355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Говард Филлипс Лавкрафт » Журнал «Если», 1997 № 02 » Текст книги (страница 16)
Журнал «Если», 1997 № 02
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 16:34

Текст книги "Журнал «Если», 1997 № 02"


Автор книги: Говард Филлипс Лавкрафт


Соавторы: Урсула Кребер Ле Гуин,Майкл Джон Муркок,Кирилл Королев,Стивен Ридер Дональдсон,Энди Дункан,Дмитрий Караваев,Сергей Кудрявцев,Джером Биксби,Сергей Переслегин,Людмила Щекотова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Я отмахнулась от этого заявления, словно не сомневалась в том, что смогу ему помешать.

– А Кашон? – спросила я, как бы между прочим. – У него прекрасная репутация. Неужели он подчинится вашему приказу?

– Уж будьте уверены, – ответил Тоун. Мои слова не произвели на него никакого впечатления.

– Но это же возмутительно! – крикнула я, пытаясь найти слабое место в его доводах. – Мы же говорим о Кашоне, милорд, а не о жалком подхалиме Торндена или ручном хорьке Дамии. Он вырос совсем не в той канаве, где родились вы, милорд. Зачем ему вас слушаться?

Король Тоун даже не сумел принять оскорбленный вид, настолько был доволен собой:

– Кашон будет меня слушаться, потому что его жена и трое дочерей находятся в моей власти. Он не знает, где они, но зато я объяснил ему, что убью их, если он не выполнит мой приказ. Кроме того, он боится, что я предложу его близким кое-что иное, прежде чем их настигнет смерть. Не сомневайтесь, он сделает все, что я от него потребую.

«Его жена и дочери?» – чуть не крикнула я. Какая низость!

«И ты считаешь, что можешь управлять Империей?» Интриги Тоуна привели меня в ужас, а его откровенность многое прояснила.

Впрочем, сила моей ярости помогла мне держать себя в руках.

– В таком случае, – сказала я спокойно, несмотря на то, что сердце отчаянно колотилось, – не будете ли вы так любезны позвать слугу. – Я показала на звонок рядом с его рукой.

Он чуть помедлил, и это его выдало. Я видела, что он внимательно изучает меня, спрятавшись за пеленой своих глаз. Но я не стала ему ничего объяснять, а лицо мое напоминало маску. Возможно, Тоун и почувствовал приближение опасности, но зашел слишком далеко, чтобы отступать. Через минуту он пожал плечами и высокомерно дернул шнур звонка.

Когда появился слуга, я произнесла четко и уверенно:

– Попроси мага Кашона присоединиться к нам.

Я с удовольствием заметила, что Тоун не в силах ничего сказать – ни запротестовать, ни предостеречь меня – из боязни оказаться в глупом положении. Он лишь старательно жевал нижнюю губу.

Кашон явился без промедления. Весь его вид выдавал озабоченность. Теперь, зная все, я понимала его боль и страх. Они пожирали его OTB&iy, лишали сил. Кашон отказался от многих соблазнительных для мага вещей ради любви к женщине – и я не сомневалась, что он об этом не жалел. И вот его жена и дочери подвергаются опасности, и страх за них убивает мага. Этот страх стал его господином. Кашон не смотрел на меня, наполненные страданием глаза были прикованы к королю Тоуну. Кулаки повисших вдоль тела рук судорожно сжимались.

Ради него я заговорила сразу, как только закрылась дверь.

– Маг, – ровным голосом произнесла я, – этот мерзавец рассказал мне, как он собирается стать монархом Трех Королевств. Ты являешься мечом в его руках, и он рассчитывает приставить острие к моему горлу. Однако я отвечу вот что: тебе не следует опасаться за тех, кого ты любишь.

Услышав эти слова, Кашон пристально на меня посмотрел.

Тоун открыл было рот, чтобы возразить, потом захлопнул его, давая мне возможность высказаться.

– Говорят, ты мастер Огня, маг, – продолжала я. – И поэтому король Тоун намерен заставить тебя служить своим интересам. Именно по этой причине ты можешь отказать ему. Почему бы тебе не направить огонь против него, маг, – теперь я позволила себе говорить гневно. – Окружи его стеной пламени, пусть он почувствует его жар, и Тоун обязательно откроет, куда спрятал твою семью, – он же не захочет испытать боль. Более того, правитель даст письменный приказ, чтобы ты мог освободить их уже сегодня ночью.

Я сделала этот ход в надежде защитить Империю. Но в глазах Кашона не промелькнуло надежды, ужас отнял у него силы. Правитель Ганны тоже не дрогнул. Не сводя глаз с мага, он ответил мне:

– Ты глупа. Неужели ты думаешь, что Кашон и сам не размышлял о подобном? Но он знает, что мои люди получили приказ сначала изнасиловать, а потом убить его жену и дочерей, если со мной что-нибудь случится.

– Посмотри на него, – продолжал правитель Ганны. Казалось, Кашон весь сморщился под его взглядом, так сильно он боялся Тоуна. – Кашон считает, что ему повезло: он ведь может спасти свою семью, выполняя мои приказы. – Потом Тоун повернулся ко мне. – Тебя ждет та же судьба, если ты немедленно не подчинишься мне!

Мое сердце переполняла боль за Кашона, однако от него зависела безопасность нашего королевства, и я не могла позволить себе пощадить его.

Во второй раз за весь вечер я рассмеялась. Легко поднялась на ноги, подошла к двери и сказала:

– Кашон, я оставляю его тебе. Ты мастер. Надеюсь, ты пощадишь дворец. Приказ Тоуна не будет выполнен. Ганна еще не забыла, что его подозревают в убийстве дяди, в результате чего он и стал королем. С первой минуты его правления нарушались законы и приказы королевства. Когда известие о смерти Тоуна доберется до тех, кто держит в плену твою семью, они не осмелятся выполнить его приказ из страха потерять расположение нового монарха.

Уже стоя у дверей, я посмотрела на короля Ганны и улыбнулась.

– Надеюсь, наш бал вас развлечет, милорд, – сладеньким голосом сказала я и, выйдя из комнаты для аудиенций, закрыла за собой дверь.

И тут ноги мои подкосились. От одной мысли, чем я рисковала, закружилась голова. Если на Кашона не произвела никакого впечатления моя самоуверенность, если он не сможет победить свой страх… Я едва держалась на ногах, и мне пришлось прислониться к косяку. Стараясь не дышать, я прислушивалась к тому, что творится за дверью.

До моего слуха донесся глухой рев – значит, Кашон все-таки решился прибегнуть к своему искусству. Тоун завопил от боли.

Проходившая мимо служанка испуганно вздрогнула. Чтобы ее успокоить, я сказала:

– Не обращай внимания. – И вдруг я почувствовала, что голова у меня перестала кружиться, а с сердца упала тяжесть. – Король Тоун и маг Кашон сами разберутся между собой. – Мне хотелось кричать от радости. – И могу поклясться, что правитель Ганны выйдет из этой комнаты целым и невредимым. Не обращай на них внимания, – повторила я и направилась в сторону бального зала.

Впервые за все время я подумала, что смогу стать хорошей правительницей Трех Королевств.

Неожиданно в коридоре появился Райзель и поспешил ко мне, он с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег.

– Крисалис, – быстро проговорил он, – с тобой ничего не случилось? В этой комнате кто-то обращался к Волшебству.

Райзель всегда очень тонко чувствовал вибрации, возникающие в момент прикосновения к Истинному. Стоило кому-нибудь прибегнуть к Волшебству или даже использовать самое простое колдовское заклинание, он всегда узнавал об этом. Эта способность, среди прочего, убедила его в том, что я не являюсь Сущностью. Я видела, что он встревожен, боится за меня или, может быть, опасается за свои собственные планы. Но, убедившись в том, что со мной все в порядке и я улыбаюсь, он сбавил шаг.

– Миледи, – осторожно проговорил он, – что случилось?

Прежде чем я решила, каким будет мой ответ, дверь комнаты распахнулась, оттуда донесся запах серы. В следующее мгновение мы увидели живого, счастливого и переполненного энергией Кашона. В руке он держал листок бумаги. Он помахал мне листком и умчался.

Я же твердо взяла мага Райзеля за руку и повела его прочь от этой комнаты. Несмотря на свою неопытность в подобных делах, я понимала, что не стоит усугублять унижение короля Тоуна присутствием свидетелей. Пусть приведет себя в порядок и отправляется на бал, когда посчитает нужным. Одна мысль о том, что он потерпел поражение, позволит мне удержать его в руках.

В ответ я тихо сказала Райзелю:

– Складывается впечатление, что Кашон больше не служит правителю Ганны.

Но не стала ему ничего объяснять. У Райзеля были свои тайны, теперь они появились и у меня. Кроме того, я была молода, и если уж быть честной до конца, мне страшно не хотелось выслушивать его упреки по поводу безрассудного поведения.

Я молчала, а Райзель сердито хмурился, однако не задал мне ни одного вопроса. Только заявил:

– Теперь, наверное, излишне беспокоиться о проблемах Кашона.

Мы двинулись по коридору, и я спросила:

– Разве у магов не принято общаться друг с другом, когда они встречаются?

– Принято, – ответил он. – Но Кашон за все время произнес не более трех слов.

Что-то в его тоне встревожило меня. Я сразу же заставила себя забыть о победе над королем Тоуном и повернулась к Райзелю.

– Если Кашон помалкивал, кто же тогда говорил?

Райзель некоторое время обдумывал свой ответ, а потом коротко ответил:

– Скур.

Райзель давно не любил мага королевы Дамии, однако это не объясняло раздражения, с которым он произнес его имя. Впрочем, надо сказать, что и меня переполняли мрачные предчувствия по поводу намерений королевы Додана. И поэтому я осторожно спросила:

– И что Скур сказал?

– Миледи, – проговорил Райзель со скрытым гневом, – он болтал всякую чушь: намекал на что-то, шутил без повода. Не смолкал ни на минуту. Получал невероятное удовольствие от собственной хитрости. – Маг с досадой покачал головой. – Из слов Скура можно было понять только одно: по его просьбе менестрель королевы Дамии будет петь на банкете об убийстве последнего Дракона.

Я так неожиданно сжала локоть мага, что он остановился. Его слова напомнили мне о балладе, заставившей меня плакать, и, почти не отдавая себе отчета, я спросила:

– Это правда?

У дверей, ведущих в бальный зал, Райзель повернулся ко мне. Я слышала, как музыканты настраивают свои инструменты.

– Правда ли то, что Скур намерен исполнить эту балладу? Не знаю. Он хотел, чтобы я в это поверил.

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Правда ли, что Император-Василиск убил последнего Дракона?

Райзель нахмурился и вонзил в меня свой взгляд.

– Я слышал эту сказку, – медленно проговорил он. – Может быть, в ней запечатлены отголоски реальных событий. Многие верят, что когда началось правление Императора-Василиска, на свете еще оставался один Дракон, который позже исчез. Впрочем, известно, что в последний год своего правления Император-Василиск скрывал от всех свои руки.

Я молча подошла к дверям, но когда они распахнулись передо мной, поняла, что должна что-то сказать.

– Его горе, наверное, было столь же велико, сколь кощунственно преступление.

На несколько шагов опережая мага Райзеля, я вошла в зал, чтобы объявить о продолжении сегодняшнего праздника.

Большинство гостей уже собралось. Свита короля Тоуна была несколько обеспокоена его отсутствием. Королева Дамия, словно изысканное украшение, блистала в бальном зале; граф Торнден и его слуги демонстративно повернулись к ней спиной; по кругу прогуливались придворные, важно вышагивали семьи аристократов; сновали шпионы, подслушивая разговоры; любители потанцевать предвкушали удовольствие.

Я вошла, и сразу все стихло. Музыканты оставили свои струны и смычки; правители Трех Королевств и их придворные повернулись в мою сторону; в зале раздалось еще несколько случайных смешков, а потом установилась напряженная тишина. Я обвела взглядом присутствующих, изо всех сил делая вид, что мне очень нравится то, что я вижу. Конечно, на приглашенных было приятно смотреть: веселые, нарядные, освещенные ярким сиянием люстр. Красивые и богатые. По правде говоря, среди собравшихся не было никого, кто не демонстрировал бы окружающим, как он богат, – тем или иным способом. Вот вам свидетельство, что наша Империя процветает благодаря Императорам, которые навязали Трем Королевствам необходимость жить в мире. Мне выпала честь править великой и прекрасной державой; впрочем, эти великолепные мужчины и женщины не давали мне забыть, что я самая некрасивая женщина в Трех Королевствах. Да, мне удалось одержать победу над королем Тоуном, но я и в подметки не годилась никому из гостей дворца.

Однако я старательно играла свою роль. Как можно грациознее – боюсь, у меня это не очень получилось – я вышла на середину зала, развела руки в стороны, приглашая всех на праздник, и проговорила:

– Танцуйте, пожалуйста. Сегодня день моего восшествия на Трон, и я хочу, чтобы в нашей Империи все были счастливы.

Музыканты сразу заиграли какую-то красивую мелодию – после минутной заминки бал начался. Королева Дамия, привлекая всеобщее внимание, позволила какому-то счастливчику увести себя на середину зала и поплыла в танце. Другие молодые люди быстро нашли себе партнерш; важные пожилые аристократы и их жены медленно двигались по кругу. Краем глаза я заметила, что король Тоун вошел в зал, но никто не обратил на него внимания – все отдались во власть музыке. Я про себя поздравила его с тем, что он сумел без лишнего шума присоединиться к гостям; правитель Ганны сменил костюм, на котором остались следы «уговоров» Кашона. Вскоре он пригласил жену одного из своих подданных и принялся делать вид, что ничего особенного не произошло.

Даже маг Райзель, засунув под мышку жезл, закружил в танце какую-то красотку, которая поглядывала на него так, словно он был ослепительным божеством. И он тоже играл свою роль. Через пару минут оказалось, что не танцуем только мы с графом Торнденом. Правитель был постоянно настороже, ни на секунду не расслаблялся и не желал тратить время на глупости. А я… очевидно, в комнате не нашлось ни одного смельчака, который решился бы приблизиться ко мне.

Я хотела отойти в сторонку, чтобы немного понаблюдать за происходящим, а потом, как только представится случай, незаметно ускользнуть в свои покои. Мне совсем не нравилось то, что я чувствовала, глядя на молоденьких дочерей мелких аристократов, которые блистали красотой и грацией. Однако, направляясь к стене, я чуть не налетела на слугу по имени Уоллен.

Он снял ливрею, теперь на нем был самый заурядный костюм из тонкого черного сукна, который прекрасно на нем сидел, но не выглядел праздничным, зато своей простотой подчеркивал его красоту. Уоллен воспользовался моим удивлением, обхватил за талию, взял за руку и, стараясь попасть в такт музыке, повел за собой.

Слуга. Это ведь он заявил, что мечтает обо мне. Сейчас я думала только об одном: он великолепно танцует.

Сначала я просто цеплялась за него, позволив вести себя в танце, в то время как сама пыталась привести в порядок свои мысли. Его физическая близость, сильные руки, запах кухни, грубого мыла – все это не давало сосредоточиться. А потом я заметила взгляд Райзеля. Его довольный кивок моментально привел меня в чувства. Он давал мне понять, что рассматривает мое поведение как новый ход в игре. А в глазах гостей я видела изумление, любопытство, стремление понять, что происходит. Наверняка кто-то подумал, что я выбрала Уоллена в мужья.

С трудом поборов смущение, я наклонилась поближе к Уоллену и сказала так, чтобы услышал только он:

– А ты любишь рисковать.

– Миледи?

– Если мажордом узнает, что ты бросил свои обязанности, ты их просто-напросто лишишься – навсегда. Мой нынешний партнер – слуга, а не отпрыск богатого аристократа. Даже самые красивые и самонадеянные должны работать, чтобы не умереть от голода.

Уоллен тихонько рассмеялся и ответил:

– Сегодня я не нуждаюсь ни в работе, ни в пище, миледи.

– В таком случае, ты либо герой, либо глупец, – язвительно проговорила я, стараясь установить между нами некоторую эмоциональную дистанцию. – Ты видел, как на нас посмотрел граф Торнден? Он уже вынес тебе смертный приговор. Да и король Тоун вряд ли желает тебе добра. А что касается королевы Дамии… Она, наверное, кипит от ярости потому, что мой партнер красивее любого из ее поклонников. Ты проявил бы гораздо больше мудрости, если бы попытался завоевать ее расположение.

– Ну, миледи. – Его веселье могло показаться искренним, если бы не глаза. Они выдавали его настороженность. Эти карие, бархатистые глаза… – Королева Додана несвободна, – он бросил взгляд в сторону Дамии. – Говорят, ей оказывает особые знаки внимания сам Кодар, мятежник. Пока он ею занимается, я могу быть спокоен.

– Существуют и другие опасности, – заметила я. – Яд или наемный убийца – не боишься? Ты меня поражаешь, Уоллен. Как так получилось, что ты «всего лишь» слуга? Я с удовольствием выслушаю историю твоей жизни, пока мы танцуем.

Он бросил на меня короткий пронзительный взгляд, и рука, обнимающая мою талию, напряглась. Все больше гостей начали обращать на нас внимание, посматривали в нашу сторону, старались оказаться рядом. То, что он увидел на моем лице, видимо, успокоило Уоллена, и он игриво улыбнулся, а потом ответил:

– Миледи, я родился в самой простой семье. Но мне посчастливилось получить кое-какое образование. – Судя по тому, как мой партнер танцевал, он говорил чистую правду. – Но я достаточно знаю жизнь, чтобы понимать простую истину: нельзя, ухаживая за женщиной, рассказывать ей о своем низком происхождении и тяжелом труде, который ты вынужден выполнять. Законы романтики требуют, чтобы я оказался принцем из далекой страны: злодеи отняли у меня трон, и моя жизнь наполнена замечательными приключениями…

– Нет, – прервала его я, и резкость моего тона заставила его остановиться. Я уже собиралась сказать ему, что мои царственные предки всегда выбирали супругов среди простых людей из политических соображений и еще потому, что именно обычных людей, которые страдали больше всего от войн, развязанных правителями Трех Королевств, и стремились защитить Императоры. Однако я вовремя проглотила эти слова и заявила: – Если ты и в самом деле намерен за мной ухаживать, то лучше поговорить об этом завтра, а не сегодня. Сейчас у меня неподходящее настроение.

Он мгновенно остановился и отвесил мне церемонный поклон. Его лицо стало непроницаемым.

– Миледи, – тихо проговорил он, – если я вам понадоблюсь, только позовите. – А потом быстро повернулся и оставил меня незаметно, как и подобает хорошему слуге.

Я смотрела ему вслед, словно влюбленная девчонка, но в глубине души дала себе обещание, что никогда его не позову – по крайней мере, сегодня не позову. Я не имела права доверять этому странному молодому человеку.

Мне удалось каким-то образом пробраться между танцующими и выйти к лестнице, ведущей на верхние этажи. У ее основания специально для меня стояло кресло, чуть приподнятое на невысокую платформу, чтобы я могла наблюдать за тем, как веселятся мои гости. Я устроилась поудобнее, решив предоставить всем желающим возможность меня разглядывать и думать, что они захотят.

Возможно, для тех, кто пришел на бал только затем, чтобы потанцевать и повеселиться, время проходило быстро. Мне же казалось, что вечер тянется бесконечно долго. Музыканты превзошли самих себя, чудесные мелодии сменяли одна другую, гости блистали, словно великолепные самоцветы, яркие, изысканные, вызывающие во мне зависть. Время от времени ко мне подходил маг Райзель, но нам нечего было сказать друг другу. Он старательно играл свою роль – неизменно держался на виду у всех гостей, демонстрируя чистоту своих помыслов. Я же и вовсе чувствовала себя диковинным экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение. Но я улыбалась, кивала, отвечала, если со мной заговаривали. Я не хотела умирать и еще меньше желала потерпеть неудачу.

Но вот королеве Дамии наскучило танцевать, и она решила привлечь к себе всеобщее внимание. Отказавшись от очередного танца, она подошла ко мне в сопровождении мага Скура. И сказала нежно и ласково:

– Миледи, мне кажется, следует сделать небольшой перерыв, чтобы ваши гости могли немного отдохнуть, иначе им быстро наскучит танцевать. Если позволите, я могу предложить для них небольшое развлечение.

Ее голос и слова испугали меня. Я страшно боялась королевы Дамии. И как всегда не понимала, что она задумала. Но отказать ей не могла. Любой юнец сообразит, как трактовать этот отказ.

Я видела, что ко мне направляется Райзель. Чтобы дать ему время подойти, я ответила:

– Вы очень любезны, миледи Лодана. О каком развлечении идет речь?

– Демонстрация Волшебства, – ответила она, и каждое ее слово сочилось медом. – Маг Скур овладел искусством, которое поразит вас, – прежде оно было не известно ни в одном из Трех Королевств. По залу пробежал вздох изумления.

В глазах Райзеля я прочитала тревогу, однако я не нуждалась в его едва заметном кивке, чтобы принять решение. Мы не раз обсуждали сплетни о том, что опыты Скура позволили ему добиться поразительных результатов. Впрочем, эти слухи не подтверждались никакими фактами, так что у нас не было возможности оценить их. Теперь такой случай представился.

Но я боялась мага, как и самой королевы Дамии. Она несомненно желала мне зла.

В горле у меня пересохло, и целую минуту я ничего не могла произнести. Неподалеку стоял граф Торнден, у которого сделалось свирепое лицо, а его маг Бродвик что-то быстро зашептал ему на ухо. Ухмылка на лице Скура делала его еще более похожим на хорька. Бесцветные глаза короля Тоуна ничего не выражали. До этой минуты я не представляла себе, что мое белое муслиновое платье может быть таким отвратительно жарким.

И хотя все присутствующие не сводили с меня глаз, я заговорила только тогда, когда убедила себя, что голос не дрогнет. Я сказала очень мягко:

– Вы весьма любезны. Я не сомневаюсь, что мы получим исключительное удовольствие. Пожалуйста, передайте магу Скуру, что я позволяю ему продемонстрировать свое искусство.

Скур тут же пронзительно рассмеялся – или пролаял? – и выскочил на середину зала.

А гости расступились, выстроившись у стен, чтобы освободить ему место. Юноши и девушки старались встать поближе, они боялись пропустить самое интересное, а кое-кто из гостей, оказавшихся за спинами других, не постеснялся взобраться на стулья. Даже маг Райзель поднялся вверх по лестнице. Я выпрямилась, сложила руки на коленях и собрала всю свою волю.

Скур был невысоким, тщедушным человечком, однако казался зловещим, когда надевал свою черную мантию. Он приготовился к демонстрации, и в зале воцарилась гробовая тишина. Маг не прибегал к помощи таинственных порошков или амулетов, не чертил мистических знаков и фигур. Эти деревенские штучки вызвали бы только насмешки у гостей дворца. Они знали, что Волшебство живет внутри человека, это результат его способностей и самодисциплины. Однако Скуру каким-то образом удалось сделать так, что его простые приготовления казались присутствующим исполненными скрытого смысла и необъяснимого могущества.

Говорят, кровь живших в далекие времена волшебников, мужчин и женщин, течет в жилах одних людей, наделяя их способностью прикоснуться к тайной сути Истинного, и отсутствует у других, лишая их этого дара. Как бы там ни было, Скур обладал тем, чего не имела я. Благодаря урокам Райзеля я сразу распознала в Скуре настоящего мастера.

Шаг за шагом я наблюдала за тем, как он добивается успеха там, где я постоянно терпела неудачи.

Сначала он закрыл глаза и сложил руки перед собой. Такие действия иногда необходимы, а иногда и необязательны – все зависит от способности концентрироваться. Его губы беззвучно выговаривали сложные слова – способ сосредоточиться. В первый момент тихо, а потом все громче он стал отбивать левой ногой неровный ритм. Если бы то же самое стал делать кто-нибудь другой, то выглядел бы просто нелепо. Маг королевы Дамии был похож на человека, который через несколько мгновений сможет разрушить дворец Императоров.

Очень медленно он разъединил ладони, начал разводить в стороны напряженные руки, осторожно, понемногу. И мы увидели волшебную энергию – не молнию или тусклое сияние, а скорее и то и другое одновременно. Красные, зеленые и снова красные вспышки метались между его руками.

А внутри появилось нечто.

Мне бы следовало догадаться раньше. Намеков было вполне достаточно, даже ребенок и тот все давно понял бы. Но королева Дамия оказалась слишком хитрой для меня.

Нечто становилось больше, приняло определенные очертания и глубину. С каждым мгновением образ увеличивался. Сначала это была всего лишь крошечная звездочка, потом она выросла до размеров голубя, затем ястреба. Однако это существо не было похоже ни на одну из известных мне птиц. Его глаза метали молнии, чешуя горела огнем. Из ноздрей вырывалось пламя.

Над головой Скура поднялся Дракон.

Я услышала крики страха и возгласы удивления. Захлопали двери – мужчины и женщины хватали детей и спасались бегством. Кое-кто из I гостей отступил к стенам, не сводя округлившихся от ужаса глаз с волшебной Сущности; иные принялись вопить, совсем как Бэнши.

Дракон был еще совсем маленьким. Но он парил в воздухе, хлопал крыльями – и рос! Напряженные руки Скура, сжатые кулаки и мерное притоптывание показывали, что он может создать Сущность такого размера, какого только пожелает.

Я смотрела на Сущность, и от любви и страха у меня сжималось сердце. Я вскочила на ноги, словно вдруг подумала, что могу воспарить рядом с ним, променяв свое человеческое обличье на его крылья. Он был для меня бесценен – прекрасное, поразительное, исполненное страсти существо, превосходящее Реальность, ослепительное и великолепное. И я вдруг поняла – мир без него станет бледным и бесцветным.

Он был моей судьбой.

Моя душа рвалась навстречу Дракону, но я понимала, что вижу невероятное. Маг Скур перешагнул границы известного и создал Истинное – не образ, а саму Сущность. Во всей Империи не осталось ни одного Дракона, образ которого мог бы сотворить Скур. Он явил миру Истинное и может по собственному желанию призвать его к себе или отослать прочь. А следовательно, он могущественнее самого Волшебства, любого мага или даже Императора.

А вдруг он просто создал образ Дракона, тайно появившегося в нашей Империи?

В это трудно было поверить. Слухи о таком Существе обязательно стали бы всеобщим достоянием. Какой-нибудь маг обязательно бы на него наткнулся, и все тут же принялись бы рассказывать друг другу об этом чуде. А с другой стороны – вдруг кто-нибудь из жителей Лодана, маг Скур или сама королева Дамия является Сущностью из рода Императоров? И обладает даром по собственному желанию принимать то или иное обличье? В таком случае это может оставаться в тайне, особенно если способность к Волшебству до последнего времени пребывала в скрытом состоянии. Хорошее объяснение хитроумным уловкам королевы Дамии, ее уверенности в себе, пропетой менестрелем балладе и хвастливым речам Скура во время обеда магов.

Как бы там ни было, Дракон, повисший над головой Скура и изрыгающий пламя, означал конец всем моим мечтам – и мне самой. Маг, способный создавать Истинное, достаточно силен, чтобы захватить Империю по первому своему желанию. А как насчет Сущности, скрывающейся среди придворных королевы Дамии – нет, в самой королеве, иначе разве могла бы она чувствовать себя спокойно рядом с тем, кто сильнее ее и, следовательно, представляет опасность?

Впрочем, сейчас меня это не волновало, я готова была смотреть на Дракона вечно. Пусть произойдет то, что должно произойти. Да будет благословенна минута, когда мне дано было увидеть столь неотразимую красоту, когда я стала свидетельницей, как великолепная Сущность ожила и расправила крылья.

Надо сказать, что гости, собравшиеся в зале, не разделяли моего ликования. Словно издалека до меня донеслись проклятия графа Торндена, правда, потом он неожиданно смолк. Искусство Скура представляло не меньшую опасность для правителя Набала, чем для меня. Я поняла, что Торнден требует от своего мага ответного действия. И Брод-вик начал…

В зал ворвался ветер. Вскрикнув от гнева или тоски, я оторвала взгляд от ослепительного сияния Дракона. Многие гости с криками бросились прочь из зала: образ Истинного Ветра – вещь не из приятных. Но крики людей утонули в оглушительном реве воздушных потоков, да и Дракон громко хлопал крыльями, устрашающе рычал, изрыгал пламя, которое гудело, словно в огромной печи. Кто-то звал Райзеля, гости требовали, чтобы он вмешался. Люстры дико раскачивались на цепях, половина свечей погасла. Торнден рявкнул, приказывая Бродвику действовать более эффективно.

Дракон еще не достиг своего настоящего размера, и сила Ветра, вызванного Бродвиком, тоже не была предельной. Он мог создать настоящий ураган, способный сравнять с землей целые деревни и вырвать с корнем деревья в лесу. Но внутри стен дворца Ветру не развернуться в; полную силу. И все же он создавал такие завихрения в воздухе, что полет Дракона был прерван.

Скура сбило с ног; он лежал на полу лицом вниз. Мантия накрыла его неподвижное тело. Однако маг не потерял концентрации. Его кулаки выбивали нужный ритм – и Дракон продолжал расти. Очень скоро Бродвику придется создать настоящий ураган, чтобы остановить Сущность.

Мгновение спустя граф Торнден, спотыкаясь, двинулся вперед. Как могучее дерево, он не гнулся под натиском Ветра. Его огромные руки, сжимали рукоять меча – должно быть, он отобрал его у одного из придворных. Шаг за шагом он приближался к Скуру.

Если граф убьет мага королевы Дамии, он совершит ужасное преступление. И еще до наступления рассвета окажется в состоянии войны с Лоданом, а возможно, и с Ганной, поскольку ни один правитель не должен оставлять подобное убийство без отмщения. Даже Император не смог бы предотвратить такой конфликт. Неожиданно я подумала, что смерть Скура будет для меня спасением.

Однако я не хотела покупать свою жизнь ценой кровавой бойни. Поэтому одной лишь силой воли попыталась заставить Торндена остановиться.

И вдруг я заметила, что внимание графа сосредоточено вовсе не на Скуре. Размахивая клинком, он устремился на Дракона. Торнден собирался швырнуть свой меч, рассчитывая, что острая сталь пронзит грудь Сущности, пока она сражается с ветром Бродвика и не способна себя защитить.

Я не выдержала этого зрелища и закричала:

– Райзель! – Но вой ветра и рев Дракона заглушили мой голос.

Однако регент, как и я, любил все Сущности и не остался в стороне. Я услышала, как он закричал – то был приказ могущественного мага:

– Хватит!

Обернувшись к нему, я увидела, что он в сиянии своей силы стоит на лестнице с высоко поднятым над головой жезлом.

И в тот же миг волшебство двух других магов исчезло. Казалось, ни Ветра, ни Дракона никогда здесь и не было.

От неожиданности граф Торнден потерял равновесие и упал. Рядом с ним попадали другие. Наступила тишина, отовсюду слышались лишь сдавленные восклицания да негромко позвякивали люстры. Скур приподнял голову. Бродвик резко повернулся к лестнице.

В первый раз Райзель показал, на что способен жезл из Истинного Дерева. Он раскрыл один из своих самых главных секретов – на глазах множества свидетелей продемонстрировал, что ветка Ясеня в состоянии уничтожить волшебство других магов.

А может ли он заставить исчезнуть Истинные Сущности?

Рядом со мной продолжала улыбаться королева Дамия, но теперь ее улыбка больше походила на застывшую маску. Король Тоун не шевелился, словно без поддержки и советов Кашона боялся двинуться с места. Торнден с трудом поднялся на ноги, проклиная все на свете.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю