Текст книги "Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост"

Автор книги: Григорий Волчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Прессинг

Помимо бюджета, второй важнейшей темой декабря стала подготовка к новому году. Товарные запасы как таковые исчезли – вся торговля велась буквально с колес. Очевидно, что перед новогодними праздниками такая система может в любой момент дать сбой, поскольку в последние дни года товарооборот увеличивается кратно. Я назначил «Санта-Клаусом» Стрельникова и передал на предновогодние закупки продовольствия, табака и алкоголя все ресурсы бартерного фонда, порекомендовав плотнее работать с дальним зарубежьем. В итоге основные товары к новогоднему столу прикамцев были закуплены в Прибалтике, Венгрии, Чехословакии и Финляндии.

Тем временем вновь образованный Госкомитет по управлению имуществом попросил областную администрацию помочь сформировать территориальное агентство и представить кандидатуру руководителя. Я предложил Вахрушева. Алексей Васильевич поехал на смотрины в Москву, нашел в Госимуществе старых дружбанов по Академии общественных наук, которые его должным образом аттестовали. В итоге Вахрушев получил новую должность с новыми полномочиями, но кураторство промышленности я с него не снял.

Вскоре из Госимущества пришло письмо с просьбой освободить Вахрушева от всех других функций, кроме руководителя территориального агентства по имуществу в ранге вице-губернатора. Я проигнорировал эту просьбу. Через неделю пришло новое письмо – гораздо более жесткое по форме и содержащее уже не просьбу, а требование со ссылкой на федеральной закон. Я эту указивку порвал на мелкие кусочки. А потом по ВЧ мне позвонил Чубарь.

– Михаил Георгиевич, вы недопонимаете значимость приватизации?

– Прекрасно понимаю.

– Тогда я настоятельно прошу вас выполнить требование действующего законодательства в отношении господина Вахрушева.

– Что вы так волнуетесь за Вахрушева? Это мой зам, что ему поручили, то он и будет выполнять.

– Михаил Георгиевич, я еще раз прошу вас соблюдать закон.

– Алексей Богданович, и не лень вам заниматься такими мелочами?

– Это не мелочи. Накануне сложнейшего и важнейшего этапа нашей работы необходима полная концентрация ответственности и полномочий!

– Хорошо, раз это для вас не мелочи, то данный вопрос мы решим. Надеюсь, вы будете так же внимательно прислушиваться к нашим просьбам.

При всей моей нелюбви к прессингу, вызывавшему, как правило, обратную реакцию, собеседник мне заочно понравился: серьезный, жесткий, напористый, но при этом корректный и интеллигентный. Я снял с Вахрушева кураторство промышленных предприятий и передал этот функционал работящему и безотказному Седых. Кураторство южного региона Прикамья (оно не было закреплено документально) я за Вахрушевым оставил.

Штейнберг, Бочкарев и Кайгородов

Еще один кадровый вопрос возник в областном телерадиокомитете. Ко мне на прием пришла ватага самых ярких, известных и заслуженных телерадиожурналистов Прикамья, многих из которых я хорошо знал. Заводилой был телепублицист Натан Штейнберг, старый приятель моего отца. Штейнберг, одетый в пижонскую кожаную куртку и неизменный шейный платок, зашел в кабинет первым, развалился в кресле, закурил без разрешения и сказал с легким одесским прононсом:

– Миша, если ты не уволишь этих уродов, мы будем плакать за них, а ты будешь плакать за нас.

Штейнберг сделал дирижерский жест, и диктор областного радио Бубенщиков, голос которого знали три поколения жителей Прикамья, прочел пространную петицию, смысл которой заключался в том, что нынешних руководителей телерадиокомитета (упомянутых Штейнбергом «уродов») надо срочно менять, потому что они не только ортодоксальные коммунисты, но еще и бездарные неумехи, душащие свободу слова, тормозящие творческий процесс и разваливающие телевизионно-радийное хозяйство.

В целом с постановкой вопроса я был согласен, но телерадиокомитет находился в двойном подчинении, а вся его собственность была стопроцентно федеральной. Я сказал коллегам об этой коллизии, но обещал принять правильное кадровое решение. Принял я его быстро, после чего позвонил своему бывшему шефу, редактору «Прикамских вестей» Гене Бочкареву:

– Гена, выручай. Нужен хороший человек на наше областное телерадиохозяйство. В этой глубокоуважаемой организации царит бардак, разброд и шатание. Там нужно срочно наводить уставной порядок, не забывая о политически грамотном освещении текущих событий. Задача непростая, но достойная. Короче, передавай газету Кайгородову и переходи на телерадио. Там у тебя всего будет больше, чем сейчас, в десять раз – и людей, и техники, и машин, и проблем. Кабинет больше твоего раз в пять, зарплата – в два.

– Непропорционально как-то. К тому же газета – это мое детище, а Кайгородов – пьяница.

– Пропорции можно выровнять, если ты намекаешь на деньги. На ТВ тарифная сетка зарплату не ограничивает – раскрутишь рекламу, и кормись с нее на здоровье. Газета – наше общее детище, пропасть мы «Вестям» не дадим, а Кайгородов не только пьяница, но еще и умница, профессионал и трудяга. Даю на размышление день.

Гена позвонил через час, и сказал, что согласен. Я назначил его «и.о.» и направил представление в Москву по телетайпу, продублировав фельдпочтой.

В тот же день Сан Саныч представил Бочкарева коллективу, а на следующий день Гена уволил пресловутых «мудаков». Потом мне позвонил первый заместитель министра печати и информации и обругал за самоуправство. Я сказал, что другой кандидатуры на должность председателя телерадиокомитета, кроме Бочкарева, у меня нет и не будет, но, чтобы подсластить пилюлю, пообещал дать денег на ремонт производственных помещений телецентра и приобретение профессиональной линейки Betacam SP – видеокамеры и видеомонтажного комплекса. На том и порешили. Москва согласовала назначение, по поводу чего в редакции «Прикамских вестей» состоялся шумный отходняк, после которого Бочкарев заставил Витю Кайгородова закодироваться от пьянства у местного врача-целителя.

Конец империи

21 декабря руководители одиннадцати республик (пятнадцать республик исчезающего СССР минус заблаговременно отделившаяся Прибалтика и воюющая Грузия) подписали в Алма-Ате декларацию о создании СНГ – Союза Независимых Государств. Обратный отсчет времени для Советского Союза пошел на часы. Через четыре дня Горбачев подписал свои последние указы – о присвоении званий «Народный артист СССР» Олегу Янковскому и Алле Пугачевой, а также о сложении с себя обязанностей президента СССР. Все это оставило двойственное впечатление, усилившееся тем, что Янковский мне не нравился, а Пугачеву я вообще терпеть не мог. В полночь советский флаг на четвертом корпусе Кремля сменил российский триколор, а под утро меня разбудил звонок директора «Камаэнерго»:

– Михаил Георгиевич, в сети единой энергосистемы резко повысилось напряжение – республики закольцовывают свои сети. Центральная диспетчерская в Москве своими силами уже не справляется.

– Прискорбно, но я-то тут причем?

– Надо отключать энергоагрегаты – оборудование может не выдержать.

– Какие агрегаты?

– ТЭС, котельные.

– Вы предлагаете оставить область без тепла в двадцатиградусные морозы? В тюрьму захотели?

– Если котлы взорвутся, я тоже сяду в тюрьму, но при этом еще и энергообъекты потеряю!

– Ничего не отключать! Сейчас приеду.

Я разбудил звонком Седых, и через час мы втроем собрались в диспетчерской «Камаэнерго». Еще через несколько минут стало ясно, что ряд агрегатов все-таки придется отключить, либо перевести на пониженную мощность и резервный режим работы. Потом я оставил Седых в диспетчерской, а сам поехал на работу. Вновь, как и три месяца назад, появилось ощущение бессилия перед грядущей катастрофой. Это впечатление усилил звонок Шебалина, который сообщил, что МВД разработало план оперативных действий по пресечению возможных массовых беспорядков в связи с отпуском цен 2 января. Шебалин прислал мне этот план, и на его основе я издал соответствующее постановление с грифом «Не для печати».

В тот же день я составил график командировок и послал замов по городам и весям – проверять готовность территорий к новогодним испытаниям. При этом мы условились – 31 декабря работаем до семи вечера, проводим оперативку и разъезжаемся по домам, а 1 января приходим на работу в полдень и снова собираемся на оперативное совещание.

Чай вместо шампанского

Утром 31 декабря мне в голову пришла креативная идея. Я позвонил Курбацкому и предложил записать телевизионное обращение к жителям Прикамья по случаю нового года. Спикер с энтузиазмом согласился. Мы вместе с ним поехали в телецентр, чем не на шутку всполошили Бочкарева и его подопечных. Быстрее всех сориентировался тертый Штейнберг, который оперативно организовал в малой студии праздничную выгородку, вызвал гримера, расставил камеры и свет, а также разжился в буфете бокалами, в которые вместо шампанского налил чай, сильно разбавленный водой.

Мы с Курбацким, щедро напудренные и причесанные с лаком для волос, глуповато улыбаясь, произнесли краткие новогодние спичи и чокнулись бокалами. Штейнберг заставил нас сделать три дубля и ушел монтировать. Через час позвонил Кунц и сказал, что тоже хотел бы записать видеопоздравление прикамцев – на пару с Подшиваловым. Я скрепя сердце разрешил запись, но с тремя условиями – текст должен быть короче, записан в другой выгородке и без шампанского. Кунц условия принял.

На предновогодней оперативке Стрельников сообщил о том, что запасов основных потребительских товаров области хватит примерно на неделю. Седых доложил, что снабжение водой, теплом, электроэнергией и газом во всех районах идет устойчиво и без перебоев, и что у коммунальщиков, транспортников и связистов тоже все нормально. Мы выпили шампанского (теперь уже настоящего) и разошлись. Я просидел на работе до десяти часов, разгребал бумаги, звонил в областные диспетчерские службы – для очистки совести. Службы подтвердили – все идет в штатном режиме. Я оставил оперативному дежурному домашний телефон родителей и поехал к ним, где уже были Эля с пацаном.

Быстро выпив подряд несколько рюмок «бартерной» латвийской водки, я расслабился и к моменту появления в телеэфире начальственных физиономий даже немного развеселился. Кунц на экране был зажатее, чем в жизни, Подшивалов же, наоборот, казался развязнее. Короче говоря, мы с Курбацким смотрелись более адекватно, солидно и телегенично, что дружно отметила вся семья. Поздравления президента не было – вместо него бывший советский народ поздравил юморист Михаил Задорнов. Я продолжал пить водку, одним ухом прислушиваясь к телефону. Телефон не звонил. Тогда я сам позвонил Стрельникову, поздравил его с наступившим годом и вскользь поинтересовался, все ли спокойно в предновогоднем Прикамье. Сан Саныч тему не поддержал: «Миша, успокойся, все в порядке, позови-ка лучше к телефону папочку, я его поздравлять буду».

Заснул я в пять часов утра, проснулся в одиннадцать. Звонков не было. Я привел себя в порядок и пешком пошел по пустынному городу на работу. Год начинался спокойно.

1992

Первые плоды свободы

Второго января цены были отпущены на свободу, установлен сверхвысокий 28-процентный налог на добавленную стоимость, введена нулевая пошлина на импорт и сняты количественные ограничения на экспорт всех товаров, кроме топлива и сырья. На тротуарах центральных улиц Прикамска появились импровизированные торговые ряды, где продавались товары самого пестрого ассортимента и различной степени ликвидности – от простокваши до антикварной мебели. У многих торговцев на руках была ксерокопия президентского указа «О либерализации цен», опубликованного «Российской газетой» месяц назад.

Стихийные рынки были грязными, шумными, бестолковыми, мешали дворникам и прохожим, но зато помогали кормить народ, и я дал указание эти торжища не трогать. Оживилась торговля на центральном рынке, наполнились прилавки в магазинах, директора которых перед новым годом попридержали товар (это я им потом припомню). Кунца завалили просьбами разрешить открытие стационарных торговых точек, и Роберт Генрихович под моим нажимом чохом подписал бумаги на установку киосков.

Первые киоски варились из листового железа в вагоноремонтной мастерской трамвайного депо и устанавливались на оживленных перекрестках в течение одного часа. Работали киоски круглосуточно.

Вместе с количеством киосков кратно возросло количество желающих зарегистрироваться в качестве частных предпринимателей для работы, в первую очередь, в сфере торговли. Я распорядился ввести для них облегченный уведомительный порядок регистрации и упрощенную систему бухгалтерского учета. Налоговая инспекция отнеслась к этой новации неодобрительно, но я убедил налоговиков, что лаконичная отчетность легального предпринимателя гораздо лучше, чем полное отсутствие учета и контроля при торговле «из-под полы».

Областной штаб я собирал ежедневно. Генерал Шебалин докладывал: обстановка спокойная, народу не до бунтов – люди отходят от новогодних праздников, одновременно слегка шалея от появления давно забытых товаров. Милицейский оптимизм сменял скепсис Стрельникова: на ряд товаров, в первую очередь, молочные продукты – масло, сметану, сливки – цены одномоментно повысились в среднем в десять раз и продолжают расти (это при прогнозе среднего роста цен в три раза и при повышении зарплаты бюджетников на семьдесят процентов). Пирожков добавлял «перчика»: прогноз месячной инфляции – 40 процентов, а если перевалит за 50 процентов (что тоже вероятно), то с точки зрения финансовой науки это уже будет гиперинфляция. Я дал команду переверстать бюджет и найти возможность введения областной доплаты всем бюджетникам не позднее 1 марта.

Потом я собрал у себя крупных оптово-розничных торговцев и из старой, и из молодой гвардии, и настоятельно попросил их ограничить торговые надбавки до 5 процентов, объяснив, что лучше несколько месяцев поработать на грани рентабельности, чем потом потерять все. Одновременно я разослал прикамским промышленным генералам письма с предложением перейти на еженедельное начисление зарплаты в качестве одной из форм защиты от инфляции. Аналогичное предложение я сделал и нашему главбуху Надежде Семеновне, которая сначала повздыхала, а потом попросила подкрепления в виде еще одной ставки заместителя. Я согласовал, скромная девушка Ира, носившая мне зарплату, стала заместителем главного бухгалтера, и Надежда Семеновна пообещала уже в феврале перейти на передовую систему еженедельной оплаты труда.

Порядок будет обеспечен

13 января, как раз на старый новый год и день рожденья моего отца, приехал Майсурадзе – подводить итоги моей стодневки. Поездка была обставлена подчеркнуто по-деловому – несмотря на высокий статус гостя, пафосная атрибутика была ограничена только милицейской машиной с мигалкой. В администрации состоялось большое совещание по текущему моменту, после чего мы с госинспектором поехали «в народ» – в университет, на крупный оборонный машзавод имени Революции и в пригородное хозяйство «Буденновский конезавод» – бывшую вотчину моего зама Попова. По дороге из университета Вахтанг Анзорович попросил остановить машину у центрального гастронома. В магазине толпился народ, громко обсуждая цены и практически ничего не покупая. Мы протиснулись к прилавку молочного отдела. Народ меня узнал (видимо, я стал особо популярен после новогоднего поздравления, шедшего в самый что ни на есть прайм-тайм), и поднял крик. Я от греха подальше повел было Майсурадзе к выходу, но Вахтанг Анзорович решил проявить инициативу. Он встал на приступочку и поднял руку.

– Уважаемые господа, минуту внимания! Я – главный государственный инспектор России, моя фамилия Майсурадзе. Одна из целей моего визита в Прикамье – анализ ситуации на потребительском рынке. Я согласен, что масло за семьдесят рублей – это безобразие! Обещаю вам – порядок в торговле будет обеспечен!

Вахтанг Анзорович насупил густые брови и рубанул воздух рукой. Народ, которого, видимо, раздразнил заметный кавказский акцент, норковая шапка и стильная дубленка «московского гостя», зашумел еще больше. Женщины начали голосить, мужики – материться. Я буквально затолкал сопротивлявшегося Майсурадзе в машину. Вслед нашей «Волге» полетела пустая бутылка. Багровый от гнева Вахтанг Анзорович злобно прошипел:

– Полещук, ты почему не предупредил, что у тебя такой бардак в магазинах? Если б я знал, то и не сунулся бы в этот шалман!

– Сейчас везде одно и то же. Я думал, вы знаете динамику цен.

– Я все знаю! Я знаю, что этих гадов-торгашей нужно увольнять к чертовой матери! А если ты их не уволишь, то сам будешь уволен!

На заводе Майсурадзе встретили более приветливо (в том числе и потому, что там действовала отлаженная система рабочего снабжения), и Вахтанг Анзорович смягчился:

– Парень ты хороший, но хозяйство подзапустил основательно. Кроме того, делаешь системные ошибки – мало занимаешься розничной торговлей, а это сейчас ключевой участок, линия фронта, самая чувствительная и болезненная точка соприкосновения власти и народа. Короче говоря, стодневку ты прошел небезупречно, поэтому даю тебе еще полста дней на исправление недостатков.

Проводив Майсурадзе (он поехал с проверкой дальше, в соседний Екатериноград), я в тот же день подписал постановление о выборочной проверке продовольственных баз и магазинов области и крупных предприятий пищевой промышленности. Там, где торговая наценка и норма рентабельности при реализации основных продуктов питания превысила пять процентов, руководители были уволены.

Позитивная валюта

Через неделю я принимал очередного гостя – губернатора Среднеуральской области Лоссера. С шумом зайдя в кабинет, Эрвин Эдгарович радушно заключил меня в объятия как старого доброго друга.

– Так вот ты какой, Михаил Полещук, молодой и красивый! А я думал, ты постарше. Кстати, пока я ехал, у меня небольшая проблемка образовалась, надо бы в Москву позвонить срочно. Не возражаешь, если я твоим ВЧ воспользуюсь?

– Пожалуйста.

Чтобы не стеснять Лоссера, я взял газету и вышел в комнату отдыха. Через несколько секунд там появилась взволнованная Варя.

– Михаил Георгиевич, в приемной сидит охранник Лоссера – здоровенный мужик зверского вида, да еще с автоматом в руках. Мне страшно, посетители шарахаются. Что делать?

– Отведите его в буфет и накормите обедом. Когда человек с ружьем сыт, он благодушен и безопасен.

Я вернулся в кабинет. Эрвин Эдгарович, завершая разговор по ВЧ, протянул мне цветной эскиз, как мне показалось, лотерейного билета. В центре картинки красовался портрет какого-то хана. Я прочел текст на билетике: «Товарищество «Общий рынок». Расчетный чек. Товарное достоинство – один франк. Передача, продажа, обмен чеков осуществляется через товарищество. Гарантируется товарное обеспечение на указанную сумму». Еще были номера и факсимильные подписи председателя правления и казначея, как на американских долларах.

– Что это?

– Деньги, брат. Вот, приехал размещать заказ на твоем Гознаке. Надеюсь, ты не против? Пока заказываем два миллиона купюр на общую сумму шестьдесят миллионов франков. С Москвой все согласовано. Правда, прокуратура бухтит, но с ней мы вопрос решим.

– А почему именно франк?

– Долго думали и решили, что франк – лучше всего. Доллар – пошловато и претенциозно, фунт ассоциируется с негативом («фунт лиха», «фунт изюма», «ноль вниманья, фунт презренья»), марка вызовет спекуляции, вызванные моим немецким происхождением. Поэтому – франк. Понятно, благозвучно и позитивно.

– Так этот франк у вас теперь вместо рубля будет?

– Рубли никто не отменяет, но эти деньги, в отличие от «деревянных», будут, по сути, конвертируемой валютой, подкрепленной реальными ресурсами. Кроме того, надо говорить не «у вас», а «у нас». Ты слышал об ассоциации «Каменный Пояс»?

– Краем уха.

– Значит, слушай сюда. Создана ассоциация в прошлом году, еще при Советской власти, по распоряжению Ельцина. Естественно, инициатива шла от нас, у нас же расположена и исполнительная дирекция, ее возглавляет мой заместитель по внешним связям. В составе ассоциации восемь регионов, в каждом регионе сидит уполномоченный исполнительной дирекции. Текущая деятельность ассоциации идет в рамках отраслевых рабочих групп, а раз в полгода – большой общий сбор с участием губернаторов. В общем, все по уму, но главное это то, что ассоциация – прообраз будущей республики. Ассоциация – первый шаг, деньги – второй, общий рынок – третий. А потом надо провозглашать республику и жить по-новому.

– А для чего нужна республика?

– У республики, да еще такой крупной и богатой, прав и возможностей в десять раз больше, чем у какой-нибудь несчастной области. Посмотри на Татарстан – делают, что хотят, и живут припеваючи. Более высокий статус означает дополнительные полномочия и дополнительные возможности.

– А кто будет президентом республики?

– Догадайся с трех раз.

– Догадался с одного. Господин президент, а мне вы какую должность предложите?

– Вице-президент или глава правительства – выбирай на вкус. Как я понимаю, ты согласен на республику?

– Есть такой популярный, но немного скабрезный еврейский анекдот, который заканчивается словами: «Теперь надо только, чтобы Сара согласилась».

– Ты о чем?

– О Москве.

– Да, с Москвой будут трудности, но я уверен, что мы с Борисом Николаевичем договоримся. Мы ведь с ним больше тридцати лет знакомы, когда-то в одном строительном тресте работали.

– А что другие губернаторы думают?

– По-разному. Пока преобладает отрицание, но это понятно – время сейчас смутное, людям не до стратегии и масштабных замыслов, им бы день простоять, да ночь продержаться. Отсюда – замкнутость и зацикленность на мелочах. Ну ничего, вот перезимуем, ситуация более-менее устаканится, и я сделаю новый заход. Кстати, надо бы весной собрать губернаторов в рамках ассоциации – познакомиться, поделиться опытом, выпить на брудершафт. Кадровый состав сильно поменялся, много новых лиц – ты, например.

Мы пообедали в спецбуфете, выпив изрядное количество водки, после чего Лоссер уехал на фабрику Гознак, откуда сразу же отправился домой. А идею Эрвина Эдгаровича о встрече региональных лидеров, не дожидаясь весны, воплотил в жизнь губернатор Нижегородской области Земцов. Встреча была скорее протокольной, но для меня – новичка в исполнительной власти – очень полезной. Очень хорошее впечатление произвел сам Земцов – энергичный молодой человек с недюжинной харизмой, яркими лидерскими качествами и огромным количеством интересных идей. У нас с ним было много общего, но при разнице в возрасте всего в два года у Земцова был гораздо больший стаж участия в демократическом движении, богатый опыт работы в Верховном совете России, а также прямой выход на президента. И кандидатскую диссертацию он, в отличие от меня, в свое время успел защитить.