Текст книги "США после второй мировой войны: 1945 – 1971"

Автор книги: Говард Зинн

«Высылаю вам обратно повестку, предписывающую мне явиться для прохождения медицинской комиссии перед призывом на службу в вооруженных силах. Я совершенно не намерен ни являться на медосмотр, ни идти в армию, ни каким-либо иным образом помогать военным действиям США против народа Вьетнама.

Я полностью сознаю последствия своего решения – я предстану перед судом, а затем попаду в тюрьму. Очень жаль, что этим я причиняю страдания своей семье и друзьям. Но я слишком хорошо понимаю, что означает эта война для вьетнамского народа. Она означает шесть лет непрекращающегося и бессмысленного убийства, в основном гражданского населения. Она означает мучительный голод, страх, невероятную жестокость и неописуемые страдания, обрушившиеся на народ, который мечтает лишь о Земле, Воссоединении и Независимости…

…Надеюсь и молюсь о том, чтобы вскоре наступил справедливый мир.

Искренне Ваш,

Филип Д. Супина»

Его приговорили к четырем годам тюремного заключения.

По мере продолжения войны усиливалось движение за отказ от службы в армии и росла его массовая поддержка. Опрос выпускников Гарвардского университета, произведенный в феврале 1968 г., показал, что 40 % студентов были готовы либо попасть в тюрьму, либо покинуть пределы Соединенных Штатов в случае призыва в армию. Опрос службы Харриса, проведенный среди выпускников университета, обнаружил резкую перемену мнений в течение лишь одного года. Если в 1969 г. 50 % опрошенных заявили, что не уважают лиц, отказавшихся идти в армию, то в 1970 г. такое заявление сделали лишь 34 % опрошенных, причем число лиц, которые с уважением отнеслись к отказавшимся служить в вооруженных силах, значительно возросло.

К 1970 г. становилось все более очевидным, что страх перед войной был в значительной мере вызван «либеральным» политическим руководством США. Слова Карла Оглсби, одного из руководителей организации «Студенты за демократическое общество», произнесенные им во время антивоенной демонстрации в Вашингтоне 27 ноября 1964 г., через пять лет уже звучали более убедительно. Сказав тогда, что война была не отклонением от традиционного американского либерализма, а его выражением, Оглсби подчеркивал; «Президент Трумэн, подписавший первый закон о гражданских правах, был первым президентом, связавшим себя с Вьетнамом. Затем эта связь была укреплена умеренным либералом, президентом Эйзенхауэром, который использовал отряды национальной гвардии для интеграции учащихся центральной средней школы в Литл-Роке, и еще более усилена президентом Кеннеди, который основал «Корпус мира» и «Союз ради прогресса» и приступил к осуществлению программы по борьбе с бедностью. Теперь вспомните тех, кто руководит этой войной, изучает карты, отдает приказы, нажимает на кнопки, ведет подсчет убитых: Банди, Макнамара, Раск, Лодж, Голдберг, сам президент. Они не аморальные монстры. Все они уважаемые люди. Все они либералы. Однако я уверен, что многие из собравшихся сегодня здесь являются такими же людьми. Поэтому, чтобы понять причины, толкнувшие нас на войну, следует, по-видимому, более пристально взглянуть на этот американский либерализм. Возможно, нас ожидают сюрпризы. Возможно, мы имеем дело с двумя совершенно различными видами либерализма: подлинно гуманным и совершенно негуманным…»

Как показали опросы и референдумы в городах, пассивная поддержка антивоенных выступлений усилилась во всех уголках страны. Помимо этого, к выступлениям отдельных активистов в 1965 г. теперь присоединились самые различные категории людей, которые ранее не имели никакого отношения к открытому протесту. В августе 1965 г. в антивоенной демонстрации в Вашингтоне участвовало лишь несколько сот человек. Они примкнули к Дэвиду Делинджеру, сформировавшему Национальный мобилизационный комитет за прекращение войны во Вьетнаме, историку Стотону Линду и руководителю Студенческого координационного комитета ненасильственных действий Роберту Мозесу. По пути к зданию Капитолия демонстрантов обливали красной краской. К маю 1971 г. уже 20 тыс. демонстрантов приехали в Вашингтон, чтобы совершить акты гражданского неповиновения в знак протеста против продолжения войны.

К концу 60-х годов голоса американцев, осуждавших войну, раздавались по всей стране. Сотни добровольцев из «Корпуса мира» протестовали против войны. В Чили директор «Корпуса мира» пригрозил 92 добровольцам карательными мерами, если они не отрекутся от листовки, содержавшей протест против войны во Вьетнаме. 800 бывших членов «Корпуса мира» также осудили войну. Поэты и писатели отказывались ходить на приемы в Белый дом. Среди них были Роберт Лоуэл и Артур Миллер. Последний направил в Белый дом телеграмму, в которой говорилось: «Когда говорят пушки, музы молчат». Певица Эрта Китт вызвала скандал в вашингтонском обществе, когда стала критиковать войну во время одного из приемов в Белом доме. Юноши и девушки, приглашенные в Белый дом для получения призов «Клуба четырех «Эйч»» [12]12
  Клубы, которые находятся в ведении министерства сельского хозяйства и объединяют сельскую молодежь. Цель клубов – добиваться повышения продуктивности сельского хозяйства и воспитывать у молодежи чувство гражданской ответственности. Название произошло от первых букв английских слов: Head (голова), Heart (сердце), Hands (руки) и Health (здоровье). – Прим. перев.


[Закрыть]выразили несогласие с продолжением войны. В Голливуде местные артисты соорудили двухметровую «башню протеста» на бульваре Сансет, которая символизировала их антивоенные настроения. На состоявшейся в Нью-Йорке церемонии вручения национальной премии за лучшую книгу 50 писателей и издателей вышли из зала, когда на трибуну поднялся вице-президент Хэмфри. Тем самым они выразили свой гнев по поводу его неприглядной роли в войне.

В Лондоне два молодых американца тайно прошли на роскошный прием, устроенный послом США по случаю Дня независимости, и, попросив слова, предложили тост: «За всех мертвых и умирающих во Вьетнаме». Охрана поспешила выставить их за дверь. В Тихом океане два молодых американских моряка захватили судно США с боеприпасами и в знак протеста против войны решили доставить захваченные бомбы не в Таиланд, а в Камбоджу. (В то время Камбоджа, правительство которой возглавлял принц Нородом Сианук, оказывала поддержку коммунистам.) В течение четырех суток они контролировали судно и командовали экипажем.

Представители «среднего класса» и свободных профессий, которые прежде не участвовали в открытых движениях протеста, также включились в борьбу. В мае 1970 г. газета «Нью-Йорк тайме» поместила статью под заголовком: «Тысяча юристов истэблишмента включается в антивоенные выступления». Юристы направлялись в Вашингтон, чтобы потребовать немедленного вывода войск США из Индокитая. Лишь усилившиеся протесты общественности заставили конгресс приступить к принятию более или менее конкретных антивоенных мер. На рассмотрение обеих палат были внесены резолюции с целью определить конкретные сроки вывода американских войск, хотя в июне 1971 г. эти резолюции все еще не были одобрены.

Резкое ослабление поддержки правительства нашло свое отражение и в движении «отступничества» со стороны бывших правительственных чиновников. Оказавшись не у дел, они стали, когда война уже стала непопулярной, критиковать курс на продолжение войны, который поддерживали или замалчивали, когда занимали правительственные должности. К таким деятелям относились Хэмфри, советник президента Макджорж Банди, профессор Роджер Хилсман, представитель США в ООН Артур Голдберг и посол Эдвин Райшауэр. К этому времени относится еще одно событие, имеющее гораздо более важное значение. Речь идет о человеке, который занимал высокое положение в военной бюрократической системе, затем бросил работу и не только стал критиковать курс на продолжение войны, но и превратился в активного участника антивоенного движения, не остановившегося перед совершением акта гражданского неповиновения. Это был Даниэл Элсберг, бывший помощник министра обороны Макнамары, который многие годы проводил для правительства военные исследования в «РЭНД корпорейшн» и был два года во Вьетнаме, участвуя в осуществлении программы умиротворения. Вместе с ним против военной машины выступил также и его бывший коллега по работе в «РЭНД корпорейшн» Энтони Руссо.

В июне 1971 г. Элсберг, не побоявшись возможного многолетнего тюремного заключения, передал в редакцию «Нью-Йорк тайме» и других газет США часть большого (объемом 10 тыс. страниц) исследования истории американского вмешательства во Вьетнаме, над которым он работал в «РЭНД корпорейшн». Оно составлялось по заказу Пентагона и имело гриф «Совершенно секретно». Публикация отрывков этого исследования в «Нью-Йорк тайме» подняла целую бурю в стране, и правительство тут же обвинило Элсберга в «подрывной деятельности». Однако в данном случае речь шла не о какой-то подрывной деятельности, а о замешательстве правительства в связи с разоблачением его тайных замыслов и лживой политики: планирования военных действий еще в середине 1964 г., когда Джонсон в ходе своей предвыборной кампании разглагольствовал о мире; установления контроля над сай-гонским правительством; нежелания начать мирные переговоры; использования бомбардировок в пропагандистско-политических целях; нарушения Женевских соглашений; тайных военных операций против Северного Вьетнама задолго до эскалации в 1965 г.

Осенью 1967 г. в антивоенное движение включился новый отряд борцов – католические священники и монахи, а также рядовые верующие. Это вновь подтвердило, что война во Вьетнаме вызвала бурные перемены во всех слоях американского общества. 27 октября священник Филип Берриген, ветеран второй мировой войны, служитель церкви св. Иосифа, мучительно переживавший истребительную войну во Вьетнаме, проник вместе с Дэвидом Эберхардтом, Томасом Льюисом и Джеймсом Менгелем в помещение призывного пункта в Балтиморе. Испачкав кровью папки с делами, они дождались ареста, за которым последовал суд, а затем и приговор к тюремному заключению сроком от двух до шести лет.

В мае следующего года, выйдя из тюрьмы под залог, Берриген вместе со своим братом Дэниелем, священником церкви иезуитов, и семью другими священниками и верующими уничтожил папки с делами на призывном пункте в Кейтонсвилле (штат Мэриленд). «Кейтонсвиллская девятка», как их потом стали называть, была привлечена к уголовной ответственности и приговорена к тюремному заключению. Двое из них, Мэри Мойлен (бывшая монахиня) и Дэниел Берриген, отказались явиться в суд и стали «лицами, скрывающимися от не-правосудия». После четырех месяцев пребывания в несколько необычном подполье, поскольку он продолжал выступать с проповедями в церкви, давать интервью журналистам и встречаться с другими людьми для бесед о войне и гражданском неповиновении, Дэниел Берриген был схвачен агентами ФБР. Мэри Мойлен продолжала оставаться на свободе.

Война отразилась и на церкви. Протестовавшие священники и монахини поколебали веру целого поколения католиков, особенно молодежи, которая стала задумываться над наследием Христа, истинным смыслом патриотизма, крестовым знамением и значением сопротивления. Дэниел Берриген сказал: «Безумие продолжается, расцветая махровым цветом. За фасадом сдержанности и умеренности культивируются, поощряются и широко распространяются самые низменные инстинкты человека. Немыслимая война в Азии, которая в свое время была всего лишь небольшой язвочкой на теле США, простой царапиной, никем не замечаемой и ни у кого не вызывавшей ни малейшего беспокойства, постепенно стала гноиться и перерастать в изнурительную лихорадку, в чуму, в кошмар, продолжавшийся изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, все безумие и ужас которого могли по достоинству оценить лишь Иеремия и Кафка».

В своем последнем слове после вынесения приговора на суде в Кейтонсвилле Филип Берриген пытался объяснить суду, почему он и Льюис, отпущенные под залог после суда в Балтиморе, вновь нарушили закон. Он сказал: «Как христианин, я должен любить и уважать всех людей, любить добро, которое любят они, и ненавидеть зло, которое ненавидят они. Насколько мне представляется, зверство, нищета и отчаяние других людей будут унижать мое достоинство и нарушать мой покой, если я не буду бороться против их источника. Вот, вероятно, почему мы с Томом Льюисом и нашими друзьями решили продолжать действовать…»

Сопротивление католиков (к которым иногда присоединялись протестанты и евреи) ширилось. Налеты на призывные участки совершались по всей стране: бостонская двойка; 14 из Милуоки; девятка из Федерального округа Колумбия; тройка из Пасадены; тройка из Силвер-Спрингс; 15 из Чикаго; женщины против «папаши Уорбакса» [13]13
  Герой популярного американского комикса «Сиротка Энни», олицетворяющий войну и наживу на производстве оружия. – Прим. перев.


[Закрыть]; нью-йоркская восьмерка; бостонская восьмерка; заговор Восточного побережья во имя спасения жизней; заговор «города-цветка». Кто-то попал в тюрьму, кто-то избежал ее. Так называемое «ультрасопротивление» олицетворяло драматические перемены в бывшей твердыне американского консерватизма – католической церкви и ее прихожанах.

Таким образом, гневный протест против войны охватил все слои американского общества: все религиозные группы, классы, расы, богатых и бедных. К 1969–1970 гг. решительные протесты стали раздаваться и среди тех, кто был непосредственно связан с войной, – среди солдат регулярной американской армии, особенно среди солдат и моряков, сражавшихся во Вьетнаме, вернувшихся с войны и ставших ветеранами. Независимо от того, остались ли они целыми и невредимыми или вернулись калеками, все они изменились внутренне. Подобного еще не случалось за всю американскую историю: солдаты и ветераны выступали теперь против войны, которая еще не кончилась.

Сначала протесты носили эпизодический и индивидуальный характер. Еще в июне 1965 г. Ричард Стайнке, выпускник военной академии в Уэст-Пойнте, находясь во Вьетнаме, отказался сесть в самолет, который должен был доставить его в далекую вьетнамскую деревню, где орудовали подразделения американских войск специального назначения. «Вьетнамская война, – сказал он, – не стоит жизни даже одного американца». Стайнке был отдан под трибунал и разжалован. На следующий год три солдата, получившие приказ следовать во Вьетнам, отказались лететь, назвав войну «аморальной, незаконной и несправедливой». Военный трибунал приговорил их к тюремному заключению.

В начале 1967 г. капитан Говард Леви, военный врач из Форт-Джексона (штат Южная Каролина), отказался обучать «зеленые береты» – отборные войска специального назначения. Леви назвал их «преступниками», которые «убивают крестьян, женщин и детей». Он был отдан под трибунал на том основании, что пытался своими заявлениями о войне вызвать недовольство личного состава. Полковник, который председательствовал на суде, отклонил доводы защиты о том, что Леви говорил правду. «Правдивость его заявлений не является предметом нашего разбирательства», – сказал он. Леви был признан виновным и приговорен к тюремному заключению.

Были и другие случаи: в Окленде солдат-негр отказался сесть в военный транспортный самолет, направлявшийся во Вьетнам, хотя и рисковал получить 11 лет тюрьмы. Лейтенант военно-морского флота медсестра Сюзан Шнэль предстала перед военным судом за то, что, будучи в офицерской форме, участвовала в антивоенной демонстрации и сбрасывала с самолета, пролетавшего над военно-морскими объектами, антивоенные листовки. В Норфолке матрос протестовал против войны во Вьетнаме, считая ее аморальной. В начале 1968 г. в Вашингтоне (федеральный округ Колумбия) был арестован лейтенант, который участвовал в пикетировании Белого дома и нес плакат, на котором было написано: «За что убито и ранено 120 тыс. американцев?» Два черных солдата морской пехоты, Джорж Дэниелз и Уильям Харвей, были приговорены к длительному тюремному заключению (на шесть и десять лет каждый, хотя в дальнейшем эти сроки были сокращены) за антивоенную пропаганду среди черных морских пехотинцев.

По мере продолжения войны массовый характер приобрело дезертирство из вооруженных сил США. Тысячи дезертиров укрылись в Западной Европе, число же солдат, скрывшихся в Канаде, составляло примерно 50– 100 тыс. Некоторые солдаты дезертировали демонстративно: они, например, открыто избирали местом своего «убежища» церковь и в окружении своих друзей и единомышленников ждали ареста и военного трибунала. 1000 студентов Бостонского университета в течение пяти дней и ночей дежурили в небольшой церкви, где скрывался 18-летний Рэй Кролл, которого местный судья обманным путем заставил записаться в армию, когда юношу привели в суд. В воскресенье утром к церкви подъехали агенты ФБР. Разогнав студентов, столпившихся в проходах, они взломали двери и забрали Кролла.

По мере своего роста антивоенное движение американских солдат становилось все более организованным. Одни предприимчивые молодые люди открыли недалеко от Форт-Джексона первое солдатское кафе под названием «ЮФО» [14]14
  Английское сокращение UFO, обозначающее «неопознанный летающий предмет». – Прим. перев.


[Закрыть]. Солдаты могли заказать там чашку кофе, а заодно познакомиться с литературой о войне и текущих событиях. Это была тонкая, продуманная попытка поощрять дискуссии на военную тему среди солдат. Протесты местных властей и судебное преследование привели к тому, что владельцев кафе обвинили в «нарушении общественного порядка», и кафе было закрыто. Однако идея создания подобных солдатских кафе становилась все популярнее, и вскоре в стране было открыто с полдюжины таких кафе и два книжных магазина: один близ Форт-Девенса (штат Массачусетс), а другой недалеко от военно-морской базы в Ньюпорте (штат Род-Айленд). (Книжные магазины, а не только кафе пришлось открывать потому, что власти могли ликвидировать кафе под предлогом содержания их в «антисанитарных условиях».)

На многих военных и военно-морских базах США стали появляться подпольные газеты. К 1970 г. их уже насчитывалось более 50. Можно назвать некоторые из них: «Эбаут фейс» (Лос-Анджелес), «Фед ап!» (Тахома), «Шорт тайме» (Форт-Джексон), «Вьетнам джи-ай» (Чикаго), «Грэффити» (Хайдельберг, ФРГ), «Брэгг брифс» (штат Северная Каролина), «Лэст хэрес» (Форт-Гордон, штат Джорджия), «Хэлпинг хэнд» (военно-воздушная база в Маунтин-Хоум, штат Айдахо). В них печатались антивоенные материалы, сообщались случаи преследования солдат, давались практические советы о юридических правах находящихся на действительной службе солдат, рассказывалось о том, как бороться с произволом командования. В июне 1970 г. 28 кадровых офицеров сухопутных войск, ВВС, ВМС и морской пехоты, в число которых входило несколько ветеранов войны во Вьетнаме, представлявших, как они утверждали, примерно 250 офицеров, объявили о создании антивоенной организации «Движение обеспокоенных офицеров».

Гнев военнослужащих, вызванный войной во Вьетнаме, дополнялся горечью и негодованием, порожденными жестокостью и бесчеловечностью условий военной службы. В 1968 г. в тюрьме «Призидио» в Калифорнии надзиратель убил заключенного за то, что тот самовольно покинул место работы. 27 заключенных, возмущенных этим произволом, прекратили работу и запели «Мы победим». Их предали военно-полевому суду, обвинив в мятеже, и приговорили к различным срокам тюремного заключения (до 14 лет). Позже, после широкой огласки, эти сроки были сокращены.

Антивоенные настроения распространились до самой линии фронта. Когда 16 октября 1969 г., в день всеобщего протеста против войны, состоялись крупные антивоенные демонстрации, некоторые американские солдаты во Вьетнаме в знак солидарности носили черные нарукавные повязки. Один фоторепортер сообщал, что почти половина патрульного взвода близ Дананга носила такие повязки. Один солдат, находившийся вместе со своей частью в районе Ку-Ши, писал своему другу 26 октября 1970 г., что из тех солдат, которые отказывались идти на передовую, формировались отдельные роты. Он подчеркивал, что «отказ от участия в боевых действиях теперь уже стал здесь весьма обычным явлением». В начале 1970 г. корреспондент газеты «Монд» в Сайгоне писал: «Безразличие, озлобленность, отвращение, враждебность – вот те чувства, которые испытывают американцы, участвующие в войне. За четыре месяца 109 солдат 1-й воздушно-десантной дивизии были обвинены в отказе воевать. В Сайгоне, как и в Дананге, служба безопасности преследует дезертиров. В большинстве подразделений свыше половины солдат курят марихуану. Черный солдат с поднятой вверх левой рукой, сжатой в кулак в знак протеста против войны, которую он никогда не считал своим кровным делом, – теперь уже обычное явление…»

В районах расположения воинских частей все чаще стали происходить случаи подкладывания солдатами осколочных бомб под палатки офицеров, которые приказывали им идти в бой или каким-либо другим образом вызывали их недовольство. По сведениям Пентагона, только в 1970 г. во Вьетнаме произошло 209 таких случаев.

В начале 1970 г. значительная часть ветеранов, вернувшихся из Вьетнама, объединилась в группу «Ветераны войны во Вьетнаме против войны». В декабре 1970 г. сотни ветеранов отправились в Детройт для участия в расследовании, проводимом антивоенной организацией «Уинтер соулджер». Они выступали там с публичными заявлениями о преступлениях американских войск во Вьетнаме, рассказывали о конкретных случаях, в которых сами принимали участие или свидетелями которых являлись. В апреле 1971 г. более тысячи ветеранов отправились в Вашингтон (федеральный округ Колумбия), чтобы принять участие в антивоенной демонстрации и отказаться от своих боевых наград, полученных за участие в войне во Вьетнаме. Проходя мимо проволочного ограждения вокруг Капитолия, они бросали медали за ограду, проклиная войну. Один из них, Джон Керри, бывший лейтенант ВМС, воевавший в дельте реки Меконг, выступил с показаниями в сенатской комиссии по иностранным делам. Он рассказал обо всем, что видели американские солдаты во Вьетнаме: об изнасилованиях, расстреле гражданских жителей и военнопленных, уничтожении животных, пытках, сожжении и разграблении деревень, о насильственном переселении гражданского населения. «Мне кажется, – сказал Керри, – будто каждый день кто-то должен умирать лишь для того, чтобы Ричард Никсон не стал первым президентом, проигравшим войну». Вспышки антивоенных выступлений солдат не прекращались до 1971 г., до Дня памяти погибших в войнах. Тысячи американских военнослужащих, находившихся в Англии, заявили протест против войны в петициях, переданных в посольство США. Широкое распространение среди них получила подпольная военная газета «ПИС» [15]15
  Полное название газеты: «Народ против коррумпированного истэблишмента». Сокращение, составленное из начальных букв каждого слова этого названия (People Emerging against Corrupt Establishment), образует слово «РЕАСЕ» («Мир»). – Прим. перев.


[Закрыть].

Именно в тот День памяти погибших несколько сот выступавших против войны ветеранов разбили лагерь на зеленой лужайке в Лексингтоне (штат Массачусетс), в колыбели первой американской революции. К ним присоединились 300 местных жителей. Однако вскоре за отказ освободить лужайку все они были арестованы. Выйдя из тюрьмы, ветераны направились на Банкер-Хилл, где переночевали, а на следующий день организовали антивоенный митинг. Этот отказ от насилия и войны, протест против власти, недоверие к правительству, независимость духа проявились через 25 лет после безразличного отношения американских солдат к использованию в 1945 г. атомной бомбы против мужчин, женщин и детей в Хиросиме и Нагасаки. В умонастроениях многих людей в Соединенных Штатах происходили важные перемены.

Имела ли место революция (или по меньшей мере ее зачатки) в послевоенных США? Многие исследователи, пристально следящие за ходом истории, сомневались в этом. В 50-х годах такие историки, как Ричард Хофстэдтер и Луис Хэртц, подчеркивали преемственность американской политики и системы ценностей, несмотря на реформы в области экономики, внутренней и внешней политики, гражданских свобод. Не вернутся ли США после войны во Вьетнаме к своей обычной (хотя и несколько завуалированной) реакционной внутренней политике и более умеренному империалистическому внешнеполитическому курсу?

И все же на этот раз произошло нечто качественно отличное от событий прошлого времени. Возможно, это случилось потому, что американцы уже пережили период реформ в связи с политикой «нового курса» и теперь знали, что эти реформы были неспособны решить проблемы, связанные с бездумным использованием и истощением ресурсов. Возможно, это произошло потому, что американцы уже приняли различные законы о гражданских правах и теперь пришли к заключению, что они так и не затронули существа расовой проблемы. Возможно, это произошло потому, что американцы, хотя и пережили эпоху маккартизма и добились множества процессуальных изменений в сфере правосудия, все же понимали, что вся американская общественная система до сих пор остается в значительной мере порочной. Это было особенно понятно тем многим тысячам американцев, которые прошли через суды и тюрьмы.

Короче говоря, в 60-х годах американцы, вероятно, уже потеряли всякую веру в куцые внутриполитические реформы; а война во Вьетнаме помогла многим из них достаточно хорошо разобраться в вопросах внешней политики и уже не удовлетворяться старыми объяснениями причин войны или военного и экономического господства США в других районах мира.

В 1971 г. в США появились признаки обнадеживающих перемен. Они стали заметны прежде всего среди негритянского населения, которое так часто в американской истории играло ключевую роль в определении степени человечности или бесчеловечности политики господствующих кругов страны. В 60-х годах негры добились законов о гражданских правах, которые, однако, носили лишь символический характер. Именно в то время они поднялись на невиданное в истории страны движение протеста, а затем приступили к осуществлению своего рода культурной революции. Они хотели, чтобы черные и белые по-иному стали относиться к расовой проблеме, стремились изменить основу имущественных отношений и всю политическую систему и добиться этого не путем принятия различных законов и символических решений, а как-то иначе.

Появились признаки того, что такой более радикальный подход к переустройству американского общества (пусть даже он и носил лишь предварительный, зачаточный характер) стал применяться и в отношении других проблем, помимо расовой. В течение лишь одного десятилетия было необходимо решать множество важнейших проблем: расовых отношений, образования, войны и мира. Возможно, именно поэтому и стали более остро ставиться многие вопросы, именно поэтому страна оказалась охваченной мощным движением протеста не против какого-то конкретного политического решения, а против всей идеологии, против всего образа жизни.

Тщательному анализу стали подвергаться самые сокровенные стороны человеческих отношений. Была сделана попытка проникнуть сквозь многочисленные наслоения «цивилизации» и заново открыть коренные потребности человека, заново ощутить неистребимую необходимость свободы. Все это подавлялось современной техникой, ненужными вещами, лживыми отношениями, деньгами, погоней за успехом, положением в обществе, привилегиями, которые заменили подлинную человечность. В период, когда США добились невиданных успехов (колоссальные богатства, мощь, ресурсы), американцы вдруг почувствовали, что общество насквозь прогнило. Некоторые из них были разочарованы и огорчены, другие стали испытывать смутное и противоречивое чувство неудовлетворенности, однако все они были озабочены тем, что происходит и куда они идут.

Между отцами и детьми возник конфликт. Некоторые утверждали, что это извечный «конфликт поколений», однако на этот раз он отличался от всех предшествующих своей глубиной. Он не только усилил чувство враждебности, но и ускорил перемены в умонастроениях, что свойственно всем кризисам и конфликтам. В 1967 г. некая Марина Маттеуцци в своем письме в редакцию газеты «Бостон глоуб», сообщая о том, как этот конфликт изменил ее взгляды, писала: «На прошлой неделе мой 20-летний сын ушел из дома. Он надел какое-то старье, бусы и старушечьи очки и не взял с собой никакого багажа, прихватив лишь немного денег. Попрощавшись со мной, он сказал, что направляется в Сан-Франциско, чтобы повидаться там с прекрасными людьми. И добавил: «Не плачь, мама». И я не плакала. Заплакала я лишь на другой день. Я плакала о своих несбывшихся мечтах и о том, что мой единственный сын решил «бродяжничать» (как он сам выразился). Я хотела, чтобы он стал врачом или учителем – тем, кем сама я так и не смогла стать». Затем, рассказав о своем знакомом негре, которого собирались отправить во Вьетнам и который искал жилье для своей жены и двух детей, но все время получал отказ, куда бы ни обращался, она писала: «Я очень злилась, как и он. Наша страна похожа на Южную Африку в подполье. У нас безумно боятся безбожников-коммунистов, в то время как сами являются безбожными христианами.

Сейчас я уже не плачу о том, что мой сын бродяжничает. Пускай бродяжничает. Хочу вот написать ему и спросить, смогут ли 300 тыс. ему подобных хиппи принять в свои ряды меня, 43-летнюю женщину».

Как отцы, так и дети говорили о «больном обществе», однако восстала лишь молодежь, вероятно потому, что она более подвижна и чувствует себя свободнее. Молодежь пока еще не занимала определенного места в сформировавшемся обществе, терять ей предстояло меньше, и она была ближе не только к своему детству, но и к идеалам человечества.

Движение хиппи (юноши и девушки, оставившие семью, родной город, школу) вскоре получило широкое распространение среди значительной части молодежи. Они стали скапливаться не только в городах и городских центрах по всей стране (Сан-Франциско, Манхэттен, Кембридж), но и в сельской местности (штаты Вермонт и Нью-Мексико). Новая музыка послевоенного периода в стиле «рок», «фолк», «кантри») связывала их эстетическими и какими-то другими едва уловимыми нитями в обществе, из которого они так отчаянно хотели уйти.

Возможно, разница между безобидными песенками о сентиментальной любви, которые доминировали в эстрадном репертуаре 30-х годов, и более «зубастыми», злободневными и серьезными песнями 60-х годов в стиле «фолк-рок», в какой-то мере отражает то обстоятельство, что политическое недовольство 30-х годов теперь переросло в гораздо более широкое социальное явление. Боб Дилан стал героем потому, что в своих песнях он выражал чувства многих людей, когда пел:

 
Послушайте, отцы и матери страны,
Не критикуйте тех, кого не можете понять.
Ваши сыновья и дочери вам больше не подвластны.
Проторенная вами дорога быстро приходит в негодность.
Прошу вас, уйдите с новой дороги, если ничем другим помочь не можете,
Ведь времена теперь меняются.
 

Почему восстала молодежь? Вряд ли в результате какого-то разумного политического анализа. Она восставала под влиянием неопределенных факторов, которые действовали на нее в тот сложный период истории, пробуждая в ней внутреннее сознание того, что жизнь должна была бы быть совершенно иной, если бы соблюдались заповеди и принципы, изложенные в Библии и Декларации независимости. Молодежь видела по телевизору, как плакали вьетнамские женщины, когда американские солдаты сжигали их хижины или целились в их детей. А раньше эта молодежь видела, как полиция разгоняла брандспойтами и дубинками демонстрации негров на улицах Бирмингема.