Текст книги "Путь Пилигрима"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

•••
Глава шестая
•••

– Так об этом вы говорили? – спросила женщина-алааг, сидящая слева от Лит Ахна и вторая по счету от Шейна.

Глубокий тембр ее голоса выдавал зрелый возраст. Шейну пришло в голову, что она и фактически все присутствующие здесь алааги должны быть капитанами не ниже девятого ранга, которые вряд ли удовлетворятся наспех выдуманными объяснениями. Он спрашивал себя, каким регионом командует говорившая. Он не был с ней знаком.

– Я называю его Шейн-зверь,– сказал Лит Ахн.– Это тот самый, которого я послал только позавчера к Лаа Эхону с депешами.

Он повернулся и посмотрел на командующего Миланского региона.

– Все еще не понимаю, каким образом, по вашему мнению, его присутствие здесь может помочь дискуссии,– продолжал он, обращаясь к Лаа Эхону.

Итак, своим нахождением здесь Шейн обязан Лаа Эхону. Ощущение тошноты усилилось. Мозг лихорадочно работал.

– Прикажите ему говорить,– обратился Лаа Эхон к Лит Ахну.

– Назови себя и свою работу,– сказал Лит Ахн Шейну.

– Слушаюсь, непогрешимый господин,– четко произнес Шейн.– Я – переводчик и курьер вашего штаба уже почти в течение трех земных лет.

Сидящие вокруг стола с минуту молчали.

– Примечательно,– вымолвила женщина слева от Лит Ахна, та, что говорила раньше.

– Совершенно верно,– вставил Лаа Эхон.– Заметьте, насколько хорошо он говорит на истинном языке,– вы все, привыкшие к ограниченной артикуляции вашего скота, если только их вообще удается заставить общаться на разговорном языке.

– Он – один из специального ограниченного корпуса существ, каждый из которых был отобран за особые способности в этой области,– сказал Лит Ахн.– Я все еще хочу услышать, почему вы считаете, Лаа Эхон, что его присутствие здесь поможет нашей дискуссии.

– Специального…– эхом откликнулся Лаа Эхон. Единственный звук слова на алаагском языке прозвучал совершенно невыразительно.

– Да, так я и сказал,– ответил Лит Ахн.

Лаа Эхон повернул голову к Первому Капитану, почтительно наклонил ее и затем обвел взглядом сидящих за столом.

– Теперь вернемся к предмету обсуждения,– сказал Лаа Эхон,– Я просил собрать это совещание, потому что прошло более трех лет по местному времени с тех пор, как наша экспедиция высадилась на этой планете. Прошло довольно много времени, и определенные признаки привыкания к нашему присутствию здесь, которые должны были бы к этому моменту проявиться в поведении местной доминирующей расы, по сути не видны…

– Частотность возникновения yowaragh среди скота,– прервала его выступавшая раньше женщина,– не слишком превышает норму за этот период. Доказано, что не бывает двух одинаковых ситуаций на любой из двух завоеванных нами планет…

– Совершенно очевидно то, что…– прервал ее Лаа Эхон в свой черед,– не само это помешательство вызывает больше всего беспокойства, а общая неспособность скота обеспечивать ожидаемые уровни производства. Прошлые экспедиции на другие планеты часто сталкивались с таким резким падением производства на начальном этапе, но всегда оказывалось в конце концов, что это было вызвано депрессией животных, не желавших, чтобы ими управляли – несмотря на то что такое управление приносило им более безопасную и опрятную жизнь, как, например, на этой планете. Однако как раз на этой планете мы столкнулись с чем-то, больше напоминающим молчаливое неповиновение, чем депрессию. Повторяю, именно это меня беспокоит, а не случаи yowaragh.

Гнездившаяся где-то в глубине Шейна дрожь готова была выдать себя в виде заметных содроганий. Огромным усилием он сдержался, напоминая себе, что чужаки не смотрят на него. И опять он стал невидимым на миг – в той же степени, что и мебель, и стены комнаты.

– Это,– голос Лаа Эхона снова привлек внимание Шейна к тому, что миланский командующий говорил сидящим за столом,– всего лишь статистика. Могу я напомнить собравшимся здесь безупречным офицерам, что предварительное обследование этой планеты, занявшее несколько десятилетий земного времени, не выявило такой тенденции или потенциального снижения производства. Напротив, проект давал все основания считать, что местная доминирующая раса хорошо приручается и может быть весьма полезна; в особенности, если принять во внимание альтернативу отказа от достигнутого ими к тому моменту уровня цивилизации, от которого они стали во многих отношениях зависимыми. Заметьте, им был дан свободный выбор, и они предпочли благоприятную альтернативу.

– Никогда не был уверен в том, Лаа Эхон,– вставил Лит Ахн со своего места председателя,– что это прилагательное в точности подходит к слову «альтернатива». Что-то не припоминаю ни одного случая, чтобы раса завоеванного скота считала, что выбранная ею альтернатива заслуживает определения «благоприятная».

– Ясно было, что они все поняли во время захвата, Первый Капитан,– сказал Лаа Эхон,– несмотря на то что ваш Корпус переводчиков не был еще организован. Тогда не вызывало сомнения, что они поняли одну вещь: либо признать истинную расу за своих хозяев, либо все их города превратятся в груду камней и они сами окажутся на уровне дикарей каменного века. Разве такая альтернатива не благоприятна, если они уяснили себе, что в нашей власти было уничтожить всех и каждого, но мы предпочли этого не делать?

– Так, так,– сказал Лит Ахн,– возможно, вы правы. Как бы то ни было, давайте опустим второстепенные вопросы. Прошу перейти к вопросу, который вы собирались осветить.

– Разумеется, Первый Капитан,– согласился Лаа Эхон. Пожелание было высказано в довольно мягкой форме, но вдруг до Шейна дошло то, что он должен был почувствовать с самого начала: в этом зале, за этим столом разворачивается борьба за власть.

И антагонистами были Лаа Эхон и Лит Ахн.

Едва в Шейне созрело понимание ситуации, разум тут же заготовил объяснения тому, почему он не осознал всего раньше. Еще шесть недель тому назад, говорил он себе, не распознал бы он и малейших признаков подобного конфликта, ослепленный безоговорочным допущением, что верховное положение его господина среди алаагов неуязвимо и не вызывает сомнений. Но сейчас эти признаки обрушились на него. В конце концов, все прочие теоретически были ровней Лит Ахну. Они однажды избрали его лидером и могли бы сместить большинством голосов, если необходимо.

Теперь же признаки конфликта Шейн ощущал во всем – в интонации голосов выступающих, в выражении лиц сидящих за столом офицеров, в самом факте, что Лаа Эхон потребовал от Лит Ахна присутствия Шейна и не пожелал объяснить, почему он это сделал.

Шейн до сего момента не сумел распознать этих признаков, поскольку слишком уверовал в авторитет Лит Ахна. Только теперь понял он, что странные маленькие вольности, позволяемые себе Первым Капитаном, а также нехарактерные для алаагов всплески откровения и эмоций этого офицера-руководителя должны были подготовить его к этому осознанию, но этого не произошло.

Шейн внезапно понял, что Лит Ахн уязвим. И в этом смысле Первый Капитан и должен был быть уязвим. Шейн постепенно уяснил себе традиции алаагов и их нравы, выросшие из этих традиций. Традиции и нравы ставили на первое место выживание расы, на второе – отдельного алаага. Чужаки не потерпят неудачи в изыскании средств для смещения Первого Капитана, неспособного выполнять свои обязанности или доказавшего свою непригодность. Пока Шейн не имел представления, какого рода это будет процедура, но был совершенно уверен в том, что нечто должно произойти. На Лит Ахна то и дело нападали, и Лаа Эхон был либо нападающим, либо вдохновителем атаки.

Что до остальных присутствующих… Это напоминало поведение волков в стае. Все волки будут безоговорочно следовать за вожаком – Лит Ахном – до момента, когда его лидерство будет поставлено под сомнение. Потом, если сомнения не разрешатся, волки повернут за возмутителем спокойствия и помогут ему разорвать на куски прежнего вожака. Но если же сомнения разрешатся успешно, то этот смутьян потеряет всякий авторитет у остальных – пока не возникнет новое сомнение. И вот наступил именно этот момент сомнения, когда другие руководители могли бы начать поддерживать претендента на роль нового вожака, что Лит Ахн должен бы предвидеть и избежать.

– …Я настоял на этом совещании,– говорил Лаа Эхон,– прежде всего из-за собственных сложностей с производственными показателями скота моей зоны, в надежде, что мои коллеги – старшие офицеры – предложат способы исправления этой ситуации. Однако должен признать – в последнее время я прихожу к выводу, что замеченные мною проблемы не ограничиваются только моим округом, но отражают общую, мировую проблему отношения к нам подчиненных зверей, которая может даже усугубляться.

– Мне кажется,– вставил широкогрудый алааг, сидящий посредине стола справа от Лит Ахна,– что сказанное вами едва ли не оскорбительно для всех нас. Лаа Эхон, неужели вы утверждаете, что мы проглядели нечто, ясно увиденное вами?

– Я не говорю и не подразумеваю, что увидел что-то с особенной отчетливостью,– сказал Лаа Эхон.– Я лишь пытаюсь подчеркнуть важность того, что вы все уже заметили,– расхождение между первоначальной оценкой привыкания животных к нашему присутствию за время после высадки и существующими условиями этого привыкания. Полагаю, это расхождение вызывает тревогу.

– Мы следуем выработанным в прошлом образцам успешного покорения других миров,– сказала другая жен-щина-алааг, впалые щеки которой указывали на преклонный возраст.– Верно, как сказала только что Маа Алин, что каждый из миров отличается от другого, каждая раса зверей – иная…

– И некоторые из рас – их совсем мало – оказались полностью непригодными,– вымолвил Лаа Эхон.

Участники совещания были близки к шоковому состоянию, которое уловил Шейн и вряд ли смог бы распознать другой человек, даже из специальной группы служащих Лит Ахна; выражение лиц офицеров не изменилось при последних словах Лаа Эхона. Возникла только неестественно затянувшаяся пауза ненатурального молчания; но Шейн был уверен, что понял все правильно.

– Мне кажется, Лаа Эхон,– прервал наконец молчание Лит Ахн, гулкий голос которого до странного громко зазвучал в зале,– что у вас что-то на уме. Вы просили созвать совещание, чтобы просто выразить свою тревогу, или у вас есть к нам какое-то специальное предложение?

– У меня есть предложение,– сказал Лаа Эхон. Он повернулся, чтобы снова взглянуть на Шейна, и глаза всех сидящих за столом обратились к нему.– Предлагаю, чтобы настоящая ситуация – коль скоро она отражает отставание в приспособлении зверей к нашему присутствию – корректировалась бы какими-либо действиями, отличающимися в какой-то степени от образцов успешного покорения рас, упомянутых Маа Алин…

Легким кивком головы он приветствовал пожилую женщину, недавно выступавшую.

– Предлагаю,– продолжал он,– чтобы мы изменили привычный образец – нет, незначительно, экспериментальным путем, попытавшись противостоять тому, что на стенах в наших округах появляются отметины, эти вещественные доказательства мятежных чувств среди некоторой части местного скота…

Шейна пробрала дрожь. Ясно, что Лаа Эхон говорит о деятельности нелепых и обреченных на гибель групп Сопротивления, подобных группе Марии в Милане. Он сразу вспомнил об изображенной им фигурке Пилигрима.

– Подобные вещи,– заметил широкогрудый алааг,– привычны и даже предсказуемы в первые годы подчинения любой расы зверей. Такие ненормальности прекращаются по мере адаптации последующих поколений к служению нашим целям, когда они забывают обиды своих предков. Мы слишком спешим, находя проблему в нескольких негодяях.

– Позвольте не согласиться,– вымолвил Лаа Эхон.– Мы знаем, что звери, разумеется, общаются между собой. Вот этот, стоящий перед нами сейчас, может быть осведомлен о большем числе недовольных среди своих соплеменников, чем мы подозреваем…

– Вы предлагаете подвергнуть его допросу? -спросила женщина по имени Маа Алин, первая ответившая Лаа Эхону, и дрожь внутри Шейна переросла в леденящий страх.

– Могу я прервать вас? – почти сардонически прозвучал гулкий голос Лит Ахна.– Этот зверь – моя собственность. Более того, это чрезвычайно ценный зверь, как и все в талантливой маленькой группе, которыми я пользуюсь. Я не соглашусь на его допрос, он может привести к порче зверя, если не гибели, без надлежаще обоснованной необходимости.

– Я, разумеется, не предлагаю наносить вред такому ценному животному, в особенности являющемуся собственностью Первого Капитана и, как я вижу, оказавшемуся очень полезным. – Лаа Эхон повернулся, чтобы посмотреть на Лит Ахна. – В сущности, совсем наоборот. Я просил только предъявить зверя, чтобы проиллюстрировать момент, который полагаю важным для всех нас. При всем моем уважении, Первый Капитан, мне надо убедиться вот в чем: то, на что способен этот зверь, недоступно по меньшей мере значительному числу его соплеменников, если не большинству из них. Конечно, если они имеют физический голосовой аппарат, способный правильно воспроизводить звуки истинной речи или хотя бы аппроксимировать эти звуки, чтобы их понимали, и если их мозг способен организовывать эту речь связным и функциональным образом, то приходится признать возможность того, что это свойство характерно для их вида в целом.

– Могу лишь уверить вас,– произнес Лит Ахн с налетом педантичности в голосе,– что это не тот случай. Похоже, здесь присутствует нечто более ценное – редкая для них умозрительная способность. По моему приказу было протестировано много скота, и лишь небольшая горстка оказалась на одном уровне с этим, которого вы видите перед собой. Фактически именно этот зверь самый одаренный из всех, которыми я владею. Ни один не говорит так же ясно, как он.

– Я далек от того, чтобы спорить с вами, Первый Капитан и непогрешимый господин,– сказал Лаа Эхон.– У вас есть информация по этому вопросу, а у меня – нет. Тем не менее, как я уже указывал, сталкиваясь с проблемой приспособляемости этого вида…

– Как вы продолжаете указывать нам, безупречный господин,– прервал его широкогрудый алааг,– чуть ли не до изнеможения с того момента, как мы собрались здесь.

– Если я уделил этому моменту слишком много внимания,– сказал Лаа Эхон,– прошу прошения у собравшихся здесь безупречных господ. Мне лишь показалось, что формулировка проблемы необходима в качестве преамбулы для высказывания моего личного мнения и что в данных обстоятельствах стоит рассмотреть даже некоторые неортодоксальные решения проблемы, поскольку она угрожает снижением мирового производства. Производства, о чем нет нужды напоминать, очень важного не только для нас на этой планете, но для всего нашего истинного народа, на всех завоеванных планетах; и не только для нашего выживания в данный момент, но и ради защиты безупречного народа в целом в том случае, если Внутренняя Раса, изначально похитившая наши родные планеты, сделает еще одну попытку, на этот раз в нашем направлении.

– Как вы сказали,– невнятно проговорил Лит Ахн,– вам не нужно напоминать нам об этом. Каково же тогда ваше конкретное предложение?

– Просто-напросто,– сказал Лаа Эхон,– предлагаю слегка отклониться от принятой процедуры и назначить особых зверей наместниками, то есть губернаторами в наших регионах, налагая на них ответственность за производственную деятельность скота в своих округах и разрешая им использовать других животных в качестве подчиненных должностных лиц, утверждающих собственные властные структуры для обеспечения такого производства.

– Совершенно вопреки стандартным процедурам! – произнес широкогрудый офицер.

– Действительно,– согласилась Маа Алин, слегка подавшись вперед, чтобы поверх стола посмотреть на Лаа Эхона,– пришедшие до нас на горьком опыте научились, что наилучший способ управления местным скотом – это предоставлять им всевозможные свободы в обычаях и социальной жизни, к которым они привыкли, но ни в коем случае не давать власти отдельным личностям среди них как посредникам между нами и остальной частью скота. Когда бы мы ни назначали посредников между нами и ими из их числа, почти всегда возникала коррупция со стороны их должностных лиц. Более того, в общей массе скота появляется недовольство, и это в конечном итоге стоит нам больше, чем первоначальная выгода от привлечения посредников.

– Кажется, припоминаю кое-что из сказанного,– откликнулся Лаа Эхон,– по поводу того, что каждая планета и каждая раса на ней представляют собой отличную от других, уникальную сущность. Непокорность, проявленная местным скотом в целом на этой именно планете, как следует из статистики, примерно на порядок превышает показатели для любого из ранее завоеванных нами миров. Верно, что до сих пор не было открытых проявлений антагонизма со стороны массы скота. Но с другой стороны, было бы трудно распознать его, если только в этом не замешаны наши слуги – Внутренняя охрана или Корпус переводчиков Первого Капитана,– но о них можно с уверенностью сказать, что они целиком и полностью адаптировались к нам как к своим владельцам и господам.

– Это не означает, что ваше предложение – правильное решение проблемы,– вставил алааг мужского пола, до сих пор не выступавший. Он сидел на расстоянии чуть больше метра от правой руки Шейна, на дальнем от Лит Ахна конце стола.

– Разумеется,– ответил Лаа Эхон.– Я признаю рискованность любых больших изменений – не говоря уже об идущих вразрез с установленной процедурой – без предварительного накопления нужной информации. Поэтому мое конкретное предложение состоит в том, чтобы осуществить определенные меры на пробной основе.

Он постучал по столу перед собой, и перед каждым пришельцем засветились экраны с информацией на алаагском языке.

– Я составил отчеты,– продолжал он,– результаты вы видите на экранах перед собой. Я разослал также копии в ваши офисы. Вы видите, что мой отчет затрагивает три региона, лучше всего приспособленные для проведения временных испытаний в целях проверки правильности моей оценки. Два из них – островные регионы: один – то, что скот называл прежде Японскими островами, другой – Британскими островами. В каждом случае есть преимущества однородности и многообразия. Из двух случаев Британские острова представляются лучшей перспективой…

– Эти острова, само собой, входят в мой регион,– натянуто произнесла Маа Алин.– Но вы упомянули, мне кажется, три, а не два региона, пригодные для испытаний?

– Верно,– сказал Лаа Эхон.– Но третий регион, согласно моему обзору,– это зона вокруг Дома Оружия; и я не думаю, что мы захотели бы проводить какие-либо эксперименты так близко к нашей верховной власти, даже если Первый Капитан даст разрешение. И я, разумеется, буду ждать вашего разрешения, Маа Алин, для проведения экспериментов в зоне Британских островов.

Вокруг стола послышалось гудение голосов, выражающих, как показалось Шейну, разные мнения.

– Итак,– продолжал Лаа Эхон, игнорируя эти звуки,– мне хотелось бы предложить, с согласия Совета и всех присутствующих, организовать временную управляющую структуру наподобие той, что я описал раньше, и контролируемую непосредственно нами, причем несколько чиновников истинной расы будут осуществлять надзор и работать параллельно с каждым отдельно взятым зверем, выполняющим функции промежуточной власти в качестве губернатора.

Наступило минутное молчание.

– Предвижу массу трудностей…– начала Маа Алин.

– Честно говоря, я тоже,– сказал Лаа Эхон.– Это для всех нас неизведанная область. Первое, как уже указывалось – нам будет трудно заметить и быстро отслеживать любые тенденции зверя-губернатора и его штата воспользоваться своим преимуществом перед другими животными. Это, однако, недавно пришло мне на ум – и вот почему я попросил нашего Первого Капитана послать за стоящим перед вами зверем – нам может очень помочь, если потребовать, чтобы штат зверя-губернатора общался с контролирующими органами истинной расы на истинном языке.

– Но такая ситуация может потребовать, чтобы зверь-губернатор, не говоря уже о его штате, были не просто адекватны, но и свободно говорили бы на истинном языке…– вдруг заговорил широкогрудый алааг.– Вы предлагаете, чтобы Первый Капитан одолжил для этой задачи свой Корпус переводчиков? Если так, этому непогрешимому господину придется добровольно предоставить их для данной задачи. Нет достойного пути, который мог бы предложить данный Совет…

– Это не так,– сказал Лаа Эхон.– Я уже собирался предложить, чтобы звери, выбранные губернаторами и чиновниками при них, сначала прошли интенсивный курс обучения для приобретения беглости в истинном языке с помощью учителей – если Первый Капитан согласен,– взятых из числа его переводчиков, например, как этот зверь,– и, разумеется, при условии, что мое предложение получит одобрение Совета. Цель – обучение скота, способного четко объясняться друг с другом, а также составлять для нас отчеты на понятном языке, таким образом налаживая крепкую связь и понимание между нами и массой скота в целом.

– Я уже упоминал,– вставил Лит Ахн,– что мало кого из зверей можно научить разговаривать с такой адекватной ясностью. Доказательство тому – затраченные мною усилия на формирование именно этого Корпуса переводчиков и курьеров из скота, один из которых присутствует здесь.

– Думаю, мы ничего не потеряем, если попытаемся,– сказал Лаа Эхон.

– Мы можем потерять кое-что, если попытаемся,– откликнулся Лит Ахн,– если наши попытки обречены на провал и это выставит нас в смешном свете в глазах зверей.

– Согласен,– сказал Лаа Эхон,– но в то же время не могу поверить, что невозможно обучить других зверей вещам, доступным группе используемых вами переводчиков. Эта мысль улетучивается перед лицом логики и разума. Чего гипотетически недостает тем, которые, из вашего опыта, неспособны к обучению четкому применению истинного языка?

– Каков именно тормозящий фактор, нам так и не удается узнать,– ответил Лит Ахн.– Не желаете ли допросить представленного нами зверя?

– Допросить зверя? – переспросил Лаа Эхон; опытность сделала Шейна достаточно восприимчивым, чтобы уловить реакцию шока и удивления и не только у Лаа Эхона, но и у остальных присутствующих.

– Как вы говорили,– ответил Лит Ахн,– нет вреда в том, чтобы рассмотреть любую возможность; а этот зверь действительно способен выдать вам некоторую информацию или свои соображения.

– Это предложение…– Лаа Эхон колебался, очевидно подыскивая для выражения своей мысли слова, которые не воспримутся как оскорбление Первого Капитана, но все же смогут выразить его реакцию на такое предложение,– притянуто за уши.

– Что вы теряете? – вымолвил Лит Ахн, и за столом послышался гул одобрения. Лаа Эхон внешне не изменился, но Шейн догадался, что миланский командующий кипит от гнева. Он повернулся, и его глаза встретились с глазами Шейна.

– Зверь,– сказал он,– можешь ли ты представить нам какую-либо информацию по вопросу о том, почему большинство из твоего вида не могут быть обучены говорить на истинном языке так же хорошо, как научился ты сам?

– Безупречные господа и дамы,– голос Шейна пискливо и странно прозвучал в собственных ушах после густых голосов сидящих за столом,– для нашего вида характерно то, что в течение первых лет жизни, когда наши детеныши учатся говорить, их способность к обучению необычайно велика. В годы как раз перед приходом безупречной расы было принято, чтобы наши дети изучали четыре-пять различных вариантов нашего языка одновременно, но эта способность теряется для большинства зверей, достигших возраста пяти-восьми лет. Только некоторые счастливчики сохранили эту способность, и именно из этих некоторых был образован Корпус курьеров-переводчиков.

Последовала молчаливая пауза – долгая пауза.

– Не думаю, что безоговорочно готов поверить этому без объективных доказательств,– произнес Лаа Эхон.– Хорошо известно, что в отличие от нас подчиненные расы привычны ко лжи. Более того, даже если они не лгут сознательно, они могут быть невежественными или суеверными. Только что высказанное этим зверем утверждение о том, что способность к обучению языкам у его расы в основном теряется после первых пяти – восьми лет жизни, может быть ложью, следствием невежества или просто верой в предрассудок, не имеющий под собой основания.

– Я,– мрачно произнес Лит Ахн с дальнего конца стола,– склонен верить этому Шейну-зверю – так его зовут. Я часто общался с ним на протяжении последних двух лет и всегда считал его правдивым и лишенным невежественности и совсем не суеверным… даже в том смысле, как это слово понимается нашей расой.

– Тогда, если то, что говорит этот зверь,– правда,– вставила Маа Алин,– нет смысла проводить ваш эксперимент, Лаа Эхон.

Лаа Эхон повернулся к ней.

– Разве планы безупречной расы когда-либо составлялись или менялись на базе сведений, предоставленных кем-либо из подчиненной расы? – сказал он.– Я не собираюсь проявить непочтительность к Первому Капитану, однако факт остается фактом: зверь может ошибаться или может не знать того, о чем мы толкуем. Едва ли можно принимать какое-либо решение исходя из неподтвержденной веры в его возможную правильность.

– Весьма справедливо,– пробормотала другая особа женского пола, не выступавшая до сих пор.– Справедливо.

– Тем не менее сказанное здесь предполагает одно,– сказал Лаа Эхон,– а именно то, что нам надлежит немедленно начать обучение некоторых из молодых зверей истинному языку, на тот случай, если этот зверь прав. Тогда мы сможем вырастить поколение с реализованной способностью раннего языкового развития, если таковое существует на самом деле. И определенно, мы ничего не потеряем от попытки.

Над столом пронесся гул одобрения, снова прерванный густым голосом Лит Ахна.

– Так я не ошибся? – спросил Первый Капитан, оглядывая собравшихся,– По меньшей мере некоторые из вас согласны взять в дом маленьких зверей, чтобы держать их при себе?

Наступила тишина.

– Конечно,– высказался Лаа Эхон,– няня-зверь могла бы во всех деталях заботиться о каждом маленьком существе. В таких обстоятельствах молодняк будет не большей помехой, чем взрослые звери, которых мы используем для различных поручений. Единственным требованием будет то, чтобы няня-зверь заставляла детеныша как можно больше слушать нашу речь.

– Полагаю, Лаа Эхон сможет дать нам ответ,– сказала Маа Алин.– Не вижу в его аргументации никаких изъянов.

– И я не вижу, но я представитель истинной расы,– заметил Лит Ахн.– Тем не менее, полагаю, собравшимся здесь непогрешимым и безупречным господам было бы разумно сначала расспросить находящегося с нами представителя зверей – на тот случай, если в нашем плане есть какие-то невидимые изъяны. Всегда возможны ловушки, заметные одному из этой расы, но невидимые для нас.

И опять глаза всех алаагов обратились на Шейна.

– Зверь,– начала Маа Алин,– мы обсуждали возможности выращивания вашего молодняка с ранним вовлечением в среду истинного языка, исходя из твоей теории ранней мотивации к обучению…

– Нет необходимости повторять, Маа Алин,– прервал ее Лит Ахн.– Уверяю вас, что этот Шейн-зверь слышал и понял все, что мы говорили.

За столом наступило странное, почти напряженное молчание. Как будто подразумевалось, что среди них – шпион. Шейн понял, что, за исключением Лит Ахна, все присутствующие до этого момента не видели связи между его знанием их языка и тем фактом, что он в состоянии не только слушать, но и понимать все, что они говорят друг другу. Осознание этого факта противоречило их привычке игнорировать подчиненные расы.

– Что ж, Шейн-зверь, раз уж Первый Капитан уверяет нас, что так тебя зовут,– произнес Лаа Эхон после минутного раздумья,– есть ли у тебя какие-либо комментарии по поводу нашего плана выращивания некоторых детенышей вашего вида в окружении, где они смогут слышать истинный разговорный язык в течение восприимчивого периода роста?

– Единственное,– ответил Шейн,– если позволит непогрешимый господин, скажу: если вы будете выполнять намеченный план, результат будет таков, что эти детеныши моего вида будут понимать алаагский, но не обязательно говорить на нем.

Он замялся. Ему не было дано распоряжение добавлять что-то от себя. Делать так было бы весьма рискованно. Но этот пробел был немедленно восполнен.

– Продолжай, Шейн-зверь,– подал голос Лит Ахн,– Если у тебя есть предложения, пожалуйста.

– Да, мы тебя слушаем,– сказал Лаа Эхон, сверкнув в сторону Шейна черными глазами.– Наибезупречнейший Первый Капитан, похоже, считает, что в нашей аргументации могут быть изъяны, которые ты можешь распознать.

– Я могу лишь предполагать,– начал Шейн, осторожно пробираясь через чуждый лексикон, как через минное поле, в поиске слов – абсолютно искренних, но в то же время выражающих его мысли без претензии на равенство или возможное оскорбление,– что опасность может заключаться в том, что вы заставите молодняк моего вида просто слушать правильный разговорный язык. Как я говорил, может оказаться, что дети, к которым обращаются, научатся понимать, но не говорить на истинном языке, поскольку у них не будет возможности говорить на нем.

Он остановился. За столом воцарилось опасное молчание.

– Что я пытаюсь сказать,– продолжал он,– это то, что безупречным и непогрешимым господам, занимающимся с этими маленькими зверями, следует говорить с детенышами и разрешать им отвечать на истинном языке. Необходимо понять, что, будучи такими маленькими, детеныши не имеют еще навыка вежливой речи и могут неумышленно высказаться непочтительно…

На этот раз шок присутствующих был почти осязаемым, и пауза длилась дольше, чем за все время с момента появления Шейна в комнате.

– Ты предлагаешь,– сказала в конце концов Маа Алин,– чтобы мы обращались с этим молодняком твоего вида как с детьми истинной расы?

– Боюсь, именно это я и хотел сказать, безупречная сударыня,– ответил Шейн.

Снова последовало молчание, прерванное наконец Маа Алин.

– Предложение отвратительно,– сказала она.– Кроме того, в большей степени, чем другие выдвинутые сегодня предложения, оно вызывающе пренебрегает всеми правилами, выработанными из опыта обращения истинной расы с подчиненными расами на многих планетах и за многие столетия. Должен быть какой-то другой путь.

Послышался ропот одобрения собравшихся вокруг стола.