Текст книги "США после второй мировой войны: 1945 – 1971"

Автор книги: Говард Зинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

«Дождетесь от них помощи, как же, – сказала она с презрением. – Они держали и будут держать нас в нищете. Мы бедняки, и считалось, что они будут нам помогать. Но в комитеты по так называемой борьбе с бедностью попали те же самые люди, что платят нам по 3 долл. в день да еще стараются согнать нас даже с тех клочков земли, которые мы пока имеем», – сказала она.

Лишним подтверждением ее слов явилось изданное президентом Джонсоном в 1968 г. распоряжение, согласно которому даже программы обучения профессиям (являвшиеся частью программы «борьбы с бедностью») изымались из-под контроля организаций самих граждан и передавались в ведение федерального правительства и местных властей.

Валовой национальный продукт США в 1971 г. приблизился к триллиону долларов, и американцы стали жить лучше – в том смысле, что у них стало больше автомобилей, больше всякой бытовой техники. По данным Бюро переписей на 1970 г., почти каждый американец – 99,8 % населения страны – имеет холодильник; 92 % американских семей имеют стиральные машины, 95 % – телевизоры, 91 % – пылесосы. А у самой богатой третьей части населения есть и многое другое: 36 % населения имеют аппараты для кондиционирования воздуха, 38 % – цветные телевизоры, 30 %– несколько автомобилей. Все большее число семей обзаводится своими моторными лодками и зимой едет отдыхать во Флориду или на острова Карибского моря. Но бедность все-таки неистребима. Да и само богатство – лишь ширма, за которой скрываются всевозможные неблагополучия. К 1965 г. число душевнобольных, помещенных в психиатрические лечебницы, возросло до 488 тыс.; число людей с ненормальной психикой, проходящих амбулаторное лечение, – до 435 тыс.; просто душевнобольных, не получающих медицинской помощи, – до 9 млн.; в середине 60-х годов в США насчитывалось больше 1 млн. хронических алкоголиков и несколько сот тысяч наркоманов; каждый год около 20 тыс. американцев кончают жизнь самоубийством; и из каждых четырех браков один кончается разводом. Ежегодно совершается до 2 млн. ограблений, крупных и мелких краж, растрат и других «преступлений против собственности». Так что, несмотря на ВНП, достигший триллиона долларов, приходится делать вывод о том, что американская система использует свой мощный производственный аппарат отнюдь не в гуманных целях, что она не обеспечивает справедливого распределения богатств, не создает атмосферы сотрудничества и доброй воли между людьми.

Но почему? По какой причине обещанное в Декларации независимости право каждого американца на жизнь, свободу и стремление к счастью даже не приблизилось к тому, чтобы стать реальным? Гэлбрейт в 1970 г. писал: «Наша экономическая система «не работает», и реформы, необходимые для того, чтобы заставить ее постоянно функционировать – для всего общества в целом и для каждого гражданина в отдельности, а не для корпораций, – должны быть гораздо более основательными, чем то, что предлагает американский либерализм последних лет».

Что же в действующем кредо этого либерализма превращает все щедрые обещания, какие делались нашему народу со времен Джефферсона и вплоть до послерузвельтовских десятилетий, в пустую болтовню? По-моему, это три фактора: национализм, погоня всегда и во всем за прибылью и неспособность политической системы США стать не лжепредставительиым строем, а системой, хотя бы приблизительно выражающей интересы, нужды и стремления американского народа.

Национализм

Либерализм, будучи буржуазной идеологией, нуждался в национальном государстве как для освоения ресурсов своей страны, так и для империалистических захватов ресурсов других стран. Ярый эгоцентризм и агрессивная ксенофобия буржуазного государства нигде не действовали с такой силой, как в Соединенных Штатах, где материальные средства и энергия людей тратились на войны и подготовку к войнам, а не на удовлетворение важнейших человеческих нужд. В послевоенной Америке тот триллион долларов, что был израсходован на военные цели, вполне мог бы обеспечить каждому американцу достаточное питание, жилье, образование и медицинскую помощь.

В США культура всегда и всеми возможными способами поощряет национализм. Едва ли не первым, что требовалось от детей в школах, была клятва в верности американскому флагу. В ханжеских стараниях внушить всем почтение к национальному флагу доходили до того, что в 1970 г. было несколько случаев, когда тех, у кого на брюках или других предметах одежды были звездно-полосатые нашивки, сажали в тюрьму. Как и в других империалистических государствах, патриотизм возводился в Соединенных Штатах в нечто святое, причем особую силу этому придавала всегдашняя и первоочередная забота о «национальной безопасности». Но никакая другая страна в мире так сильно не вооружалась, никакая другая страна не брала на себя полицейские функции в столь обширных районах нашей планеты, как Соединенные Штаты. И никакая другая страна так не разглагольствовала о своей национальной безопасности, не шла на бесконечные авантюры за границей во имя пресловутой национальной безопасности, как США. И если бы не этот «наркотик» национализма, то подобное разбазаривание ресурсов страны на нужды «безопасности» могло бы стать невыносимым для американского народа.

Погоня за прибылью и дух конкуренции

При капитализме мотором, приводящим в движение производственный механизм, является прибыль. Как хорошо подметил К. Маркс, в определенный период истории этот мощный мотор позволяет человеку продвинуться далеко вперед в деле использования и преобразования окружающей среды. Но К. Маркс отметил также и тенденцию этого мотора замедлять ход после того, как цель достигнута. Эндрю Шонфилд, специалист в области сравнительного изучения американской и европейской экономики, сделал заключение, что в Соединенных Штатах «темпы промышленного развития в годы после второй мировой войны были значительно ниже, чем в первом десятилетии XX в.». Социалисты, критикуя капиталистическую систему, издавна указывали на свойственную ей тенденцию производить вещи не только бесполезные, но и вредные, служащие средством разрушения как природы, так и человека, а также всего того, что им создано, только потому, что они приносят прибыль. Погоня за прибылью не только подстегивала военное производство – в военной промышленности прибыли всегда были на 50—100 % выше, чем в других отраслях производства, – но и отвлекала ресурсы, которые могли бы быть использованы на что-то другое, действительно нужное людям. В послевоенный период жажда прибыли толкала капиталистов не на строительство школ, больниц, стадионов и спортивных площадок, дешевых жилищ – эта сфера не давала высоких прибылей, – а на производство автомобилей. В 1968 г. прибыль «Дженерал моторе» составила 25,8 % с вложенного капитала. Только за одно десятилетие, в 60-х годах, автомобильная промышленность США израсходовала 2 млрд. долл. на рекламу своей продукции, убеждая каждого американца, что ему непременно нужен новый автомобиль. В 1968 г. было продано 9 млн. автомобилей – и 6 млн. выброшено на свалки; на 200 млн. населения приходилось 72 млн. автомобилей, по одному на каждые три жителя. Только за октябрь 1971 г. было продано рекордное количество автомашин – 1 млн.

Сколько выброшенных на ветер денег, материалов, труда это означает? Экономисты из Гарварда подсчитали, что после 1949 г. только замена «устаревших» моделей машин новыми обходилась американцам в 4 млрд. долл. ежегодно. Но величайшей растратой были, конечно, жизни людей, которые гибли и гибнут в автомобильных катастрофах. К середине 60-х годов число только убитых в дорожных авариях превысило 50 тыс. в год. Безопасность, надежность машин никогда не была главной заботой автопромышленников. Чтобы убедиться в этом, возьмем хотя бы такой факт. 5 октября 1969 г. «Нью-Йорк тайме» в сообщении под заголовком «Чудо-автомобили – на одном из первых мест в списке производственных новинок Детройта» писала, что «производство чудо-автомобилей, или автомобилей-силачей, как их еще называют в Детройте, встало на одно из первых мест в повестке дня автомобильной промышленности.

Эти сильные машины, развивающие скорость до 150 миль в час, как только их выпустят с завода, получают название «Шевроле Z-28»… Томас Фигени, ведущий инженер компании «Форд моторе», сказал, что в 1969 г. будет продано 600 тыс. автомобилей-силачей по сравнению с 56 тыс. в 1964 г… Компания «Дженерал моторе» пока открыто не объявляет о том, что она тоже приобщилась к этому бизнесу…»

Там, где экономика находится в руках частных корпораций, для которых нет других мотивов, кроме извлечения прибыли, гуманные соображения, забота о человеке отходят на второй план, а соблюдение общественных интересов и вовсе считается роскошью. Через 60 лет после того, как книга Эптона Синклера «Джунгли» содействовала принятию закона о контроле над мясной промышленностью, в сообщении из Вашингтона, опубликованном 9 ноября 1967 г. в «Нью-Йорк тайме», говорилось: «Федеральные контролеры сообщили сегодня сенатской подкомиссии, что еще совсем недавно, в июле сего года, они обнаружили на мясоконсервных заводах, не подчиненных контролю федеральной мясной инспекции, антисанитарные условия, грязь, мясо с кишащими в нем червями.

Они сказали также, что видели, как в мясо добавляются разные примеси. По их словам, в ветчине и мясе, которые продаются в розничных магазинах по всей стране, воды содержится больше дозволенной нормы…

Сенатор Уолтер Мондейл (демократ от штата Миннесота) заявил подкомиссии, что некоторые из крупнейших в стране мясоконсервных компаний нарочно строят заводы «за пределами досягаемости» для федеральных властей, чтобы наживаться на продаже потребителям испорченного или содержащего недозволенные примеси мяса».

Первейшая надобность человека – нища – и та становится жертвой алчности корпораций. По оценке, сделанной федеральной комиссией по контролю за качеством воды, в 1968 г. не меньше 15 млн. рыб погибло вследствие загрязнения воды. Из них 6 млн. погибло в результате сброса в реки и водоемы промышленных отходов. Еще до 1970 г. периодически высказывались опасения насчет того, что в лососевых содержится в опасных количествах ртуть, а в тунце – другие яды. А ведь США загрязняют не только свои воды, но и земли. Эдель Дэвис, являющаяся одним из ведущих в Стране диетологов, в конце 1970 г. заметила: «Наши почвы истощены настолько, что даже луговая трава на пастбищах не обеспечивает коровам достаточного питания. Фермерам платят 3 млрд. долл. в год только за то, чтобы они держали свою землю под паром, тогда как эти деньги можно было бы использовать для обогащения почвы, выращивая какие-нибудь культуры только на перегной. Но министерство земледелия на это не идет, потому что это никому не сулит денежной выгоды. Так вся страна оказывается в зависимо-мости от людей, для которых продовольствие – только источник наживы».

В то время как загрязнение воздуха и воды промышленными отходами внушало многим американцам все большую озабоченность, погоня корпораций за прибылью становилась главным фактором, который препятствовал принятию законодательных мер по борьбе с загрязнением. В 1967 г. одной сенатской комиссии настойчиво рекомендовали установить определенные, единые для всей страны лимиты загрязнения атмосферы, но этому воспротивились такие могущественные организации, как Торговая палата Соединенных Штатов, Национальная ассоциация промышленников, Американский горнорудный конгресс и Национальная угольная ассоциация. Автомобилестроительным компаниям тоже очень не хотелось ставить под угрозу свои прибыли, и потому они отвергали требования изменить конструкцию автомобильных двигателей, чтобы уменьшить загрязнение воздуха выхлопными газами. В начале 1968 г. нефть залила прекрасные пляжи Калифорнии потому, что при существующей системе жажда прибылей, снедающая нефтяные компании, становится выше я^елания простых людей купаться в чистой воде. Наживаться – пусть даже в ущерб людям и окружающей их среде – вот цель, которая для американских монополий всегда стояла на первом месте, независимо от того, какая политическая партия находилась у власти. Не кто иной, как слывший «либералом» министр внутренних дел Стюарт Юдолл (в правительствах Кеннеди и Джонсона) разрешил опасное бурение нефти на шельфах Калифорнии. Как писал тогда один комментатор из Санта-Барбары, «все было разрешено, подписано и скреплено печатями. Никакое государственное учреждение, будь то центральное или местное, не властно было заставить нефтяные компании соблюдать какие-либо правила – как не властно и по сей день». В январе 1969 г. в Бостоне из резервуаров компании «Эдисон» в атмосферу над городом вырвались огромные массы сернистого ангидрида. Тогда же в газете «Бостон глоб» появился заголовок: «„Эдисон указывает, что очистка воздуха – дело дорогое». Это стоило бы 8 млн. долл. – действительно, слишком „дорогая цена за воздух, которым можно дышать, для тех, кто думает только о своих прибылях и об их непрестанном увеличении.

В тех отраслях промышленности, рынок сбыта продукции которых могут контролировать несколько фирм-гигантов, та же погоня за прибылью толкала корпорации вступать в тайный сговор между собой для поддержания высоких рыночных цен. В 1961 г. высокопоставленные служащие трех электротехнических компаний («Дженерал электрик», «Вестингауз» и «Эллис-Чалмерс») были привлечены к суду по обвинению в том, что тогда стали называть «невероятным по масштабам заговором хозяев электротехнической промышленности». Установив свои твердые цены на некоторые виды электрооборудования (выключатели и пр.), эти компании, по словам судьи, который вел этот процесс, обворовывали публику «на миллионы и миллионы долларов». Некоторым их менеджерам пришлось сесть в тюрьму – правда, лишь на 30 дней.

В 1959 г. из показаний, заслушанных в сенате США, выяснилось, что и фармацевтическая промышленность США сбывает свою продукцию по искусственно завышенным ценам. Таблетки пенициллина, которые промышленники могли продавать с немалой для себя прибылью по 3 долл. 75 центов за сотню, продавались по 14 долл. 85 центов. Таблетки другого лекарства, которые одна небольшая компания продавала по 2 долл. 35 центов за сотню, три других крупных фармацевтических компании реализовали под другим названием по 17 долл. 90 центов за сотню. По сделанным сенатской комиссией подсчетам, американцы переплачивают за лекарства 750 млн. долл. в год.

Эстес Кефовер, сенатор от штата Теннесси, председатель сенатской подкомиссии, занимающейся подготовкой законов против трестов и монополий, однажды вызвал в эту подкомиссию президента фармацевтической компании «Мерк» Джона Т. Коннора и ее директора по сбыту Юджина Кэрилоски. Вот как они отвечали на его вопросы:

«Кефовер.Я так и не понимаю, почему в Лондоне за такое же лекарство против подагры люди платят 7 долл. 53 цента, а в наших аптеках оно стоит 17 долл. 90 центов.

Коннор.Г-н председатель, в разных странах существуют разные рыночные условия…

Кефовер.Как же так получилось, что ваша компания и компании «Апджон», «Шеринг» берут за это лекарство в точности одинаковую цену – 17 долл. 90 центов?

Кэрилоски.Видите ли, сэр, мы вышли на рынок с этим лекарством на несколько месяцев позднее, чем компания «Шеринг», и, как это бывает со всяким идентичным продуктом, мы сочли, что нам выгодно продавать это лекарство по цене, какую установили на него другие компании…»

Президент компании «Шеринг» Фрэнсис К. Браун в своих показаниях этой же подкомиссии рассуждал с логикой «Алисы в Стране Чудес»: «Несомненно, некоторым людям трудно покупать лекарства, которые им нужны. Но ведь им также трудно платить и за квартиру, и за продукты питания… Дело скорее в недостаточных доходах, а не в чересчур высоких ценах». В таком же духе президент Ассоциации фармацевтической промышленности д-р Остин Смит выступал перед собравшимися его послушать четырьмя сотнями представителей крупнейших фармацевтических компаний: «Я уверен, что все мы исполнены глубочайшего сочувствия к людям престарелым, которым так трудно покупать дорогие лекарства. Но если фармацевтическая промышленность в чем и виновата, так лишь в том, что это она помогла продлить жизнь миллионам людей, слишком старых для того, чтобы работать».

О таком же «сочувствии с оглядкой на прибыли» писал в начале 1970 г. в журнале «Нью-Инглэнд джорнел оф медисин» анестезиолог из Стэнфордского университета д-р Джон П. Банкер. Изучение хирургической практики в Соединенных Штатах и Англии привело его к выводу, что в США пропорционально численности населения хирургов вдвое больше, чем в Англии, и что они делают вдвое больше операций. Банкер писал, что «если в условиях общей нехватки медицинского персонала больше всего врачей занимаются хирургической практикой, то это означает, что врачей других специальностей оказывается меньше всего, хотя нужда в них, возможно, и больше…

Парадоксально, что страна, где богачам дана возможность ложиться на любые операции, даже если их к этому толкает просто прихоть, бедным не может обеспечить даже самую элементарную медицинскую помощь». В редакционной статье, помещенной в том же номере журнала, д-р Фрэнсис Д. Мур, хирург из Гарварда, писал, что «в корне всего этого, вероятно, лежат деньги» и что «ко многим причинам гипертрофированного по сравнению с Англией развития хирургии в Соединенных Штатах надо отнести и такие, как система свободного предпринимательства, господствующая в американской медицине, распространенный среди американских врачей обычай заниматься частной практикой и высокие гонорары».

В гуманистическом обществе делаются такие игрушки, которые помогают вырастить детей счастливыми, благоразумными, трезвомыслящими людьми. В обществе же, где все подчинено извлечению прибыли, такая цель принимается чуть ли не за абсурд. В 1963 г. журнал «Тойз энд новелтиз», являющийся органом промышленности игрушек, отмечал: «Военная тема будет в этом году главенствовать». Иными словами, все 28 американских фирм, делающих игрушки, будут выпускать преимущественно игрушки, имитирующие оружие. Одна из этих фирм – «Орорэ плэстикс корпорейшн» – объявила, что количества «произведенной ею военной и военноморской игрушечной техники» хватило бы с излишком для удовлетворения всех нужд НАТО».

Еще более ужасающий пример того, как в США и на смерти делают деньги, явило нам опубликованное в феврале 1969 г. сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс из Туэле (штат Юта) под заголовком: «Город в штате Юта сосуществует с ядовитым газом». Совсем рядом с этим городом находится военный склад, где хранятся запасы нервного газа, однако «население Туэле в ответ на вопрос, почему оно мирится с этим, только недоумевает. Его опасения за свою жизнь уступают деньгам, которые склад приносит всей этой местности. Около 5 тыс. из 15 тыс. жителей городка работают на этом складе». По словам мэра Туэле, город настолько тесно связал себя с этим военным объектом, что «без него вся жизнь здесь замерла бы», – замечание, звучащее довольно-таки странно, если учесть, что в США из-за утечки и быстрого распространения ветром нервного газа однажды уже погибло 6 тыс. овец. Правда, в этом случае с нервным газом дело не в прибылях корпораций, а в средствах к существованию простых людей, но разве не порочна система, при которой люди из-за хлеба насущного должны каждодневно подвергать себя такому страшному риску?

Безудержная погоня за прибылью, присущая капиталистической системе, породила в Америке культуру совершенно особого рода. При поощрении правительства «рыцарям наживы» разрешается не только загрязнять окружающую среду, но и разрушать здоровье людей. В противном случае разве табачной промышленности позволили бы нарушать предписания против курения, в то время как рак легких уносит все больше человеческих жизней? Только в 1970 г. была запрещена реклама сигарет по телевидению – то есть через 10 лет после того, как стало достоверно известно, что курить опасно для здоровья. В США крупные суммы очень часто ассигнуются опять-таки ради получения прибыли, а не для общественной пользы. В противном случае разве дозволено было бы, чтобы государственные средства, отпущенные для осуществления космических проектов, были употреблены на создание системы подслушивания частных телефонных разговоров? В капиталистическом обществе становится истинным бедствием страсть производить едва ли не любые вещи, заниматься чуть ли не любым делом, продавать почти все, что угодно, лишь бы только это приносило прибыль.