Текст книги "Болото"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Шестой «зайчик». А может, их уже было десять? Теперь, когда потребность в воде удовлетворена, нещадно терзал голод. Говорят, в случае беды выжить можно и на дождевых червях, но, как назло, в пещере не оказалось ни одного. Она продолжала копать. Голод был таков, что мысль о содержимом тоненького червячного тела не вызывала ничего, кроме слюноотделения. И как назло! Благодатный дождь, принёсший им спасение от жажды, еды не дал. Может, черви тут не водятся? Человек способен выжить без еды. Сколько? Она старательно напрягала память, пытаясь вспомнить эту важную цифру. И кто, кто заставлял страдать бездельем на уроках ОБЖ ?! Всё же это учили! Вроде семь дней. Плюс-минус. Вроде. А дроу? А раненый?

Начальник тоже не лежал без дела. Едва просыпаясь, он начинал шевелить ногами и массировал их везде, где дотягивался. «Разумное решение, застой крови – вещь опасная. Эх, жаль, что он не может выбраться из-под камней, что-нибудь бы придумал…» Ира как могла помогала ему разминать ноги, проводя часы за этим занятием. Когда она трогала его, он весь напрягался, а она едва касалась, опасаясь причинить лишнюю боль.

Их каменной тюрьмы она уже не боялась. Привыкаешь ко всему. И хотя страх продолжал её терзать, от былой истерики «первого солнечного зайчика» не осталось и следа. За заботами о дроу, песнями, криками о помощи минуты терялись. В абсолютной тишине и темноте слух обострился донельзя, поэтому она чётко услышала, когда упала последняя капля. Ручей перестал течь. Полотно было насквозь мокрым и могло какое-то время удерживать воду. Решила поберечь её, пила, облизывая стену и камни под ней, которые ещё не успели высохнуть, оставляя «рубаху» для дроу. Ткань складывала в несколько раз, чтобы сохла медленнее. Это помогало, хотя уже откровенно чувствовалось, что вода на ткани становится гнилой. Всё равно вкусная. Ей совершенно не нравилось, что приходится поить раненого гнилью, а самой пить свежую, но иного способа перенести воду от стены с отдушиной не было.

Дроу спал спокойнее. Питьё пошло ему на пользу. Воистину, у него был выносливый организм. Чего не скажешь об Ире, которая пока ещё тихонько, но начала покашливать. И когда только успела простудиться? Скорее всего, виноваты были сквозняк от отдушины, рядом с которой она проводила достаточно времени, и мокрый пол под ней. Однако забрать у начальника «одеяло» не пыталась. Страх остаться одной был куда сильнее, чем страх замкнутого пространства и даже смерти. Потому она заботилась о нём изо всех своих сил. Он пытался что-то говорить ей, пока она его поила. Ответ был о чём-то отвлечённом, всё равно они друг друга не понимали. Засыпали под бурчание животов. Перспектива снова остаться без воды вселяла ужас. В тишине остро чувствовалось отсутствие успокаивающего журчания.

«Седьмой зайчик». Первая «неделя». Еда. В голове пичужкой билась мысль про те самые семь суток. Были ли равны «зайчики» суткам? Нет, скорее всего, судя по тому, что они всё ещё живы. Дроу слабел, и ею снова овладела паника. Когда он проснулся, она взахлёб ревела, сидя рядом с ним. Ему с большим трудом удалось поднять свободную руку и на ощупь найти её ладонь. Ира вытерла глаза, пододвигаясь ближе.

– Что с тобой, начальник? Тебе плохо? – она потрогала лоб и губы, потянулась было за тряпкой, чтобы напоить его, но он удержал. Это было едва заметно, раненый дроу в данный момент был слаб, как котёнок, но она ощутила его желание остановить её.

– Что с тобой? Тебе что-то нужно?

Он притянул её ближе, его рука скользнула по её плечам. Зубы стукнули, раздался кашель. Он еле-еле подтолкнул её к себе, и она, как ей казалось, поняла его желание.

– Тебе холодно? – спросила она, растягиваясь рядом и обнимая его всем телом, стараясь не потревожить рану. Показалось, что услышала смешок. Наверное, почудилось. Ира аккуратно сдвинула свои цепи в сторону. Их звон в пещере слышался особенно оглушительно. Дроу попытался прижать её к себе, и она, обретя уверенность, положила голову ему на плечо. И тут до её слуха долетел тихий, но безумно красивый голос. Дроу пел. Ей не нужно было знать название песни. Это была колыбельная. Ира застыла, как кобра перед заклинателем, и с последней нотой провалилась в сон.

Разбудил странный звук, похожий на писк. Она прислушалась. Скрежет, потом снова писк. Нет, вряд ли это спасатели. Писк. Внезапно её рот наполнился слюной. Зверь! Кто бы ни был! Да хоть мышь! Она резко вскинула руки, и тяжёлая цепь полетела в сторону звука. Писк стал жалобным. Ира бросилась шарить по углам и дёрнула рукой, когда та коснулась трепыхающейся тушки. Как ненормальная, она со всей дури нанесла ещё несколько ударов цепью. Зверь затих. Осторожно ощупала его. Он был величиной в две ладони. Крот? Крыса? Пальцы ткнулись во что-то липкое на морде зверька. Кровь. И мозг, наверное. Хорошо, что темно. Она взяла тушку дрожащими руками и быстро поползла в сторону кучи битого стекла. Шкурку пришлось снимать на ощупь, и получилось не с первого раза. Кровь моментально слизывалась с пальцев и казалась неимоверно вкусной. Потом, также на ощупь, попыталась выпотрошить тельце. Чёрт его знает, что именно ей удалось вытащить из него в полной темноте. Стеклом как могла разделила тушку на две половинки. Слава богу, что темно. Если бы видела то, что у неё сейчас в руках, её бы вывернуло наизнанку раньше, чем она утолила голод. Впилась зубами в мясо. Жёсткое. Сырое. Но такое вкусное! Руки вылизывались с особым тщанием. Желудок выл от поступающей еды. Она старалась есть медленно, но получалось с трудом. А уж скольких усилий стоило остановиться и вспомнить о том, что она не одна! Заворочался дроу. Она бросилась к нему.

– Начальник! Еда! Смотри! Чёрт бы побрал эту темень… Ешь!

Она приложила мясо к его губам, и он набросился на него со звериной яростью, хотя понятно это было только им двоим. Его движения были медленными, но Ира слышала, как он поглощает мясо, и как хрустят косточки на его зубах. Она последовала его примеру, высасывая содержимое костей. Сколько продолжалась эта кровавая трапеза, неизвестно, но к её концу они равномерно дышали и старались прочувствовать каждую секунду, пока еда плавно продвигалась к желудкам. Потом Ира на ощупь нашла то, что осталось от тушки, и, собрав это в кучку, положила поближе к тому углу пещеры, где убила зверя, нащупав руками небольшую нору. «Надеюсь, твои сородичи учуют запах крови и придут навестить нас, мой пушистый друг», – подумала она с долей голодного безумия.

Конечно, небольшого грызуна не хватило надолго. Одно маленькое тельце на двоих – капля в море, когда организм хочет жить и выздороветь. Первая эйфория от еды быстро прошла, и вскоре от кровавого пиршества остались одни воспоминания. Вода на стене уже испарилась, пить приходилось то, что осталось в ткани, гнилое и пахучее. Ира сильно переживала, что этой воды хватит ненадолго, но её опасения оказались напрасными. Примерно пять «зайчиков» спустя из отдушины снова потёк ручей. Правда на сей раз тонкий и ненадолго, но этого хватило, чтобы напиться и пополнить запасы. Ира уверилась, что «зайцы» суткам точно не равны – уж больно быстро росла куча камней в углу. Подумав, она бросила эти дурацкие подсчёты. Теперь, когда начальник пришёл в себя, ей находилось, чем заняться, и текучесть времени уже не так пытала её.

У них выработался свой язык общения. С тех пор как Ира поспала на его плече, он уже не вздрагивал, стоило ей оказаться рядом. Если дроу хотел пить, то брал её за руку и прикладывал к своим губам, если нужна была помощь с ногами, то просто хлопал по бедру. К изумлению Иры, ему понравилось засыпать под её жалкие попытки петь. Когда он в первый раз, корявя каждую букву, выдал много раз слышанное от неё «давай спою», она сначала не поняла, что это было. А потом вспомнила, что именно этот вопрос каждый раз предварял её пение. Тихо рассмеявшись, попыталась объяснить, что правильно просить: «Спой». С пятой попытки он выговорил слово правильно, и она выбрала самое оптимистичное произведение из своего репертуара. Он тоже иногда пел. Не так часто, как ей хотелось бы, и всегда одну и ту же песню. И, как правило, когда Ира в очередной раз скатывалась в отчаяние. Готова была слушать его до бесконечности, настолько ей нравилось, но просить раненого надрывать глотку было… Радовалась каждому разу. Спали теперь рядышком. Сначала Ира чувствовала себя неуютно, но скоро привыкла. Однако в те моменты, когда она позволяла себе помечтать о том, что будет после их триумфального спасения, становилось страшно и тоскливо от мысли, что стоит им выйти из заточения, и они снова станут просто надсмотрщиком и рабыней.

Тихий писк из того угла, откуда в прошлый раз пришла еда, вызвал у Иры всплеск адреналина и капающую слюну изо рта. Она замерла в ожидании, перехватив цепь поудобнее. Слышался шорох, причём такой, что сразу становилось ясно, что животное не одно. «Главное, не спугнуть…» Снова послышались писк и треск – живность накинулась на останки своего товарища, перегрызая косточки. «Неужели приманка наконец-то сработала?!» Внезапно позади неё дёрнулся начальник. Она тихо подошла к нему и попыталась успокоить его движения, чтобы не шумел, тогда она смогла бы попытаться поохотиться. Но он рванулся из её рук, судорожно пытаясь выдернуть ноги из-под завала. Лицо Иры покрылось испариной. Что могло так напугать сурового воина? Шум нарастал. И вот тут ей стало реально страшно. Животных было много. Они копошились кучей у останков, периодически раздавались недовольный рык и писки боли – дрались меж собой. Охотники до мяса. Не брезгующие костями. А у неё тут неподвижный дроу с кровавой раной на брюхе, и она сама – слепая как крот. Звуки, издаваемые животными, и тактильные ощущения, сохранившиеся от разделки туши, вызывали в воображении только одного зверя: крысу. Стая крыс. Голодных, крупных, прекрасно ориентирующихся в темноте. И она собственными руками показала им сюда дорогу!

Пот потёк по спине, когда она услышала, что они начали разбегаться по всей площади. Ею двигала паника. Уже не прицеливаясь, а наугад, она ударила цепью прямо в середину стаи. Они шарахнулись в разные стороны, кто-то пробежал у неё прямо по стопе. Животный ужас заставлял её раз за разом поднимать цепь и махать ею в разные стороны. Трепыхающиеся тушки хрипло пищали, а потом начался ад. Звери умели прыгать. И они прыгали. Кидались на голову, грудь, одного она вовремя успела отбить, пока тот не вцепился в шею. Когда первые зубы впились в руку, она закричала от боли. Укус был болезненнее любого укуса хомяка или морской свинки, обитавших у неё дома, зубы длинные, впивались глубоко, паническое отрывание тушек от себя приносило новые волны боли. Они кусали ноги, руки, один впился в бедро. Только свистящая в воздухе цепь помогала сбивать их с себя и не подпускать ближе. Внезапно раздался свист, не похожий ни на один из изданных животными ранее. Стая оставила добычу и ринулась к выходу. Всё ещё подстёгиваемая паникой, Ира молотила цепью по воздуху вдогонку крысам. Жалобные писки раздавались отовсюду, но большая часть стаи уходила в нору. Когда всё кончилось, Ира упала на колени. Двигаться было страшно. Из состояния окаменения её вызвал требовательный голос начальника, который призывал на помощь. Когда она подползла к нему, стараясь не нарваться на полуживых зверей, трепыхавшихся и способных укусить, то обнаружила его сидящим и удерживающим в руках двух крыс. Он старался их придушить. Она метнулась к стене с осколками и притащила один. Вдвоём они прикончили плотоядных хищников, которых она так наивно считала грызунами. Начальник снова устало повалился на пол. Его руки мелко дрожали.

Ира ни за что не хотела повторения этого ужаса. Медленно ползая по полу, она добивала животных цепью и стеклом, складывая их в одну кучу, тщательно проверяя, чтобы ни одной тушки не осталось свободно валяться на полу. А потом принялась баррикадировать вход в крысиный лаз и не успокоилась, пока не перенесла на то место все камни, которые могла. Места укусов дико болели, опухли, на руке из-за этого не двигалось два пальца. Стало больно ходить. Ладони были порезаны в нескольких местах об стекло. Закончив, она подползла к начальнику и неуверенно прижалась к его плечу. Бил озноб. Дроу приподнялся на локте и обнял её одной рукой. Она ответила ему взаимностью, кинувшись на шею, и не смогла сдержать плача. Размазывая сопли и слёзы по его плечу, она самозабвенно рыдала, не способная унять колотящееся сердце. Они просидели так очень долго, вслушиваясь в тишину и вздрагивая время от времени. Начальник уснул прямо у неё на руках, и она аккуратно положила его на пол. И села рядом, терзаемая только одним вопросом: стоила ли добытая пища этого ужаса и полученных ран?

После пережитого они не сразу смогли найти в себе силы поесть. Прикосновение к мёртвым крысам вызывало оторопь и дрожь по телу. Но голод не тётка, Ира принялась потрошить тушки, слизывая вытекающую кровь. Получалось плохо, опухшие пальцы двигались с трудом, снова порезалась. Как и в прошлый раз, они съели одно животное на двоих, запив водой из полотна. Как и тогда, было вкусно. Передавая начальнику кусок мяса, она нащупала на его руках вздувшиеся шишки. На его долю тоже хватило укусов. Дожёвывая очередной кусок, Ира задумалась о том, насколько опасны могут оказаться такие ранки. В зубах явно что-то было, от простых проколов таких опухолей не бывает. Она прекрасно знала, что такое укус мелкого зверя, от домашних питомцев схватывала не раз. Значит, яд. Мысль, вопреки ожиданиям, не вызвала никакой бурной реакции. Удалось пережить нападение, дай бог, чтобы больше оно не повторялось. А с этим… как-нибудь поживём.

«Как-нибудь» оказалось труднее, чем она думала. Места укусов болели, с каждым часом всё сильнее. Мутило, кружилась голова. У дроу поднялась температура, перепугавшая её не на шутку. На месте опухолей под кожей чувствовалась какая-то жидкость, как при ожоге. Ходить было больно, потому она перетащила тушки поближе, чтобы не лазить за ними каждый раз. Единственное, что она заставляла себя делать, – это пить и собирать воду, если ручей снова начинал течь. Час от часу становилось всё больнее, теперь она понимала, как чувствовала себя русалочка, ходящая по суше, как по лезвиям ножей .

Съев ещё пару крысок, они поняли, что желудки больше не готовы принять еду, не отправив её тут же обратно. Дроу больше ни разу не пытался сесть, а Ира, тяжело дыша и скрежеща зубами, отдыхала у него на плече. У неё стремительно разгоралась простуда, часто кашляла, след от удара плетью на спине ныл, не переставая. Температура тоже не заставила себя ждать.

Ей было страшно. И досадно. Преодолеть жажду, научиться жить в замкнутом пространстве, удачно поохотиться, найти еду… и сдохнуть от того, что тебя куснул твой будущий завтрак.

Сколько может длиться такое состояние? Ира собрала всё своё желание жить в кучку и в последний раз доползла до противоположной стены, чтобы напиться и наполнить ткань рубахи до отказу. У неё были подозрения, что в следующий раз решится на подобное путешествие ой как не скоро. Когда, стеная и кряхтя, доползла обратно, дроу не спал и притянул её к себе, дав понять, что хочет пить. Она подсунула ему рубаху и со стоном повалилась на его грудь. Вздрогнула от того, что её погладили по голове.

– Спасибо, босс… но знаешь, мне было бы намного приятнее, если бы ты повторил это, если… когда мы выберемся… – зевая, пробормотала она.

***

Дарно-то заканчивал читать письмо, когда вошёл один из его подчинённых, перепачканный в глине. По лицу его тёк пот, а с одежды стекала дождевая вода. Это был один из его учеников, оставленных присматривать за спасательными работами. Он бросил взгляд на письмо в руках учителя и моментально признал тёмно-зелёный воск, которым запечатывались послания только от одного отправителя.

– Что пишет Старший-среди-Отцов?

Дарно-то безвольно опустил руки.

– Отец пишет… чтобы мы прекратили поисковые работы и вернулись к добыче… Что спустя такое время нет ни единого шанса, что он…

Его собеседник побледнел и склонил голову. Молча вышел.

Дарно-то опустился на скамью, будто разом лишившись сил. Ещё один. Ещё один его ученик отправился на Ту сторону раньше своего учителя. Сколько таких забрали за время его жизни Холод или Топь? И вот ещё один. Говоря сердцем, один из самых удивительных. Тот, что был не похож на остальных. Почти как сын, хотя он старался не допускать подобных близких отношений. Иногда Дарно-то благодарил Божественных Сёстер за то, что не даровали ему ни спутницы жизни, ни наследника. У него сердце обливалось кровью при каждом посещении кладбища, где лежали его подопечные. Он не жаловался на судьбу, но иногда приходила мысль, что жизнь, полная похорон тех, кто вырос на твоих глазах, не дар, а наказание за одним богиням ведомые грехи. Он не знал, как бы смог пережить смерть своего ребёнка, если бы того постигла участь одного из его учеников. Потому радовался, что у него нет детей, и с младшими по званию старался держать дистанцию. Получалось не всегда, как в случае с командиром Утёса, сиротой, который признал в нём существо, способное заменить рано ушедшего отца. Если бы мог, то продолжал копать этот завал, раздери его тени, в одиночку, хоть руками. Но он был разумным дайна-ви и понимал – всё бесполезно. Без еды и воды такое время не выжить. Единственное, о чём безумно сожалел сейчас, что не сможет похоронить своего ученика как полагается. И в то же время не был уверен, вынес бы вид его мёртвого тела. Может, оно к лучшему, что пришёл именно такой приказ, но за гранью логики всё ещё плескалась надежда. Она никогда не имела разумных поводов для существования, хотя почему-то была живучей. Разочарование, следовавшее за ней, всегда становилось особенно острым, кому как не ему это знать. Но раз за разом он уступал её искре, потому что не мог иначе. Потому что был живым.

Внезапно раздался громкий стук в дверь.

– Войдите.

К удивлению хозяина, в его маленькую комнату вошло около двадцати соратников с мрачными лицами. Тут были и младшие чины, и его умудрённые опытом ровесники, и даже такие, для кого он сам был учеником. Вперёд вышел тот юноша, что приходил ранее.

– Командир, я рассказал о приказе Старшего-среди-Отцов всем, кто участвует в спасательных работах. Мне позволили говорить за всех. Мы пришли просить дозволения продолжить поиски.

– И нарушить приказ? Но… – первая реакция того, кто всю жизнь посвятил службе, быстро сменилась той самой дурацкой надеждой, и Дарно-то осёкся.

– Мы не собираемся его нарушать. Там сказано продолжить добычу. И мы продолжим. Присутствующие здесь вызвались работать внеурочно. В перерыв и ночью.

– Вы хоть понимаете, на что себя обрекаете?

– Понимаем. Командир, если наши расчёты верны, то осталось откопать какую-то осьмушку саги! Там самые крупные валуны и работа не приведи Сёстры, но мы готовы её сделать! Будем меняться и работать группами по четверо. Дня за три-четыре управимся. Из своих личных запасов выделим порух, чтобы освещать место поиска.

– Начальник очень много значил для всех нас. Мы не успокоимся, пока не похороним его как полагается, – вступил в разговор один из старших дайна-ви. – Такого, как он, больше не будет, отступиться сейчас, не отдав последний долг, было бы бесчестно. Мы знаем, что говорит приказ, но готовы взять на себя всю ответственность за наше решение и, если потребуется, понесём наказание.

– Да какое наказание, о чём вы… – проговорил Дарно-то тихо. У него не было ни сил, ни желания спорить с их решимостью. Тем более, что внутри он поддерживал её от всей души.

– Хорошо, – сказал он, – согласен. И меня посчитайте, когда будете формировать отряды.

Присутствующие посветлели лицами. Один из дайна-ви внезапно подал голос:

– А кто последний работал в пещере?

– Мы, – откликнулись откуда-то сзади.

– Ко мне подходил Ринни-то – мальчишка, который выжил при оползне. Тело той женщины до сих пор не нашли?

– Неа. Скорее всего, оно тоже дальше по туннелю.

– Ясно.

Дарно-то лишь краем уха слушал разговор соратников. Признаться честно, по сравнению с пропажей ученика, судьба человеческой рабыни его интересовала мало. Он уже давно не сомневался в её гибели. Женщины хоть и более гибки и выносливы от природы, – ведь боги позаботились о тех, кто способен дарить жизнь, – но всё же они слабее мужчин. Если ещё некоторое время назад он размышлял о том, что его ученик жив, то рабыню мысленно похоронил намного раньше. Жаль только, по окончании работ придётся расстроить мальчишку, который к ней привязался.

***

Дроу тяжело дышал. Ему становилось всё хуже. Он из последних сил дёргал ногами, разминал мышцы и останавливаться не собирался. Ире категорически не нравилось, что он тратит на это силы, но где-то жило понимание, зачем он это делает. Он воин. Несмотря на все административные обязанности. Потерять ноги – потерять всё. Она сомневалась, что существо такого образа жизни и склада характера способно смириться с участью калеки. Скорее была готова поверить в то, что он наложит на себя руки сам, если выживет, но останется без ног. Потому не мешала, а помогала чем могла. Руки уже отваливались от массажа, распухшие пальцы жгло при каждом движении, но это был единственный способ заставить его отдохнуть. Когда дроу заснул и тяжёлое дыхание успокоилось, она тихонько взяла его запястье и одной рукой нащупала пульс, понимая: для неё всё кончится, стоит ему угаснуть. Просто не выдержит. Съедет с катушек в этой каменной клетке.

От этих мыслей стучали зубы и бил озноб. Приступы паники накатывали волнами, не знала, за что ещё схватиться, чтобы отвлечься от понимания – они умрут здесь и никто их не спасёт. Она вцепилась в его руку, не заметив, что сжала до боли. Дроу проснулся. Сначала что-то спросил, но поняв, что она не в состоянии разговаривать, просто накрыл её руку своей. Через какое-то время приступ паники прошёл, и она поняла, что натворила.

– Ой! Прости! Я не хотела…

Послышался тихий ответ. Он медленно притянул её к себе, и уже по привычке Ира устроилась у него на плече, прижавшись, стараясь согреться. Дроу что-то тихо говорил размеренным голосом. Его дыхание на миг сорвалось, и она дёрнулась проверить его лоб. Он был весь покрыт испариной.

– Эй! Ты только помирать мне тут не вздумай, а!

Командный тон, полный мольбы. Повисла тишина. Ира молча гладила его руку, которая по ощущениям напоминала косточки в мешочке, была холодной. Артерия, где бился пульс, на ощупь казалась канатом по сравнению с тонкой кожей. Так продолжалось несколько минут, пока он не взял её руку в свою. Мгновение подумав, положил её себе на грудь. Сначала Ира подумала, что с ним что-то случилось и ей пытаются показать, что именно. Но дроу просто хлопнул её ладонью по своей груди несколько раз и чётко произнёс:

– Лэтте-ри.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать значение жеста и слова.

– Лэтте-ри? Начальник, тебя так зовут?

Но он уже снова спал. Ира машинально потянулась к запястью. Пульс стучал. И стало холодно от мысли, что только собственные тяжёлые думы о будущем могли заставить дроу открыть своё имя рабыне именно сейчас. Будто оставить память о себе, пока ещё не поздно. Сколько же сил у него осталось и хватит ли их, чтобы бороться за жизнь?

Следующим тяжёлым испытанием стала потеря ориентации во времени. Пребывание под завалом и так было непрерывной ночью, но теперь стало совсем тяжко. Они часто спали, не понимая, много или мало. Потребность в воде была перманентной, с жадностью высасывали капли влаги из ткани. Бывшая рубашка уже лежала так, чтобы до неё можно было дотянуться, повернув голову. Поднять руку стоило больших усилий, зато голод пропал, как не было. Иру терзали сомнения на этот счёт, и, проснувшись в очередной раз, не помня, когда последний раз ела, она решила поесть «для профилактики», дотянувшись зубами до лежавшей рядом крысы. Желудок вернул еду обратно практически мгновенно. И снова полное отсутствие голода.

Начальник бредил. Лоб, покрытый потом, казался облитым кипятком. Ира не знала, что делать, и лежала, положив голову ему на грудь, слушая удары сердца. У самой состояние не лучше. Если бы была такая возможность, то предпочла не двигаться совсем. Вскоре бред отступил, как отлив, и дроу проснулся.

– Лэтте-ри? Как вы?

Он медленно повернул голову и впился зубами в ткань. Эта часть уже высохла, и он застонал. Ира не сразу сообразила, что происходит, а когда поняла, двинула головой и тоже зубами подтащила к нему пока ещё влажный кусок. Дроу уже не сосал воду, а слизывал её языком, не способный лишний раз пошевелиться. Иру трясло от его тщетных попыток сделать хоть одно всасывающее движение. Он откинулся назад, поняв, что всё бесполезно. Ира услышала еле различимое:

– Спой…

У неё не было сил даже ответить, но почему-то не могла оставить просьбу без внимания. Делая паузы между словами по минуте и больше, она заговорила:

– Спи… моя… радость… усни…

«Надо же… не так и страшно…», – подумала она, закрывая глаза и понимая, что их уже не откроет никто из них.

***

Когда Дарно-то поднял с постели оглушительный стук в дверь, он готов был свернуть нарушителю спокойствия шею лично. День выдался не из лёгких, а потом ещё пара часов работы в обвалившейся пещере.

– Кто там? – спросил он голосом, от которого любой предпочёл бы спрятаться подальше.

– Мы нашли его!!! – раздался снаружи срывающийся голос.

Дарно-то мгновенно отворил замок. Перед его глазами стоял запыхавшийся молодой дайна-ви с глазами размером с плошку, тяжело дыша, как видно, нёсся сюда, не жалея сил. Он пытался выговорить хоть слово, его трясло, и каждая попытка издать звук превращалась в хрип. Дарно-то нахмурился.

– Успокоиться, – приказал он.

Парень облокотился на дверной косяк и сделал несколько глубоких вдохов.

– Он жив.

Дарно-то не помнил, как оделся, собрался и дошёл до Утёса. Наверное, когда он его достиг, то выглядел не лучше своего подчинённого. Пригибая голову, он как мог быстро двигался по туннелю. Когда добрались до завала, в глаза ударил свет – все успевшие прийти зажгли свои фонари, не заботясь о чрезмерных тратах. Случай был исключительный. В нос ударил запах, который чуть не отправил его поздний ужин наружу, но пожилой воин сдержал рефлексы. Ещё не то нюхать приходилось. На негнущихся ногах он подошёл к ученику, лежавшему на полу, над ним уже колдовал лекарь. Рядом валялось тело рабыни, судя по виду, её не очень аккуратно откинули в сторону. Когда Дарно-то встретился глазами с лекарем, последний не заставил себя спрашивать:

– Обезвоживание. Ослаблен. Четыре укуса лорри на руках. Рана на животе. Неглубокая, но воспалённая. Ноги… по словам тех, кто его нашёл, были под завалом, но… они целы. Кровь идёт как полагается. Если удастся разбудить, то ходить будет.

Старший командир впервые видел, как циничный старик сделал молитвенный пас руками вне обрядов и торжественных молитв.

– Это чудо.

Дарно-то, не отрываясь, смотрел на ученика. Состояние мест укусов на руках говорило о том, что нападение лорри произошло больше двух суток назад. Действительно чудо. Ещё сутки, и нашли бы одни объедки. Лорри либо заваливают добычу сразу, либо наносят раны и уходят. Их яд не способен убить, и если подвергшегося нападению поить и спустя некоторое время, когда организм перестанет отвергать пищу, – кормить, то дней через десять больной выздоравливает. Но если позаботиться некому, то конец неизбежен. Яд ослабляет организм, лишает подвижности, мешает есть и обостряет все те болезни, которые у тебя были до укуса. К тому моменту, как стая лорри возвращается, ты уже не способен сопротивляться и становишься пищей независимо от того, жив или, на своё счастье, уже скончался.

Внезапно до Дарно-то до конца дошло, что конкретно он услышал.

– Вы говорите, его ноги были придавлены камнями?

– Да, старший! – ответил кто-то из рабочих. – Мы эти глыбы еле сдвинули. Если бы не пустоты меж ними, остались бы от ног одни мясные осколки! Хорошо, что вовремя сапоги разглядели, а то и сами могли бы навредить!

– Но тогда как…

На этот вопрос ответом была тишина. Никто не мог сказать ничего конкретного, многие возносили благодарственные молитвы, искренне веря, что всё это не иначе как божественная воля.

Дарно-то в божественную волю верил безоговорочно, но… Пока младшие чины бегали в лазарет за носилками, а лекарь оказывал раненому посильную помощь, он обошёл пещеру, позаимствовав у одного из охранников фонарь. Что же произошло здесь за эти две недели? Как выжить без еды, и главное, воды, столько времени?

Ответ на второй вопрос нашёлся достаточно быстро. Влажный отблеск на камнях привлёк его внимание, а аккуратное прощупывание отдушины убрало все сомнения. Вот где они брали воду. Но…

– Где лежал командир, когда вы его нашли?

– Да тут и лежал, – ответили ему. – Аккурат под этим вот булыжником.

Дарно-то перевёл глаза со стены на указанное место, на камень и обратно. Не сходится что-то. Он пошёл дальше, аккуратно обошёл кучу со стёклами, поморщился при виде тушек лорри, кучей сваленных недалеко от ученика. Передвигаясь, не заметил стекла под сапогом, оно привлекло его внимание, уже хрустнув под подошвой. Подняв осколок, он увидел, что тот залит засохшей кровью. Вряд ли этот маленький кусочек мог защитить от нападения лорри, от него явно отбивались чем-то ещё… Но почему кровь на стекле? Тело хищника рядом было каким-то странным, и дайна-ви поднял его. Шкура наполовину снята, из неровной дырки на брюшке вывалились мелкие остатки потрохов, но в целом внутренность была пустая. Дарно-то отбросил тушку, как змею. Его желудок взбунтовался, с большим трудом, дыша через рот, он сумел взять себя в руки.

– Что с вами, старший? – обеспокоенно спросил один из охранников.

– Вот чем они питались, – он пнул сапогом мёртвого лорри, – а вон там брали воду. Там протечка, туда стекала дождевая вода. Только непонятно, как воду носили.

– Ну тут я, скорее всего, ответ знаю, – лекарь протянул командиру полусухое полотно. Тот поморщился от запаха гнили, но тряпку принял и развернул. Покромсанная спинка рубахи. Да, когда-то она была насквозь пропитана водой. Небольшого размера, на его ученика не налезла бы.

Он дёрнулся и в упор посмотрел на полуобнажённое тело женщины, валявшееся под ногами. Присев рядом на колени, он поднял её невесомые, измазанные засохшей кровью руки, сплошь покрытые укусами. Под кожей находилось множество волдырей, полных яда, вскоре они должны были лопнуть, и запах содержимого показал бы лорри прямую дорогу к беззащитной добыче. Кожа горела.