Текст книги "Особое обстоятельство (СИ)"

Автор книги: Гузель Магдеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Я уснула или сознание потеряла? – потирая виски, поинтересовалась у мужчины.

– Скорее, тебя вырубило от усталости, – пожал он плечами. – Я не умею делать уколы.

– Вот и хорошо, – я забрала из его рук пакет со всем необходимым. – Будь добр, отвернись.

– Позовешь, – Матвей ушел в другую комнату, а я зубами отколола кончик ампулы, набирая ее содержимое. Еще несколько лет назад перспектива делать себе уколы вызывала у меня дикий страх, но теперь я справлялась с ними легко. Правда, тренироваться тогда приходилось на другом человеке – на Пашке.

«Не о том думаешь», – отдернула себя, вдавливая поршень и болезненно морщась. Липкий пот проступил на спине, капля скатилась с виска, но уже спустя несколько минут я чувствовала себя гораздо лучше.

Вскоре я вышла на кухню, мечтая о горячей чашке чая, которую так и не допила полчаса назад. Матвей сидел, уткнувшись в телефон, снова в очках – все-таки для зрения, а не ради понтов.

Услышав, как я иду, он поднял голову, оценивая мое состояние.

– Лучше?

– Гораздо, – кивнула я.

– Почему ты бросилась меня защищать?

– Разве мы это еще не обсуждали? – удивилась я, устраиваясь за столом напротив.

– Возможно, я не запомнил.

– У тебя плохая память, – посетовала я, – а у меня сработал дурацкий инстинкт.

– Какой?

– Дурацкий, говорю же, – я усмехнулась.

– А с тобой бывает тяжело общаться, – покачала головой Коган, тем не менее, улыбаясь.

– Только когда я на грани обморока и полчаса после.

– Почему вам нужен мой отец?

Возникла пауза: мы вглядывались в лица друг друга, словно решаясь, как поступить дальше. Каждый шаг мог быть фатальным, – Коган боялся за своего папу, мне же была важная собственная шкура.

– У Тимура есть предложение для него.

– Какое? – быстро произнес художник.

– Интересное.

– Тина! – не выдержал он, начиная злиться, – я серьезно!

– Ему понравится, это все, что я могу сказать.

– Откуда ты можешь знать, что понравится моему отцу? Он уже давно обыкновенный пенсионер, ему не нужна работа, – мужчина встал, нервно прохаживаясь по узкому пространству между столом и панорамным окном, скрытым легкой тюлью.

Я отвернулась, чтобы не видеть его мельтешения; кухонные часы, висевшие напротив моего лица, тикали, отмеряя время до отъезда Когана, а я так и не приблизилась к нужной цели.

– Нет так нет. Тебе виднее, – чаю уже не хотелось. Я отодвинула стул, поднимаясь в надежде, что во второй раз смогу выйти из дома без приключений. Он не стал останавливать меня, а я – прощаться.

До машины я спустилась быстро и не оглядываясь назад, совершенно не интересуясь тем, что будет дальше.

*В борьбе: прикосновение лопатками к земле как момент поражения.

Обратная дорога не отложилась в голове – я двигалась на автомате, занятая своими мыслями. Матвей мне нравился, но после его сегодняшнего поступка я не представляла, как нам общаться дальше, и что я должна сделать, чтобы вытянуть у него контакты отца. В очередной раз задаваясь вопросом – а не проще ли провернуть все это силой? – я остановила машину на большой парковке, нервно постукивая пальцами по рулю. Столько времени мы тратим на «ухаживания» за ним – времени, сил и денег, что становится страшно, какова же конечная цель Бро.

Я оглянулась, сосредотачиваясь на реальности и поняла, что улицы вокруг мне абсолютно не знакомы, да и название торгового центра напротив ни о чем не говорит. Черт возьми, где я? Достав мобильный, я загрузила карту, и дальше уже ехала по подсказке навигатора.

Спина зудела и чесалась, мне было жарко, даже несмотря на включенный кондиционер.

– Это уже ненормально, – заключила я, – пора к врачу.

Через десять минут я сворачивала к нашему дому, но в последний момент остановилась возле соседнего. Пока Тимур не знает, что я вернулась, у меня еще есть время проверить, что же так его здесь интересовало – или нервировало. Заперев автомобиль, я остановилась в раздумьях – двор, также как и наш, закрыт от посторонних, и попасть туда просто так не выйдет. А если я и пройду, то возникает следующий вопрос – кого я буду там спрашивать, и, главное, о чем? Идея, еще пару минут казавшаяся мне такой привлекательной, сейчас выглядела сомнительной, но сдаваться не попробовав – не в моих глупых правилах.

Делая вид, что прогуливаюсь, я обошла дом по внешнему периметру, прикидывая, как поступить дальше.

Увидев свободную лавку, я присела, вытягивая ноги – сил не осталось, только упрямство заставляло держаться на плаву. Может, ну его нафиг? Не сегодня, так завтра мы с Тимуром расстанемся, и мне дела не будет до его тайн. Уже решившись идти домой, я неожиданно нахмурилась, замечая знакомую фигуру. Мужчина, вывернувший внезапно из-за угла, притормозил, когда увидел меня, а потом и вовсе развернулся обратно.

– Леша, твою мать, – я не раздумывая, бросилась следом, боясь упустить его в очередной раз. Он ускорил шаг, на ходу натягивая капюшон толстовки и оборачиваясь назад. Мы пересеклись взглядами, и я поняла, что сейчас он сбежит, а я опять ничего не узнаю.

– Лешка! – закричала, ускоряясь, – стой!

Мужчина перебежал дорогу, скрываясь в арке соседнего дома, а я последовала за ним, запретив думать. Зеленый свет сменился красным, и я едва не угодила под автомобиль, успевший притормозить всего в десятках сантиметров от меня. Поднимая руки в извиняющемся жесте и выслушивая брань в свой адрес, я помчалась дальше на негнущихся ногах, даже толком не понимая, что сейчас я чуть не лишилась жизни.

Когда я залетела в арку, где до этого скрылся Лешка, его и след простыл. Хватаясь за правый бок, я замедлила скорость, двигаясь вперед и ощущая, как по спине градом катится пот; в ушах звенело, и казалось, что еще немного, и я сдохну прямо тут, завершив на том свою невыполнимую миссию.

– Возможно, это идеальное решение, – констатировала я вслух. Остановилась, облокотившись об прохладную, шершавую стену боком, и перевела дыхание.

Но сдохнуть мне не дали: позади раздался шорох, я повернула голову, но недостаточно быстро. Темная тень, отделившаяся от полумрака арки, скользнула ко мне ближе и я едва не закричала, лишь через несколько мгновений понимая, что это Лешка.

– Привет, – тихо произнес он, – чего тебе?

– Напомни, в какой момент мы поменялись местами? – тяжело дыша, поинтересовалась я.

– Наверное, когда ты сбежала из поезда, а твой дружок после чуть не придушил меня в купе, – зло заявил Лешка, – и если ты собираешься его снова позвать, то мне проще прибить тебя прямо здесь.

– Подожди, – я замотала головой, – какой дружок?

– Не вздумай говорить, что ты не знаешь, кто он. Высокий, дохлый, темноволосый.

– Макс, – кивнула я, а Леша сделал движение головой, словно произнося: «а я о чем?», – только он не мой друг. Я с ним… сотрудничаю.

– Называй это как хочешь, но свое предложение о помощи я забираю назад. Ладно, пока, – мужчина собрался уйти, но я успела ухватить его за рукав:

– Подожди… Давай поговорим нормально, я обещаю, никто не узнает о нашей встрече.

– Какой резон мне верить тебе?

– Ты же для чего-то искал меня столько времени?

– Я думал, тебе нужна помощь. Но оказалось, ты и так прекрасно справляешься с тем, что есть.

В этот момент я почувствовала себя невозможно одинокой и еще больше – уставшей. Единственный человек, которому я, возможно, была хоть немного нужна, собирается сбежать, пока еще жив.

Поморщившись от боли, я отстранилась от стены:

– Извини, я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Говорить больше нам было не о чем. И, наверное, будет лучше, если все, что связано с Пашей, останется там – в далеком приморском городе, похороненном на кладбище под черным гранитным надгробием.

Сверлящий взгляд жег затылок, и я чувствовала, что Леша все еще стоит за моей спиной, провожая тяжелым взглядом.

– Ладно, – словно сдаваясь, позвал он, – идем за мной.

И я пошла.

Мы молча двигались друг за другом вдоль домов, через проходные дворы – сначала один, потом другой, пока не остановились возле старого, неприметного автомобиля. Алексей нажал на брелок и первым открыл дверь.

– Ныряй, – кивнул на пассажирское, и я заняла место рядом с ним.

Тихо играло радио, и все время, что мы ехали, слушали лишь его. Адреналин после нашей неожиданной встречи схлынул, и я еле держалась даже в сидячем положении.

– Печка работает? – почувствовав озноб, я протянула руку вперед, настраивая переключатели.

–Да, – коротко ответил Леша, не отвлекаясь от дороги. Я ожидала, что он привезет меня к себе, но вместо этого мы съехали к реке, спрятав автомобиль за высокими кустами, отделяющими водную гладь от городского шума. Логично, если светлоглазый не доверяет мне, максимум, что я смогу вспомнить – марку его автомобиля.

– Прогуляемся? – предложил он, но я мотнула головой:

– Давай здесь, – мужчина вопросительно уставился на меня, а я нехотя объяснила: – холодно, я замерзла, – не став вдаваться в подробности.

– Рассказывай, во что ты впуталась.

– Давай сначала ты, – покачала я головой, – как ты меня нашел?

– Это было нетрудно: когда поезд остановился, я выскочил вслед за вами. Когда я поняла, что ты – это ты, узнал у проводницы, на кого оформлено купе, запомнил запомнил фамилию и отчество. Улетали вы самолетом из ближайшего города, и узнать, куда именно, труда не составило.

– Кто ты? – нахмурилась я, – связи, смекалка… Русский Джеймс Бонд?

– Если бы, – невесело хмыкнул Алексей, – в общем, я отправился за тобой сюда. Дальше – по чистой случайности я увидел Тимура. Проследил за ним до кафе, а потом появилась ты. К тому моменту я уже не был уверен, что ты нуждаешься в помощи.

– Тогда почему не отступил?

– Хотел разобраться во всем этом, – пожал он плечами, – тем более в память о брате….

– Не надо, – резко перебила я, – когда Паша умирал, рядом не было никого, кроме меня.

– Я воевал, – тихо произнес Белогородцев, глядя вперед себя, крепко сжимая руль, – если бы я оказался рядом, все вышло по-другому.

– Если бы, – тихо повторила я, закрывая глаза, – если бы…

Глава 18

Отмеченный срок прошел, но нас не трогают. Он пытается выкрутиться, выискивая пропажу, но я четко понимаю: выхода нет, нам не суждено решить эту проблему миром. Неделю Белогородцев не ночует дома, нехотя отвечая на мои многочисленные звонки, и я уже готова съехать к маме. Мне страшно, страшно и больно, – мой любимый человек отталкивает меня, а я не знаю, как помочь ему, цепляясь, возможно, за иллюзорные остатки былых чувств.

Когда он появляется дома на исходе восьмого дня, я стою в коридоре, в окружении чемоданов, и не могу никак решиться перешагнуть порог. Я не боюсь тех зверей, что сотворили с Пашей этот ужас; я чувствую себя ненужной ему, и это гораздо хуже.

Павел молча оглядывается, останавливая свой взгляд на мне. Я переминаюсь с ноги на ногу, нервно тереблю пояс от плаща, затягивая его туже и туже, завязывая в узлы.

– Наверное, так правильно, – выдыхает, наконец он, а я готова завыть от отчаянья. Не тех слов я жду от него все это время.

– Пожалуйста… – я делаю шаг навстречу ему, – пожалуйста, не отпускай меня.

Льются слезы, да так сильно, что я не вижу стоящего в метре мужчины. Закрываю глаза, пытаясь справиться с потоком, и ощущаю его прикосновения. Павел сжимает меня в объятиях, крепко, так, что тяжело дышать.

– Останься, если сможешь.

… Мы снова живем вместе, но Паша появляется все также редко, просто просит потерпеть. Я соглашаюсь, с ужасом разглядывая календарь, обводя новые даты, чтобы понять, сколько дней нам отведено еще пробыть вместе, в жалком подобии спокойной жизни.

Через неделю, меняя постельное белье, я замечаю желтое пятно на подушке. Мы спим раздельно, и чаще всего Паша сам расстилает себе постель, падая в нее без сил, а утром уходить раньше, чем просыпаюсь я. Принюхиваюсь, морщась от странного запаха – навязчиво-сладкого, до тошноты. Закидываю в стирку, ощущая ноющую боль в груди – что-то не так.

Жду его до поздней ночи, выпивая несколько чашек кофе, и когда Паша появляется в три часа, бледный, с мокрыми висками, с едва зажившим лицом, я сижу на его диване, обнимая подушку, словно спасательный круг.

– Ты чего не спишь? – темные мешки под глазами с каждым днем становятся все больше.

– Не спится, – отвечаю тихо, едва раскрывая рот. – Паш, разденься.

– Малыш, мне не до игр, – он снимает тонкий свитер и остается в черной свободной футболке. Я снова чувствую запах, который утром исходил от его постели.

– Снимай, – повторяю, будто не слыша его последние слова. Паша медлит, а я вскакиваю, срываясь на крик, – снимай!

Нехотя, не отводя глаз, Белогородцев стаскивает и футболку, а я закрываю рот ладонью, прикусывая пальцы, чтобы не заорать еще громче. Рана, словно от каленого железа, на его груди выглядит до ужаса тошнотворно. Пошлого красного цвета, в желтых гнойных налетах, она не только страшно смотрится, но и отвратительно пахнет. Я по ошибке вдыхаю глубоко воздух и в какое-то мгновение ощущаю, что сейчас легкие разорвет от этого нестерпимого запаха.

– Что ты с собой наделал, – обессиленно оседаю и закрываю лицо, будто от этого исчезнут все раны на его теле, – разве так можно?

– Некогда мне, – отрезает он, собираясь натянуть обратно футболку, – когда будет время, займусь. А если его не будет, то и похрен, мертвым не больно.

– Прекрати, прекрати! – кричу я, подлетая к нему и встряхивая за плечи, – и не вздумай говорить мне таких вещей! – и перехожу на шепот, – ложись, ложись, я сейчас что-нибудь придумаю.

Он покорно укладывается на диван, а я иду потрошить аптечку трясущимися руками, не представляя, как пережить то, что ждет нас дальше.

Следующие полчаса почти не откладываются в моей памяти: поливаю раны раствором фурацилина, борясь с тошнотой и выслушивая ворчание Паши.

– Терпи, – приговариваю – не то ему, не то себе, и дую, когда он морщится от боли, – терпи, скоро все кончится.

– Я знаю, – шепчет он, закрывая ладонью глаза, а я держусь, сосредотачиваясь на своей задаче, будто в мире сейчас нет ничего важнее этого.

Всю ночь мне снятся Пашины раны, а зловонный запах преследует даже вне дома еще долгое время.

С тех пор я больше не ем мясо и не переношу вида крови.

– Я до сих пор виню себя, что меня не было в нужный момент рядом, – Алексей откинул кресло, приоткрывая окно со своей стороны, – возможно, все вышло бы по-другому.

– Ты же знаешь, – начала я и прервалась, чтобы не зареветь. Слова давались с трудом, – ты же знаешь, что он не остался бы живым в любом случае.

– Я ведь нашел эту гниду…

Я вскинулась, хватая Лешу за рукав. Все эти годы я думала лишь об одном: настоящий виновник так и не понес наказания, а Паша не смог обелиться и доказать, что он не причем – ему даже не дали на это времени.

– Кто это? Я знаю его?

– Знаешь, – кивнул мужчина, – это Ленчик.

Я стиснула зубы, – еще чуть-чуть, и раскрошатся. Лицо Пашиного друга так явно предстало перед глазами, что я почувствовала, как сводит руку судорогой от желания вцепиться ему в глотку.

– Сука, – выдохнула и, не сдержавшись, все-таки расплакалась. – Как ты его вычислил?

– К сожалению, легко, – выдохнул он, и я поняла, что имел ввиду Алексей. Если бы тогда Лешка был рядом, он сумел бы доказать, что Паша не виновен, но бандиты – это не суд присяжных, и для приговора не нужны особые доказательства. – Потом я начал искать тебя. Это оказалось куда сложнее. Один-единственный раз я смог засечь тебя, когда ты приезжала в отель, а после – снова как сквозь землю провалилась. Ни вестей, ни случайных встреч.

– И все равно продолжал?

– Да. И продолжал бы до тех пор, пока не убедился в том, живая ты или уже нет.

Мы помолчали еще, каждый думая о своем.

– Ты давно был дома? – спросила я, наконец.

– Месяц, возможно, чуть больше.

– Мать?

Он промолчал, а я закрыла глаза, не ощущая ничего, кроме ледяной пустоты внутри. Мама болела последние несколько лет, но я не могла приехать туда, как бы ни хотела. Чтобы хоть как-то помочь, я отправляла ей деньги через соседку – женщину, которая сидела со мной, когда работали бабушка и мама. Я надеялась, что этих средств хоть как-то хватит на лечение, но…

– Я занялся ее похоронами. Они рядом с бабушкой, на Старом кладбище.

– Когда?

– Почти год.

Год я жила, не зная, что ее уже нет на свете, продолжая работать на Бро и притворяться, что все в порядке, что я почти счастлива.

– Спасибо, – осипшим голосом поблагодарила я, находя его руку и сжимая.

– Это не для тебя. Для Паши, – пояснил мужчина, но мне в тот момент было все равно, – тебя трясет всю. Ты чего?

– Нормально, – я отмахнулась, но обмануть его не удалось. Алексей посмотрел сурово, поэтому мне пришлось вкратце объяснить, что со мной произошло.

– Так, мы сейчас едем ко мне, а ты мне по дороге рассказываешь все, что было с тобой, начиная с нашей последней встречи.

«Слава богу, не раньше», – выдохнула я, предпочитая скрывать даже от него те задания, что мне приходилось выполнять до этого.

– А если меня будет искать Тимур или Макс? – эта мысль не отпускала до конца, я боялась, что Макс отправится на мои поиски, и тогда я привлеку лишнее внимание не только к себе.

– Придумаем.

Пока мы ехали до подземной парковки, где оставили мой телефон в этом автомобиле, а потом пересели в другой, Алексей успел замучать меня вопросами. Под конец пути, занявшего полчаса, я уже запуталась в том, что рассказывала ему, а что – только собиралась.

– Ты уже спрашивал, – периодически произносила я, но мужчина неизменно отвечал:

– Повтори, – и я повторяла, втайне ожидая, когда допрос прекратится.

Пашкин брат жил в частном секторе. Небольшой, старый дом, сзади которого сразу же начинался густой лес, – отличный способ скрыться от неожиданных преследователей. Мы зашли внутрь; Лешка зашторил окна, прежде чем включить свет настольной лампы, которую опустил на пол. Я шагнула к дивану, тяжело опускаясь на него и чувствуя, что все, с этой точки мне уже не сдвинуться. Глаза наливались тяжестью, мысли расплывались, и я, перестав реагировать на слова Лешки, просто свалилась лицом в подушку.

В первый раз я проснулась часа в два ночи, чувствуя себя необыкновенно бодрой и полной сил. Оглянулась, но в комнате царила темень, хоть глаз выколи. Наощупь побрела вдоль стены в поисках туалета, но побоялась, что назад дорогу уже не найду, и снова легла под теплое одеяло.

Когда я открыла глаза во второй раз, серые сумерки наполнили помещение, придавая ему хоть немного четкости. Я разглядела дверь напротив, где виднелся краешек раковины, и отправилась туда на разведку. Набрала полную горсть воды, жадно выпив ее в несколько глотков, сходила в туалет, и отправилась искать хозяина дома. Нужно было решить, что делать дальше – остаться и уж тем более сбежать с ним просто так я не могла. Коли уж Алексею без связей удалось найти меня, то для Бро это окажется сделать еще проще. Но если я первая найду то, что нужно ему от Матвея… Я зажмурилась, даже думать не позволяя себе об этом, чтобы не спугнуть везение. Это был мой единственный выход, и с помощью Лешки моя затея могла выгореть. Но сначала – сто раз обдумать и взвесить каждый шаг. А пока рано, рано об этом.

– Доброго утра, – Лешка сидел на кухне, в военных штанах и белой майке, под которой видна была его подтянутая фигура. Я отвела глаза, занимая место на против и зябко ежась – после теплой постели в доме казалось прохладно. – Чайник вскипел, пряники в шкафу.

Послушно поднявшись, я достала щербатую чашку с оранжевыми рисунками, насыпала три ложки сахара и налила густой заварки. Чай получился сладким и крепким. Я макала в него сухой пряник, чтобы хоть как-то размягчить дубовое угощение, а Леша все это время не сводил с меня глаз.

– Мы вчера не договорили, – напомнил он.

– Я помню. Но мне надо вернуться домой, пока Бро не объявил меня в розыск. Если не поздно.

– Мы можем уехать прямо….

– Не можем, – отрезала я, – они либо кокнут меня в ближайшем темном переулке, руками того же Макса, либо засадят в тюрьму.

– Что за компромат у него на тебя?

– Не сейчас, – я отвернулась, – спасибо за чай, мне пора.

– Тина, я тебя не понимаю, – начал Леша, но я перебила:

– Лёш, не надо меня понимать, если хочешь помочь – просто не делай того, чего не просят. Давай потихоньку выяснять и плясать от того, что творится вокруг.

Я ждала, не поднимая головы, когда Алексей заговорит, но он молчал. Допив чай, я сполоснула чашку, положила ее донышком кверху и обернулась, облокачиваясь на мойку.

– Поехали, – наконец, сказал Белогородцев, и я пошла за ним следом, все еще не понимая, на чем мы сошлись. В полной тишине мы садились в машину, также ехали до города. Я не знала, сколько времени, лишь по сизому небу за окном определяя, что еще очень рано.

Мы повторили вчерашний ритуал, пересаживаясь из одного автомобиля в другой. Алексей вернул мне назад мобильный. Я взглянула на экран – пропущенный с неизвестного телефона, перезванивать по которому я не планировала.

– Леша, – позвала я его и замерла в нерешительности.

– Запомни мой номер, – перебил он, диктуя цифры, которые я от растерянности в первый раз даже не услышала. Мужчина терпеливо повторил и продолжил: – я буду рядом, по мере возможности наблюдая за тобой.

– Выясни, кто такой этот Тимур, – выпалила я торопливо, словно выныривая из своих мыслей, – и чем его держит Бро. Я уверена, что он нам может пригодиться.

– Я искал, но ничего не нашел на него.

– Он интересовался домом напротив, мне показалось, там можно нарыть что-то, связанное с ним. Ты знаешь, с кем он встречался в прошлый раз?

– Да. Кормаков, сейчас пенсионер, а раньше трудился главным бухгалтером в одной крупной фирме.

– Что за фирма?

– «Ричмонд». Там было несколько учредителей, двое умерли, остальные продали свою долю, после этого Кормаков ушел на отдых.

– Он, вроде, молод еще для пенсии?

– По выслуге лет, за прошлые заслуги, – пожал плечами Белогородцев, – я тебя понял, порою еще в этом направлении. Двигай, дальше на такси.

Я поднялась из подземной стоянки, зябко ежась – на улице было прохладно и пустынно. Быстром шагом минут за десять добралась до дома, не рискувя вызывать таксиста, поднялась наверх и замерла перед дверью, стараясь открыть ее как можно тише. Предательски щелкнул замок, разлетаясь оглушительным звуком по сонным комнатам.

– Черт, – прошептала я, переставая скрываться. Зашла внутрь, закрыла дверь, прислоняясь к ней и унимая бьющееся от испуга сердце. Дурочка, сама себя напугала.

Тимур не вышел мне навстречу, – видимо спал. Я прошла в ванную, запираясь и включая горячий душ, чтобы хоть немного согреться после утренней прогулки.

Взглянула на себя в зеркало – под глазами залегли темные полукружья, губы потрескались. Спина привычно ныла, причиняя дискомфорт; я стащила с себя одежду, закидывая ее в стиральную машину и встала под душ, отключаясь на несколько минут от действительности. Стояла, не двигаясь, смывая с себя вчерашний день. Соленые слезы стекали с лица, смешиваясь с водой из душа. Я думала о Паше, маме, и весь мир казался мне в тот момент окрашенным лишь в черные цвета.

Я стояла так до тех пор, пока слез не осталось; намылила голову шампунем, на автомате втирая его в голову, пока пена не начала падать ошметками под ноги. Когда на одном таком белом пенном островке я чуть не поскользнулась, в последний момент хватаясь за перекладину, я встряхнулась, сбрасывая оцепенение.

Все, Тина, хорош. Некогда себя жалеть, успеется еще.

Ополоснувшись, я еще долго сушила волосы, укладывая их спиной к зеркалу. Завернулась в полотенце, выходя из ванной, и едва не врезалась в Тимура, который стоял в шаге от двери.

– Доброе утро, – смущенно произнесла я, но он не удостоил меня ответом, лишь сверля черными глазами, – что на этот раз?

Желания угадывать, почему Байсаров опять без настроения, не было никакого.

– Все в порядке, – ядовито процедил он, – у вас, как я смотрю, тоже. Бурная ночка выдалась?

– Что? – не сразу поняла я, только через мгновение вспоминая, что из дома я уходила на свидание с Коганом, да еще и под напутствие Макса.

«Он решил, что я спала с художником», – печально констатировала я.

Ну, конечно, о чем еще мог подумать Тимур. Эскортница, поехала к мужчине, не ночевала дома, а утром сразу в душ. Любой другой на его месте решил бы точно так же, а уж этот тип с раздутым эго даже других вариантов предположить не мог.

– Вы плохо слышите?

– Ты всю ночь караулил меня ради этих слов? – я перешла в оборону, упирая руки в бока. Трудно признаться, но наши перепалки отвлекали меня от всех проблем, и сейчас я была не против спровоцировать его на ответные эмоции.

– Конечно, мне же больше нечем заняться, как ждать Вашего прихода после потрахушек.

– «Потрахушки», – передразнила я, входя в раж. – Я уже давно поняла, что ты и сам не против оказаться на месте художника, только тебе не дают.

Тимур шагнул ко мне на встречу, выставив палец вперед, я отзеркалила его движения. Байсаров уперся в полотенце, завязанное в слабый узел на груди, который от давления развернулся. Не успела я ахнуть, как полотенце скользнуло к моим ногам, а я осталась стоять голой.

– Вашу же мать, – глухо проронил Тимур, не отводя взгляд от моей груди. Я замерла, сжимая в одной руке край полотенца, за который успела схватиться, и даже не думала прикрываться, наблюдая за его реакцией, – оденьтесь, я не художник, чтобы соблазнять меня.

– Можно подумать, тебе не нравится.

Не знаю, какой бес вселился в меня в тот момент: я снова сократила расстояние между нами в один небольшой шаг, упираясь грудью в тело Тимура. Он был одет в просторную футболку и широкие штаны, которые не скрывали его возбуждение: я не столько видела, сколько чувствовала его.

Байсаров перевел взгляд, встречаясь со мной глазами, и я поразилась его выдержке. Он почти не дышал и стоял, не двигаясь и не вынимая руки из карманов. Я подтянулась на носочках, касаясь его губ своими, ожидая, что он будет дальше.

У меня почти не осталось мыслей, кроме желания отвлечься, отстраниться от пережитого. Возможно, секс с Тимуром стал бы лучшим средством, чтобы избавиться от терзающих душу страданий.

Из его рта вырвался короткий и тихий стон, настолько тихий, что я в какой-то момент засомневалась, слышала ли его вообще. Мужчина закрыл глаза, позволяя мне целовать его, и я продолжила, представляя, чем сейчас может закончиться мое выступление.

Губы Тимура были твердыми и горячими, а изо рта приятно пахло мятной пастой. Я осторожно коснулась рукой его груди, опираясь, чтобы не потерять равновесие, и в какой-то момент он сдался, поддаваясь на мою провокацию и отвечая на поцелуй в полную силу.

Это было действительно приятно: я почувствовала, как от его прикосновения по телу побежали мурашки, а живот свело в приятной истоме – я непроизвольно прижалась еще сильнее к нему, ощущая, как упирается выступ на его штанах в мой живот.

– Тина, – шепнул Байсаров, прекращая поцелуй и слегка отодвигаясь, так, что мы снова могли смотреть друг другу в глаза.

– Да?

– Я не донашиваю вещей за другими, – тем же тоном ответил он, отталкивая меня и проходя в ванную. Я ошалела смотрела ему вслед, удивленная реакцией, а потом неожиданно засмеялась. Тимур обернулся, удивленно поднимая брови – должно быть, ожидая, что я расстроюсь после его выпада. Но я подобрала с пола полотенце и запустила им в мужчину:

– Когда будешь дрочить, вспоминая мои сиськи, не стони на всю квартиру, – и развернулась, сверкая голой задницей.

– Идите нахрен, – крикнул он мне вслед, и я ответила ему тем же:

– Сам иди, – ощущая неожиданный прилив энергии

Глава 19

Спать мне уже не хотелось. Сделав очередной укол, я налила чай в большую чашку, и стала прислушиваться к тому, как льется в ванной вода. Если бы Тимур не остановился, продолжила бы я сама? Сомнительно. Думаю, мы не успели дойти до самого главного, как я попыталась бы сбежать. Даже несмотря на то, что Байсаров мне нравился… куда сильнее, чем я хотела бы признать.

Зевнув, я провела ладонью по лицу, устало потирая глаза. К сожалению, мысли о нем не могли вытолкнуть разговора о маме. Ее уже нет, а меня в нужный момент не оказалось рядом. Я сморгнула слезы, стараясь глубоко дышать. Нельзя плакать, нельзя, это станет похожим на истерику – сначала смеюсь, как ненормальная, а через минут реву.

Тимур выключил воду, а я спешно вытерла щеки, стараясь придать себе безмятежный вид. Щелкнула дверь, но отсюда, их кухни ее не было видно. Я слышала, как мужчина прошел в комнату, хлопнул дверцей шкафа. В отличии от моих вещей, свои шмотки он педантично развесил на плечиках – один к одному. Кто бы сомневался.

Я оглядела себя, поправляя юбку, заплела быстрыми движениями волосы в косу и принялась ждать, когда Тим появится на кухне. Мне было страшно оставаться наедине с собой, становиться слабой, как когда-то. Все это потом, когда дело закончится, и я снова смогу принадлежать самой себе.

Тимур прошел мимо, не обращая на меня внимания. Открыл холодильник, достал оттуда пластиковые упаковки с едой и принялся перекладывать в тарелку.

– У нас есть что-то кроме пиццы? – спросила я.

– Естественно.

– А что там?

– Еда, – ответил Тимур, не меняя интонации, а мне снова захотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым. Процесс пошел, я втягивалась в игру.

– Вот ты зануда, – фыркнула, спрыгивая со стула и заглядывая в тарелки. Несколько порционных салатов, один из которых я тут же схватила, курица с сыром, рис, бифштекс с картошкой. Скривилась, глядя мясо:

– Мне курицу.

– Я Вас к столу не звал.

– Больно тебя спрашивали, – я потянулась к посуде, но Тимур схватил меня за руку, не позволяя завершить движение. – Ты офигел?

– Было бы неплохо, если вы начали готовить еду, а не свое тело к свиданиям, – вроде бы говорил Байсаров спокойно, а казалось, что рычит.

– Я не кухарка, а ты все равно расплачиваешься с кредитки Бро, так что не строй из себя обиженного и не жадничай, – не выдержала я. Мужчина молча расцепил руки, и продолжил как ни в чем не бывало накладывать себе завтрак.

Когда он отвернулся, я показала ему язык совершенно по-детски и села за стол, дожидаясь, когда освободится микроволновка. И чего он так взъелся на меня? Неужели не дает покоя мысль, что я спала с художником?

– У нас ничего не было, – сказала вслух, разглядывая его широкую спину. Он замер на короткое мгновение, словно оценивая услышанное, а потом продолжил готовить себе кофе в турке. – Ты же все слышишь, – продолжила я, не успокаиваясь, – и тебя это волнует.

– Ничего меня не волнует, – тут же ответил он, а я хмыкнула. Конечно, рассказывай мне.

Тимур разложил приборы напротив, поставил чашку с кофе, две тарелки с едой, отыскал в шкафу салфетки и только после этого сел за стол. Я наблюдала за всем этим с улыбкой на глазах, – в этом был он весь. Щепетильный до мелочей, ворчливый и… сексуальный.