Текст книги "Гробница Тутанхамона"

Автор книги: Говард Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Постройку тайной гробницы Тутмос I поручил своему главному архитектору Инени. В биографии, начертанной на стенах усыпальницы, Инени повествует, насколько секретно проводилась эта работа. Вот что он рассказывает: «Я один управлял работами, когда в скале высекали гробницу для его величества, так что никто ничего не видел и ничего не слышал».

К сожалению, архитектор Инени ничего не говорит о рабочих, которые сооружали гробницу. Но и без этого совершенно очевидно, что сто или более рабочих, посвященных в важнейшую тайну фараона, были лишены возможности ее разгласить: архитектор Инени наверняка прибег к таким действенным мерам, которые принудили его людей к вечному молчанию. Скорее всего сооружение гробницы велось руками военнопленных, попросту уничтоженных по окончании работ.

Сколько времени сохранялась тайна этой скрытой гробницы, мы не знаем. По-видимому, не очень долго – разве что-нибудь в Египте может долго оставаться тайной! Когда гробница была вновь обнаружена в 1899 году, в ней стоял только пустой каменный саркофаг. Мумия фараона одной из первых была перенесена в гробницу его дочери Хатшепсут, а впоследствии вместе с другими царскими мумиями – в Дейр-эль-Бахри.

Так или иначе, независимо от того, насколько подобное скрытое погребение оказалось эффективным, оно послужило примером для всех последующих фараонов XVIII, XIX и XX династий, чьи мумии были погребены в Долине царей.

Идея скрытого, тайного погребения просуществовала недолго. И это было в порядке вещей. Последующие фараоны придерживались новой традиции, однако гробницы при этом воздвигали, как прежде, роскошные и бросающиеся в глаза. У них просто вошло в обычай сооружать все царские гробницы в одном и том же месте. Возможно также, что они полагали, будто подобное сосредоточение множества царских гробниц было само по себе достаточной гарантией от грабителей, так как в интересах каждого правящего фараона было заботиться о сохранении царского некрополя. Но если они так думали, то жестоко ошибались.

На основании личных наблюдений мы можем утверждать, что в гробницу Тутанхамона грабители проникли уже через десять или в крайнем случае через пятнадцать лет после его смерти. Из граффити, начертанных в гробнице Тутмоса IV, нам известно, что и этот фараон пострадал от рук могильных воров через несколько лет после погребения, так как фараон Хоремхеб на восьмом году своего правления повелел некоему именитому чиновнику по имени Май «восстановить погребение фараона Тутмоса IV, правогласного, в его драгоценном обиталище к западу от Фив». Очевидно, те, кто решился на это, были людьми дерзкими, но они слишком поторопились и, насколько мы можем судить, были пойманы на месте преступления. Если это действительно так, то они наверняка умерли самой мучительной медленной смертью.

Странное зрелище должна была представлять собой Долина царей в те времена, когда в ней происходили эти неслыханные события. Можно себе представить, как грабители готовились в течение долгих дней, как по ночам они тайком собирались у скал, подкупали или оглушали стражу Города мертвых, а затем под покровом темноты начинали с лихорадочной поспешностью рыть подземный ход. Сквозь узкую нору проникали они в погребальную комнату гробницы, при колеблющемся свете факелов беспорядочно обыскивали ее, собирая сокровища, которые можно было унести с собой, а затем возвращались на заре, нагруженные добычей. Нетрудно представить, как эго происходило, и в то же время понять, насколько все это было неизбежно. Фараоны, окружая свои мумии изысканными и дорогостоящими предметами, которые, по их мнению, были необходимы для поддержания царского достоинства, сами обрекали свои погребения на гибель. Искушение было слишком велико. В гробницах покоились сокровища, превосходящие самые алчные мечты, и, чтобы овладеть ими, нужно было только найти способ добыть их. И могильные воры рано или поздно добирались до этих богатств.

В течение нескольких поколений, когда страной правили могущественные фараоны XVIII и XIX династий, гробницы в Долине царей были в относительной безопасности. В те времена совершить крупное ограбление могил можно было только при прямом попустительстве чиновников и стражи Города мертвых. Но в эпоху правления фараонов XX династии все в корне изменилось. Власть фараона ослабла, и представители чиновного сословия, как обычно, не преминули этим воспользоваться. Среди хранителей Города мертвых укореняется распущенность; разграбление гробниц, видимо, приобретает характер оргий. Теперь мы располагаем неопровержимым свидетельством, подтверждающим это, так сказать, из первых рук.

От времени правления фараона Рамсеса XI до нас дошло несколько папирусов, повествующих об этом. В них содержатся отчеты о расследованиях по делу об ограблении могил и сообщения о суде над преступниками. Эти документы чрезвычайно любопытны. Не говоря уже о том, что из них мы почерпнули ряд весьма ценных сведений о самих гробницах, эти папирусы в отличие от большинства египетских документов, обычно крайне невыразительных и сухих, на сей раз донесли до нас очень жизненный рассказ. Благодаря ему нам удалось как бы проникнуть в среду чиновников, которые жили в Фивах три тысячи лет назад.

В этой истории действуют три персонажа: Хемуас – везир, или правитель, Фиванской области; Песер – правитель той части города Фив, которая была расположена на восточном берегу, и Певеро – правитель западной части Фив и официальный хранитель Города мертвых. Певеро и Песер, очевидно, враждовали между собой. Это было, так сказать, в порядке вещей, ибо они соперничали друг с другом. Поэтому Песер только обрадовался, получив донесение о том, что на западном берегу происходят массовые ограбления могил. Теперь он имел возможность насолить своему сопернику. Немедля он сообщил о происшествии везиру, приложив к донесению, может быть не совсем осторожно, точный перечень вскрытых гробниц. Среди них было десять царских погребений, четыре гробницы жриц бога Амона и длинный список могил частных лиц.

На следующий день Хемуас послал на западный берег к Певеро группу своих чиновников, чтобы они поговорили с ним и проверили обвинение. Расследование принесло следующие результаты: было обнаружено, что из десяти царских погребений оказалось вскрытым одно и еще два пытались вскрыть. Что касается гробниц жриц Амона, то две из них были разграблены, а две сохранились в целости. Частные же могилы были ограблены все. Все эти факты Певеро привел в качестве полного оправдания своей деятельности, и везир Хемуас, по-видимому, принял его точку зрения.

Ограбление частных могил было признано самым циничным образом. Но что из того? Какое дело людям нашего класса до гробниц каких-то частных лиц! Из четырех погребений жриц Амона два были разграблены, зато два других уцелели. Одно уравновешивает другое. Значит, не из-за чего и шуметь. А из десяти царских гробниц, перечисленных Песером, оказалась вскрытой одна. Только одна из десяти! Следовательно, вся история – сплошное хитросплетение лжи.

По-видимому, если бы Певеро обвинили в десяти убийствах и обнаружили, что он убил только раз, – в соответствии с его логикой он ушел бы из суда оправданным, не испытывая ни малейших угрызений совести.

Чтобы отпраздновать свою победу, Певеро на другой день собрал «смотрителей и надзирателей некрополя, ремесленников, стражу и всех рабочих Города мертвых» и отправил их целой процессией на восточный берег, приказав устроить торжественное шествие через весь город вообще и перед домом Песера в частности. Надо полагать, что последнюю часть поручения Певеро его люди выполнили особенно успешно.

Песер терпел, сколько мог, но, наконец, и он не выдержал. Вступив в перебранку с одним из чиновников Певеро, Песер при свидетелях заявил, что сообщит обо всем самому фараону. Это была с его стороны роковая ошибка, и его соперник не замедлил ею воспользоваться. Певеро направил везиру письмо, в котором обвинил несчастного Песера, во-первых, в том, что тот сомневается в честности лиц, которым его непосредственный начальник доверил расследование, а во-вторых, в том – и именно это привело «добродетельного» Певеро в ужас, – что Песер вознамерился обратиться со своим делом через голову своего начальника прямо к фараону, нарушая тем самым установленный порядок и подрывая дисциплину. Это было концом Песера. Оскорбленный везир созвал суд, на который несчастный Песер вынужден был явиться, так как сам был судьей. Тут же он был обвинен в лжесвидетельстве и признан виновным.

Такова вкратце эта история. Во всех подробностях она изложена в четвертом томе «Древних памятников Египта» Д. Брэстеда, в параграфе 499 и следующих.

Из всего этого можно с достаточной уверенностью заключить, что и Певеро и везир Хемуас сами были замешаны в ограблениях, о которых шла речь. Проведенное ими расследование было, по-видимому, просто фарсом, так как через год или два после этого в судебных документах упоминаются другие случаи ограбления могил, среди которых фигурирует по меньшей мере одна из гробниц, перечисленных в первоначальном списке Песера.

Вдохновителями могильных грабителей были восемь членов одной шайки. До нас дошли имена пятерых. Это были камнерез Хапи, ремесленник Ирамон, крестьянин Аменемхеб, водонос Хемуас и раб-нубиец Ахенофер. Они предстали перед судом по обвинению во вскрытии той самой царской гробницы, которая упоминалась в расследовании, и мы располагаем полным отчетом об этом процессе.

В соответствии с обычаем он начался с того, что заключенных выпороли «двойными розгами по рукам и по ногам», дабы память их прояснилась. Под влиянием такого «поощрения» все полностью признали свою вину. Первые фразы признания в тексте сильно испорчены. В них, по-видимому, описывалось, как грабители прорывали в скале проход к погребальной комнате и как они нашли царя и царицу, покоившихся в своих саркофагах.

«Мы проникли во все помещения и увидели, что царица покоится...» Далее в тексте сказано: «Мы открыли их гробы, мы сняли покровы, в которых они покоились. Мы нашли божественную мумию этого царя... На шее его было великое множество амулетов и украшений из золота. Голова его была покрыта золотой маской. Священная мумия была вся украшена золотом. Покровы ее были вышиты серебром и золотом изнутри и снаружи и украшены всевозможными драгоценными камнями. Мы сорвали золото, которое нашли на священной мумии этого бога, все его амулеты и украшения, висевшие у него на шее, а также покровы, в которых он покоился.

Мы нашли и жену фараона. И мы сорвали с нее также все. Мы сожгли их покровы. Мы унесли их утварь, которую нашли при них. Там были сосуды из золота, серебра и бронзы. Все золото, найденное на мумиях этих двух богов, их амулеты, украшения и покровы мы поделили на восемь равных частей» [7]7
  J. Breasted. Ancient records of Egypt, v. IV, Chicago, 1907, § 538


[Закрыть].

После такого признания все были объявлены виновными и отправлены в темницу, где должны были оставаться до тех пор, пока сам фараон не вынесет им приговор.

Несмотря на этот процесс и ряд других подобных процессов, положение в Долине царей все ухудшалось. В судебных протоколах упоминается о вскрытии гробниц Аменхотепа III, Сети I и Рамсеса II. А во времена правления следующей династии, очевидно, были оставлены последние попытки уберечь царские усыпальницы. Мы видим, как мумии фараонов переносят из одной гробницы в другую в тщетной надежде сохранить их. Так, за время правления этой династии мумию Рамсеса III извлекали из гробницы и снова погребали по крайней мере три раза.

Как нам известно, переносили и мумии других фараонов, в том числе Яхмоса, Аменхотепа I, Тутмоса II и даже самого Рамсеса Великого.

Относительно переноски мумии Рамсеса Великого выдержка из документов гласит: «Год семнадцатый, месяц третий второго времени года [8]8
  Древнеегипетский календарь делил год на три сезона, а не на четыре, как наш: разлив (Нила), зиму и лето. Подобное деление явилось следствием климатических и природных условий и было связано с циклом сельскохозяйственных работ. – Прим. ред.),


[Закрыть], день шестой. В сей день Осирис [9]9
  Умершие египетские фараоны отождествлялись с богом владыкой царства мертвых – Осирисом. – Прим. ред.


[Закрыть], царь Усермаара-Сотепенра [Рамсес II] вновь погребен в гробнице Осириса, царя Менмаара Сети [I] верховным жрецом Амона Пайноджемом».

Спустя еще одно или два царствования Рамсеса II и Сети I вновь извлекают из этой усыпальницы, чтобы похоронить в гробнице царицы Инхапи. К этому же времени относится и запись о той гробнице, которой мы в этом году пользовались как лабораторией:

«День, когда царь Менпехтира [Рамсес I] был извлечен из гробницы царя Менмаара Сети [I], дабы быть погребенным в гробнице Инхапи. покоящейся в Великом месте, где почиет царь Аменхотеп».

Не менее тринадцати царских мумий было раньше или позже перенесено в гробницу Аменхотепа II, где им и было суждено остаться. Другие мумии были постепенно извлечены из различных тайников, вывезены из Долины царей и погребены в хорошо замаскированной гробнице в Дейр-эль-Бахри. Это было их последним переездом. Благодаря какой-то случайности место расположения гробницы оказалось забытым, и мумии покоились в ней почти три тысячи лет.

В столь смутные времена, наставшие в дни правления XX и XXI династий, о Тутанхамоне и его гробнице нигде не упоминается. Правда, она тоже не избежала общей участи. Как мы уже говорили, гробница Тутанхамона была вскрыта через несколько лет после его погребения. Но ей «повезло»: она избежала беспощадного разграбления в позднейший период. Об этой гробнице почему-то забыли. Она была расположена в наиболее низменной части Долины, и вполне вероятно, что один сильный ливень мог смыть все следы входа в подземелье.

Наконец, сохранность этой гробницы можно объяснить тем, что прямо над ней расположились хижины рабочих, занятых на постройке усыпальниц для последующих фараонов.

После перенесения мумий история Долины, насколько нам известно из древнеегипетских источников, приходит к концу. С тех пор как Тутмос I построил здесь свою маленькую скромную гробницу, прошло пятьсот лет, и, конечно, во всей мировой истории не найдется второго такого клочка земли, который мог бы рассказать об этих пятистах годах более романтическую повесть.

Сейчас нам трудно представить, как выглядела эта пустынная долина, населенная призраками, в существовании которых египтяне не сомневались. Ее подземные галереи были разграблены и опустошены, входы во многие из них открыты и служили убежищем для лисиц, сов или колоний летучих мышей. Но и ограбленная, опустевшая, скорбная Долина не утратила своего романтического очарования. Она по-прежнему оставалась свяшенной Долиной царей и, вероятно, продолжала привлекать толпы любопытных и чувствительных посетителей. Кроме того, некоторые гробницы Долины во времена правления Осоркона (в 900-х годах до нашей эры) были вновь использованы по своему прямому назначению для погребения жриц.

У классических авторов можно найти немало сведений о вырубленных в скалах Долины подземельях. Многие из них в свое время были доступны для посетителей, о чем можно судить хотя бы по скверной манере туристов оставлять свои имена на стенах.

И еще одна картина, прежде чем на Долину опускается мрак средневековья и скрывает ее от наших глаз.

В атмосфере Египта заложено нечто – это уже отмечалось многими, – располагающее к одиночеству. Очевидно поэтому так много египтян после принятия христианства с воодушевлением обратилось к отшельничеству. Сама страна с ее ровным климатом, узкой полосой возделываемой земли и пустынными холмами по сторонам, изрытыми естественными и искусственными пещерами, была как бы предназначена для этого. Здесь было нетрудно найти приют и уединение в непосредственной близости от внешнего мира и от всего необходимого для повседневной жизни. И вот в первые столетия христианской эры тысячи жителей Египта отказываются от мира, предпочитая вести созерцательную жизнь анахоретов. В высеченных в камне гробницах на пустынных холмах мы повсюду обнаруживаем их следы. И, конечно, такое идеальное убежище, как Долина царей, не осталось незамеченным. Во II-IV веках нашей эры она была полностью занята колонией анахоретов. Открытые усыпальницы они использовали как кельи, а одну из них превратили в часовню.

Таков наш последний взгляд на Долину царей в древности. Она представляла собой странную картину. Царская роскошь и великолепие уступили место скромной бедности, а «драгоценные обиталища» фараонов превратились в тесные кельи отшельников.

ДОЛИНА ЦАРЕЙ В НАШИ ДНИ

В наше время первое настоящее описание Долины царей дал английский путешественник Ричард Покок. В 1743 году он опубликовал многотомное «Описание Востока». Обратимся к его страницам.

Сообщения Покока необычайно интересны и, учитывая кратковременность его поездки, удивительно точны. Вот, например, описание пути к Долине царей: «Шейх доставил мне лошадей, и мы отправились в Бибан-эль-Молук. Мы ехали на север с милю по своего рода улице, по обеим сторонам которой поднимались скалы высотой до десяти футов с вырубленными в них помещениями. Некоторые из них поддерживают колонны. Поскольку на равнине нигде не было следов человеческих жилищ, я подумал, что эти помещения в самые отдаленные времена служили людям вместо домов. Очевидно, они были первым изобретением после шатра, ибо давали более надежное убежище от ветров и ночного холода. Они представляют собой сооружения из тесаного камня, все двери которых выходят на улицу [10]10
  То, что Покок принял за дома, в действительности было фасадами гробниц Среднего царства.


[Закрыть]. Затем мы свернули на северо-запад, в проход между высокими каменистыми холмами, и оказались в очень узкой долине. После этого мы свернули на юг, а затем снова на северо-запад. Наш путь все время пролегал в горах. Так мы ехали милю или полторы...

Мы достигли более широкого места, представляющего собой открытую круглую площадку, похожую на амфитеатр, и прошли узким ступенчатым проходом, поднимающимся на десять футов. Казалось, что он был вырублен в скалах. Старый проход, по-видимому, шел из Мемнониума под холмами и, возможно, начинался на другом склоне в пещере, куда я заходил. Через этот новый проход мы въехали в Бибан-эль-Молук, что означает «Врата царей», или «Царский двор», – место, служившее для погребения фиванских фараонов» [11]11
  R. Pococke, A description of the East, v. I, London. 1743, p. 97


[Закрыть].

Предание о тайном проходе под холмами на другую сторону хребта к Дейр-эль-Бахри до сих пор живет среди египтян. Есть даже некоторые археологи, которые верят в его существование и по сей день. Однако теория эта не имеет никакого или почти никакого основания и совершенно ничем не подтверждена.

Далее Покок описывает те гробницы, которые в его время были доступны для осмотра. Он перечисляет четырнадцать. Большинство из них можно узнать по его описанию. Покок составил подробный план пяти усыпальниц фараонов – Рамсеса IV, Рамсеса VI, Рамсеса XII, Сети II, а также гробницы, строительство которой начала Таусерт, а закончил Сетнахт. Что касается гробниц Мернептаха, Рамсеса III, Аменемеса и Рамсеса XI, то Покок зарисовал только план их внешних комнат и галерей, так как внутренние покои, видимо, были недоступны. Об остальных пяти гробницах он говорит как о «замурованных» [12]12
  Граффити этих гробниц несомненно свидетельствуют о том, что в античную эпоху они были открыты. Греческие авторы называют их «сирингами» из-за своеобразной формы


[Закрыть].

Из рассказа Покока ясно, что он не смог посвятить осмотру столько времени, сколько хотел. Долина была не совсем безопасным местом, чтобы там задерживаться. К тому времени богобоязненные отшельники уступили свое место целым полчищам бандитов, которые жили на холмах Курны, наводя ужас на всю округу. Покок пишет: «Шейх также спешил, опасаясь, насколько я понимаю, как бы его люди не сговорились между собой за время нашего слишком долгого отсутствия».

Эти фиванские разбойники были широко известны и часто упоминаются в рассказах путешественников XVIII столетия. Так, Норден, посетивший Фивы в 1737 году, даже не пытался из-за разбойников приблизиться к Долине. Он добрался только до Рамессеума и, видимо, был счастлив, что ему удалось проникнуть столь далеко. Фиванских разбойников он описывает так: «Эти люди живут в пещерах, великое множество которых можно видеть в окрестных горах. Они не подчиняются никому. Живут они так высоко, что издали замечают, если кто-либо собирается на них напасть. Когда разбойники считают, что достаточно сильны, они спускаются на равнину и вступают в бой. В противном же случае они укрываются в своих пещерах или уходят в глубь гор, где у вас сразу пропадает охота их преследовать» [13]13
  F. Norden, Travels in Egypt and Nubia, translated by P. Templeman, London, 1757


[Закрыть].

Посетивший Долину в 1769 году Брюс тоже пострадал от рук этих разбойников. Интересен его рассказ об одной отчаянной, но безумной попытке местного правителя положить конец их бесчинствам.

«В пещерах гор, расположенных неподалеку от Фив, обитает множество разбойников, весьма напоминающих наших цыган. Все они стоят вне закона и подлежат смерти, если попадаются где-либо в другом месте. Бывший правитель Гирге Осман-бей, не в силах более терпеть бесчинств этих людей, как-то приказал собрать множество охапок сухого хвороста, а затем захватил со своими солдатами весь склон горы, где пряталось большинство этих негодяев. Здесь он приказал натаскать сухого хвороста в пещеры и поджег его. Большая часть разбойников погибла, однако по прошествии незначительного времени они опять стали не менее многочисленны и ни в чем не изменили своих обычаев» [14]14
  J. Bruce, Travels to discover the source of the Nile, v. 1, London, 1790, p. 125


[Закрыть].

Во время своего посещения Долины Брюс копировал фигуры арфистов в гробнице Рамсеса III, которая до сих пор носит его имя. Однако ему пришлось спешно бросить свою работу. Узнав, что Брюс намеревается переночевать в гробнице, с тем чтобы утром продолжить свои исследования, его проводники пришли в ужас. «С громкими воплями и жестами недовольства они погасили свои факелы об изображение самой большой арфы и поспешно покинули подземелье, оставив меня с моими людьми в темноте. Всю дорогу они только и вопили о всевозможных страшных вещах, которые немедленно произойдут после их ухода из гробницы».

В том, что их ужас был самым искренним и вполне обоснованным, Брюс вскоре убедился сам. Когда он однажды в наступающих сумерках спустился в Долину, на него напала шайка подстерегавших его разбойников. С вершин утесов они забросали его камнями. При помощи своего ружья и мушкетона слуги Брюсу удалось отбиться, однако, добравшись до своей лодки, он счел за лучшее немедленно отчалить и больше уже не пытался вернуться в Долину.

Даже магическое имя Наполеона не смогло утихомирить этих фиванских бандитов. Когда французская научная экспедиция посетила Фивы уже в последних числах XVIII века, она подверглась нападению. По ней даже стреляли. Тем не менее сотрудникам экспедиции удалось полностью осмотреть все открытые в то время гробницы и произвести небольшие раскопки.

Перейдем теперь прямо к 1815 году и познакомимся с одним из наиболее замечательных людей во всей истории египтологии.

В самом начале XIX столетия на ярмарках и в цирках Англии ради случайного заработка показывал чудеса силы молодой гигант-итальянец по имени Бельцони. Он родился в Падуе, в почтенной семье выходцев из Рима. Ему прочили будущность священнослужителя. Однако склонность к бродяжничеству, а также происходившие тогда по всей Италии смуты заставили его отправиться на поиски счастья за границу. Недавно нам посчастливилось встретить воспоминание о его жизни до поездки в Египет в одной из серий очерков Смита, озаглавленной «Дождливые дни». Там автор описывает, как «силач» Бельцони носил его вместе с кучей других зрителей по кругу арены.

В перерывах между цирковыми выступлениями Бельцони, по-видимому, изучает технические науки. В 1815 году он решает, что час пробил и теперь он сможет составить себе состояние, если ему удастся ввести в употребление в Египте гидравлическое колесо, которое, по его уверениям, способно перекачивать воду в четыре раза быстрее, чем обычные египетские приспособления для подъема воды. С этими планами Бельцони приезжает в Египет, добивается приема у паши Мухаммеда Али и устанавливает в саду его дворца свое водоподъемное колесо. Как и уверял Бельцони, колесо действовало превосходно, однако египтяне наотрез отказались его использовать, и Бельцони застрял в Египте.

Затем с помощью путешественника Буркгардта Бельцони знакомится с английским генеральным консулом в Египте Сальтом и заключает с ним контракт на перевозку колосса Мемнона из Луксора в Александрию (ныне эта статуя находится в Британском музее).

Это произошло в 1815 году. Следующие пять лет Бельцони проводит в Египте, занимаясь раскопками и собирая коллекции древностей сначала для Сальта, а позднее за свой собственный счет и непрестанно враждуя с археологами-конкурентами, в частности с Дроветти, который действовал от имени французского консула.

То были великие для археологии дни. Все, что только могло привлечь хоть малейшее внимание, начиная от скарабея и кончая обелисками, объявлялось чьей-либо собственностью. А в тех случаях, когда братья-археологи не сходились во мнениях, каждый отстаивал свою точку зрения с оружием в руках.

Отчет Бельцони о его раскопках в Египте, опубликованный в 1820 году, остается одной из самых захватывающих книг во всей египтологической литературе, и если бы я мог, то привел бы здесь полностью ряд отрывков из отчета, например рассказ Бельцони о том, как он утопил в Ниле обелиск, а затем доставал его, или всю историю его разнообразнейших столкновений с людьми. Однако нам придется ограничиться его работой в Долине.

Здесь Бельцони обнаружил и вскрыл целый ряд погребений, в частности гробницы Эйе, Ментухотепа, Рамсеса I и Сети I. В усыпальнице последнего он нашел великолепный алебастровый саркофаг, украшающий ныне лондонский музей Сона.

Так начались первые большие раскопки в Долине, и мы должны быть очень признательны Бельцони за то, как он вел их. Правда, в его работе было немало таких приемов, которые вызвали бы нервный шок у современного археолога, в частности способ вскрытия запечатанных дверей – Бельцони их просто проламывал тараном, – но в общем раскопки производились небычайно добросовестно. Пожалуй, здесь стоит упомянуть о том, что Бельцони, подобно всем остальным, кто когда-либо вел раскопки в Долине, был убежден, что уже исчерпал абсолютно все ее возможности. «Я твердо убежден, – заявляет Бельцони, – что в Долине Бибан-эль-Молук после моих последних открытий не осталось больше гробниц, которые не были бы уже известны. Прежде чем покинуть это место, я пустил в ход все свои скромные способности, пытаясь обнаружить хотя бы еще одну гробницу, однако ничего не нашел. Но независимо от моих поисков важнейшим доказательством моей правоты служит тот факт, что, после того как я покинул Долину, британский консул мистер Сальт продолжал там раскопки еще в течение четырех месяцев и так же безуспешно».

В 1820 году Бельцони возвращается в Англию и устраивает выставку своих сокровищ, в числе которых были алебастровый саркофаг и макет гробницы Сети. Эта выставка была размещена в так называемом Египетском дворце-здании, выстроенном на Пикадилли в 1812 году, которое многие из нас, очевидно, еще помнят.

Бельцони больше не возвращался в Египет. Несколько лет спустя он умер во время экспедиции в Тимбукту.

Через двадцать лет после раскопок Бельцони Долина была уже хорошо изучена и описана в серии появлявшихся один за другим очерков. Не останавливаясь на них, мы упомянем здесь лишь несколько имен: Сальт, Шампольон, Бэртон, Гей, Хед, Розеллини, Уилкинсон, перенумеровавший все гробницы, а также Роулинсон и Ринд.

В 1844 году большая немецкая экспедиция под руководством Лепсиуса полностью обследовала Долину, очистила гробницу Рамсеса II и частично гробницу Мернептаха. Затем последовал перерыв: все полагали, что немецкая экспедиция уже исследовала все, что было возможно исследовать. Поэтому вплоть до самого конца XIX века в Долине не предпринималось ничего существенного.

В этот период, хотя и не в самой Долине, произошло одно из значительнейших событий и ее истории. В предыдущей главе мы уже говорили о том, что мумии многих фараонов были извлечены из тайников и спрятаны в высеченном в скалах тайнике в Дейр-эль-Бахри. Там они покоились почти три тысячи лет, и там их нашли летом 1875 года члены семьи Абд-эль-Расулов из селения Курна.

Жители этой деревни еще с XIII века до нашей эры стали промышлять перепродажей украденных в гробницах предметов и упорно продолжали заниматься этим ремеслом впоследствии. Теперь их коммерция пришла в упадок, однако до сих пор они роются во всевозможных отдаленных уголках и время от времени делают богатые находки. Но на сей раз сокровище оказалось слишком велико, чтобы его можно было унести.

Так как вынести из гробницы все ее содержимое было явно невозможно, все родственники поклялись хранить тайну. Главы семьи решили оставить находку на том же месте и прибегать к ней лишь время от времени, когда понадобятся деньги. Как бы невероятно это ни казалось, семья хранила свою тайну целых шесть лет и успела порядком разбогатеть за счет сорока мертвых фараонов.

Вскоре было замечено, что в продаже появляются предметы, по которым можно заключить, что кто-то обнаружил сокровища из погребальной утвари фараонов. Однако выяснить, что следы проданных древностей ведут к семье Абд-эль-Расулов удалось только в 1881 году. Но и тогда доказать что-либо было слишком трудно.

Тем не менее глава семьи был арестован и доставлен к мудиру, правителю Кене, небезызвестному Дауд-паше. Методы, при помощи которых Дауд-паша вершил правосудие, не были общепризнанными, однако при допросах они оказывались весьма эффективными. Разумеется, Абд-эль-Расул все отрицал и, разумеется, за него горой встали все жители Курны клянясь, что в их честнейшей деревне семья Абд-аль-Расула – самая честная. За отсутствием улик арестованного временно выпустили на свободу, однако свидание с Дауд-пашой, по-видимому, заставило его поколебаться. Объяснения с Дауд-пашой оказывали на всех подобное действие.

Один из наших старейших рабочих как-то рассказал нам историю, которая произошла с ним в молодости. Он был профессиональным вором. Однажды, когда он занимался своим делом, его схватили и привели к Дауд-паше. Был жаркий день, и нервы его напряглись до предела, когда он увидел правителя, который возлежал в широком глиняном чане, наполненном водой. Со своего необычного судейского кресла Дауд-паша взглянул на вора, просто взглянул, «и когда его глаза пронзили меня, я почувствовал, как мои кости обращаются в воду. Тогда он очень спокойно сказал мне: «Тебя привели ко мне первый раз. Я тебя отпускаю. Но берегись, берегись, как бы тебя не привели ко мне вторично». Я так испугался, что бросил свое ремесло и больше никогда не воровал».

Очевидно, подобное же действие оказало знакомство с Дауд-пашой и на семью Абд-эль-Расула, потому что месяц спустя один из его родственников явился к правителю и сам признался во всем. Новость была тотчас же передана по телеграфу в Каир. Для ознакомления с находкой на место был послан Эмиль Бругш-бей из Каирского музея, заботам которого она была поручена. И вот пятого июля 1881 года ему была раскрыта столь долго хранимая тайна.