Текст книги "Любить кого-то?"

42. Соло

Пока знакомые, друзья и представители закона боролись с моими алкогольными проблемами, я работала над сольным альбомом "Dreams". В него вошли песни, написанные во время курса терапии у "Анонимных Алкоголиков". Хотя мне много лет нравилось играть в группе и ездить на гастроли с разными составами "Airplane" и "Starship", писать песни я предпочитала в одиночку, сконцентрировавшись на собственных ощущениях. Пол Кэнтнер, напротив, любил сотрудничать с кем-нибудь; ему казалось правильным разделять авторство песни, даже если он написал ее целиком. Иногда, когда мы обсуждали что-нибудь, он слышал от меня фразу, которая ему нравилась, использовал ее в своей песне – и я появлялась на обложке альбома в качестве соавтора.

Но мне нравилось описывать собственные мысли – и именно тогда, когда мне этого хотелось. Наверное, я люблю работать в одиночку потому, что в детстве много времени проводила одна. Когда я выросла, продолжая самостоятельно развивать свои идеи своими методами, надеяться на себя стало уже трудноискоренимой привычкой. Я нормально отношусь к сотрудничеству; когда двое или трое людей действительно объединяются, чтобы создать нечто, возникает духовная общность, и все работают с удовольствием. Но в моем случае такое случалось крайне редко; я не люблю танцевать под чужую дудку и испытываю неудобство, навязывая кому-то свою точку зрения.

В случае с Йормой Кауконеном в "Airplane" я пару раз написала стихи на уже готовую музыку, но это было не столько совместным творчеством, сколько результатом сложения двух независимых величин. Есть много знаменитых неразрывных тандемов композитора и поэта: Роджерс и Хаммерстайн, Джордж и Айра Гершвины, Элтон Джон и Берни Топин, Лернер и Лоув, Роджерс и Харт. Я почти добавила в этот список Леннона и Маккартни, но они скорее исключение из правил, поскольку совместно писали и слова, и музыку.

Пол Маккартни зашел как-то к нам на настройку в Филлмор – потусоваться и посмотреть, как играет Джек. Я помню это чувство – казалось, нас благословил сам Далай Лама. Хотя наш альбом "Surrealistic Pillow" и оставался в хит-параде "Billboard" больше года, но с "The Beatles" нас, конечно, нельзя было сравнивать. Пол был проповедником, а мы – паствой.

Но и такой вариант совместной работы, как у Леннона и Маккартни, мне не подходил. Я любила создавать песни в одиночку, и при записи "Dreams" мне пришлось это делать. Я ушла из группы, устав от озлобленности и посредственности творчества, и теперь не знала, смогу ли вообще продолжать заниматься музыкой. Как? Сольно? С помощью студийных музыкантов? Что я могу сказать своими стихами? Достаточно ли я компетентна в организации процесса, составлении контрактов, общении с прессой, наборе музыкантов, написании песен, гастролях, чтобы заниматься этим самостоятельно? И, главное, зачем? Ради аплодисментов? Ради денег? По привычке?

Я писала песни, рассказы и стихи с раннего детства. Я не собиралась с ними что-либо делать. Это было для меня развлечением – посмотреть, смогу ли я создать что-то, понятное людям. Иногда я показывала написанное родителям или друзьям, но "профессионально" никогда этим не занималась. После ухода из "Starship", разочарованная в себе и во всем музыкальном мире, я все-таки продолжала писать, выдавая "на-гора" строчки и ритмические куски. К моменту, когда я осталась одна, у меня на руках уже были шесть или семь песен, и Скип решил, что я просто обязана сделать что-либо с ними. "У тебя песен на целый альбом, так почему бы его не записать?" – говорил он.

И действительно, почему бы и нет?

Конечно, в этом были и свои недостатки. Для меня мои сольные альбомы были пустышками. Естественно, лейбл оказывал мне всестороннюю поддержку, я же была "звездой" – но я страдала от одиночества. Если что-то шло не так, это была моя ошибка. Если шло обсуждение, люди принимали мое предложение, даже если оно было абсолютно бездарным. Если я не приезжала в студию с утра, никто не мог сесть и записать свою песню. Труднее всего было во время собственно записи. Писать песни я предпочитаю в одиночестве, но, когда приходит время воплотить замыслы, важен вклад каждого музыканта – только так можно сделать запись по-настоящему интересной.

Для сохранения свежести звука необходимо каждый раз приглашать новых музыкантов и продюсеров, каждый раз начинать все заново. Это меня многому научило. Мы со Скипом пригласили Рона Фрагипана на место продюсера, взяли несколько старых песен, добавили парочку новых – и выпустили "Dreams". Хотя это и была сольная работа, но в текстах впервые появилась любовь к группе, к окружающим людям. Я не вопила "ты", как бывало в прошлом – в песнях было "я". Хотя я и заменяла его на более нейтральное "она", было ясно, что текст написан от моего имени. Вот, например, одна из этих песен, "Do It the Hard Way" ("Выбери трудный путь"):

 
She said I've got to make 'em allthink I'm winning so I'll just tell 'em lies
That way can make sure no one ever knows just exactly what I mean
Then I can beat the drums and yell it to the skies
I'm the queen of the nuthouse, I'm the queen
 
 
And I can justify myself – say I've been cheated
I'm the only one in this game who knows how to play
And if it weren't for time – I'd never be defeated
But people, places and things – they get in my way
And I don't like what they say
 
 
She's gonna keep on doing it till she proves that they're all wrong
She's got to let 'em know she's exception to the rule
She's got no friends 'cause she thinks she's so damn strong
But she's the only one who doesn't know that she's the fool
 

 
(Она говорит: "Я заставлю их верить, что я на коне – надо просто соврать
Никто не поймет даже, где право, где лево
И можно бить в барабан и громко кричать:
Я – королева дурдома, я – королева!
 
 
Я знаю, что права – их так легко дурить
Ведь правила игры знаю только я одна
И, кроме как на время, меня не победить
Но люди, места и вещи – все мне наперекор
И мне не нравится наш спор"
 
 
Она расскажет им, в чем их вина
Она покажет им, как встать над толпой
Ей не нужно друзей – она все может сделать одна
Но никому не понять, как можно быть такой тупой)
 

Мне всегда было трудно говорить о боли и страхе. Мне все эти плачи "жертв" казались такими патетическими, что в собственных опытах я сознательно уходила в лингвистические дебри, пытаясь избавиться от излишней напыщенности. Я предпочитала вызывать своими стихами злость, а не скорбь. Со-чувствие – да. Со-страдание – нет. Но в "Dreams" границы между этими понятиями почти стерлись.

Хорошо ли продавались мои сольные альбомы? Нет, конечно. Если бы я занялась их рекламой, поехала на гастроли – глядишь, получила бы больше. Тогда я не понимала (а сейчас уже поздновато): ни один нормальный человек не выпускает альбомов без следующего за ними концертного тура. Наверное, единственным исключением были "Steely Dan" – им удалось выжить без работы "живьем". Но, кажется, даже они на закате своей карьеры дали несколько клубных концертов. Кроме того, в добавление к уже имевшимся сложностям, меня посетила грандиозная идея, что каждая песня должна исполняться отдельно, с антрактами между ними – чтобы подчеркнуть значимость текста. Это не только невозможно физически, это еще и нереально с финансовой точки зрения. Но я отказывалась выходить на сцену и петь песни "Airplane" для того, чтобы продавались мои записи.

Честно говоря, сольная работа меня ужасно пугала; создание музыки перестало быть развлечением, появилась нервозность. Для человека, не способного выпить чашку кофе без валокордина, такое напряжение сродни прыжку с пятидесятиметрового трамплина. Все-таки я предпочитаю писать песни и отдавать их группе людей, которые вместе сделают из них нечто.

Не так много людей смогли преуспеть в сольной деятельности после ухода из популярной группы. Вспоминаются разве что Стинг, Питер Гэбриэл, Дайана Росс, Фил Коллинз и Майкл Джексон. Большинство же настолько эгоистично, что их буквально распирает от собственной значимости, они бросают группу – и тут же понимают, что в одиночку все не так-то просто.

Из четырех моих сольников лучшим я считаю "Dreams", а самым интересным – "Manhole". Когда не вкладываешься в проект целиком, слушатель легко распознает фальшь. За все недочеты моих альбомов ответственен только один человек – я. Например, когда мне нужно было перевести несколько строк на испанский для "Manhole", я не пошла к профессиональным переводчикам, решив, что мой метод проще. Накачавшись кокаином, я просидела в студии до пяти утра, ожидая уборщика-мексиканца. Мы вместе выпили бутылку вина, и он перевел мне текст. Мы так намешали языки, что получился учебник "неправильнописания". Если не знать испанского, можно ничего не заметить. Но латиноамериканец долго будет гадать, сколько текилы выпили эти гринго. Конечно, приятно было посидеть с хорошим человеком, но для альбома результат получился не лучшим.

От моих сольников остается впечатление недособранной головоломки: в них угадывается общая картина, но кусочки не стыкуются между собой. Скип делал все, что мог, но даже "Феррари" не поедет без бензина. Все люди, работавшие со мной, обладали безусловным талантом, но, только записав четыре альбома, я поняла, что для успеха нужна постоянная группа, а не случайные, пусть и профессионально подготовленные люди. Верните меня в стаю, и я добьюсь чего угодно. Посадите в одиночную камеру – буду тихо сосать палец. Мастурбация – это замечательно, но старое доброе танго в постели – лучше.

Хотя я и занималась музыкой, но вела себя по-прежнему буйно, и это беспокоило Скипа и Чайну. Я все понимала, но ничего не могла поделать. У меня было слишком много вопросов, на которые никто не мог дать ответа. Я чувствовала себя канатоходцем, идущим по проволоке без балансира, и уже с трудом удерживала равновесие, понимая, что страховочной сетки внизу нет. Во мне было слишком много цинизма, чтобы продолжать держаться за всю эту цветочную ахинею, а для игры в злобную пьяную панк-рокершу я была старовата... Я казалась себе Королевой дурдома, воображая, что люди вокруг шепчутся: "Смотрите, вон Грейс, опять шляется по барам и соблазняет коридорных в гостиницах..."

Тяжелая болезнь Скипа, подстегнувшая его пристрастие к наркотикам, только углубила мое мрачное состояние. Его тело не могло, а мой разум не хотел работать. Но что-то – карма, судьба или просто удача, сопутствующая всем дуракам – помогла фениксу подняться из пепла. Или, по крайней мере, оторваться от стакана.