Текст книги "Последний бойскаут"

Автор книги: Говард Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Ну, что – ты довольна, крошка? – спросил он хрипловатым голосом.

Джейн скосила на него шальной взгляд.

– Н-нет… – выдохнула она.

– Ах, тебе, значит, мало?

Она с улыбкой кивнула.

– Вот же сука, – с ноткой уважения отметил Джимми. – Ненасытная ты сука.

– Ага, – довольно подтвердила она, призывно сводя и разводя согнутые в коленях ноги. – Я такая сука, что тебе и представить-то трудно. Я просто жуткая блядь.

Джимми почувствовал, что его боевой дружок потихоньку снова возвращается к жизни.

– А не вредно тебе столько трахаться? – спросил он.

– Нет, что ты. Это мне вместо шейпинга – здорово улучшает фигуру.

– М-да?

– Конечно.

– Ну-ка, покажись.

Она поднялась с пола, выпрямилась во весь рост и встала над ним, расставив длинные ноги.

– Как – нравится?

– Ничего.

Пружинно вскочив, Джимми сгреб Джейн в охапку, поставил на колени у края кровати, развернув задом к себе, и уверенно вторгся в узкое отверстие меж округлых полушарий. Белокурая взвизгнула от неожиданности и задрыгала задом.

– Ты ведь сюда хотела, да? – осведомился Джимми.

– О, да!

Но Джимми тут же сменил местообиталище своего зверя, избрав для него норку попросторнее.

– Или сюда? – уточнил он.

Джейн заскрипела зубами.

Пара фрикций – и вновь смена мишени.

– Или все-таки сюда?

Протяжный стон был ему ответом.

– Туда?.. Сюда?.. Туда?.. – продолжал Джимми свою игру в перепрятушки.

Ошалевшая белокурая прогнулась в пояснице до отказа, и круп ее вздымался подобно Монблану. Она терлась грудями о простыню и пронзительно вскрикивала. А Джимми с каждым разом вторгался в нее все сильнее и сильнее.

– Я трахну тебя во все дырки, Грязная Сучка! – приговаривал он. – Ты меня запомнишь, стервоза!

Джимми был уже на пределе, когда вдруг аппетитный зад Джейн сорвался с его фаллоса и на месте побагровевших ляжек появилась голова рыжей с широко распахнутым ртом.

– Ага, и тебе повторить захотелось! – прохрипел Джимми.

Он с маху воткнул своего изнемогающего дружка в нежный рот девушки и, потеряв равновесие, рухнул на постель, подмяв рыжую под себя. Пенис вошел ей, казалось, в самую гортань, но Джимми мигом извлек его наружу и, придержав рукой, направил пульсирующую головку в ноздри партнерши и выпустил туда весь заряд горячего семени. Бурные струи ударили в носоглотку рыжей, она закашлялась, отхаркивая ртом сперму себе на грудь. И тут очнувшаяся Джейн навалилась на нее сверху и принялась жадно слизывать белесые лужицы со скользких сисек подружки. Но жезл Джимми еще продолжал по инерции стоять – и тогда он, не теряя времени даром, вновь вонзился в упругую попку Джейн и забился в сладкой агонии…

И окунулся в жаркую тьму забытья…

…Джимми почувствовал на губах какой-то знакомый резкий вкус. Он открыл рот – и струйка виски обожгла ему язык. Поперхнувшись, он открыл глаза.

Джейн на коленях стояла перед ним и лила виски прямо из бутылки.

Джимми разинул пасть пошире и принялся жадно глотать. Алкоголь тепло разлился в желудке, приостановившаяся было кровь возобновила свой бег. Напоследок Джимми задержал солидную порцию виски во рту и неожиданно шумно фыркнул на Джейн. Она взвизгнула от теплого дождичка, обдавшего ее выпяченный бюст.

– Дурак!

– Ладно, сестренка, не сердись, – примирительно сказал Джимми.

Он привстал и стал облизывать виски с грудей белокурой.

– Знаешь, какой мой любимый напиток? – пробормотал он, усердно работая языком.

– Какой?

– Сиськи с содовой.

Джейн засмеялась и легонько шлепнула его по щеке.

– Фу, безобразник!

Она откинулась на спину и плеснула из бутылки себе на живот:

– Отсюда удобнее пить. Попробуй…

В углублении ее пупка поблескивала желтоватая жидкость.

– Какая маленькая рюмочка! – засмеялся Джимми и, припав к нежному животу Джейн, высосал спиртное из ее пупка. – Вот это кайф!

– Еще хочешь?

– Выпей сама.

Джейн припала к горлышку и сделала несколько глотков.

– Эй, подруга! – толкнула она в бок рыжую, валявшуюся, словно бревно. – Ну-ка тяпни малость, а то жеребец этот тебя, кажется, заездил…

Джимми усмехнулся:

– Ясное дело, жеребец. У нас ведь и команда так называется: «Лос-Анджелесские жеребцы».

Рыжая отхлебнула виски и обессиленно упала обратно на постель.

– Быстро же твоя подружка косеет, – сказал Джимми белокурой.

Та засмеялась.

– Люблю пьяных девок, – поделился Джимми. – Это самый смак. И знаешь, что может быть лучше двух пьяных телок в постели?

– Что же? – спросила Джейн.

– Три пьяные телки, – изрек Джимми.

– А ты потянешь? – лукаво усомнилась Джейн.

– А как ты думаешь?

Она ласково потеребила пальцами утомленное орудие Джимми, которое, лишившись боевой стойки, выглядело вполне скромно:

– Надо будет попробовать. Может, позвать еще кого-нибудь?

Джимми хмыкнул.

– Что – испугался? – прищурилась Джейн.

– Ну вот еще. Нам как раз для комплекта брюнеточки не хватало. Люблю, знаешь ли, полную гамму.

– Ага! – оживилась белокурая девица. – Так я схожу поищу.

Она вскочила с кровати, но Джимми перехватил ее за талию и бросил обратно:

– Полежи, отдохни. Я сам поищу.

– Не доверяешь моему вкусу, что ли?

– Ясное дело, нет. Ведь вы, бабы, в бабах совершенно не разбираетесь.

– Ну да?

– Точно, – кивнул Джимми. – Вот ты, к примеру, как думаешь, что в бабе самое главное?

Джейн улыбнулась и пошлепала себя по ягодицам:

– Это?

Джимми отрицательно покачал головой.

Джейн приподняла руками свои полные груди с разгоряченными сосками:

– Они?

– Опять не угадала.

Тогда Джейн провела пальцами по пушистой рощице меж своих бедер:

– А это?

– Дурочка ты. Глупышка, – засмеялся Джимми.

– Ну, тогда – здесь? – пальчик Джейн скользнул глубже, меж ягодиц.

– Опять мимо.

– Но ведь тебе же там понравилось? – кокетливо взглянула Джейн.

– Если мне нравится трахать телок в задницу, – наставительно изрек Джимми, – то это вовсе не значит, будто попка в них – самое главное. Даже если это и очень вкусная попка, малышка.

– Как у меня?

– Как у тебя, – согласился Джимми.

– Или как у нее? – Джейн звонко похлопала по упругому крупу своей рыжей подружки.

– И как у нее, – легко согласился Джимми. – Очень даже классная задница, спору нет.

– А чья лучше?

– Обе лучше, – отмахнулся Джимми.

– Да ну тебя в задницу! – засмеялась Джейн.

– Вот-вот: именно туда… Ладно, сейчас оформим. Вот только еще одну клиенточку приведу.

– Стой-стой! Но ведь ты так и не сказал, что же главное в женщине!

– После объясню, – буркнул Джимми и потянулся за джинсами.

«Господи, до чего же мне надоели эти глупые суки», – подумал он.

3

Голова разламывалась, словно по ней молотком колотили. Джо разжевал безвкусную таблетку алкозельцера и сплюнул. Полдня, конечно, пропало, теперь до вечера ждать надо, чтобы себя человеком почувствовать. Хотя на хрен они нужны, эти полдня, и вечер, и следующие дни? Креститель пойман – и теперь опять начнется бодяга: примутся, как водится, звонить старушенции с пискливыми голосами: «Собачка пропала! Птичка улетела!» Частный сыщик называется – лазать по платанам, попугайчиков ловить. С пистолетом в кармане кошечек разыскивать. Чтобы потом это маразматическое мурло в сиреневых кудряшках верещало: «Ах-ах, как я вам благодарна! Когда Блэки сорвался с поводка, я за ним так бежала, так бежала! А вы его нашли! Блэки, собачка моя ненаглядная!» И придется гладить этого недоношенного пинчера, который пять минут назад визжал и кусался, гадил на пол в офисе и рвался как бешеный, а теперь сидит на руках у своей причитающей хозяйки, словно ангел небесный. И фотографии придется рассматривать, натянуто улыбаясь: «Блэки маленький», «Блэки и соседская болонка», «Блэки кушает» – тьфу! Деньги не пахнут? Еще как пахнут – и пахнут они собачьим пометом.

Джо распахнул дверь офиса и сморщился: воздух в помещении был такой, будто там две недели ночевала рота солдат. Он открыл окно, провел пальцем по подоконнику – и откуда только берется эта чертова пыль? – и огляделся.

На столе, запыленном не меньше подоконника, валялись ручки и карандаши, исписанные листки рассыпались по полу – в общем, бардак был изрядный. Джо тоскливо подался к холодильнику, ни на что не рассчитывая: если уж не везет, так до конца. Однако холодильник не внес свою лепту в общее разочарование, потому что, во-первых, там не было пыли, а во-вторых, на нижней полке одиноко ютилась банка пива.

– Это будет получше алкозельцера, – подумал Джо вслух, открывая банку.

В это время зазвонил телефон. Не обращая на него внимания, Джо плюхнулся в кресло и отпил первый глоток. Пиво холодным ручейком потекло в желудок, пересохший язык блаженно задвигался во рту.

– Это кабинет частного сыщика Джозефа Ханбека. Можете передать то, что вам нужно, после сигнала, – произнес на автоответчике его собственный голос, преувеличенно бодрый. Взять бы сейчас трубку и сказать тем же голосом, только ленивым и угрюмым: «Да пошли вы все!»

– Джо, привет! Это я – Меджус, – послышался мужской голос. – Все шляешься где-то? А у меня для тебя есть дело. И достаточно неплохое. Ты вот все жаловался на птичек, так вот тут есть еще одна птичка или, можно сказать, кошечка, но возиться с ней тебе будет поинтереснее – во всяком случае пол она не испачкает…

– Уймись, Майк, – Джо поднял трубку. – Ты всегда несешь такую белиберду, как будто до этого не знал, что такое автоответчик.

Майк Меджус был его давний друг – да и коллега вдобавок. Впрочем, что такое – друг? Просто на общем фоне тупорылых кретинов он смотрелся вполне сносно. Пожалуй, он был единственным человеком, с которым Джо сейчас хотелось поговорить.

– Еще раз привет, раз ты появился, – обрадовался Майк. – А я-то думал, ты еще в Лас-Вегасе торчишь, вот и решил наболтать тебе чего-нибудь веселенького на автоответчик.

– Ну давай, говори свое веселенькое, – отозвался Джо.

– Ты в Лас-Вегасе все миллионы просадил? Или парочка еще завалялась?

– Майк, если речь опять идет о какой-нибудь идиотской вечеринке, то я – пас. Где ты только набираешь этих придурков, которых зовешь друзьями? В их обществе хочется либо уснуть и никогда не просыпаться, либо перестрелять их всех к чертовой бабушке с тобой вместе.

– Что-то ты не в духе. Ты что делал-то вчера?

– Да так – слонялся по Лас-Вегасу. Дрянь городишко, что и говорить.

Джо со вздохом швырнул опустевшую банку в мусорную корзинку. Не попал.

– Сволочь…

– Что? – встрепенулся на том конце провода Майк.

– Да я не тебе.

– Ага. А сколько центов у тебя в кармане – помнишь, приятель?

Джо прислушался к его интонации – нет, вроде Меджус не издевался.

– А если ни одного – это тебя устроит, дорогой мой? – резко спросил он.

– Да я не о том, мне от тебя ничего не нужно, – добродушно сказал Майк. – Я ведь понимаю, что все вечеринки тебе сейчас нужны, как козе кофейник. А вот деньги тебе сейчас нужны, как козе козел, – я не ошибаюсь?

– Где-то так, – усмехнулся Джо.

– Так вот за тем я тебе и звоню! Право слово, с твоим автоответчиком и то приятнее разговаривать, он понятливее будет!

Майк не дал Джо выразить свои мысли по этому поводу и затараторил дальше:

– У меня есть дело для тебя. Существует на свете и, представь, даже в нашем городе одна девица из стриптиза. Это, чтобы тебе было понятней, исполнение экзотических танцев в голом виде.

– Правда? – деланно изумился Джо. – А ты не думаешь, дядя Майк, что мне еще рано знать о том, что такое стриптиз?

– Иди ты! – огрызнулся Майк. – Такая, в общем, девка – по моей шкале три пальца.

– Один ее не устраивает, что ли? – поинтересовался Джо без особого любопытства.

– Знаешь, старина, мне кажется, у тебя не то что ни цента – но даже и пива в холодильнике нет! – сказал Майк.

– Угадал, – признался Джо.

– Так вот, Джо Ханбек: три пальца по моей шкале означает, что я отдал бы три пальца, чтобы ее трахнуть. Теперь понял?

– Ну да: ты отдашь ей три пальца – а она тебе потом из них же шиш сложит.

– Джо, ты меня замучил. У меня начинает складываться впечатление, что ты вчера выиграл кучу бабок, сорвал все банки Лас-Вегаса, распотрошил все игральные автоматы и сейчас сидишь, засыпанный золотыми слитками и роскошными телками, пьешь изысканные французские вина и издеваешься над своим верным другом Майком! И плюешь на его скромные желания и дельные предложения.

– Какое же ты трепло, верный друг Майк. Ты что – предлагаешь мне трахнуть эту стрип-девицу тремя пальцами? – спросил Джо.

Майк разболтался еще пуще:

– Она ни мне, ни тебе не позволит себя трахнуть, отдай мы хоть все двадцать пальцев. Тут дело в том, чтобы не позволить этого никому, короче говоря – надо ее охранять. Ну, защитить там в случае чего, посмотреть, не собирается ли кто ее ограбить или избить… Стриптиз-бар – место опасное, тем более для такой молодой и красивой девушки, – дурашливо закручинился Майк.

– Не фига молодой и красивой девушке болтаться по стриптиз-барам, если она так боится, что ее смажут пару раз по физиономии, – вяло отреагировал Джо. – А мне что-то не улыбается ходить пристегнутым к бабе.

– А пятьсот долларов в день тебе тоже не улыбаются, а, Джо? – небрежно спросил Меджус. – Или тебе больше нравится старушек ублажать?

– Хватит с меня баб в этой жизни, – сквозь зубы процедил Джо.

– А ты что – семью совсем забросил? Даже и не появляешься? – живо переключился Майк на другую тему.

– Представь себе: два месяца уже не появляюсь. И не намерен.

– Как знаешь, не буду тебе ничего советовать. А насчет девушки подумай, с ней ссориться не надо и кормить ее не надо – наоборот, она тебя кормить будет. У тебя, кстати, какие сейчас планы?

– Планы? Да покурить вот собираюсь, в окошко посмотреть, – спокойно ответил Джо.

– А то приехал бы, я дело говорю. Ты с твоими амбициями скоро из частного сыщика превратишься в несчастного. Или злосчастного. Или…

Джо оборвал его:

– Майк, ты мне положительно надоел. Я не хочу быть мальчиком на побегушках.

– Ладно, когда у тебя появится желание помочь – приходи, – внезапно сухо сказал Майк.

– Я буду через два часа, – ответил Джо и положил трубку.

Он закурил и не спеша прошелся по кабинету. Неправда, конечно, будто быть охранником при девке – хуже всего, есть вещи и гораздо противнее – но никогда не стоит терять чувства собственного достоинства. Если бы он начал прыгать, как пацан, которому подарили игральный компьютер, и вопить: «Майк, дружище, как здорово! Ты спас меня, ты выручил меня!» – Меджусу это, может быть, и понравилось бы. И так бы, наверное, понравилось, что он начал бы напоминать об этом при каждом удобном случае: «А помнишь, Джо, как я выручил тебя, когда ты сидел на мели?» Очень надо. А вот пятисотник ежедневно – это далеко не так плохо, можно будет наконец отремонтировать правое крыло у «плимута» – как впечатался в дерево полмесяца назад, так все то времени, то денег не было поправить. И спокойно можно посылать всех этих дур с пропавшими животными и украденными фальшивыми бриллиантами. И дочке можно наконец подарок купить ко дню рождения – две недели осталось, а он так ничего и не придумал. Тринадцать лет… Шмоток навалом, игрушку – поздно, духи – рано, а что она любит, кроме шоколадного мороженого, – неизвестно.

Он машинально набрал домашний номер. Было занято. Болтает, наверное, со своим Томми. Что за Томми, а может быть, уже не Томми, а Джерри, – у них это быстро происходит.

Или Сара в его отсутствие решила развлечься и треплется с какой-нибудь подружкой о том, какие мужчины ужасные. Тоска. Прав Майк, ничего тут не посоветуешь, сам себе ничего не можешь посоветовать. А к Меджусу приехать надо часика через три, не раньше, – чтобы тот не возомнил о себе невесть что. А пока что делать?

Джо полистал записную книжку. Пожалуй, стоит заехать к Джилли, тем более, что живет она совсем рядом. У Джилли, однако, тоже было занято.

Джо послонялся по кабинету, подошел к зеркалу. Видок тот еще – набрякшие фиолетовые мешки под глазами, мятая-перемятая рубаха – и рожа такая же. Сейчас бы завалиться на чистые простыни да поспать часиков пять-шесть – все как рукой бы сняло.

Он потер ломивший висок и снова набрал номер дома. Теперь там никто не отвечал. Он еще раз на всякий случай заглянул в холодильник – тот был пуст.

А что – может быть, действительно двинуть домой? Что Сара скажет – наплевать, испортить настроение ему сейчас сложновато – и так хуже некуда. Зато дочка, должно быть, обрадуется – сколько уж не виделись…

Опять зазвонил телефон. Джо снял трубку – что там еще Меджусу понадобилось?

– Это Джозеф Ханбек? – заверещал старушечий голос в трубке. – Вы знаете, у меня пропала морская свинка! А моя соседка, миссис Перкинсон, посоветовала обратиться к вам. Пумси – он такой беленький с коричневым, хвостик розовый, а глазки…

– Вы меня извините, – с плохо скрываемым злорадством оборвал ее Джо, – но, видимо, ваша соседка немного ошиблась. Я – частный детектив, а не специалист по розыску морских свинок. И потом, я сейчас очень занят. И меньше всего на свете меня интересует ваша Бамси.

– Пумси, – пролепетала старушка.

– Или Пумси, – охотно согласился Джо и с наслаждением повесил трубку.

Ладно: домой – так домой.

Джо вышел из офиса. Улица была пустынна. Все ее обитатели забились от жары в свои конурки и берлоги и опустили жалюзи. Казалось, на этой улице вообще никогда никто не жил, кроме двух лохматых дворняг, устало вываливших языки и тяжело дышавших в блеклой тени чахлого ясеня.

Однако, подойдя ближе к «плимуту», Джо понял, что его мысли о необитаемости улицы были глубоко ошибочны. Лобовое стекло было вымазано грязью, а на левом крыле ею же написано: «ублюдок».

Джо сел в машину и с минуту смотрел на испачканное стекло. Сидеть бы так вечность, закрывшись от всех, никого не видя, и чтобы тебя никто не видел. А на крыле пусть красуется надпись «ублюдок». Но это означает – сдаться. Отдать себя на растерзание этому паршивому миру, где даже глупую девчонку из стриптиз-бара, никогда не сделавшую ничего плохого, могут урыть ни за что, ни про что.

Он включил «дворники», стер заскорузлой тряпкой надпись с автомобиля и посмотрел в зеркальце заднего вида. Усталая небритая физиономия. Только так и заявляться в родимый дом – уже полузабытый, но еще не потерянный.

– Тебя никто не любит, – процедил Джо сквозь зубы, обращаясь к самому себе. – Тебя все ненавидят. Но в итоге именно они, а не ты, окажутся проигравшими. Так улыбнись, ублюдок!

Он крепко взялся за руль и улыбнулся.

Сотня Крестителей шарахнулась бы от такой улыбки.

4

Джимми вышел из коттеджа и с удовольствием подставил лицо яркому солнцу. На славу сегодня погодка, что уж там и говорить.

Здесь, на базе отдыха клуба «Лос-Анджелесские жеребцы», были все условия для того, чтобы иметь возможность хорошенько оттянуться на следующий день после матча. Несколько уютных коттеджей в окружении тенистой зелени, бассейны, теннисные корты, кегельбан, бары, дансинг – гуляй, игрок, развеивайся на всю катушку. Выпивка в барах, понятно, платная, однако девиц оплачивал клуб – и неплохо, надо сказать, оплачивал, если судить по их усердию. И девочек подбирали отменных, на все вкусы – президент клуба Марком лично занимался этим вопросом и всех кандидаток пропускал через собственную постель, дабы убедиться самому, что его парням гарантированы качественные партнерши. Большой подонок этот Сэм Марком, но в девочках неплохо, видать, разбирается. Господи, да кто в них не разбирается-то – в этом деле мы все крупнейшие специалисты, во всяком случае, на словах…

Джимми усмехнулся и сплюнул. Чертов Марком, сколько же крови попортил, подонок. Он на словах только добряк такой: «мои доблестные парни», «мои великолепные «жеребцы»… А на деле – кровь пьет и все соки готов выдавить, а потом вышвыривает человека безжалостно и равнодушно, словно пустой пакет из-под чипсов. И так подло мы сами устроены, что когда такое приключается с другим – делаем вид, что ничего особенного не произошло: не повезло, мол, парню. Своя-то рубашка ближе к телу. А когда до тебя самого доходит черед, то ситуация уже совсем в другом свете видится, воспринимается остро и болезненно. И смотришь на лица бывших товарищей по команде, с которыми на поле всегда были плечом к плечу и, казалось, глотку готовы были порвать друг за друга, – и наталкиваешься на равнодушные взгляды: всем ты, оказывается, по барабану, никто в твоей судьбе участвовать не хочет – и даже простого слова сочувствия не дождешься. Жестокий мир, жестокие сердца. И обижаться ведь не приходится: ты ведь и сам себя так же вел в свое время, такой же был свиньей. Так что принимай как должное то, что бывшие дружки смотрят на тебя как на отщепенца, на изгоя, на неудачника.

Да, здорово бы обозлился Марком, если бы увидел Джимми здесь. Ха, да пошел он к черту! Не хватало еще думать об этой сволочи. Все, разошлись стежки-дорожки, отныне у каждого своя игра.

Сколько лет прошло с той поры, как он впервые увидел Сэма Маркома? Да уж считай – лет десять… Это ведь именно Марком приметил его, Джимми, в составе «Лос-Анджелесских горностаев» – фарм-клуба «Жеребцов». Совсем пацан еще был, едва семнадцать стукнуло. Игрочок был пока не ахти, но Марком, однако, приметил, выделил: наверное, за настырность, за стремление лезть напролом в самых пиковых ситуациях. А как без настырности при такой жизни, если дорогу себе можешь расчистить только собственными локтями, полагаться не на кого, богатых родственничков не имеется? Из тех низов, откуда Джимми выбирался, только три дорожки есть. Либо тупо тащить рабочую лямку, из года в год копя гроши в надежде на более или менее сносное существование. Либо запасаться ножичком поострее или еще чем покруче – и играть в кошки-мышки с законом, постоянно имея шанс угодить в каталажку либо получить пулю промеж глаз. И, наконец, третий путь, наиболее перспективный для парня с таким цветом кожи, – спорт. Все мало-мальски прилично сложенные корешки Джимми шли либо в бейсбол, либо в баскетбол, если рост позволял, либо в тот же футбол – пробивались единицы, а уж чтобы в звезды выйти – вообще редкость. Тут ведь помимо ежедневной пахоты еще и талант нужен, и везение совершенно сумасшедшее. Один шанс из миллиона за то, чтобы из паренька-бедняка получился знаменитый Джимми Дикс, нападающий «Лос-Анджелесских жеребцов» под номером 99.

Ты ухватил этот фантастический шанс, и море пота пролил, чтобы не упустить удачу, и стал одним из лучших на футбольных полях Америки, и полюбила тебя великолепная женщина, и будущее было безоблачным, как июльское небо с веселой кляксой солнца… Но нельзя верить этой проклятой жизни, даже если она и улыбается самым радушным образом, даже если кажется, будто бы будущее устлано лепестками роз, – так уж, видать, мир устроен, что никак нельзя без подлянки со стороны судьбы, и если наступил абсолютный тип-топ – то уж наверняка жди подвоха, причем самого жестокого, самого гадкого. И если бы не тот фатальный случай, все бы иначе сложилось, о наркотиках и речи бы не было, и продолжал бы выходить на поле неповторимый Джимми Дикс под номером 99. Но этого не случится больше никогда, спета твоя песенка, Джимми Дикс, только тебе и осталось, что заливать спиртным сердечную боль, глушить себя наркотиками да забываться в самом разнузданном сексе. Выворачивая наизнанку всех этих безмозглых телок, ты словно бы сводишь счеты с судьбой, повернувшейся к тебе задницей, – грубо трахаешь их, будто трахаешь саму судьбу. Хотя все это только лишь иллюзия, не больше, ведь судьба уже тебя самого трахнула так, что ой-ей-ей…

Этот мир похож на футбол: и там, и тут – жестокие сшибки, дерзкие атаки, презрение к сопернику, переходящее в ненависть. Но если на футбольном поле на тебе защитная амуниция с широченными вставными плечами и крепкий шлем с металлическим забралом, то по жизни идешь ты голенький, словно Адам. С трибун футбольный игрок выглядит суперменом: эдакий гигантище – вроде бы и бизона с ног сшибет. Но под броской формой, делающей игроков похожими на помесь рыцарей с астронавтами, – обычные живые люди с их слабостями и переживаниями, и ничто человеческое им не чуждо, и могут они оказаться вполне беззащитны перед действительностью, будь она неладна.

Взять хотя бы Билли Коуэна, выкинувшего такой нелепейший трюк вчера в матче с «Нью-Орлеанскими ягуарами». Он попал в состав «Лос-Анджелесских жеребцов» годом позже Джимми. Парень – просто талантище, надежный партнер, упорный и бесстрашный. И при всей своей недюжинной силище – прямо-таки по-детски нежный душою: больше всего на свете любил слушать классические негритянские блюзы. И – лопать шоколадки, ужасный был сластена: штук по двадцать «Сникерсов» за день уплетал. Да вот поманила его другая сласть, имя которой – героин, – и сожгла парня изнутри, искорежила душу. Видно, далеко вперед у него крыша уехала, коли такой номер отколол.

Джимми смотрел вчерашний матч по телевизору и сначала просто не поверил своим глазам, когда Билли, напролом идущий в атаку, вдруг выхватил пистолет и открыл огонь. Неужели кошмары стали мерещиться, подумал тогда Джимми, – видать, хватанул лишнего, не иначе… Но двое «ягуаров» рухнули на поле, а Билли опустился на колени, стянул шлем и приставил пистолет к виску… О чем думал он в те последние мгновения под проливным дождем на поле «Колизея»? Может быть, мелодия любимого блюза нежно прозвучала в его сознании прежде, чем пуля расколола голову, словно спелый арбуз. А может, он посылал в эту секунду проклятия всему миру, от отвращения к которому и ушел из жизни на глазах у всех… Выстрела не было слышно за ревом трибун и верещаньем комментатора: просто стоящая на коленях фигура вдруг дернулась – и распласталась на мокром зеленом газоне, и не стало чудесного парня Билли Коуэна, и не будет его больше никогда.

Отгоняя мрачное воспоминание, Джимми потряс головой и потер лицо широкими ладонями. Ладно, жизнь продолжается, и прожить ее нужно так, чтобы не было потом мучительно больно за то, что не пытался вставить штопор в задницу судьбе.

Вдруг пронзительный крик раздался со стороны бассейна. Кричала женщина.

По дорожке меж широких развесистых пальм Джимми подошел к бассейну – его дно было выкрашено голубой краской, отчего вода казалась лазурной. Сейчас в этой лазури бултыхался Сайрус Чивер, защитник «Жеребцов», отчаянно борясь с какой-то девицей. Оба были разумеется голышом. Из взбаламученной воды то выныривала широченная веснушчатая спина Чивера, то показывались упругие женские ягодицы.

Джимми здорово недолюбливал Сайруса Чивера – впрочем, это чувство было взаимным. Чивер по натуре явно был расистом. Демонстрировать это открыто в команде, где игроки на три четверти – чистокровные негры, он, понятное дело, не мог, но дрянь из него, тем не менее, так и лезла. Отводил он душу мелкими пакостями и подчеркнуто надменной манерой держаться – что было особенно противно по контрасту с его поведением на поле: там-то Сайрус вел себя безукоризненно, там на него можно было положиться на все сто. Но едва стоило матчу окончиться – Чивер сразу становился прежним хамом.

– Помогите! Ай! – истошно взвизгнула показавшаяся на поверхности воды девица.

– Эй, ты! Сайрус! – рявкнул Джимми.

Чивер завертел головой и приметил стоящего на краю бассейна Джимми Дикса.

– Чего тебе? – отозвался он, продолжая удерживать девку за лодыжку.

– Ты чего фигней занимаешься?

– Да она у меня отсосать не хочет! – оскорбленно заявил Сайрус Чивер.

– А может, она не хочет?

– Еще чего – не хочет! Кто ее будет спрашивать-то, эту сучку? – раздраженно фыркнул Сайрус.

В глубине души Джимми был с ним полностью согласен: действительно, непорядок – ведь каждая девка должна за честь считать сделать минет игроку «Лос-Анджелесских жеребцов». И вообще это ведь азбучное дело: мама мыла раму, Мэри делала минет. Какие тут могут быть проблемы – они для того и созданы… Но уж очень не нравился ему Сайрус Чивер – ничего не мог Джимми с этим поделать. Поэтому он ехидно сказал:

– Ей, наверное, не нравится твоя безделушка, приятель. Возможно, она воспитана на настоящих елдаках, не чета твоему.

Чивер яростно ударил кулаком по воде:

– Заткнись, ты, балабол!

Он резко дернул верещавшую девицу за ногу, и та с головой ушла под воду.

– Отпусти ты ее – она ж у тебя утонет, – посоветовал Джимми.

– Еще чего – отпусти! Пускай отсосет сначала! – сварливо ответил Чивер.

– А может, она брезгует! – ехидно ухмыльнулся Джимми.

– Да пошел ты, неудачник! – взорвался Чивер. – Ты что здесь вообще делаешь? Здесь только для членов команды! А тебя выгнали из «Жеребцов» – ты что, позабыл?

– А тебя не касается, что именно я делаю! Я тебе докладываться не обязан! – обозлился в свою очередь Джимми.

– И зачем ты только номер на башке носишь? – продолжал злорадствовать Чивер. – Такого номера в команде больше нет! Или это индекс – чтобы все знали, что ты неполноценный на 99 процентов?

– Ах ты, сволочь! – разъярился Джимми.

Вне себя он схватил валявшийся на краю бассейна мяч и швырнул им в Чивера.

Бросок у Джимми всегда был хороший. Мяч угодил Сайрусу прямо в лоб – тот сразу ушел под воду и выпустил девицу. Та испуганно рванулась к бортику.

Джимми подал ей руку и помог выбраться из бассейна. Девицу колотила мелкая дрожь.

– Не бойся, малышка, – ласково сказал Джимми. – Этот козел тебя больше не тронет.

Сайрус Чивер барахтался в центре бассейна, истошно прокашливаясь и жадно хватая ртом воздух – он был в нокдауне.

– Отдыхай, приятель! – крикнул ему Джимми и подтолкнул девицу в сторону дорожки. – Пошли, голубка…

Девушка потянулась было за голубым купальником, висящим на спинке шезлонга, но Джимми шлепнул ее по ягодицам:

– Потом, потом…

Она послушно направилась к коттеджу. Джимми шагал сзади, с интересом оглядывая ее плавно покачивающиеся бедра. Что ж, самое то, что надо. И как раз брюнеточка – для полного комплекта… Он представил, как раздвигает эти стройные ноги, как подминает под себя хрупкую, словно тростинка, девушку, как бьется она под ним в конвульсиях страсти, как хватает жадными губами его член, как дико стонет от боли и счастья… Старый дружок шевельнулся в джинсах, давая понять, что он вполне разделяет планы своего хозяина.

Джимми не утерпел и, обняв девушку за груди, остановился. Она с любопытством покосилась на него через плечо. Глаза у нее были зеленые, с желтоватой искринкой.

– Ну, что ты? – хрипло спросила она.

– А ты не догадываешься? – усмехнулся он.

Продолжая одной рукой мять ее эластичные груди, другой он скользнул по гладкому животу и погрузил пальцы в пушистый треугольник меж нежных бедер. Девица похотливо шевельнула тазом, словно приглашая к действию.

Тогда, не размыкая объятий, Джимми подвел брюнеточку к пальме и, прижав ее тонкое обнаженное тело к грубой коре, дернул молнию на джинсах. Томящийся пленник разом вырвался наружу – он был готов к новым подвигам.