Текст книги "Болото"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

С титаническим усилием она заставила себя решать эту проблему. Нужно как-то зафиксировать зверя, прежде чем нанести удар кинжалом. Трёхрогая рогатина, скорее всего, подойдёт. Какое-то время ушло на поиск нужной деревяшки и её подгонку. Стоя над животным, лапа которого уже сочилась кровью от въевшейся верёвки, Ира считала собственное дыханье, стараясь решить, на каком выдохе совершить бросок.

Первый был неудачный. Конец треноги больно ударил зверя по спинке, но он успел увернуться. Окончательно ошалев от боли и поняв, что от опасности не улизнуть, «ласка» бросилась зубами на собственную лапу, опутанную верёвкой, начав перегрызать её. Только бы вырваться из ловушки. Тут её и накрыло рогатиной, намертво прижав к земле. Рука медленно потянулась и вынула кинжал из ножен. Ира опустилась рядом на коленки, приготовившись нанести удар. Ярость и беспомощность, стремление биться до последнего в глазах зверя заставили её закрыть собственные глаза и закончить всё в одно движение. Когда она снова посмотрела на него, то увидела, что рана смертельная, но зверь ещё жив и страдает. Второй, последний, удар был нанесён, глядя глаза в глаза. Неподвижная тушка лежала на снегу, окрашивая всё вокруг себя в красное. Нет, это совсем не то же самое, что убивать, не глядя и не видя. От мысли, что нужно поднять это тельце, отсечь голову, снять с него шкурку, выпотрошить, подступила дурнота, и потребовалось время на то, чтобы её утихомирить.

Далеко не сразу нашла в себе силы, чтобы приступить к этой грязной работе. Шкурка сползла с кожи, словно перчатка с руки, и, повинуясь порыву, Ира потратила время, чтобы смыть с меха кровь. На следующем привале она похоронит несчастного зверька под самым красивым деревом в округе. Потроха и ненужные части она закопала поглубже в снег. Подземный опыт научил избавляться от признаков кровавых действ, чтобы не привлекать внимание тех, для кого можно стать обедом. Уходя с этого места, она потщательнее замела свои следы веткой. Надо позавтракать и двигаться дальше.

Предстояло приготовить свежедобытое мясо. Соли не было, потому сделать что-то для долгого хранения не представлялось возможным. Или, говоря по-честному, она не знала как и не умела этого делать. «Значит, просто пожарим на огне и будем потреблять в первую очередь». Готовить этот кусок мяса было неприятно, а есть и того гаже. В голове стояли дикие глаза, жаждущие жизни. Съесть получилось только треть, остальное заела махи.

Долго глядела на шкурку. Своё первое осознанное убийство ещё нескоро удастся забыть.

Третий день пути, а лес всё ещё казался бесконечным и одинаковым на всём его протяжении. Если бы не следы на снегу, то можно было бы начать нервничать от боязни, что ходишь по кругу. Ощущение сытости во время привалов несколько примирило её совесть с совершённым поступком, а у желудка вообще не было моральных устоев, и он только радовался, что хозяйка наконец-то освоилась с добыванием провизии. Мясо!

Ира задавалась вопросом, сколько зверей или птиц потребуется убить, сколько шкурок стянуть, чтобы в её городской голове слово «убийство» заменилось на слово «охота». Воспитание мегаполисом заставляло её с трудом принимать то занятие, которым люди жили веками. Хорошо есть колбасу и не работать при этом мясником. Удобно. И больше всего пугало, насколько легко оказалось прервать чью-то жизнь. Пускай и звериную. Поднять ножик. Опустить ножик. В очередной раз подумала, что будет счастлива, если кинжал не придётся применять для защиты жизни от людей.

На дневном привале она извлекла из сумки шкурку «ласки». Та совсем не поблёкла, мех стелился под ладонями, как живой. Было желание отдать зверю последние почести, и она покрутила головой, выбирая место покрасивее. Вон то раскидистое дерево смотрелось очень живописно под тяжёлыми шапками снега. В самый раз.

Ямка, готовая заменить несчастному животному могилу, выкопалась быстро. Ира помолчала, глядя на шкуру, а потом произнесла:

– Ну что, маленький братец. Прости, что так вышло. Пускай в радужных лесах у тебя будет полно дичи, место для бега и красивая подруга. Надеюсь, что там твой роскошный мех будет…

От мысли, пришедшей в голову, она выронила шкурку прямо в подготовленную для неё яму. Роскошный мех… Изумительный мех… Перед ней лежал не просто кусок шкуры, а решение.

Валюта! Самая натуральная! Конечно, трудно сказать, насколько ценны шкурки этого зверя, может, они не дороже кролика, но сам факт! Это первая вещь, которую можно попытаться продать или обменять! Мех ценился во все времена, неважно, дорого или не очень, главное, что его цену можно измерить деньгами. Конечно, учитывая ни бе ни ме на местном, скорее всего, её обведут вокруг пальца. Торгаши своей выгоды не упустят. Да и притворяться надо, что считать не умеешь, но… будет хоть что-то. И кроме того, может, идея с «обменяться» более верная. Иной раз услуги или товары могут оказаться более твёрдыми в курсе, чем монеты в кошельке.

В пору рассмеяться. Похороны с почестями. М-да… Всё-таки она истинная дочь своего мира и своего времени: благие намерения, пока дело не доходит до барышей. Стоило задуматься о прибыли, и все совестливые мысли из головы выдуло. Теперь она уже ни за что не расстанется с добытыми шкурками, даже будет максимально заботиться об их сохранности.

Вздохнув, она подняла кусок меха и потопала к костру. Часто ли в будущем придётся выбирать между совестью, воспитанием и здравым смыслом?

Ближе к вечеру уже набитой рукой, но без энтузиазма, она поставила очередную ловушку. На морозе да после дороги аппетит был зверский, и она прикончила остатки «ласки», закусив кашей с лепёшкой. Припасы начали таять несколько быстрее, чем планировалось, и потому, хоть муки совести её ещё не покинули, надеялась на успешную охоту. Ожидание было столь велико, что она решила прогуляться и посмотреть на силки перед сном. И вот тебе раз: пустыми они не были!

Сегодняшняя охота подарила ей ещё одного ласкоподобного зверька, но более крупного, менее изящного и другого окраса – с чёрно-коричневыми пятнами. Явно родня, хотя виды определённо разные. Зверь в этих местах оказался совсем не пуганый. Пришпилив, как и прошлый раз, животное к земле рогатиной, она лишила его жизни. Мучить зря не было никакого желания, и на сей раз Ира заставила себя смотреть на то, куда наносит удар. Дальше была вынужденная работа по разделке и потрошению туши. Сходив к убежищу за очередной порцией приманки, она переставила силки с другой стороны от лагеря. Неужели, и к утру кто-то попадётся?

Утро преподнесло две новости: хорошую и катастрофически плохую. Первая – ещё один такой же зверь, как вчерашний, бился в силках, а вторая – припасов больше не было! Разбирая вещи, она с ужасом обнаружила со стороны ног в убежище свежую нору, прорытую в снегу. На сумке, в которую она сложила на ночь остатки еды, красовалась дыра сантиметров десять в диаметре. Крупа и ягоды были растащены, от мяса осталась недогрызенная кость, от лепёшек – крошки на дне сумки. Нетронуты были только грибы. Ира начала судорожно перебирать багаж, но больше никаких повреждений не было.

От бессилия опустились руки. Значит, всё, что у неё есть, – свежепойманный зверь. Один приём пищи. Ну два. При её нынешнем аппетите негусто, фактически только на сегодня. Обгладывать кости после ночных гостей лучше не стоит, мало ли какую заразу подцепишь. Всё пока не настолько плохо. Однако разбрасываться едой рука не поднялась. Кости – в сумку. «Не будем отчаиваться: ведь охота идёт так успешно…»

На вторые сутки после злополучного утра надежда на охоту пропала полностью. Незадачливый зверёк, попавший в силки последним, был уже давно съеден, кости, оставшиеся от ночных гостей, сварены, а бульон выпит. Ира не стала экономить, понадеявшись на удачу предыдущих дней, но ловчее счастье оставило её, едва она перестала класть в силки наживку. Нет приманки – нет добычи. Силки могли сработать, только если зверь или птица пробегут мимо случайно. Пока ничего, способного заменить корм, по дороге не попадалось. Начавшиеся приступы голода хоть и заставляли мысли плясать вокруг него, страха не вызывали. «Время ещё есть. Под завалом продержаться сумели две недели, смерть от жажды не грозит. Да, будет неприятно, но здесь целый лес, неужели не найдётся решения? Должно найтись! А пока потерпим и будем держать глаза открытыми».

Очередным утром её разбудило завывание собственного желудка. Она уже как-то попривыкла к этому ощущению. Ира понимала, что у неё нет иного выхода, кроме как рискнуть съесть то, что она оставляла на самый крайний случай, – грибы. Организм яростно кричал, чтобы ему дали поесть сию секунду, и не сильно бы огорчился, окажись пища сырой. Но даже в родном мире, в «лицо» зная подосиновики, белые, сыроежки и прочих представителей грибного царства, Ира не рискнула бы их есть, не сверившись лишний раз со справочником. Надо взять себя в руки и подумать. Еда… Силки всё ещё пустовали. Мелкие звери хорошо прятались и на глаза не попадались, а сталкиваться со зверьми, которые на мелких охотятся, ей не хотелось до последнего. Охотиться на птиц?.. Даже если удастся сделать подобие лука, сначала угробится куча времени, чтобы попасть хотя бы рядом с дичью, не говоря уже о поражении цели. В крайнем случае сошли бы и насекомые. Конечно, на вид они так себе, но Ира уже прокручивала в голове мысль, что если их истолочь, чтобы не напоминали самих себя, то, по идее, затолкать всё это в рот вполне реально. К тому же говорят, что блошки-таракашки весьма питательны. Вон библейские герои умудрялись же как-то выживать на мёде и акридах . Чем мы хуже? Печально, но насекомые зимой спят.

Грибы. Они как мина – отравишься или не отравишься. «Ох, как не хочется идти в сапёры!» Вон даже залётные ночные гости не прикоснулись к ним. Что же делать? Ире виделся только один способ свести риск потребления данной пищи к минимуму – сварить. И лучше пару раз слив воду. По идее, яд, если он в них есть, должен вывариться. Съедобным грибам варка не повредит, хотя, скорее всего, потеряют питательность, но её желудку уже без разницы – лишь бы в него хоть что-нибудь закинули. «Если же грибы несъедобные, то термическая обработка должна убрать большую часть яда, и будем надеяться, что последствия окажутся не страшнее пищевого отравления. Главное, на тот свет раньше времени не отправиться, а внеплановое сидение под кустиком пережить можно. Если память не подводит, то некоторые ядовитые грибы и правда становятся съедобными после правильной готовки». Ира достала из сумки один и внимательно его осмотрела. Несколько дней в багаже не пошли ему во вред, он был таким же крепеньким, гнить не начал, разве что слегка подсох. Неприятного запаха не издавал и ничем едким не сочился. Она перебрала остальные, разделив их на две равные кучки. Во время готовки они наверняка уварятся, поэтому хватить должно на два раза.

Ради этой попытки она решила сделать долгий привал – сколько потребуется. Ждать, пока еда приготовится, было мучительно противно. После закипания воды она продержала грибы на костре часа полтора. Дважды. Из-за отсутствия часов, приходилось судить по своим ощущениям. На третий раз она не стала долго их вываривать и просто довела до кипения. Полученная из грибов субстанция была плотной и, вопреки ожиданиям, не сильно уменьшилась в размере. Ира осторожно подцепила на кончик ножа один кусочек, подула на него и с опаской лизнула. Пресно. Ну хоть в рот засунуть можно и есть, не морщась каждую секунду. Ну, была не была! Ира медленно пережёвывала почти безвкусную массу.

Запас времени ещё оставался, потому, утолив голод, она быстро собрала свои пожитки и продолжила путь. Сколько ещё дней могла занять дорога? Как примут её люди? Найдёт ли хоть где-нибудь приют?

Первый звоночек о том, что что-то идёт не так, прозвенел, когда одинаковый все эти дни лес вдруг начал ощутимо редеть. Свет звёзд, не сдерживаемый кронами деревьев, ударил по глазам, причиняя нестерпимую боль и заставляя их слезиться, как при резке лука. При попытке опустить взгляд вниз, на заснеженную землю, стало только хуже – всё заискрило. Пришлось опустить веки наполовину, чтобы иметь возможность идти дальше. Спрятавшись поглубже в капюшон и поминутно утирая слёзы, Ира пыталась понять, откуда взялась эта внезапная светобоязнь. Ещё через какое-то время она почувствовала наплыв слабости, голову закружило, пока не сильно, но достаточно, чтобы обратить на это внимание. «Чёртовы грибочки!» – ахнула Ира про себя, осознав, что единственной причиной, могущей вызвать такое внезапное изменение состояния, могла быть только недавно съеденная пища. Она плюхнулась на снег и, судорожно засовывая пальцы в рот, попыталась вызвать рвоту. Желудок болезненно избавлялся от яда, горло горело. Когда всё закончилось, она с трудом поднялась на шатающихся ногах и прибавила ходу. Подстёгивала паника, что вокруг никого нет и если внезапно станет хуже, то помощи ждать неоткуда. Идти! Хоть по синусоиде, но вперёд! Мелькнула мысль, что от быстрой ходьбы яд только быстрее разбежится по телу. Разрешило дилемму отрезвляющее: «Да пусть даже и быстрее, всё равно помочь будет некому, если не успею дойти». Ира пошла дальше, ощущая растущее с каждой минутой опьянение, заставляющее ноги заплетаться. Сознание мутилось, по очереди накатывали приступы то беспричинного страха, то безудержного веселья. Шаг за шагом, и вот за деревьями уже мерещатся огромные тени, сзади нагоняют потусторонние голоса. Тишина и какофония звуков сменяют друг друга, дополняя почти полную слепоту. В минуты просветления готова была бить себя по голове за опрометчивость. «И надо же из всех грибов выбрать именно те, что показывают кино без телевизора!»

Вперёд! Единственная светлая мысль. Идти.

И снова свет. На сей раз без боли. Последняя ясная и такая желанная картинка: где-то вдали кусок ограды, дело явно человеческих рук. Потом снова слепота и слёзы из глаз. Ноги окончательно перестали подчиняться. Последняя мысль перед падением в снег: «Лоси едят мухоморы!» Условно-здравая, как эпилог после неудавшегося пищевого эксперимента. С блаженной улыбкой Ира упала, ещё в полёте провалившись в сон, где, кажется, были мороженое и какой-то мультик вроде «Черепашек-ниндзя» – самые нормальные среди привидевшихся картин.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.