Текст книги "Последний бойскаут"

Автор книги: Говард Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Кори нравилось иметь успех, танцуя полуобнаженной перед мужчинами, нравилось замечать похотливые искорки в их глазах, нравилось, как они мысленно раздевают ее донага, нравилось, что все они ее хотят. Так воплощались в действительность ее давние девчоночьи грезы, в которых она никому никогда не признавалась. Лет в двенадцать Кори любила забираться с головой под одеяло и прокручивать в воображении один и тот же ею придуманный фильм. В этом фильме менялись декорации – действие происходило то на берегу моря, то в роскошном особняке, то на пустынной ночной улице, то в салоне самолета, – но сюжет был всегда один и тот же… Ее обступали мужчины – их было много, десятки мужчин, жаждущих ее тела. Мужчины всех возрастов, всех цветов кожи, и объединяло их одно – неукротимое желание. Они срывали с нее одежду, распинали на постели, на песке, на мостовой, на траве – и брали, трахали, насиловали ее, беззащитную и одинокую. Одни были нежны и ласковы, другие грубы и агрессивны, они сокрушительно врывались в нее, стремясь вывернуть наизнанку, разорвать в клочья, превратить в бесформенное месиво ее гибкое тело. Страсть постепенно достигала апогея, ей мнилось, будто бы огненные фаллосы проникают в нее одновременно повсюду, даже в глаза и уши, и волны горячей спермы заливают ее организм, словно океанские волны, она задыхалась от счастья – и сбрасывала с головы одеяло, вспотевшая, тяжело дышащая, смятенная, ошеломленная, изумленная… Впоследствии случалось, что ее брали сразу несколько мужчин, но в натуре это не шло ни в какое сравнение с теми чудесными грезами, которые Кори переживала в детстве. Может быть, трое или четверо мужчин одновременно – это слишком мало? И из всех имевших ее мужиков только Джимми Дикс, этот могучий ребенок, мог подарить ей оргазм – в остальных случаях она только имитировала бурное наслаждение дикими воплями и судорожными телодвижениями. А мужчины – ужасно нечутки, они не отличают подделки от настоящего. Может быть, потому, что слишком много думают в постели о себе. Девчоночья мечта теперь уже не преследовала Кори, но воспоминания о тех воображаемых мега-случках все же не оставляли ее. И, возможно, Джимми ревновал ее как раз к этим воспоминаниям – хотя Кори никогда не рассказывала ему о них, но что-то такое он все-таки чувствовал и срывал свой гнев на окружающих.

Вот и сейчас он сидел перед ней на столе и упрямо бормотал:

– Шлюха, шлюха, ну какая же ты шлюха…

– Какой ты все-таки дурак, – сказала Кори.

Она скинула сапожки на высоком каблуке, стянула широкие ковбойские штаны с глубоким «декольте» на заднице и осталась в одной кожаной безрукавке и шляпе «стэтсон». Джимми с вожделением уставился на ее смуглое тело.

– Ну, что смотришь? Нравится? – усмехнулась Кори.

Она поиграла своими грудями, лукаво поглядывая на Джимми.

– Черт! – сказал Джимми. – Ох и стерва же ты. Какая же ты красивая стерва.

– А ты думал!

Джимми потянулся к Кори – но она капризно его оттолкнула:

– Ты плохо себя вел, а потому ничего не получишь. Не заслужил.

Но Джимми был настойчив: продолжая сидеть на столе, он притянул Кори к себе. Она слегка упиралась – но недостаточно сильно для того, чтобы вырваться.

– Ты моя прелесть, – пробормотал Джимми.

Их губы встретились – и Кори почувствовала, как его сильный язык проникает ей в рот, настойчиво погружаясь всё глубже. Сильные руки сжимали ее стройную талию, привлекая все ближе. Кори почувствовала, как постепенно теряет контроль над собой, обессиленно слабнет, готовая покориться своему любимому самцу, быть пронзенной, словно кинжалом, его крепким пенисом. Сейчас он возьмет ее, заставит биться от страсти, а она будет умолять его, чтобы это длилось подольше, а когда он уже будет больше не в силах сдерживать себя – заглотит как можно глубже его чудесную штуковину и выпьет до капли густой мужской сок, который так полезен для женского организма… Она услышала, как вжикнула молния на джинсах Джимми, и с трудом опомнилась.

– Дай-ка мне выпить, – прошептала она.

Джимми слегка ослабил хватку:

– А у тебя есть?

– Там, в шкафчике посмотри.

Джимми соскочил со стола и направился к шкафчику. Пошарив там, он выудил бутылку красного калифорнийского вина с широким горлышком.

– А чего покрепче у тебя нет? – спросил он, поворачиваясь к Кори, и тут же выругался. – Ах ты, сучка подлая!

Дело в том, что Кори за это время уже успела одеться в сиреневое муслиновое платье и с безразличным видам сидела в кресле, закинув ногу за ногу.

– Что-нибудь не так, дорогой? – невинно спросила она.

– Ладно, – рассмеялся Джимми, – я тебя все равно поймаю.

Он разлил по бокалам багровое вино и уселся на полу рядом с Кори.

– У тебя очень красивые ножки, Кори, – сообщил он с удовольствием.

– А я знаю, – улыбнулась Кори.

– И мне очень хочется раздвинуть их пошире, – добавил Джимми.

– А зачем? – с невинным видом поинтересовалась Кори.

– Чтобы трахнуть тебя как следует, – бесхитростно пояснил Джимми.

– А-а, вот оно что… – протянула Кори. – Ладно, потерпи немножко. Я обдумаю твое деликатное предложение и дам знать о своем решении.

– О'кей, – согласился Джимми.

Он поднял свой бокал:

– Ну давай. За Алекса. За Алекса-педиатра.

– За Алекса-педиатра, – послушно кивнула Кори.

Они выпили, и Джимми тут же налил еще, предложив новый тост:

– Еще раз – за Алекса. За Алекса-фермера.

– За Алекса-фермера, – кивнула Кори.

Джимми единым духом осушил бокал и с силой швырнул его в стену. Брызнули осколки.

– Ну что ты, милый? – ласково сказала Кори, участливо глядя на Джимми. – Все никак не можешь выбросить это из головы?

– Не из головы – из сердца, – хмуро отозвался Джимми. – Мне от этого никогда никуда не деться. Понимаешь – никуда…

– Не береди себе душу… Если хочешь – у меня дома кое-что есть, что поможет тебе слегка забыться.

Джимми пожал плечами:

– Все равно это никуда не уйдет.

Кори погладила его по бритой голове:

– Ах ты мой 99-й… Джимми неожиданно вспыхнул:

– Я – твой первый! Первый номер – поняла, шлюха?

– Первый, первый, – примирительно сказала Кори. – Ну конечно же первый, дурачок…

– Первый! – упрямо повторил Джимми.

Кори снова кивнула и вспомнила, как они познакомились. Это было здесь же, в «Сладкой жизни», года два назад. Она выступала – а Джимми сидел в зале вместе с какими-то прихлебателями: он тогда был в зените своей славы, и вокруг него вечно толклись какие-то шаромыжники, алчущие покрасоваться рядом со знаменитостью, а заодно и перехватить стаканчик-другой на дармовщинку. Кори выступала тогда в пиратском наряде: голова повязана красным платком, распахнутый синий камзол на голое тело и прозрачные трусики. Под музыку группы «Секс пистолз» она манипулировала широким тесаком и черным флагом с черепом и костями. Джимми сидел совсем близко – с тех пор это стал любимый его столик – и о чем-то трепался со своими поклонниками, совсем, казалось бы, не обращая внимания на выступление Кори. А она тем временем положила на него глаз: еще бы, такой роскошный мужик! Она, правда, совершенно не знала, кто он такой, футболом ведь никогда не интересовалась. И когда ушла, исполнив свой номер, сюда, в грим-уборную, даже огорчилась немножко: неужели ему не понравилось?.. И тут распахнулась дверь – и вошел он.

Джимми вошел нагло, без стука и даже не поздоровавшись.

– Ты мне нравишься, – сказал он прямо с порога.

И улыбнулся. Черт возьми, он так здорово умеет улыбаться: все лицо словно вспыхивает. Черт этакий: по лицу видно, какой мужик замечательный. У Кори внутри все сразу так и зашлось.

Она хорошо разбиралась в мужчинах и по внешности могла практически безошибочно распознать, кто из них на что способен в постели. Причем угадывала это по глазам и по улыбке. Вот этот, понимала она сразу, будет долго елозить, потом, едва войдя в нее, моментально кончит. А тот – вынослив, но небрежен, о партнерше совершенно не думает. А в глазах и улыбке Джимми явственно читалось мощное мужское начало – о таком мужчине можно только мечтать, сразу поняла Кори.

– Меня зовут Джимми Дикс, – продолжая ослепительно улыбаться, представился он.

– Ну и что? – сказала она.

Его имя ей и впрямь ничего не говорило.

– Я тебя хочу, – пояснил Джимми без всяких экивоков.

Тут Кори заметила, что он явно обкурен. Или кольнулся чем-нибудь.

– Не шали, – предупредила его Кори.

– А ты разве не хочешь? – дерзко спросил он.

У нее не хватило решимости вот так вот прямо сказать: «Нет», но и сразу соглашаться было как-то неприлично. Еще подумает, что она шлюха какая-нибудь.

– Ты со всеми такой нахал? – спросила она.

– А разве я нахал? – он продолжал улыбаться своей дьявольской улыбочкой.

– Конечно, нахал. Жуткий нахал. Я сроду таких нахалов не встречала.

– Ну, значит, ты мало в своей жизни видела, девочка.

– Тут-то ты как раз ошибаешься, Джимми, – сказала она. – Тебя ведь Джимми зовут – я не перепутала?

– Джимми, Джимми, – кивнул он. – Так как насчет потрахаться, золотая моя рыбонька?

– А если я не хочу?

– Хочешь. Конечно, хочешь, – убежденно сказал он. – Что ж ты – не живая, что ли?

– Может быть, я девочек предпочитаю? – усмехнулась она.

– Девочки, конечно, всем хороши, – развязно сказал Джимми, – но одной штучки им все же не хватает. Очень важной штучки.

– Фу, какой ты пошлый, – поморщилась Кори. – Прямо вот так вот, сразу… За женщиной надо поухаживать, поговорить с ней, подарить цветочек…

– А я уже поговорил, – удивился Джимми. – Разве нет? А цветочки – вот они, цветочки.

И он неожиданно достал из-за спины роскошный букет голубых роз – штук двадцать, не меньше.

– Спасибо, – ошеломленно пролепетала Кори.

Чего угодно ожидала она от этого верзилы – но только не голубых роз.

– Нравятся? – ласково спросил Джимми.

Она кивнула.

– Я очень рад, – просто сказал он.

И тут Кори поняла, что за напускной грубостью он скрывает свою нежность и очень боится ее обнаружить. И вдруг так безумно захотела его, что у нее даже челюсти свело. Она молча потрясла головой.

Джимми шагнул к ней.

– Я очень рад, правда, – повторил он.

Подняв букет над головой Кори, он разжал пальцы, и розы посыпались ей на голову, на плечи… Кори медленно встала, не помня себя.

Сколько она себя помнила – она отдавалась только по расчету, пытаясь получить какую-то практическую выгоду от телесного контакта. Исключая разве только первое свое соитие, но о нем не хотелось вспоминать и вовсе: одноклассник наспех трахнул ее на школьном чердаке – и обругал последними словами, обнаружив, что она еще девственница. Ложась в постель с мужчиной, она всегда знала, чего хочет от него: то ли помощи в карьере, то ли шикарного подарка. А тут она впервые в жизни захотела отдать себя бескорыстно, просто так, из одного только чистого желания.

Словно во сне Кори стянула с себя синий камзол с медными пуговицами. Джимми смотрел на нее, широко распахнув глаза.

– Я тоже рада, – сказала Кори хрипло.

Он нерешительно протянул руку к ней. Кори смотрела на него покорно, словно кролик на удава, но темный огонь страсти полыхал в ее глазах.

– Это замечательно, – сказал Джимми.

Он подцепил пальцем ее тоненькие трусики и рванул. Теперь Кори стояла совершенно обнаженной.

В следующее мгновение сильное тело Джимми опрокинуло ее на стол, посыпались тюбики и флакончики… В Кори вошло что-то огромное и сильное – она даже не поняла сразу, что же это такое, ощутив себя маленькой несмышленой девочкой. Словно бы ослепительное солнце вспыхнуло у нее внутри, она зажмурилась и издала звериное рычание…

И это солнце вспыхивало всякий раз, когда Джимми овладевал ею.

Кори слегка поежилась, подумав об этом. Господи, он столько раз брал меня – а хочется еще и еще…

– Если бы я была кошка – я сейчас изогнула бы спинку и замурлыкала, – томно промолвила она.

Джимми повеселел:

– Ты у меня классная кошечка. И прекрасно умеешь изгибать спинку.

– Поехали сейчас ко мне, – предложила Кори. – Я хочу сделать тебе один подарок.

– Что за подарок?

– А ты хочешь?

– Ну конечно. А какой подарок-то?

– Э, какой хитрый. Это секрет.

– Ну, ты хотя бы намекни мне, что ли.

– Намекнуть? – хитро улыбнулась Кори. – Ладно, так уж и быть… Хочешь получить обратно свою работу? Вернуться в команду?

– Опять играть за «Жеребцов»? – удивился Джимми. – Разве это возможно?

– Все возможно, если постараться.

– Ничего не понимаю, – признался Джимми. – Марком меня и на пушечный выстрел не допустит к своей конюшне. Ты же знаешь…

– Я кое-что и другое знаю, – загадочно прищурилась Кори. – Ладно, пойдем. После объясню… Ширинку-то застегни.

Она прихватила сумочку, и они двинулись на выход. Пересекли шумный пьяный зал, уже дошедший до подобающей кондиции, вышли на улицу.

Джимми полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух.

– Послушай-ка, Кори, а какие у тебя неприятности? Ты мне ничего не говоришь…

– Да нет никаких неприятностей. Все нормально, Джимми.

– Так уж и нормально? – усомнился он.

– Да просто один урод угрожал мне, вот и все… Пустяки. Ладно, поехали.

– Эй, а почему я тебя не могу защитить? Почему ты нанимаешь какого-то вонючего сыскаря?

– Господи, да ты меня к нему ревнуешь, что ли? Вот же дурачина, – засмеялась Кори.

– Ну вот еще – ревновать ко всякой шушере! Но если этот дурень здесь еще раз покажется, я его, как суку, – мордой об асфальт!

– Как суку, – мордой об асфальт? Очень изящно сказано.

– Да-да: как суку, – мордой об асфальт.

– Ладно тебе… Поехали.

Джимми смачно шлепнул ее по заднице, почувствовав, как спружинили под ладонью упругие ягодицы.

– Ты моя прелесть, – сказал он. – Я тебя даже люблю, моя дурочка.

– Вот-вот. Ты мне почаще так говори – и со мной все будет в полном порядке.

Кори села в красный «ниссан», Джимми – в свой слегка побитый «форд». Включая зажигание, он заметил, как Кори мигнула ему задними габаритными огнями. Джимми улыбнулся и поморгал фарами ей в ответ. «Ниссан» тронулся, Джимми – следом. И тут он заметил в зеркальце заднего вида, как ярдах в тридцати позади одновременно пришли в движение еще две машины. Фары их были потушены.

Смутное подозрение закралось в душу Джимми. Пристраиваясь в хвост «ниссану», он не переставал наблюдать за этими автомобилями. Они резко набирали скорость.

Вот они уже поравнялись с его «фордом» – Джимми смутно различил пятна лиц, заметил, как опускается боковое стекло в одной из них… «Один урод угрожал мне», – смутно мелькнуло у него в голове. Он резко нажал на педаль газа и поддал «ниссан» в бампер – пусть она прибавит скорость, и тогда он сможет перекрыть им путь своим «фордом».

Но Кори затормозила и, открыв дверцу, высунулась наружу.

– Ты что – машину водить не умеешь? – крикнула она раздраженно.

– Кори, гони, гони скорее вперед! – отчаянно заорал Джимми, но было уже поздно, потому что в следующую секунду загремели автоматные очереди, и он увидел, как брызнули осколками стекла «ниссана», как, словно надломленное в талии, согнулось пополам гибкое тело Кори, содрогаясь от ударов пуль, как сползло оно на асфальт.

– Кори!

Джимми рванул ручку дверцы, выскочил из «форда» – и тут же был вынужден распластаться на мостовой, потому что в этот момент пули ударили по капоту его машины. Он лежал на асфальте, и лежала в нескольких ярдах от него Кори, но он был жив, а она – нет.

Автомобили с гангстерами затормозили, двое с автоматами вышли наружу.

«Пожалуй, мне конец», – подумал Джимми и вдруг услышал выстрелы у себя за спиной. Приподнявшись на асфальте, он оглянулся. По тротуару бежал Джо Ханбек и палил одновременно из двух пистолетов.

Автоматчики скрылись в машинах, взревели моторы – и спустя несколько секунд автомобили убийц скрылись за углом.

Джимми на коленях подполз к телу Кори и взял в руки ее голову. Глаза Кори были широко раскрыты, и они напряженно смотрели в ночное небо, словно пытаясь разглядеть что-то очень далекое. Свет звезд отражался в ее неподвижных зрачках.

Издалека послышался звук полицейской сирены.

13

– Да, это тебе не игра в футбол, – устало сказал Джо, закуривая очередную, уже неизвестно какую по счету сигарету за эту ночь.

Джимми хмуро пожал плечами в ответ.

За окном полицейского участка уже рассвело. Ночь была позади. Позади была истерика Джимми над телом Кори, позади дача показаний, ответы на заковыристые вопросы полицейских. Остались только тоска и ощущение гари внутри – словно от сильного перекура. Осталось где-то в морге мертвое тело Кори. И ничего больше в жизни не осталось.

Джимми бы заплакал, если мог, – может, стало бы чуть легче, отпустила мучительная боль. Господи, если бы он сообразил сразу, что к чему, то мог бы, наверное, успеть протаранить автомобиль с убийцами – и тогда Кори, может быть, уцелела бы. О том, что в таком случае ему самому не удалось бы остаться в живых, Джимми не думал.

Джо искоса поглядывал на поникшего Джимми. Ему было жаль этого высокого крепкого парня, но он не мог найти подходящих слов утешения. Да и надо ли утешать человека в такой ситуации? Ничего ведь уже не изменишь: то, что случилось, – это необратимо. Ничего уже не спасешь, все кончено. И выкарабкиваться в таких случаях каждый должен сам и только сам. Сочувствие всегда немного лицемерно: говорящий слова утешения думает прежде всего о себе самом, несколько рисуясь в собственных глазах: вот, мол, какой я добрый, какой отзывчивый. Так думал Джо Ханбек – и, возможно, он был прав.

– А ты хорошо сложен, – заметил Джо.

Джимми подозрительно на него покосился:

– А ты что – педик, что ли?

– Я просто хочу разбить лед между нами, – спокойно сказал Джо.

– А я люблю лед. Оставь меня в покое, пожалуйста. Не фига со мной заигрывать.

– С тобой очень весело, – кротко сказал Джо.

– Да, я частенько это слышу от всяких зануд, – отмахнулся Джимми.

Джо скривился и полез за новой сигаретой. В течение этой ночи они почти не разговаривали – их допрашивали по очереди. И вот – попытались побеседовать…

– Так что мы теперь будем делать, а? – внезапно спросил Джимми.

– Я еду домой, – равнодушно ответил Джо. – Мое дело закончено.

– Да иди ты в задницу! Ведь Кори убили! Ты понимаешь это – ее убили!

– Слушай, перестань, а? – поморщился Джо. – Ты хочешь, чтобы и тебя тоже пристрелили? По пуле соскучился?

– А что же мне – рассчитывать, что эти козлы-полицейские на что-то способны?

Джо вздохнул и посмотрел на Джимми как на несмышленыша:

– Ради Бога, делай, что хочешь. Но только без меня, уволь.

– Сука ты.

– Очень даже может быть. Но это положения дел не меняет.

Проходивший мимо полицейский внезапно остановился и пристально уставился на Джимми.

– Ну, что еще? – раздраженно спросил Джимми. – Понравился, что ли?

– Что-то мне морда твоя знакома, приятель, – задумчиво сказал полицейский.

– Может быть. Меня часто узнают.

– Ты еще гашиш продавал, я помню, да?

Джимми недовольно фыркнул:

– Нет, я в футбол играл. Я – Джимми Дикс. «Лос-Анджелесские жеребцы».

– Ага, в футбол! – обрадовался коп. – Точно! Ты еще игру сдал.

– О, черт! – закатил глаза Джимми.

– Слушай, тут много твоих поклонников, – улыбнулся Джо. – Хочешь, дам тебе свои темные очки?

– Пошел ты!

Джимми встал и направился к выходу. Джо поднялся вслед за ним, разминая усталое тело.

– Послушай, а где жила Кори? – спросил он у Джимми.

– На Мэллор-стрит. А тебе-то к чему это знать?

– Поехали туда вместе, о'кей?

– Да иди ты к чертовой матери! – обозлился Джимми. – На хрен ты мне сдался?

– Ты же дилетант, парень. Ну что ты сможешь в одиночку сделать?

– Сам же говоришь – твое дело закончено, – сварливо сказал Джимми.

– Мало ли что я сказал. Может, мне тебя жалко стало. Может, я хочу тебе помочь.

– Нужен ты мне – как рыбе зонтик, – упрямился Джимми. – Проваливай куда глаза глядят.

– Ты ведь даже не знаешь, что делать, разве не так?

– Поеду к ней, осмотрю квартиру.

– А как ты в дом попадешь? Мне-то ключ не нужен, я и без ключа войду.

– А я знаю, где у нее запасной ключ лежит, – сказал Джимми.

– Тогда, наверное, знаешь, какая у нее система сигнализации? – продолжал подначивать Джо.

– Да, там очень серьезная современная система. Я ее сам устанавливал.

– И знаешь, как ее обойти, что именно нужно замкнуть, чтоб не зазвенело?

– Да, у меня большой опыт, – сердито сказал Джимми.

– Что-то ты не похож на опытного домушника, – улыбнулся Джо.

– Но голова-то у меня маленько соображает. Или ты думаешь, что я только в футбол играть умею?

Они вышли из участка. Джо подошел к своему «плимуту» и сел за руль.

– Садись, – предложил он.

– Да-да, я парень с головой, – продолжал ворчать Джимми.

– Наверное, много читаешь, да? – поддел его Джо.

– Не особенно. У меня кончилась подписка на любимый спортивный журнал, – съязвил в ответ Джимми. – Так что только уличную рекламу читаю, вот и все.

– Ладно, не петушись. Садись, поедем…

Джимми устроился на сиденьи, и они тронулись.

– Так говоришь, она на Мэллор-стрит живет? То есть – жила… – поправился Джо.

– Ну да…

– Ей наверняка не по карману была такая квартира, – сказал Джо. – Там же очень дорогой район.

– Ну еще бы – конечно, дорогой, – согласился Джимми. – Я сам плачу за эту квартиру.

– Ах, вот как…

– Да вот так уж.

– И ты один так о ней заботился? Что ж, девушка особенная, необычная… Ты давал ей деньги на одежду, на машину, да?

– Нет, это уже не я – другие. У нее было много знакомых богачей.

– А, понятно, – сказал Джо несколько иронически.

– Что тебе понятно?

– Все понятно.

– Ты, наверное, не веришь в любовь, если такую рожу скорчил, – недовольно сказал Джимми.

Физиономия Джо продолжала оставаться довольно-таки скептической:

– Нет, я верю в любовь. И в рак я тоже верю.

Джимми немножко подумал:

– Это в том смысле, что и то, и другое – болезнь?

– Да, что-то в этом роде, – кивнул Джо.

– Пусть так. Но я не хочу выздоравливать.

«Бедный парень», – подумал Джо грустно. Кажется, когда-то и он сам был таким идеалистом – лет в пятнадцать, наверное. Куда что подевалось? Жизнь быстро ликвидирует подобные иллюзии – и даже странно, откуда они остались в этом большом ребенке. Наверное, это хорошо, когда во взрослом человеке такое остается, – только как с этим жить? Видно, здорово он любил эту Кори… Что ж, девушка и впрямь хороша была, этакая красоточка. Обычно таким в жизни везет: о них всегда находится кому позаботиться. Что ж, это правильно: красота украшает мир, и надо красоту опекать, лелеять. Вот только что делать дурнушкам или просто заурядным женщинам?

– А мы там на полицию не нарвемся? – спросил Джимми.

– Вряд ли, – ответил Джо. – Они там пока со своими бумажками разбираются, ждут результатов вскрытия. Это занудное дело – столько писанины всякой…

На слове «вскрытие» Джимми слегка поморщился.

Они свернули на Мэллор-стрит. Дом, в котором снимала квартиру Кори, стоял на пригорке – и им пришлось подниматься к нему по каменным ступенькам. Немного не доходя до двери Джимми нагнулся и, поковырявшись в щели между плитами, выудил оттуда ключ.

Он отпер дверь и первым проворно шмыгнул в квартиру. Джо последовал за ним.

– А как же сигнализация? – спросил он.

– Да я уже успел ее вырубить, – успокоил его Джимми. – Так что не волнуйся.

– Ты только ничего не трогай, – предупредил Джо. – Нам ведь совсем ни к чему оставлять полицейским наши отпечатки пальцев.

– Ясное дело.

Они прошли из прихожей в комнату – и Джимми невольно присвистнул.

Там царил страшный кавардак: перевернутая мебель, в беспорядке разбросанные вещи…

– О, Господи… – сказал Джо. – Это она так торопилась на работу, что ли?

Джимми хмыкнул:

– Ладно: я буду вытирать пыль, а ты пылесось…

Он обвел взглядом комнату – и взгляд его невольно остановился на разворошенной постели. Сколько раз они с Кори обнимали в ней друг друга, сколько прекрасных часов провели вместе… Может быть, все просто приснилось, и сейчас войдет сюда Кори и скажет: «Ах, вот и ты, мой милый»…

Джимми потряс головой, отгоняя наваждение. Нет-нет, ничего уже не воротишь. Можно сделать только одно: наказать убийц Кори. Они тут что-то искали – но что? Что такого важного могло быть у Кори, ради чего здесь устроили тарарам? Она опасалась их – значит, если у нее было что-то важное, она постаралась спрятать это получше. А такой тайничок, простой и хитроумный одновременно, у Кори был – Джимми знал это хорошо…

Он прошел на кухню и открыл один из шкафов. Среди стоявших в нем банок безошибочно выбрал одну – судя по надписи, в ней должен был храниться кофе.

Джимми опрокинул банку над столом: из нее действительно посыпались кофейные зерна. Но было в ней и кое-что еще… Джимми достал из банки небольшой белый пакетик и заботливо спрятал его в карман. Но в банке оставалось и еще что-то.

Джимми вернулся в комнату и продемонстрировал Джо свою находку:

– Смотри-ка: наверняка они искали вот это.

– А как ты нашел?

– А у меня нюх, как у ищейки.

Джо с сомнением взглянул на Джимми.

– Ну, видишь ли, я просто знаю, где она могла прятать что-либо важное, – пояснил тот.

Джо опорожнил банку. На стол легли аудиокассета, пара фотографий и телефонный счет.

– Глянь-ка: ведь это Марком, – ткнул Джимми пальцем в одну из фотографий. – Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы».

– Да, я знаю, – кивнул Джо.

– И тут тоже он. А кто это рядом с ним?

– Келвин Беннард, сенатор.

– А что здесь за засранцы?

– Телохранители. Он без них никуда не ходит.

– Осторожный, сука.

– За что ты его так? – спросил Джо.

– Конечно, сука. Разве в ином случае он стал бы сенатором? – убежденно сказал Джимми.

– Что ж, это верно, – согласился Джо.

– А зачем здесь телефонный счет? Смотри, один номер обведен. Наверное, это важно. Только как узнать, чей это номер?

Джо призадумался. Он посмотрел на обведенный номер, перевел взгляд на фотографии и, немного покопавшись в памяти, уверенно сказал:

– Это домашний телефон Беннарда.

– А ты почем знаешь? – удивился Джимми.

– Да мы с ним были в одном отряде бойскаутов, – неохотно пояснил Джо. – Вот с тех пор и помню. У меня вообще память ничего себе.

– Ты с ним по корешам, что ли?

– Ну вот еще, – нахмурился Джо.

Джимми в задумчивости почесал нос.

– Видишь ли, – сказал он, – вчера вечером Кори говорила мне о подарке, который хочет мне сделать. Она сказала, что я смогу вернуться в команду. То есть Марком вернет меня обратно, потому что… Видимо, потому что она знает нечто такое, отчего он может выполнить ее просьбу насчет меня. Но Беннард-то здесь при чем?

– Он, между прочим, член комиссии по делам спорта или что-то в этом роде, – вспомнил Джо. – Недаром же он контачил с Маркомом: значит, что-то их связывало.

– По фотографии трудно судить, что там такое их связывало. Может, они просто гомики.

– Фотографии – это вроде как опознавательные знаки. Ключ такой, понимаешь? Как и телефонный счет. Вот, смотри: она говорила с Беннардом двадцать минут. О чем – мы не знаем. Но это – подсказка, намек на то, что может быть достойно внимания.

– Значит, она чувствовала, что ее наверняка убьют, раз такую подсказку оставила, – грустно произнес Джимми. – И ведь ничего мне об этом не говорила…

– Хотела, видимо, тебе сюрприз сделать.

– Да уж: сюрприз получился хоть куда. Свихнуться можно – такой сюрприз…

Джо задумчиво рассматривал фотографии.

– Так что же все это значит, Джо? – спросил Джимми.

– Не знаю, малыш. Мы, может быть, сможем засадить этих двух негодяев надолго, если нам повезет. Без каких-то темных делишек тут не обошлось – это уж как пить дать.

– Так что же – Кори их шантажировала, что ли? Шантажировала сенатора?

– Может быть.

– Значит, он ее трахал – да? – зло прищурился Джимми.

– А вот этого я не говорил. Возможно, он за ней ухаживал. Просто ухаживал – вот и все.

– Ну да – за ней многие ухаживали, черт.

– Ну вот, – продолжил Джо, – он за ней ухаживал, а она что-то такое увидела, что-то услышала… Откуда я знаю? Но что-то было наверняка. Надо еще вот эту кассету послушать: может, что-то и прояснится.

– Ладно, я вроде понял, – кивнул Джимми. – Это у нас как бы улики, да? Кассета, фотографии Маркома и Беннарда. То есть можно надеяться, что мы ухватим их за яйца?

– Очень даже может быть.

Джимми даже повеселел:

– Вот за это я люблю Америку: за то, что тут любого козла, будь он хоть сенатор, хоть президент, можно крепенько взять за яйца…

– Ладно, подожди радоваться, – сказал Джо. – Это еще надо суметь сделать. А пока, если мы не хотим, чтобы нас тут взяла за яйца полиция, нужно сматываться.

– А пленку разве не послушаем?

– У меня в машине магнитофон есть.

– Ну, хорошо.

14

Джо и Джимми вышли из квартиры Кори и зашагали к машине. День уже вовсю разгулялся, светило веселое солнышко, город выглядел счастливым и умиротворенным.

Хорошо, наверное, жить на свете, думал Джо Ханбек, если не врубаться во всякие такие кровавые дела: мир тогда представляется разумным и справедливым, гармоничным и уютным. Может быть, не стоит влезать в это дело с убийством Кори? Ведь никто в данном случае работу не оплатит, увы… Но были две причины, по которым Джо не считал возможным уходить в сторону. Во-первых, он оплошал – не смог уберечь Кори. Эта промашка чрезвычайно уязвляла его самолюбие профессионала. Девушка была убита почти на его глазах, всего пара минут решила дело в пользу гангстеров. И теперь Джо Ханбек хотел отыграться. И второе: неизбывное мальчишеское чувство справедливости всегда жило в его душе, еще с бойскаутских времен. Джо скептически ухмыльнулся бы, если б кто-то сказал ему что-либо про высокие идеалы, но по сути своей он оставался все тем же правоверным бойскаутом, который навытяжку стоит во время исполнения национального гимна, у которого комок подкатывает к горлу при виде развевающегося звездно-полосатого флага. Наверное, он был последним истинным бойскаутом – а такое умирает в человеке только вместе с ним самим. И когда такой бойскаут, пусть уже и потрепанный жизнью, пусть и признанный неудачник, сталкивается со злом – он готов встать на его пути, не щадя своей шкуры. А деньги – что ж деньги… Их всех так и так не заработаешь.

Дурацкая какая все-таки жизнь, думал Джимми Дикс. Такое впечатление, что состоит она сплошь из потерь. И теряешь не какие-то там мелочи – а самое дорогое. Судьба словно бы стремится нанести удар побольнее. Врезала разок – ты встал. Врезала еще – ты опять встал. И вот бьет она снова и снова – а ты поднимаешься на ноги раз за разом – вот по сути и вся жизнь. Потом оглянешься – а позади одни могилы, и некому тебе ласковое слово сказать. Судьба играет без правил – и нет справедливого судьи в этом поединке. Может быть, Бог? Нет, он явно подсуживает – не иначе, кто-то ему на лапу дал… До чего же я устал, думал Джимми Дикс, но нужно доигрывать этот матч до конца, что бы там ни было в результате. Нужно играть…

– А тебя кто в участке допрашивал? – спросил Джо.

– Чернявый такой лейтенант. Я фамилию не запомнил.

– А, это Джексон.