Текст книги "Последний бойскаут"

Автор книги: Говард Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Послушай, я тут мороженое принес – хочешь? – обратился Джо к дочери.

– Оставь меня в покое! – взорвалась Дерен. – Я тебя ненавижу вместе с твоим мороженым!

– Господи, ну вылитая мамочка! Джо стиснул зубы и перевел дух. Спокойно, спокойно – только не сорваться на крик, на ругань…

– Ты все еще злишься на меня за то, что я не отпустил тебя на свидание с твоим дружком Томми, да? – спросил он, стараясь говорить ровным тоном.

– Да! – мстительно ответила Дерен. – Ты ужасно испортил тогда мне настроение! Ты мне жизнь чуть не поломал!

Знакомая фразочка, подумал Джо. Сара тоже любит делать такие заявления.

– Ты что – не разрешаешь ей с мальчиком встречаться? – вступил в разговор Джимми. – Что тут такого-то?

– Болван, да ей же всего тринадцать лет! – резко сказал Джо.

Джимми снова притих и принялся с деланным вниманием рассматривать висящие на стене эстампы с итальянскими пейзажами.

– Так ты хочешь мороженого или нет? – снова спросил Джо.

– Я с тобой не разговариваю, – резко ответила Дерен. – Я тебе вообще больше никогда слова не скажу!

– Жаль, очень жаль, – сказал Джо саркастически. – Ты ведь всегда говоришь такие приятные вещи… Например: «Папочка, я тебя ненавижу»… Между прочим, шоколадное – твое любимое.

– А мне плевать!

– Дерен, ты ведь знаешь, как я не люблю, когда даром пропадает еда.

– А меня это не волнует – слышишь, ты, засранец?

На скулах Джо заиграли желваки.

– Так тебе нравится меня ругать, оскорблять, да? Ну, валяй, ну, говори…

– Дерьмо ты собачье! – зло выкрикнула Дерен.

– Послушай, Дерен, хватит, а? Разве можно так с отцом разговаривать? – сказал Джо.

– А что ты со мной сделаешь? Опять на улицу не выпустишь, да? Слушаюсь, сэр Засранец!

Дерен вскочила в кресле на ноги и шутовски отдала честь.

– Все сказала?

– Оставь меня в покое! – не унималась Дерен. – Надоел ты мне, мать твою!..

– Что ты такие слова-то говоришь, черт возьми, а? – рассердился Джо. – Ты прямо как твоя мать! У нее научилась, да? Это она умеет! Так теперь еще и ты меня ругать будешь, девчонка? Шмакодявка этакая!

– Джо, ты полегче с ней, а? – снова вмешался Джимми.

– А ты мне не советуй, как мне с собственной дочерью разговаривать! Обойдусь без подсказчиков!

Он снова повернулся к Дерен:

– Ну, давай, все говори, давай! Все слова, которые ты знаешь!

– Ты… Ты такой неудачник, мать твою!.. Ты жалкий неудачник! – выпалила Дерен. – Неудачник!

Это слово произвело на Джо Ханбека куда большее впечатление, нежели грубая ругань. Ему даже показалось, будто он ослышался, но сомнений никаких не оставалось: Дерен сказала именно это. Она повторяла раз за разом, словно хотела, чтобы отец понял ее безусловно:

– Неудачник, неудачник, неудачник!..

– Ты что, Дерен? – сказал Джо со смесью горечи и изумления. – Ты – моя дочь, ты находишься в моем доме – и ты должна уважать меня, понятно? Ты не смеешь называть меня неудачником!

А на экране телевизора Брюс Уиллис дрался с каким-то типом на крыле авиалайнера. «Лучше бы мне оказаться на месте этого парня, – мелькнула мысль у Джо, – чем выслушивать вот такое от родной дочери…»

– Почему – не смею? – спросила Дерен, постепенно остывая. – Мать именно так говорит про тебя все время.

Джо перекосило:

– Твоя мать говорит, что я неудачник, да? Когда же она это говорила?

– Ну… Она говорила по телефону с дядей Солом – и вот именно так про тебя сказала…

По лицу Дерен было видно, что она несколько смущена реакцией отца. Если бы он кричал или ругался, а то ведь заговорил вдруг тихо и как-то грустно. Отец вдруг представился ей большим ребенком, которого кто-то обидел, отнял игрушку…

– С дядей Солом? – переспросил Джо. – Господи, значит, я – неудачник, а дядюшка Сол – это настоящий мужик? Так, что ли, а? А мне вот интересно, как это его еще до сих пор не посадили за неуплату налогов? Ну, спроси у матери, почему ее любезный братец до сих пор не угодил за решетку, а?

– Потому что он не неудачник, – тихо сказала девочка.

Она чувствовала, что у нее на глаза медленно начинают наворачиваться слезы, – и уткнулась носом в мягкую шкурку своего любимого медведя.

Джо пристально посмотрел на дочь:

– Боже мой, какая же ты все-таки маленькая дурочка, Дерен… Ладно, иди-ка спать.

Дерен сползла с кресла и, не глядя на отца и Джимми, вышла из гостиной, продолжая обнимать медведя. Джо выключил телевизор. Джимми покрутил головой:

– Ну и характер… Обидно слышать такие штучки от собственной дочери, а?

Джо хмуро взглянул на него – но в глазах у Джимми читалось откровенное сочувствие.

– Еще бы… – буркнул Джо. – Впрочем, я привык, знаешь ли.

– Привык? – удивился Джимми и в глазах у него мелькнула лукавая искорка. – Что ж, ты можешь заплатить кому-нибудь полсотни долларов – и тебя будут мучить, как сейчас, если тебе это так уж нравится.

– Нравится? Нет, мне это совсем не нравится. Ч-черт… Ладно, не знаю, как ты, а я лично хочу выпить.

– Хорошая мысль, – одобрительно кивнул Джимми. – Самое время, пожалуй.

– Пошли ко мне в кабинет – там, наверное, что-нибудь найдется, – предложил Джо.

– О'кей.

В кабинете Джо полез в бар, а Джимми принялся осматриваться по сторонам. В комнате чувствовалось некоторое запустение, но по расположению вещей было видно, что хозяин кабинета любит порядок и относится к своему жилью очень рационально. На книжных полках не было никакой беллетристики – только самые разнообразные словари, справочники, каталоги.

– А ты что же – детективов совсем не читаешь? – спросил Джимми.

– Ну вот еще, – отозвался Джо. – Забивать голову всякой лабудой… Тут у меня джин есть – будешь? Или, может, тебе виски?

– Да мне без разницы.

– Ладно, тогда джин.

– Тогда джин, – согласился Джимми.

– С тоником?

– С ума сошел – какой еще тоник?

– Правильно, – одобрил Джо.

Джимми тем временем приглядывался к фотографиям, стоявшим на полках. Вот Дерен – совсем еще малышка – со связкой воздушных шариков. Какая-то женщина – сидит на качелях, улыбается.

– Это твоя супруга? – спросил Джимми, ткнув в фотографию.

– Да, это Сара, – кивнул Джо.

Он подал Джимми высокий стакан:

– На, держи.

– Спасибо, – сказал Джимми, рассматривая лицо женщины на фото. – А она у тебя ничего.

– Ничего, – кивнул Джо. – Вот именно – ничего…

– Ладно, не кисни.

– Да я и не кисну, – поморщился Джо и прихлебнул из стакана. – Просто надоело…

И тут взгляд Джимми упал на другую фотографию. На ней был запечатлен Джо Ханбек в форме полицейского, стоящий в обнимку с президентом США. Оба лучезарно улыбались, глядя в объектив.

– Черт возьми, да это же ты! – изумился Джимми. – Вот это да! Неужели и впрямь ты?

– Да, как видишь.

– А ты что – какой-то герой, что ли?

– Да ну – герой, – уклончиво ответил Джо. – Просто – настоящий бойскаут, вот и все.

– Последний бойскаут? – улыбнулся Джимми.

– Может, и последний.

– Черт, ну надо же, – восхищенно воскликнул Джимми, – с самим президентом, с самим паханом! Обалдеть, а?

– Да ладно тебе…

– А я вот однажды с Дэджик Джонсоном вот так вот сфотографировался, – похвастался Джимми. – Знаешь – баскетболист такой?

– Ага. Да ты садись…

Джимми не стал заставлять себя упрашивать и плюхнулся в кресло за стол. Джо устроился на диване.

– А ты что – собрался разводиться со своей Сарой? – полюбопытствовал Джимми.

– Не знаю, – пожал плечами Джо. – Это ведь очень непростой вопрос, Джимми.

– Что-то я тебя не пойму. По-моему, так: или да, или нет. Да – значит, во всем полное «да». Нет – так уж абсолютное «нет». С ними иначе нельзя.

– Дьявол их знает, как с ними нужно, – с досадой проговорил Джо.

– Ты не очень любишь женщин, да?

– Нет, я не люблю тех, кто с ними трахается, – саркастически ответил Джо. – Вот, например, этот Майк – он ведь был моим лучшим другом.

– Это который взорвался?

– Ну да… Женщины бывают просто отвратительны. И слишком чаще, чем можно себе вообразить.

– Ну да, а ты – отвратительный частный сыщик, – хихикнул Джимми.

– Все частные сыщики – отвратительные ребята. Работа такая, накладывает отпечаток.

– А этот твой Майк – он тоже был частным детективом? – спросил Джимми.

– Да.

– Ну, вот видишь: сам же говоришь – работа такая. И не могут же друзья быть совершенными людьми, правда? Все мы грешники.

– Да, верно.

– И разве тебе его совсем не жаль?

Джо печально ухмыльнулся:

– Жаль, что небо голубое. Жаль, что вода мокрая. И как жаль, что я по-прежнему люблю свою жену.

Его изрядно смутила собственная откровенность, и он допил стакан до конца.

– Ты действительно продолжаешь любить ее? – тихо спросил Джимми.

– А куда от этого денешься, – печально сказал Джо, подливая джину себе и Джимми.

– Ну, так и правильно…

– Может быть… – вздохнул Джо.

Он достал из бара посудину со льдом и стал прикладывать холодные брусочки к ссадинам на лице.

– Тебе больно? – участливо спросил Джимми.

– Да ну, ерунда. До развода заживет.

– Да я не о том…

– Все равно – ерунда… Знаешь, когда мы были бойскаутами, устраивали с приятелями испытания на преодоление боли. Держали, например, руку над огнем – кто дольше вытерпит.

– Но это ведь – другое.

– Да, другое… Это похоже на другое наше испытание: кто дольше под водой просидит. Знаешь – зеленоватая муть кругом, уши заложены, не вздохнуть… Беннард всегда первым выскакивал.

– Беннард? Который сенатор, да? – спросил Джимми.

– Да, тот самый. Он всегда был слабаком, Келвин Беннард. Да ведь я тебе говорил, что мы с ним были в одном бойскаутском отряде. Помнишь, у Кори?

– Ах, ну да, – припомнил Джимми. – Это мне после того взрыва память маленько отшибло.

– Это дело тоже не способствует хорошей памяти, – сказал Джо, щелкнув пальцем по бутылке джина. – Еще выпьешь?

– А как же…

Джо вновь наполнил стаканы.

– Я бы предпочел, чтобы у меня вовсе никакой памяти не осталось, – покачал головой Джимми. – Слишком много на свете такого, чего не хочется помнить.

– Это верно, – кивнул Джо. – Но есть и такое, чего никогда забывать не следует.

– Например?

– Измен, обид, – пояснил Джо.

Он взял новую пригоршню льда и приложил ко лбу.

– А если судьба тебя обидела – тогда как? – спросил Джимми.

– Против судьбы все равно не попрешь. И от личной боли никуда не денешься. Она умирает только вместе с тобой, дружище.

– Ну, тогда и надо сдохнуть поскорее. Все равно ведь жизнь – дерьмо, – угрюмо сказал Джимми.

Он поднял стакан:

– Давай – за Алекса-бухгалтера.

– Что – ты знал какого-то бухгалтера, которого звали Алексом? – спросил Джо.

– Нет, – покачал головой Джимми. – Но Алекс мог быть бухгалтером. Он мог бы быть кем угодно: бейсболистом, моряком, шахтером, водителем такси… Алекс был моим сыном.

– Сыном?

– Да. Я был женат, Джо. И однажды в воскресенье я уехал в Майами – у нас там была игра с местным клубом. А жена не могла поехать со мной. Я всегда брал ее на игры – но, понимаешь, она была уже на девятом месяце. И вот она шла по бульвару – и вдруг пикап на полном ходу вылетает на тротуар… Она так, наверное, и не поняла, в чем дело.

Было видно, что каждое слово дается Джимми с большим трудом: он выдавливал их из себя одно за другим, словно засохшую пасту из тюбика.

– Она умерла на месте. Но Алекс – он жил еще семнадцать минут в инкубаторе. Он заснул. Он успел, наверное, увидеть один сон. А потом он умер.

Джо видел, что Джимми с трудом сдерживает слезы. Его широкие плечи ссутулились, глаза потухли.

– Я все время думаю о нем. Господи боже мой, как это неправильно, что мои жена и ребенок погибли, а я должен жить дальше. Жизнь – дерьмо…

Джо сочувственно кивнул. Что тут скажешь, чем утешишь? Нет таких слов. Есть только джин. Или виски. Лучше джин. Без тоника.

Джимми поднялся. Его глаза рассеянно блуждали по сторонам.

– Ладно, чего об этом говорить… Слушай, Джо, можно мне в душ сходить?

– Конечно. Ванна – прямо по коридору, первая дверь направо.

– Спасибо.

Джимми зашел в ванную комнату, открыл вентили душа, но раздеваться не торопился. Вместо этого он достал из кармана маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Любовно осмотрев его, надорвал упаковку…

И в этот момент в дверь просунулась голова Джо.

– Возьми полотенце в том… – начал было он – но тут же осекся, увидев, чем занят Джимми.

Он вырвал пакетик и врезал Джимми по скуле.

– Так вот что ты искал в квартире Кори, да? Ты это искал?

Потирая скулу, Джимми неохотно кивнул. Джо поднял крышку унитаза и высыпал туда наркотик.

– Ты что делаешь? – всполошился Джимми. – Ты знаешь, сколько это стоит?!

– Заткнись! – рявкнул Джо, спуская воду в унитазе. – Кретин!

Джимми с грустью смотрел на бурлящую воду. Вид у него был такой, как будто у него посреди оживленной улицы свалились штаны.

– Вон из моего дома, пока я тебе шею не свернул, понял, сука?

Джо произнес эти слова вроде бы спокойно, но в голосе его звенел металл.

– Мне это нужно, чтобы перебиться как-то… – печально сказал Джимми.

– А вот мне этого не нужно. Я – не перебиваюсь, – отрезал Джо. – Если ты такая слабая тварь, что не можешь обойтись без наркотиков, нам разговаривать не о чем, ясно? Убирайся.

– Ах да, я забыл: я ведь разговариваю с мистером Правильным! – язвительно воскликнул Джимми. – Брезгуешь всяким дерьмом, да?

Джо продолжал в упор смотреть на него. Взгляд его не предвещал ничего хорошего.

– А знаешь, как человек оказывается в этом дерьме? – лихорадочно продолжал Джимми. – Как это начинается? Не можешь заснуть после напряженной игры – и глотаешь пачками димедрол. Ноги болят, колени опухают – тогда и аспирин, и анальгин, и еще черт знает что. А то и уколешься чем. А потом появляется пикап – и убивает твоих жену и ребенка. А я – добропорядочный гражданин: плачу налоги, в церковь хожу. И вот прихожу я в церковь и спрашиваю: Господи, Боже ты мой, почему, почему ты убил мою жену и моего ребенка? Но он не отвечает, Бог-то: в тот день он не по тому телефону сидит, наверное. А потом тебе звонят из команды и говорят: эй, парень, твоя карьера окончена. И знаешь, почему? Потому что деньги на исход матча поставил. Ну почему, почему этого нельзя – почему именно в футболе так нельзя? Во всех остальных видах спорта можно – а в футболе нельзя. Почему – знаешь? Потому что мы, игроки, всегда примерно знали, как будут поставлены деньги. Там же многотысячный бизнес, на этих ставках. И в итоге тебя выгоняют из команды или сводят с ума – как Билли Коуэна. Они, эти подонки, эти лицемеры, всегда готовы ограбить тебя, загубить, сровнять с дерьмом напрочь!..

– Когда кончишь жалеть себя, – холодно сказал Джо, – дверь вон там.

– Ах ты сволочь! – с чувством произнес Джимми.

– И еще какая, – равнодушно согласился Джо, не меняя каменного выражения лица.

Джимми резко вышел из ванной и зашагал к выходу. Черт бы подрал этого чистоплюя. Сам торчит в заднице – а еще берется других учить, мистер Проповедник. Что за дерьмо эти частные сыщики!

Хотя, с другой-то стороны, думал Джимми, постепенно остывая, его тоже можно понять: наркотики – это действительно жуткая дрянь. Да еще когда ребенок в доме… Жалко его все-таки: не повезло мужику. Ляжет сейчас в пустую постель – одинокий, никому не нужный…

Он уже подходил к двери, ведущей на улицу, как вдруг услышал позади девчоночий голос:

– Эй, подожди, пожалуйста.

Джимми обернулся. Перед ним стояла Дерен. Вид у нее был несколько смущенный. В руках она держала какую-то фотографию.

– Ну что? – устало спросил Джимми.

– Ты ведь – Джимми Дикс? Тот самый знаменитый девяносто девятый номер из «Жеребцов»?

– Ага, – кивнул Джимми. – Тот самый.

– А ты подпишешь мне свою фотографию? – робко спросила Дерен. – Извини, что я вела себя сегодня, как последняя сука…

– Ничего, бывает. Но ты зря вот так вот с отцом, честное слово.

– Я знаю, – кивнула девочка. – Я так ругаю себя за это… Он ведь хороший, отец-то.

Джимми взял у Дерен фотографию и задумчиво повертел ее в руках. Со снимка на него смотрел он сам – в форме «Жеребцов», сверкающий белозубой улыбкой.

– Для отца ты всегда был героем, – продолжала Дерен.

– Да? – удивился Джимми. – С каких это пор?

– Я помню с детства, как он говорил: Джимми Дикс – самый лучший игрок. Ты знаешь, он всегда смотрел по телевизору, как ты играешь.

– Вот как?

Джимми вывел на фотографии: «Дочери последнего бойскаута – от Джимми Дикса».

– Держи.

– Спасибо.

Джимми отворил дверь и вышел на крыльцо, в темноту.

– Ну ладно, пока, – мягко сказал он.

– Подожди, – сказала Дерен.

– Ну что еще, малышка?

Дерен немного помялась и сказала неуверенно:

– У меня к тебе еще одна просьба…

– Какая же?

– Понимаешь… Отец и мама – они… Ну, у них, в общем, не все ладно…

– Да, я знаю, – кивнул Джимми.

– Вот… И папа – он теперь дома так редко бывает. А мама же не знала, что он сегодня придет, понимаешь? И ушла к своей подруге.

– Ну и что?

– Понимаешь, если сказать ей, что он пришел… – стеснительно сказала Дерен.

– А ты не можешь позвонить этой самой подруге? – спросил Джимми.

– Могу, но… Я не знаю, как ей об этом сказать.

– Ну и что же теперь делать?

– Может быть… Может быть, ты ей об этом скажешь? – решилась наконец девочка.

– Я? – удивился Джимми.

– Да… – покраснела Дерен.

Джимми пожал плечами:

– Слушай, ну это как-то странно будет – разве нет? Звонит какой-то там Джимми Дикс…

– Да не надо звонить. Она здесь рядом, – оживилась Дерен, обрадованная тем, что Джимми не отказался сразу наотрез от ее просьбы. – Вот смотри – на той стороне третий дом к центру. Маму зовут Сара Ханбек.

– Знаю.

– А подругу ее – Лили Холмс.

– Лили Холмс, говоришь? – машинально повторил Джимми.

Он не знал, что ответить Дерен. Странное занятие – налаживать семейную жизнь человеку, который только что выставил тебя на улицу.

– Ну, я не знаю… – пробормотал он. – Это будет как-то по-дурацки…

– Ну, пожалуйста… – шепнула Дерен.

Голос ее звучал умоляюще.

Джимми взглянул в широко распахнутые глаза девочки – и вдруг уловил в них выражение, сходное с тем, которое было во взгляде Джо, слушающего про Алекса.

– Ладно, – сказал Джимми. – Я попробую. Но если она даст мне по шее…

– Не даст! – облегченно рассмеялась Дерен. – Она хорошая.

– Да? Ну ладно. Авось и получится, – сказал Джимми. Дойдя до тротуара, он оглянулся.

Дерен стояла на пороге и смотрела ему вслед. Джимми помахал ей рукой.

17

Джимми Дикс поднялся на крыльцо дома, указанного Дерен, и нажал на кнопку звонка. Да, ничего себе задачка: налаживание чужого семейного быта. Прямо Армия Спасения, да и только. Но эта девочка так просила, у нее были такие глаза…

Дверь отворилась, и на пороге появилась долговязая рыжеватая особа с глазами чуть навыкате. Она недоуменно рассматривала Джимми.

«Живет одна, – машинально отметил он, – иначе бы мужик открыл в такую поздноту».

А вслух он любезно сказал:

– Простите, я имею честь разговаривать с Лили Холмс?

– Совершенно верно, – отозвалась лупоглазая. – А что вам нужно-то?

«Трубы тебе прочистить хорошенько», – мысленно заявил Джимми, но вслух опять сказал совсем другое:

– Ради Бога, извините за столь позднее вторжение – но я хотел бы видеть миссис Ханбек. Насколько я знаю, она должна быть у вас.

Лили с интересом смерила Джимми взглядом.

«Наверное, ей нравятся высокие мужики, – подумал он. – С ее-то ростом… Почти шесть футов будет – для женщины это немало, и у нее, небось, вечно проблемы со всякими коротышками.»

Сам Джимми был изрядным верзилой, а потому он всегда с долей презрения и пренебрежения относился к мужчинам невысокого роста.

– Да, Сара у меня, – ответила Лили. – А вы, собственно, по какому к ней делу?

«Тебе-то какая разница?» – подумал Джимми неласково, но ответил иначе:

– По личному.

– Вот как? – подняла брови Лили – и посмотрела на Джимми с еще большим интересом.

«Небось, думает, что я Сарин любовничек, не иначе, – сообразил Джимми. – Бабы – они ведь ужасно любопытны до подружкиных кобельков. И всегда прикидывают: а мне бы такой подошел?»

– Да, вот так уж, – подтвердил Джимми.

– В такой час?

– Да, именно в такой.

Лили Холмс пожала плечами:

– Что ж, проходите… Надеюсь, у вас за пазухой нет железного лома, которым вы собираетесь проломить голову двум беззащитным женщинам.

– Я бы предупредил, – успокоил ее Джимми, подтверждая свои слова белозубой улыбкой.

А про себя подумал: «Ишь ты, уже кокетничает. Видать, здорово у нее между ног чешется…»

Тут он был прав: между ног у Лили и впрямь зачесалось, когда она увидела этого высокого крепкого парня. И она даже смутилась от той мысли, которая возникла у нее при виде Джимми. Мысль эта звучала просто и понятно: «Я его хочу».

А Джимми, топая следом за Лили, разглядывал ее узкие бедра и машинально прикидывал, в какой именно позе удобней было бы взять эту женщину.

Они вошли в гостиную. Сидевшая в кресле Сара с удивлением уставилась на Джимми.

– Добрый вечер, миссис Ханбек, – склонил голову Джимми.

– Здравствуйте, – растерянно ответила Сара. – А откуда вы меня знаете? Разве мы с вами встречались когда-либо? Я что-то не припомню…

Джимми мельком оглядел обстановку. На столике – початая бутылка шампанского, пара бокалов, зажженные свечи, издающие какой-то дразнящий запах… Ну, ясно: две курочки-подружки воркуют втихаря о мужиках-сволочах. Самое милое дело.

– Меня зовут Джимми Дикс, – веско представился он. – Очень приятно познакомиться.

Сара с недоумением посмотрела на него, потом перевела непонимающий взгляд на Лили. Та в ответ только пожала плечами.

– Видите ли, я приятель вашего мужа, – пустился в объяснения Джимми. – Мы с ним тут одно дельце затеяли, видите ли…

«Черт, дать бы ей хорошего пинка под зад, – неожиданно обозлился он, – чтобы такого мужика не динамила. Разве они слова понимают?»

Но внешне он оставался по-прежнему любезен, словно дипломат на приеме.

– Так вот: я хотел сказать вам, что Джо сейчас дома – и ждет вас.

– Это он вас прислал? – спросила Сара с легким оттенком неприязни.

– Нет-нет, я тут исключительно по личной инициативе, – улыбнулся Джимми.

«Господи, он дома, – подумала Сара. – Он пришел домой – а я тут рассиживаюсь…»

Она настолько была потрясена минувшими событиями: обнаружением ее измены, гибелью Майка Меджуса, – что до сих пор еще не пришла в себя. Вот и отправилась к Лили, чтобы в разговорах заглушить навалившуюся тоску. Но в результате стало только хуже – Лили измучила ее расспросами: что да почему? Кажется, она подозревала, что это Джо подстроил взрыв машины Майка, дурища такая… Саре вдруг захотелось заплакать.

– Идите домой, Сара, – мягко сказал Джимми. – Ей-богу, идите…

– Да-да, – кивнула Сара.

Она растерянно отряхнула совершенно чистую юбку, пригладила волосы.

– Да-да, конечно, – повторила она.

– Вот и хорошо, – сказал Джимми.

Сара поднялась с кресла и, не прощаясь, вышла. Лили растерянно посмотрела ей вслед. А Джимми почувствовал вдруг слабость во всем теле – хлопотливый все-таки выдался денек, что и говорить.

– Ладно, мисс Холмс, – сказал он. – Я, пожалуй, тоже пойду.

Лили повернулась к нему:

– Очень оригинально: сначала вы уводите мою подругу, а теперь и сами хотите слинять? И оставить меня в грустном одиночестве.

Джимми слегка опешил. Такой прыти он от этой женщины не ожидал.

– Простите – но уже поздновато… – неуверенно промямлил он.

«Вот именно – поздновато, – подумал Джимми. – Переться сейчас домой, такси искать…»

– Что значит – поздновато? – капризно сказала Лили. – Когда вы ко мне в дом вламывались – вы ведь не подумали о том, что может быть поздновато?

Джимми внимательно посмотрел на Лили. Та была словно бы в легкой эйфории. «Травки, что ли, курнула?» – подумал Джимми.

– Вы что – хотите вот так вот прямо уйти? – продолжала Лили. – И мне придется в одиночку допивать все это шампанское?

Джимми почесал в затылке:

– Ну, если вы настаиваете, я, конечно, могу составить вам компанию, мисс Холмс

«Ну и баба – на ходу подметки режет», – подумал он. Никак не ожидал такого расклада Джимми Дикс.

– Ну, зачем вы так официально, – сказала Лили. – Зовите меня просто по имени…

– Хорошо, – кивнул Джимми. – Хорошо, Лили…

– Вот, так оно будет гораздо лучше! – обрадовалась Лили. – Вам ведь нравится мое имя?

– Конечно, – соврал Джимми.

Запах от свечек шел какой-то одуряющий. Джимми невольно принюхался: аромат непонятный, но волнующий, загадочный, манящий.

– Ладно, посижу немножко, а потом вызову такси по телефону, – пробормотал он.

– Конечно-конечно, – поддакнула Лили.

Джимми опустился в кресло, а Лили предупредительно спросила его:

– Может быть, вы предпочитаете что-нибудь покрепче шампанского?

– М-м… Пожалуй.

– Бренди, виски, джин?

– Э-э… Ну, пожалуй, виски.

И, немножко подумав, добавил:

– «Джонни Уокер», если можно.

Лили смутилась:

– Кажется, у меня только «Белая лошадь». Впрочем, я могу поискать…

– Ой, да бросьте. Это я просто так – насчет «Джонни Уокера».

Лили достала из бара бутылку виски и набухала Джимми добрых полстакана.

«Ага, – смекнул он, – дамочка явно рассчитывает на то, что я залью глаза и возжелаю ее.»

– Давайте, Лили, выпьем за любовь, – недолго думая, предложил он.

– Ой! – зарделась Лили. – Ну, конечно, конечно, давайте…

Джимми разом осушил свою порцию – и увидел восхищение, промелькнувшее в глазах собеседницы.

– Не люблю, знаете ли, глотать по граммульке, – пояснил он. – Уж пить – так пить.

Лили понимающе кивнула:

– А любить – так любить.

– Ага! – охотно подтвердил Джимми.

Лили хихикнула.

– А чем вы занимаетесь, Джимми? – томно поинтересовалась она.

«Наверняка эта коза ничего не смыслит в футболе, – подумал Джимми. – Тем более, объяснять ей все, как есть, совсем неохота».

Лили истолковала возникшую паузу по-своему:

– Вам не хочется говорить об этом?

– Нет, ну почему же…

– Простите, я не хотела вас смущать, – искренне сказала Лили.

– Да нет, что вы, ради Бога. Это как раз я не хотел вас смущать…

– А что – ваша профессия из разряда тех, что могут смутить?

– Точно! – вдохновенно соврал Джимми. – Дело в том, что я работаю парнем по вызову.

– Ох!

Лили даже покраснела.

– Ну вот видите, – вздохнул Джимми. – Простите, я не хотел вас шокировать.

– Нет-нет, что вы – все в порядке! – с энтузиазмом сказала Лили. – Наверное, это замечательная профессия, интересная работа…

И подлила Джимми еще виски.

– Да, работа, конечно, интересная, творческая, – подтвердил Джимми. – И потом – все время с людьми, знаете ли… Это как раз по мне.

Лили посмотрела на Джимми Дикса с нескрываемым интересом.

– Скажите, а вы работаете только с женщинами? – спросила она.

– А то как же! – даже оскорбился Джимми. – Я, знаете ли, человек традиционный.

– Ну, быть голубым – это, по-моему, совершенно нормально, тут нет ничего зазорного. Это все равно что цвет кожи: может быть такой, а может – иной, – рассудительно сказала Лили.

– В общем-то да, – согласился Джимми. – Но я ведь тоже имею право на свои принципы, разве нет?

– О, конечно, конечно! А я, знаете ли, так неразборчива, так неразборчива! Мне нравятся и белые, и желтые, и красные, и черные…

– А вы что – тоже по этой части работаете? – ляпнул Джимми.

– Ой, что вы! – зарделась Лили. – Нет-нет. Я работаю в компьютерной фирме.

– Ах вот как!

– Понимаете… Вы только не сердитесь, не подумайте, что я как-то на вас намекаю… Дело в том, что я просто не смогла бы брать за это деньги. Это ведь все равно, что те гадкие картинные галереи, которые взимают плату за знакомство с произведениями искусства. Это совершенно безнравственно!

– Еще бы! – поддакнул Джимми.

И подумал: «А когда я в последний раз был в галерее? И бывал ли вообще?..»

– Любовь, пусть даже только плотская любовь – это ведь как искусство, – вдохновенно развивала тему Лили. – Любви надо учиться всю жизнь – и пестовать душу посредством ее.

– Да-да, – сказал Джимми. – Я именно так и делаю, поверьте.

– Я вижу это по вашим глазам, – кивнула Лили. – Они у вас такие необычные… В них – мощь Геракла и нежность Адониса!

«А это еще кто такие? – подумал Джимми. – Актеры какие-то, что ли?» Но уточнять на всякий случай не стал – еще брякнешь чего-нибудь не то…

– Вообще-то, – сказал он, – это дело нехитрое. Берешь бабу – и трахаешь как следует.

Лили вновь слегка покраснела:

– О, я понимаю: это в вас говорит профессионал…

– Он самый, – согласился Джимми.

– И у вас есть какие-нибудь профессиональные секреты? – осведомилась Лили.

«Тут весь секрет, – засовывать поглубже и держаться подольше, дурочка» – подумал Джимми, но решил покуда не слишком откровенничать.

– Видишь ли, – доверительно сказал он, – очень помогает музыка.

– Какая же? – с интимным придыханием спросила Лили. – Какую музыку ты предпочитаешь?

– Мне по душе рэп. Это как раз то, что нужно в постели для хорошего фака. Ох, прости за такое словечко… Считай, что это – профессиональный термин.

– Ах, ну конечно… А ты пользуешься какими-нибудь приспособлениями – дильдо или вибраторами? Или, может быть, специальными мазями?

«Ага, кажется, я догадываюсь, из какого магазинчика эта пахучая свечечка», – сообразил Джимми.

– Нет, – гордо сказал он, – я полагаюсь только на собственное естество.

И, видит Бог, это было сущей правдой.

– У тебя такой широкий ассортимент, – продолжала расспросы Лили, – это, наверное, женщины самых разных возрастов?

– Представь себе – да. Попадаются даже старушки лет под восемьдесят.

Параллельно Джимми представил себе такую старушку в постели – и его чуть не стошнило на ковер. Он глотнул еще виски.

– Старушки? – изумилась Лили. – Неужели? Ну – и как они тебе?..

– Самый кайф, – храбро заявил Джимми. – Правда, с ними есть одна опасность…

– Какая же?

– Они могут подавиться вставными челюстями. Стесняются их вынимать – а потом в экстазе чуть не проглатывают. Такое вот неудобство.

– Бедняжка, ты, наверное, так устаешь, – сочувственно вздохнула Лили.

– Бывает, – согласился Джимми. – Но что поделаешь – работа есть работа.

Тут он приметил, что Лили уже успела расстегнуть пару пуговок на блузке.

– То, что ты делаешь, – это ведь настоящая секс-миссия, – с уважением сказала Лили. – Это проповедь любви – и ты ее апостол.

– Вроде того, – не стал спорить Джимми.

– Ты знаешь – если бы я была богата, я бы построила церковь. И назвала бы ее – храм святого Приапа. Женщины входили бы туда – а их ждали бы прекрасные молодые мужчины с горящими глазами и поднятыми пенисами. Совершенно обнаженные, представляешь? Они раздевали бы женщин и возлагали их на алтарь любви. Под сводами храма звучала бы музыка…

– Рэп, – уточнил Джимми.

– Да-да, то рэп, то томные блюзы, то тяжелый рок – и звуки музыки перемежались бы со стонами прихожанок, с их страстными вскриками…

«Публичный дом со специализацией на группен-сексе», – мысленно охарактеризовал Джимми идею храма, о котором грезила Лили. Между тем он почувствовал, что его боевой друг довольно ощутимо зашевелился в штанах.

Лили замолчала и думала о чем-то своем, мечтательно улыбаясь. Потом застенчиво взглянула на Джимми.

– Послушай… Если это твоя работа… Ты не мог бы оказать мне услугу? Какие у тебя расценки?