Текст книги "Особое обстоятельство (СИ)"

Автор книги: Гузель Магдеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Наша была под счастливым номером тринадцать. Зайдя внутрь, я едва не споткнулась об чемоданы с нашими вещами – команда Бро умела работать быстро и тихо.

Прогулявшись по комнатам и едва не заблудившись в коридорах, я с удовлетворением отметила, что кроватей здесь хватает, и спать в одной постели с Тимуром мне не придется.

Супруга я обнаружила на кухне. Он стоял возле окна, вглядываясь вдаль, и в этот момент я могла поклясться, что передо мной стоит абсолютно незнакомый человек. Байсаров словно даже выглядеть стал иначе – что-то необъяснимое изменилось в напряженном мужском лице, в тяжелом взгляде.

Я замерла, чувствуя неясную тревогу, снова вызванную той же мыслью – мы чужие. Были ими и будем, наше место в разных мирах.

Закусив губу, я шагнула за спину, ощущая желание коснуться. Ну надо же, еще минуту назад я радовалась, что нам не придется ночевать бок о бок, а сейчас давлюсь взявшимися непонятно откуда слезами.

Тимур, ощутив мое присутствие, обернулся, а я резко развернулась, чтобы не показывать ему мокрое лицо.

Раскрыв чемодан, я принялась копаться в нем в поисках одежды поудобнее, но так ничего подходящего и не подобрала. Подумала минутку, хмыкнула, и открыла второй чемодан, вытаскивая оттуда мужскую футболку. Натянув ее на себя, подошла к зеркалу и осталась довольной: просторная, мягкая и очень удобная. И пахнет духами Тимура.

– И что Вы делаете в моей одежде? – словно почуяв, что я копалась в его вещах, он тут же возник рядом.

– Пока стою, но сейчас собираюсь лечь спать.

– В Вашем багаже не нашлось ничего подходящего или это принципиальная позиция?

– Тебе жалко что ли? – не выдержала я, скрещивая руки на груди.

Футболка при этом задралась чуть выше, обнажая голые ноги. Тимур скользнул взглядом по ним, пряча руки в карманах.

– Не забудьте после бросить ее в стирку, – и оставив последнее слово за собой, вышел из комнаты.

А я осталась стоять, чувствуя себя разъяренным драконом. Может, стоило сорвать с себя футболку и кинуть ее прямо в лицо этому нахалу?

Ну уж нет, хрен ему. Раз уж мы муж и жена, то и вещи у нас будут общими.

Выбрав себе для сна спальную комнату, я забралась на кровать, устраиваясь на животе и стирая пот со лба. Тихо гудел кондиционер, гоняя прохладный воздух, но мне все равно было жарко. Потрогав лоб, я не смогла определить, есть ли у меня температура или нет, но неприятная ломота в теле указывала на то, что я разболелась.

– Твою же мать, – протянула я, утыкаясь в согнутый локоть. Все, что мне оставалось сделать – поспать хотя бы несколько часов. Сонные мысли перескакивали и сбивались одна с другой, смешивая образы в голове в единое целое – Когана, Макса, Рыжую, Светку, Тимура и братьев Белогородцевых…

Наше третье свидание с Пашкой заканчивается сексом. Он становится моим первым мужчиной, и это для него – полная неожиданность.

– Черт, Тина, – дышит мне он горячо в ухо, – так ты еще?

Я смеюсь, закрывая лицо руками, но он разводит их, склоняясь надо мной низко-низко.

– Переезжай ко мне.

И я соглашаюсь, сама не понимая, что творю.

Мама с бабушкой по очереди караулят меня возле его подъезда, пытаясь вернуть домой звонкими пощечинами, криком и слезами, но у них не выходит. Луиза перестает общаться, при встрече испепеляя взглядом. Я понимаю ее, да и своих родителей, но отказаться от Паши не могу, и делить его с кем-то – тоже.

Мне нравится жить с ним: тут все по-другому. У него хватает денег, чтобы одевать меня, кормить в кафе и ресторанах.

Та жизнь, о которой я мечтала за компанию с Лу, неожиданно становится моей реальностью, и это пьянит. Я чувствую себя Золушкой, ставшей принцессой – но только в сказках такие истории заканчиваются на счастливой ноте.

Я не знаю, чем промышляет Пашка. Вопрос о его делах все чаще крутится на языке, но он никогда не отвечает.

– Мое дело – добыть мамонта, а твое – молча его разделать, – отшучивается он, накрывая мой рот поцелуем. С ним не выходит по-другому, и я перестаю сопротивляться.

Так мы живем пять лет: я заканчиваю иняз, устраиваюсь переводчиком на удаленке, его двушка сменяется на дом с видом на море.

Бабушка не успевает смириться с новым зятем, прожив после моего ухода лишь полтора года. Горе сближает нас еще сильнее и мама привыкает к Пашке, принимая его как сына.

Лу находит настоящую любовь и выходит замуж, прощая меня – под ее сердцем бьется новая жизнь, а в таком состоянии отпускать грехи и смиряться с чужим счастьем гораздо проще.

И в тот момент, когда жизнь кажется раем на земле, наступает момент расплаты – у каждого счастливого момента своя цена, и наша оказывается непомерно высокой.

Ночь выдалась мучительной.

Я крутилась в кровати, то и дело оказываясь на спине и просыпаясь от ноющей боли. От температуры ломило кости; я дошла до кухни, выпив подряд два стакана воды, порылась в шкафчиках в поисках аптечки, но ничего не обнаружила. Замерзнув, нырнула обратно под одеяло, продолжая трястись.

– И долго Вы намереваетесь мотаться в ночи?

Тимур возник в дверях, завая вопрос в привычной манере.

– Бесишь, – ответила я вяло, укутываясь плотнее. Утренние сумерки уже прорезали комнату, и я хорошо видела лицо Байсарова – ни капли усталости, будто он успел отдохнуть за короткие часы сна.

– Болит?

– Болит, – согласилась я, пряча нос в тепло. Собственное дыхание, несмотря на озноб, обжигало и раздражало – примерно также, как и присутствие Тимура.

– Съездить за обезболивающим?

Не веря своим ушам, я слегка приподнялась на локтях:

– Что, и вправду ради меня поедешь в аптеку? Или ищешь повод сбежать из дома?

– Мне не восемь лет, чтобы искать причину покинуть квартиру. А поеду я не ради Вас, а ради своего законного, положенного мне сна. Ваше ночное шуршание действует мне на нервы.

– Слишком. Много. Слов.

– Тогда спокойной ночи, – пожал он плечами, но я остановила:

– Любое обезболивающее и жаропонижающее.

– Зачем оно Вам? – нахмурился Тимур, заходя вглубь комнаты и останавливаясь возле моей кровати. Я выразительно посмотрела на него, намекая, чтобы он не задавал тупые вопросы, а Байсаров, неожиданно для нас обоих, наклонился и коснулся моего лба рукой.

Она казалась такой спасительно-прохладной, облегчающей боль, что я плотнее прижалась к ладони, блаженно закрывая глаза.

– Как хорошо, – пробормотала я.

Тимуру было явно неудобно стоять, но он терпеливо ждал, когда я отпущу его руку, которую сейчас – для надежности – держала своей.

– Тина, чем быстрее я съезжу…

– Да, да, – с неохотой выпуская его ладонь, тихо произнесла я.

Быстро переодевшись, супруг покинул квартиру, осторожно закрыв дверь, а я принялась наблюдать за часами, решая: заедет он только в аптеку или, все-таки, свалит по своим таинственным делам.

Его не было минут двадцать; как раз, чтобы найти круглосуточную аптеку и купить нужные лекарства. Тихо вернувшись домой, он мельком заглянул ко мне и скрылся на кухне. Через пару минут щелкнул чайник, послышался негромкий звон посуды, бряцание ложки о стенку чашки. Я отчетливо представляла, как мужчина размешивает лекарство в стакане, снова глядя куда-то внутрь себя.

– Пейте, – не включая света, Байсаров присел на край кровати, протягивая мне высокий стакан с розовой жидкостью, пахнущей ягодами. Я принюхалась, поморщившись, и выпила жаропонижающее, ощущая на языке кислый вкус от растворимого порошка. – А теперь вот это, – он протянул две таблетки, кивнув на остатки воды и дожидаясь, пока я послушно допью их.

– Спасибо, Тимур, – искренне поблагодарила я мужчину, на что он лишь кивнул:

– Сделайте одолжение, проспите часов до десяти, – а я засмеялась, поняв, что Байсаров неисправим.

Просьбу Тима выполнить я не смогла: в восемь часов раздался сначала звонок на его сотовый, а следом – еще один, но уже в дверь. Я вышла на звук, прислушиваясь к разговору в коридоре. Достаточно было услышать рычание, издаваемое супругом, чтобы понять: к нам явился Макс.

– Ну, здорово, – кивнула я, обнаружив последнего в гостинной. Он развалился на кресле, не снимая обуви. На нем была фирменная одежда доставщика пиццы, на оранжевой куртке – желтый кругляш с названием конторы, где «трудился» незванный гость. – Имитация или найдется, что пожевать?

– Фирма веников не вяжет. Маргарита, мясная, с морепродуктами.

– Терпеть не могу все три, – поморщилась я, и Макс это прекрасно знал, но заказал из вредности. Я забралась на кресло с ногами, натягивая футболку на колени, что не ускользнуло от внимательного взгляда моего друга. Он хмыкнул, кивая на чужую одежду, но я покачала головой. Олимп еще не пал.

Макс хорошо знакомым жестом из фильма показал «дизлайк», а я отвернулась, разглядывая стену с излишним усердием. Если ему хочется, пусть сам соблазняет супруга.

Тимур возник в комнате, остановившись за моей спиной. Я задрала голову, отмечая, как мужчина облокотился о кресло, наблюдая недовольным взглядом за гостем.

– У тебя ничего там не остынет? Твои новости итак уже не самые свежие.

– Наисвежайшие, птичка, – хмыкнул, наконец, доставщик, поправляя на шее куртку. Я увидела мельком тонкий кожаный ремешок с кулоном, тут же скрывшимся за вырезом футболки. Ну надо же, какие украшения носит Макс – они больше бы подошли модной девице, чем этому чокнутому. – Теперь Коган озадачится собственной безопасностью и захочет еще быстрее свалить из города прочь. Но перед этим – извиниться перед тобой.

– Кто напал на него?

– Не важно, – растянув рот в улыбке, достойной чеширского кота, Макс взлохматил волосы, – но самое главное, что именно ты помогла ей выехать из базы. Отличное было решение – свалить до приезда полиции.

– Каким образом? – перебил Тимур, пытаясь понять, что имеет в виду наш общий друг.

– Багажник, – выдала я, а Макс закивал довольно, словно китайский болванчик.

– Учись у птички, она не самая умная, но когда припрет, соображает как надо. Я помог ей выбраться и усадил к вам в машину, а дальше вы ее увезли до города сами.

– Она живая или там уже труп с рыжими волосами?

– Фу, как некрасиво, – вполне натурально поморщился Макс, – жива, здорова и даже получила бабки за свою неплохую роль. Кстати, никто не просил тебя геройствовать и бросаться под кислоту. Для пилингов еще не сезон.

– Мог бы и предупредить, – недовольно ответила я.

– А я и предупредил.

Махнув рукой, я не стала продолжать спор, – занятие крайне бесполезное и энергозатратное.

– Давай короче, каков дальнейший план действий?

– Тебе звонит Коган, ты приглашаешь его на свидание и делаешь все, чтобы он до отъезда рассказал тебе о местонахождении своего родного папеньки.

– Поняла, – кивнула я.

– Даже если для этого тебе придется раздвинуть перед ним ноги.

Тут уже не выдержал Тимур:

– А тебе не пора? Слишком долго ты для доставщика торчишь у нас.

– Всего хорошего, приятного аппетита, – легко поднимаясь, он отвесил шутовской поклон и подпрыгивающей походкой направился в сторону входной двери.

– И помните, «Пицца от Бро» – всегда быстро, горячо и вкусно, – крикнул Макс напоследок.

Но мы с Тимуром не ответили ему: я закинула голову, разглядывая его снизу вверх, и он занимался тем же.

– Во мне что-то изменилось за ночь? – как всегда, недовольным после визита Макса голосом спросил он.

– Возможно, – кивнула я, раздумывая, – возможно так оно и есть.

Глава 16

Макс точно в воду глядел – не прошло и получаса, как зазвонил мобильный. К тому времени я успела поесть в одиночестве, найдя в одной из коробок не только теплую пиццу с курицей, но и новенький смартфон золотого цвета, явно предназначенный мне. Если до этого мы ограничивались одним старым кнопочным телефоном на двоих, то теперь я радостно принялась крутить гаджет, вспоминая, как это удобно.

В телефонной книге были вбиты только три номера – Тимура, Когана и мамы. Естественно, не моей. Пару секунд я разглядывала знакомые буквы, складывающиеся в такое простое и родное слово, а потом отложила телефон, дожевывая уже без аппетита.

Байсаров предпочел сидеть в одиночестве в зале, наблюдая за футбольным матчем. В спорте я не разбиралась, и смотреть за тем, как по полю бегает толпа мужчин, не желала.

– Ты будешь есть или нет? – крикнула я, но Тимур даже ухом не повел. Ну и черт с тобой

Именно в этот момент и раздалась знакомая песня.

– Меня ты скоро позабудешь, художник, что рисует дождь? Другому ангелу ты служишь…

Я закатила глаза, оценивая иронию Макса, и послушав еще немного томный голос Варум, ответила Когану.

– Добрый день, – произнес он. – Это Матвей.

– Здравствуйте, – голос его по телефону казался чуть беспокойным, – я Вас сразу узнала.

– Я рад, – сказав это, Коган замолчал, словно раздумывая, о чем говорить дальше. Светские беседы явно не были моей сильной стороной, и я терпеливо ждала, когда он продолжит. – Тина, как Ваше здоровье?

– Жить буду, – порадовала его.

– Я чувствую себя виноватым. Конечно, мои извинения ситуацию уже не изменят, но…

«Короче», – очень хотелось сказать мне. Художник то ли от волнения, то ли по природе своей все затягивал разговор и никак не мог добраться до сути.

– Но? – послушно повторила я.

– Позвольте пригласить Вас на ужин. Ко мне домой.

«Вот это заявочки», – мысленно присвистнув от его наглости, удивилась я.

– С Тимуром? – уточнила, оглядываясь. Байсаров крутил пульт, продолжая пялиться в телевизор, но вполне мог слышать, о чем мы говорим. И это меня, к сожалению, волновало.

– Как Вам будет удобнее.

Черт.

Не хочу я ничего решать сама, и уж тем более устраивать интимные свидания с Коганом, как бы мне он не нравился. Но я вспоминаю механический голос Бро, складной нож в руках Макса, холодные фразы, которыми одаривает меня порой Тимур, и соглашаюсь:

– Я могу приехать к вам через час.

– Я напишу Вам адрес в сообщении.

Мы прощаемся, но стоит мне поднять голову, как я спотыкаюсь об взгляд супруга. Его черные глаза кажутся сейчас совершенно темными – и осужденными.

– Что-то не так? – интересуюсь с вызовом. Нападение – это же лучшая защита, да, Тина?

– Куда Вы собрались?

– К Когану, – он жжет меня глазами, и выдержать это становится все тяжелее. Наверняка, сейчас у нас обоих в голове крутится одна и та же фраза, сказанная совсем недавно Максом. Конечно, в этом спектакле мне уготована роль эскортницы, а каждый мужчина, появившийся в моем окружении, обязательно должен воспользоваться моими услугами. Все очень просто.

Байсаров молчал, пялясь в стену за моей головой. Я поднялась, так и не дождавшись, пока он заговорит со мной. Нужно еще отыскать подходящий наряд и сделать укол, а еще…

– Удачно потрахаться! – отчетливо произнес он, дождавшись, когда я развернусь к нему спиной. – Только не забудьте воспользоваться презервативами, нам с Вами, к сожалению, пользоваться общей ванной.

Щеки залило огнем, меня в этот момент будто обожгло – и было куда больнее, чем от кислоты. Я остановилась, решаясь ответить или нет, но не сдержалась:

– Пошел ты к черту. Лучше бы я работала одна.

– Лучше бы нам вообще не знать друг друга, – произнес Тим и вышел из квартиры.

У нас неприятности.

Я повторяю фразу, сказанную Пашей, пытаюсь поймать его взгляд, но он не видит ничего вокруг. Сидит за столом, не замечая, что уже вторую минуту мешает ложкой сахар в кофе, и я не выдерживаю, встаю на колени напротив его, касаясь ладонями его ноги. Он переводит на меня бессмысленный взор и молчит.

Таким я вижу его впервые, и это больно и страшно одновременно.

– Что произошло?

Но он молчит, словно не верит в случившееся.

Я уже знаю, чем занимается Белогородцев: начиная с небольшого автосервиса, он доставал запчасти, а потом и вовсе перешел на распиленные тачки. Приморский город, порт, куда приезжают грузовые корабли – при таком раскладе очень просто ввести распил. Сначала небольшие партии, но последний месяц – по два-три корабля в неделю. У нас появились новые знакомые, которых я лично не видела, лишь догадывалась.

– Что-то с машинами?

Паша вдруг приходит в себя, но вместого того, чтобы поговорить со мной, закрывает лицо руками.

– Тина… Корабли не пришли. Там почти лимон в баксах…

– И что? – голосом, хриплым от ужаса, спрашиваю дальше.

– На счетчик поставили…

Я жмурюсь, пытаясь выгнать из головы страшные картины. Хоть на дворе и двухтысячные, бандитские нравы царят также, как и десять лет назад. Я кладу голову ему на колени, не зная, как поддержать Пашу, и глухая боль отдается в сердце.

– Мы выкрутимся, – пытаюсь убедить его, но не выходит. Мы оба не верим в то, что все срастется.

Неделю Пашка ходит с почерневшим лицом, целыми днями пропадая из дома – то пытаясь вычислить, куда делись деньги и почему четыре корабля так и не пришли, то решая, что из нашего имущества можно продать, чтобы наскрести хотя бы часть от назначенной суммы.

Я ощущаю беспомощность, не зная, чем же ему помочь, и чем больше я тянусь к Пашке, тем сильнее он меня отталкивает. Мы ссоримся с ним в пятницу вечером, и Белогородцев не приходит домой ночевать. До двенадцати я лежу, глядя в потолок и давлюсь слезами, а потом все-таки хватаю мобильный и спешно набираю его номер.

Короткие гудки, молчание. Тревога съедает меня, подмывая выйти из дома, но я не знаю, куда идти и кому звонить. Набираю номер друга – того самого, белобрысого, но и он не отвечает мне. Ночь, он спит, успокойся Тина, успокойся и возьми себя в руки!

Аутотренинг не помогает, с пяти утра я торчу в коридоре, одетая, но так и не решаюсь выйти. Куда мне отправиться? А если во время моего отсутствия появится Пашка?

Терпение на исходе, и когда в половине шестого с улицы раздается шум подъезжающего автомобиля, а следом – хлопок двери, мне кажется, будто в голове взрывается снаряд. Выскакиваю на балкон второго этажа и оседаю, зажав ладонью рот. Через дорогу от дома, возле фонарного столба избитый и окровавленный, лежит, подтянув ноги к груди, мужчина.

Я выскакиваю на улицу, все еще отказываясь верить тому, что вижу. Подлетаю ближе, кутаясь в плащ и охаю. Никаких сомнений не остается – это Белогородцев. Я оседаю перед ним на колени, боясь дышать, закусывая губы до крови. Тянусь дрожащей рукой, запрещая себе думать, и облегченно вздыхаю. Из разбитого рта вырывается шумный вдох, а глаза смотрят бессмысленно мимо меня.

Паша пытается что-то сказать, и я наклоняюсь еще ниже, шепча что-то утешающее.

– Только ее… – произносит он, прерываясь, чтобы выдохнуть, – только ее не трогай!

Я чувствовала себя разбитой. Слова Тимура до сих пор отдавались эхом в ушах, заставляя переживать недавнюю сцену снова и снова. Что на него нашло, черт возьми? Точно он был не в курсе, что мы оба – заложники обстоятельств, и действительность ни у него, ни у меня не вызывает добрых чувств? Может, так проявлялась ревность человека, привыкшего быть собственником во всем, не знаю – Байсаров продолжал оставаться темной лошадкой. Но тем не менее, думать о том, что сегодня мне еще идти на свидание с Коганом, было невыносимо. Точно к измене родному человеку готовлюсь… К кому Тина? К тому, который сказал, что лучше тебя не знать? Я ощутила горечь во рту, но еще горше было на душе.

Я вышла на балкон, свешиваясь за перила. Байсарова во дворе не оказалось – возможно, он лишь нуждался в поводе, чтобы в очередной раз сбежать из дома в одиночестве. «Дома», – повторила я, хмыкая.

Я постояла еще пару минут, собираясь с мыслями, а после отправилась выбирать одежду – в последние дни все мои заботы сводились исключительно к этому. Долго пялилась в чемодан, так и не решаясь разложить вещи в шкаф. Выбрала длинную футболку, джинсовые шорты и кеды. Не самый романтичный образ, но и соблазнять Матвея сегодня я не планировала. Пусть Макс хоть лопнет со злости, но спать по принуждению ни с одним мужиком вокруг я не буду даже под страхом смертной казни.

Грустно усмехнувшись, я схватила брелок от автомобиля и отправилась к лифту, еле переставляя ноги.

В подземном гараже было прохладно. Я завела двигатель, врубила музыку погромче, чтобы за звуком из колонок не слышать собственных мыслей, и медленно выехала из парковки. Солнце слепило в глаза, и пока я искала в бардачке очки, стоя перед светофором, заметила Байсарова. Он торчал на остановке, собираясь перейти дорогу, и не сводил взгляда с дома, находившегося напротив нашего. Пешеходам горел зеленый, но Тимур не замечал, как мешает людям, занимая свободное пространство на тротуаре перед «зеброй».

Я ждала, когда супруг обратит на меня внимание, но сейчас он был далеко отсюда – где-то в собственных воспоминаниях. Загорелся разрешающий свет, и я поехала дальше, скрываясь в потоке машин, до последнего не выпуская из поля зрения Тимура. Когда его фигура перестала отражаться в зеркале заднего вида, я выдохнула. Не просто так Байсарова интересовал этот дом: он явно либо жил здесь, либо часто бывал. Интуиция точно кричала мне: все не просто, Тина.

Нужно будет поспрашивать соседей, решила я. Возможно они смогут рассказать мне что-нибудь интересное о человеке, с кем я сплю в одной квартире.

Дорога до Когана заняла до обидного мало времени. Я притормозила возле многоэтажки с закрытым двором, размышляя, где лучше припарковаться. Охранник не пускал меня внутрь, а Матвей не отвечал на звонок.

– Извините, работа такая, – посетовал охранник, разводя руки в сторону.

– Ничего страшного, – махнула я, крутя телефон. Художник не перезванивал и от скуки я зашла в список контактов и зависла над «мамой». Фальшивый муж уже есть, теперь и фальшивые родители появились. Все вокруг – одна сплошная фальшивка красивой жизни, такая же блестящая и ломкая, как стекляшка, выдающая себя за бриллиант.

Недолго думая, я нажала на вызов, гадая, кто мне ответит.

– Да, доченька, – совершенно неожиданно голос оказался молодым. А кого я себе представляла? Взрослую женщину, изображающую мою родительницу? Смешно.

– Здравствуй, мама, – осторожно ответила я, пытаясь понять, знаком ли мне собеседник.

– Что-то случилось, птичка наша? – клянусь, интонация один-в-один как у Макса. Представив его в девичьем обличии, я едва сдержала смех, отвечая «матушке»:

– Нет, все хорошо, позвонила узнать, как у тебя дела.

– Ты смотри, не волнуй матушку такими звонками, а то я могу и расстроиться, – выделив последнее слово, словно угрозу, произнесла женщина.

Светка! Это точно она, дрянь. Так и вижу ее довольное лицо.

– Да я думала, может брат мой рядом, давненько не общались, – ядовито ответила ей.

– Птичка, он так занят, что лучше его не тревожить.

– Вы такие деловые все, мама, что страшно отвлекать, – не выдержала я.

– Вот и правильно, вот и не отвлекай. Пока, Кристиночка.

– До свидания, мамочка.

Я передразнила Светку, высунув язык, и отбросила телефон в сторону, совсем забыв, куда приехала и что собиралась делать. На кой черт мне нужен ее номер? Интересно, у Тимура в мобильнике тоже она вбита? Как мама или как теща?

Пока я думала обо всякой ерунде, охранник открыл мне шлагбаум, пропуская внутрь.

– Позвонил ваш, готово.

Я поблагодарила, пытаясь понять, когда Коган заприметил меня, и поехала вперед в поисках свободного места.

– Тина! – Матвей стоял возле второго подъезда, в светлой, просторной рубашке с закатанными рукавами и бежевых шортах. Привычные уже очки скрывали его глаза, – давайте сюда.

Он опустил железный трос между двумя столбиками, один из которых я чуть не задела правым боком.

– Паркуюсь, как могу, – улыбнулась, останавливаясь рядом с ним, хотя особой радости не испытывала – только усталость.

Что же творилось в душе художника, для меня и вовсе было загадкой.

– Главное, что все целы, – ответил он, приглашая меня пройти вперед.

Мы поднялись в чистом лифте на третий этаж, где за обыкновенной дверью квартиры в типичной многоэтажке скрывалась настоящая галерея. Едва перешагнув порог, я тут же начала вертеть головой, вглядываясь в картины, украшавшие все стены, куда хватало взгляда.

– Проходите в гостиную, я принесу чай.

Пить мне не хотелось, но я промолчала. Зашла в большую комнату, соединенную, по всей видимости, из двух. Вдоль дальней стенки расставлены картины, в углу стоит мольберт, второй – возле распахнутого окна. Полотно на нем накрыли тканью, я видела только угол – зеленая трава с мелкими цветами.

– К сожалению, Вашу картину испортили. Я пытаюсь ее восстановить, но скорее всего, мне придется передать Вам новую.

Коган поставил поднос на низкий столик между двух кресел. От небольшого чайника поднимался легкий дымок, рядом лежала упаковка печенья, розетка с вареньем темно-красного цвета и мармеладки.

– Жаль, – искренне ответила я, – мне действительно понравилась эта работа.

– Тина, – начал он, разливая по чашкам чай. Несмотря на уличную жару и распахнутые окна, в его квартире было прохладно и свежо, – давайте перейдем на «ты».

– Только если ты не заставишь меня пить на брудершафт этот чай, – снова улыбнулась я, а Коган неожиданно снял очки, поворачиваясь ко мне. Глаза его оказались серо-зеленого цвета. На носу, в том месте где очки касались кожи – едва заметные красные вмятины. «Должно быть, они ему натирают», – подумала я.

Матвей словно услышал мои мысли, потерев переносицу и улыбнувшись краешком губ.

– У тебя такой взгляд, точно ты ожидаешь, что я вот-вот наброшусь на тебя.

Конечно, меня так и подмывало задать вопрос – «а ты этого хочешь?», но я не решила рисковать. Он, конечно, парень неплохой, но для секса этого чертовски мало. Тем более, что я замужем, и пусть мой супруг ворчун, зануда и абсолютно чужой человек, но Когану должно быть достаточно и этого факта.

– В последние дни я ожидаю, что набросятся на тебя.

– Туше*, – покачал головой художник, – уделала. Как ты?

– Это самый распространенный вопрос за последние дни. Надеюсь, что даже шрама не останется. Девушку не нашли?

– Как в воду канула. Ни следом, ни записей на видео.

Я вспоминал, как близко Коган был к нашей машине, а значит, и к той самой рыжей, и передернула плечами.

– Все это очень неприятно.

– Согласен, – подтвердил он, отпивая от своей чашки. Тонкие загорелые пальцы обвали белый фарфор, и я не сводила с них взгляда.

– Я ожидала, что у тебя все руки будут в краске, – пояснила я свое пристальное внимание, когда Матвей вопросительно поднял брови.

– К сожалению, я отличаюсь от привычного образа художника. Я почти не пью, богат, успешен, не меняю девушек как перчатки и не жду вдохновения, чтобы творить.

– Похвально, – кивнула я, отламывая кусочек от печенья, – но для чего ты позвал меня?

– Я хочу, чтобы ты мне позировала.

Я обалдело уставилась на него, не веря своим ушам.

– Надеюсь, одетой? – уточнила, а Матвей рассмеялся.

Глава 17

– Я ожидал, что ты задашь именно этот вопрос.

– Временами я сама предсказуемость, – пожала я плечами, – только ты так и не ответил на мой вопрос.

– Я бы предпочел, чтобы одежда тебе не мешала.

Я всматривалась в лицо Когана, пытаясь понять, какую игру он ведет. Не похож он сейчас на самого себя прежнего, слишком подозрительные перемены. Не верю, не верю я тебе, художник.

– Я замужем, – осторожно напомнила ему, наблюдая внимательно за реакцией, – и не думаю, что моему мужу понравится такая затея.

– Не обязательно докладывать ему обо всем, – продолжал провоцировать Матвей, – или ты сказала уже, что поехала ко мне?

– Конечно, сказала, – обрубила я, чувствуя несоответствие. Мозги мне пудрят, причем очень старательно.

Тем временем Коган протянул ладонь, накрывая мою руку, а я растерялась от чужой прыткости. Вечер развивается явно не по моему сценарию.

– Матвей, – собираясь с мыслями, протянула я, – прекрати. У меня есть муж, а голой я позировать не буду. Похоже, мне пора, – с этими словами я выдернула руку, поднимаясь. Вот уйду сейчас и гори оно все синим пламенем. Пусть Макс и Бро пытают его, но меня в это дело не впутывают.

– Тина, стой, – художник, словно сдаваясь, показал мне ладони, – я не хотел тебя обидеть.

Я остановилась, хмурясь.

– Что это на тебя напало? Проверку решил устроить? – видя его виноватое лицо, я покачала головой, понимая, что попала в точку. – И что? Прошла?

– Прошла, – не стал отрицать Коган, враз возвращаясь в свой привычный образ – без флирта и желания соблазнять. И таким он мне нравился больше, притворялся он из рук вон плохо, – почему вы приехали в этот город?

– Почему я должна отвечать на твои вопросы? – удивилась я.

– Чтобы я мог верить тебе, – такая дурацкая и по-детски наивная фраза больно кольнула в сердце. Еще немного и я признаюсь ему во всех грехах просто потому, что устала копить все в себе. – Пожалуйста, Тина.

– Мы… приехали сюда по делам Тимура, – чувствуя горечь во рту, произнесла я неправду. Никому нельзя верить, Тина, никому. – Благодаря его бизнесу я могу позволить себе не работать и увлекаться дорогими картинами. И художниками, которые их рисуют.

Коган чуть скривил губы в подобии улыбки – кажется, испытал разочарование до последнего надеясь, что я подтвержу его сомнения. По-ненужному искренний и умный, он вызывал одновременно и симпатию, и желание сбежать. Слишком мужчина не вписывался в тот мир, где я привыкла жить в последнее время – среди лжи и предательства.

– Ладно, разговора у нас не выходит, – я заправила волосы, ощущая по болезненной волне, прошившей спину, что пришло время укола, – спасибо за чай.

– По-дурацки вышло.

– Да, – тихо ответила я, – провожать не надо.

И пошла к выходу, осторожно придерживаясь за стену и очень надеясь, что Коган не отправится следом. Неожиданно накатившая слабость мешала твердо стоять на ногах, поэтому я хотела как можно скорее оказаться в автомобиле. Однако, Матвей оказался куда упрямее, чем я ожидала:

– И куда ты в таком состоянии? – спросил он, подхватывая меня под руку. – Я не отпущу тебя.

– Иди к черту, художник, – проговорила я, ощущая, как начинают стучать зубы.

– Надо же, какой ты бываешь дерзкой, – мужчина подтолкнул меня в сторону банкетки, помогая сесть поудобнее. – Это из-за нападения?

Я кивнула молча, обнимая себя. Недавний запас энергии подошел к концу, и мне осталось только проклинать свою невезучесть. .

– Чем я могу помочь тебе?

– В машине, в пакете лежат ампулы и шприцы, – я протянула ему ключи, – принесешь?

– Конечно, – кивнул он, – давай пока на диван, там удобнее.

Он помог мне подняться и провел в дальнюю комнату, самую маленькую и темную. Небольшой низкий диван, напротив шкаф с книгами и светильник – ни телевизора, ни компьютера, – ничего лишнего. Я легла, ощущая, что дрожь спускается по телу внизу, до самых пальцев ног. Коган молча укрыл меня одеялом и вышел из комнаты, прикрывая дверь.

«Точно по-дурацки, – подумала я, – в самый неподходящий момент».

Я поплотнее укуталась в одеяло, не ощущая, что на улице все еще жара, и с трудом дожидаясь того момента, когда рядом появится Матвей с уколами.

– Тина, – когда его холодные пальцы коснулись лба, я вздрогнула, открывая глаза.