Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)

Неважно. Это ненадолго.

Перевод: любительский

Нежность

Когда я пинком открыл дверь, в нос ударили два запаха: смерти и разложения.

Один человек позвонил анонимно. Он каждый день проходит мимо нашего дома и встревожился, когда увидел разбитое, но не замененное оконное стекло. Он безрезультатно стучал во входную дверь. По пути к черному ходу сквозь просвет в занавесках он увидел на кухонной стене кровь.

Дом обокрали; внизу остались лишь следы на ковре от перетаскивания очень тяжелой мебели. Женщина на кухне с перерезанным горлом пятидесяти с лишним лет была мертва уже по меньшей мере неделю.

Мой шлем регистрировал звук и картинку, но не мог записывать запах разложения. По правилам нужно было всё комментировать словами, но я не сказал ни слова. Почему? Назовем это остаточной потребностью в независимости. Скоро станут регистрировать наши мозговые волны, наше сердцебиение, кто знает, что ещё, и всё это для показаний. «Детектив Сигел, факты говорят о том, что вы испытали эрекцию, когда ответчик открыл огонь. Вы бы описали это как адекватный ответ?»

Наверху был полный хаос. В спальне была разбросана одежда; книги, диски, бумага, перевернутые ящики на полу кабинета. Медицинские материалы. В одном углу выделялись единообразием обложек стопки периодических изданий на дисках: «Медицинский журнал Новой Англии», «Нэйчур», «Клиническая биохимия» и «Лабораторная эмбриология». На стене висел свиток в рамке – о присвоении степени доктора наук Фриде Анне Макленбург в две тысячи двадцать третьем году. На рабочем столе просматривались свободные от пыли участки в форме монитора и клавиатуры. Я заметил на стене нишу с дежурным светильником; внизу был выключатель, но светильник был неисправен. Общее освещение не работало; и так везде.

Вернувшись на первый этаж, я нашел дверь позади лестницы, предположительно ведущую в подвал. Заперта. Я призадумался. Для входа в дом у меня не было выбора, кроме как вломиться; здесь я находился на шатком законном основании. Я не искал ключи, и не было четкого основания полагать, что необходимо срочно попасть в подвал.

Но что изменила бы ещё одна сломанная дверь? Полицейским предъявляли иск за отказ начисто вытереть ботинки о половую тряпку. Если гражданин захочет обвинить вас, он найдет причину, даже если войдешь на коленях, махнув пачкой ордеров, и спасешь всю его семью от пыток и смерти.

Никакого взлома комнаты, и я выбил кулаком замок. От запаха меня чуть не вырвало, это был избыток, концентрация, которая была подавляющей; но запах сам по себе не был противным. Наверху, увидев медицинские книги, я подумал о морских свинках, крысах и мышах, но запах не походил на вонь содержащихся в клетке грызунов.

Я включил фонарик на своем шлеме и быстро двинулся вниз по узким бетонным ступеням. Над моей головой была массивная, квадратная труба. Труба кондиционера? Это имело смысл; в доме не могло быть нормального запаха при таком устройстве, но без подключения энергии к подвальному кондиционеру.

Луч фонарика осветил стеллаж, украшенный безделушками и горшечными растениями. Телевизор. Картины с пейзажами на стене. Куча соломы на бетонном полу. На соломе свернулось клубком мощное тело леопарда, легкие заметно вздымаются, но в остальном спокойно.

Когда луч упал на клубок темно-рыжих волос, я подумал, что это жующие челюсти на отдельной человеческой голове. Я продолжал приближаться, ожидая и надеясь, что побеспокоив животное за едой, я спровоцирую его напасть на меня. Я носил оружие, которое могло разнести его в клочья, а результат был бы для меня намного менее скучным и занудным, чем контактировать с ним живым. Я снова направил свет на его голову и понял, что ошибался; оно ничего не жевало, его голова была скрыта, убрана, а человеческая голова просто…

Опять несуразица. Человеческая голова была попросту приделана к телу леопарда. На человеческую шею распространялись мех и пятна, и она сливалась с плечевой областью леопарда.

Я присел на корточки рядом с леопардом, размышляя прежде всего, что могут сделать со мной эти когти, если я отвлекусь. Голова женская. Хмурая. По-видимому спит. Я поместил руку возле её ноздрей и почувствовал, как воздух время от времени вырывается из огромной груди леопарда. Эти более чем плавные движения кожи сделали сращивание для меня реальным.

Я исследовал остальную часть комнаты. В одном углу виднелось углубление, которое оказалось унитазом, вмонтированным в пол. Я поместил ногу на педаль поблизости, и в унитаз из скрытой емкости хлынула вода. В луже воды стоял вертикальный морозильник. Я открыл его и нашел стойку, содержащую тридцать пять маленьких пластмассовых пузырьков. На каждом из них виднелись смазанные красные буквы, обстоятельно объясняя поврежденное слово. Чувствительная к температуре краска.

Я вернулся к женщине-леопарду. Спит? Притворяется спящей? Больной? В коме? Не жалея, я похлопал её по щеке. Кожа казалась горячей, но я понятия не имел, какой должна быть температура. Чтобы разбудить, я потряс её за плечо, на этот раз с немного большим уважением, как будто прикасаться к леопардовой части могло оказаться опаснее. Никакого эффекта.

Потом я встал, подавив вздох раздражения (психика реагировала на все мельчайшие шумы; меня допрашивали часами из-за таких вещей как неразумный возглас триумфа), и вызвал машину скорой помощи.

* * *

Мне следовало знать, а не надеяться, что на этом проблемы закончатся. Пришлось преградить путь санитарам, чтобы они не ушли. Одного из них стошнило. Они отказывались класть её на носилки, пока я не пообещал поехать с ней в больницу. Её рост был около двух метров, не считая хвоста, а вес, должно быть, килограммов сто пятьдесят. И нам втроём пришлось поднимать её по неудобной лестнице.

Прежде чем покинуть дом, мы целиком накрыли её простыней и я позаботился, чтобы под ней не угадывались формы. Снаружи собралась небольшая толпа, обычное разношерстное сборище зевак. Потом прибыла бригада криминалистов, но я уже все сообщил им по радио.

В отделении скорой помощи больницы Св. Доминика, один за другим врачи бросали один единственный взгляд под простынь, а затем исчезали, бормоча невнятные оправдания больше их не беспокоить. Я чуть не вышел из себя, когда пятый, которого я загнал в угол, молодая женщина, побледнела, но сохранила спокойствие. Направив луч фонарика в открытые глаза женщины-леопарда, доктор Мюриэл Битти (согласно надписи на бейдже) объявила, что «она в коме», и начала выпытывать у меня детали. Когда я рассказал ей все, у меня самого появились вопросы.

– Как такое возможно сделать? Сплайсинг генов? Трансплантация?

– Сомневаюсь, скорее ни то, ни другое. Более вероятно, что она химера.

Я нахмурился.

– Это какая-то мифология…

– Да, но это также биоинженерный термин. Вы можете физически смешать клетки двух генетически отличных эмбрионов на начальной стадии и получить бластоцисту, которая будет развиваться как единственный организм. Если они оба одного вида, есть все шансы на успех; для разных видов всё намного сложнее. Люди создавали примитивные химеры овцы и козы ещё с шестидесятых годов прошлого века, но я не читала ничего нового на эту тему за последние пять-десять лет. Нужно сказать, что больше никто серьёзно этим не занимался. Не говоря уже о том, чтобы продолжать это с людьми. – Она смотрела на свою пациентку с беспокойством и восхищением. – Я не знаю, как им удалось такое резкое разграничение между головой и телом, в тысячу раз больше усилий ушло на это, чем просто смешение двух групп клеток. Полагаю, вы можете сказать, что это кое-что на полпути между эмбриональной пересадкой тканей и химеризацией. И, должно быть, оказано ещё генетическое воздействие для сглаживания биохимических различий. – Она сухо рассмеялась. – Таким образом, оба ваших предположения, которые я отклонила, вероятно, частично верны. Конечно!

– Что?

– Неудивительно, что она в коме! Тот набитый пузырьками морозильник, который вы упомянули. Вероятно, она нуждается в подпитке извне полудюжиной гормонов, которые недостаточно активны у разных видов. Могу я кого-нибудь отправить в дом просмотреть документы мертвой женщины? Мы точно должны знать, что в тех пузырьках. Даже если она приготовила это сама из компонентов, имеющихся в свободной продаже, мы могли бы найти рецепт. Но возможно, у нее был контракт с биотехнологической компанией на регулярные поставки готовой смеси. Так скажем, если удастся найти счет-фактуру с регистрационным номером продукта, это будет самый быстрый и надежный путь доставить пациенту то необходимое, чтобы она оставалась в живых.

Я согласился и отвел техника-лаборанта в дом, но он не нашел ничего полезного ни в кабинете ни в подвале. После окончания телефонного разговора с Мюриэл Битти я стал звонить в местные биотехнологические компании, называя имя покойной женщины и её адрес. Несколько человек сказали, что слышали о докторе Макленбург, но не как о клиенте. Пятнадцатый звонок дал результат – из компании «Прикладные ветеринарные исследования» высылали по адресу Макленбург, и комбинацией угроз и мягких намеков (такие как указание номера заказа, который они могли бы указать на своем счету), мне удалось взять обещание, что группа из «Прикладных ветеринарных исследований» будет готова и немедленно направится в больницу Св. Доминика.

Грабители действительно иногда выключают питание в надежде вывести из строя те (очень редкие) устройства безопасности, у которых нет резервной батареи, но дом не взламывали. Выпавшее оконное стекло упало на ковер неповрежденным, где остались явные вмятины от софы. Глупцы забыли разбить стекло до того, как вынесли мебель. Люди обычно выбрасывают счета, но Макленбург хранила все счета за видеофон, воду, газ и электричество за последние пять лет. Все выглядело так, как будто кто-то знал про химеру и хотел её смерти, не желая обнаружить себя, но все же не будучи профессионалом, чтобы справиться с этим более тонко и менее очевидно.

Я организовал охрану химеры. Вероятно, неплохая идея, чтобы держать СМИ под контролем, когда они узнают о ней.

Вернувшись к себе в кабинет, я изучил медицинскую литературу Макленбург и нашел её имя только в шести документах. Все более чем двадцатилетней давности и касающиеся эмбриологии (до той степени, что я мог понять перегруженные терминами обзоры, полные zonae pellucida[3]3
  Zona pellucida (лат.), ранее также zona striata – в русском языке соответствует термин «блестящая оболочка», используемый редко) – гликопротеиновая оболочка вокруг плазматической мембраны яйцеклетки млекопитающих животных (в том числе человека).


[Закрыть] и полярных телец[4]4
  Полярное тельце (син.: направительное тельце, от англ. polar body) – образуется в процессе оогенеза в результате первого и второго мейотического деления. Полярное тело имеет гаплоидный набор хромосом. Используется в технологии искусственного оплодотворения (ЭКО), как материал для анализа потенциального качества яйцеклетки.


[Закрыть]), хотя ничего не написано о химерах.

Документы были все из одной организации, из Лаборатории скорейшего развития человека в больнице Св. Андрея. После некоторых стандартных отказов секретарей и помощников, мне удалось пробраться к одному из бывших соавторов Макленбург, доктору Генри Фейнгольду, который выглядел постаревшим и больным. Новости о смерти Макленбург вызвали у него тоскливый вздох, но никакого видимого шока или горя.

– Фрида уволилась от нас в тридцать два или тридцать три года. Я почти не виделся с ней с тех пор, разве что случайно на конференции.

– Куда она ушла из больницы Св. Андрея?

– Куда-то в промышленность. Она не имела определенных намерений. Не уверен, что у неё были конкретные предложения по работе.

– Почему она уволилась?

Он пожал плечами.

– Плохие условия здесь. Низкая зарплата, ограниченные ресурсы, бюрократические ограничения, комитеты по этике. Некоторые люди со всем этим мирятся, некоторые нет.

– Вам известно что-нибудь о её работе, особых исследовательских интересах, после увольнения?

– Я не знаю, проводила ли она много исследований. Она вроде бы прекратила публиковаться, так что я действительно не могу сказать чем она занималась.

Вскоре после этого (с необычной скоростью) пришло разрешение на доступ к её налоговой отчетности.

С 35-ти лет она работала фрилансером как «внештатный консультант по биотехнологиям»; чтобы это ни значило, это обеспечило ей семизначный доход за прошедшие пятнадцать лет. В списке её источников дохода числилось не меньше сотни различных компаний. Я позвонил в первую организацию и нарвался на автоответчик. Это было после семи. Я позвонил в больницу Св. Доминика и узнал, что химера всё ещё без сознания, но всё в порядке; гормональную смесь доставили, и Мюриэл Битти нашла в университете ветеринара с соответствующим опытом. Таким образом, я принял свои депраймеры[5]5
  Deprimers – дезактивирующие наркотики, вероятно содержат вещества, угнетающие ЦНС, вроде транквилизаторов.


[Закрыть] и пошел домой.

* * *

Самый верный признак, что я не совсем скатился – чувство разочарования, которое наступает когда я открываю свою дверь. Это слишком успокаивающе, слишком легко: вставить три ключа и коснуться большим пальцем сканера. Дома меня не ждут трудности или опасности. Депраймеры подействуют через пять минут. Но иногда ночью кажется, что это длится пять часов.

Марион смотрела телевизор, и выкрикнула:

– Привет, Дэн.

Я стоял в дверях гостиной.

– Привет. Как прошел твой день?

Она работает в детском саду, что по-моему представлению очень нервная работа. Она пожала плечами.

– Обычно. Как твой?

Что-то на экране телевизора бросилось мне в глаза. Я выругался, главным образом проклиная одного офицера по связям с медиа, которого я подозревал, хотя, возможно, я ошибался. Как прошел мой день? Посмотрите на это. Телевидение показывало часть записи видео с моего регистратора на шлеме; подвал, обнаружение мной химеры.

– Ах, я собиралась спросить, известно ли тебе, кто был полицейским, – произнесла Марион.

– И знаешь, что я буду делать завтра? Попробую проанализировать несколько тысяч телефонных звонков свидетелей, которые решили, что могут рассказать что-то полезное.

– Бедняжка. С ней все будет хорошо?

– Думаю, да.

Показали предположения Мюриэл Битти, снова с моей точки зрения, затем перешли к подручным экспертам, которые обсуждали тонкости химеризма, а тележурналист приложил все усилия, чтобы притянуть сомнительные ссылки на всё от греческой мифологии до романа Г. Уэллса «Остров доктора Моро».[6]6
  «Остров доктора Моро́» – фантастический роман Г. Уэллса, рассказывающий о событиях на острове в Тихом океане, населённом животными – жертвами опытов по вивисекции, вследствие этих опытов принявшими получеловеческий облик.


[Закрыть]

– Я проголодался. Давай поедим.

* * *

Я проснулся в половине второго, дрожа и рыдая. Марион уже бодрствовала, пытаясь меня успокоить. В последнее время я сильно страдал от подобных запоздалых реакций. Несколькими месяцами ранее, через две ночи после особенно жестокого случая нападения, я долгое время был словно обезумевший и несвязно говорил.

На службе, мы что называется активны. Смесь наркотиков усиливает различные физиологические и эмоциональные реакции и подавляет другие. Обостряет наши рефлексы. Сохраняет в нас спокойствие и рационализм. Предположительно, улучшает наше суждение. (В прессе любят писать, что наркотики делают нас более агрессивными, но это чушь; почему власть намеренно создаёт воинственных полицейских? Быстрые решения и оперативные действия – противоположность немой жестокости.)

Вне службы мы неактивны. Это означает сделать нас такими, как будто мы никогда не принимали активирующих наркотиков. (Туманная концепция, я должен признать. Как будто мы никогда не принимали праймеры,[7]7
  Priming drugs – активирующие наркотики, вероятно содержат психостимулирующие вещества, вроде амфетаминов.


[Закрыть] и никогда не проводили день на работе? Или, как будто мы видели и делали все то же самое без праймеров, чтобы помочь себе справиться?)

Иногда эти качели работают мягко. Иногда – полный провал.

Я хотел описать Марион, что я чувствовал по отношению к химере. Я хотел рассказать о своем страхе и отвращении, жалости и гневе. Я мог лишь издавать жалкие зауки. Никаких слов. Она ничего не говорила, просто держала меня своими длинными пальцами, такими прохладными на моей горящей коже лица и груди.

Когда опустошённый, я наконец-то успокоился, мне удалось заговорить. Я прошептал:

– Почему ты остаешься со мной? Почему ты с этим миришься?

Она отвернулась от меня и сказала:

– Я устала. Иди спать.

* * *

Я записался в полицию в возрасте двенадцати лет. Я продолжил свое нормальное образование, но именно тогда необходимо начинать курс инъекций фактора роста, и выходные и учебные отпуска, если есть желание попасть на действительную военную службу. (Это было не строго обязательно; потом я мог выбрать другую карьеру, и погасить вложенные в меня средства, а это около ста долларов в неделю в течение следующих тридцати лет. Или провалить психологические тесты и меня бы вышвырнули, но я бы не задолжал ни цента. Но буквально ещё не успев начаться, тесты избавляются от любого, у кого одинаковые результаты. Это имеет смысл; вместо того, чтобы ограничивать вербовку мужчинами и женщинами, соответствующими определенным физическим критериям, кандидаты выбираются по интеллекту и жизненной позиции, а затем уже вторично, но с пользой, характеристики размеров, силы и гибкости обеспечиваются искусственно.

Таким образом, мы – наркоманы, созданные и натренированные для удовлетворения требованиям работы. Меньше, чем солдаты или профессиональные спортсмены. Гораздо меньше, чем средний член уличной банды, который ничего не думает об использовании незаконных стимуляторов роста, которые уменьшают его продолжительность жизни приблизительно к тридцати годам. Мы те, кто без оружия, но под смесью «Берсеркера» и «Деформатора времени» (не обращающие внимания на боль и большую часть физических травм и с двадцатикратным уменьшением времени реакции), можем убить сто человек в толпе за пять минут, а затем спрятаться в безопасном месте, пока не закончится кайф и не начнутся две недели побочных эффектов. (Один политик, очень популярный человек, защищает тайные операции по продаже партий этих наркотиков со смертельными примесями, но ему пока не удалось сделать это законным).

Да, мы – наркоманы; но если у нас есть проблема, то она в том, что мы всё ещё слишком человечные.

* * *

Когда более чем сто тысяч человек звонят во время расследования, есть только один способ обработать эти звонки. Это называется АУАО: автоматизированный удаленный анализ осведомителя.

Начальный процесс фильтрации определяет явно очевидных шутников и сумасшедших. Всегда возможно, что звонящий и тратящий девяносто процентов времени на разглагольствования о НЛО или коммунистических заговорах, или о разрезании гениталий лезвиями, может мимоходом упомянуть что-то правдоподобное и важное.

Но разумным кажется считать его свидетельские показания менее весомыми, чем у тех, кто придерживается темы. Более сложный анализ жестов (приблизительно тридцать процентов посетителей не выключают видео) и образцов речи предположительно выбирает того, кто хотя поверхностно рационален и уместен, на самом деле страдает от психотического заблуждения или навязчивых идей.

В конечном счете каждому звонившему присваивается фактор надежности между нулем и единицей, с презумпцией невиновности для любого, кто не выказывает явных признаков непорядочности или психического заболевания. В некоторые дни я впечатлялся изощренностью программного обеспечения, дающего такие оценки. В другие дни я проклинал его как кучу бесполезного хлама.

Выделяются соответствующие утверждения (широко представленные), и создаётся таблица частотности, отображающая число звонивших, сделавших каждое утверждение, и их средний фактор надёжности. К сожалению нет простых правил определения, какие утверждения с большей вероятностью правдивы. Тысяча человек может искренне повторять широко распространенный, но полностью необоснованный слух. Единственный честный свидетель может оказаться сумасшедшим, или под действием лекарств и получить несправедливо низкий рейтинг. Обязательно прочитать все утверждения, что утомительно, но все же в тысячу раз быстрее, чем просматривать каждый звонок.(В отчаянии, я мог бы проанализировать, один за другим, одну тысячу семьсот тридцать три звонка из тем 14 и 15. Хотя, нет; есть ещё множество способов провести свое время поинтересней.

Едва ли удивительно рассматривать множество картин, где изображены фантастические и мифические существа.

Но на следующей странице: любопытно, я вывел на экран некоторые из звонков. Несколько первых дали немногим больше, чем распечатка строчек аннотации. Затем один человек поднес открытую книгу к экрану. Яркий свет лампочки отражался от глянцевой бумаги, делая некоторые её участки почти невидимыми, и все это было немного не в фокусе, но то что я увидел, заинтриговало.

Леопард с женской головой присел на край приподнятой, плоской поверхности. Стройный юноша, обнаженный по пояс, стоял на более низком основании, опираясь боком на приподнятую поверхность, щекой к щеке с женщиной-леопардом, прижавшей переднюю лапу к его животу в неловком объятии. Мужчина холодно и пристально смотрел вперед, чопорно сжав губы и производя впечатление слабой отрешенности. Глаза женщины закрыты, или слегка прикрыты. И её выражение казалось менее бесспорным, чем дольше я смотрел на него. Возможно, это была спокойная, мечтательная удовлетворенность, возможно, это было эротическое счастье. У обоих были темно-рыжие волосы.

Я выделил прямоугольник вокруг лица женщины, увеличил его на полный экран, затем применил сглаживание, чтобы сделать увеличенные пиксели менее рассеянными. С бликами, плохим фокусом, и низким разрешением изображение было никудышным. Главное, что я мог сказать, лицо на картине не сильно отличалось от лица женщины, которую я нашел в подвале.

Ещё без сомнения оставались несколько десятков звонков. Одна из звонивших не поленилась выделить кадр из выпуска новостей и вставить его в свой звонок, бок о бок со своей хорошо освещенной копией картины. Одно представление о единственном выражении не определяет человеческое лицо, но сходство было слишком близким для случайного. Так как многие люди рассказывали мне, и я позже проверил для себя, «Нежность»[8]8
  «Нежность» – «Искусство, или нежность сфинкса» (1896), Королевский музей изящных искусств, Брюссель, картина бельгийского художника Фернана Кнопфа. На картине – образ женщины-гепарда – соблазнительницы, которая, предаваясь наслаждению, подчиняет себе мужчину. В качестве модели выступила сестра художника Маргарита.


[Закрыть] была написана в 1896 году бельгийским художником-символистом Фернаном Кнопфом,[9]9
  Фернан Кнопф (полное имя Фернан-Эдмон-Жан-Мари Кнопф) – бельгийский художник, график, скульптор и искусствовед, главный представитель бельгийского символизма. Кнопф писал под влиянием художника прерафаэлита Данте Габриэля Россетти. На картинах Кнопфа часто встречаются женские образы в виде сфинксов и химер.


[Закрыть] картина, возможно, не могла быть основана на живущей химере. Значит, должно быть другое основание.

Я прослушал все девяносто четыре звонка. Большинство содержало лишь одинаковую горстку очевидных фактов о живописи. Один пошел немного дальше.

Человек средних лет представился как Джон Олдрич, торговец произведениями искусства и историк-любитель искусства. После указания на сходство и краткого разговора о Кнопфе и «Нежности» он добавил:

– Учитывая, что эта бедная женщина точная копия сфинкса Кнопфа, интересно, рассмотрели ли вы возможность, что замешаны сторонники линдквистизма? Он слегка покраснел. Возможно, это неправдоподобно, но я подумал, что должен упомянуть об этом.

Я набрал Британскую энциклопедию онлайн и произнес «линдквистизм».

Андреас Линдквист, 1961–2030, швейцарский художник– концептуалист, с весомым финансовым капиталом являлся наследником мощной империи фармацевтических препаратов. Вплоть до 2011 года он участвовал в большом разнообразии мероприятий биоартистической природы, начиная с создания звуков и изображений компьютерной обработкой физиологических сигналов (электрокардиография, электроэнцефалография, психогальванический рефлекс, постоянно проверяемые иммуноэлектрическими пробами уровни гормонов), и заканчивая тем, что подверг себя хирургии в стерильном, прозрачном коконе посередине переполненной аудитории, чтобы поменять себе без всяких оснований роговицу, левую на правую, и во второй раз, чтобы снова поменять их (он предал гласности более амбициозную версию, в которой утверждал, что каждый орган в его теле будет удален и повторно вставлен, обращенным в обратном направлении, но не смог найти команду хирургов, которые считали это анатомически вероятным).

В 2011 году он увлёкся новой навязчивой идеей. Он показывал слайды классических картин, на которых фигуры закрашены черной краской, и поставил моделей в соответствующих костюмах и макияже, и заполняя промежутки застывших в разных позах перед экраном.

Зачем? По его собственным словам (или возможно в переводе): «Великим художникам дано заглядывать в отдельный, трансцедентальный, бесконечный мир. Этот мир существует? Мы можем отправиться туда? Нет! Мы должны заставить его существовать вокруг нас! Мы должны взять эти фрагментарные проблески и сделать их стабильными и материальными, заставить их жить, дышать, существовать среди нас. Мы должны перенести искусство в жизнь и тем самым трансформировать наш мир в мир художественного воображения».

Я задумался, что может из этого сделать АУАО.

За следующие десять лет он отошел от показа слайдов. Он начал нанимать кинохудожников по декорациям и ландшафтных архитекторов, чтобы воссоздать в трех измерениях фоны картин, которые он выбрал. Он отказался от использования косметики для изменения внешности моделей, и, когда посчитал невозможным получить идеальных двойников, нанял только тех, кто за существенную оплату согласился перенести косметическую операцию.

Его интерес к биологии полностью не пропал; в 2021 году на свое 60-летие он имплантировал две трубочки в череп, позволяющие постоянно контролировать и изменять определённое нейрохимическое содержание спинномозговой жидкости. После этого его заявления стали ещё более категоричными. «Мошеннические» приёмы со съемочными декорациями запрещались. Дом, церковь, озеро, или гора, видневшиеся в углу картины, которая «реализовывалась», нужно было выполнить полномасштабно и со всеми деталями. Создавались дома, церкви и небольшие озера; горы приходилось выискивать, хотя он делал пересадку или разрушал тысячи гектаров растительности, чтобы изменить их цвет и структуру. Его моделям требовалось тратить месяцы до и после «реализации» для того, чтобы тщательно «вжиться в свои роли», следуя сложным правилам и сценариям, которые разрабатывал Линдквист на основе своего понимания персонажей картины. Этот аспект становился все более и более важным для него: «Точная реализация внешнего вида поверхности, так я называю это, тем не менее, трехмерность является лишь наиболее рудиментарным началом. Это сеть отношений между субъектами, а также между субъектами и их окружением, что представляет вызов для поколения моих последователей».

Сначала мне показалось удивительным, что я даже не слышал об этом маньяке; явная расточительность должна была принести ему определенную славу. Но есть миллионы чудаков в мире и тысячи из них крайне богатые, и мне было только пять лет, когда Линдквист умер от сердечного приступа в 2030-м, оставив своё состояние девятилетнему сыну.

Что касается последователей, Британская энциклопедия перечислила полдюжины, рассеянных по Восточной Европе, где, по-видимому, он снискал больше уважения. Все, казалось, полностью отказались от его эксцессов, предлагая тома эстетических теорий в поддержку использования покрашенной фанеры и имитировали художников в стилизованных масках. На самом деле большинство только предлагали тома и даже не заморачивались с фанерой и артистами пантомимы. Я не мог вообразить ни одного из них, имеющего деньги или склонность спонсировать эмбриологическое исследование за тысячи километров.

По неясным причинам закона об авторском праве произведения изобразительного искусства редко присутствуют в публично доступных базах данных, поэтому, в обед я вышел и купил книгу о художниках-символистах, в которой была цветная вклейка репродукции «Нежности». Я сделал дюжину (незаконных) копий, увеличенных снимков различных размеров. Любопытно, в каждом из них выражение сфинкса (поскольку Олдрич так назвал её) показалось мне немного отличающимся. Её полностью закрытый рот и совсем чуть-чуть приоткрытые глаза нельзя сказать, что изображали явную улыбку, но если смотреть под определённым углом и при определенном увеличении оттенок щек намекал на неё. Лицо молодого человека также менялось, от неопределенно обеспокоенного к немного скучающему, от решительного до рассеянного, от благородного до женоподобного. Казалось, черты лиц обоих складывались в сложные и неопределенные границы между областями определенного настроения, и малейшего изменения условий при просмотре было достаточно, чтобы вызвать полное переосмысление. Если так задумал Кнопф, то это было мастерским достижением, но я также находил это очень печальным.

Книжный краткий комментарий не принес никакой помощи, расхваливая живопись с отличной сбалансированной композицией и восхитительной тематической двусмысленностью, и предполагалось, что голова леопарда была нарисована по образу сестры художника, красотой которой он был постоянно одержим.

Неуверенный в настоящий момент, должен ли продолжать эту линию расследования, я сидел за своим столом в течение нескольких минут, задаваясь вопросом (но не намереваясь проверить), а что если каждое пятно леопарда показанное на картине были воспроизведены точно так же на живом организме. Я хотел сделать что-то материальное, привести что-то в движение, прежде чем я отложу «Нежность» и вернусь к большему количеству обычных направлений расследования.

Таким образом, я сделал ещё один увеличенный фотоснимок картины, на этот раз используя средства редактирования копира, чтобы окружить голову мужчины и плечи равномерным темным фоном. Я распечатал и передал его Стиву Бирбеку (человеку, как известно мне, допустившему утечку записи с видеорегистратора моего шлема в СМИ).

– Дай ориентировку на этого парня. Разыскивается для допроса в связи с убийством Макленбург, – сказал я.

* * *

Я не обнаружил больше ничего интересного в распечатке АУАО, так что взялся за то, чем закончил вчера вечер – принялся обзванивать компании, которые пользовались услугами Фриды Макленбург.

Выполняемая ею работа не имела определённой связи с эмбриологией. Её советы и помощь, по-видимому, касались широкого спектра несвязанных проблем в десятках работ в области культуры клеточных тканей, использования ретровирусов в качестве векторов генотерапии, электрохимии клеточной мембраны, очистки белка и других областей, где термины не говорили мне ни о чем.

– И доктор Макленбург решила эту проблему?

– Абсолютно. Она знала идеальный способ как обойти камень преткновения, который удерживал нас в течение нескольких месяцев.

– Как вы узнали про неё?

– Есть список консультантов по специальностям.

Действительно есть. Она упоминалась в нём в пятидесяти девяти местах. Или она почему-то знала подробные специфические особенности всех этих областей лучше, чем другие люди, которые работали полный рабочий день, или у неё был доступ к экспертам мирового класса, которые могли вложить правильные слова в её уста.

Такой метод у её спонсора – искать работу для неё? Оплата не в деньгах, а в опыте и знаниях, которые она может затем продать как свои собственные? У кого могло быть так много ученых-биологов под рукой?

Империя Линдквиста?

(Так много для спасения «Нежности»?)

Ее телефонные счета не содержали междугородных звонков, но это ничего не значит; у местного филиала Линдквиста имеется своя собственная частная международная сеть.

Я поискал сына Линдквиста Густава в «Кто есть кто».[10]10
  «Кто есть кто» – существенный справочник биографий примечательных и влиятельных лиц во всех слоях общества, в Великобритании и во всем мире, издаваемый ежегодно с 1849 года.


[Закрыть] Запись была очень отрывочной. Рождён суррогатной матерью. Донорская яйцеклетка анонимна. Домашнее образование. Двадцать девять лет, ещё не женился. Затворник. По-видимому погружен в свои бизнес-проблемы. Ни слова о художественных претензиях, но никто не рассказывает всё в «Кто есть кто».