Текст книги "Боль мне к лицу (СИ)"

Автор книги: Гузель Магдеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Адама увозят в больницу; я знаю, что он серьезно ранен и никто не уверен, что его довезут до больницы живым. Провожаю тяжелым взглядом, мечтая смыть сегодняшний день и все, что связано с убийцей, из своей жизни.

Когда Толик отвозит меня к родителям, я не ощущаю ничего, кроме того, что живая – и радуюсь, что спаслась.

«Мы были с тобой, как обещали», – поют голоса.

Мысленно благодарю своих девочек.

«Спасибо».

И они мурлычут довольные песни, позволяя, наконец, любить себя, а не ненавидеть.

Эпилог

Через две недели я переезжаю от родителей в бабушкину квартиру и начинаю делать ремонт. Сама клею обои, вешаю новую люстру и занавески, расставляю книги по полкам. Родители тоже помогают мне: отец чинит проводку в очках со смешной, перемотанной синей изолентой, дужкой; мама раскладывает одежду в шкафу, ловко управляясь здоровой рукой и не переставая болтать:

– Там место хорошее, я думаю, тебе понравится. Поработаешь, а как диагноз снимут, и на повышение можно будет идти. Справки все равно никто не требует.

– Хорошо, мама, – соглашаюсь я, не уточняя, что для пересмотра мне снова нужно ложиться в больницу под наблюдение, – к счастью, на этот раз в другую. Если, конечно, Доронин не поможет решить этот вопрос быстрее.

Иван… За это четырнадцать дней мы видемся с ним дважды. Я замираю с книгой в руках, вспоминая о нем.

Когда на следующий день после той ужасной ночи мне на домашний звонит Петр, я удивляюсь его звонку, не меньше, чем он сам. Не веря своим ушам, соглашаюсь на предложение Доронина.

После обеда адвокат заезжает за мной, и мы вместе едем навестить Ваню, в ту самую ведомственную больницу, куда я попала после приступа мигрени.

Поднимаемся зелеными коридорами до его палаты, входим по очереди внутрь, так и не обмениваясь ни одной фразой по дороге.

Иван лежит с перебинтованным плечом. Я присаживаюсь на свободный стул, а Петр замирает рядом.

– Привет, – не открывая глаз, здоровается Ваня. – Как там все?

– Отлично, – отвечает брат. – Преступник пойман, лежит в больнице на грани жизни и смерти.

– Если он не сдохнет сам, я убью его собственными руками.

Мы обмениваемся взглядами с Петром, и тот откашливается:

– Где здесь можно выпить кофе? Башка трещит, – возможно, в этот момент он перешагивает через себя. Петр ухожит, а я думаю о нем и Яне, и еще – о нас с Ваней.

– Спасибо, – произношу, когда молчать становится невыносимо. – Ты спас меня.

Голубые глаза так внимательно смотрят на меня, словно сканируют. Как тогда, при первой встрече. Кажется, что это было целую жизнь назад

Сдерживаюсь, безумно желая коснуться его горячей кожи.

– Я боялся опоздать.

– Но пришел вовремя.

– Тогда, проваливаясь под утро в сон, я будто слышал голоса. Может, это водка, может, что-то еще, но они говорили… Говорили о тебе. Это они? Твои шептуны.

– Гипнапомическая галлюцинация, – грустно улыбаюсь я. – Тебе просто приснилось, потому что ты много думал обо мне.

Он кивает, соглашаясь с разумной версией. Психические заболевания не передаются половым путем.

– Можно я еще раз приеду, Ваня?

Доронин вздыхает в ответ:

– Зачем тебе это?

– Просто, – отворачиваюсь, не находя нужных слов.

Ему еще предстоит пережить похороны Яны, и мне хочется быть с ним рядом в нужный момент. Я все равно люблю Доронина, ощущая тепло от мыслей о нем. Я не загадываю наперед, чем кончится эта история, но ведь никто не мешает просто мечтать о счастье.

– Приезжай, – мы сталкиваемся взглядами, и я киваю, благодаря. Нельзя сейчас требовать от него большего; всем нам, после случившегося, требуется время, чтобы прийти в себя.

После Петр отвозит меня домой и останавливает, когда я уже выхожу из машины:

– Аня.

Вопросительно смотрю на него.

– Я должен ненавидеть тебя. За то, что она умерла, а ты спаслась и стоишь тут, живая. Но не могу. Почему, не знаешь?

Пожимаю плечами. Самой бы разобраться в своих чувствах, где тут до других.

– Ивану понадобится твоя помощь.

– Я всегда буду рядом. Если тебе тоже…

– Нет, – грубо прерывает он и добавляет чуть мягче, – всегда есть бабы и алкоголь, чтобы утешиться.

Фраза, не требующая ответа. Петр уезжает, не прощаясь, а я присаживаюсь на скамейку у подъезда, не поднимаясь домой.

Кручу в руках телефон, позаимствованный у папы, и, не выдержав, набираю номер Елены, по традиции, совершенно не представляя, о чем будет наш разговор.

– Да, – отвечает она чужим, незнакомым мне голосом, и я не уверенно начинаю:

– Лена…

Но она сухо прерывает:

– Извини, я очень занята, – и отсоединяется.

Я гипнотизирую стену, раздумывая о том, что сейчас произошло, а потом качаю головой. Возможно, настал мой черед помогать ей пережить то, что случилось.

Несколько раз меня вызывает Толик для дачи показаний. Я пересказываю пережитую ночь ужасов, к третьему разу начиная относиться к истории так, будто она произошла не со мной. Так легче.

Шептуны обретают гармонию со мной, превращаясь в подружек. Я пытаюсь принять себя такой, с голосами в голове, способными спасти жизнь, прийти на помощь, когда нужно. Возможно, я сильно отличаюсь от других людей, но кто сказал, что это плохо? Мы с ними начинаем верить в дар, а не в проклятье.

Когда я днем иду забирать вещи из дома Ивана, то замираю возле квартиры Кирилла. Он так и остается для меня темной лошадкой; звоню в дверь, ожидая ответа, но никто не открывает. Пока я топчусь, раздумывая, выглядывает бабушка – соседка, узнавая меня в лицо:

– Ты к Кирюшке, что ли? – и, не дожидаясь, продолжает, – так он съехал. Квартиру на продажу выставил.

– Давно? – удивляюсь.

– Да вот сегодня зашел сказать. Оставил номер, надо?

Киваю, сама не зная, зачем, и записываю в мобильный.

В квартиру Ивана вхожу с опаской. Сердце стучит как бешенное, точно за углом по-прежнему прячется темнота, все еще одержимая мною.

«Он в больнице».

«Все же закончилось»

«Не ссы!»

Комната выглядит печально; под ногами следы ботинок, все затоптано, на полу – разводы запекшейся крови. Достаю сумку из-за тумбочки, закидываю на плечо, и замираю, прощаясь с местом, где было и очень хорошо, и очень плохо.

– Я выжила, – напоминаю себе еще раз и бегу в бабушкину квартиру, вспоминая, что сегодня должны привезти заказ из интернет-магазина.

Мама кормит меня наваристым супом, в который раз пытаясь расспросить, чем закончилось наше расследование, но я отделываюсь краткими фразами. Ни к чему ей знать страшные подробности. Папа догадывается, но молчит, переводя тему.

В дверь звонят, и отец уходить открывать ее курьеру. Тот вносит большую картину в позолоченной раме.

– Басаргиной Анне Евгеньевне, – протягивает ее молодой человек. Я удивленно ставлю подпись на документах, решая, что это какая-то ошибка на складе. Разворачиваю полотно к себе и замираю. На нем изображена обнаженная женщина, в объятиях тумана с человеческим лицом. Губы их сплетаются в поцелуе, темные руки тенью покоятся на светлом теле, прижимая ее к себе.

Снизу есть подпись – Антонио Аллегри, «Юпитер и Ио».

Парализующий страх охватывает тело, когда до меня доходит смысл послания. Божество и его возлюбленная. Ио, вечный спутник Юпитера, дочь Инаха. Инахис Ио. Бабочка Павлиний глаз. Я достаю телефон, чтобы набрать номер Ивана, но Доронин опережает меня всего на мгновение.

– Аня, – я чувствую по голосу, как нервничает полицейский. – Он сбежал! Черт, будь осторожна! Я сейчас приеду.

Но я уже и без него знаю, что Адам снова на свободе и ничего еще не закончено. В раму воткнут маленький конвертик. Вскрываю его, читаю записку и закрываю глаза.

«Бойся, мотылек», – значится там.

P