Текст книги "Путь Пилигрима"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Шейн сидел не шевелясь, с бесстрастным видом, которому научился за два с лишним года в стенах Дома Оружия; но его пробирала внутренняя дрожь – от страха и ярости. Страх возникал от осознания того, что может сделать невежество с ним и его планами, ярость – от глупости людей, все еще считающих, что для борьбы с алаагами пригодны простые решения. Тем не менее, говорил он себе, нужно придумать какой-то ответ Питеру, ответ, убедительный для организации, о которой говорил Питер. Думай! Мозг жгла данная самому себе команда.

– Они могут попытаться выследить и опознать меня,– медленно проговорил он,– но если я поймаю кого-то из них на этом, то выдам алаагам. Я знаю, каким образом надежно сделать это, а они нет. Если они меня выдадут, я расскажу алаагам об их существовании – и этого будет достаточно, чтобы алааги разыскали и уничтожили их. Я не просто угрожаю шантажом, а констатирую факт. Таково неизбежное развитие событий, если они меня выдадут. Если алааги перестанут мне доверять, то первое, что они сделают,– это допросят меня, а я не тот, кто может выдержать пытки.

Он остановился, пытаясь унять волнение. И продолжал более спокойно:

– Кроме того, будь у меня основания и сумей я выстоять при допросе Внутренней охраны, это не будет иметь значения. У алаагов есть более изощренные способы узнать все, что мне известно. В тот день, когда я окажусь под подозрением алаагов, все люди из тех организаций – и из Сопротивления, поскольку я узнал людей оттуда,– практически мертвы, поскольку отправятся по той же дорожке, по которой уже буду шагать я. Единственный путь для этого сообщества, или организации, или как там ты ее называешь – сидеть тихо, оставить меня в покое и дать мне сделать то, что я собирался, или же примириться с фактом, что им придется выполнять распоряжения – слепо подчиняясь мне. Поезжай и скажи им это.

После того как он замолчал, наступила почти зловещая тишина. Наконец Питер нарушил ее.

– Господи! – пробормотал он, уставившись скорее не на Шейна, а сквозь него.– Господи…

Он пошевелился, и его глаза снова сфокусировались на Шейне.

– Ладно,– мрачно произнес он.– Я им скажу. Ты просто взял нас всех за яйца…

Его прервала резкая трель телефона. Мария, ближе всех сидевшая к аппарату, протянула руку и сняла трубку с рычага.

– Алло? – сказала она и, пока слушала, лицо ее побледнело. Потом она закрыла ладонью микрофон.

– Шейн,– сказала она,– мужской голос спрашивает Шейна Эверта. Шейн, мы ни разу не упоминали твоего имени в этой гостинице…

– Я возьму,– сказал он, беря у нее трубку и начиная говорить.– Шейн Эверт слушает.

… Неожиданно среди них оказался Лит Ахн, возвышаясь почти до потолка. Лицо его было повернуто в сторону Шейна.

– Шейн-зверь,– проговорил он по-алаагски.– Завершишь дела в Милане в течение еще трех дней. Затем вместе с ассистентом отправишься в города в таком порядке: Каир, Москва, Калькутта, Шанхай, Буэнос-Айрес, Мехико-сити и Нью-Йорк. Там формируются новые Губернаторские Блоки. Ты обследуешь каждый Блок в указанном порядке, посылая мне отчет после каждого посещения, и затем вернешься ко мне сюда.

Он исчез.

Питер и Мария сидели абсолютно неподвижно, уставившись на то место, где только что стоял Первый Капитан.

– Все нормально,– сказал им Шейн.– Это всего лишь записанное сообщение – его проекция. Он просто наговорил в своем кабинете в Доме Оружия приказ для меня, который был автоматически записан, и люди-слуги выследили меня и установили связь через телефонную сеть.

Питер и Мария безмолвно смотрели на него.

– Итак,– произнес Шейн,– оказывается, ни та ваша организация, ни я не принимаем решения, что мне делать дальше. Решает Первый Капитан.

•••
Глава девятнадцатая
•••

Этой ночью опять начались дурные сны.

Шейн проснулся в крепких объятиях Марии; пижама его была насквозь мокрой, лицо влажным – он испытывал опустошающее, гадкое чувство, будто только что произошло нечто непоправимое.

– Что такое? – выдохнул он.

– Ты проснулся! – сказала Мария.– Наконец-то ты проснулся!

– Да… думаю, да.– Ощущение начало понемногу отступать.– Что случилось? Что это было?

– Тебе приснился сон. Ты говорил что-то, чего я не могла разобрать, и плакал…– Она прикоснулась мягкими кончиками пальцев к влажной коже у него под глазами и в уголках глаз.

– Плакал…– тупо повторил он. Он не имел представления, о чем был сон. Он пытался восстановить его, но сон как будто прятался от него.– Ты сказала, что не могла разобрать, что я говорю. Я говорил по-алаагски?

– Не знаю…– Она замялась.– Не думаю.

– Не по-алаагски…– пробормотал он, огорошенный и сбитый с толку.

– Возможно, по-английски,– сказала она.– Но ты говорил так неразборчиво, что понять было невозможно. Ты произносил слова негромко.

Ускользающее воспоминание об испытанном во сне быстро улетучивалось, хотя все еще парило в воздухе, подобно невидимой ауре в неосвещенной спальне. Он обнял Марию и притянул ее к себе, зарыв лицо в ее волосах и намеренно отключившись от всего, кроме ощущения ее близости. На него снизошел покой, и он снова заснул.

Наутро он проснулся с ясной головой. Отель, в котором они остановились, оказался заполненным, и свободных номеров больше не было, а Шейн не хотел привлекать к себе чрезмерное внимание, предлагая взятку. Поэтому Питер провел ночь на том же диване в гостиной, где сидел накануне. Они заказали завтрак в номер, и Шейн беседовал с британцем во время еды.

– У меня была возможность принять решение, хорошенько отдохнув – а это великое дело,– сказал он Питеру.– Я забыл, что именно ты должен постараться убедить эту выделившуюся из организации группу, этих людей, у которых есть идеи относительно моих действий. Не хочу даже встречаться с этими людьми. Постарайся довести до их сознания, что это для их же безопасности, а не только моей. Любой, с кем я встречусь, обязательно окажется у алаагов в руках, если они когда-нибудь начнут меня подозревать.

– Гм,– промычал Питер. Шейну показалось, что в глазах его мелькнул проблеск честолюбия, о котором он догадывался раньше.– Ты хочешь передавать все свои приказания через меня?

– Верно.

– Думаю, смогу убедить их, что в этом есть смысл,– сказал Питер.– Это хорошая мысль – получать все указания от тебя вместо того, чтобы делать тебе предложения, с которыми могут быть проблемы.

– Возьмись за это,– сказал Шейн.– То, что я говорил вчера вечером, остается в силе. Они могут подчиняться моим приказам или стоять в стороне. Если окажутся на моем пути, то попадут алаагам в руки.

– Но заставить их в это поверить…– начал Питер.

– Вчера вечером перед тобой был хороший пример того, почему у них нет другого выбора, кроме как поверить в это,– откликнулся Шейн.– Ты сам видел. Они не в состоянии распоряжаться мной, потому что я сам не могу распоряжаться собой. За мои нитки дергает Лит Ахн, и делает это без предупреждения, по соображениям, о которых не догадаться никому – даже другому алаагу. Короче говоря, их планы не только плохи сами по себе, но невыполнимы изначально, хотя бы потому, что я нахожусь в распоряжении Первого Капитана. Питер кивнул, намазывая мед на булочку.

– Во всяком случае,– продолжал Шейн,– ты слышал, как он вчера отдавал мне свои распоряжения. Мое время теперь ограничено, а мне надо сделать одно дело, требующее моего исчезновения на день, возможно на два…

Он молча взглянул на Марию.

– Я не буду общаться даже с тобой,– сказал он.

– Это что-то опасное, да? – спокойно спросила Мария.

Он мгновение смотрел на нее, потом кивнул.

– Я знала, что это произойдет,– сказала она.– Не беспокойся. Я сделаю все, что скажешь. Ты хочешь, чтобы я просто оставалась в номере, пока не вернешься?

– Лучше всего, если ты совсем не будешь выходить,– сказал Шейн. Он повернулся к Питеру.– Я хочу, чтобы ты остался с ней до моего возвращения. Если нужно будет выйти, можешь это сделать. Как только я вернусь, отправляйся обратно в Лондон как можно быстрее и свяжись с этой организацией. Скажи им: если они хотят со мной работать, то мне немедленно нужен номер телефона в Каире, Египет, и какой-нибудь человек там, которого можно попросить о содействии. Ничего не говори им о распоряжениях Лит Ахна. Пусть догадываются сами, если хотят, но рассказывай им как можно меньше. Если станут жаловаться, повтори им, что это для их собственной безопасности, как и для моей,– хотя они смогут и сами дойти до этого.

– Ты хочешь, чтобы я дал им некоторое представление о содействии, которое тебе может понадобиться в Каире? – спросил Питер.

– Нет.

– А-а.

– А теперь,– сказал Шейн, отодвигая стул от стола и вставая,– уже начало девятого. Я не собирался так долго спать. Я направляюсь в Блок. Увидимся снова через сорок восемь часов или меньше – если повезет.

Когда он добрался до Блока, на часах было без десяти минут десять сотен часов утра. Получив приказ Лит Ахна отправляться через три дня, он не мог дожидаться относительно безопасного времени в конце дня для рейда в арсенал. Ему придется воспользоваться более рискованным моментом в середине утра, до которого оставалось всего лишь двадцать пять минут. Если его поймают в подвале, он не сможет найти оправданий, разве только сказать, что заблудился в поисках такого-то кабинета или что задание Лит Ахна включает в себя отчет об осмотре всех частей здания. Обе версии слабы, потому что в том и другом случае естественно было бы сразу обратиться к офицерам Внутренней охраны и попросить сопровождения.

Заманчиво было просто-напросто отменить визит в арсенал. Но велика была опасность, что он не сможет попасть в алаагский штаб в Риме, когда прибудет туда.

Итак, он пошел в собственный кабинет, подождал, пока стрелки часов медленно подползут к десяти пятнадцати, затем вышел в пустой коридор и незаметно спустился по запасной лестнице в подвал. Планировка здесь была в основном такой же, как в Лондоне и других местах. Как и в Лондоне, дверь хранилища мгновенно растворилась при прикосновении ключа Лит Ахна.

Он подобрал себе еще один прибор для невидимости. На этот раз он, кроме того, разыскивал инструмент, который видел у женщины из службы эксплуатации, вырезавшей им дверной проем в стене Дома Оружия. Тогда он тщательно запомнил внешний вид инструмента, но, даже хорошо представляя его себе, потратил слишком много времени на поиски.

Тем не менее ему это наконец удалось, и он ушел из арсенала. Он проскользнул наверх по лестнице в сторону своего кабинета, вздохнув с облегчением, когда очутился выше подвального уровня. Теперь он мог бы дать удовлетворительный ответ любому, кто поинтересовался бы его отсутствием. Вернувшись в кабинет, он подождал, пока коридоры заполнятся служащими-людьми, идущими на обед, бодро смешался с ними и сделал отметку о выходе в обычном порядке.

На улице он отказался от пары приглашений вместе пообедать. Даже если бы дело было не во времени, он поступил бы так же – их любопытство было естественным, но опасным. Лучше уж прослыть необщительным, чем проболтаться и потом жалеть об этом.

Он отошел довольно далеко, подальше от поля зрения сотрудников, и нанял такси до гостиницы. Там он надел плащ пилигрима, взял посох и поймал такси до офиса Маротты.

Сам Маротта, как оказалось, ушел на обед, не оставив никаких распоряжений людям, что делать с Шейном в отсутствие хозяина. И двое клерков в офисе не имели понятия, где Маротта может обедать. Шейн достал из кармана большую пачку лир. Оба клерка казались шокированными и оскорбленными.

Шейн вышел из офиса, прошел вдоль фасада здания до того места, где его не было видно из окон, и прислонился к стене в ожидании. Всего через несколько минут из-за угла появился более молодой из клерков и торопливо подошел к Шейну.

– Вы хотите знать, где обедает синьор Маротта? – спросил молодой человек.

– Я хочу, чтобы вы меня туда отвели. Когда я с ним увижусь,– Шейн снова достал пачку банкнот,– вы получите это.

– Я не могу долго отсутствовать.– Бледное лицо с заостренным подбородком было мокрым от пота, голос выдавал нервозность.

– Поступайте как угодно.– Шейн убрал банкноты.– Полагаю, вы понимаете, что у вас и вашего товарища могут быть большие неприятности с боссом, когда он вернется и я расскажу ему, как вы мешали мне разыскать его.

– Вы один из тех людей в накидках пилигримов, которые были здесь на днях?

– Верно.

– Ну хорошо.

Как оказалось, Маротта обедал один в небольшом ресторанчике поблизости, сидя за столом на одного у стены. Шейн разглядел его через витрину.

– Мне надо идти,– сказал клерк.– Давайте деньги. Шейн покачал головой.

– Не сейчас,– сказал он.– Сначала идите и скажите, что я здесь, на улице.

– Мы так не договаривались! Вы просто хотели, чтобы я проводил вас к нему. Он меня в порошок сотрет, если увидит здесь.

– Скажите ему, что я заставил вас привести меня сюда. Что до остального – я еще с ним не встретился. Если хотите получить свои деньги, пошевеливайтесь.

Клерк нахмурился, немного замялся, но потом вошел в ресторан. Шейн видел через окно, как он разговаривает с Мароттой. Владелец транспортной фирмы положил вилку, вытер губы салфеткой и последовал за молодым человеком.

Шейн так и не снимал с головы низко надвинутого на глаза капюшона с того момента, как ушел из гостиницы. Сейчас он вглядывался в лицо Маротты. На этот раз на лице не было заметно ни враждебности, ни явного дружелюбия. Просто готовность делового человека совершить сделку с другим членом общества.

– Так вы готовы? – спросил Маротта по-итальянски.

– Да,– ответил Шейн,– Как только машина будет готова, я отправляюсь в Рим. По приезде туда мне надо будет купить другой посох или палку, приблизительно как эта…

Он потряс своим посохом.

– Кроме того, мне понадобятся белая простыня, черная краска, кисти и гвозди. Мне нужно еще приспособление для установки флага, вроде флагштока. Можете вы позаботиться, чтобы шофер узнал, где я смогу купить эти вещи, не привлекая излишнего внимания?

Маротта кивнул.

– Возвращайтесь в офис,– сказал он.– Сейчас смена Иоганна. Он ждет вас там.

Через полчаса после того, как грузовичок высадил их в полутора кварталах от припаркованной машины – четырехдверного седана «Симка» пяти– или шестилетней давности, ключи от которой хранились у Иоганна,– Шейн и его шофер уже были на пути в Рим.

Иоганн оказался опытным водителем с хорошей реакцией. Шейн смотрел на него с любопытством, которое никогда раньше не испытывал к участнику Сопротивления. О чем думает человек вроде него? Что заставило его с риском для жизни заниматься подобным делом? Пострадал ли от алаагов кто-нибудь из его близких? Любой ответ был возможен. Впервые Шейн ощутил потребность узнать что-то об этих людях. Невысокий, молчаливый, смуглый мужчина тридцати с небольшим лет, с совершенно миланской внешностью несмотря на имя,– все, что Шейн мог бы узнать о нем. Иоганн сосредоточенно управлял машиной, дав Шейну ясно понять, что разговор его не интересует. Поскольку это соответствовало намерениям самого Шейна, если не принимать во внимание его пробудившееся любопытство, они совершили переезд в Рим почти без слов, потратив немногим более шести часов.

Наконец они остановились перед многоквартирным домом. Иоганн взял с заднего сиденья машины небольшую холщовую сумку на молнии и повел Шейна вверх по узкой, темной лестнице, пропитанной тяжелыми запахами кухни. Они очутились в маленькой однокомнатной квартире с двумя небольшими кроватями, электрической двухконфорочной плитой, лампочкой под потолком и настольной лампой. В комнате было довольно темно, хотя солнечный день только начинал клониться к вечеру, поэтому Иоганн зажег верхний свет. При свете одной слабой лампочки комната выглядела еще менее привлекательно.

– Место безопасное,– сказал Шейн.– Впрочем, от алаагов не спасет.

К его удивлению, Иоганн перекрестился.

– Чужаки нас тоже собираются разыскивать? – спросил он.

– Нет,– ответил Шейн. Он ощутил нелепое желание извиниться. Потом сменил тему.– Послушайте, синьор Маротта говорил вам о вещах, которые мне нужны? Где купить их, не привлекая внимания?

Иоганн кивнул.

– Сначала я хотел, чтобы вы отвезли меня и я бы купил все сам, но поскольку уже довольно поздно, то некоторые магазины скоро закроются. Возможно, вы один сделаете это быстрее. Как вы думаете – успеете вы все купить до закрытия магазинов?

– Да,– ответил Иоганн.

Шейн вручил ему толстую пачку банкнот.

– Я подожду здесь. И хорошо бы привезти немного еды и питья.

– Я и так собирался это сделать,– сказал Иоганн. Он ушел.

После его ухода комната, казалось, стала серой и холодной. Причиной было всего лишь отсутствие одного человеческого тела, но Шейн почему-то внезапно и резко ощутил свое одиночество. Это было сродни чувству, что его предали. Он понял, что измучен. Он лег на спину на одну из узких кроватей, чувствуя всем телом тонкий твердый матрас, и уставился на волнистую, потрескавшуюся и закопченную поверхность белого оштукатуренного потолка.

Его решение ускользнуть в Рим и устроить там представление имело целью нарушить видимую связь между городами, в которые он был послан, и появлением Пилигрима. В конце концов, как предложил Питер, другие люди могли взять на себя ответственность и обыгрывать эти появления, с его разрешения или без оного. Тогда всякая прямая связь между его путешествиями и подобными зрелищами потеряла бы четкость и не могла быть отслежена. Но до того времени он должен обезопасить себя.

Само появление в этом случае должно быть довольно безопасным и простым. Трудность состояла в его решении иметь в постоянном пользовании инструменты типа тех, которые сейчас были при нем,– а их можно было взять лишь из некоторых хранилищ оружия, к которым у него не могло быть доступа. И еще желательно, чтобы это было более обширное хранилище, чем те, которые находились в Губернаторских Блоках Лаа Эхона,– тогда, вероятно, сложней было бы обнаружить пропажу. Иными словами, ему надо было совершить рейд в учреждение алаагов с многочисленным личным составом офицеров – такое, как алаагский штаб здесь, в Риме.

Опасность заключалась в том, что, будучи пойман в этих стенах, он не сможет дать какого-либо разумного объяснения своему нахождению там. Быть схваченным означало быть возвращенным к Лит Ахну для неизбежного допроса и в конечном итоге устранения. Единственный его шанс ускользнуть от наказания – это войти через такую же частную алаагскую дверь, через которую он выскользнул из миланского штаба, чтобы обеспечить оправдание, спасшее жизнь Марии, а потом уже уповать на то, что увидевшие его там сотрудники примут его за человека-слугу, пришедшего с каким-то поручением.

Он ничего специально не планировал, потому что не имел представления о том, на что может натолкнуться, оказавшись внутри, в смысле расположения штаба или любопытства людей или алаагов к своей персоне. Он воображал, как его останавливают, допрашивают и выясняют… и тут заснул.

Когда он неожиданно проснулся, неизвестно отчего, в комнате было совершенно темно. Взглянув на наручные часы, он увидел, что внутренний будильник разбудил его почти в нужное время. Была почти полночь. На соседней кровати небольшой бугор под одеялом обозначал фигуру спящего Иоганна.

Алааги были в основном индифферентны ко времени суток на захваченной планете. Они работали по графику двадцатичетырехчасового дня, а в большом учреждении вроде местного штаба в любое время дежурило порядочное число служащих-людей. Шейн надел широкие брюки и рубашку, которые обычно носил на работу в Доме Оружия,– обычную одежду людей в алаагских учреждениях, не требующих специальной униформы. Закутавшись в плащ пилигрима, он взял посох и вышел.

Ночь в Риме была прохладной. Он почти сразу почувствовал холод, проникающий через плащ и легкую одежду под ним. Он пожал плечами, чтобы просигнализировать нагревательной системе выполненного по алаагской технологии плаща о необходимости температурной компенсации. Улицы были пусты, если не считать длинных рядов машин у края тротуара с каждой стороны – надежно запертых, темных и пустых. Среди них должна быть «Симка», но ключи остались у Иоганна. Особо не задумываясь, Шейн планировал поступить как обычно и нанять машину. Но непохоже было, что в таком месте он найдет курсирующие по улицам такси.

Можно вернуться назад, разбудить Иоганна и взять у него ключи или даже попросить отвезти его. Но Шейну не хотелось делать ни того, ни другого. Одному ему будет спокойней, и к тому же эта часть поездки должна остаться в секрете.

Чувствуя безотлагательность и сложность предстоящего, он повернулся и быстро пошел по улице в поисках перекрестка или каких-то огней в отдалении – какого-то движения, говорящего о большей вероятности появления такси.

Таким способом ему наконец удалось найти отель со стоящими поблизости такси и нанять одно из них. Он высадился за несколько кварталов от штаба и, подождав, пока машина скроется, прошел до нужного места пешком.

Дойдя до здания штаба, он обнаружил, как и ожидал, что оно сильно напоминает все другие штабы алаагов, которые он видел, не считая Дома Оружия, который, как всякая алаагская постройка, напоминал больше дворец, нежели штаб. В данном случае даже служебная дверь, на которую он рассчитывал, была расположена почти так же, как в миланском штабе. Она находилась на десять ступеней ниже уровня улицы, на какие-то пятьдесят футов дальше от главного входа. Согласно установленному порядку, в этот час ночи около двери охранников не было.

За Шейном никто не наблюдал, когда он снял через голову накидку пилигрима и сунул ее вместе с посохом в глубокую тень у основания стены – где, как он надеялся, эти вещи будут в целости ждать его возвращения. Поеживаясь от сразу пробравшегося под легкую одежду ночного холода, он спустился по ступеням, и ключ Лит Ахна мгновенно и бесшумно открыл дверь.

Его окутало уютное тепло внутреннего помещения. Дверь привела прямо на первый подвальный уровень, где должен был находиться арсенал, на что он надеялся, но не осмеливался рассчитывать. Он шел вдоль неярко освещенного коридора, прикасаясь к каждой встреченной двери ключом Лит Ахна.

Большинство дверей не открывалось, что доказывало их ординарность и отсутствие алаагских замков на них. Некоторые открылись, но помещения оказались складами, не представляющими для него интереса. Наконец одна из дверей, к которой он уже собирался прикоснуться ключом, вдруг растаяла сама собой.

Такого рода дверь должна была вести себя подобным образом, только если ею несколько раз пользовался кто-то из алаагов, не желающий каждый раз возиться с ключом.

Каждый нерв в теле Шейна напрягся. Желудок сдавило спазмом. Медленно и бесшумно наклонялся он вперед, пока не смог заглянуть в дверной проем.

Он увидел ярко освещенное хранилище, но не обнаружил там ни одного живого существа – хотя, конечно, с того места, где он стоял, не все углы были видны.

Должно быть, сюда приходил какой-нибудь алааг, потом он вышел и собирался вернуться. В противном случае оставлять дверь незапертой было бы нарушением безопасности. Хотя и незначительным – это верно, однако алааги не нарушали правила безопасности, за исключением экстраординарных обстоятельств. Оставался только один маловероятный, но возможный шанс, что алааг, едва войдя, был моментально отозван по какой-то неожиданной причине и, уходя, оставил дверь открытой, думая, что вернется через несколько секунд или, самое большее, минут.

Шейн стал приглядываться и прислушиваться, но не увидел никакого движения и ничего не услышал. Если один из алаагов открыл дверь и на время оставил ее открытой, то сейчас самый подходящий момент украсть инструменты, за которыми пришел. Этим невероятным везением необходимо было немедленно воспользоваться, если вообще браться за дело. Более того – от этой мысли он похолодел,– если он не войдет сейчас же, а станет дожидаться безопасного момента, когда алааг, кем бы он ни был, вернется и выйдет снова, невозможно сказать, сколько времени тот может провести в хранилище. Если тот намеревается созерцать какое-нибудь оружие своих предков, то может провести там даже несколько часов. А между тем каждая секунда, проведенная Шейном в этом здании, увеличила бы опасность его обнаружения, допроса и идентификации. Но если он пойдет сейчас и выберется до возвращения алаага, не придется даже воспользоваться ключом Лит Ахна.

Потом – Шейн даже не уловил, что подтолкнуло его к этому решению,– он вдруг оказался внутри, двигаясь почти бегом, но очень тихо по удаленной части арсенала, где хранились инструменты.

Он уже успел побывать в отделениях для инструментов трех хранилищ, и все они были распланированы аналогичным образом. Он знал, где искать. Прошло всего несколько мгновений, а он уже смог отыскать прибор уединения, прибор для подъема в воздух и один из режущих инструментов, который он видел у женщины из Службы эксплуатации, сделавшей с его помощью дверной проем в Доме Оружия.

Рассовав приборы по карманам, он задержался на секунду, чтобы пробежать глазами по ровным рядам других инструментов, жалея о том, что не знает их назначения, и спрашивая себя, какой из них ему пригодился бы.

– Стоять! – послышался позади него голос алаага.– Повернись, зверь! Что ты здесь делаешь?

Шейн повернулся. Прямо в дверном проеме, глядя в глубь прохода между стенами, увешенными оборудованием, стоял алааг мужского пола в неслужебной одежде. Шейн уставился без слов на массивную фигуру, загородившую единственный путь из хранилища. Наступил момент, которого он так боялся…

– Говори, зверь! – приказал алааг.– Как твое имя? Мозг Шейна стал постепенно реагировать на ситуацию.

– …Упречный господин,– пробубнил он по-алаагски настолько неумело, что его с трудом можно было понять.– Мое имя Химан-зверь.

Он умышленно выбрал имя с двумя согласными, которые голосовой аппарат алаагов был не в состоянии произнести и к которым, соответственно, все чужаки были глухи. Он испытал мгновенное удовлетворение при виде того, как стоящий напротив алааг пытается повторить это имя, но безуспешно.

– Что ты здесь делаешь? Кто тебя сюда послал?

– Не говорить хорошо по-алаагски…– бормотал Шейн. Он залез в карман и извлек оттуда инструмент для резки стен,– Приказы. Положить это на место. Открыть дверь.

– Кто послал тебя положить это на место? Какой зверь твой начальник? Тебе разве никогда не говорили, что ни одному зверю не разрешается входить в хранилище, если нет специального приказа или надзора?

– Простите…упречный господин. Этот глупый зверь не понимать.

– Какой зверь послал тебя сюда? Или тебя послал офицер?

– Не понимать.

– Что за скот нам посылают сейчас?! – сказал офицер.– Зверь, послушай – не надо класть этот инструмент на место. Понимаешь?

– Понимаю,…упречный господин.

– Возьми его и пойди в офис дежурного офицера. Ты по крайней мере знаешь, где это?

– Знаю,…упречный господин.

– Иди туда и жди меня. Скажи дежурному офицеру, что я тебя послал и что приду до окончания его смены, чтобы объяснить, почему ты здесь. Понял? Скажи дежурному офицеру, что тебя послал Чагон Еэн. Чагон Еэн скоро придет. Понимаешь?

– Этот зверь ждать дежурного офицера. Чагон Еэн скоро придет.

– Хорошо. Атеперь иди. Ничего не трогай по дороге.

– Зверь идет,…упречный господин.

Шейн прошел по проходу, скользнул мимо алаага, не соизволившего подвинуться и дать ему побольше места, и вышел вон. Очутившись снаружи, он повернулся, чтобы взглянуть из относительно темного коридора в ярко освещенное хранилище, и увидел, что алааг подошел к одной из стоек с оружием и снял что-то, неуловимо напоминающее древнюю булаву, потом осторожно взял ее в руки и держал перед собой, замерев в созерцании.

Шейн повернулся и проворно, но спокойно направился по коридору в сторону выхода. Через несколько секунд он на улице уже надевал плащ. Менее чем через час он был снова в той квартире, где оставил Иоганна, который, казалось, даже не пошевелился во сне.