Текст книги "Райские острова"

Автор книги: Гленда Ларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 83 страниц)

– Я думаю… что это, возможно, Руарт, – сказал Райдер.

Я попытался понять, что остается несказанным.

– Человек упал с неба, когда мы возвращались, – объяснил Райдер. – Словно ниоткуда…

– Там, подальше, лежат еще несколько, – дрожащим голосом добавил Дек. – Без одежды, мужчина и женщина… и паренек примерно моего возраста. Все вроде как разбившиеся при падении. – Глаза Дека были широко раскрыты. Он рвался в бой; теперь, когда он вблизи увидел его последствия, он не знал, как ему это вынести.

Какое-то мгновение я тоже не понимал. Я оглянулся на то, что осталось от Плавника и Сухаря, потом посмотрел на море, где плавала Блейз, живая или мертвая, потом на обнаженное тело на платформе. И тут в ослепительный момент понимания мой мир навсегда изменился.

Я упал на колени.

Как же я был слеп… Уверенный в том, что магии на самом деле не существует, уверенный в собственной правоте, уверенный в том, что жители Дастел вовсе не были заколдованы Мортредом Безумным – Гетелредом Скодартским…

– О небеса, – прошептал я, – что я наделал!

Глава 37
Рассказчик – Келвин

Я запомнил только одно от своего возвращения в центр Верхнего Города. На одной из крыш собралась толпа; все смотрели вниз, где на узком наличнике окна сидела голенькая девочка. Ей было года три, мне кажется, и она плакала от страха. Гвардеец попытался дотянуться до нее и вытащить в безопасное место, но малышка так его испугалась, что сделала единственное, что умела: взмахнула руками и кинулась в воздух…

Я прошел прямо в свою комнату во дворце, взял свою сумку с медикаментами и попросил проводить меня к ближайшей больнице.

Я мало что помню о том дне и о последовавшей за ним ночи. Передо мной чередой проходили люди, по большей части с переломами костей и внутренними повреждениями, а врачей было слишком мало… целителей-силвов не было вовсе. Многие жертвы были так молоды… Через некоторое время они слились для меня воедино. Еще одно изломанное тело… или, может быть, это была одна и та же жертва – снова и снова? Я больше не мог их различить.

Когда к концу следующего дня новые пациенты перестали появляться, я вернулся во дворец владычицы. Выходя из больницы, я заглянул в помещение, куда складывали мертвые тела для опознания. Большинство не имело одежды…

Следующее, что я помню, – это что я долго просидел в своей комнате в темноте. Я ни о чем конкретно не думал… правда была слишком велика и слишком ужасна, слишком многое мне нужно было принять и обдумать в деталях… так что я просто сидел.

Я смутно помню, что приходил Дек и жаловался на несправедливость: накануне все сражались, а ему пришлось просто стоять у моста, пока не прибежал Тор и не забрал его с собой. И даже когда они добрались до платформы, им уже нечего оказалось делать.

Поняв, что ответа от меня он не дождется, Дек ушел.

Через несколько минут в открытую дверь забежал Следопыт. Положив голову мне на колени, он начал скулить. Он тоже накануне не участвовал в событиях: ему дун-магия могла причинить вред, поэтому Блейз заперла его в своей комнате. Когда и на него я не обратил внимания, Следопыт тоже ушел.

Меня охватила ужасная сонливость: мне было слишком трудно разговаривать, трудно даже потрепать по голове собаку…

Следующая явилась Блейз. Я не удивился ее появлению: кто-то, не помню кто, уже сообщил мне, что она выжила. Одна из лодок подобрала ее в океане, покрытую синяками, измученную, но невредимую. Блейз закрыла за собой дверь, но говорить мне ничего не стала. Она прошла в ванную, открыла краны и наполнила ванну горячей водой. Потом, подойдя ко мне, она опустилась на колени и расшнуровала мои сапоги. Все это время она не произносила ни слова. Я осознавал ее присутствие, но туманно, как если бы я издалека наблюдал за происходящим с кем-то другим.

Блейз расстегнула мою покрытую пятнами крови рубашку, и я покорно позволил ей ее с меня снять. Какая-то часть меня осознавала всю эту кровь, ее отвратительный запах, но двигаться по собственной воле я, кажется, был не способен. Блейз потянула меня за руку, и я, все так же вяло, встал. Блейз спустила с меня штаны и отвела в ванную. Я был настолько одурманен, что это меня не смутило. Я вообще был никаким.

Думаю, что Блейз меня вымыла, но воспоминаний об этом у меня не сохранилось. Должно быть, она помогла мне и одеться, потому что следующее, что я помню, – это что я, полностью одетый в чистую одежду, сижу на своей постели, а Блейз сидит передо мной в кресле, и ее колени касаются моих. Она обхватила руками мое лицо, так что мне приходилось на нее смотреть… смотреть ей в глаза.

– Мне жаль, что я так раздраженно с тобой разговаривал, – сказал я, имея в виду наш последний разговор наедине. – Насчет Флейм… – Мне почему-то казалось, что это очень важно. Я тогда ужасно разозлился и накричал на нее, а потом, когда я думал, что она погибнет, мне стало стыдно.

– Я знаю, – сказала Блейз. – Мне тоже жаль, что я тебе такого наговорила и в таком тоне. – Она нежно коснулась моей щеки, словно утешая ребенка. – Кел, мы не знаем наверняка, был ли то Руарт. Это мог оказаться любой из дастелцев. – Блейз повторила свои слова дважды, чтобы убедиться: я действительно их услышал и понял.

– Я знаю, что то был не Руарт, – сказал я, наконец заставив себя думать о чем-то таком ужасном, что даже представить это мне казалось совершенно невозможным. – Пах он иначе. Только какое это имеет значение? Если Руарт не объявился, значит, он мертв, и мы оба это знаем.

Блейз крепко стиснула мои руки.

– Кел…

– Любой дастелец, – перебил я ее, – который был в воздухе, по всем островам… Только подумай! Мать, несущая корм своим птенцам. Подросток, совершающий свой первый полет. Или целая стая, вылетевшая в поисках пищи. Сколько было таких случаев? Сколько тысяч? Десять? Пятьдесят? Пятьсот тысяч? Разве мы когда-нибудь узнаем?

– Нет, – тихо ответила Блейз. – Нет, никогда не узнаем.

Я бросил на нее растерянный взгляд. Я хотел, чтобы она меня опровергла, сказала, что все не так страшно, что я ошибаюсь. Вместо этого Блейз сказала:

– Нам всем придется научиться жить с этой ношей, Кел, как все мы привыкаем жить с мыслью, что когда-нибудь мы сами умрем. Их убил не ты, их убил Мортред. Убийца – Мортред-Гетелред, повелитель Скодарта. Он убил дастелцев в тот момент, когда превратил в птиц их дедов и прадедов, больше девяноста лет назад.

Я с трудом находил слова и в конце концов смог только прошептать:

– Я ведь не верил, знаешь ли… На самом деле я не верил тому, что ты рассказывала мне про дун-магию. Я думал, что знаю больше. Существует наука, и она дает ответы на все вопросы. Дун-магия – всего лишь болезнь… дастелцы никогда не были людьми, это всего лишь миф. Значит, убийство злого колдуна ничего не изменит. Я так был уверен… – Я помолчал. – Я был высокомерен в своей уверенности… – Я сморгнул слезы. – Но они-то знали правду, Блейз. Руарт, дастелцы Ксолкаса, Комарт… Так почему они продолжали летать? Они же все знали, что Мортред должен был вчера умереть.

– Они были птицами, Кел. Может быть, они не могли себе представить, что не смогут летать.

– Дело, должно быть, не только в этом.

– Я пыталась поговорить с теми, кто выжил. Я хотела найти Руарта. Только с ними трудно объясниться. Они еще не научились говорить, все время пытаются чирикать и хлопать крыльями. – Блейз сглотнула. – Это ужасно, Кел. Они даже не узнают друг друга, не представляют себе, как выглядят члены их семей, не могут найти своих любимых. Они не могут выговорить своих имен, не знают, каковы их собственные лица. – Блейз сделала глубокий вдох. – Ксетиана послала гвардейцев на помощь детям, оказавшимся на крышах домов и наличниках окон… и взрослым тоже. Не все ведь погибли, знаешь ли.

Меня передернуло, когда я попытался представить себе все, что должно было происходить в тот день по всем островам.

– Сотворение, Блейз, – прошептал я, – тело, падающее с неба, может причинить много вреда. Не только дастелцы умирали вчера. – Я беспомощно развел руками. – В больнице были и другие жертвы…

Блейз опустила глаза на наши сплетенные руки.

– Я знаю.

– И Плавник… Я убил Мортреда недостаточно быстро, чтобы люди на Плавнике остались в живых. Как… как смогу я жить дальше? Как смогу я жить с этой виной?

Блейз долго молчала, прежде чем ответить, потом сказала:

– Ты сделал все, что мог. Как может кто-либо совершить больше?

Наши глаза встретились, и я тихо спросил:

– Блейз, ты знала, что должно произойти?

Она грустно покачала головой.

– Я задавала этот вопрос Руарту. Конечно, я знала. И Флейм знала тоже. Неужели ты думаешь, что мы все давным-давно не представили себе возможных последствий? Руарт сказал, чтобы мы не беспокоились. Он убеждал Флейм, что все будет происходить достаточно постепенно, чтобы любой дастелец успел опуститься на землю. – Блейз печально потупилась. – Она ему поверила, я сомневалась. Дастелцы превратились в птиц мгновенно; как можно было рассчитывать, что обратное изменение не произойдет так же? Потом Руарт отозвал меня в сторонку и сказал, что многие дастелцы не верят, будто когда-нибудь перестанут быть птицами. Ведь не они сами подверглись действию дун-магии, а их деды и прадеды, и старшее поколение уже вымерло. Так что многие дастелцы считали, что смерть Мортреда вернет на поверхность острова, но сами они останутся птицами, потому что такими родились.

– И они ошиблись.

– Да, они ошиблись. – Блейз отвела глаза. – Руарт как-то сказал, что все птицы-дастелцы готовы умереть ради того, чтобы дастелцы-люди могли вернуться домой. В то время я не обратила на его слова внимания, но теперь… теперь я думаю, что он говорил всерьез. Те, кто погиб в момент смерти Мортреда, были к этому готовы, но не летать они не могли. Они ведь были птицами. Это все равно как если бы мы попытались запретить людям ходить, чтобы не подвергаться опасности.

– Он сказал мне, что хотел бы сам убить злого колдуна, если бы мог… и что я не должен оглядываться назад. Я не понял, что он имел в виду. Однако он уже тогда знал, что я могу оказаться тем, кому придется убить Мортреда.

– Мудрые слова. – Блейз снова посмотрела мне в глаза. – Кел, раз дастелцы могли примириться со своей судьбой, так же следует поступить и нам.

Думаю, что больше всего мне в Блейз всегда нравилось как раз это: ее безжалостная честность. Она никогда не укутывала факты в покрывало красивых слов и лицемерия. Так я и запомнил ее слова: «Они умерли, Кел. Учись жить с этой ношей». Вот я и пытаюсь, вот уже пятьдесят лет пытаюсь…

– Как ты думаешь, что с ним случилось? – спросил я.

– С Руартом? Мы с Тором и Деком искали всюду. Если мы могли и не узнать его, то уж Следопыт узнал бы.

– И что?

– Один из дастелцев упал с утеса рядом с портом, когда умер Мортред. Люди видели, как он упал на камни, а потом его смыло волной. Тело его найти не удалось, но сомнений в том, что он погиб, нет. Мы… мы думаем, что это, возможно, и был Руарт.

– Почему? Что заставляет вас так думать?

– Потому что он последовал бы за Флейм.

И тут я вспомнил, что было главной причиной нашего прибытия на Ксолкас.

– Флейм… – прошептал я, потрясенный тем, что на время смог полностью о ней забыть. – Но где Флейм? И что с ней?

Блейз помедлила, и я ощутил ее беспокойство и горе.

Меня окатила новая волна ужаса. Мне снова захотелось ничего не знать, не оказаться перед необходимостью принять неприемлемое.

– Ох, дерьмо, – пробормотал я, чувствуя тошноту. – Она мертва?

– Нет, нет, – поспешно успокоила меня Блейз. – Нет. Мы думаем, что она уплыла на «Любезном».

Я вытаращил на нее глаза, пораженный услышанным.

– Ты ведь знаешь: она исчезла после возвращения во дворец. Она сделала это намеренно, должно быть, воспользовавшись иллюзией. «Любезный» вышел в море вскоре после этого. На борту оставались две женщины, бывшие силвы – ну, помнишь, те, которые не умели плавать, – и порабощенная команда. Мы думаем, что Флейм тоже была на корабле.

– Неужели чиновники порта не попытались их остановить? Как я понимаю, туда был послан отряд лучников с приказанием…

– Они не видели, как «Любезный» отчалил.

– Опять иллюзия?

Блейз кивнула.

– Думаю, это была работа Флейм, а не тех двоих.

– Но почему? Почему она решила бежать?

Блейз пожала плечами.

– Может быть, она узнала тебя и поняла, что мы скоро ее освободим. Та ее часть, что уже была порабощена дун-магией, не хотела снова сдаваться силв-магии. Вот она и убежала. А возможно, она и не подозревала, что помощь близко, и просто хотела улизнуть от Мортреда. Мне кажется, сохранявшаяся в ней сущность силва заставляла ее понять, что рано или поздно она предаст Руарта. Убежав от Мортреда, она могла спасти Руарта – так по крайней мере она, наверное, надеялась. – Блейз хмыкнула, невольно восхищаясь Флейм. – У нее всегда хватало мужества. Флейм – одна из самых смелых женщин, каких я только встречала. Может быть, она скрылась, не зная, что Мортред должен умереть, спокойно украла у него из-под носа его корабль и уплыла. – Блейз пожала плечами.

– И ты думаешь, – сказал я твердо, – что Руарт последовал за ней, и в этот-то момент я убил Мортреда.

Блейз кивнула.

– Не думаю, что Флейм позволила бы Руарту уплыть с ней вместе на «Любезном». Она хотела сбежать от него, как и от Мортреда. – Голос Блейз стал хриплым.

Я опустил голову.

– Тогда она для нас потеряна, Блейз. – Я вспомнил, что Флейм была ее ближайшей подругой, единственной, какая у нее только была. Я ощущал ее горе, смешивающееся каким-то образом с моим собственным, и запах ее страдания разрывал мне сердце. На мгновение я почувствовал, что не могу отделить свои чувства от ее. Блейз продолжала держать меня за руки и, не сдерживаясь, делилась со мной своими горестями – таков был ее способ показать, что она понимает мои переживания.

– Даже если бы нам удалось найти ее снова, – сказал я, – было бы, наверное, слишком поздно.

Блейз встревоженно покачала головой.

– И все-таки мы что-то упускаем. Я в этом уверена.

– Да, – согласился я, – думаю, ты права. – Я пытался понять, что же именно меня тревожит. – Все бывшие силвы – и те, что были на острове на Плавучей Заросли, и те, что здесь, – пахли дун-магией Мортреда. С Флейм было иначе. Она пахла скорее как Джинна.

– Джинна?

– Та девочка-силв, о которой я тебе рассказывал, изнасилованная одним из приспешников Мортреда.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сам не знаю… Я вот думал, может быть, дело в том, что всех остальных заразил Мортред, но Флейм пострадала от кого-то другого. Да и Джинна… с ней тоже так было.

Блейз непонимающе смотрела на меня.

– Ты имеешь в виду, что с Флейм это случилось уже после того, как мы покинули косу Гортан? Но кто… Как могла Флейм встретить злого колдуна, а я об этом ничего не знала бы?

– Может быть, пока тебя держали в тюрьме?

Блейз обдумала такую возможность.

– Едва ли такое могло случиться. – Блейз, хмурясь, пристально смотрела на меня. – Кел, расскажи мне все, что ты вычитал насчет дун-магии. Все, что только сможешь вспомнить. Ты говорил раньше, что тебя что-то озадачивало…

Я достал свои выписки, сделанные из книг Гэрровина, и начал все подробно пересказывать Блейз. Вдруг на середине фразы она перебила меня:

– Погоди! Что ты только что сказал?

– Что женщины-силвы рожают детей, зараженных дун-магией, если вступают в связь со злым колдуном.

– Да, когда-то и Датрик говорил мне то же самое. Я тогда особенно не задумалась, а вот теперь… Кел, разве ты не помнишь? Флейм рассказывала нам, что силвы способны воспротивиться зачатию. Да ведь она прямо сказала нам, что именно так и поступила, когда была изнасилована Мортредом!

– Да, я помню, – кивнул я.

– Так как же получается, что силвы рожают дун-магов? Ни одна женщина, обладающая даром силва, добровольно не разделит ложе с дун-магом, можешь мне поверить. Значит, он должен был бы ее изнасиловать, а жертва должна была бы воспрепятствовать зачатию.

– Конечно, если бы ей это удалось, – согласился я и почувствовал, что сердце у меня колотится так, что становится трудно дышать. – Джинна была беременна, а ведь она была силвом… Значит, она определенно ничего не смогла сделать.

Последовало короткое молчание. Потом Блейз прошептала:

– Этого ты мне раньше не говорил.

– Я не думал, что это так важно…

– Ох, дерьмо! – простонала Блейз. – Дерьмо! Флейм носит под сердцем ребенка Мортреда! Так вот что он имел в виду! Его наследие… Его наследие распространится по всему архипелагу! Его ребенок станет наследником престола и на Цирказе, и на Брете. Флейм не требуется забеременеть от властителя Брета – она уже беременна. Мортред собирался обмануть властителя и выдать своего ублюдка за его собственного ребенка. – Блейз с ужасом смотрела на меня, голос ее дрожал. – Этот ребенок и есть тот дун-маг, который превращает Флейм в свое подобие, Кел. Ее собственное дитя! Поэтому-то она и пахла не так, как раньше. Она предала нас, потому что ее изнутри развращал ребенок – ребенок, а не Мортред.

Я был поражен так, что не сразу смог заговорить.

Блейз вскочила и начала ходить из угла в угол.

– Да пропади пропадом твои глаза, Гилфитер! Что же ты за врач! Предполагается, будто любой лекарь заметит, что женщина беременна!

Было бесполезно объяснять Блейз, что такими вещами в нашей семье занимались женщины. Я продолжал молчать.

Блейз быстро произвела подсчет.

– Прошло четыре месяца с тех пор, как ее изнасиловали. Она должна была знать… Она давно должна была знать! Ох, морской дьявол, скажи она хоть что-нибудь, ты мог бы принять меры!

– Может быть, и смог бы. Только, Блейз, уж очень доверчив должен был бы оказаться властитель Брета, чтобы счесть собственным ребенком отпрыска, родившегося всего через пять месяцев после свадьбы.

– Как только Флейм стала бы женой властителя, она сумела бы принудить весь тамошний проклятый двор признать ребенка наследником престола… на это Мортред и рассчитывал, не сомневаюсь. – Блейз неожиданно уселась и закрыла лицо руками. – Как такое могло случиться?

– Очень просто, – ответил я, горько сокрушаясь по поводу собственной тупости. – Ни одна женщина-силв не окажется изнасилована дун-магом, если только его сила не больше, чем у нее. А раз он сильнее, значит, его магия превратит в ничто ее попытки воспрепятствовать зачатию.

– И она даже ничего не осознает…

– Похоже на то.

– Да провалится этот подонок в Великую Бездну! Ах, что за гад! Даже мертвый, он сможет отравить нам жизнь!

– Блейз, мы же не знаем, что чувствует Флейм. Ребенок-то – Мортреда, который ее изнасиловал. Потом он использовал принуждение, чтобы заставить Флейм делать то, чего он хочет. Теперь Мортред мертв, и Флейм освободилась… Мы не знаем, какое действие оказала на нее смерть Мортреда. Может быть, теперь нам будет легче… легче сделать ее прежней. Может быть, она даже на Брет не отправится.

– Она освободилась от Мортреда, это верно. Но не от его ребенка! Она не освободилась от осквернения. Виновник жив и находится в ее теле! Проклятие, Кел, ребенок, должно быть, каким-то образом защищает себя. Он ведь не позволил ей рассказать нам…

– Едва ли он к этому моменту уже стал разумным существом. Это же только зародыш!

– Я во что угодно готова поверить, раз это выродок Мортреда!

Мы смотрели друг на друга, раздавленные тем, что нам открылось. Глаза Блейз были полны слез. Она сердито смахнула их рукой.

– Нам нужно придумать план… Тор, кстати, хочет все с тобой обсудить.

– Райдер? О чем ему со мной говорить?

– Он собирается следующим пакетботом вернуться на Тенкор и хочет, чтобы ты отправился с ним вместе.

Я попытался найти в этом смысл.

– Почему на Тенкор? И почему я? Ведь ему следовало бы заняться поисками Флейм.

– Он думает, что существует лучший путь. Он мечтает найти лекарство от дун-магии и полагает, что вам с ним такое удастся. Он считает, что такое лекарство – единственное, что может спасти Флейм. И то обстоятельство, что Мортред мертв, еще не означает, что силвам не грозит осквернение. Многие приспешники Мортреда могут знать, как это сделать. Никогда не удастся положить конец скверне, Кел, пока не будет положен конец магии.

Я невесело рассмеялся.

– Ну разве не смешно, девонька: не успел я поверить в магию, как Райдер решает, что это – болезнь и может быть излечена. – Я мог только покачать головой, удивляясь человеческому безумию.

– Ну, понимаешь, Тор не считает, будто магии не существует, но он пришел к выводу, что она передается как болезнь, а значит, и может быть излечена как болезнь. Он хочет поработать над решением этой проблемы на Тенкоре.

– А ты? Хранители объявили награду за твою поимку. На Тенкоре ты была бы в безопасности.

Блейз фыркнула.

– Можешь ты представить меня в окружении всех этих патриархов? Да я за неделю сойду с ума от скуки. Нет, мы с Деком постараемся найти Флейм. Не знаю, что мы обнаружим, я не уверена даже, куда она отправилась, но я ее найду. А тогда… тогда посмотрим. Ксетиана согласилась дать мне денег. Ее ужасно тревожит возможность брака злой колдуньи с властителем Брета, так что она готова заплатить мне, чтобы я вмешалась.

Я вытаращил на Блейз глаза.

– Вот уж не думаю, что Флейм отправится на Брет, чтобы выйти замуж за властителя по собственной воле.

– Она стала злой колдуньей… или почти стала. Чего больше всего на свете хотят дун-маги? Власти, Кел. Власти, которая позволяла бы мучить, уродовать, убивать. Да, я думаю, что она отправилась на Брет. Я думаю, что она выйдет замуж за властителя, а потом через некоторое время убьет его. Ее ребенок взойдет на престол, а она станет регентшей. Когда умрет ее отец, она предъявит свои права на трон Цирказе. И получит в свое распоряжение черный порошок для пушек.

Мне трудно было поверить, что говорит она о Флейм. Глядя на Блейз, я ощутил дурноту.

– Ты собираешься ее убить.

– Если не будет другого выхода… Я это ей обещала.

– А если мы с Тором найдем лекарство от магии?

– Для Флейм может оказаться слишком поздно… Скажи мне, Кел, сколько времени понадобится, чтобы найти лекарство, если оно вообще существует? Год? Два? Шесть?

– Всегда можно прибегнуть к помощи хранителей и исцелению силв-магией…

– В качестве последней меры такое возможно. Только я предпочла бы, чтобы хранители пока ничего не знали. Они скорее убьют Флейм, чем станут рисковать приходом к власти злой колдуньи. Что ж, может быть, и я так поступила бы, но по крайней мере я сначала испробую все возможности спасти Флейм. Хранители могут оказаться не столь… добросовестны.

– Значит, они тоже станут охотиться на Флейм, если узнают, что случилось?

– Непременно. И за мной Датрик тоже устроит охоту, как только узнает о событиях на Ксолкасе. Хранители, будь они прокляты, повсюду имеют шпионов. – Блейз грустно улыбнулась. – Не тревожься, Кел. Я не знала бы, что с собой делать, если бы жизнь вдруг оказалась легкой.

Я чуть не задохнулся от горечи, услышав такое, и отвернулся, чтобы Блейз не видела моего лица.

– Похоже, вы все уже решили.

– Никто не принуждает тебя, Кел. Ты можешь отправляться куда пожелаешь, делать что хочешь. Только все-таки поговори с Тором. Я знаю, ты его не любишь, но он хороший человек.

Мне хотелось воскликнуть: «О небеса, да перестань же! Мы с тобой вдвоем позаботились о том, чтобы он перестал быть добрым. Теперь он полон ярости из-за того, что мы с ним сделали. Он жесткий и стал еще более жестким из-за той скверны, которой мы его наградили».

Как говорил мне старый гхемф? «Мы сегодня совершили большее зло, чем думали…»

Но я ничего этого не сказал. Я не мог взваливать на Блейз еще более тяжелую ношу, чем та, которую она уже несла. Я вздохнул. Ничего из того, что нам предстояло сделать, не было легким… не было даже безопасным.

Я подумал о Джастрии и Небесной равнине, подумал о своем изгнании и своей семье, подумал о дастелцах и о тех людях с Плавника, которые погибли из-за меня, и понял, что всю свою жизнь буду пытаться загладить вину и все равно плохо спать по ночам. Я думал о Руарте, который любил Флейм так долго, так преданно и так трагически. Я думал о Флейм, оскверняемой ее собственным злосчастным ребенком, которую ждало будущее столь ужасное, что это было невозможно даже вообразить. Я думал о Блейз, поклявшейся убить свою любимую подругу, о Блейз, на которую охотились те самые люди, которым она когда-то служила. Я чувствовал, что отчаяние раздирает меня на части.

– Сколько сейчас времени? – спросил я.

– Поздний вечер. Давай поужинаем и отправимся спать. Ты совсем измучен. – Блейз встала и протянула мне руку. – Вставай, Гилфитер. Нам нужно обсудить наши планы. Нас ждут дальние дороги и трудные дела.

Я не ответил на ее пожатие. Вместо этого я с любопытством спросил:

– Скажи мне, Полукровка, неужели ты никогда не сдаешься?

Блейз склонила голову к плечу и задумалась.

– Первые тридцать лет жизни я прожила, не имея друзей, а потом встретила Флейм. И Тора. И тебя. И Дека. За каких-то несколько недель… нет, с того самого дня, как я встретила Флейм, моя жизнь изменилась. – Блейз криво улыбнулась и пожала плечами. – Я все это говорю вот к чему: я бы пересекала Райские острова из конца в конец дважды в год, если бы так можно было помочь Флейм. Нет, я не собираюсь сдаваться. И если когда-нибудь мне и придется сдаться, то только чтобы убить ее, чтобы избавить ее от страданий. Я дала такое обещание, и я его сдержу. – Мгновение Блейз молчала, потом спросила: – Тебя это шокирует?

Я покачал головой.

– Не забудь: именно по такой же причине я убил Джастрию.

– Ты сумел примириться со смертью Джастрии, мне кажется.

– Да, пожалуй. Я по-прежнему не думаю, что ее желание причинить мне боль было мною заслужено, но винить ее я не могу. Ее следует жалеть, а не упрекать. Люди – существа более сложные, чем я когда-то думал. Я многому научился за последние недели.

– Я тоже. И не все мои открытия были приятными. Я… я потеряла друга, потому что хотела спасти ему жизнь. Сейчас я собираюсь лишиться лучшей подруги, убив ее… Можно подумать – хоть это и неправда, – что я очень расточительна, когда дело касается друзей. – В словах Блейз звучал скорее суховатый юмор, чем горечь, но все равно они заставили меня попытаться ее утешить.

– У тебя остаюсь я.

– Ох, так ли? Судя по моим замашкам, я того и гляди и в отношении тебя совершу что-нибудь ужасное.

– Девонька моя, ты это уже совершила – разве ты забыла? Еще в самом начале нашего знакомства… Ты украла моего селвера и разрушила мою жизнь. – Я улыбнулся ей. – И все равно я тут как тут, и мне почему-то кажется, что ничего худшего сделать мне ты уже не сумеешь, так что от данного друга тебе в жизни не удастся избавиться.

Блейз не ответила на мою улыбку – она закусила губу и отвела глаза.

– Это… это много для меня значит. Спасибо.

– Ты что-то говорила насчет ужина, – напомнил я, желая сменить тему разговора.

Блейз снова протянула мне руку, и я неуклюже поднялся на ноги. Устал я безумно.

– Кел, с тобой все будет в порядке? – спросила Блейз.

Я знал, что она говорит не о моей усталости, и честно ответил:

– Не знаю. Может быть, понемногу… В том, что случилось с дастелцами, я был инструментом, хоть и не причиной. Моей вины в их гибели нет, это все равно когда-нибудь случилось бы. Мортред не мог жить вечно. И все равно я жалею, что не разделался с ним быстрее. Тогда люди на Плавнике остались бы в живых. – Мои слова ничего, конечно, не меняли – факт оставался фактом: мои действия повлекли смерть тысяч людей на всех Райских островах, и мне предстояло всю жизнь терзаться своей виной. Блейз это знала, как знал и я. – Блейз…

– Да?

– Мне ужасно жаль, что я подверг тебя такому риску – там, на Сухаре – только потому, что мне не хватило духу убить Мортреда быстрее. Я ведь все ждал, что явится кто-то из вас и возьмет грязную работу на себя.

Лицо Блейз расплылось в улыбке.

– Э, Гилфитер, разве это была бы жизнь – без капельки волнений? У тебя в запасе было две секунды – куча времени.

Я не понял, о чем она говорит.

– Две секунды?

– Когда Мортред ударил дун-магией – он метил в Сухарь, где я находилась, а не в Плавник. Только все получилось не так: из-за того, что ты его ударил, Мортред потерял контроль над своей силой, и она рассеялась во всех направлениях и особого вреда не причинила. Тем, кто был на Плавнике, не повезло: Плавник оказался ближе, так что удар обрушился сначала на него. Вот в этом и было все дело, Кел. Ударь ты Мортреда на две секунды позднее, все случилось бы иначе: Сухарь превратился бы в пыль… и падать мне пришлось бы с большой высоты. Тогда бы я тут не стояла.

Я был поражен.

– Две секунды…

Блейз кивнула.

– Я чуть тебя не убил… – Сердце у меня замерло – как в тот момент, когда Плавник обрушился и я думал, что Блейз окажется под завалом. В тот момент мне так хотелось сказать ей правду, так хотелось, чтобы она знала: мне нравилась совсем не Флейм, а она, Блейз. С той самой ночи на Небесной равнине, когда она говорила со мной о Джастрии и о своем друге, которого ей пришлось убить, и мы вместе любовались лунными цветами, я думал только о ней. В конце концов, когда мы добрались до Ксолкаса, я любил ее не меньше, чем раньше любил Джастрию… нет, гораздо больше.

Да, мне хотелось сказать ей об этом, как много раз хотелось раньше, только какой в этом был смысл? Сначала я неверно понял их отношения с Флейм, а потом на сцене появился Райдер; я видел, с каким выражением Блейз смотрит на него, будь он проклят. Он обладал всем, чего я был лишен, – мужественной красотой, уверенностью в себе, опытом многих странствий, положением в обществе. Он был тем, кто не раз спасал Блейз жизнь, был человеком, равным ей во всем. Разве мог с ним соперничать рыжий лекарь, спотыкающийся на ровном месте?

Я ревновал к Райдеру, конечно. И я спас его ради Блейз – а вовсе не потому, что так уж заботился об этом менодианском патриархе. Его жизнь я купил ценой свободы двенадцати злых колдунов – только потому, что она его любила. Я так и не смог с тех пор понять, делает это мой поступок более или менее достойным…

Я улыбнулся.

– Как хорошо, что ты умеешь так быстро бегать, правда?

– Правда, друг мой пастух, – ласково сказала Блейз. – Пошли ужинать. Баранина, которую готовят на Ксолкасе, очень хороша.

За постоянным подначиванием скрывалась теплая дружеская привязанность, и этим мне приходилось довольствоваться.

От агента по особым поручениям

Ш. айсо Фаболда,

Департамент разведки,

Федеральное министерство торговли, Келлс,

Достопочтенному М. айсо Кипсуону,

Президенту национального общества

научных, антропологических и этнографических

исследований не-келлских народов

15/1 месяца Одной Луны, 1794

Дорогой дядюшка!

Мне очень жаль, но новой порции перевода для Вас у меня еще нет. Натану пришлось много времени потратить на работу с другими документами, которые в срочном порядке затребовало министерство.

Дядюшка, мне очень нужен Ваш совет: дело касается Аниары. Как Вам известно, между нами возникла глубокая симпатия, и я даже «поставил вопрос ребром», как говорит теперешняя невоспитанная молодежь. Однако, к несчастью, в настоящий момент наши отношения не вполне безоблачны. Аниара требует, чтобы я взял ее с собой в путешествие к Райским островам. Стань она моей женой, было бы вполне возможно включить ее в состав экспедиции: иметь при себе супругу – одна из привилегий руководителя. Однако мне представляется, что благовоспитанной даме не место на корабле. Когда я сказал об этом Аниаре и попросил ее проявить терпение, она была очень недовольна. Наша помолвка оказалась разорвана. Насколько мне известно, Аниара обратилась к министру торговли. Мне она об этом, конечно, не говорила, но из других источников я узнал, что она пытается добиться, чтобы ее включили в экспедицию в качестве сотрудницы.

Не сообщите ли Вы мне, не приходили ли соответствующие запросы в наше общество? Не интересовалось ли министерство Вашим мнением? Я глубоко встревожен, потому что могу оказаться в дурацком положении, если Аниара добьется своего, прибегнув к покровительству супруги Протектора. Поэтому-то я так нуждаюсь в Вашем совете. Нет ли способа сделать так, чтобы общество рекомендовало отклонить просьбу Аниары об участии в экспедиции?

По правде сказать, дядюшка, я начинаю думать, что вовремя избег опасности. Госпожа Аниара айси Терон, несомненно, представляет собой худшую разновидность синего чулка и совершенно неуправляема. Никогда в жизни я так не обманывался. Как выяснилось, она даже проникла в библиотеку общества и стала читать воспоминания Блейз Полукровки в их неадаптированном виде! Не сомневаюсь, что Вам этот факт не был известен. О чем только думал библиотекарь, позволив ей такое! Ведь на полках хранятся отчеты об антропологических исследованиях, совершенно не подходящие для глаз благовоспитанных представительниц слабого пола. Более того: теперь Аниара буквально одержима мыслью о встрече с Блейз Полукровкой! Можете Вы себе такое представить? Дядюшка, я горячо надеюсь на Вашу поддержку и на то, что Вы наведете порядок в делах общества.

Что касается следующей порции перевода, я постараюсь доставить ее Вам как можно быстрее. Эта часть содержит, конечно, сведения о дальнейшей судьбе Блейз и Гилфитера, но также и о некоторых других людях, с которыми мне удалось побеседовать. Особенно интересно интервью с одним из тенкорских ныряльщиков. Поразительная личность! Как говорится, служил и нашим, и вашим. Кроме того, я многое узнал, получив доступ к архивам Патриархии и к протоколам Совета хранителей. Все это чрезвычайно интересно и проливает новый свет на мифы, поверья и историю Райских островов.

Проблемы с недостатком информации у меня никогда не было; трудность скорее состоит в том, чтобы отделить зерна от плевел.

Остаюсь Ваш преданный племянник

Шор айсо Фаболд.