355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Говард Филлипс Лавкрафт » Журнал «Если», 1997 № 02 » Текст книги (страница 6)
Журнал «Если», 1997 № 02
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 16:34

Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 02"


Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт


Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Майкл Джон Муркок,Кирилл Королев,Стивен Ридер Дональдсон,Энди Дункан,Дмитрий Караваев,Сергей Кудрявцев,Джером Биксби,Сергей Переслегин,Людмила Щекотова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

В дальнем конце комнаты появилась еще одна фигура: высокий и стройный человек с юным лицом египетского фараона, облаченный в яркие одежды, со сверкающим золотым обручем на волосах. Он приблизился к Картеру, которому почудилось, будто он видит перед собой темного бога. Незнакомец усмехнулся и заговорил, и в его голосе послышалась дикая музыка реки забвения.

– Рэндолф Картер, – произнес незнакомец, – ты явился сюда, чтобы узреть Великих, которых не дано видеть никому из людей. О твоей дерзости говорили стражи, Другие Боги гневались в бездне, где они пляшут под звуки флейт, радуя демонического султана, чье имя не смеют произносить вслух.

Барзай Мудрый, что взобрался на Хатег-Кла, чтобы понаблюдать за великими, танцующими на вершине в лунном свете, так и не вернулся домой. Зениг из Афората пытался достичь неведомого Кадата в холодной пустыне, и теперь его череп оправлен в металл кольца на пальце того, кого мне не нужно называть.

Но ты, Рэндолф Картер, оказался отважнее всех в земном мире грез, и в твоей душе по-прежнему горит пламя. Ты пришел не из праздного любопытства, но чтобы отыскать то, что полагаешь своим, и ни единожды не оскорбил богов Земли словом или поступком. Тем не менее эти боги спрятали от тебя чудесный город в багреце заката, видение из твоего сна. Знай же, что их побудила к тому обыкновенная зависть: они позавидовали богатству твоего воображения и поклялись, что отныне не станут обитать ни в каком ином месте.

Они покинули замок на вершине неведомого Кадата, чтобы поселиться в том чудесном городе! В его мраморных дворцах они веселятся днем, а когда солнце садится, выходят в сады и любуются отблесками заката на храмах и колоннадах, мостах и фонтанах, на широких улицах с цветниками и статуями из слоновой кости. С наступлением ночи, когда на траву падает роса, они поднимаются на террасы, усаживаются на резные скамьи из порфира и глядят на звезды или на холмы к северу от города; там зажигаются одно за другим окошки в домиках под островерхими крышами.

Боги полюбили твой чудесный город и ради него отринули древние обычаи. Они забыли о вершинах Земли, о тех горах, на которых танцевали в дни юности. Земля утратила своих божеств, лишь Другие Боги, существа Извне, навещают ныне вековечный Кадат, а Великие, безучастные к радостям и скорби людей, проводят дни в бездумном веселье в далекой долине твоего, Рэндолф Картер, счастливого детства. Твои грезы были чересчур хороши, о великий сновидец, они заставили божеств бежать из мира, созданного снами всех людей, в тот, который сотворил ты, ибо тебе удалось воплотить детские фантазии в нечто непостижимое, непередаваемо прекрасное!

Но божествам Земли не к лицу оставлять троны, чтобы на тех пряли свою пряжу гнусные пауки, или препоручать державу произволу Других. Силы, явившиеся Извне, грозят хаосом и бедой, прежде всего тебе, Рэндолф Картер, ибо ты причина случившегося; впрочем, Другим известно, что лишь при твоем участии возможно возвращение божеств Земли в покинутый ими мир. В страну, возникшую в твоем воображении, сейчас нет доступа никому, кроме тебя; только ты можешь изгнать себялюбивых Великих из чудесного города в багреце заката, вернуть их в северные сумерки, на вершину неведомого Кадата в холодной пустыне.

А потому, Рэндолф Картер, я пощажу тебя! Во имя Других Богов повелеваю тебе разыскать чудесный город, где скрываются божества, по которым томится мир грез, и прислать их сюда. Тебе нетрудно будет найти свою мечту. Вспомни звуки фанфар и звон цимбал, вспомни тайну, что сопровождала тебя по залам яви и пещерам сна, мучала обрывками позабытых впечатлений, терзала мыслями о том, что ты считал утраченным навеки. Вспомни свою путеводную звезду, в сиянии которой слились воедино искорки всех твоих сновидений. Зри! Ищи не за безбрежными морями, за прожитыми годами. Ты должен повернуть вспять, возвратиться в детство – к волшебным чарам, узнанным тобою л а заре жизни.

Знай: чудесный город в багреце заката – воплощение всего, что ты видел и любил в молодости. В нем прелесть бостонских крыш и окон, обагренных лучами заходящего солнца, огромный купол на холме, лес печных труб в лиловой долине величавого Чарлза, сладость напоенного цветочными ароматами воздуха. Все это, Рэндолф Картер, ты видел своей первой весной и увидишь снова, в последний час. Еще в том городе – древний Салем, и призрачный Марблхед, и солнце садясь, золотит шпили Салема и пастбища Марблхеда, и гавань, которая их разделяет.

Не забудь о Провиденсе с его семью холмами над зеркальной гладью вод, зелеными террасами, что ведут к высоким башням и старинным укреплениям; о Ньюпорте, что вздымается, подобный призраку, над призрачным же волноломом; об Аркхеме, за двускатными крышами которого раскинулись среди скалистых холмов пышные луга; о старом Кингспорте, где дымоходы осыпаются от дряхлости, набережные пусты, а над затянутым белесой дымкой океаном возносятся исполинские утесы, вершин которых достигает порой звон колокольцев на бакенах.

Прохладные долы Конкорда, мощеные улочки Портсмута, извивы сельских дорог Нью-Гемпшира, гигантские ильмы, белые домики, скрипучие журавли колодцев; просоленные причалы Глостера, скрытые зарослями дикого винограда окна Труро, зрелище, какое являет собой Северное побережье: гряды холмов, маленькие тихие городки; приземистые строения Род-Айленда; запах моря и благоухание полей; очарование лесов и рассветное чудо садов – таков, Рэндолф Картер, твой город и таков ты сам. Новая Англия воспитала тебя и запечатлелась в твоей душе, и образ ее бессмертен. То великолепие, подправленное и дополненное годами мечтаний и видений, и есть твоя греза о багреце заката на мраморных террасах. А чтобы найти террасы и спуститься наконец по широкой лестнице в город просторных площадей и искрящихся фонтанов, тебе нужно лишь обернуться в прошлое, вернуться к мыслям и переживаниям своего детства.

Зри! В окне башни мерцают звезды вечной ночи. Даже сейчас, даже здесь они льют свой свет на пейзажи, ведомые тебе и любимые тобой, впитывают пленительность твоих снов, чтобы потом одарить ею самые укромные уголки мира грез. Вон Антарес – он стоит над Тремонт-стрит, и ты можешь видеть его из окна своего дома на Бикон-Хилл. За теми звездами простирается бездна, куда загнали меня мои лишенные разума хозяева. Быть может, однажды ты навестишь меня там, но я надеюсь, что мудрость удержит тебя от подобного шага, ибо из тех смертных, что заглядывали в черную пучину, лишь один сохранил рассудок. Там снуют чудовищные твари, они сражаются друг с другом, потому что им не хватает места, и мелкие куда злее крупных. Признаться, я не испытывал желания губить тебя и давным-давно бы помог, не будь я уверен, что ты справишься без моей помощи, и не отвлекай меня иные заботы. Берегись преисподней, что Извне, и не забывай светлых дней своей юности! Отыщи чудесный город, изгони оттуда Великих, напомни им о горах, что ожидают их возвращения!

Однако я попытаюсь облегчить твой путь. Смотри! Вот шантак, его ведет раб, которого ты не видишь. Забирайся на птицу. Пособи-ка ему, черный Йогаш! Правь на ярчайшую из звезд к югу от зенита, на Вегу; через два часа она встанет над террасами твоего города. Правь на нее, но лишь до тех пор, пока не услышишь тихое пение. То голоса эфира, они навевают безумие, поэтому поверни шантака и оглянись на Землю. Ты узришь вечное пламя алтаря Иред-Наа на крыше священного храма. Это и будет твой город, лети к нему, иначе сойдешь с ума.

Когда окажешься над городом, правь на тот балкон, с которого любовался когда-то закатом, и заставь шантака закричать. Великие услышат этот крик и все поймут, их одолеет тоска по дому, они поступятся всеми красотами закатного города ради угрюмого замка на вершине Кадата и звездного венца над ним.

Тогда ты должен приземлиться и проследить, чтобы Великие притронулись к гиппоцефалу, не переставая твердить им о неведомом Кадате. Скажи им, что ты только что оттуда, сердце твое полно скорби, ибо в замке темно и пусто и нет былого веселья. А шантак заговорит с ними по-своему, но он способен лишь напомнить о прошлом, власть убеждать ему не дана.

Снова и снова повторяй Великим, сколь прекрасен их древний дом; в конце концов они попросят указать тропу, которая приведет их сюда.

Тогда ты отпустишь шантака, тот поднимется в небо и издаст свой клич. Великие примутся танцевать, а затем последуют за шантаком легкой поступью божеств, перешагивая через небесные пропасти, и вернутся на отринутый ими Кадат.

Чудесный город в багреце заката останется тебе, наслаждайся им в свое удовольствие, а земные божества вновь станут править сновидениями людей. Лети – окно открыто, звезды ожидают снаружи. Твой шантак извелся от нетерпения. Правь на Вегу, но поверни, когда услышишь пение. Не забудь повернуть, иначе неописуемые твари увлекут тебя в пучину безумия. Помни Других Богов, они лишены разума, но велики и грозны, они – Извне. Таких богов следует опасаться.

Хей! Аа-шанта ‘ниг! Лети! Верни богов Земли в замок на вершине неведомого Кадата и молись, чтобы тебе не привелось вновь встретиться со мной в любом из моих обличий. Прощай, Рэндолф Картер, и берегись. Ибо я – ползучий хаос Ньярлатотеп!

Картер закричал от ужаса, но тут шантак ринулся в окно и устремился сквозь ночь туда, где холодно мерцала голубая Вега. Человек посмел бросить лишь один взгляд через плечо на башни ониксового амка, на бледный свет в окне высоко над миром грез. Мимо проносились омерзительные чудища, он слышал хлопанье множества нетопыриных крыльев, но лишь крепче вцеплялся в гриву исполинского гиппоцефала. Звезды словно потешались над ним – смещались то вправо, то влево, вверх или вниз, образуя светящиеся знаки судьбы; завывали вокруг космические ветры, будто жалуясь на вечный мрак и одиночество.

Вдруг ветры и чудища разом исчезли, как исчезают на рассвете в снах ночные животные. Картер очутился в переливчато-золотом облаке и различил далекую мелодию, равной которой по красоте поистине не могло возникнуть в нашей Вселенной. Шантак встрепенулся и помчался вперед, седок пригнулся, чтобы лучше слышать. Это была песня, которую пели небесные сферы, и звучала она задолго до того, как был сотворен космос и родились Ньярлатотеп и Другие Боги.

Все быстрее летел шантак, все ниже пригибался человек к его спинe, опьяненный чудесами, пронизанный волшебством того, что Извне, внезапно – слишком поздно! – он вспомнил предостережение Ньярлатотепа, вспомнил, что тот советовал остерегаться музыки эфира. Лишь затем, чтобы помучить, указал ползучий хаос дорогу к чудесному городу в багреце заката; лишь затем, чтобы вдоволь натешиться, открыл тайну божеств Земли, которых легко мог возвратить единым мановением руки! Безумие и возмездие обитателей бездны – вот чем одарил Ньярлатотеп самонадеянного смертного! Как ни старался Картер поворотить шантака, тот рвался выше и выше, обуреваемый злобной радостью, устремляя полет к пучине, которой не достигают никакие сны: той самой, где мечется в центре бесконечности демонический султан Азатот, чье имя никогда не произносят вслух.

Повинуясь воле Ньярлатотепа, гнусная птица летела сквозь мрак, в котором копошились бесформенные, безымянные создания, прислужники Других Богов, слепые, как хозяева, лишенные рассудка, зато наделенные неутолимым голодом и жаждой.

Вперед, вперед, под истерический хохот, в какой переросла песня ночи и небесных сфер, вперед, за грань мироздания, к непостижимым рубежам иных измерений, прочь от звезд и материи, – блистающим метеором через Ничто, туда, где мечется жуткий Азатот, где гремят бесовские барабаны и визжат мерзкие дудки.

Вперед, вперед, сквозь наполненные клекотом полости… Внезапно взору обреченного Рэндолфа Картера явился благословенный образ. Сведущий в пытках и мучениях Ньярлатотеп воссоздал то, чего не уничтожить отвратительнейшим из порождений зла: дом! Новая Англия… Бикон-Хилл… Мир яви!..

«Знай: чудесный город в багреце заката – воплощение всего, что ты видел и любил в молодости… прелесть бостонских крыш и окон, обагренных лучами заходящего солнца, огромный купол на холме, лес печных труб… А чтобы найти террасы и спуститься наконец по широкой лестнице в город просторных площадей и искрящихся фонтанов, тебе нужно лишь обернуться в прошлое, вернуться к мыслям и переживаниям своего детства».

Вперед, вперед, с головокружительной скоростью к неумолимой судьбе, сквозь мрак, где шарят вслепую чьи-то лапы, касаются тела скользкие рыла, раздаются отвратительные звуки. Однако, как бы то ни было, образ мелькнул – и запечатлелся, и Рэндолф Картер теперь знал наверняка, что всего лишь спит и что город его детства лежит где-то на рубежах мира яви. Снова пришли слова: «…тебе нужно лишь обернуться в прошлое…» Обернуться. Обернуться! Вокруг темнота, но он, Рэндолф Картер, увидит то, что ждет!

Несмотря на накатившую вдруг слабость, Картер сумел обернуться. Он обнаружил, что может двигаться, может, если захочет, спрыгнуть со спины шантака, уносившего его в бездну по приказу ползучего хаоса Ньярлатотепа. Да, он может спрыгнуть в пучину ночи под ногами, в пучину, которой страшится гораздо меньше, нежели участи, уготованной ему в сердце хаоса.

Обреченный сновидец сорвался с исполинского гиппоцефала, скатился в кромешную тьму бездны. Мимо пролетали эпохи, умирали и рождались заново вселенные, звезды превращались в туманности и вновь становились звездами, а Рэндолф Картер все падал и падал.

И тут, на необъятной протяженности вечности, космос завершил один цикл и перешел в другой, и все стало таким, каким было несчетные тысячелетия назад. Материя и свет возродились в том виде, какой был изначально присущ им в пространстве; кометы, солнца и миры воспряли к жизни. Правда, Ничто уцелело – чтобы напомнить о порядке вещей: все, что появляется, должно рано или поздно исчезнуть. Так заведено от века.

Сызнова возникла небесная твердь, подул ветер, и в глаза сновидцу > дарил багряный свет. Возвратились боги и прочие живые существа, добро и зло, послышался истошный вопль ночи, которую лишили жертвы. Но образ, сохранившийся в памяти сновидца с детских лет, пережил вселенскую катастрофу, только благодаря ему удалось воссоздать мир яви. Фиолетовый газ С’нгак указал Картеру путь, а из бездны подал голос седой Ноденс.

Звездные сумерки перетекли в рассветы, а те расцвели всплесками колота, кармина и багрянца. Падение же Картера все продолжалось! Лучи света разогнали тварей тьмы, эфир огласили веселые крики, седой Тоденс торжествующе захохотал, когда Ньярлатотеп, уже настигавший сновидца, отпрянул, ибо яркое сияние испепелило его гнусных приспешников. Рэндолф Картер опустился на широкую мраморную лестницу, что вела в чудесный город, и очутился в Новой Англии, на просторах которой провел годы детства.

Загремели раскаты незримого органа, приветствуя наступление рассвета, первые лучи коснулись огромного купола Стэйт-Хайз на холме, и Рэндолф Картер, вскрикнув, проснулся в собственном доме на одной из бостонских улиц. За окном пели птицы, в комнату проникал аромат кустарников и вьюнков, посаженных еще дедом Картера. В спальне было светло и уютно, у очага лежал черный кот; он потянулся, разбуженный криком хозяина, а далеко-далеко, за Вратами Глубокого Сна, зачарованным лесом, плодородной долиной Ская, Керенарийским морем и сумрачными пределами Инкванока, расхаживал по ониксовому замку на вершине неведомого Кадата ползучий хаос Ньярлатотеп. Раздраженный неудачей с Картером, он издевался над божествами Земли, которым так и не дал сполна насладиться чудесным городом в багреце заката.


Перевел с английского Кирилл КОРОЛЕВ
Людмила Щекотова
СЛАВА ОПТИМИСТАМ!
*********************************************************************************************

Жанр сновидений (видений), весьма популярный в литературе средних веков, возрожден и интерпретирован Г. Лавкрафтом весьма своеобразно. Однако в одном писатель вполне реалистичен: «быстрые сны» не только выявляют скрытые комплексы, подавленные желания, но и свидетельствуют об эмоциональном фоне человека. О новом понятии – коэффициенте эмоционального развития пойдет речь в этой статье, подготовленной по материалам зарубежной печати.

*********************************************************************************************


ОДНА ИЛИ ДВЕ?

Вы и представить не можете, как, оказывается, просто предсказать грядущую судьбу несмышленых четырехлеток! Улыбчивый дядя поочередно приглашает малышей в самую обычную комнату, где на столе лежит БОЛЬШАЯ, ОЧЕНЬ ВКУСНАЯ КОНФЕТА. «Мне надо выйти ненадолго, – доверительно сообщает он. – Ты можешь взять конфету, если хочешь, но если дождешься, когда я вернусь, то получишь сразу две». После чего психолог демонстративно удаляется, а испытуемый…

Некоторые дети хватают лакомство сразу, лишь только закроется дверь, другие сдаются через несколько минут; но в любой группе малышей всегда находятся те, которые твердо решают подождать. Кто-то из них просто отворачивается от стола, кто-то стискивает кулачки и зажмуривает глаза, иные начинают петь, плясать или декламировать стихи, некоторые придумывают для себя игру, а кое-кто даже пытается заснуть. И когда добрый дядя наконец возвращается, терпеливые детишки получают свою честно заслуженную награду!

Когда малолетние стоики дорастают до старших классов, выясняется удивительная вещь: именно эти подростки пользуются наибольшей популярностью в школе, они предприимчивы, надежны, дружелюбны и лучше адаптированы к окружению. Чем раньше четырехлетний малыш поддался соблазну, тем больше вероятность того, что он вырастет упрямым, психически неуравновешенным, пасующим перед трудностями – и очень, очень одиноким…

Мы часто удивляемся: почему природные дарования у одних людей с возрастом лишь расцветают, у других же безнадежно гаснут. Получается так, что умение устоять перед БОЛЬШОЙ КОНФЕТОЙ имеет к сему феномену самое непосредственное отношение… Способность отложить «на потом» удовлетворение сильного желания – великое душевное мастерство, демонстрирующее убедительную победу ума рассудительного над умом импульсивным!

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ

Этот термин ввели в научный обиход в 1990 г. американские психологи Питер Саловей и Джон Майер для обозначения таких специфических свойств человеческой психики, как умение разбираться в собственных чувствах, понимать настроение людей (что обычно называют эмпатией), а также умение регулировать собственные эмоции.

А пятью годами позже под тем же названием вышла в свет нашумевшая книга д-ра Дэниела Гоулмена, психолога из Гарварда, в которой тот довольно убедительно доказывает, что жизненный успех индивида определяется не столько пресловутым коэффициентом умственного развития (КИ), сколько теми особенностями его разума, которые принято было называть характером до тех пор, пока сей расплывчатый термин не сделался решительно старомодным.

На первый взгляд, в этой мысли нет ничего нового и оригинального… Однако Гоулмен не ограничился абстрактными рассуждениями, но выработал целую систему практических приложений своей идеи, показав, какими критериями должны руководствоваться компании при наборе персонала, как родители должны воспитывать детей, а школы – обучать их, каким образом создается гармоничное супружество и т. д. и т. п. Сам автор крайне осторожно относится к измерению эмоций «градуированной линейкой», зато его последователи разработали множество тестов для определения т. н. коэффициента эмоционального развития (КЭ), хотя в книге Гоулмена этот термин вообще отсутствует. Не станем придираться! Ведь общепринятый КИ тоже неизвестно что измеряет – то ли (выражаясь языком компьютерщиков) аппаратное обеспечение человеческого мозга, то ли программное, а возможно, и быстродействие, и объем оперативной памяти или базы данных.

Согласно новейшим исследованиям, доля КИ в жизненном и деловом успехе человека составляет примерно 20 % – остальное же зависит преимущественно от КЭ и элементарного везения! Коэффициенты умственного и эмоционального развития – вовсе не антагонисты: некоторых людей природа благословила высокими значениями обоих, у других перевешивает та или иная половина человеческой натуры.

Между прочим, ведущие американские психологи дали весьма поучительные оценки КИ и КЭ президентов США нашего столетия. Так, знаменитый Франклин Рузвельт обладал «второсортным интеллектом, зато первоклассным темпераментом». Самых популярных президентов второй половины века – Джона Кеннеди и Рональда Рейгана «никак нельзя обвинить в гениальности», однако оба умели производить столь необходимое для национального лидера впечатление честности и открытости, внушая к себе глубокое доверие. Признанные неудачниками из неудачников на президентском посту Линдон Джонсон и Ричард Никсон, напротив, обладали всеми интеллектуальными достоинствами превосходных политиков, но испытывали серьезные эмоциональные затруднения: «Здесь мы имеем случай политического Ван-Гога, который писал великолепные картины – а потом взял да и отрезал себе ухо!»

Чрезвычайно любопытен психологический портрет Билла Клинтона: «Его мозгу вполне можно присвоить сертификат высшего качества, однако эмоциональный интеллект весьма неустойчив. Клинтон несомненно обладает даром очаровывать людей, но иногда так усердствует в этом, что производит впечатление откровенного слабака, что же касается контроля над врожденной импульсивностью – тут наш нынешний президент совершенно безнадежен».

Хотя то, что называется характером, индивид получает от матушки-природы, однако нервные пути мозга продолжают развиваться примерно до середины человеческой жизни – а это означает, что эмоциональные недостатки вполне возможно подкорректировать.

КЛЮЧИ К ВЫЖИВАНИЮ

Примитивные эмоции были некогда прямым руководством к действию: например, страх выбрасывал в кровь адреналин. Эмоциональной жизнью человека заведует т. н. лимбическая система мозга, на которую миллионы лет назад наложилась новая кора, подарившая нам память, способность к обучению и планированию действий. Чем больше связей между корой и лимбической системой, тем искусней индивид регулирует свои эмоциональные реакции!

Однако наш древний мозг по-прежнему имеет прямой доступ к управлению действиями человека (посредством «короткой» нервной цепочки, открытой американским нейрофизиологом Джозефом Ледо) и срабатывает быстрее рациональной коры. К примеру, турист, углядев в траве нечто длинное и извилистое, в инстинктивном испуге шарахается в сторону и только через несколько миллисекунд, когда кора обработает визуальную информацию, понимает, что это не змея, а сухой изогнутый сук.

С другой стороны, при разрыве связей между корой и лимбической системой вследствие травмы или болезни, люди не теряют своих интеллектуальных способностей, но зато их образ жизни, как правило, катастрофически изменяется… Весьма поучительной иллюстрацией тому является знаменитая «загадка Финеаса Гейджа». 13 сентября 1848 г. этот 25-летний американский рабочий стал жертвой жуткого инцидента: при взрыве динамита массивный металлический прут, вонзившись в его щеку и выбив коренной зуб, прошил насквозь черепную коробку и мозг, попутно выбил глаз и пролетел еще несколько метров. Как ни странно, Финеас не был убит на месте, более того, он полностью сохранил умственные способности, память, дар речи и контроль над собственным телом; однако вскоре прежде серьезный, разумный и добропорядочный член общества сделался капризным, грубым, ненадежным и агрессивным субъектом. Но почему?! – долго недоумевала классическая медицина…

В 1994 г. несколько исследователей из Гарвардского университета, с величайшей точностью обмерив череп Гейджа с помощью метода радиографии, воссоздали в киберпространстве его трехмерный аналог, а затем поместили в черепную коробку объемную структурную модель мозга и, руководствуясь координатами входного и выходного отверстий, восстановили траекторию пронзившего его металлического стержня. Пораженными оказались именно предлобные участки мозга (вентральный и медианный), которые осуществляют связь коры с подкоркой: это своего рода «моральный центр», управляющий поведением человека и регулирующий его отношения с обществом.

«Без эмоций мы просто не можем нормально функционировать» – утверждает нейрофизиолог Антонио Дамасио, принимавший участие в описанном исследовании. Дело в том, что любая проблема, с которой мы сталкиваемся в жизни, имеет множество решений, и если бы человек анализировал их путем элементарного перебора, то никогда не смог бы действовать, как говорят те же компьютерщики, в режиме реального времени. К счастью, наш мозг приписывает каждому из вариантов т. н. эмоциональный вес, что резко ограничивает область выбора наиболее сильными положительными эмоциями. Совершив ошибку, мы обычно испытываем довольно неприятные чувства… и тем самым учимся на собственном горьком опыте! Однако те индивиды, у которых нарушена связь между корой и лимбической системой, неспособны правильно оценить реакцию окружающих на свой ошибочный выбор: совершая антиобщественные поступки, они не чувствуют ни сожаления, ни раскаяния, ни вины – и потому повторяют их снова и снова.

БАЗИС ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ИНТЕЛЛЕКТА

Умение разбираться в собственных «смешанных чувствах» – вот основа самопознания, на коем зиждится столь необходимый в жизни эмоциональный контроль. Тут требуется изрядная доля мужества: к примеру, убитая горем вдова вряд ли готова признать, что одновременно злится на покойного мужа за то, что тот оставил ее на произвол судьбы… Тем не менее осознание своих чувств во всей полноте (физиологически эмоции переводятся в сферу сознания путем обработки новой корой) дает человеку возможность наилучшим образом справится с аффектом.

Такую способность взглянуть на себя со стороны и четко классифицировать собственные эмоции («То, что я чувствую, вовсе не гнев, а обида и зависть!») ученые называют МЕТАНАСТРОЕНИЕМ. Это довольно трудное искусство, и чтобы овладеть им, следует не подавлять чувства, отягощая ими подсознание, но проделывать то, что еще Аристотель почитал тяжкой работой золи и ума. «Каждый может рассердиться, это очень просто, – замечает он в «Никомахеанской этике». – Но рассердиться именно на того, на кого и следует гневаться, да притом в нужной степени, в нужное время, по соответствующему поводу и соответственным образом. Это вовсе не просто».

Гнев – одна из сильнейших эмоций и хуже всего поддается контролю; по мнению специалистов, в его основе лежит подсознательная уверенность человека в том, что у него отнимают нечто, принадлежащее ему по праву. При этом в кровь выбрасывается целый каскад нейромедиаторов-катехоламинов, вызывающих огромный прилив энергии, и человек уже готов броситься в рукопашную. В экстремальных условиях весьма полезная реакция, но в обыденной жизни… «Ни в коем случае не пытайтесь «разрядиться», дав волю вспышке гнева!» – предупреждает Гоулмен: вопреки популярному убеждению, при этом происходит не катарсис, а бурное усиление эмоции. Зато другая народная мудрость – «сосчитай до десяти» – здесь гораздо уместнее.

Тревога предупреждает нас о возможной опасности – и тем полезна, фокусируя разум на быстрейшем разрешении проблемы, однако все меняется, когда она выходит из-под контроля… Чем сильнее человек боится ошибки, тем больше вероятность ее совершить. Общая идея контроля за такими высокоэнергетическими эмоциями, как гнев, панический страх и прочая, состоит в отвлечении и расслаблении, а низкоэнергетические состояния типа подавленности или печали, напротив, уходят, когда человек включается в активную деятельность. Короче, главный принцип эмоциональной саморегуляции заключается в переводе мозга на иной уровень возбуждения, что как раз и прерывает разрушительный цикл настроения, ну а конкретную технику каждый вырабатывает самостоятельно (вспомним наших терпеливых четырехлеток).

ОПТИМИЗМ – ЗАЛОГ УСПЕХА!

Если вы все еще полагаете, что пессимист – это хорошо информированный оптимист, вы наверняка не в курсе новейших исследований: важна не столько сама информация, сколько отношение к ней.

До середины 80-х американская страховая компания Metropolitan Life каждый год набирала пять тысяч новых агентов, причем их обучение обходилось ей по $30000 за каждого. И что же? Половина новичков бросала работу в течение первого года, а еще через пару лет в бизнесе оставался от силы один из пяти. В конце концов глава компании обратился к психологу Мартину Селигмену, предложив ему проверить свою идею насчет оптимизма – 15 тысяч новых работников. Селигмен не стал мелочиться и прогнал через два теста – стандартный для приема на работу и свой собственный, измеряющий «уровень оптимизма», – 15 тысяч новых работников, в результате выявилась интересная группа супероптимистов, показавших весьма низкие результаты при обычном тестировании… Думаю, вы уже догадались: в первый же год эти страховые агенты по эффективности своего труда обошли пессимистов на 21 %, а на втором году разрыв увеличился до 57 %. Так что теперь в Metropolitan Life работают исключительно оптимисты!

ВЫ ЗАБЫЛИ ПОЗДРАВИТЬ ЖЕНУ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ.

1. Я вообще плохо запоминаю даты.

2. В тот день я был безумно занят!

ВАША ЗНАКОМАЯ СКАЗАЛА ВАМ ЧТО-ТО ОБИДНОЕ.

1. Она все время меня подкалывает!

2. Она была расстроена, а я просто попался ей под руку.

ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ СЕБЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНО УСТАЛЫМ.

1. У меня нет ни минуты для отдыха…

2. На этой неделе у меня было особенно много дел.

НА ЛЫЖНОЙ ПРОГУЛКЕ ВЫ ПОСТОЯННО ПАДАЕТЕ.

1. Лыжный спорт – дело трудное.

2. Сегодня лыжня сильно обледенела.

Интересно, какие варианты вы выбрали? Если это четыре «двойки», можете считать себя оптимистом: вы не имеете обыкновения винить себя в неспособности, а окружающих – в злонамеренности, не возводите вокруг себя глухие стены непреодолимых обстоятельств… Ну а с временными трудностями всегда можно справиться, если хорошенько постараться!

«Идея насчет оптимизма» получила блестящее подтверждение на Олимпийских играх 1988 г. в Сеуле, когда американский пловец Мэтт Бьонди, которому априори прочили семь золотых медалей, проиграл два начальных заплыва. Все были уверены, что спортсмен уже «сломался», но только не Селигмен, по тестам которого Мэтт показал высочайший уровень оптимизма. Неудача лишь мобилизовала его силы – и следующие пять заплывов принесли Бьонди пять золотых медалей.

ВЫ МНЕ КРАЙНЕ ЭМПАТИЧНЫ…

Нигде так явственно не проявляется эмоциональный интеллект, как в искусстве общения: доброжелательность, тактичность, умение быстро оценить ситуацию и нужным образом реагировать на нее – все это требует весьма изощренной эмпатии. Это один из факторов выживания, врожденное свойство (младенцы начинают проявлять его в трехмесячном возрасте, беспокойно реагируя на плач другого ребенка). Развитое чувство эмпатии блокирует жестокость, и нет ничего удивительного в том, что садисты и психопаты, как показали психологические эксперименты, начисто ее лишены.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю