Текст книги "Мертвая хватка"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Я знаю, как это бывает, – продолжил меж тем Кордова. – Муж всегда главный подозреваемый, верно?

Мьюз не ответила.

– И вы решили, что у Ребы роман на стороне лишь потому, что машина ее стояла перед отелем? Но уверяю вас, это совсем не так. Вы уж мне поверьте.

Лицо Мьюз было непроницаемым.

– Мы ничего не исключаем, но и не утверждаем.

– Я готов пройти проверку на полиграфе, без адвоката, как вам будет угодно. Просто не хочу, чтоб вы тратили время на ложный след. Реба от меня не убегала, я точно знаю. И к ее исчезновению я никакого отношения не имею.

«Никогда никому не верь, – подумала Мьюз. – Это главное правило».

Ей доводилось допрашивать подозреваемых – их актерскому мастерству позавидовал бы сам Де Ниро. Но пока все доказательства в пользу Нейла. И внутреннее ощущение подсказывало, что он говорит правду. Кроме того, сейчас это значения не имеет. У нее другая задача.

Мьюз велела привезти Кордову для опознания тела Джейн Доу. Враг он или союзник – не важно. Ей крайне нужна эта идентификация. То есть его сотрудничество. И она сказала:

– Мистер Кордова, я вовсе не считаю, что вы причинили вред своей жене.

Облегчение читалось на его лице, но недолго. Он снова помрачнел. «Это не он, ясно, – подумала она. – Человек просто тревожится о той красивой женщине с красивых фотографий».

– Скажите, последнее время вашу жену что-то беспокоило?

– Да нет. Наша Сара – ей восемь… – Он с трудом снова взял себя в руки, приложил костяшки пальцев к губам, сглотнул. – У Сары проблемы с чтением. Я уже говорил об этом полиции Ливингстона, они спрашивали. Ребу это беспокоило.

Толку от ответа ноль. Но говорит он охотно, это главное.

– Сейчас я задам вам вопрос, он может показаться странным, – сказала Мьюз.

Нейл подался вперед, давая понять, что готов сотрудничать.

– Реба когда-нибудь рассказывала вам, что у ее друзей неприятности?

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду под словом «неприятности».

– Тогда начнем по-другому. Кто-нибудь из них пропадал?

– Вы хотите сказать, как моя жена?

– Ну, в целом, да. Еще вопрос. Кто-нибудь из ваших друзей находится сейчас в отъезде?

– Фридманы улетели в Буэнос-Айрес на неделю. Его жена очень дружила с Ребой.

– Хорошо, просто прекрасно. – Она знала, что Кларенс записывает их разговор и проверит, все ли в порядке с миссис Фридман. – Ну а кто еще?

– Пытаюсь сообразить. – Нейл призадумался, прикусил губу.

– Все нормально, я не тороплю. С кем из ваших друзей происходило что-то странное или необычное? Какие-то неприятности?

– Реба говорила, Колдеры вроде бы собираются разводиться.

– Хорошо. Что еще?

– Недавно Тоне Истман пришли плохие анализы, подозревают рак молочной железы. Но мужу она пока ничего не говорит. Боится, что он ее бросит. Так вроде бы сказала Реба. Это вам поможет?

– Да, конечно. Продолжайте.

Он перечислил еще несколько фактов. Кларенс записывал все. И вот, когда Нейл окончательно выдохся, Мьюз перешла к сути:

– Мистер Кордова…

Он спокойно встретил ее взгляд.

– Хочу, чтоб вы сделали мне одно одолжение. Не хочется пускаться в долгие объяснения на тему того, что это может означать…

Он перебил ее:

– Инспектор Мьюз!

– Да.

– Не тратьте напрасно время. Говорите прямо.

– У нас есть тело. Это определенно не ваша жена. Понимаете? Не ваша жена. Эту женщину нашли мертвой накануне исчезновения вашей жены. И мы не знаем, кто она.

– А с чего вы взяли, что я смогу ее опознать?

– Хочу, чтобы вы просто взглянули на нее, вот и все.

Он сидел как-то неестественно прямо, сложив руки на коленях.

– Ладно, – произнес он после паузы. – Давайте.

Поначалу Мьюз хотела использовать для опознания снимки, к чему лишний раз травмировать и без того несчастного человека созерцанием изуродованного трупа. Но снимки в таких случаях не слишком помогают. Если бы имелась четкая фотография лица – другое дело, но лицо изуродовано до полной неузнаваемости, точно по нему проехала газонокосилка. Остались лишь фрагменты костей и разорванных сухожилий. Мьюз могла бы показать ему снимки торса с указаниями роста и веса, но по опыту знала, что соотнести изображение с реальностью в таких случаях сложно.

Нейл Кордова не спрашивал, чем вызван такой поворот в допросе, но всячески проявлял готовность к сотрудничеству. Они находились на Норфолк-стрит в Ньюарке – в морге округа. Мьюз заранее постаралась организовать все так, чтоб не тратить время на переезды. Она отворила дверь. Кордова старался не опускать голову. Походка ровная, уверенная, а вот плечи выдавали тревогу и страх – Мьюз заметила, как он весь сжался под блейзером.

Тело подготовили. Тара О’Нил, патологоанатом, обернула лицо жертвы марлевыми бинтами. Это первое, что заметил Кордова, – повязки словно на мумии, как в кино. И спросил почему.

– У нее сильно изуродовано лицо, – ответила Мьюз.

– Как же я ее узнаю?

– Ну, может, строение тела подскажет. Или рост.

– Думаю, помогло бы, если бы я увидел лицо.

– Это не поможет, мистер Кордова.

Он сделал глубокий вдох, снова посмотрел.

– Что с ней случилось?

– Ее очень сильно избили.

Он резко обернулся к Мьюз.

– Считаете, с моей женой произошло то же самое?

– Я не знаю.

Кордова на секунду закрыл глаза, взял себя в руки, открыл глаза, кивнул.

– Ладно. – Он снова кивнул. – Хорошо. Я понимаю.

– Знаю, это нелегко.

– Все в порядке. – Он смахнул слезинку рукавом.

И в эту минуту Нейл больше всего походил на маленького мальчика, и когда смахнул эту слезинку со щеки, Мьюз захотелось крепко прижать его к себе, утешить. Потом он снова повернулся к телу.

– Вы ее знаете?

– Не думаю.

– Не спешите.

– Дело в том, что она… голая. – Он по-прежнему не сводил глаз с перебинтованной головы, точно пытался соблюдать правила приличия. – То есть я хочу сказать, если она из моих знакомых, я никогда не видел ее в таком виде. Ну, вы понимаете, о чем я.

– Понимаю. Может, как-то прикрыть тело?

– Нет, все нормально. Просто… – Тут он нахмурился.

– Что?

Нейл Кордова не сводил глаз с шеи жертвы. Потом окинул ее взглядом с головы до ног. – Вы не могли бы ее перевернуть?

– На живот?

– Да. Мне нужно взглянуть на ее ногу. Сзади.

Мьюз выразительно покосилась на Тару О’Нил, та вместе с санитаром немедленно перевернула тело. Теперь Джейн Доу лежала лицом вниз. Кордова приблизился к ней на шаг. Мьюз осталась на месте. Тара и санитар отошли. Взгляд Нейла Кордовы был устремлен на ноги. Точнее, на правую лодыжку.

Там была родинка.

Шли секунды. Мьюз, наконец, решилась:

– Мистер Кордова?

– Я знаю, кто это.

Мьюз ждала. Он задрожал. Потом поднес ладонь ко рту. Закрыл глаза.

– Мистер Кордова?

– Это Марианна, – выдавил он. – Господи Боже, это же Марианна!..

Глава 27

Доктор Айлин Гольдфарб уселась за столик напротив Сьюзен Лориман.

– Спасибо, что пришли, – робко улыбнулась Сьюзен.

Поначалу они хотели встретиться где-нибудь за городом, но затем Айлин отвергла эту идею. Любой, увидевший их здесь вместе, решил бы, что две дамы зашли в ресторан на ленч – на это у Айлин никогда не было ни времени, ни желания, слишком уж долго засиживалась она на работе в больнице и не принадлежала к числу дам, которые регулярно ходят обедать.

Даже когда дети были совсем маленькие, она не слишком баловала их материнским вниманием. Никогда не испытывала желания бросить медицину и остаться дома, играть более традиционную роль в жизни своих детей. Напротив, она не могла дождаться, когда этот период в жизни закончится и можно будет вернуться к нормальной полноценной работе. Детям не станет от этого хуже. Да, она далеко не всегда могла быть с ними, но считала, что это поможет детям стать более независимыми и самостоятельными.

По крайней мере, так она убеждала себя.

Но в прошлом году в больнице состоялась вечеринка в ее честь. Пришло множество гостей – среди них врачи и интерны – отдать дань уважения своей любимой учительнице. Айлин случайно подслушала, как один из лучших ее студентов рассказывал Келси о том, какая замечательная у нее мать и что она должна ею гордиться. На что Келси, выпившая пару бокалов, ответила: «Она так много времени проводит здесь, что я почти ее не вижу. Ее все время нет, как и поводов для гордости».

«Вот так, – вздохнула Айлин. – Карьера, материнство, счастливый брак… Я занималась самообманом, с легкостью пожертвовав материнством и семьей, верно?»

А теперь даже карьера оказалась под угрозой, если то, что сообщили ей агенты, правда.

– Есть новости из банков донорских органов? – спросила Сьюзен Лориман.

– Нет.

– Мы с Данте тоже ищем. Объявили настоящую охоту на доноров. Я заходила в школу Лукаса. Там же, кстати, учится и дочь Майка, Джил. Говорила с несколькими учителями. Идея им понравилась. В следующую субботу проведем акцию, будем записывать всех желающих в банк доноров.

Айлин кивнула.

– Это наверняка поможет.

– И вы тоже все еще ищете? То есть я хотела спросить: дело не безнадежное?

– Но и надежды тоже мало. – Айлин не смогла скрыть, что не в настроении.

Сьюзен Лориман прикусила нижнюю губу. Она была столь безупречно и естественно красива, что оставалось только завидовать. Мужчины с ума сходят по такому типу красоты, Айлин это знала. Даже у Майка прорезались бархатные модуляции в голосе, когда Сьюзен Лориман появлялась в комнате.

Подошла официантка, поставила на стол кофейник. Айлин кивком разрешила себе налить, но Сьюзен осведомилась, есть ли в меню чаи на травах и какие именно. Официантка посмотрела на нее так, будто Сьюзен заказала клизму. И Сьюзен поспешно сообщила, что любой чай сойдет. Официантка вернулась с пакетиком чая «Липтон», налила в чашку горячей воды.

Сьюзен Лориман рассматривала напиток, точно в нем крылся некий невиданный секрет.

– Роды были очень тяжелые, – сказала она. – За неделю до появления Лукаса я заболела воспалением легких и так сильно кашляла, что сломала ребро. Меня положили в больницу. Боль была чудовищная. Данте оставался со мной все время. Сидел рядом, отказывался уходить.

Сьюзен медленно поднесла чашку к губам, бережно придерживая обеими ладонями, точно раненую птичку.

– А когда выяснилось, что Лукас болен, у нас состоялся семейный совет. Данте страшно храбрился, говорил, что готов на все, лишь бы сохранить семью. «Мы Лориманы», – твердил он. А ночью вышел на улицу и так плакал, что я даже испугалась, вдруг сотворит что-нибудь с собой.

– Миссис Лориман…

– Пожалуйста, просто Сьюзен.

– Сьюзен, я все понимаю. Он образцовый отец. Он купал Лукаса, когда тот был младенцем. Он менял ему подгузники, стал его тренером по футболу, и он будет совершенно раздавлен, узнав, что Лукас не его сын. Я правильно расставила акценты?

Сьюзен отпила еще глоток чая. Айлин подумала о Гершеле, о том, что от былой их любви ничего не осталось.

«Интересно, есть ли у Гершеля любовница? Может, он завел интрижку с хорошенькой разведенкой из регистратуры, которая громко хохотала в ответ на каждую его шутку? Да, скорее всего».

«Что у нас осталось, Айлин?..» – вспомнила она упрек мужа.

Мужчина, задающий такие вопросы, мысленно давно распрощался с супружеской жизнью. Айлин поняла это слишком поздно.

– Вы не понимаете, – волнуясь, произнесла Сьюзен Лориман.

– Мне и не надо ничего понимать. Вы не хотите, чтобы он узнал. Это я понимаю. И понимаю, что Данте будет очень больно. И ваша семья может пострадать. Так что избавьте меня от подробностей. У меня просто нет на это времени. Я могла бы прочесть лекцию на тему, о чем вы думали за девять месяцев до рождения Лукаса, но сегодня уик-энд, у меня выходной и полно своих проблем. К тому же меня, откровенно говоря, не слишком заботят ваши моральные ошибки и грехи, миссис Лориман. Меня волнует здоровье вашего сына. Точка, конец истории. Если вылечить мальчика означает разрушить ваш брак, я готова подписаться под документами о разводе. Я доходчиво выражаюсь?

– Да.

Сьюзен опустила глаза. Сама скромность – это словосочетание Айлин слышала и прежде, но никогда до конца не понимала. И вот теперь, похоже, поняла.

«Интересно, сколько мужчин теряют голову, увидев эту якобы застенчивую красотку? Нет, неправильно, в оценках не должно быть ничего личного».

Айлин вздохнула, постаралась отогнать невеселые мысли о своем отвращении к адюльтеру, о страхе провести будущее без мужчины, с которым некогда намеревалась прожить всю жизнь, о тревогах, связанных с работой, и о вопросах, которые задавали ей федеральные агенты.

– И я не понимаю, почему он должен об этом знать, – выдала Айлин.

Сьюзен подняла голову, в глазах засияли проблески надежды.

– Все переговоры с биологическим отцом мы будем держать в тайне, – продолжала Айлин. – Для начала попросим его сдать анализ крови.

Надежда тут же улетучилась.

– Нет, это… невозможно, – залепетала Сьюзен.

– Почему?

– Вы просто не можете, и все.

– Послушайте, это ваш единственный шанс. – Теперь голос Айлин звучал резко, даже грубо. – Я пытаюсь помочь, но не собираюсь выслушивать слюнявые истории о том, какой Данте чудесный муж и отец. Да, благополучие вашей семьи мне небезразлично, но не до такой степени. Я врач вашего сына, не духовник и не пастор. И если вы ищете у меня полного понимания или спасения, вы ошиблись адресом. Кто отец?

Сьюзен закрыла глаза.

– Если не назовете имя, все расскажу мужу. – Айлин не собиралась этого говорить, просто не смогла подавить приступ гнева. – Вы ставите секретность выше здоровья и жизни собственного сына. Я этого не допущу!

– Пожалуйста…

– Кто отец, Сьюзен?

Сьюзен Лориман отвернулась, снова прикусила нижнюю губу. А потом тихо сказала:

– Я не знаю.

Айлин Гольдфарб растерянно заморгала. Ответ был где-то рядом, разделял их, точно пропасть, и Айлин не знала, как через нее переправиться.

– Понимаю…

– Нет, не понимаете.

– У вас был не один любовник, а несколько. Конечно, это может смутить кого угодно. И все же мы должны выяснить.

– Не было у меня никакого любовника. И уж тем более нескольких. Меня изнасиловали.

Глава 28

Майк сидел в комнате для допросов и изо всех сил старался сохранять спокойствие. Почти всю стену перед ним занимало большое прямоугольное зеркало, через которое, как он подозревал, за ним наблюдают. Остальные стены были выкрашены унылой мутно-зеленой краской, как в школьных туалетах. На полу серый линолеум.

В комнате с ним находились двое. Один сидел в уголке, опустив голову, точно провинившийся школьник. В руке авторучка, на коленях блокнот. Второй парень – офицер, показавший бляху и пистолет перед входом в клуб «Ягуар», – был черным, в левом ухе красовалась серьга в виде заклепки с бриллиантом. Он расхаживал по комнате, держа в руке незажженную сигарету.

– Я агент особого назначения Дэррил Лекру, – сказал он. – А это Скотт Дункан, связующее звено между УБН [24]24
  УБН (DEA) – Управление по борьбе с наркотиками, агентство в составе министерства юстиции США.


[Закрыть]и Федеральным прокурором. Вам зачитали права?

– Зачитали.

Лекру кивнул.

– И вы согласны говорить с нами?

– Согласен.

– Тогда, пожалуйста, подпишите отказ от права. Вот здесь.

Майк подписал. В обычных обстоятельствах ни за что бы не стал это делать. Но он знал: Мо позвонит Тиа. Та примчится сюда и станет его адвокатом. Или раздобудет ему другого. До того момента лучше держать рот на замке. Но сейчас его мало беспокоило это обстоятельство – право хранить молчание.

Лекру продолжал ходить.

– Вы знаете, из-за чего все это?

– Ни малейшего представления, – ответил Майк.

– Так-таки ни малейшего?

– Совершенно верно.

– Что вы делали сегодня в клубе «Ягуар»?

– Почему вы за мной следили?

– Доктор Бай?

– Да?

– Я курю. Вам это понятно?

Вопрос удивил Майка.

– Сигарету вижу.

– Она зажжена?

– Нет.

– Вы думаете, это доставляет мне радость?

– Откуда мне знать.

– Вот и я о том же. Я привык курить в этой самой комнате. И не потому, что хочу унизить подозреваемых, выпускать им клубы дыма в лицо, хотя иногда вытворял и такое. Нет, я курил просто потому, что мне это нравилось. Помогало расслабиться. Теперь же они напринимали все эти новые законы, и закурить здесь я уже не могу. Вы слышите, что я вам говорю?

– Слышу.

– Иными словами, закон не позволяет человеку расслабиться. И это меня беспокоит. Мне необходимо курить. Поэтому когда здесь, я сильно раздражен. Таскаю в руке сигарету, а закурить не могу. Все равно что привести лошадь на водопой и не позволять ей пить. И не думайте, мне вовсе не нужно ваше сочувствие. Но я хочу, чтобы вы поняли: находясь здесь, я на взводе. И вы уже вывели меня из терпения. – Он стукнул кулаком по столу, но голос оставался спокойным. – Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Это вы должны отвечать на мои. Ясно вам?

– Возможно, мне лучше дождаться своего адвоката, – отозвался Майк.

– Круто. – Он обернулся к Дункану, сидящему в углу. – Скотт, у нас на него достаточно материала для ареста?

– Да.

– Вот и славно. Тогда так и сделаем. Засадим в кутузку на весь уик-энд. Как думаешь, когда состоятся предварительные слушания о выпуске под залог и все такое прочее?

Дункан пожал плечами:

– Где-то через несколько часов. А может, и до утра придется подождать.

Майк старался побороть панику.

– В чем меня обвиняют?

Лекру пожал плечами.

– Уж что-нибудь да найдется, обязательно. Верно, Скотт?

– Конечно.

– Вам решать, доктор Бай. До этого вы вроде бы стремились вырваться отсюда. Так что давайте начнем сначала, а там посмотрим, как пойдет игра. Что вы делали в клубе «Ягуар»?

Майк мог бы еще поспорить, но понимал: это неверный шаг. Как и ожидание Тиа. Ему нужно выбраться отсюда, причем как можно быстрее. Он должен найти Адама.

– Я искал своего сына.

Он думал, что Лекру начнет развивать эту тему, но тот просто кивнул и спросил:

– И вы были готовы вступить в драку?

– Да.

– Считая, что это поможет вам найти сына?

– Я на это надеялся.

– Придется объяснить.

– Я был в том же районе вчера вечером, – начал Майк.

– Да, нам известно.

– Вы и вчера за мной следили?

Лекру улыбнулся, в знак напоминания приподнял сигарету и выразительно выгнул бровь.

– Расскажите нам о сыне, – предложил он.

Эти знаки предупреждения очень не понравились Майку. Он терпеть не мог, когда угрожают или следят за ним, – словом, все эти штучки. Но особенно не понравилось ему, как этот тип спросил о сыне. Но опять же, какой у него выбор?

– Он пропал. И я подумал, вдруг он в клубе «Ягуар».

– И поэтому вы ходили туда вчера вечером?

– Да.

– Решили, что он может находиться там?

– Да.

Майк открыл почти все. Причин умалчивать о чем-то не было – он уже рассказал копам ту же историю еще в больнице, а затем – в полицейском участке.

– Почему вы так о нем беспокоились?

– Вчера вечером у нас были билеты на матч с участием «Рейнджерс».

– Хоккейной команды?

– Да.

– Они проиграли, вы знаете?

– Нет, не знаю.

– Хотя игра была хороша. Такая шла рубка… – Лекру снова улыбнулся. – Я один из немногих, кто уважает хоккей. Раньше любил баскетбол, но НБА меня разочаровала. Слишком уж много нечестной игры. Вы понимаете, о чем я?

Майк решил, что вопрос с подвохом. А потому неопределенно буркнул в ответ:

– Угу.

– Так, значит, когда ваш сын не появился, вы бросились искать его в Бронксе?

– Да.

– И там на вас напали.

– Да. – Майк все же не сдержался и добавил: – Если вы, ребята, следили за мной, почему не пришли на помощь?

Агент пожал плечами.

– Кто сказал, что мы следили?

И тут вдруг Скотт Дункан поднял голову и произнес:

– Кто сказал, что мы не помогли?

Возникла неловкая пауза.

– А прежде вы там бывали? – нарушил молчание Лекру.

– В клубе «Ягуар»? Нет.

– Никогда?

– Ни разу.

– Просто, чтобы прояснить ситуацию… Вы хотите сказать, что до вчерашнего вечера ни разу не были в клубе «Ягуар»?

– Я и вчера вечером там не был.

– Пардон?

– Вчера вечером я до него так и не добрался. На меня напали.

– А вообще как и почему вы оказались в этом проулке?

– Шел за одним человеком.

– Кем же?

– Его имя Ди-Джей Хафф. Одноклассник моего сына.

– Следовательно, вы утверждаете, что до сегодняшнего дня никогда, ни разу не заходили в клуб «Ягуар»?

– Утверждаю. – Майк старался подавить отчаяние в голосе. – Послушайте, агент Лекру, нельзя ли провернуть все это побыстрей? У меня пропал сын. И я очень о нем тревожусь.

– Ну конечно, еще бы. Повод для беспокойства налицо. Однако давайте по порядку, о’кей? Как насчет Розмари Макдевит, президента и основателя этого самого клуба?

– А что насчет нее?

– Когда вы с ней познакомились?

– Сегодня.

Лекру обернулся к Дункану.

– Ты это покупаешь, Скотт?

Тот приподнял руку, опустив ладонь, потом покачал головой.

– И это тоже доверия не вызывает.

– Пожалуйста, прошу, послушайте меня! – Майк изо всех сил старался подавить умоляющие нотки в голосе. – Мне нужно выбраться отсюда и найти сына.

– Выходит, действиям силовых структур не доверяете?

– Доверяю. Но не считаю, что задача найти моего сына является для них приоритетной.

– Что ж, честный ответ. Тогда позвольте спросить вот что. Вам известно, что такое фарм-пати? Не в смысле организации или партии, а в смысле «вечеринка».

Майк призадумался.

– Что-то такое слышал, но никак не вспомню.

– Тогда позвольте помогу, доктор Бай. Вы же доктор медицины, верно?

– Да. Я врач.

– Так что величать вас доктором будет правильно. Ненавижу называть всяких там тупиц и задниц с докторским дипломом – доктор философии, или какой-то там хиромант, или тот тип, что помог подобрать мне контактные линзы в «Перл-экспресс», – доктором. Вы понимаете, о чем я?

Майк попытался вернуть его к исходной теме.

– Вы спрашивали о фарм-пати?

– Да, именно. И вы торопитесь, и все такое прочее, а я только тяну резину. Так что давайте к делу. Вы медик, практикующий врач, и, разумеется, знаете цену фармакологическим препаратам, так?

– Знаю.

– Тогда позвольте объяснить, что такое фарм-вечеринка. Как бы попроще выразиться?.. Короче, подростки залезают в аптечки родителей и воруют разные таблетки. Сейчас у каждого семейства в аптечке целый набор – викодин, аддерал, риталин, ксанакс, прозак, оксиконтин, перкоцет, димедрол, валиум, ну, вы поняли. Так вот, эти ребята воруют лекарства, потом собираются вместе, складывают их в миску или кастрюлю и варят. Короче, делают себе такой наркотический коктейль на десерт. Ну и балдеют.

Лекру умолк. И впервые за все время схватил стул, перевернул его спинкой вперед и уселся. Потом долго и пристально смотрел Майку в глаза.

Тот даже не моргнул. А затем спокойно заметил:

– Ну вот, теперь я знаю, что такое фарм-пати.

– Теперь знаете. Вот таким образом все и начинается. Собирается группа ребятишек, они жрут эту дрянь и считают, что таблетки легальны – это же не кокаин или героин. Может, младший братишка принимает риталин, потому что врачи считают его гиперактивным. А папочка принимает оксиконтин – из-за болей в колене после операции. Да что угодно. Но лекарства эти следует хранить в надежном месте.

– Я вас понял.

– Неужели?

– Да.

– Теперь понимаете, как легко получить доступ к наркотическим средствам? У вас дома хранятся какие-либо медикаменты, выписанные по рецепту?

Майк подумал о своем колене, о том, что ему был выписан оксиконтин, но он так много работал, что порой просто забывал принимать таблетки. И действительно, хранились они в домашней аптечке. Замечал ли он когда-нибудь, что таблетки пропадают? Да и знают ли родители хоть что-то о таблетках, которые им прописывают? Кто станет бить тревогу из-за нескольких пропавших таблеток?

– Да, вы верно заметили, во всех домах хранятся таблетки.

– Вот именно. Послушайте меня внимательно еще минутку. Вам известно действие этих препаратов. Известно также и о фарм-вечеринках. Так что в определенном смысле вас можно назвать предпринимателем. И что вы делаете дальше? Просто переходите на следующий уровень. Пытаетесь получить доход. Возможно, подталкиваете ребят к еще большему воровству. Вы даже можете доставать таблетки-пустышки.

– Плацебо?

– Ага. Допустим, настоящие пилюли белые, и их вполне можно заменить обычным аспирином. Кто заметит? Или же купить заменитель сахара, тоже в таблетках и тоже ничем не отличается от многих других лекарств. Понимаете? Никто ничего не заметит. Существует огромный черный рынок по торговле лекарствами, которые можно получить только по рецепту. Так что можно срубить хороший навар. Но опять же, вы мыслите как предприниматель. И группа из восьми ребятишек вас не устраивает. Вы хотите расширить бизнес. Вовлечь в него сотни, если не тысячи. И очень удобная площадка для этого, ну, скажем, ночной клуб.

Только теперь Майк начал понимать…

– Так вы думаете, именно этим и занимаются в клубе «Ягуар»?

Майк вдруг вспомнил, что Спенсер Хилл совершил самоубийство, наглотавшись таблеток, взятых из дома. Такие, во всяком случае, ходили слухи. Он украл лекарства из домашней аптечки и погиб от передозировки.

Лекру кивнул и продолжил:

– Вы могли бы, будь у вас предпринимательская жилка, поднять дело на более высокий уровень. Все лекарства на черном рынке имеют определенную цену. И вы можете выбросить на него просроченный амоксициллин, принимать который так и не закончили. Или же у вашего дедушки завалялась в доме лишняя виагра. Никто же не уследит, верно, док?

– Пожалуй.

– Именно. И если таблетки вдруг закончились, вы приписываете это ошибке фармацевта, недодавшего вам, или думаете, что, возможно, перепутали, приняли пару-тройку лишних. Практически нет способа доказать, что это ваши дети воруют из аптечки. Теперь понимаете, насколько блестящая вырисовывается схема?

Майку не терпелось спросить, какое отношение к этому имеет он или Адам, но лучше пока промолчать.

Лекру подался вперед и прошептал:

– Эй, док?

Майк ждал продолжения.

– Вам известно, какой следующий шаг должен сделать настоящий человек с предпринимательской жилкой?

– Лекру! – окликнул вдруг Дункан.

– Что такое, Скотт?

– Смотрю, тебе очень нравится это слово – предприниматель. И все его производные.

– Есть такое дело. – Он снова посмотрел на Майка. – А вам нравится это слово, док?

– Шикарное слово.

Лекру ухмыльнулся с таким видом, будто они старые добрые друзья.

– Шустрый малый с предпринимательской жилкой всегда найдет способ вытащить из родительского дома как можно больше таблеток. Как? Ну, допустим, заказывает доставку из аптеки в дневное время. Если оба родителя работают, и есть служба доставки, дома после школы ты оказываешься раньше их. А если родители вдруг замечают пропажу, списывают это на свою забывчивость, ошибку в приеме и прочее. Раз уж ты пошел этой дорожкой, всегда найдется масса способов сколотить лишний доллар. Прибыльное дело и никаких доказательств.

В голове у Майка крутился один вопрос: «Неужели Адам мог заниматься чем-то подобным?»

– Кого тут можно привлечь? Вдумайтесь. Есть группа несовершеннолетних ребят из богатых семей – каждая может позволить себе лучшего адвоката. И как доказать, кто это сделал? Крал законным образом выписанные лекарства из домашних аптечек. Да и вообще, кому какое дело? Надеюсь, поняли, как легко достаются эти деньги?

– Догадываюсь.

– Догадываетесь, доктор Бай? Перестаньте, не надо играть с нами в эти игры. Вы не догадываетесь. Вы знаете. Почти безупречная схема. Надеюсь, вы имеете представление, как работает наша служба. Нам неинтересно вылавливать кучку тупых несовершеннолетних подростков, балующихся наркотой. Нам нужна рыбка покрупнее. Но если бы наша большая рыба была умна, то она – пусть будет она, чтобы нас не обвинили в дискриминации по половым признакам, о’кей? – непременно поручила бы добывание для себя наркотиков несовершеннолетним. Тупым готам, которым, возможно, следует переместиться всего лишь на одно звено в пищевой цепочке, чтоб попасть в группу неудачников. А так они ощущают собственную значимость, и эта горячая штучка вполне может добиться от мальцов всего, чего только не пожелает. Вы понимаете, о чем я.

– Да, конечно, – ответил Майк. – Так вы считаете, Розмари Макдевит занимается в своем клубе именно этим? Да, у нее есть ночной клуб, и все эти несовершеннолетние ребята, и вполне легальное прикрытие. С одной стороны, оно, конечно, так.

– А с другой?

– Женщина, чей брат погиб от передозировки, торгует таблетками?

Лекру снисходительно улыбнулся:

– Так она и вам рассказала эту слюнявую байку, верно? О бедном братике, который не видел другого выхода, кроме как баловаться наркотой и, в конце концов, умереть?

– Это неправда?

– Сплошные выдумки, насколько нам известно. Она говорила, будто родилась в Бремене, штат Индиана, но мы проверили. И никакого случая, описанного ею, там никогда не было.

Майк промолчал.

Скотт Дункан поднял голову от записей.

– Смотрится как горячая штучка.

– Что есть, то есть, – согласился Лекру. – Красотка высший класс.

– Любой мужчина просто дуреет рядом с такой шикарной дамочкой.

– Это уж точно, Скотт. Тоже один из ее приемчиков. Сексуальный манок для любого парня. И не то чтобы я возражал побыть хоть немного таким парнем, вы понимаете, о чем я, док?

– Простите, нет.

– Вы «голубой»?

Майк едва сдержался.

– Да, хорошо, я «голубой». Давайте дальше.

– Она использует мужчин, док. Не только тупых подростков. Куда более умных мужчин. И старших по возрасту.

Он замолчал в ожидании. Майк посмотрел на Дункана, потом перевел взгляд на Лекру.

– Настала минута, когда я должен ахнуть и вдруг осознать, что речь идет обо мне? – с иронией поинтересовался Майк.

– С чего вы взяли?

– Думаю, вы именно это собирались сказать.

– Может, и так. – Лекру театрально развел руками, словно новичок в драмкружке. – Но ведь вы только что заявили, что до сегодняшнего дня с ней не встречались. Это правда?

– Правда.

– И мы безоговорочно вам верим. Так что позвольте спросить кое-что еще. Как у вас дела на работе? Я имею в виду в больнице?

Майк вздохнул.

– Очевидно, я должен притвориться, что вы совершенно сбили меня с толку резкой сменой темы. Послушайте, не знаю, в чем вы там меня подозреваете. Думаю, это как-то связано с клубом «Ягуар». И не потому, что я натворил что-то. А потому что и ослу понятно: там творятся темные делишки. При других обстоятельствах, повторяю, я должен был бы дождаться своего адвоката, или жены, которая тоже адвокат. Но повторяю уже в сотый раз: у меня пропал сын. Давайте покончим с этой ерундой. Скажите прямо: что хотите знать. Я отвечу и снова займусь поисками Адама.

Лекру приподнял бровь.

– Знаешь, Скотт, меня страшно заводит, когда подозреваемый начинает говорить так грубо, прямо по-мужски. А тебя заводит, Скотт?

– Соски, – кивнул тот, – прямо так и начинают твердеть.

– Ладно, перед тем как мы с коллегой придем к оргазму, задам еще несколько вопросов. И покончим с этим. Вам известен пациент по имени Уильям Браннум?

И снова Майк удивился, при чем тут это, и снова решил ответить:

– Не припоминаю.

– Вы не помните имени каждого своего пациента?

– Нет, это имя мне ни о чем не говорит. Но, возможно, им занимался мой коллега, другой лечащий врач.