Текст книги "Скорпион"

Автор книги: Ханс Шерфиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

– Добро пожаловать! – повторил голос. – Подойдите ближе и закройте дверь! С какой новостью вы явились к нам, милейший?

– Очень прошу вас извинить меня, – сказал лектор Карелиус. – Я ищу…

– Ищете? Мы тоже занимаемся такими делами. Именно с этой целью мы и проводим здесь время.

– Я был у комиссара полиции Помпье, но неожиданно его…

– Помпье приказал долго жить! Здесь вы его не найдете, – сказал сержант уголовной полиции Йонас, силуэт которого стал постепенно вырисовываться из тумана. – Помпье для этого мира потерян! Больше он никогда сюда не вернется!

– Дело в том, что я заблудился, – продолжал Карелиус.

– Ну, понятно, вы заблудились. Все люди здесь заблуждаются! – сказал сержант Йонас. – Но вы не вешайте носа. Я терпеть не могу нытиков! Присядьте здесь и отдохните! Факс, дай господину стул! Да поживее!

– Спасибо! – сказал Карелиус. – Я бы предпочел… если это возможно… нельзя ли позвонить по телефону, я одну минутку? – Он увидел на письменном столе телефон, и ему сразу пришла в голову мысль, что лучше всего сейчас же поговорить с адвокатом Гулем, своим защитником, и попросить его выручить из трудного положения.

– Пожалуйста! – ответил Йонас. – Но соблюдайте осторожность, когда будете говорить! Разговоры подслушиваются!

– Может быть, вы также разрешите мне взять телефонную книгу?

– Весьма охотно! Она лежит у тебя, Факс! Возьми-ка ее и передай господину, если ты еще в состоянии двигаться!

– Вот она. – Сержант Факс протянул книгу Карелиусу.

Лектор Карелиус протер очки и стал искать номер телефона адвоката. Сержант полиции Йонас уставился на лектора своими маленькими глазками с покрасневшими веками. Ему показалось очень знакомым это лицо, но оттого, что после завтрака он без передышки пил пиво, сержант ничего не мог припомнить.

Из конторы адвоката женский голос ответил, что Гуля нет и сегодня больше не будет.

– Но мне совершенно необходимо поговорить с адвокатом! Не дадите ли вы мне номер телефона, по которому я мог бы его застать? Это чрезвычайно важное дело! С вами говорит лектор Карелиус.

– Аксель Карелиус? Это вы, лектор? – удивленно спросила дама. – Разве вас выпу… Разве вы у себя дома?

– Что за черт! Неужели это Карелиус? – От удивления сержант Йонас сразу отрезвел.

– Я нахожусь в очень странном и неприятном положении, – продолжал лектор. – Мне непременно надо поговорить с адвокатом. Вы должны, фрекен, помочь мне связаться с ним.

– Так, – сказала дама. – Хорошо. Дело в том, что адвокат находится сейчас на деловом завтраке и сегодня в контору больше не вернется. Но я попытаюсь, по возможности, связаться с ним. Где адвокат сможет найти вас?

– В «Ярде», – ответил лектор Карелиус.

– В комнате 281! – крикнул Йонас. – Сообщите номер, иначе он никогда не найдет вас!

– В комнате номер 281,– повторил Карелиус.

– Можно будет позвонить вам туда? – спросила дама.

– Можно звонить сюда? – спросил лектор.

– Теоретически можно, но будет затруднительно, – ответил Йонас. – Лучше скажите, что через пять минут позвоните сами.

– Разрешите мне снова позвонить вам через пять минут? – спросил Карелиус у секретарши.

– Ну и чертовская история! – заметил Йонас. – Значит, вы Карелиус, а я не узнал вас!

– Мы с вами, по-видимому, раньше не встречались, – предположил лектор.

– Но, черт меня возьми, я мог бы узнать вас по фотографиям! – сказал Йонас. – Ах, боже мой, вот что значит возраст! Ну, да садись же, устраивайся поудобнее и выпей пивка. Умеешь, конечно, пить из бутылки?

– Да, спасибо! По правде говоря, мне ужасно хочется пить.

– Факс! Возьми-ка портфель, сходи в буфет и принеси пива! – сказал Йонас. – Это сержант Факс, великий сыщик! А я – сержант Йонас!

И они обменялись рукопожатиями, Факс взял свой вместительный портфель и ушел за пивом.

– Дай я открою тебе бутылку, – предложил Йонас. – Ну вот! Пожалуйста! За твое здоровье!

– Спасибо, и за ваше! – ответил лектор Карелиус.

– Кто же заставил тебя, несчастного, слоняться здесь? – спросил Йонас. – Где ты был?

– Меня допрашивал полицейский комиссар Помпье в своем кабинете, и неожиданно комиссара арестовали два других полицейских…

– Да, бывает…

– Потом я очень долго ждал, не зная, что мне делать.

– Про тебя забыли? Это прямо великолепно!

– Да, думаю, что забыли!

– А потом ты заблудился, бродя по зданию!

– Да. Я вышел в коридор и потерял всякую ориентацию.

– Ах, вот она жизнь в нашем «Ярде». Разве это не забавно? – воскликнул Йонас.

– Нет, мне ничуть не забавно, – ответил лектор Карелиус.

– Ну, выпей еще бутылочку пива! Оно примирит тебя с этим местом. Мы ведь тоже стараемся чем-нибудь скрасить свое существование.

– Я лучше еще раз позвоню. Наверное, пять минут уже прошли. Можно мне снова воспользоваться телефоном?

Из конторы адвоката Гуля сообщили, что он прервал свой деловой завтрак, взял такси и будет на месте не позже чем через минуту.

– Извините, который час? – спросил Карелиус.

– Половина пятого, – ответил Йонас.

«Завтракать уже поздно», – подумал лектор. Сам он выпил только кофе и съел одну сдобную булочку, поэтому пиво бросилось ему в голову. Как все-таки хорошо снова очутиться в обществе людей! И как приятно отдохнуть после долгого блуждания по коридорам. Он не привык много ходить. Ему не хватало тренировки.

Вернулся Факс и стал вытаскивать из портфеля бутылки. Прямо невероятно, сколько в него вмещалось! Карелиус благосклонно посматривал на пиво. Он прекрасно чувствовал себя в этой комнате; все тени, привидения и призраки, которые преследовали его внизу, остались в мрачных катакомбах, а он уютно устроился здесь в тепле, словно путник, спасающийся от непогоды. Лектор выпил живительной влаги и перестал думать о том, что его ожидает. Ведь Сократ, попав однажды в еще более затруднительное положение, утешал себя мыслью, что хорошему человеку ничто плохое угрожать не может.

– Передайте мне ключ, я открою бутылку! – спокойно сказал он и принялся за пиво. Он чувствовал себя как дома. Пусть события развиваются своим чередом, а мы будем наслаждаться моментом. Лектор весь обмяк, на душе у него стало тепло и радостно. Будь что будет! Пока все складывается как нельзя лучше.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Адвокату Гулю выпала очень трудная задача – после завтрака, длившегося чуть ли не четыре часа, добраться до комнаты номер 281 в здании «Ярда». В конце концов, в результате упорных усилий ему это удалось. Его приветствовали радостными возгласами и сразу сунули в руки бутылку; после завтрака адвоката томила жажда, в горле першило, и он быстро опорожнил ее.

– Замечательно! – сказал он. – Замечательная идея! Великолепно! – И тут же начал икать, поэтому прошло немало времени, пока он смог задать первый вопрос, чтобы узнать, зачем его вызвали.

– Я понимаю дело так, что вы освобождены? – спросил он Карелиуса. – Это великолепно! Ради этого я и работал, как лошадь. Как лошадь! И вот поспешил вас поздравить! За ваше здоровье! Поздравляю!

– Его не освободили, он исчез, – поправил Йонас.

– И явился прямо к нам, – добавил Факс.

– Это не я исчез, это полицейский комиссар Помпье, – пояснил лектор Карелиус.

– Вас освободил Помпье? Каким образом?

– Да нет же. Его арестовали.

– Это просто великолепно! – сказал адвокат. – Это великолепно, но я ровно ничего не понимаю. Как тут обстоит дело с пивом? Откуда оно? Нельзя ли достать еще?

– Очень даже легко! – ответил Факс.

– Я хотел бы, чтобы вы разрешили мне угостить вас пивом, пока мы тут сидим и болтаем о разных вещах. Кстати, я ел очень соленую селедку, ужасно соленую. Кто из господ полицейских согласится практически осуществить мое предложение?

И адвокат Гуль вытащил несколько кредитных билетов.

– Нельзя ли также достать сдобную булочку, – попросил Карелиус.

– Какого черта ты собираешься с ней делать? – поинтересовался Йонас.

– Есть, конечно. Я сегодня еще не завтракал, – ответил лектор.

– Но ведь ты можешь получить обед! Горячий обед, если пожелаешь, – сказал Йонас. – У нас ты не будешь голодать! Хочешь какое-нибудь горячее блюдо?

– Это было бы чудесно.

– Только не селедку! – взмолился адвокат Гуль. – Ну ее к дьяволу, эту соленую селедку!

– А можно ли допустить, чтобы школьный учитель кушал без единой рюмки водки? – воскликнул Факс. – Не будет ли он тогда вправе пожаловаться, что его держат на сухомятке? Не добавить ли к этому полчетвертинки?

– Полчетвертинки? Это на четыре-то персоны? – удивился Йонас.

– Я право не знаю… – сказал Факс.

Адвокат Гуль порылся в одном из внутренних карманов и снова извлек оттуда две десятикронные кредитки – вытаскивать бумажник в присутствии полицейских он не любил.

– А кто-нибудь знает, где можно достать подобные вещи? – спросил он.

– Факс займется этим, – сказал Йонас. – А ну-ка, сбегай наверх!

– Теперь твоя очередь! – возразил Факс.

– О'кей, сейчас я все устрою, – согласился Йонас и с поразительной ловкостью выхватил деньги. – Кто еще хочет есть?

– Боже упаси! – сказал адвокат Гуль.

Сержант уголовной полиции Йонас взял свой огромный портфель, в котором за долгие годы службы перебывало множество самых разнообразных вещей, и скрылся в одном из темных коридоров. Адвокат нашел на письменном столе непочатую бутылку пива и открыл ее ножом для разрезания бумаг. По мере того как он пил, лицо его все больше краснело. Это был светлый блондин с холеной внешностью и настолько прогрессивно мыслящий, что пил прямо из бутылки. Он без всякого стеснения накачивал себя пивом, приговаривая:

– Это успокаивает!

Карелиус тоже пил из бутылки, из которой все время капало, и вытирал галстук носовым платком.

– Хоть бы кто-нибудь толком объяснил мне, что случилось! – вздохнул адвокат.

– Я заблудился, – сказал Карелиус.

– Этот бедняга долго бродил по всему зданию, – сообщил Факс. – Но потом наткнулся на нас.

– Да, слава богу! – подтвердил лектор.

– Это великолепно! – воскликнул Гуль. – Ничего не понимаю. Что случилось? Почему вы бродили?

– Они увели от меня комиссара полиции Помпье! Пришли два полицейских и взяли его. «Вы арестованы!» – заявили они ему. А потом был еще страшный американец, который сказал: «Get out of here!» У него в руках был револьвер, а на галстуке лошадь.

– Прекрасно! – восхитился адвокат. – Прекрасно! Вероятно, это был «Кожаный чулок»!

– Но ничего кожаного на нем не было.

– Зато была лошадь!

– На галстуке, – пояснил лектор. – Лошадь только на галстуке.

– «Дайте мне коня лихого, дайте мне мое лассо» – запел адвокат.

– А где же был тот человек? – поинтересовался Факс.

– Я встретил его в одном из коридоров, – ответил Карелиус.

– Что за черт! Значит, ты попал в секретный коридор, – изумился Факс.

– Какой это коридор? – спросил адвокат суда средней инстанции.

– Господин учитель был в «коридоре разведки». Он наткнулся на CIA.

– Передай мне вон ту бутылку и расскажи, что такое CIA? – попросил Гуль.

– Central Intelligence Agency, – ответил сержант уголовной полиции.

– «На все ведь наплевать тому, кто знает языки!» – пропел адвокат.

Вернулся Йонас, он принес в портфеле пива и водки, а на тарелке – четыре длинные светлорозовые сосиски с горячим скользким картофелем. – Пожалуйста, сударь! – сказал он, держа тарелку перед Карелиусом. – Это сосиски фабрики Каульман, лошадки умерли естественной смертью!

– Сосиски фабрики Каульман – объеденье! – заявил Факс.

– А вот и рюмки, – добавил Йонас. – Я обо всем подумал. Не пить же нам водку из бутылки.

– Великолепно! – произнес адвокат.

Лектор Карелиус вонзил зубы в мягкую сосиску и нашел ее превосходной, тем временем Йонас уверенной рукой разливал водку. Когда полицейский подошел к адвокату Гулю, тот крепче прижал свой бумажник: доверия к чинам полиции он не питал.

– Теперь лучше, – сказал адвокат. – Водка проясняет мозги! Когда я сюда пришел, у меня в голове был туман, а сейчас голова ясная, как стеклышко!

И он запел высоким голосом, хотя легкая икота изредка прерывала его пение:

 
Раскройтесь сердце, душа и ум!
Не бури близкой это шум,
То сам господь в нас говорит,
Святым огнем душа горит.
«Да» и «аминь» – вот тот залог,
Что людям дал всевышний бог.
 

– А кто из вас будет так любезен передать мне бутылочку пива? – спросил адвокат. Он вообще очень любил петь, и всякий раз, как напивался пьяным, он вспоминал о псалмах, этом кладезе премудрости, приобретенном им в школьные годы.

– Какая благодать быть ясным, как стеклышко! – умилился Йонас.

– Я тоже чувствую, что в голове у меня проясняется, – заметил лектор Карелиус, жуя сосиску. – Я вижу все гораздо яснее. У меня как будто создается ясное представление…

– Кристально ясное, – поправил его защитник.

– Я одобряю, что такого человека, как Помпье, посадили! – продолжал лектор Карелиус. – Оказывается, можно даже допустить ошибку; важно, что люди не боятся признавать свои ошибки и исправлять их, это признак силы. Когда с грядок вырывают с корнем такое вредное растение, как Помпье, это доказывает, что наша демократия еще сильна!

Адвокат Гуль снова запел:

 
Благодать на нас спустилась,
Ум и сердце просветились.
И языки святого пламени
Нас осенили, словно знаменем…
 

– Ну, еще одну рюмочку, господин учитель! Тогда у тебя совсем прояснится в голове! – предложил сержант Факс.

– Просто удивительно, – восхищался Карелиус. – Совершенно верно, проясняется. Все теперь отчетливо видно.

– Неприлично, весьма неприлично, что этот самый Помпье устраивает допрос в мое отсутствие! Это сплошное неприличие! Я протестую! – сказал адвокат и с грозным видом оглянулся вокруг. – Я не согласен! Нет, ни за что!

– Надо здраво взглянуть на дело, – заметил Карелиус. – Он уже понес заслуженное наказание. Его посадили в тюрьму.

– Ах, этакий он правонарушитель! – воскликнул адвокат. – Этакий Скорпион! Неужели вы собираетесь примириться с подобным субъектом? Ужасные события! Прямо ужасные!

И он снова стал мрачно распевать:

 
Суд наш стал теперь бесчестным,
Справедливость – неуместной.
Ложь под правду наряжают,
Правду ж грязью обливают.
Без закона суд вершится,
Даже камень прослезится…
 

– Он далеко отсюда! – сказал Йонас. – Помпье умер и находится далеко от нас. Больше он уж ничего не сможет нам сделать!

 
Здесь ужились зло с добром,
Тихо, мирно процветают… —
 

угрюмо произнес адвокат. – А невинность попирают!.. Не понимаю, почему мне не позволяют выпить глоток пива, когда у меня в желудке соленая селедка?

Выпить пива ему разрешили, не обошли и самих себя, и постепенно все становились всё более кристально чистыми. От такой кристальной чистоты лектор до того разволновался, что крупные слезы покатились по его щекам.

– Ничего не могу с собой поделать, – сказал он. – Какая красота! Как все получилось красиво! Какой глубокий смысл во всем этом! Я так рад! – закончил он свою речь, роняя слезы в тарелку с картофелем.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Лектор Карелиус тут же спокойно заснул на узеньком и коротком диване, а остальные три господина покинули здание «Ярда», осторожно поддерживая друг друга. Адвокат Гуль шел посередине; ему вдруг захотелось пройтись на четвереньках, но сыщики успели подхватить его под руки. Теперь им стало гораздо труднее двигаться вперед, они все время натыкались в темном коридоре то на одну стенку, то на другую.

– Прекрати пение! – потребовал Йонас.

Благополучно добравшись до «змеиного двора», они попали в вестибюль, который лектор Карелиус не мог найти, и наконец очутились на воле. Вечер еще не наступил, и друзья заторопились, насколько позволяли их силы, в первый попавшийся трактир, чтобы немного освежиться пивом.

Лектор Карелиус продолжал спать. Он долго и хорошо спал и проснулся только на следующее утро, когда явилась женщина убирать комнату. Она распахнула окна и начала аккуратно собирать пустые бутылки. Для уборщиц «Ярда» пустые бутылки в комнатах не были редкостью.

– Как вы сюда попали? – спросила она проснувшегося лектора.

– За двойное убийство, – ответил лектор Карелиус.

– Нет, я спрашиваю, что вы здесь делаете?

– Меня обвинили в двойном убийстве, – пояснил Карелиус. – Конечно, я никого не убивал. Это чудовищное недоразумение!

– Во всяком случае, тут вам делать нечего! – сказала женщина. – Если вас обвиняют в убийстве, то идите в отделение, которое ведает убийствами, там и доспите! А здесь мне надо убирать. Ну и безобразие тут натворили! Вы небось тоже принимали участие!

– Боюсь, что да, – признался лектор.

– В корзине для бумаг блевотина! Что за свинство! – возмутилась уборщица. – Каждый день вычищаешь навоз после этих скотов – скорпионов! И почему это полицейские не могут вести себя по-людски? Просто кабак! Помилуй нас боже! Если уж и полиция, и судебные органы позволяют себе такое, то значит наше общество насквозь прогнило! Насквозь, со всеми потрохами!

– Вы не должны делать такие выводы, – сказал лектор Карелиус. – Охотно признаюсь, то, что мы здесь натворили, – это самое отвратительное свинство, и я сожалею, что сам причастен к нему. Но я не могу одобрить того, что вы говорите об обществе и судебных органах. Вы не можете сказать, что все судебное ведомство у нас прогнило, если отдельные единицы из числа полицейских изменили своему долгу. В семье не без урода. Именно то обстоятельство, что у нас не боятся производить чистку публично, является здоровым признаком. Сила демократии именно в том и состоит, что чистка производится при свете белого дня! Свободная критика и свободная пресса являются гарантией того, что общество – здоровое.

– Какое там здоровое, если высшие чины полиции позволяют себе брать взятки и наличными деньгами, и подарками? Только самая малость из всех их проделок просачивается наружу. Или, может быть, вы думаете, что газеты у нас не подкуплены? Разве вы не знаете такую вещь, как объявления? Когда колбасная фабрика Каульмана заплатит за объявление подороже, газеты не упоминают о том, что сосиски начинены тухлым фаршем из конины.

– Но ведь у нас существует свобода слова! – сказал лектор.

– Да, и свобода – совсем не пользоваться этим словом! Разве вы не знаете, что люди, которым принадлежит бумага, имеют право решать, что на ней будет написано?

– Судьи у нас несменяемые. Суды независимые, – доказывал преподаватель истории.

– Фу ты! Независимые суды! – воскликнула уборщица. – А вы помните, как они судили и рядили во время войны? И после войны? Сначала они засадили в тюрьму борцов за свободу. А затем осудили целый ряд мелких извозчиков и шоферов, которые за жалкие гроши водили немецкие грузовики. Однако крупные и богатые фирмы, которые снабжали немцев военными материалами и нажили себе не одну сотню миллионов, строя для врага аэродромы, – те были начисто оправданы. Известная фирма «Майт, Джонсон энд Стар» в награду за свои преступления получила полное оправдание. А редактор «Народной воли» попал в тюрьму за то, что рассказал правду об этой истории!

– Но ведь то, что вы говорите, – это коммунизм! – испугался лектор Карелиус.

– Ах, вот как? – женщина как будто удивилась. – Значит, сама правда тоже коммунистическая!

Лектор Карелиус пригладил волосы и расправил на себе одежду. Потом плюнул на платок и попробовал оттереть пивные пятна на галстуке. Он был немного сбит с толку тем, что уборщица позволяла себе рассуждать подобным образом. Неужели так же думают и все простые люди? Женщина подметала пол уже рядом с ним, и ему пришлось отодвинуться, скоро не останется ни одного сухого местечка. Он быстро перебирал ногами, спасаясь от веника.

– Не у места вы встали! – заявила уборщица. – А ну-ка, пустите! Мне нужно здесь подмести!

– Сейчас я буду готов, – ответил лектор, отчищая рукав. – Я весьма поражен. Вы так странно смотрите на вещи. Должен вам сказать, что я – преподаватель науки об обществе. И я думаю, что вы неправы. Нельзя судить о демократии на основании исключительных времен. Война и оккупация во все внесли беспорядок. Вполне естественно, что при чистке были допущены кое-какие ошибки, но ведь нужно принять во внимание и чрезвычайные обстоятельства. Тогда строго поступили с предателями родины, надо же было когда-нибудь положить предел.

– Да. Мелких шпиков угнали на остров и расстреляли. А министры, которые заставляли их шпионить, и теперь разгуливают на свободе, произносят громкие речи, выступают по радио. Теперь фирма «Майт, Джонсон энд Стар» строит аэродромы для американцев. Теперь уже американцы нуждаются в услугах спекулянтов военными материалами и шпиков. Ну-ка, отойдите немного в сторону!

Лектор Карелиус посторонился. Он вспомнил про того странного американца, которого встретил в одном из темных коридоров «Ярда», у него еще был такой лошадиный галстук. Как это сказал сержант полиции Факс? Он назвал этот коридор «коридором разведки». Разве это в порядке вещей, когда уборщицы рассуждают о подобного рода делах? Очень много странного и непонятного происходило вне стен классической гимназии.

– Знаете что, – сказала женщина. – В тот самый день, когда крупных немецких военных преступников выпустили на свободу – всех приговоренных к смерти за бесчисленные убийства, истязания людей и за многое другое, – так вот, в тот день, когда им разрешили выехать на родину, потому что они понадобились американцам, именно в тот самый день арестовали моего сына за то, что он расклеивал плакаты, на которых было написано: «Лучше мир, чем война!» Но его ничто не остановит, он и впредь будет поступать точно так же! Одному богу известно, что такие люди, как вы, знаете о порядках в наших демократических полицейских участках! Знаете ли вы, что полицейские страшно избивают арестованных, а потом приносят ложную присягу, что на них совершили нападение! Вот и видно, что вы ровно ничего не знаете, хоть и преподаете науку об обществе.

– Нет… то есть да…

– Рассказывайте свои басни ученикам на уроках! Сами-то вы небось ни на грош в них не верите?

– Раз вы мне рассказали… – смущенно пробормотал Карелиус.

– Да какой толк вам рассказывать! В библии говорится… Подвиньтесь немного!.. Там написано о некоторых людях, которые имели глаза, но не хотели видеть; имели уши, но не хотели слышать. Тут уж ничего не поделаешь!

– Да, в библии есть такое место, – подтвердил Карелиус.

Женщина продолжала мести и говорить:

– Вот хотя бы это гнездо скорпионов – верный признак того, что наше общество доживает последние дни. Оно быстро разлагается. Прогнила самая сердцевина!

– Я очень огорчен, что вчера нагрязнил здесь, – признался Карелиус. – Но я охотно помогу вам навести порядок.

– Вы? Не ваше это дело! – ответила женщина. – Не такого рода люди наведут здесь порядок. Это мы займемся генеральной уборкой!

Она взяла швабру и так энергично принялась тереть пол, что он весь покрылся мыльной пеной. Свежий ветер ворвался в комнату через открытые окна, словно предвестник генеральной уборки, которая не заставит себя долго ждать.