Текст книги "Последний бойскаут"

Автор книги: Говард Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Сейчас я покажу тебе настоящего жеребца, девочка дорогая, – внушительно сказал Джимми.

Круто выгнув круп брюнеточки, он провел по ее заду своим тяжелым орудием. Ее ягодицы рефлекторно сжались, заиграв ямочками.

– Ах ты, прелесть…

Фаллос прошелся по симпатичной попочке еще раз, и еще – и вот уже вторгся в желанную теплую щель.

– О-о… – простонала брюнеточка, судорожно впившись пальцами в ствол пальмы.

– Нравится? – спросил Джимми, задвигая свою штуковину поглубже.

– Д-да, – выдохнула девушка.

Джимми усилил натиск – а брюнеточка активно отвечала ему, подаваясь крупом навстречу при каждом ударе. Слышалось только свистящее дыхание Джимми, ее нежные постанывания, звонкие шлепки плоти – да еще какая-то птичка беззаботно щебетала в зеленях.

– О, Господи! – послышалось вдруг восклицание.

Не отрываясь от брюнеточки, Джимми покосился в сторону коттеджа: на пороге голышом стояла белокурая Джейн и укоризненно смотрела на них.

– Ну что за дела – ни на минуту нельзя тебя отпускать! – укоризненно сказала она. – Только вышел – и уже кого-то дерет! Так нечестно – мы же вместе собирались.

– Имею я право слегка размяться? – буркнул Джимми.

Он легко подхватил брюнеточку под живот и, не выходя из ее сокровенных недр, мелкими шажками направился к коттеджу. Девушка безвольно повисла у него на руках – видимо, такая поза изрядно ошеломила ее.

Войдя в комнату, он запнулся и рухнул на постель, уронив брюнеточку на пол. Его гордый жезл продолжал вертикально торчать, словно зенитка.

– Ой, смотрите-ка, кто пришел! – пропела рыжая шлюха.

Она успела оклематься от давешней скачки и явно была готова продолжить. Встав на колени, она прогнулась в талии и выставила на обозрение Джимми свой симпатичный зад.

– Моя попочка так по тебе соскучилась… – лукаво пропела она.

– Эй-эй! – забеспокоилась Джейн. – Ты тут не одна, подруга!

Она присоединилась к рыжей, приняв ту же соблазнительную позу:

– Меня, меня, сначала меня…

Но едва вошедшая во вкус брюнеточка тоже не хотела отставать. Она вскарабкалась на кровать – и выгнулась аналогичным образом:

– Трахни-ка лучше меня, паренек!

Теперь перед Джимми маняще покачивались три великолепных женских задницы. Он удовлетворенно осмотрел их, выбирая ту, что полакомее.

– Ну вы, девки, ничего себе, – удовлетворенно сообщил он.

Больше других приглянулась ему та, что в центре, с пикантной родинкой на правой ягодице. Джимми встал на колени, взял наперевес свое горячее орудие, прицелился поточнее и…

И тут скрипнула дверь.

– Эй, Дикс! – послышался хмурый голос.

Джимми обернулся. У порога стояли двое из службы охраны базы.

– Ребята, вы, по-моему, не вовремя, – сказал Джимми. – Я тут немножко занят…

– Слушай-ка, Дикс, – сказал один из охранников. – Вали-ка ты отсюда, а? Нечего тебе здесь делать, если разобраться, приятель.

Джимми в упор посмотрел на него. Охранник отвел взгляд, теребя пуговицу на синей форменной рубашке.

– Ты что же – прогоняешь меня? – с упреком сказал Джимми.

– Выходит, что так, Дикс, – вздохнул охранник. – Выходит, что так.

– И ты считаешь, что это справедливо, да? – уточнил Джимми – без особого, впрочем, запала. Поник его возбужденный фаллос, поникло и что-то в душе. О чем тут спорить, что доказывать? Сказано же – неудачник.

– Чивер на тебя жалуется, Дикс, – сказал второй охранник. – Говорит, ты тут дебош устроил. Обещает Маркому пожаловаться.

– Да имел я вашего Маркома – мне он до звезды!

– Тебе, Джимми, – да, конечно. Но не нам, пойми… Не хотелось бы терять работу, понимаешь? Ты уж извини, мы-то тебя всегда уважали…

– Да идите вы со своим уважением, – отмахнулся Джимми и стал одеваться.

Три голые девицы притихли на постели. Первой осмелела рыжая:

– Эй, мальчики! Если вы забираете у нас такого классного жеребца, то, может быть, сможете его заменить, а? Не бросайте бедных девушек в беде!

– После, после, – равнодушно отозвался охранник.

5

Пыль, которую поднимали проезжавшие по дороге машины, грязно-бежевыми облаками висела в воздухе, оседала на листьях деревьев, и они казались сухими и мертвыми. Палящее солнце застряло в самой середине ядовито-синего неба и не желало сдвинуться хотя бы на сантиметр, и все светило и светило, загоняя людей в прокуренные бары, душные дома, жаркие автомобили.

Из-за поворота показался небольшой белый домик, увитый запыленным плющом. Джо усмехнулся: это был его дом, его бывший дом. Чертовски странное чувство: тысячу раз тормозил у этого дома, толкал калитку, шел по усыпанной белым гравием тропинке к двери, поднимался на крыльцо, всегда думая о чем-то другом; а сейчас делаешь это в тысячу первый раз и понимаешь, что это уже чужая калитка, чужая тропинка, а у тебя нет своего дома, потому что этот потерян, а другой еще не найден.

Самое дохлое дело для человека – потерять свой дом. И не обязательно он должен быть таким, как его рисуют дети, – с камином, собакой в конуре и черепичной красной крышей. Это может быть захламленная квартира, с телевизором, превратившимся в подставку для бутылок, это может быть роскошная вилла с бассейном или нищая лачуга – но там должен быть кто-то, кто любит тебя, кто верит в тебя, и ждет тебя, каким бы и откуда бы ты ни возвратился.

Джо в этом доме не ждали. Он понял это сразу, как только распахнулась дверь и увидел глаза поспешно запахивающей халатик Сары: в них были недоумение, досада и почему-то испуг.

– Ну, здравствуй, – прервал молчание Джо. – Я вижу, что меньше всего ты рассчитывала увидеть меня.

Сара завязывала уже третий узел на поясе халата.

– Я думала, что ты в Лас-Вегасе…

– Хм, да ты хорошо осведомлена о моей жизни. Это правда, я был в Лас-Вегасе. Но ты же не думала, что я останусь там навсегда. Должен же я был когда-нибудь вернуться и посетить родимый дом, дабы засвидетельствовать свое почтение любимой жене.

– Не ерничай. – Сара уже успокоилась и смотрела на него устало и с легкой улыбкой. – Где ты ночевал?

– В кабинете. – Только сейчас Джо почувствовал, как он устал от того, что уже два дня не менял одежду. Ладно, душ можно будет принять потом, а для начала стоит хотя бы ополоснуть руки.

Пол в ванной был забрызган, полотенце – мокро, и Джо сначала даже обрадовался, что не увидел свое помятое лицо в зеркале, которое запотело от пара. Наверное, Сара принимала душ, когда он позвонил в дверь.

Он вышел из ванной. Сара расчесывала перед зеркалом волосы. Они чуть-чуть потрескивали, и по ним пробегали электрические искорки – так почти всегда бывает, когда слишком быстро проводишь щеткой по сухим волосам. Но только по сухим…

Джо криво улыбнулся и закурил. Голоса дочери слышно не было, и потом, когда она выходит из ванной, пол обычно залит по колено, а на крючке вместе с полотенцем всегда висит какой-нибудь забытый ею предмет туалета, который она с криками и причитаниями начинает разыскивать часа два спустя.

– Сколько ты проиграл? – не глядя на мужа, спросила Сара.

– Я был там не для того, чтобы играть, тебя плохо проинформировали, – веско произнес Джо. – Там нужно было проследить кое за кем…

Сара повернулась к нему, и глаза ее лукаво блеснули.

– Ну, пятьдесят долларов, хотя я не понимаю, с какой стати это тебя интересует, – пробурчал Джо.

На диване лежал детский рисунок. Джо взял его и бесцельно повертел в руках. Среди кривоватых елок изогнулся страшный карлик-уродец, с суковатой палкой в руках и острыми зубами. Под карликом стояла подпись: «Сатана Клаус».

– Это еще что? – спросил Джо, показывая уродца Саре. – Сатана Клаус. В общем-то остроумно.

– Это было домашнее задание Дерен. И теперь из-за ее остроумия нас вместе вызывают в школу.

– А кстати, где она? – как бы нехотя поинтересовался Джо.

– У друзей. – Сара уже закончила причесываться и теперь подкрашивала губы. Джо увидел еле заметный след помады на ее виске.

– А… зубы у Дерен все такие же, как и раньше? – смутное беспокойство, постепенно переходящее в ясную уверенность, охватило его, и он говорил первое попавшееся, что приходило в голову. Сара, по счастью, не замечала его тревоги.

– А ты бы еще через годик появился и спрашивал, что у нее с зубами! Ходила с ней на той неделе к стоматологу, и эти сволочи поставили железную пластинку. Теперь бедной девочке ходить с этой штукой во рту до четырнадцати лет! Ну да ведь Дерен все равно не продержится больше месяца, выбросит ее где-нибудь и останется на всю жизнь с кривыми зубами. Если бы у нее только зубы были, как у тебя, но Дерен ведь и упрямая такая же.

– Конечно, тебе бы хотелось, чтобы наша дочь во всем походила на тебя, – рассердился Джо. – Поэтому ты ей столько грима накладываешь. Она похожа черт знает на кого. Я ее однажды вечером в кухне увидел – чуть было не пристрелил. Думал, к нам кто-то в дом забрался.

– Да все в этой школе мажутся, что ты придираешься, – махнула рукой Сара, подкрашивая ресницы.

– Мажутся – это слабо сказано. Точнее будет – аэрозолем краску накладывают, – хмыкнул Джо. – А ты чего разрисовываешься?

– Честно говоря, я абсолютно тебя не ждала. За мной должна зайти Лили, мы собирались на вечеринку.

Ну что ж, замечательно. Изумительно. «Я тебя не ждала», как будто он – надоедливый гость, заявившийся в самое неподходящее время.

– Можно мне перед уходом хотя бы кофе выпить? – холодно осведомился Джо.

– Ну конечно! Я сейчас приготовлю, – Сара ушла на кухню.

Ублюдок – это судьба. У ублюдков не бывает любящих жен, не бывает послушных дочерей с бантиками. Они спокойно и презрительно идут сквозь жизнь, уничтожая мразь и дрянь вокруг, и погибают от рук этой мрази, так же спокойно и презрительно улыбаясь. И на их губах застывает эта улыбка, а вовсе не женское имя. Множество женщин может иметь ублюдок – рыжих и белокурых, пухленьких и длинноногих – но он забудет их всех, когда от него потребуется истинное дело.

– Сара! Открой! Это я, Лили! Скоро вы там? – раздался голос.

– А почему «вы»? – поинтересовался Джо, открывая дверь. – Насколько я знаю, Дерен в гостях, а меня Сара не ждала.

Голубые глаза Лили испуганно округлились, но она мгновенно овладела собой.

– Джо, милый! Я так давно тебя не видела! Так приятно встретиться! А то, как ни зайдешь, ты все по делам да по делам. Вот мы с Сарой и решили устроить небольшую дамскую вечеринку. А насчет «вы» – это Сара шутит, что у нее от всяких дел происходит раздвоение личности.

Сара действительно так шутила, Джо помнил об этом. Лили уже уютно устроилась на диване, закурила и томно посмотрела на Джо. Сейчас начнется, вздохнул он про себя.

Лили, по ее собственному мнению, была ужасно высокой, и поэтому, как ей казалось, мужчины не обращали на нее внимания. Не обращали же они внимания совсем по другой причине: она была редкостно болтлива и помешана на сексе. Ее дом был забит эротической литературой и атрибутикой. Особой любовью Лили пользовались свечки в виде фаллосов. Джо всегда становилось немного не по себе, когда она, приходя к ним в гости, притаскивала с собой очередную свечу невообразимых размеров и зажигала ее. Свеча медленно плавилась, а Лили вздыхала:

– Как жаль, что она тает, а не увеличивается!

Понять, что Сара нашла в своей подруге, Джо не мог, как она ни уверяла, что в колледже Лили была совершенно другой и даже не интересовалась противоположным полом.

– Ты знаешь, – защебетала Лили, гася окурок в пепельнице, я вчера была в гостях у одного знакомого врача, и он измерил мой рост. И сказал – 185 сантиметров! А я прекрасно знаю, что у меня 183! Я так обиделась, что не легла с ним в постель, как он меня ни упрашивал! А он очень долго упрашивал. Но я предпочитаю с такими мужчинами иметь церебральный секс.

– Что-что?! – поразился Джо.

– Ах, да ты не знаешь! Это я сама придумала, – оживилась Лили. – Церебральный паралич – это такая болезнь, когда не можешь пошевелиться. А церебральный секс – это когда занимаешься сексом не шевелясь.

– Это интересно, поделись-ка опытом, – ухмыльнулся Джо и подумал, что Лили надо бы свести с Майком, там было бы ни до какого секса, даже церебральный бы не помог: они бы заговорили друг друга до смерти.

– А тут и делиться нечего, – засмеялась Лили, поправляя в зеркале прическу. – Просто сидишь и разговариваешь с мужчиной, ничего не делая, но чувствуешь, что от него исходят сексуальные флюиды. И так можно разговаривать очень долго, получая огромное удовольствие. Вот как с этим врачом: он потрясающе умный человек, много читал, и замечательно умеет рассказывать. Вот мы и говорили с ним часа полтора. А как он готовит – это просто оргазм!

У Лили была идиотская привычка обозначать то, что ей нравилось, словом «оргазм». Некоторые мужики в связи с этим находили ее экстравагантной. Джо тоже сначала так думал, но теперь, после длительного знакомства, понимал, что, будь у Лили нормальный мужчина, она бы не сравнивала с оргазмом утренний йогурт: ей бы просто это и в голову не пришло.

Лили как раз заканчивала вдохновенное описание рагу из кролика, которым ее кормил врач. Джо сглотнул слюну – голова уже давно перестала болеть, а он не ел со вчерашнего утра.

– И там, представь себе, такое нежное-нежное белое мясо, все пропитанное пахучим соком. А вокруг – картошечка, сельдерей, травки, морковка. И…

– А ты диетическим сексом с ним заниматься не пробовала? – перебил ее Джо. Лили обиженно надула губы и отвернулась, но в эту минуту вошла принаряженная Сара с чашками кофе на подносе. На ней было новое сиреневое платье – то самое, что она мечтала купить и не раз умоляюще показывала Джо на витрину, когда они проезжали мимо. Оно потрясающе шло ей. Ну конечно, у свободной женщины должны быть свои маленькие доходы, вот только очень уж быстро она их отыскала.

– Лили, дорогая, ты уже здесь? Выпей кофе! – она подала чашечки подруге и мужу. Сара умела готовить кофе, и поэтому, чтобы перебить очередной «оргазм» Лили, Джо спросил:

– Вы скоро собираетесь уходить? Я хотел бы на минутку подняться к себе, забрать кое-какие документы.

– Мы не особенно торопимся, так что иди, а мы пока поболтаем, – ответила Сара.

Он поднялся по лестнице и, закрывая за собой дверь, успел услышать:

– Ну и кофе у тебя, дорогая! Настоящий…

Джо потеребил бумаги на столе, сунул в карман записную книжку. Надо уходить отсюда, а не сидеть с этими болтушками. Пора ехать к Майку, а потом он поедет искать квартиру.

Он рассеянно смотрел на стены своего кабинета, на неприбранный стол, на разложенные под стеклом фотографии. Вот они с Сарой, и маленькая Дерен в коляске. Будет ли она огорчена, когда он скажет ей, что уходит? Вряд ли. Она никогда не обращала на него особенного внимания, да и он на нее тоже, разве что в детстве.

Сара тоже не огорчена – стало быть, все к лучшему, все как надо. Хотя, пожалуй, стоило бы сначала поговорить, а не делать вид, будто между ними никогда ничего не было.

– Джо! – раздался снизу капризный голосок Лили. – Нам без тебя скучно, приходи!

Джо медленно спустился вниз, поглядывая на часы.

– Я прошу прощения за то, что не смогу составить вам компанию, – преувеличенно любезно произнес он. – Мне надо уехать.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Сара. – Заодно отвезешь Лили. А я хочу дождаться Дерен, наверняка она снова забыла ключ. Она должна скоро подойти.

– Хорошо. Лили, подожди меня, пожалуйста, немного, я должен позвонить, – сказал Джо.

Секретарша Майка медовым голоском попросила приезжать. Джо припомнил, что по его шкале она была – два пальца, и усмехнулся. Нет, положительно надо их познакомить с Лили.

Когда он вернулся, Сара в одиночестве допивала кофе.

– А где же Лили? – спросил Джо.

С ней всегда обхохочешься! Забыла дома утюг выключить, и сейчас помчалась, как призовой рысак! Так что радуйся: тебе не придется ее везти, сама доберется.

– И слава Богу, – облегченно вздохнул Джо. – Она мне своими непрекращающимися оргазмами надоедает уже за минуту. У тебя, драгоценная моя, не подруги, а какой-то паноптикум! Алина, часом, не собиралась зайти?

– Нет, успокойся, – обиделась Сара. – Этот-то ягненок чем тебе не нравится?

– Именно своей овечьей сущностью. Сидит, глазами хлопает, кофе на скатерть капнет – и в обморок. Ты вечно вокруг себя собираешь разных убогих девиц и радуешься: «Сара, благочестивая настоятельница приюта для обделенных жизнью дев».

– Послушай, ты сюда издеваться пришел? Тогда лучше уходи, у меня без твоих шуточек голова кругом идет, – устало произнесла Сара.

– Ладно, я уйду. Только сначала скажи мне, что за мужик сидит у тебя в шкафу. И я сразу уйду, а то бедняга задохнется, – ухмыльнулся Джо.

Сара вздрогнула. Ее большие карие глаза с ужасом посмотрели на Джо. Он встал, не торопясь подошел к туалету и распахнул дверь. Дымящийся бычок полетел в унитаз.

– Если ты докажешь мне, что научилась делать свои дела стоя, то я, пожалуй, не буду открывать шкаф. Не забывай, милая, что я – сыщик, а поднятое сиденье унитаза – это улика. И улика эта работает против тебя.

– Я просто делала уборку… – пролепетала Сара, нервно вертя в руках тюбик с помадой.

– Тогда объясни мне, пожалуйста, почему, когда я пришел, в ванной было столько пара, будто там слона купали – а волосы у тебя были сухие. Мы с тобой как-никак прожили вместе четырнадцать лет, и я знаю, что ты всегда моешь голову, принимая душ. Так кто у тебя там в шкафу?

– Что тебе дался этот шкаф? – Сара отшвырнула помаду.

– А вот это очень просто, – широко улыбнулся Джо. – Ни в моем кабинете, ни под кроватью его нет. В туалете и ванной – тоже. Если бы он убежал, пока я был у себя, хлопнула бы дверь. Так что все элементарно: он в шкафу! Скажи мне его имя! – дурашливо пропел Джо.

– Господи, ты не меняешься. Ты такой же сумасшедший, как и раньше, – вздохнула Сара. – Я пойду приготовлю еще кофе. Помоги мне, пожалуйста.

– С огромным удовольствием, только сначала помоги мне открыть шкаф.

– В этом шкафу никого и даже ничего нет! – закричала Сара. – Давай мы лучше договоримся, что ты просто псих! Ты же псих, и сам прекрасно это знаешь!

– Нет, Сара. На этот раз, к сожалению, я нахожусь в здравом уме и твердой памяти.

– Боже мой, как редко это с тобой бывает. Но сейчас, по-моему, ты глубоко ошибаешься, – засмеялась Сара.

– Хорошо. Не открывай дверь. Я лучше вот что сейчас сделаю: я досчитаю до трех.

– Самый лучший вариант, и как это тебе только в голову пришло? – съязвила Сара.

– А потом прострелю эту дверь насквозь, – не обращая на нее внимания, продолжал Джо.

Он достал «магнум» и прицелился.

– И напоминаю тебе – в любую секунду ты можешь сказать правду, – Джо не глядел на жену.

– Прекрати валять дурака… – только и смогла вымолвить Сара.

– Я уже прекратил. Раз… – начал Джо.

– Позвони лучше психиатру, скажи, что ты с ума сошел, пусть тебя заберут в клинику! – закричала Сара и осеклась.

– Два… – ленивым голосом продолжал Джо.

– Как ты вообще посмел прийти в этот дом!

– Три!

– Нет! – Сара схватила мужа за руку, пытаясь отвести пистолет в сторону.

Дверь шкафа со скрипом открылась. Из-за старых пиджаков и галстуков Джо показалось красное и распаренное лицо. Это был Майк Меджус.

6

Год назад, поздно вечером, в доме Джо и Сары раздался звонок. Сара распахнула дверь и облегченно вздохнула: муж был жив. Правда, таковым он не казался: на пороге лежало абсолютно безжизненное тело, и только вяло шевелящиеся губы да крепкий запах виски указывали на то, что он был просто пьян.

– Сара, золотко… – только и смог вымолвить Джо и отключился.

Сара с досадой ударила кулаком по дверному косяку: сказал, что уезжает следить за одной опасной шайкой, и поэтому она не стала напоминать ему с утра, что сегодня – день их свадьбы. И вот – вечерний подарочек! Она взяла Джо за руки, чтобы втащить его в дом. Сам виноват, что ему придется спать всю ночь на пороге, – но она не настолько сильна, чтобы волочь его в спальню.

– Позвольте, я вам помогу, – раздался из темноты мужской голос.

Сара вздрогнула, но обладатель голоса оказался Майком Меджусом. Майк несколько раз бывал в их доме, но с ней почти не общался: в основном уединялся с Джо в его кабинете.

– Я понимаю, вам не очень хотелось бы видеть сейчас кого бы то ни было, – продолжал Майк, – но я только помогу вам уложить Джо и сразу же уйду.

Вдвоем они водворили Джо на диван. Сара небрежно швырнула на мужа плед, так что он оказался укрытым с головой. Поправлять плед она не стала – не хотелось видеть Джо. Сейчас придется убирать в холодильник праздничный ужин, а завтра полдня терпеть раздраженного Джо, который будет беспрестанно курить я ворчать, а потом снова исчезнет на сутки. О дне свадьбы он наверняка забыл. Сара направилась к входной двери – она была открыта, и в комнату уже налетели ночные бабочки, которые радостно кружились около лампы.

Когда-то давным-давно, когда Джо внес ее на руках в этот дом, они тоже забыли закрыть дверь, и потом долго смотрели на танец бабочек и смеялись над ними. Один мотылек ударился о лампу, обжег крылышки и упал на стол. Сара взяла его в руки, но он уже не шевелился. Джо сказал тогда:

– Не трогай его, он наверняка уже умер.

Она вынесла мотылька в сад и положила на траву, надеясь, что на свежем воздухе он оживет и упорхнет в ночь, но Джо оказался прав: мотылек умер. Сара положила его на траву, влажную от ночной росы, и пошла в сад. Ей почему-то не хотелось возвращаться в дом. Она шла, задевая руками кусты, глядя на звезды, ярко горевшие на темно-фиолетовом небе, и думала: «Теперь я замужем. Я счастлива». Ощущение счастья пропало, но она не признавалась себе в этом, хотя одна мысль не уходила из головы: «Мотылек умер. Так же умрет и наша любовь». Сара пыталась отогнать эту мысль, подумать о муже, о новом доме, о детях, которые, быть может, родятся у них… Измучившись от того, что мертвая бабочка как будто преследовала ее, Сара вернулась в комнату. Джо читал газету.

– Что ты так долго не возвращалась? – спросил он, обнимая ее. – Пока ты бродила по саду, я успел выгнать всех бабочек из комнаты. Я их, по правде говоря, терпеть не могу, и потом они вредные, но ты так расстроилась, что я решил…

Сара не дала Джо договорить – она закрыла ему рот поцелуем. Джо обнял ее, зарылся лицом в ее мягкие каштановые волосы и шептал: «Родная моя, милая, наконец-то я тебя нашел, наконец-то я обрел тебя, девочка моя любимая…»

Сара закрыла глаза и уткнулась мужу в плечо, чувствуя щекой его горячую шею. «Мне так хорошо с ним», – подумала она и сказала вслух:

– Мне так хорошо с тобой, милый, я бы хотела, чтобы это продолжалось вечно.

– Это я будет вечно, дорогая, – счастливо улыбнулся Джо. – Я люблю тебя, и всегда буду любить.

– Нет, это неправда, ты обманываешь меня, – грустно произнесла Сара. – Ты разлюбишь меня очень скоро.

– Бог мой, какие глупости ты говоришь! – изумился Джо. – Я бы не женился на тебе, если бы собирался когда-нибудь тебя разлюбить.

– Женитьба вовсе не помешает тебе разлюбить меня, – настаивала Сара. Слезы блестели в ее глазах. – Я знаю, ты оставишь меня. Ведь мотылек умер…

– Какой мотылек, что за чепуха?! – рассердился Джо.

– Никакой. – Сара освободилась из его объятий и молча начала подниматься наверх. Джо догнал ее на лестнице, крепко взял за плечи и прижал к себе.

– Дурочка моя, ну что ты говоришь, почему ты мне не веришь, – он впился в ее губы и не отпускал до тех пор, пока не почувствовал, что она отвечает на его поцелуй. Тогда он подхватил ее на руки и понес в спальню.

– Джо, любимый, прости, прости меня, я никогда больше не буду говорить, что ты меня не любишь, потому что ты любишь, и это так прекрасно, – прошептала Сара и закрыла глаза, потому что сияние счастливых глаз Джо наполняло ее таким счастьем, что его невозможно было вынести.

Сара солгала. Она не раз потом говорила мужу, что он не любит ее. Джо в ответ уже не брал ее на руки, не говорил «Дурочка моя ненаглядная», а просто угрюмо молчал. О мотыльке она ему больше не напоминала…

Ударившись о лампу, на стол упала бабочка. Сара вздохнула.

– Надо выгнать бабочек из комнаты, – раздался рядом голос Майка.

– Простите, Майк, ради Бога, я просто задумалась и совсем забыла о вас, – смутилась Сара.

– Да ничего, – улыбнулся Майк. – Я, пожалуй, пойду, вам не до меня сейчас.

– А знаете что, Майк? Давайте немного выпьем! К тому же у меня на кухне имеется превосходный ужин! – внезапно предложила Сара.

В самом деле, у них сегодня праздник, и Джо его уже провел по своему усмотрению, а она проведет по своему.

– Большое спасибо, Сара. Честно говоря, я зверски голоден. Очень не хотелось заезжать в ночной бар и жевать всухомятку гамбургер, – сказал Майк.

На кухонном столе стояли две свечи. Сара невольно улыбнулась, вспомнив, как Лили пыталась отдать ей пару экземпляров из своей коллекции – специально для праздничного вечера. Она тогда ответила Лили, что у них с Джо, к сожалению, гетеросексуальная ориентация, а свечу в виде вагины найти будет сложновато. Лили обиделась, но быстро успокоилась, и на следующий день принесла две обыкновенные свечи. Не совсем, правда, обыкновенных – тонких, изящных, с причудливыми узорами.

– Это мой маленький подарок тебе и Джо, – сказала Лили. – Застывшая в воске романтика, не правда ли, это красиво?

Сара усмехнулась: это было бы красиво, огоньки свечей мерцали бы в темноте, дрожали и переливались в наполненных красным вином бокалах…

А почему «было бы»? Это и будет красиво! Сара решительно поставила обе свечи на поднос.

Майк был изумлен.

– Боже мой, Сара, как красиво! Я всегда чувствовал, что в вас есть что-то, недоступное другим женщинам. Как жаль, что у нас есть электричество, и мы забыли о красоте огня. Вы любите огонь, Сара?

– Да, – машинально ответила Сара и подумала, что эта фраза о красоте огня и электричестве что-то ей напоминает. Она где-то уже слышала нечто подобное, дальше были слова о хранительнице очага и каменном веке…

– Конечно, вы должны любить огонь. Вы истинная женщина, Сара, а истинная женщина всегда помнит о своем предназначении – хранить огонь. В красоте огня есть что-то первобытное, правда?

– Вам бы писать романы, Майк, – улыбнулась Сара.

Майк улыбнулся в ответ.

– Я проверил вас. Мне было просто интересно, как вы отреагируете на дешевую приманку – цитату из романа. Если бы вы томно вздохнули и, пристально глядя мне в глаза, заговорили об истинных мужчинах, мужчинах-победителях, я бы продолжил тему огня и заговорил об огне желания, сжигающем нас изнутри, – как мужчин, так и женщин. Этот огонь, сказал бы я проникновенно, вовсе не надо хранить, надо утолять его жажду. Потом, испепеляя вас пламенным взором, я бы властно положил вам руки на плечи, вы бы закрыли глаза и упали в мои страстные объятия. Бур-р-рная ночь ожидала бы нас! – прорычал он и шутя впился зубами в руку Сары.

Сара засмеялась. Майк вторил ей. Саре вдруг стало легко и весело, вся скованность разом исчезла, и ей захотелось всю ночь вот так сидеть рядом с Майком, болтать и… Она не решалась признаться себе в том, что мимолетное прикосновение горячих губ Майка к ее руке отозвалось в ней дрожью желания.

Майк вовсе не был похож на изысканного соблазнителя. Невысокий и полноватый, он скорее напоминал зажиточного фермера. Но в пляшущем пламени свечей это было не так заметно, и к тому же у Майка Меджуса было одно неоспоримое достоинство: глубокий бархатный голос, вкрадчивый и одновременно властный, со множеством оттенков и переливов, обволакивающий, окутывающий женщину сладкой музыкой, мягкими сетями, из которых – Майк хорошо знал это – не так уж просто выпутаться. Когда он в кругу приятелей рассказывал о своих многочисленных любовных победах, ему поначалу мало кто верил. Потом поверили, но никто не мог понять, каким образом ему удается добиться благосклонности от такого неимоверного количества женщин. «Чем ты их берешь?» – этот вопрос задавался Майку едва ли не чаще, чем «Как дела?» «Поживи с мое – узнаешь» – обычно отвечал он своим обыкновенным голосом, резковатым и высоким. Опытный актер или диктор наверняка распознал бы в этом голосе некоторую наигранность. Но работа есть работа, приятели есть приятели, а вот с женщинами Майк давал волю своему голосу. Он управлял им, как бывалый штурман управляет кораблем, то добавляя металла, то прямо-таки истекая нежностью, то словно всецело отдаваясь в руки женщины, то прерывая ее речь звериным рыком. Это был разговор-любовь, разговор-страсть, разговор-вожделение, и то, что Майк не прикасался к собеседнице даже кончиком пальца, возбуждало ее сильнее любой любовной прелюдии.

Сара уже почувствовала на себе магию его голоса. Она не слышала его слов, не понимала, о чем он рассказывает ей, ей было жарко и сладко от одного лишь предчувствия того, что неминуемо должно было произойти сегодня ночью и, как казалось ей, уже происходило.

– Расскажите мне что-нибудь, Сара, – попросил Майк. – Я хочу побольше знать о вас. Джо никогда о вас не рассказывал, и с его стороны это нехорошо.

– А что рассказать? – как школьница, спросила она. – Я не знаю.

– Ну хотя бы для начала о том, где вы нашли такие изумительные свечи, – Майк легко провел пальцем по оплывающей свече, стряхнул в подсвечник шарик воска.

Сара задорно встряхнула головой.

– Самое смешное, что я их готовила к семейному торжеству: сегодня день нашей с Джо свадьбы. Но торжество не стоит этих свечей.

– А почему «самое смешное»? – вкрадчиво спросил Майк.

Сара смутилась и промолчала. Майк отодвинулся дальше, в темноту, чтобы она не заметила, как он торжествующе улыбается.

Несмотря на то, что они считались закадычными приятелями, Майк Меджус не любил Джо Ханбека. Вечно самоуверенный, немного угрюмый, тот редко принимал участие в вечеринках Майка. А если и приходил, то обычно напивался и начинал говорить о мире, переполненном злом, с которым им всем надо бороться, и ему, Джо, в первую очередь, потому что он – ублюдок. «По этому вопросу с тобой никто не спорит», – всегда говорил ему Майк, но Ханбек только сверкал глазами и продолжал свой вдохновенный спич.

Джо, конечно, не был аскетом, и девочек не избегал, но почти все они жаловались Майку на его какую-то неутомимую агрессивность. «Он трахает меня так, как будто мстит за всех убитых проституток и все угнанные машины», – сказала как-то Крошка Долли. Майк не преминул ей сказать, что это – всего лишь месть за всех улетевших попугаев, а за проституток и машины Ханбек просто четвертовал бы ее, и они с Долли всласть похохотали.

Да, Джо здорово не нравился Майку Меджусу. Особенно тем, что в работе, если она ему выпадала, он был смелее и удачливее Майка. И еще тем, что на то, в чем удачливее был Меджус, Джо было просто плевать с высокого дерева. Он презирал всех, и Майка в том числе, а Майк не любил, когда его презирали.

И вот очаровательная жена Ханбека, его собственность, его Сара, в которой он уверен, как не уверен даже в себе, – иначе какого черта он столько времени не появлялся дома? – сидит перед ним, Майком, и тает от его голоса, и хочет его, и уже не хочет своего мужа. А тот, если бы у него котелок чуть побольше варил, не стал бы надираться в день свадьбы. Но нет, он думает, что если что было раз ему дано – то останется с ним навсегда. Тем хуже для тебя, дружище. Ты один раз здорово помог мне, но не думай, что я буду об этом помнить всегда, мысленно обратился Майк к Джо. Вот она – твоя Сара. Прежде твоя. А теперь она будет моей, хотя на фиг она мне нужна. Она хочет, чтобы я взял ее, и я сделаю это. Не думай, что я отымею ее один раз, как отымел бы всех этих Долли, Джилли, Мими и Мэри. Нет, милый мой, ты глубоко ошибаешься. Я возьму ее нежно, я возьму ее сильно, так, чтобы ей показалось, что я люблю ее. И не один раз, я вернусь еще и еще, я буду приходить к ней часто, благо ты появляешься дома только когда тебе заблагорассудится, и каждый раз, ложась с тобой в постель, она будет сравнивать тебя со мной и вздыхать, что муж ее такой ублюдок. Потому что в постели ты наверняка ублюдок, дружище Джо.