Текст книги "Особое обстоятельство (СИ)"

Автор книги: Гузель Магдеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– И кто же искал Библию вместе с нами?

– Не имеет значение, Тина. С ними ты точно не сможешь сторговаться, особенно после того, как вы хлопнули одного из чужих людей.

– Это не я. Светка.

– Детали никого не волнуют, Тина. Даже то, что мы затеваем сейчас – безумство. Надеюсь, ты понимаешь цену своего решения.

– Я все решила для себя, – отрезала я, и на том разговор исчерпал себя сам.

К нужному городу мы подъехали в обед, остановив машину в пригороде.

– Отсидимся до темноты, потом поедем к Когану.

– Поздно не будет?

– Уже поздно, понимаешь?

Еще один частный дом, еще несколько часов ожидания. Я гладила Самсона, который глядел на меня глазами-бусинками, абсолютно не ощущая голода. Леша принес шаурму, которую я без удовольствия съела наполовину,а вторую отдала псу. Доберман чавкал фастфудом, и, наверное, от такой пищи у него может случится расстройство желудка, но… Но сейчас мои мысли находились далеко от него. Я считала минуты, отстукивающие время в старых пластиковых часах на кухне, и ждала, когда в очередной раз домой вернется Белогородцев. В какой-то момент мне стало все равно, даже если сейчас на пороге окажется приведенный им Макс, который скажет: «птичка, игра окончена», лишь бы томительное ожидание уже прекратилось.

Как назло, вечер все никак не мог наступить, и солнце до обидного долго стекало в линию горизонта. Когда Леша снова переступил порог дома, я лежала на диване, поглаживая Самсона, а он облизывал мою руку, пытаясь развеселить.

– Поехали, – коротко бросил мужчина, и я тут же вскочила, напугав собаку.

– Ты остаешься здесь, – предупредила его, и почти побежала следом за Лешей.

Мы ехали полчаса, и как я поняла, снова объезжали полицейские посты. Не знаю, искал ли нас кто-нибудь, или он проявлял завидную предосторожность. Руки чесались от волнения, я притопывала ногой, будто поторапливала водителя ехать быстрее.

– Потерпи, Тина, мы уже близко.

К полной моей неожиданности, мы подъехали к освещенному зданию платной клиники, и я в недоумении уставилась на Лешу:

– Вы прямо в больнице его прятали? Безопаснее места не было?

– Если он здесь, значит, не было, – недовольство сквозило в голосе Белогородцева, и я не стала дальше донимать вопросами. Мы въехали в полутемный подземный гараж и бросили машину в самом дальнем углу. На лифте поднялись на третий этаж, накинув халаты, и оттуда, сквозь коридоры инфекционного отделения к боксам. Леша показывал пропуск, и медсестры вежливо кивали, пропуская его, до тех пор, пока мы не оказались перед запертой железной дверью.

– Запрятали, – почесав бровь, я прислонилась к стенке, ожидая, когда нам откроют дверь.

Наконец, появился Лешкин знакомый, который, гремя ключами, пропустил нас внутри. Здесь оказался небольшой коридор, а за ним – три палаты с большими окнами, через которые можно было заглянуть внутрь. А вот уличных окон видно не было, и у меня некстати мелькнула мысль, что начнись пожар, отсюда так просто не выбраться.

Занятой оказалась только одна из них, и я первой отправилась в ту сторону, ощущая, как пересохло в горле. Вряд ли Матвей знал, что его отец умер, и я не понимала, стоит ли говорить или лучше промолчать.

Осторожно толкнув стеклянную дверь, я зашла в палату. Матвей с трудом приоткрыл глаза, а заметив меня, попытался улыбнуться.

– Привет, – шепнула тихо, а он ответил:

– Ты все-таки вытянула у отца правду.

– Я, – начала и запнулась, оглядываясь за спину. Но Лешка так и не зашел, оставив нас наедине. Нерешительно сделав несколько шагов вперед, я взяла табуретку и придвинула ее ближе к Когану. За эти пару дней выглядеть лучше художник не стал, лишь синяки начали менять цвет, да, пожалуй, с губы чуть сошел отек. Руки все так же прятались в гипсе, и выглядел он еще худее прежнего.

– Надо было, наверное, раньше признаться, – продолжил он, – а не отправлять тебя к отцу. Все стало бы проще. Старик не сильно тебя мучал?

И тут я не выдержала, разревелась. Плакала так отчаянно, глотая слезы, что перепугала Матвея. Он без конца повторял мое имя взволнованным голосом, не в состоянии дотянуться до меня, а я пряталась от него, закрывая лицо ладонями.

– Матвей, – попытавшись взять себя в руки, выпалила я, – папа умер.

Он не переспросил, просто замер, переваривая услышанное. Я опустилась со стула на колени, приближаясь ближе:

– Мне так жаль, Матвей, так жаль…

– Как?

– Просто уснул в кресле вечером, – я не стала рассказывать, как мы пугали его, накачав лекарством, и вытаскивали нужную информацию, как заставляли пожилого человека нервничать и хвататься за сердце, думая, что конец близок. – За тобой и за ним приходил один и тот же убийца… от него мы вас защитили, а от смерти отбить не смогли.

– Если бы я знал, что эта книга принесет столько проблем, никогда бы не связывался с ней.

– Кто ее купил, Матвей? Назови имя, пожалуйста.

– И что это даст тебе, Тина?

– Спасет хотя бы еще несколько жизней, – просто ответила ему, – возможно, и мою в том числе.

Прикрыв глаза, он назвал покупателя, а после добавил:

– Будь добра, оставь меня. Мне нужно побыть одному.

– Прощай, Матвей, – я встала, отряхиваясь, и побрела на выход.

Как просто… как просто все могло сложиться бы с самого начала. Но теперь мы шли по коридору с Лешкой, и мне не оставалось ничего больше, как довериться ему. За нами закрывались на замки комнаты, мы ехали в темноте ночного города, а дальше я оказалась в маленькой однокомнатной квартире, до боли напоминающей ту клетушку, в которой жила несколько лет назад, работая на Седого.

– Я назову имя только Максу, – предупредила, стоя спиной к нему. За окном светилась желтыми огнями набережная, крутилось колесо обозрения. Я приоткрыла форточку, впуская в комнату свежий воздух.

– Я думаю, это излишняя предосторожность. Я могу договориться сам.

– Договорись, – не стала я спорить, – ты знаешь мои требования. Но имя я назову только ему.

Белогородцев сверлил меня взглядом, а потом молча вышел. «Свободу. Мне. Лешке. Матвею. Тимуру», – повторяла я, ожидая, когда он вернется назад. Третий час ночи, а сна ни в одном глазу. Я вскипятила чайник, заварила чай, и теперь мешала сахар, постукивая ложечкой по стенкам чашки.

Когда зазвонил оставленный Лешей сотовый, я вскочила, едва не опрокидывая чашку.

– Да!

– Вниз спускайся. Дверь захлопнешь.

С пятнадцатого этажа я бежала, не дожидаясь лифта, перепрыгивая по две-три ступени, а под конец чуть не распластавшись при входе. Темный джип мигнул фарами, я открыла переднюю дверь и заметила за рулем Макса.

– Садись, – кивнул он.

– Где Леша?

– Я здесь, – подал голос тот. Все это походило на ловушку, такую глупую, что я чуть не рассмеялась, представляя, как к голове Белогородцева приставлен пистолет, из которого убьют сначала его, а потом и меня.

– Все, выходи, – кивнул ему, оборачиваясь, Макс, – ее привезем через полчаса.

– Так не пойдет, – покачала я головой, отступая, но Макс зашипел:

– Ты слишком много условий выдвинула, будь добра, заставляя нас пойти на встречу и самой делать шаг в нужном направлении.

Выхода не осталось. Я заняла место впереди, задняя дверь хлопнула одновременно с моей, только Лешка вышел, а я оказалась в ловушке.

– Убивать будешь?

– Да больно нужна ты кому-то, – фыркнул он, набирая скорость.

– Как нога?

– Оторвал бы руку твоему дружку, – беззлобно произнес водитель, – семь швов наложил. Где спрятали Когана? В инфекционке?

Я молчала, таращась в окно, а Макс напротив, не мог заткнуться:

– Ох, и спутала ты нам все карты, столько лишнего геморроя вылезло. Знал бы тогда, что лучше с тобой не связываться, оставил бы тогда бандитам.

– Макс, – перебила я, – я вообще уже ничего не понимаю. Так все запуталось. Что со мной дальше будет?

– Ты свалишь из страны, – жестко отрезал он. – Деньги у тебя есть, я уверен. За эти годы накопила.

– Леша?

– Его не будут трогать.

– Потому что он работает на тебя? – Макс не ответил, но я и не нуждалась в подтверждении своих слов, – Матвей?

– Нам он не особо-то и нужен, главное, чтобы его слова подтвердились. Пусть живет, как хочет.

– Тимур?

– Мы приехали, – снова избегая ответа, припарковался он. – Дверь откроешь сама, я благодаря вашей инициативе буду хромать недели две.

Я вышла на улицу, оглядываясь. Впереди виднелись ворота, за которыми скрывался особняк.

– Здесь живет Бро?

– Наивная чукотская девочка, – хмыкнул мой провожатый, первым проходя внутрь и чуть припадая на раненую ногу. На территории, освещенной фонарями, находился большой бассейн и беседка, где рядом сидели Тимур и Света. Я замерла, забыв, как ходить, наблюдая за ним, но Макс ткнул мне кулаком в бок:

– В дом тащи свой зад.

На первом этаже было почти пусто. Мы зашли в комнату с большим телевизором, на котором волнами бежали помехи. Нажав на пульт, Макс вырубил его, передавая мне мобильник. Едва я коснулась телефон пальцами, как он зазвонил. Как всегда, высветился неизвестный номер, и я ответила, ожидаемо услышав знакомый металлический голос:

– Говори.

И я заговорила.

… Когда Макс снова появился в комнате, я без конца вертела в руках сотовый, не решаясь покинуть помещение самостоятельно.

Парень оседлал стул, поворачиваясь ко мне лицом:

– Как все проверят, ты свободна.

– Расскажи, – попросила я, – расскажи все. Я не могу уехать, не понимая, что происходит.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Возможно, вы грохнете меня за поворотом, но тогда я хотя бы буду знать, ради чего участвовала во всем этом кошмаре.

– Как ты достала, – скривился Макс, но начал говорить.

Несколько лет назад бывший начальник Валерия, чье имя мне так и не назвал Макс, окрестив того Мистером Икс, решил податься в министры. А для того, чтобы избавиться от всех следов своего криминального прошлого, он решил избавиться от трех людей, активно помогавших ему в былые годы. Одним из таких людей был Валерий Кайгородов, вторым – Михаил Головин, а третьим – Андрей Комаров, только, в отличии от первых двух, числился он в другой фирме.

Будущий министр сначала решил избавиться от Головина и Кайгородова. Первый должен был умереть, лишившись заодно важных документов, а второй – сесть за них в тюрьму на долгие годы. Вот только Валерий оказался хитрее, и в ночь перед сделкой забрал все бумаги, успев обезопасить себя. Сделка состоялась, но на одного свидетеля уже стало меньше. И тут появился Бро с предложением о сотрудничестве, отказаться от которого было нельзя.

Прошло несколько лет, и снова встал вопрос о том, чтобы избавиться от неугодных людей. За это время Головину в руки попала Библия, и однажды он, изрядно выпив, поделился информацией о ней со своим бывшим начальником. Пока тот переваривал, решая, как забрать у Михаила книгу, Головин успел Библию продать. Мистер Икс, не зная об этом, обратился за помощью, но решив сэкономить, не к Бро, а к другим людям. В итоге, Головина убили, книги не оказалось, зато будущего министра начали шантажировать. Решив, что это дело рук Кайгородова, который дружил с Михаилом, начальник решил избавиться и от него, на этот раз, все же, доверившись Бро.

Кайгородова не стало, шантажисты исчезли, и будущий министр, наконец, смог начать жить спокойной жизнью.

А Бро, докопавшийся до истины, решил сам найти Библию, подспудно избавляясь от тех, кто также претендовал на сокровище. К тому времени Мистер Икс уже был без пяти минут министр и считаться с Бро больше не собирался. Именно поэтому было принято решение избавиться от него руками Кайгородова.

В результате, должен был выйти идеальный расклад: Бро заберет книгу, Кайгородов шлепнет своего начальника, конкуренты выйдут из игры.

Конечно, Макс рассказал все это не так подробно, но зная то, что знала я, было несложно додумать остальное.

Я покачала головой, поражаясь хитросплетению событий, где в одном из углов паутины сидел наш таинственный руководитель и отдавал приказы металлическим голосом. Скорее всего, за ним стояли еще люди, и наверное, не менее крутые, но это уже не касалось меня.

– Что будет с тем видео из номера?

– Мы уничтожим его, как только убедимся, что ты не появишься здесь. Но на твоем месте я бы не стал бояться. Седой умер, а главный мститель уже нашел новую цель.

– Расскажи о нем, – попросила я в конце.

– Он никогда не нуждался в твоей помощи, – покачал головой Макс, – разве ты еще не поняла? Черт, птичка, нельзя быть такой тупой. Никто не собирался его убивать. Но спасибо за имя, – глянув на пропикавший телефон, Макс поднялся. – Идем. Кажется, художник сказал тебе правду.

Я шла за ним, не чувствуя земли под ногами. На улице остановилась, глядя в сторону беседки. Светка курила, укутавшись в вязаный шарф, а Тимур сверлил меня тяжелым взглядом. Я замерла, не зная, что делать: махнуть рукой или броситься к нему на шею, мысленно моля его. «Ну пожалуйста, пожалуйста…»

Но он решил все за нас обоих. Просто взял и отвернулся.

– Тина, – позвал Максим.

Я вышла за ворота, где, облокотившись на чужой джип, стоял Леша. Физиономия хмурая, на куртке задран воротник, скрывавший половину лица.

– Решил нашу птичку сам довезти до аэропорта? – Макс не удивился, ловко выуживая из штанин паспорт и протягивая его мне. – Чтобы завтра твоего духа здесь не было.

Дрожащими руками я взяла документ с красной корочкой, не помня как, устроилась в машине, позволяя увезти себя прочь от дома, где только что в очередной раз разбилось мое сердце.

– Все в порядке? – пристегивая мой ремень безопасности, спросил Леша. Я бессильно кивнула, показывая ему заграничный паспорт:

– Вот он, билетик в новую жизнь.

– Тина…

Белогородцев так вцепился в руль, что казалось, вот-вот и оторвет его. Посмотрел на меня, протянул руку, сжимая мою безвольную ладонь:

– Тина, если хочешь, я могу поехать с тобой.

– Леш, не надо, – покачала я головой, грустно улыбаясь. – Ты герой и многое сделал для меня… Но нет. Не выйдет, ты же знаешь.

– Знаю, – кивнул он, – но не сказать не мог.

Глава 31

– Вот и все, – шепнула я, а потом повторила громче, – вот и все.

Самолет снижался над Барселоной, и я уже видела аэропорт Эль-Парт из своего иллюминатора. Несколько часов назад я прошла пограничный контроль, прощаясь со своей родиной. Сомневалась до последнего, ожидая, что сейчас меня схватят и отправят в тюрьму, подбросив им съемку с Головиным, но Макс сдержал свое слово. Но не смог напоследок не подшутить, сделав меня Алевтиной. Тиной…

На прощание Белогородцев крепко обнял меня, поцеловал в лоб:

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Пиши мне, если что.

– Спасибо тебе, Леша. За все.

Я старалась не думать ни о нем, ни о Тимуре, вспоминая его прощальный взгляд, отвлекаясь на фильм, крутившийся на мониторе спинки кресла передо мной. Как ни странно, но сегодняшний перелет не вызывал обычного страха. Напротив, мне казалось, что я лечу в новую жизнь, и вот теперь-то все мои проблемы остались в прошлом. Насколько все это окажется правдой, судить еще рано, но я была готова к положительным переменам.

Спустя сорок минут, пройдя регистрацию, я стояла рядом с вереницей такси, разглядывая путеводитель и пытаясь не выпустить из виду желтый чемодан с яркой наклейкой.

– Кристи, – я оторвалась от брошюры, замирая, когда навстречу мне бежала девушка в белом брючном костюме.

– Лу, – взвизгнув, мы бросились в объятия друг к другу да так и замерли, раскачиваясь на месте. Не передать, как я была рада видеть близкого человека – и пусть много лет назад я сделала ей больно, я нашла в себе силы попросить прощение, а Луиза – простить. Перед отлетом я написала ей на электронную почту номер рейса и о том, что скоро буду в Барселоне, но никак не ожидала, что Лу приедет за мной.

– Я не думала, что ты будешь встречать меня, – призналась, когда мы, наконец, успокоились, и сели в ее автомобиль. Ловко выезжая на своем маленьком «Пежо» на дорогу, подруга рассмеялась:

– Не могла я ждать, пока ты до меня доберешься. Ты надолго сюда?

– Как выйдет, – честно ответила я, отворачиваясь к окну, – может и навсегда.

Полгода в Барселоне пролетели незаметно. Первые две недели я постоянно играла с детьми Луизы – Даниэлем и Адрианой, когда те не ходили в садик, и отвечала на ее бесконечные вопросы о том, что со мной произошло. Очень непросто было делиться воспоминаниями, особенно о Паше и Тимуре, но выговорившись, я поняла, что оно того стоило. Стало легче.

– Знаешь, – сказала Лу мне как-то, – я долго не могла простить тебе Пашу, но сейчас понимаю, что ты уберегла меня. Окажись я на твоем месте, я не выдержала, сломалась бы еще тогда… ну…

– После изнасилования? – подсказала я, когда она замялась, – а я и сломалась. Только это никого не интересовало.

– Ты думаешь о нем?

– О Паше? – удивилась я.

– О Тимуре.

– Да, – не став скрывать, кивнула, наблюдая, как дети пытаются поделить лохматую игрушечную собаку, которую я купила трехлетней Адриане. Даниэль возмущался, размахивая маленькими кулачками, и то и дело норовил ухватить сестру за кудрявые густые волосы. Оба они были похожи на своего отца, Андреса, работавшего преподавателем в университете.

– Не хочешь увидеться с ним?

– Он четко дал понять, что в следующую нашу встречу оторвет мне голову. А как без нее есть? – я улыбнулась, но Луиза не поверила мне, нахмурившись. Больше к этому разговору мы с ней не возвращались.

Новый год я встречала, работая в языковой школе. Группа набралась быстро, а желающих изучать русский язык оказалось намного больше, чем я ожидала, поэтому свободного времени у меня почти не оставалось. Я возвращалась домой поздно, а уходила рано, и эта жизнь меня вполне устраивала.

Весна пришла в Барселону рано. Зимой мне не хватало снега, но не радоваться теплому ветру и солнечным дням было невозможно. Я сидела в кафе недалеко от центра, на тихой улочке, и пила кофе, читая новую книгу. Сегодня не было вечерних занятий, и я решила посвятить время себе, по случаю вырядившись в красное платье.

– А тебе идет красный, – не веря ушам, я подняла голову, щурясь от солнечного света. Русская речь здесь была не столь привычна, а в последнее время я слышала ее только с акцентом, да и то от своих учеников. Мужчина, не дожидаясь приглашения сел напротив, закидывая ногу на ногу и улыбаясь во все тридцать два.

– Какого черта ты тут забыл, – вместо приветствия ответила я, а Макс начал улыбаться еще старательнее.

– А ты какого черта тут делаешь? Не пора на родину?

– Кажется, ты мне сам говорил, чтобы я исчезла с глаз твоих долой.

– Время идет, ситуация меняется.

– Я на тебя больше не работаю, – напомнила, утыкаясь обратно в книгу, но так просто от него не избавиться.

– Да брось, тебе уже нечего бояться. Страсти улеглись, и никому нет до тебя дела. У художника срослись все кости, твой Тимур завладел свой же фирмой и покоряет новые высоты.

Заслышав его имя, я все-таки отложила книгу и вздохнула:

– Ну чего тебе от меня надо? Тимуру по барабану, как я тут живу.

– Он спрашивал о тебе, – Макс сделал ход конем, а я задохнулась от собственных эмоций. Это был подлый шаг, и мой собеседник прекрасно понимал, что делает. Я прижала к щекам ладони, ощущая как горит кожа. Образы, связанные с Байсаровым, замелькали перед глазами, и я зажмурилась.

– Что именно? – поняв, что Макс не собирается продолжать, спросила я.

– Ничего особенного. В основном, как у тебя дела и не собираешься ли ты обратно.

– Чтобы удушить меня собственными руками? – криво улыбнулась я.

– В общем-то, я мог и не говорить об этом, – протянул мужчина, – но он ждет тебя.

– Когда мы увидимся, это будет первый день после моей смерти.

– Брось. Все давно забыто. Кайгородов парень гордый, и сюда, в отличии от меня, не прилетит. А вот я…

– Много болтаешь, – перебила я, поднимаясь и засовывая книгу в рюкзак. – Как там мой пес?

– Что ему сделается?

– С кем ты его оставил? С братом? Или он тут?

Отвечать Макс не стал, театрально спустив очки со лба на глаза:

– Конверт возьми, – он протянул мне прямоугольник из плотной бумаги, а я сочла нужным еще раз добавить:

– Я не работаю на тебя, – на что он добавил:

– И слава богу. Кстати, помнишь историю про стринги? Я могу в очередной раз подкинуть ему трусики, чтобы напомнить о тебе.

– Иди нахрен, – беззлобно хмыкнула я, вспоминая, как давно это было – словно в другой жизни.

– Ты знаешь, что это он выкупил твою свободу у Бро?

Я замерла, не веря своим ушам, но Макс, махнув рукой, крикнул громко:

– Адьос! – а я все стояла, забыв как дышать. Когда он отошел на приличное расстояние, я все же заглянула в конверт. Билет на мое имя с открытой датой до города, в котором жили Коган и Кайгородов, а еще русский паспорт на тоже дурацкое имя, с которым я жила. Я аккуратно убрала конверт, засовывая между страниц в книгу, и отправляясь домой.

– Ни за что и никогда! – произнесла громко, убеждая себя, но ясно было одно: меня тянет на родину.

Россия встретила проливным ливнем и холодным ветром. Я куталась в тонкую куртку, отвыкнув от холода, и жалела, что хоть и родилась возле моря, но явно не того, которого бы хотелось.

Этот город внезапно стал казаться таким знакомым, словно я возвращалась в родные места. Проезжая на такси по улицам, узнаю их названия, магазины, переулки. Все кажется таким же, как раньше, и в тоже время другим.

В номере отеля я включила горячий душ на максимум, согреваясь, хотя пальцы дрожали вовсе не от холода, а от нервов. Через час я уже была готова к первой встрече, и погода за это время наладилась, уступая место бледному солнечному свету, играющему в лужах на асфальте.

Матвей успел снять новое помещение для своей студии, на этот раз не в квартире. Я открыла дверь под звяканья китайского колокольчика над головой, и на встречу мне выплыла девушка в синем платье с профессиональной улыбкой на устах:

– Могу я Вам чем-то помочь?

– Матвей Андреевич на месте?

– Пойдемте, я провожу Вас.

Мы прошли мимо картин, в которых я узнала знакомые работы с прошлой выставки, но новых было гораздо больше. Цвета на них стали темнее, насыщеннее, выражая перемены, произошедшие в жизни Когана.

Художник сидел за ноутбуком, быстро щелкая по клавиатуре, в небольшой светлой комнате. Я вошла туда следом за его администратором, и улыбнулась, когда художник оторвал голову от монитора.

– Тина? – удивление быстро сменилось радостью, и он поднялся, чтобы обнять меня.

– Привет, – я прижалась к Когану, замирая так на мгновение, да и он не торопился выпускать меня из своих объятий. Смутившись, девушка в синем быстро покинула нас, цокая каблуками по ламинату.

– Какими судьбами?

– Соскучилась, – призналась честно, прислоняясь к подоконнику. Коган выглядел вполне здоровым, и судя по тому, что картин прибавилось, проблем после переломов у него не было. – Как твое здоровье?

– Твоими стараниями, – улыбнулся он, показывая, как сжимает и разжимает пальцы.

Мы разговаривали полчаса, не меньше, но вскоре паузы начали становиться все больше, а некоторые темы пошли уже по второму разу.

– Мне пора, – решив первой закончить беседу, я поднялась, – проводишь?

– Конечно, – с легким кивком Матвей открыл дверь передо мной, – и пока не забыл, у меня есть для тебя сюрприз.

– Сюрприз? – переспросила я удивленно.

– Я восстановил ту картину, которую ты купила. Пойдем, – мы свернули в еще одну комнату, судя по всему, мастерскую. Здесь пахло красками, а на мольберте лежало несколько недописанных холстов. Замерев на секунду, Коган решительно шагнул к полотну, разворачивая его ко мне. Картину он и вправду восстановил, и на мой взгляд, она стала даже лучше, чем была.

– Супер! Я смогу забрать ее? – хлопнув в ладоши, я повернулась к художнику.

– Да, но есть еще одна, – и он достал вторую, чуть поменьше, а я присвистнула, разглядывая ее. На ней была изображена девушка с длинными темными волосами, прикрывающая грудь букетом розовых пионов. Из одежды на ней была только белая юбка, спущенная низко на бедра. И хоть он рисовал по памяти, мой портрет получился идеальным.

– Матвей, – протянула я, не находя слов, зачем?

– Сначала, чтобы не забыть, как ты выглядишь. А теперь – подарить тебе.

Он приблизился, нагибаясь вперед, но я повернула голову и поцелуй, задуманный им в губы, прошелся по касательной, задев только щеку.

– Поосторожней, художник, – предупредила я шутливо, но голос выдал меня с головой.

– Я все понял. Заберешь сейчас или когда будет удобно?

– Сейчас никак, – развела руками, отступая назад и увеличивая пространство между нами, – но я их обязательно заберу.

– Договорились.

Фирма Тимура находилась в двух кварталах отсюда. Я решила пройтись пешком, старательно избегая луж, и придумывая, с чего начать разговор. Свое имя он так и не вернул, поменял только фамилию, и теперь Тимура считали двоюродным братом погибшего Валерия Кайгородова, которому по наследству свалилось большое счастье.

На проходной охранник поинтересовался, куда я иду, и долго не мог дозвониться до секретаря Кайгородова.

– А Вам назначено?

– Да, – нагло соврав кивнула я, и в конце концов, мужчина махнул рукой, пропуская меня через «вертушку». В лифте я несколько раз одернула черное платье, норовящее подняться вверх, и быстро, пока не открылись створки, поправила грудь в вырезе платья. Зеркала не было, но я надеялась, что выгляжу не хуже, чем в нашу первую встречу.

Длинный коридор оказался пустым, и я шагала, выискивая семьсот семнадцатый кабинет. За мощной дверью слышались голоса, а я замерла, прежде чем открыть ее. Стукнув по косяку для приличия, распахнула широко, ожидая увидеть там Тимура, но его не было. Секретарь, напуганная резким звуком, теперь поправляла блузку с недовольным лицом, а парень, от которого она отпрыгнула, взирала на меня с удовольствием.

– Кайгородов у себя?

– Да, но…

– Скажите ему, что Тина приехала, – я отвернулась к шкафу, где в стеклянной дверце отражалась девушка, набиравшая по внутренней связи своего руководителя.

Но прежде чем она успела задать ему вопрос, раскрылась дверь в глубине кабинета, и начальник объявился сам. Тимур держал в руках папку с документами, и на ходу перелистывал их, обращаясь к секретарю:

– Кристина, вот здесь не хватает…

Подняв голову, он оборвал себя на полуслове, а я спрятала руки за спину, чувствуя, как меня трясет от его взгляда. Сколько раз я проигрывала в голове нашу встречу за эти полгода – не счесть, но все равно была не готова.

Девушка, которую по иронии звали так же, как и меня, забрала из его рук бумаги, переводя любопытный взгляд на нас.

– Привет, – первой поздоровалась я, на что Тимур лишь кивнул, предлагая жестом зайти в кабинет. Я прошла мимо, едва задев его плечом и ощущая, как от знакомого мужского запаха кружится голова.

Только не падай, Тина, такого позора ты не переживешь.

В кабинете я села на свободное кресло, не дожидаясь приглашения, и прокрутилась на нем дважды, прежде чем Кайгородов занял свое место.

– Красиво, – заговорила, лишь бы не молчать.

– Если ты проделала сюда такой путь только ради того, чтобы сделать комплимент моему дизайнеру, то это была странная идея.

– Я хотела увидеть тебя.

– Помнится, в прошлый раз я предупреждал, что откручу тебе голову, когда мы встретимся снова, – напомнил мужчина, откидываясь на кресле и складывая пальцы замком. Сегодня на нем был синий костюм и черная рубашка с узким галстуком, а на глазах – очки. Он снял их, аккуратно определяя в очечник, а я улыбнулась, вспоминая его педантичность.

– Ты прямо сейчас собираешься это делать или повременишь?

– Тина, – начал Тим и замолчал, словно подбирая правильные слова, – если тебе нечего больше добавить, то не отнимай ни мое, ни свое время.

– Я думала… думала, может тебе, есть, что мне сказать, – вышло по-дурацки, словно я сейчас стою на коленях и выпрашиваю у него милостыню.

– Нет, – быстро ответил он, а я переспросила еще раз:

– Нет?

Он посмотрел на меня синими глазами, к которым я так и не смогла привыкнуть. Без карих линз, которые он носил все время, что мы были вместе, Тимур казался строже и холоднее, а может, дело вовсе не в них.

Я поднялась, снова поправляя задравшееся до колен платье, ощущая горький привкус разочарования. Послушав Макса, я придумала себе лишнего и теперь расплачивалась за пустые фантазии. Может, Тимур и заплатил за меня, спасая жизнь, но вовсе не ради того, чтобы я прожила ее рядом с ним.

– Что ж, тогда не буду тебя задерживать. Пока.

– Прощай, – сказал он мне в спину, и я все-таки запнулась, сбиваясь с шага, когда эти слова ударили в меня. Такие, как он, не прощают, – как я могла забыть?

До номера я ехала, сдерживая слезы, а уже внутри разрыдалась в голос, сжимая зубами уголок подушки и прячась в одеяле.

Задерживаться в городе больше не было смысла. Все, что я хотела сделать, было готово, и отправив смс Матвею,я попросила передать его картины в доставку, чтобы те привезли полотна прямо мне в номер.

Оставался еще один человек, с которым я могла бы увидеться, но Лешин номер, один из последних, что у меня оставался, давно стал недоступным, а на письма Белогородцев перестал отвечать еще месяца три назад. Я надеялась, что он выйдет на связь, но Пашки брат предпочел снова оставаться в тени. Такие, как Леха, привыкают быть одиночками, возможно, поэтому он и решил, что общаться дальше нет смысла.

Разглядывая собственное задумчивое лицо, нарисованное маслом, я вздохнула и начала бронировать самолет. Мне повезло: ближайший рейс вылетал сегодня ночью, и уже завтра я могла бы обедать в привычном кафе в Барселоне, а вечером забрать из садика Адриану и Даниэля.

Вещей у меня было немного, и сборы заняли всего пятнадцать минут. Оставшееся время я решила провести в номере за просмотром телевизора и умудрилась вздремнуть под скучный российский фильм.

Стук в номере выдернул из сонной одури. Я потянулась, решив, что пришла уборщица, и проморгавшись, чтобы восстановить зрение, пошла отпирать дверь.

Тимур стоял, прислонившись к косяку и прятал руки в карманы идеально выглаженных брюк со стрелками.

Я удивленно взирала на него, не спеша пропускать внутрь.

– Я что-то забыла у тебя? – сказала первое, что пришло в голову.

– Мы так и будем разговаривать через порог? – вопросом на вопрос ответил Тим, а я посторонилась, пропуская его. Своей высокой фигурой он, казалось, занял все пространство номера. Я пялилась ему в спину, пока Кайгородов оглядывал номер, покачиваясь с носка на пятку.

– Как теперь тебя зовут?

– Тина. Алевтина.

– Дурацкое имя.

– Ценное замечание, – холодно ответила я, скрещивая руки в защитном жесте. – Если тебе нечего больше сказать… – копируя его интонацию, начала я, но он перебил:

– Коган? – и кивком головы указал на картину с моим портретом. Я кивнула, недовольная тем, что Тимур не дал мне договорить, и подошла ближе. – Видимо, ему не до конца переломали пальцы.