Текст книги "Путь Пилигрима"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Но Лаа Эхон – командующий нашего Миланского региона.

– Верно. Но и другое тоже. Все дело экспериментальное и относится к области, я бы сказал, алаагской политики, если слово «политика» не сбивает с толку там, где речь идет об алаагах. Как бы то ни было, я должен докладывать Лит Ахну по поводу человеческого фактора в этом проекте. Лаа Эхону выгодно, чтобы проект заработал. Возможно – но не наверняка – Лит Ахну выгодно, чтобы он провалился, а нам, людям, выгодно, чтобы проект заработал. Мы хотим, чтобы он заработал с тем, чтобы по всему миру были открыты другие такие же органы управления и чтобы алааги стали зависеть от них в смысле получения продукции, производимой на Земле. И мы надеемся, что придет такой день, когда путем нарушения эффективности этих органов управления мы сможем показать, что Земля ненадежна с точки зрения производства, и поэтому алааги станут искать другие планеты для колонизации. Тогда они уберутся и оставят нас в покое. Ты следишь за ходом моей мысли?

– Я понимаю то, о чем ты рассказываешь,– произнесла она.– Но не вижу, каким образом это можно осуществить.

– Большую часть этого я объясню позже. Главное то, что я должен быть связным во всей контролирующей системе и что мне понадобится помощь – как я говорил, человек, состоящий одновременно как в Корпусе курьеров-переводчиков, так и в Сопротивлении. Это должен быть также один из немногих людей, знающих, как я выгляжу, чтобы сократить число людей, которые могли бы опознать меня в том случае, если их схватят и будут допрашивать алааги. И наконец, это должен быть человек, обладающий, по моему мнению, интеллектом и другими способностями для выполнения намеченного. Это ограничило диапазон поиска теми из вас, кто видел меня в Милане; а из них только ты и Питер могли, как я надеялся, быть принятыми в Корпус переводчиков. Питер мне нужен для другой работы.

Он остановился и взглянул на нее.

– Знаешь, ты ведь можешь отказаться,– сказал он.– Я могу воспользоваться твоими услугами, если только ты хочешь работать со мной, если хочешь помочь.

– Я хочу,– сказала она.– Но ты меня пугаешь. Я до смерти напугана всеми этими вещами, о которых ты так небрежно говоришь, вроде того, что надо будет жить в алаагском штабе. Но я хочу это делать.

– Прекрасно,– сказал он.– Полагаю, ты ведешь себя храбрее меня, окажись я в той же ситуации,– ведь ты фактически не знаешь, во что ввязываешься.

Он огляделся кругом в поисках официанта.

– Давай закажем поесть,– предложил он.– Мне надо много тебе рассказать. По сути дела, у нас может не хватить сегодня времени.

Они сделали заказ, и, когда принесли еду, он принялся ей рассказывать. В глубине души он был поражен и разочарован, обнаружив, что ее невежество в отношении алаагов превышает то, что он подозревал у участников Сопротивления. Он подробно говорил об организации алааг-ского общества, положении в нем таких персон, как Лит Ахн и Лаа Эхон, законах, нравственных правилах алаагов и их взглядах на жизнь. Он пытался объяснить, что каждый алааг обладает индивидуальностью, и описать, какие черты отличают одного от другого; и то, как важно для любого человека, являющегося собственностью одного из них, знать личность своего хозяина и быть в состоянии предсказывать даже незначительную реакцию алаагов на обычные ежедневные события.

Он пытался втолковать ей, насколько важна разница между тем, что приемлемо для алаага и любого человека, которого контролируют алааги, и что неприемлемо. И наконец, он постарался доказать ей реальность этой информации, показав, как все эти элементы помогли создать теперешний мир и особые законы, установленные алаагами для людей, чтобы этот мир существовал.

К моменту окончания ужина он почти охрип. Шея и затылок слегка болели от напряжения, в котором он находился, пытаясь получше втолковать ей разные вещи. Когда он наконец замолчал, то внезапно почувствовал себя полностью изможденным.

Откинувшись на стуле, он одним глотком осушил бокал вина – вещь, необычная для него.

Она улыбнулась ему немного задумчиво.

– Да,– сказала она.– Ты носишь невидимый плащ и посох, даже когда одет, как сейчас.

– О-о,– сказал он.– Прости. Мне надо было представиться снова. Меня зовут Шейн Эверт. Тебе это пригодится, чтобы говорить обо мне с другими людьми в Корпусе курьеров-переводчиков и штабе, где меня знают.

– Я помню твое имя,– сказала она. Повинуясь порыву, она протянула руку и нежно дотронулась пальцами до его щеки.– Но для меня единственно верное твое имя – это Пилигрим.

•••
Глава одиннадцатая
•••

– Зверь,– сказал Лаа Эхон шесть дней спустя,– у тебя было десять дней для наблюдения за скотом в работе согласно этому проекту. Представь мне отчет.

Заключенный вместе с алаагом в его офисе в сферу уединения, Шейн стоял перед письменным столом, за которым сидел Лаа Эхон. Не то чтобы Шейн вытянулся по стойке «смирно», но все же обстановка во многом отличалась от той, более свободной, в которой он обычно докладывал Лит Ахну.

Как и обычно, когда бы Шейну ни приходилось иметь дело с алаагом, сначала возникал первый приступ страха, быстро перерастающий в такое сильное напряжение, что все чувства замирали, подчиняясь единственному желанию дать правильные ответы, которые были бы одновременно приемлемыми и безопасными. Как-то он подумал, что испытываемое им в эти минуты должно напоминать то, что чувствует канатоходец в цирке перед тем, как вступить на тонкую, туго натянутую металлическую проволоку, от которой зависит его жизнь.

– Когда я сюда прибыл,– отвечал Шейн,– в штате проекта насчитывалось двадцать пять голов скота. С того момента число возросло до тридцати двух…

– Нет необходимости говорить мне то, что я уже знаю,– прервал его Лаа Эхон.– Меня интересует лишь твое мнение об этих зверях.

– Прошу прощения, непогрешимый господин,– сказал Шейн.– Мое мнение о тех, кто вошел в штат за время моего пребывания, еще недостаточно четкое из-за недостатка времени, но я успел понаблюдать за теми, кто уже состоял в штате раньше. Как бы то ни было, все кажутся подготовленными – одни лучше других, но все соответствуют уровню способностей, адекватному для выполнения поставленных перед ними задач.

– Меньшего я и не ожидал,– сказал Лаа Эхон.– Есть ли кто-то с недостатками, которые могут оказаться в дальнейшем источником проблем?

– Не заметил ни одного, непогрешимый господин,– ответил Шейн.– Это не значит, что такие проблемы не могут возникнуть в определенных случаях. Существуют два возможных источника будущих проблем, о которых можно было бы сообщить непогрешимому господину. Поскольку проект еще совсем новый и служащие были вместе недолго, у них еще не было времени…

Он замялся.

– Почему ты не продолжаешь? – спросил Лаа Эхон.

– Подыскиваю слово, чтобы объяснить нечто непогрешимому господину – то, что характерно для скота и чего нет у истинной расы и для обозначения чего я не знаю слова в истинном языке.

– Понимаю,– сказал Лаа Эхон, что удивило Шейна.– Не торопись и опиши это наилучшим образом.

– Одной из особенностей нашей звериной расы,– начал Шейн,– является то, что наши отношения с себе подобными изменяются за время знакомства…

– В истинном языке есть слово, описывающее такой процесс,– промолвил Лаа Эхон.– Это архаичное слово, редко употребляемое. Тем не менее мне любопытно узнать, что один из прославленных переводчиков Лит Ахна не знает его. Слово это…

Издаваемые им звуки Шейн в уме интерпретировал как выражение «близкие отношения».

– Благодарю непогрешимого господина. В таком случае, им не хватает близких отношений, которые постепенно возникнут, когда они будут проводить больше времени друг с другом. Такие близкие отношения могут улучшать их совместную работу, а в некоторых случаях и мешать ей.

Время покажет. Но если меня попросят оценить ситуацию, я сказал бы, что в целом все это пойдет на пользу данной группе скота, хотя почти неизбежно, что в общей массе найдется одна или несколько особей, которых позже лучше будет заменить другими зверями.

– Хорошо,– сказал Лаа Эхон.– Это та информация, которая мне нужна. Поскольку я проявил интерес к тому факту, что ты не знаешь выражения «близкие отношения», добавлю, что я также заинтересован в твоем правильном его произнесении после того, как ты услышал его от меня. Итак, в настоящее время штат удовлетворителен – раз уж ты в этом уверен,– но, поскольку могут иметь место близкие отношения, то некоторых зверей, возможно, придется заменить. Но ты упомянул о другом возможном источнике будущих проблем.

– Да, непогрешимый господин. Другой состоит вот в чем: как вы знаете, мы, звери, подвержены слабостям, не известным представителям истинной расы. Одна из них заключается в том, что, когда один из зверей получает власть и привыкает к ней за какое-то время, у него может возникнуть искушение злоупотребить этой властью – возможно, даже использовать ее для удовлетворения личных желаний или защититься ею от раскрытия провала собственной работы со стороны зверя-начальника или даже руководителя истинной расы. Но опять же, для обнаружения подобных вещей необходимо время.

– Считаю очень интересным то, что ты рассказываешь,– сказал Лаа Эхон.– Я доволен тем, что ты без колебаний говоришь о возможных слабостях служащих, что является следствием пороков, обычных для вашей расы. Могу ли я считать, что и ты подвержен тем же порокам?

– Вынужден допустить это, непогрешимый господин,– сказал Шейн.– Тем не менее мне выпал жребий быть слугой одного из представителей истинной расы, и я нахожу в истинной расе многое из того, что мне хотелось бы видеть в себе. Поддаться тем порокам, о которых я упоминал, значило бы поставить себя в условия, когда невозможно достичь образцов, наблюдаемых мною в расе безупречных и непогрешимых. Поэтому очень маловероятно, чтобы я поддался такому искушению. Последовала небольшая пауза.

– Для зверя,– произнес Лаа Эхон,– ты говоришь с необычайной смелостью, выражая желание смоделировать свое поведение по образцу представителей истинной расы. Должен предостеречь тебя, что в разговоре со мной ты не должен смешивать эту смелость с разрешением выходить за границы дозволенного в смысле того, что могут говорить тебе подобные представителю истинной расы.

Шейну вспомнился младший алаагский офицер из штаба Лаа Эхона в Милане, говоривший: «Я не из тех, кто позволяет своему скоту выслуживаться».

– Я запомню слова непогрешимого господина и буду постоянно хранить их в памяти,– вымолвил Шейн.

– Хорошо. Теперь меня особо интересуют три этих зверя, которые заняты в руководстве,– Том-зверь, Уолтер-зверь и Джек-зверь. Можешь ли что-нибудь сообщить о них?

– Они представляются мне необычайно способными, непогрешимый господин,– ответил Шейн.– Кроме того, непогрешимому господину может показаться интересным тот факт, что в особенности Том-зверь несказанно счастлив получить эту работу. Он предвидит, что в результате мы, скоты, сможем более эффективно служить нашим хозяевам.

– Так именно этот зверь дал мне понять,– проговорил Лаа Эхон.

Он неожиданно поднялся на ноги, возвышаясь над Шейном,– их разделял лишь стол, который, казалось, сузился.

– Я немедленно отбываю в Миланский регион,– сообщил Лаа Эхон.– Буду отсутствовать по меньшей мере три дня, и на это время замещать меня будет Мела Ку.

Настроение Шейна резко улучшилось. Во время поездки в Лондон он рассчитал, что Лаа Эхон, независимо от своей заинтересованности в проекте, не сможет позволить себе отсутствовать на основном посту в Милане две недели без перерыва. Шейн дожидался намека на то, что тому потребуется уехать из Лондона, прислушиваясь ко всем разговорам алаагов, прочитывая все алаагские документы, к которым имел доступ. И все же неудивительно было, что ему не удавалось до сих пор узнать время отъезда Лаа Эхона. Сам Лаа Эхон мог принять решение уехать лишь несколько часов или минут тому назад.

– Данный зверь будет во всех вещах подчиняться безупречному сэру Мела Ку,– пообещал Шейн.

– Хорошо. Можешь идти.

Сфера уединения вокруг них пропала.

Шейн вышел. Двадцать минут спустя он увидел, как Лаа Эхон направляется к своему личному курьерскому кораблю, находящемуся на крыше их здания, и через пятнадцать минут после того он был у двери на цокольном этаже, ведущей в комнату, название которой переводилось с алаагского как место, бывшее когда-то музеем, а теперь – хранилищем оружия.

В здании и на прилегающей территории находились три алаага, в их числе и Мела Ку. Все трое работали посменно для выполнения приказаний Лаа Эхона. Мела Ку, как старший офицер и непосредственный помощник командующего, работал в основную, дневную смену с Лаа Эхоном. Двое других – в вечернюю и утреннюю смену, поэтому в любое время в здании присутствовал дежурный алааг.

Сейчас дежурным был Мела Ку, но, поскольку Лаа Эхон отбыл, он теперь нес всю ответственность, поэтому немедленно переместился за стол в офисе, который обычно занимал вместе с командующим офицером. Это произошло в тот самый момент, когда Лаа Эхон вывел курьерский корабль со стартовой площадки и направил в сторону безвоздушного пространства. Два других алаага, очевидно, оставались в своих комнатах.

Шейн сделал обход здания, чтобы убедиться в том, что так оно и есть. Никакие сюрпризы его действительно не ожидали. Алааги, свободные от несения службы, почти все время проводили в штабе. Похоже, они занимались тремя основными видами деятельности, помимо работы и физических упражнений, и большая часть этой деятельности происходила во время формального свободного времени. Основное времяпрепровождение в свободные часы состояло в просмотре на настенных экранах сцен из давно прошедшей – тысячи лет тому назад – жизни на их родных планетах. Все это очень сильно напоминало религиозные ритуалы. Из двух остальных видов деятельности одним был сон, ибо пришельцы, Похоже, нуждались в ежесуточном десятичасовом сне, а другим – какая-то непонятная игра. Нажимая определенные кнопки, игроки составляли светящиеся фигуры на вмонтированном в стол плоском экране или прямо в воздухе.

Двое свободных от дежурства вряд ли сейчас играют, потому что тот, кому заступать в раннюю утреннюю смену, наверняка спит перед ней. Второй, предоставленный сам себе, или смотрит фильм о прошлом, или работает, или же играет в эту игру в своей комнате.

Это означает, что у Шейна появился реальный шанс пробраться незамеченным в хранилище оружия. Лаа Эхон должен был знать, что Лит Ахн еще раньше снабдил своих курьеров-переводчиков ключами, отпирающими большую часть дверей, закрытых для всех остальных, кроме алаагов. Тем не менее почти наверняка его подчиненные этого не знали, если только миланский командующий не предупредил их об этом – но повода делать подобное предупреждение не было. Мало того что среди алаагов не было преступлений – то, что считалось хоть сколько-нибудь важным, например оружие, действовало только в руках алаагов.

Притом представлялось почти невероятным, чтобы зверь мог владеть ключом алаага. Только исключительные обязанности курьеров-переводчиков, заставляющие их иногда пользоваться теми же, что и чужаки, путями сообщений в алаагских штабах, давали возможность таким, как Шейн, иметь при себе ключи.

Оказавшись перед дверью арсенала, которая выглядела как обыкновенная деревянная панель, но, как он знал, представляла собой гораздо большее, Шейн вынул из кармана прямоугольник серого материала – ключ – и прикоснулся одной его стороной к двери.

Дверь перед ним растворилась, превратившись сначала в коричневый туман, а потом в ничто. Он шагнул в образовавшийся проем и оглянулся. За спиной опять была закрытая дверь. Он посмотрел вперед.

Арсенал оказался больше, чем можно было себе представить исходя из обычного вида двери. Он производил впечатление большого помещения, вырезанного из белого пластика или белоснежного камня и разделенного на бесчисленные ниши и канавки, в каждой из которых, как на показ, был выставлен образец оружия. Неяркий белый свет, исходящий непонятно откуда, заливал пространство. Пол под ногами, хотя и не покрытый ковром, был мягким – мягче, чем в любом здании алаагов, если не считать арсенала в штабе Лит Ахна, во много раз превосходящего по размерам то место, где он находился теперь.

Одиночные предметы, каждый из которых занимал собственную нишу, были средствами вооружения. Каждый алааг владел личным оружием, по сути фамильной вещью, передаваемым из поколения в поколение с давних времен, когда оно было направлено против тех, кто изгнал алаагов с родных планет. Дубликаты подобного оружия использовались для обычных целей – вооружения охраны в штабе или патрулирования завоеванных городов Земли.

Оригиналы оружия, это ценное наследие, извлекались из ниш только для церемоний исключительной важности и сразу по их окончании возвращались на место. Куда бы ни направлялся алааг, с ним было его родовое оружие. К нему редко прикасались, но, подобно всякому алаагскому оружию, оно во всякое время было заряжено и готово к бою.

И все же оно было скорее символичным, чем реальным. В конечном итоге единственным врагом, которого алааги по-настоящему боялись, являлась раса, изгнавшая их с родной планеты; и если уж придется снова столкнуться с ней, ручное оружие вроде этого будет почти бесполезно – как спички перед лицом снежной бури. Но оно оставалось необычайно важным символом.

Каждый из четырех алаагов, связанных с проектом, располагал собственной зоной в арсенале. У троих подчиненных офицеров все оружие находилось в их зоне. У Лаа Эхона в его зоне было лишь несколько символических образцов, поскольку большая часть родового оружия командующего должна была находиться в Милане. Шейн, собираясь пройти в заднюю часть хранилища, на секунду остановился, чтобы взглянуть на «длинную руку» – оружие, больше других напоминающее человеческую винтовку, которое Лаа Эхон имел бы при себе, отправься он верхом на одном из ездовых животных, почти столь же символичных для чужаков, что и оружие. «Длинная рука» выделялась темным силуэтом на фоне белого гнезда, заполнив его своей двухметровой длиной.

Он видел такое оружие много раз. Подобные образцы висели не только на стенах штаба Лит Ахна, Дома Оружия, но он также видел их там в арсенале. Он видел даже аналогичную «длинную руку» самого Лит Ахна, когда однажды был послан за чем-то из его арсенала. Предметы, за которыми его посылали, были всегда какими-то пустяками, не имеющими отношения к оружию. Человекообразным – зверям – никогда не разрешалось прикасаться к оружию алаагов. В сущности, сделать это значило бы автоматически навлечь на себя смертное наказание – это относилось и к таким, как Шейн. Не из-за возможной опасности – ибо было известно, что ни одно оружие не сработает в руках любого неалаага,– но потому, что прикосновение низшего существа, как считали алааги, могло осквернить такое оружие.

На мгновение Шейна захватило непреодолимое желание вынуть «длинную руку» Лаа Эхона из ниши. Его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны – открытое неповиновение правилу, предписывающему никогда не прикасаться к такого рода вещам. С другой стороны – с трудом сдерживаемая потребность проверить для себя, насколько справедливо утверждение, что оружие не сработает в руках человека. Но все желания перекрывало восхищение, которого он немного стыдился, но которое не мог в себе побороть.

Он открыл для себя, что, находясь достаточно долго среди алаагов, подпал, пусть даже и в небольшой степени, под очарование мистики их оружия. Какая-то потаенная его часть жаждала взять в руки «длинную руку», подобно тому, как ребенок или дикарь может желать потрогать предмет, которому приписываются великие магические свойства, испробовать, не перейдет ли к нему частичка этой магии и вместе с ней – отвага и прямодушие владельцев.

Он заставил себя отвернуться от оружия, не прикасаясь к нему, и направился в дальнюю часть хранилища. По пути он проходил мимо образцов бережно хранимого родового оружия каждого из офицеров, работающих в этом здании, затем – мимо оружия для каждодневного использования, сложенного вместе по типам, поскольку у этого оружия не было своего владельца. И наконец он добрался до цели – зоны, в которой находилось то, что привело его сюда. Это был отдел одежды и других вещей, наподобие тех, которые ему разрешалось приносить для Лит Ахна в Доме Оружия.

Эти вещи зверю разрешалось трогать. И они, к счастью, могли ему послужить. По крайней мере, так было с некоторыми из них, когда он оставался один в арсенале Дома Оружия достаточно долго, чтобы испробовать что-то из них. У него тогда было время поэкспериментировать примерно с двумя десятками случайно выбранных предметов, ибо они были вроде игрушек для взрослых, проявляющих волшебные свойства при правильном обращении… и все же это были не более чем простейшие каждодневные инструменты алаагов.

Прежде всего сейчас он искал устройство, способное поднять его на верхушку часовой башни у северного крыла Парламента, к самому Биг-Бену, огромным часам. И вскоре он нашел этот предмет, точную копию того, с которым экспериментировал в арсенале Дома Оружия. Это были надеваемые на пальцы алаага кольца, одно – большое, спадающее даже с двух пальцев Шейна, сложенных вместе, другое – поменьше, скользящее вокруг большого.

Он свободно надел устройство на средний палец, сжал руку в кулак, чтобы удержать кольцо на месте, и очень осторожно стал перемещать маленькое кольцо вдоль большого. Какое-то мгновение казалось, что ничего не происходит, а потом он почувствовал, что ступни его не давят на пол с прежней силой. Он медленно подвинул меньшее, управляющее кольцо чуть дальше и ощутил, что полностью оторвался от пола и начинает подниматься к потолку. Торопливо поставив управляющее кольцо в исходное положение, он положил прибор в правый карман брюк.

Следующий предмет был одним из личных инструментов. На поиски ушло больше времени, и Шейн уже хотел уйти, когда наконец обнаружил его. При ближайшем рассмотрении это оказалась небольшая коробочка, сделанная, по-видимому, из металла, размером с его ладонь. В центр одной из поверхностей был вмонтирован переключатель. Он осторожно передвинул рычажок, держа прибор в руках.

На мгновение ему опять показалось, что ничего не происходит. Потом вокруг него моментально возникла серебристая сфера. Вздохнув с облегчением, он вернул переключатель в исходное положение и положил предмет в карман пиджака. Он заметно оттопыривал карман, и, немного подумав, Шейн переложил его в левый карман брюк. Здесь он тоже был бы заметен, но пола пиджака закрывала резкие контуры, выступающие сквозь одежду.

Похититель снова воспользовался ключом и торопливо вышел из хранилища. Он намеревался как можно быстрее покинуть здание. Но у входной двери дежурный охранник за стойкой остановил его со словами:

– Губернатор просил передать вам, что ожидает вас.

Шейн помедлил, вспомнив о предметах в карманах брюк, но потом решил, что будет смело отметать проявления любопытства на этот счет, прикрываясь своими правами независимого наблюдателя проекта. Он повернулся и пошел назад, вверх по лестнице, в кабинет Тома Олдуэлла.

Он увидел всех троих – Олдуэлла за столом, Раймера и вице-губернатора Джека Уилсона – в креслах напротив него. Они произнесли приветственные слова, а Джек пододвинул кресло, на которое Шейн уселся, становясь частью их кружка.

– Мы говорили о том, насколько хорошо продвигаются дела,– сказал Том с лучезарной улыбкой.– Интересно будет посмотреть, в какой степени необходим Лаа Эхон, насколько нам будет его не хватать, пока он отсутствует. Думаю, он покинул нас ненадолго.

– Совсем ненадолго,– подтвердил Джек.

– Или же наоборот,– вставил Раймер. Шейн оглядел их лица.

– Его работа состоит лишь в том, чтобы контролировать, как вы делаете свою,– сказал он.– Не думаю, что он понадобится, как вы говорите. Охранник при входе сказал, что вы хотите поговорить со мной, Том.

– Ах, это…– Том махнул рукой.– Ничего особо важного. Просто мы поняли, что вы только что, перед отъездом Лаа Эхона, беседовали с ним о нас.

– С чего вы взяли? – спросил Шейн.

– Ну…– Том прикоснулся к кнопке на панели, вмонтированной в стол. Тотчас же кабинет наполнился звуками двух голосов, говорящих по-алаагски. Один из голосов был голосом алаага, другой – человека, говорящего на чужом языке,– голосом Шейна.

Шейн подскочил на стуле.

– Вы в своем уме? – заорал он на Тома.– Выключите это!

Том снисходительно улыбнулся, но протянул руку и прикоснулся к кнопке. Звуки голосов резко прервались. Шейн откинулся в кресле.

– Вы так ничего и не поняли про алаагов? – спросил он, потом повернулся к Раймеру: – Уолт, вы, по крайней мере, должны знать, что может получиться из подслушивания разговоров в комнате, принадлежащей одному из хозяев!

– Успокойтесь,– резко произнес Раймер.– Мы не устанавливали никакой аппаратуры для подслушивания. Это здание когда-то принадлежало одному из африканских консульств и было напичкано проводами сверху донизу. Единственное, что мы сделали,– нашли эту систему, составили ее план и подключились к ней в разных местах.

– Вы считаете, это не одно и то же? – вскипел Шейн.– Если алааги узнают, то повесят вас на пиках только за намерение подслушать.

– Нет оснований считать, что узнают,– сказал Том.– Как бы то ни было, это своего рода эксперимент, не более. Если вам так это не нравится, не будем повторять. Просто интересно, что нам довелось подслушать, как вы разговариваете с Лаа Эхоном о нас троих.

«Довелось» – безусловно, совсем не подходящее слово, мрачно подумал Шейн, но сейчас не было смысла разбираться в этом. И подумать только, что он с уверенностью говорил Питеру о том, что местная полиция или Внутренняя охрана не осмелятся подслушивать телефонные разговоры слуг алаагов, таких как он; а здесь они, по сути дела, секретно записали разговор своего хозяина. Это доказывает: нельзя забывать о том, что всегда найдутся болваны, которые осмелятся сделать непредсказуемое.

– Интересно? – спросил он.– Почему?

– Ну, человеку всегда интересно узнать, что о нем говорят,– сказал Том, для убедительности положив ладони перед собой на стол,– и как вы знаете, мы были не в состоянии понять то, что было сказано,– только узнавали звуки собственных имен, когда они звучали в разговоре. Мы надеемся, вы перескажете нам, что говорили о нас.

– Нет,– сказал Шейн.– Мог бы, но не скажу. Это сделает меня почти таким же виновным, как вы с вашим подслушиванием. Забудьте о разговоре – и уничтожьте эту запись.

– Может быть, вы и не желаете признать то, что сказали,– повысил голос Джек,– и, возможно, мы трое не понимаем смысла разговора, но существуют лингвисты, не являющиеся собственностью пришельцев, и, хотя они не владеют их разговорным языком, могут поработать с пленкой и разгадать то, что было сказано.

– Нет, нет,– поспешно произнес Том,– Шейн знает чужаков гораздо лучше нас. Мы уничтожим пленку и забудем этот разговор. Позаботься об этом, Джек. Могу я рассчитывать на тебя в этом?

– Если ты так говоришь, Том,– сказал Джек.

– Как бы то ни было,– продолжал Том,– мы все достаточно хорошо знаем Шейна, чтобы надеяться, что он не скажет ничего, нас порочащего – если, конечно, таких вещей не существует…

Он расплылся в широкой улыбке, предназначенной для всех присутствующих.

– А вообще-то я не верю, что есть такие вещи,– закончил он, поднимая руку.– Нет, Шейн, я даже не прошу намекнуть на то, как вы отзывались о нас. Я полностью доверяю вашему здравому смыслу и порядочности.

– Благодарю,– сказал Шейн.

– Не стоит благодарности. Теперь – по другому вопросу. Похоже, к нам скоро присоединится один из ваших коллег в качестве постоянного переводчика для работы над данным проектом; он предоставлен на время Лит Ахном. Человек по имени Хельмар Янсен. Он прибывает завтра. Я думал, вы можете дать нам хоть какое-то представление о нем: какой он, какую работу предпочитает выполнять,– любую информацию, которую сочтете нужным сообщить,– разумеется, конфиденциально.

Шейн за последние два года настолько натренировался скрывать свои чувства, что даже не поднял брови при имени Хельмара Янсена. Дело было не в том, что из всего Корпуса переводчиков это был наименее подходящий выбор, а в том, что в самом выборе Хельмара заключалась ирония. Он был крупным молодым человеком – достаточно крупным и мощным пропорционально росту, чтобы быть определенным во Внутреннюю охрану, если бы не его намного более ценные лингвистические способности. При этом он отличался такой мягкостью и обходительностью манер, что у некоторых людей возникало впечатление, что он бесхарактерный. Ирония заключалась в том, что под этой чрезвычайно мягкой оболочкой скрывалось, вероятно, самое упрямое человеческое существо, которое Шейну доводилось встречать. Раз уж Хельмар принимал решение относительно чего-либо, не было никакого смысла обсуждать это с ним, поскольку он вас просто не слышал. Интересно будет посмотреть, как они с Томом уживутся.

– Хельмар примерно моего возраста,– сказал Шейн.– По происхождению швед и очень хороший лингвист – силен и в алаагском тоже. Он приятный, общительный,– мысленно Шейн скрестил пальцы за спиной,– и вы увидите, что лучший компаньон для выпивки, чем я.

– До чего же мило! – сказал Том.– Не думаю, что он любит злачные места больше вашего, Шейн. Просто приятно услышать хороший отзыв о человеке, с которым нам предстоит работать в тесном контакте. Да – и послушайте, мы вас не задержим. Прошу прощения за то, что спросил вас о разговоре с Лаа Эхоном. Не беспокойтесь, мы уничтожим пленку с записью разговора.

– Тогда хорошо.– Шейн поднялся на ноги.– Мне пора возвращаться в гостиницу. Увидимся завтра.

– Конечно, конечно,– промолвил Том, и двое других пробормотали что-то одобрительное.

Шейн вышел. Итак, уничтожат ли они пленку? – думал он про себя. Черта с два! Они будут продолжать держаться за нее в надежде, что она им пригодится, пока что-то здорово не напугает их и не заставит уничтожить улику.

Выйдя из здания, он прошел вперед несколько кварталов и поймал такси, назвав водителю адрес не отеля, а ресторана, где у него была назначена встреча с Питером.