две маленькие девочки сидели с расширенными глазами и притворялись, будто едят попкорн.

Одна из них спросила:

– А вы кто?

Мьюз выдавила улыбку.

– Меня зовут Лорен Мьюз. Я работаю в полиции.

– А где мой папа?

– Ты, наверное, Ясмин?

– Да.

– Твой папа поехал помочь нашему офицеру. Он скоро вернется. А пока я задам тебе несколько вопросов, ладно?

Глава 31

Бетси Хилл сидела на полу в комнате сына. И держала в руке старый мобильник Спенсера. Батарейка давным-давно разрядилась. Она просто сжимала его пальцами и не знала, что делать дальше.

На следующий же день после того, как сына нашли мертвым, Рон начал убирать вещи из этой комнаты – в точности, как некогда сама она убирала детский стульчик Спенсера, в котором малыша сажали за стол. Бетси не слишком уверенно просила его остановиться, не делать этого. И Рон уступил, понял, что это серьезно.

Несколько дней после самоубийства сына она лежала на полу, свернувшись калачиком, и рыдала. Страшно болел живот. Ей просто хотелось умереть. Позволить этим агонизирующим болям победить и уничтожить ее. Она уткнулась лицом в подушку Спенсера, но запах уже выветрился.

Как такое могло случиться?

Она размышляла о разговоре с Тиа Бай, о том, что это могло значить. Да теперь уже ничего. Ведь Спенсер все равно мертв. И Рон прав. Знание правды ничего не изменит, даже излечиться не поможет. Знание правды не обеспечит ей «укрытие» – какое все же идиотское слово! – просто потому, что она этого не хочет. Да какой матери – матери, которая и без того так подвела свое дитя, – захочется жить дальше, прекратить убиваться, получить хоть какое-то облегчение?

– Эй…

В дверях стоял Рон. Пытался ей улыбнуться. Она сунула мобильник в задний карман брюк.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Рон?

Он вопросительно смотрел на нее.

– Мне нужно выяснить, что на самом деле произошло той ночью.

– Знаю, – кивнул Рон.

– Этим его уже не вернешь, – продолжила она. – Я понимаю. И легче мне тоже не станет. Но думаю, мы должны это сделать.

– Зачем?

– Сама толком не знаю.

Рон кивнул. Вошел в комнату, склонился над ней. На секунду показалось, вот-вот обнимет ее, но все тело окаменело при одной этой мысли. Он, видимо, почувствовал это, заморгал, медленно выпрямился.

– Я, пожалуй, пойду, – выдохнул Рон.

Развернулся и вышел. Бетси достала телефон из кармана. Вставила в него зарядное устройство, воткнула в розетку. А потом, так и не выпуская телефон из рук, снова свернулась калачиком и заплакала. Вспомнила, что Спенсер лежал в точно такой же зародышевой позе – наверное, наследственность? – там, на жесткой холодной крыше.

Потом она проверила список входящих и исходящих звонков. Никаких сюрпризов. Той ночью Спенсер три раза звонил Адаму Байю. Последний раз говорил с ним за час до того, как отправить предсмертную записку. Проговорил целую минуту. Адам утверждал, что Спенсер просто оставил ему какое-то малопонятное сообщение. Выходит, он лгал?

Полиция нашла этот телефон на крыше рядом с телом Спенсера.

Не выпуская мобильника из рук, она закрыла глаза. Странное состояние полусна-полубодрствования… Она пробыла в нем какое-то время, как вдруг услышала телефонный звонок. На секунду показалось, звонят Спенсеру на мобильный. Но нет, это домашний телефон.

«Пусть включится автоответчик, – решила Бетси. Но затем подумала: – А что, если это Тиа Бай?»

С трудом заставила себя подняться. В комнате Спенсера имелся телефонный аппарат. На маленьком экране незнакомый номер.

– Алло?

В трубке молчание.

– Алло, я слушаю!

И тут прорезался всхлипывающий мальчишеский голос:

– Я видел вас и маму на той крыше.

Бетси села.

– Адам?

– Мне очень жаль, миссис Хилл.

– Откуда ты звонишь?

– Из телефона-автомата.

– Где?

Он зарыдал в голос.

– Адам?

– Мы со Спенсером обычно встречались у вас на заднем дворе. Там, где деревья, кустарник, начинается лес. Вы знаете, где это?

– Да.

– Можно встретиться там.

– Хорошо. Когда?

– Нам со Спенсером нравилось там, потому что лес на холме и оттуда все хорошо видно, кто подходит или проходит мимо. Так что если скажете кому, я увижу. Обещайте, что не скажете.

– Обещаю. Во сколько?

– Через час.

– Ладно.

– Миссис Хилл?..

– Да.

– В том, что произошло со Спенсером… виноват я.

Свернув к дому, Майк и Тиа увидели парня с длинными растрепанными волосами и грязными ногтями. Он расхаживал по лужайке перед входом.

– Вроде бы это Бретт из твоей конторы? – обернулся к супруге Майк.

Тиа кивнула.

– Он проверял для меня электронную почту. Ту, где речь шла о вечеринке у Хаффов.

Они въехали во двор. Сьюзен и Данте Лориман были на улице. Данте махнул им рукой, Майк ответил на приветствие. И покосился на Сьюзен. Та медленно приподняла руку, а потом вдруг быстро зашагала к двери в дом. Майк еще раз махнул рукой и отвернулся. Ему было не до Лориманов.

Зазвонил мобильный. Майк взглянул на номер и нахмурился.

– Кто это? – спросила Тиа.

– Айлин, – ответил он. – Федералы ее тоже допрашивали. Придется ответить.

– А я пока поговорю с Бреттом, – решила Тиа.

Она вышла из машины. Юноша продолжал расхаживать по лужайке, что-то возбужденно бормоча себе под нос. Тиа окликнула его, Бретт остановился.

– Что-то неладное происходит с твоим стационарным, Тиа, – заявил он.

– В смысле?

– Надо проверить компьютер Адама.

Тиа хотела спросить что-то еще, но решила не тратить время. Отперла дверь, впустила Бретта. Как пройти в комнату, он уже знал.

– Ты кому-нибудь говорила, что я вставил в его компьютер? – спросил он.

– О шпионской программе? Нет. То есть… прости, да, вчера вечером пришлось сказать. Полиция и все такое.

– Ну а до этого? Кому-нибудь говорила?

– Нет. Нам с Майком тут особо нечем гордиться. Ах, нет, погоди. Наш друг Мо тоже знает.

– Кто?

– Ну, он почти что крестный отец Адама. Мо никогда и ни за что не причинит вреда нашему сыну.

Бретт пожал плечами. Они находились в комнате Адама. Компьютер был включен. Бретт уселся, и пальцы его запорхали по клавиатуре. Он вскрыл электронную почту Адама и подключил какую-то программу. На мониторе мелькали символы и знаки. Тиа с недоумением наблюдала за происходящим.

– Что ты хочешь найти?

Глядя на экран, он заложил пряди мелко вьющихся волос за уши.

– Потерпи. Помнишь, ты спрашивала о каком-то удаленном сообщении? Просто хочу посмотреть. Есть ли у него в компьютере функция, отмечающая время отправки и… – Он на секунду умолк. – Погоди-ка… Да вот оно!

– Что?

– Запутанное дело, доложу тебе. Ты утверждала, что Адама не было дома, когда он получил это сообщение. Но мы знаем, что кто-то его прочел, так?

– Так.

– Кандидатуры имеются?

– Нет. Никого из нас не было дома.

– Вот тут-то самое интересное. Некто не только прочел сообщение на компьютере Адама, но и отправил с него этот имейл.

Тиа поморщилась.

– Значит, кто-то вломился в дом, влез в компьютер Адама и послал ему сообщение о вечеринке в доме Хаффов, открыл его, а затем удалил?

– Похоже на то.

– Но кому понадобилось все это и зачем?

Бретт пожал плечами.

– Тут только одно в голову приходит – чтобы окончательно тебя запутать.

– Но никто не знал об установке шпионской программы, кроме Майка, меня, Мо и… и тебя.

– Эй, не надо так смотреть на меня. – Бретт стыдливо отвел взгляд.

– Ты рассказал Эстер Кримштейн.

– И сожалею об этом. Но она единственный посторонний человек, кто знает.

Тиа сильно в том сомневалась. Потом взглянула на Бретта с его черными ногтями, небритой физиономией и в грязной майке и поразилась себе.

«Как я могла довериться человеку, о котором не знала ничего, ну, разве что кроме того, что он отличный специалист в своем деле. Глупо и неосмотрительно!»

Но откуда ей знать, говорит ли он всю правду о программе? Он просто показал, что Тиа может подписаться на нее и получать сообщения даже в Бостоне. Но вполне возможно, он ввел в программу свой пароль, что позволило ему влезать в компьютер и читать все сообщения. Откуда ей знать? Кто вообще может точно знать, что происходит в этом компьютере? Компании заранее могут установить свои шпионские программы и следить таким образом за каждым шагом человека. Даром, что ли, рассказывают разные истории о дисконтных картах – по ним могут проследить, что именно ты покупаешь. Одному Господу ведомо, что еще компании по производству компьютеров загрузили на твой жесткий диск. И где потом хранятся и копятся все полученные ими данные.

Есть ли вероятность, что Бретт знает куда больше, чем говорит?

– Алло?

– Майк? – прорезался голос Айлин.

Майк видел, как Тиа с Бреттом вошли в дом. И еще крепче прижал телефон к уху.

– Что случилось? – спросил он.

– Я говорила со Сьюзен Лориман о биологическом отце Лукаса.

Майк удивился.

– Когда?

– Сегодня. Она сама мне позвонила. И мы встретились за обедом.

– И?

– Полный облом. Он нам ничем не поможет.

– В смысле, биологический отец?

– Да.

– Почему?

– Она потребовала, чтобы все осталось между нами.

– Имя отца? Скверно…

– Дело не в имени отца.

– А в чем?

– Она рассказала, по какой причине этот путь нам не поможет.

– Что-то я не совсем понимаю, – пробормотал Майк.

– Придется просто поверить на слово. Она объяснила ситуацию. Это тупик.

– Но почему?

– Я тоже не понимала. До тех пор, пока Сьюзен не сказала.

– И она не хочет разглашать причину?

– Именно.

– Тогда тут, наверное, что-то очень личное. Или интимное. Недаром она выбрала в собеседницы тебя, не меня.

– Личным я бы это не назвала.

– То есть?

– Ты говоришь, точно не доверяешь моим суждениям.

– В других обстоятельствах, Айлин, я бы доверил тебе даже свою жизнь. – Майк нервно потер подбородок.

– Но?

– Но я только что подвергся жесткому допросу объединенных сил УБН и федералов.

В трубке молчали.

– Они ведь тебя тоже допрашивали, верно?

– Да.

– Почему же ты мне ничего не сказала?

– Получила строгое предупреждение. Они сказали, если я сообщу тебе, это может повредить очень важному федеральному расследованию. Угрожали судебным преследованием и потерей работы, если проболтаюсь тебе.

Майк промолчал.

– И учти, – Айлин нервно повысила голос, – моя подпись тоже имеется на этих рецептурных бланках.

– Знаю.

– Что, черт возьми, происходит, Майк?

– Долгая история.

– Ты действительно сделал то, в чем тебя обвиняют?

– Только не говори, что спросила об этом всерьез.

– Они показали мне наши рецептурные бланки. Дали список выписанных медикаментов. Ни один из тех, на чье имя выписаны рецепты, среди наших пациентов не значится. Да и половину указанных там медикаментов мы никогда не используем.

– Знаю.

– Речь идет и о моей карьере тоже. – Айлин вздохнула. – Я стояла у истоков нашего общего дела. Сам понимаешь, что это для меня означает.

Было нечто в ее голосе, некие нотки, присущие человеку, которому нанесли страшную рану.

– Мне очень жаль, Айлин. Я тоже пытаюсь разобраться во всем.

– Думаю, я заслужила нечто большее, чем просто твой длинный рассказ и непонятную историю.

– Если честно, сам еще толком не понял, что происходит. Адам пропал. Мне надо найти его.

– Как это «пропал»?

Он быстро рассказал ей обо всем. А когда закончил, Айлин заметила:

– Ненавижу задавать вопросы, ответ на которые очевиден.

– Тогда не задавай.

– Я не хочу терять практику, Майк.

– Это наша общая практика, Айлин.

– Верно. Так что если я хоть чем-то могу помочь в поисках Адама…

– Я тут же дам тебе знать.

Нэш остановил фургон перед домом Пьетры в Хоторне.

Нужно хоть немного отдохнуть друг от друга. Он это понимал. В отношениях появились трещины. Хотя связан он с нею будет всегда – конечно, не так, как с Кассандрой, не столь близко. Но что-то сохранится. То, что влекло их друг к другу, заставляло снова и снова соединяться. Очевидно, началось все с чувства благодарности за то, что он спас ее, вытащил из того чудовищного места. Правда, уже в самом конце ей, как показалось Нэшу, спасаться не хотелось. Возможно, сам факт спасения стал для нее своего рода проклятием. И теперь уже он ее должник, а не наоборот.

Пьетра выглянула из окна.

– Нэш?

– Да.

Она поднесла руку к шее.

– Те солдаты, что перебили всю мою семью… Все эти невыносимые вещи, которые они с ними творили… Для меня… – Она вдруг умолкла.

– Я слушаю, – сказал он.

– Как думаешь, те солдаты… все убийцы, насильники и мучители делали бы то же самое, если бы не было войны?

Нэш не ответил.

– Тот, кого мы с тобой нашли, был пекарем, – продолжала Пьетра. – И мы ходили к нему в лавку за хлебом. Вся моя семья. И он улыбался. И давал детишкам леденцы на палочке.

– К чему клонишь, не пойму?

– Если б не было войны, – продолжила Пьетра, – все они так и жили бы обычной жизнью. Были бы пекарями, кузнецами, плотниками. Так и не стали бы убийцами.

– Думаешь, это и к тебе относится? – спросил он. – И ты продолжала бы жить спокойно, была бы актрисой?

– Я не про себя спрашиваю. Я про тех солдат.

– Если следовать твоей логике, поведение их объясняется влиянием войны.

– А ты так не считаешь?

– Не считаю.

– Почему? – Она медленно обернулась к нему.

– Твой аргумент сводится к тому, что именно война вынудила этих людей идти наперекор собственной природе.

– Да.

– А может, все как раз наоборот. – Нэш усмехнулся. – Может, это война помогла им высвободить то, что таилось внутри, узнать свою истинную сущность. Возможно, общество, а не война, заставляет человека идти наперекор собственной природе.

Пьетра отворила дверь и вышла. Он проводил ее взглядом. Затем сел в фургон и отправился к следующему пункту своего назначения.

Через полчаса он припарковался на узкой улочке между двумя домами, судя по всему, пустующими. Не хотел, чтобы его машину видели на стоянке.

Наклеил фальшивые усы, натянул на голову бейсболку. Прошел три квартала по направлению к большому кирпичному зданию. Оно тоже выглядело пустующим. Главная входная дверь – Нэш был в этом уверен – заперта. Но боковая дверца поддалась легко. Он распахнул ее и стал сбегать вниз по ступеням.

Коридор украшали плоды детского творчества, в основном рисунки. На доске объявлений размещались школьные сочинения. Нэш остановился и прочел несколько. Писали третьеклассники, и речь шла в основном о них самих. Вот как теперь обучают ребятишек. Думают только о себе: все «я» да «я»: ты потрясающий, ты уникальный и необыкновенный, и здесь все такие, обычных детей просто не бывает. Но если вдуматься, тогда получается, что все они самые обыкновенные.

Он вошел в класс на нижнем этаже. Джо Льюистон, скрестив ноги, сидел на полу. В руках какие-то бумаги, в глазах слезы. Нэш вошел, и он поднял голову.

– Ничего не помогает, – горестно вздохнул Льюистон. – Она до сих пор посылает мне сообщения по электронной почте.