Текст книги "Райские острова"

Автор книги: Гленда Ларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 83 страниц)

Глава 4
РАССКАЗЧИК – КЕЛВИН

В последний день пребывания на Ксолкасе мы с Тором Райдером несколько разошлись во мнениях.

Помню, что я смотрел на него и размышлял: не нравится он мне потому, что мы оба влюблены в одну и ту же женщину, которая предпочитает его, или он был бы мне не симпатичен и без этого? Он был так уверен в себе, так чертовки компетентен во всем, за что бы ни взялся, что я рядом с ним чувствовал себя недотепой. Я был неуклюжим уроженцем Небесной равнины с обеими левыми ногами, рыжими волосами и веснушками; этот факт раньше меня не слишком волновал, но теперь, в присутствии этого красивого гибкого человека, источающего обаяние мужской силы и двигающегося с изяществом женщины, он сделался для меня проблемой. Я был достаточно зрелым человеком, конечно, чтобы понимать, что моя реакция детская и незрелая, но разницы это не составляло. Честно говоря, я просто к нему ревновал.

Я был на крыше дворца владычицы в Барбикане, когда Тор явился туда и снова заспорил со мной относительно лекарства от магии. Я поднялся наверх, чтобы почувствовать, как свежий морской ветер шевелит мои волосы и освобождает меня от накопившегося отчаяния. Я только что вернулся из лечебницы. Конечно, я – да и кто угодно – мало что мог сделать. Слишком много было изувеченных и умирающих, слишком много лишившихся рассудка, особенно маленьких детей, которые не могли справиться со свалившимся на них несчастьем и даже не могли сказать, как их зовут. Я делал все что мог, чтобы воссоединить малышей с их родителями: сравнивал запахи, оставшиеся на их коже. Мне не всегда это удавалось… Горе, ужас, боль – вот что осталось в наследство от Мортреда. Вид страданий дастелцев разрывал на части мое сердце: ведь Мортреда убила моя рука, и хотя я понимал, что это было необходимо, однако жить с таким знанием было нелегко… и осталось нелегко навсегда.

Блейз помогала мне, дожидаясь, пока за ней придет корабль, на котором она собиралась последовать за Флейм Ксетиана, владычица Ксолкаса, послала распоряжение на один из дальних островов прислать подходящее судно – для связи между островами они использовали специально обученных морских птиц. Блейз держала в узде свое нетерпение, но я все равно ясно его чувствовал – мой нос было не обмануть. Вместо того чтобы взволнованно метаться по дворцу, она предпочла помогать мне с детьмидастелцами, что, по правде сказать, меня удивило. Я никак не думал, что ей хватит терпения возиться с самыми маленькими. Мне казалось, что младенцы только озадачат ее. Поэтому мне было странно видеть, как трогает ее их несчастье, с какой нежностью она качает и баюкает их и шепчет ласковые слова, которыми матери утешают своих больных детей. Может быть, вид страдающих малюток пробудил ее собственные далекие воспоминания, напомнил о временах, когда она сама была брошенной на кладбище крошкой, оставленной на милость чужих людей.

В конце концов это мне пришлось на какоето время покинуть лечебницу, чтобы успокоить растрепанные чувства. Последней каплей стал вид девочки, пытавшейся пригладить несуществующие перышки клювом, которого у нее больше не было; она смотрела с такой растерянностью, всхлипывая и пытаясь спрятать голову под мышкой, что я ощутил полную неспособность держать себя в руках. Поэтому мне и пришлось подняться на крышу, чтобы вдохнуть свежий морской воздух; там и нашел меня Райдер.

Бросив на меня единственный взгляд, он все понял.

– Выдалось трудное утро?

– Да, – коротко ответил я, гадая, чем он занимался все это время. Флиртовал с Ксетианой, наверное…

Райдер, должно быть, догадался о моих не слишком доброжелательных мыслях, потому что сказал:

– Я разговаривал с главой менодиан здесь, на Ксолкасе. Нужно организовать помощь дастелцам.

– И попутно уловить их души? – цинично поинтересовался я. Мне тут же стало стыдно: это было недостойное предположение.

Райдер, однако, не обиделся.

– Что ж, такое тоже бывает, наверное. Однако наша религия не утверждает, что только мы и открываем путь в загробный мир или к Богу. Наш путь лучший, но не единственный. Мы предлагаем руководство в жизни – ив смерти – тем, кто ищет лучший путь. – Райдер улыбнулся. – Мы, знаешь ли, никогда активно не старались обратить местных жителей в свою веру. У них есть их бог ветра, и он хорошо им подходит. – Словно в подтверждение этих слов ветер задул с новой силой, и из Храма Ветра на Когте донеслись мелодичные звуки. – Должно быть, он меня услышал, Келвин. Я разговаривал с капитаном Скарри: шхуна готова к выходу в море.

– Почему ты так уверен, что я отправлюсь с тобой?

– Тебе нет смысла плыть вместе с Блейз. Ты сам говорил, что к тому времени, когда вы найдете Флейм, будет слишком поздно избавлять ее от ребенка без опасности для ее жизни.

Мне пришлось прогнать мысль о том, что он просто хочет держать меня подальше от Блейз: таким мелочным он никогда не был. Вместо этого я подтвердил справедливость сказанного им:

– Да. Малыш, наверное, к этому времени уже начал шевелиться. – Ребенок дунмага, оскверняющий Флейм изнутри… наследство Мортреда.

– Тогда единственная надежда для Флейм – это что мы найдем какойто способ разрушить дунмагию.

– Почему, во имя Сотворения, ты думаешь, что я могу тут чегото добиться?

– Ты врач, и мы теперь знаем, что дунмагия передается так же, как некоторые болезни – от матери к ребенку… и от ребенка к матери. Может быть, тебе удастся понять, как это происходит, и найти лекарство. Ты можешь оказаться тем человеком, который найдет способ помочь Флейм.

– Не говори глупостей!

– Но ведь ты же веришь, что это болезнь, верно?

Я заколебался. Так я когдато думал, но тогда я еще не видел, что может сотворить магия. С тех пор я наблюдал, как люди воспринимают иллюзии как реальность. Я видел, как дунмагия убивает на расстоянии. Я присутствовал, когда самого Райдера излечили от смертельных ран. Я видел, как птицы превращаются в людей.

– Не уверен. В любом случае это только часть проблемы. Даже если считать, что магия – болезнь, что заставляет тебя думать, будто я смогу тут помочь? Если бы излечить любую болезнь было так легко, мы, врачи с Небесной равнины, уже избавили бы Райские острова от всех известных недугов. Почему ты решил, что мне удастся выяснить, что представляет собой дунмагия, не говоря уже о том, чтобы найти лекарство от нее?

– Если такое кому и удастся, так только тебе.

– Ты хочешь большего, чем просто излечение оскверненных, – продолжал я. – Ты хочешь избавить мир от магии вообще. Предположим, я и в самом деле найду лекарство. Можешь ты представить себе, как мы будем размахивать кружкой со снадобьем перед силвами с островов Хранителей и говорить: «Вот выпей – лекарство избавит тебя от силы силва»? Им это, несомненно, очень придется по вкусу! Дело в том, Райдер, что силвам нравится быть силвами. А дунмаги наслаждаются своей нечестивой властью. Никто не хочет найти лекарство от магии – за исключением тебя.

Он посмотрел мне в глаза и долго не отводил взгляда. Я ощутил всю силу его личности.

– И тебя, – мягко сказал он. – Тебя, Келвин Гилфитер. Как ему удавалось так точно разбираться во мне? Это было унизительно. Ветер хлестал нас, и мне приходилось бороться со своим тагардом, чтобы не дать ему развернуться и улететь за край утеса. Я догадывался, что мои волосы напоминают лесной пожар. Райдер стоял, глядя на меня; его черная мантия патриарха только слегка колыхалась, а волосы, зачесанные назад и завязанные в хвост, выглядели аккуратными. Будь он проклят… Откуда он знает, какие демоны преследуют меня? Мне ведь приходилось заглядывать в ад: сначала Джинна, девочка из Амкабрейга, которую изнасиловали дунмаги и которую осквернял зачатый ею ребенок; Флейм, прекрасная и нежная, разлагающаяся изнутри; дастелцы, падающие с неба… безумные глаза человеческих детей, которые родились птицами.

Я не выдержал взгляда Райдера. Да, я хотел избавить мир от магии. Я хотел уничтожить ее на всех островах, так, чтобы даже памяти не осталось. Однако подобное желание для любого врача содержало мрачную иронию: силвы ведь обладали способностью исцелять, возвращать людей с порога смерти. Они могли делать то, о чем врачу с Небесной равнины оставалось только мечтать.

– Поедем со мной, Келвин, – сказал Райдер. – Я уже обо всем договорился с капитаном Скарри. Мы побываем в Амкабрейге, чтобы забрать сундук с лекарствами, который должен прислать туда твой дядя Гэрровин. Может быть, ты даже сможешь послать оттуда ему письмо: хорошо бы, если бы он согласился прибыть на Тенкор и помочь, особенно если прихватит с собой некоторые медицинские записи с Небесной равнины. Это может облегчить нашу задачу. Давай избавим мир даже от самой возможности появления нового Мортреда. Ты же знаешь, что хочешь этого тоже.

– Что из того, что хочу? – сказал я. – Этого все равно не случится… по крайней мере при моей жизни… или твоей.

– Случится, – уверенно возразил он. Я нахмурился.

– До сих пор ты не производил на меня впечатления мечтателя с маслом вместо мозгов, Тор Райдер. То, что ты говоришь, – глупо.

– Есть коечто, чего ты не принял во внимание, – сказал он.

– И что же это?

Он помолчал, потом покачал головой.

– Поверь мне: есть нечто, чего ты не знаешь. Я… я не могу тебе этого сейчас объяснить, по крайней мере так, чтобы для тебя мои слова имели смысл. Позволь мне просто сказать тебе, что лекарство существует. Я знаю это точно, так же точно, как то, что найдешь лекарство ты.

Я растерянно вытаращил на него глаза. Я понятия не имел, на чем основывается его уверенность.

– Не говори мне, – начал я и сам заметил, как раздраженно звучит мой голос, – что ты откопал древний документ, содержащий утраченное пророчество наших келлских предков…

Тор рассмеялся. Подобные фантастические россказни были больше по части Дека Гринпиндилли.

– Нет, – ответил Тор, – ничего такого в стиле Дека. Я собрался спросить, почему в таком случае он не может объяснить мне, что имеет в виду, но нас прервали. Это была Блейз, которая увидела нас с дорожки по крышам, соединявшей лечебницу с дворцом владычицы. Она подошла к нам, и я ощутил запах ее предвкушения, как аромат только что открытой бочки с вином.

– Я только что получила весточку от Ксетианы, – сообщила Блейз. – Корабль для меня прибывает сегодня вечером и будет готов к отплытию завтра утром.

– А я как раз говорил Келвину, что мы можем отправиться в путь в любой момент, – сказал Райдер. – Прямо сейчас, если только он наконец решится.

Блейз, склонив голову к плечу, посмотрела на меня.

– Самто ты этого хочешь, Кел?

Я вздохнул и пожал плечами, в душе мечтая, чтобы она попросила меня сопровождать ее.

– Это решение не хуже любого другого. Вернуться домой я никогда не смогу, а работу найти нужно. Как я понимаю, менодиане платят регулярно…

Райдер улыбнулся. Вопрос вознаграждения мы с ним не обсуждали.

– Конечно. Значит, решено? Отправляемся сегодня же вечером?

– Завтрашнее утро – это тоже достаточно быстро, – ответил я; я все еще испытывал странное нежелание отправляться в путь. Может быть, дело заключалось в том, что мне не хотелось расставаться с Блейз. Я не знал, встретимся ли мы еще когданибудь, и мысль об этом причиняла мучительную боль. Я посмотрел на Блейз и удивился сам себе: подумать только, тридцатилетний мужчина, а влюбился так отчаянно… Райдер кивнул:

– Как пожелаешь. Пойду предупрежу капитана Скарри. Когда он повернулся и направился к спуску в порт, мы с Блейз двинулись ко входу с крыши во внутренние помещения дворца. Стражники вытянулись при нашем приближении и отдали честь. Я почувствовал запах любопытства, которое воины пытались скрыть. Мы с Блейз оба теперь для жителей Ксолкаса были героями: Блейз изза своей схватки с дунмагом и чудесного спасения, когда удар Мортреда обрушил в море один из островов, а я – изза того, что убил Мортреда. Я не понимал, почему это убийство вызывает такое восхищение: его магия на меня не действовала, первый удар я нанес ему сзади, а потом вообще чуть не упустил. В конце концов он умер, когда я рассек ему горло и нанес удар по ране. В моих действиях не было ничего героического…

Мы с Блейз молча спустились по лестнице. Было так много всего, что я хотел ей сказать, но я не мог выдавить из себя ни слова. Наконец я пробормотал:

– Пожалуй, действительно нет смысла в том, чтобы мне плыть с тобой. К тому времени, когда мы догнали бы Флейм…

– Ты считаешь, что мне не удастся ее спасти. – Это было утверждение, а не вопрос, и за ним скрывался тяжкий груз, лежащий на душе Блейз: она когдато пообещала Флейм убить ее, если спасение и исцеление окажутся невозможны.

Я покачал головой. Я ведь видел, что осквернение дунмагией сделало с Джинной.

– Она сильная, – с яростью сказала Блейз, когда мы дошли до ее комнаты. – Кел, нам нужно коечто обсудить. Зайди ко мне. – Она потянула меня в комнату, усадила в кресло, потом отошла к столу, чтобы налить нам обоим вина. – Мне нужен совет.

– Мой совет? Да помогут нам небеса, Блейз, я мало что могу сказать тебе, чего бы ты уже не знала.

– Нет, много. О беременности, о родах, о снадобьях – тех, которые вызывают выкидыш, и о снотворных. Что бы ни случилось, ребенка я обязательно должна убить, я это знаю. А Флейм я убивать не хочу, если будет хоть какойто шанс этого избежать. Только не могу же я явиться к ней и велеть отправиться со мной на Тенкор, где ее могут излечить. Она не захочет излечиться. К тому времени, когда я до нее доберусь, она уже будет злой колдуньей. Вот я и думаю, планирую, прикидываю: как бы мне подобраться к ней достаточно близко… как доставить ее через все Средние острова без ее согласия. Не смотри на меня так изумленно, ты, травоядный приятель селверов. Я не всегда бегаю, размахивая мечом, а думать начинаю только потом. Я хочу тщательно спланировать свои действия.

Мне удалось улыбнуться.

– Я никогда не недооценивал твой интеллект, Блейз.

– Врунишка! Я рассмеялся.

– Ну, скажем так: не очень часто… и уж в последнее время определенно нет. Так что ты планируешь?

– Для начала мне нужно найти силва, который согласился бы мне сопутствовать.

– Кто это может быть?

– Ктонибудь, кого соблазнят деньги, которые я ему предложу. К счастью, Ксетиана проявила щедрость.

– Разве возможно найти силва, который нуждался бы в деньгах? Большинство из них богаты: они пользуются своей магией, чтобы получить преимущество в любых делах. К тому же, как я понимаю, на Ксолкасе немного силвов, так же как и обладающих Взглядом.

– Я и не думала о жителях Ксолкаса. Я знаю место, где можно найти силвов, пострадавших от пренебрежения и угнетения и к тому же жаждущих мести. Оно мне более или менее по дороге. – Блейз села со мной рядом и рассказала, что придумала.

Когда она закончила, сердце у меня болезненно колотилось.

– И это, – сказал я в пустоту, – она называет разумным планированием! Блейз, на тебя напала морская лихорадка и ты бредишь!

– Может быть.

– Ты принимаешь как данность, что Флейм отправилась на Брет и что ты сумеешь найти покладистого силва, который согласится помочь тебе, рискуя собственной жизнью.

– Да, – безмятежно подтвердила Блейз. – Так можешь ты дать мне какиенибудь полезные советы?

Я вздохнул, понимая, что отговорить ее мне не удастся. Лучшее, что я мог для нее сделать – да и единственное к тому же, – это было дать ей как можно больше информации.

– Ладно, – сказал я, – слушай, и слушай хорошенько. Мы не спали почти всю ночь, и все это время я думал о том, что скорее всего никакие мои советы не помогут. Блейз отправлялась на верную смерть, и даже если ей удастся уцелеть, шанса, что Флейм станет прежней, почти не существовало. Если бы я мог любым способом заставить Блейз отказаться от задуманного, я бы сделал это.

Наконец на рассвете я поднялся, чтобы уйти, и помедлил у двери.

– Я могу передумать и присоединиться к тебе, – сказал я Блейз и сглотнул. – Я хотел бы быть с тобой. – Именно это я и хотел сказать ей давно.

– Соблазнительное предложение, – признала она. – Твой нос был бы очень полезен…

– Приятно, когда тебя ценят, – фыркнул я. Однако отвлечь Блейз мне не удалось.

– … Только если я доставлю Флейм на Тенкор, а Тор еще не найдет способа ей помочь, тогда окажется, что я трудилась напрасно. Тору ты тоже нужен – больше, чем мне.

Боль пронзила мое сердце, но я кивнул, принимая ее решение, принимая обязанность, которую, как я думал, мне едва ли удастся выполнить успешно.

– Вот еще что, – добавила Блейз. – Мне нужно снотворное снадобье и яд – на всякий случай.

– Как правило, своих пациентов я не травлю.

– Я об этом знаю.

Я подавил отвращение и стал обдумывать ее просьбу.

– Ладно, я коечто тебе дам. Это растительный экстракт, раствор которого я использую для очищения медицинских инструментов. Если его неразведенным принять внутрь, смерть будет безболезненной… и быстрой.

Запах ее отчаяния едва не задушил меня. Я не мог выдавить из себя больше ни слова, сколько бы ни старался. Я потянулся к Блейз и обнял ее.

– Мне так жаль, – прошептал я, чувствуя, как ее боль мощной волной обрушивается на меня. – Мне ужасно, ужасно жаль. Хотел бы я оказаться мудрее… если бы я заметил ее беременность…

– Мы оба делали ошибки, – прошептала Блейз. – Иногда так случается.

Я почувствовал, что глаза у меня увлажнились. Она однажды сказала мне, что Флейм – единственная подруга, какая у нее только когдалибо была. В этом было чтото невероятно грустное: чтобы женщина ее возраста так долго была такой одинокой.

– Будь осторожна, ладно? – прошептал я. – Конечно, это глупая просьба, я понимаю. Ты всю жизнь сама о себе заботилась, но… но на этот раз задеты твои чувства. Постарайся не позволить эмоциям затуманить твой взгляд, девонька.

Дрожь в голосе выдала меня. Блейз немного отстранилась и посмотрела мне в лицо. Потом она протянула руку и коснулась слезы у меня на щеке.

– Мало найдется людей, которые плакали бы по мне, – тихо сказала она. – Чертовски мало, говоря по правде. Ты славный парень, Келвин Гилфитер. Не тревожься, здоровенный мой недотепа.

Она здорово передразнила мой выговор, и я не мог не рассмеяться. Так мы и расстались – смеясь.

Лучше бы она пригласила меня к себе в постель…

Дек был в отведенной нам с ним комнате. Ксетиана подарила ему меч в благодарность за участие в освобождении Ксолкаса от дунмагов; когда я вошел, он полировал клинок, хотя на том давно уже не было ни пятнышка. Дек был горд, как подросток у нас на Небесной равнине, заработавший своего первого селвера.

– Блейз говорит, что завтра утром мы отправляемся. – Дек едва не подпрыгивал от возбуждения.

– Да, – ответил я, – она мне только что об этом сказала. Мы с Райдером тоже отплываем с капитаном Скарри.

Дек вздохнул.

– И почему ты не можешь ехать с нами? В конце концов, ты же любишь ее, верно?

– Флейм? – изумленно переспросил я.

– Нет, конечно. Блейз.

Я смотрел на него, разинув рот. Неужели мои чувства так очевидны? Потом я закрыл рот и стиснул зубы. «Ну и простак ты, пастух, – думал я, – носишь сердце нараспашку, так что всем все ясно с первого взгляда».

– Надеюсь, ты не проболтался об этом Блейз, – прорычал я.

– Нет, ясное дело. Я же не тупой. – Он слегка подчеркнул слово «я». – К тому же ее это не интересует. Она все посматривает на сирРайдера. – Дек вздохнул. – Совсем как в историях, которые рассказывала мне мама – о героях и безотв… безответственной любви.

– Ах, ради всех медуз на свете, заткнись, Дек. И любовь бывает безответной, а не безответственной.

Дек надулся и замолчал, а я стал складывать вещи в мешок.

Через несколько минут я понял, что не могу больше выдержать. Возмущение Дека имело слишком уж сильный и острый запах.

– Хочу попросить тебя об одном, – наконец сказал я. – Это важная услуга…

– Присматривать за Блейз? – предположил Дек. Горячность, с которой он отнесся к этой идее, была как раз тем, чего я боялся.

– Ээ… нет, не совсем. Скорее наоборот. Блейз вполне способна рискнуть ради тебя собственной безопасностью. Она чувствует ответственность за тебя.

– Ах, ты хочешь сказать – для нее это дело чести? Я подавил вздох.

– Да, если угодно, для нее это дело чести. Дек, я знаю, твоя мать учила тебя, что мужчины должны заботиться о женщинах и проявлять благородство…

Глаза Дека стали круглыми.

– Откуда ты об этом узнал?

– Я же знаком с сыном, которого она воспитала, – серьезно ответил я. – Юношей, полным отваги и чувства чести. Но я говорю тебе о другом: ты не должен подвергать Блейз опасности, потому что в случае чего она должна будет прийти тебе на помощь. Ты меня понял?

Дек обдумал мои слова.

– Понял, наверное. Я должен делать то, что она скажет, даже если она скажет не делать ничего. Если я ввяжусь в схватку и все такое, я проиграю. Лучший способ проявить благородство – позаботиться о том, чтобы Блейз не приходилось рисковать, выручая меня.

– Именно. Делай то, что делал на Порфе, сражайся, только когда окажешься вынужден, когда не будет другого выхода, и тогда все будет в порядке.

Дек кивнул:

– Можешь положиться на меня, сирврач. Клянусь. Оставалось только надеяться, что он сдержит слово.

Прощание на следующее утро было таким тяжелым, как я и ожидал. Даже, пожалуй, еще хуже, потому что моментом воспользовался Райдер, а не я. Он подошел к Блейз на причале и протянул свой калментский меч в ножнах. Блейз лишилась своего клинка и портупеи, когда обрушилась скала, на которой она стояла.

– Хочу, чтобы у тебя был этот меч, – сказал Райдер. Мгновение Блейз молчала и не шевелилась. Он застал ее врасплох, и запах, который я уловил, говорил о смеси разных чувств: любви, печали, изумления. Потом она отвела глаза от клинка и посмотрела ему в лицо.

– Он был подарен тебе.

– Я патриарх, – ответил Райдер, – мне не пристало носить оружие. Моя дорога… моя дорога ведет теперь в другом направлении. Мне будет приятно знать, что меч – в твоих руках. Мне нужно знать, что ты в безопасности – в силах защищаться, насколько это возможно. Мы оба знаем, что калментский меч дает владельцу дополнительное преимущество в схватке благодаря своей длине и легкости.

Блейз кивнула и взяла клинок. Надев портупею, она подошла к нему и поцеловала в губы.

– Спасибо тебе, – сказала она и добавила: – Какое бы зло мы ни причинили тебе, ты сумеешь его преодолеть, Тор. – Блейз говорила, конечно, о нашем решении просить экссилвов исцелить его раны и об осквернении его дунмагией, возникшем вследствие этого.

– По милости Бога, – ответил Райдер. – Я прошу простить меня за некоторые вещи, которые я говорил и тебе, и Келвину. В том, что случилось, вашей вины нет. Я уже сумел примириться с прошлым.

По какойто причине слова Райдера не приободрили Блейз. Она кивнула, потом повернулась на каблуке и двинулась вверх по сходням. Оказавшись на палубе, она подошла к поручням, где уже переминался Дек, и посмотрела на нас.

Я стоял рядом с Райдером, но со мной она не попрощалась.

Я все еще мало смыслил в кораблях, но даже я видел: бриг, на котором отплывает Блейз, особенный. Ксетиане этикет не позволил явиться в порт, чтобы попрощаться с Блейз, но она отдала ей лучшее, что имела: самый быстрый корабль, умелую команду и припасы. К тому же Блейз получила от нее увесистый кошелек – плату, как сказала Ксетиана, за то, что Ксолкасу в будущем не будут угрожать соседи – дунмаги.

Райдер поднял руку, прощаясь, и двинулся к нашей шхуне, привязанной у соседнего причала. По размеру она вдвое уступала бригу.

Я остался стоять там, где стоял. Мне нужна была еще одна возможность – как ради нее, так и ради себя – попытаться отговорить Блейз рисковать собой в погоне за недостижимым.

– Блейз, – сказал я, когда Райдер уже не мог меня слышать, – ты должна еще раз обдумать то, что собираешься делать. Если ты привезешь Флейм на Тенкор, это ничего не изменит, – у нас едва ли будет для нее лекарство. Я не верю, что нам удастся найти средство от магии. – Я знал, что предлагаю ей совершить двойное убийство, и запах моего стыда был настолько силен, что я почти задохнулся.

В ответ ветерок донес до меня запах ее боли.

– Тор совершенно уверен в том, что вы преуспеете. А раз так, я намерена привезти ее на Тенкор для излечения.

Идея принудить сопротивляющуюся злую колдунью пересечь все Средние острова была самоубийственной. Я почувствовал сухость во рту. Все это мы с Блейз уже обсуждали, и говорить больше было не о чем, но все же я сказал:

– А если она не захочет?

– В прошлом я привозила в Ступицу нарушителей закона, за головы которых хранители назначали награду, не забывай. Это можно сделать. Хотела бы я знать, почему Тор так уверен в том, что лекарство может быть найдено…

Ответа на этот вопрос я не знал.

– Он не хочет мне говорить. Думаю, он полагает, что я не поверю в его доводы, когда их услышу. Блейз, я знаю, что ты любишь Флейм, но есть вещи, которые просто невозможно сделать.

Она кивнула, но я чувствовал, что от надежды она не отказалась. Мне хотелось сказать Блейз: «Я люблю тебя. Пожалуйста, не делай этого». Вместо этого я просто стоял на месте, как неуклюжий пастух – каковым я и был.

– До свидания, Кел, – сказала Блейз.

Я кивнул, не доверяя своей способности говорить, потом улыбнулся Деку и ушел.

На шхуне Райдер уже отдавал приказания поднимать паруса. Я подумал о том, что, должно быть, менодиане изрядно раскошелились, чтобы оплатить это путешествие: уж очень услужлив был капитан Скарри.

Когда я поднялся по сходням, Райдер улыбнулся мне:

– Ты напрасно так тревожишься, Гилфитер.

– Прошу прощения?

– Ты думаешь, что Блейз попытается привезти Флейм на Тенкор.

Я вытаращил на него глаза. Он что, читает мысли или умеет читать по губам? Или как патриарх он знаком с мыслями слишком многих грешников, чтобы не догадываться о том, что бывает у людей на уме?

– Этого не случится, – продолжал он. – Блейз никогда не нарушает своего слова, Гилфитер. А она обещала Флейм, что не оставит ее в живых, если та станет злой колдуньей.

– Она не сможет такого сделать, – возразил я с равной уверенностью. – Она собирается привезти Флейм к нам в надежде на то, что мы совершим чудо и исцелим ее. Это совершенно нереалистичные ожидания, и породил их ты, а не я.

– Я пытался убедить Блейз положиться на Бога и сделать именно это, если удастся, – сказал Райдер, – но не думаю, что она так и поступит. Она собирается убить Флейм и ее ребенка. – Я по запаху чувствовал, что он сожалеет, но уверен в своих словах.

– Не сделает она этого, – упрямо повторил я, – вот увидишь.

Мы обменялись взглядами. Мы вели какуюто дурацкую игру: каждый хотел показать, что знает Блейз лучше соперника. Думаю, нам обоим хватало совести стыдиться своего глупого поведения.

Пока мы в сопровождении крикливых морских птиц выбирались из лабиринта внешних островов, я размышлял об иронии судьбы: я, врач и пацифист, надеялся, что женщина, которую я люблю, убьет свою лучшую подругу, убьет Флейм, которой я восхищался.

Я проделал долгий путь с того дня, когда впервые встретил Блейз и Флейм, с того дня, когда я убил свою жену, чтобы избавить ее от мучительной смерти – побивания камнями. Тот день обрек меня на вечное изгнание – из родного дома, от близких. Путь, на который я тогда вступил, изменил всех нас, и не всеми переменами мы могли гордиться. Я иногда гадаю: не стала бы жизнь Эларна Джейдона совсем иной, если бы наши дорожки не пересеклись, когда мы прибыли на Тенкор…

Аниара айси Терон

Запись в дневнике

44 первого месяца Двух Лун, 1794

Завтра мы в первый раз сходим на берег: в порту Масцеразия на острове Меринон, колонии Королевских Штатов. В иллюминатор я уже вижу пляж… и пальмы! Самые первые пальмы в моей жизни! Какие же они грациозные и прекрасные!

Я написала множество писем в Послеморье, которые захватит какойнибудь корабль, хотя какие новости могу я сообщить после трех недель на борту? Так что я просто сообщила своим родным и друзьям, что сестра Лескаль доводит меня до безумия своими молитвами и проповедями; что я с нетерпением жду возможности завтра ступить на твердую землю и страстно мечтаю о свежей пище; что я никогда не думала, что солонина и пикули могут так надоесть.

Ах, Боже, прошло всего три недели, а я уже жалуюсь! Шор злорадно воскликнул бы: «Я же говорил!», если бы прочел то, что я только что написала. Мы завершили всего десятую часть своего путешествия, нам предстоит зайти еще в четыре порта, прежде чем мы отправимся через Неизвестное море к Райским островам.

Мы с Шором продолжаем избегать друг друга. Иногда я думаю, что он ведет себя чересчур подетски. Сегодня, впрочем, он подошел и заговорил со мной, когда я вышла на палубу. Я подумала было, что он решил, так сказать, похоронить недоброжелательство, но нет: он хотел, чтобы я призналась в том, что тоскую по дому и должна поэтому сесть на корабль, отправляющийся с Меринона в Послеморье!

К счастью, в Натане я нашла доброго друга. Он обучает меня языку Райских островов, чтобы я смогла общаться с местными жителями без помощи переводчика: это сделает его безработным, как он со смехом говорит. Он показал мне свои рисунки, сделанные на Райских островах; он не особенно хороший рисовальщик, но обладает острым глазом и подмечает детали, и мне было чрезвычайно интересно ознакомиться с его впечатлениями от этих людей, их земель, их обычаев, таких отличных от всего, что я знаю. Если бы не его наброски баркасов и пловцов, не думаю, что мне удалось бы представить себе то, что описывает Эларн Джейдон. Теперь же, увидев рисунки Натана, я стала понимать, о чем речь: о приливных волнах, несущихся вверх по заливу, о «полозьях», которые используют пловцы. Если бы не рисунки, я подумала бы, что они плавают на чемто вроде каноэ, но на самом деле их полозья совсем другое, хоть и снабжены веслами. Полозья гораздо длиннее и уже каноэ и к тому же более мелкие. Натан рассказал мне, что их делают из очень легкого и плавучего дерева, а потом покрывают воском для водонепроницаемости. На рисунках полозья выглядят так элегантно, что мне не терпится увидеть их воочию. Интересно, смогла бы я прокатиться на таком? Натан говорит, что заплывы на приливной волне от Тенкора до Ступицы продолжаются по сей день.

Даже если Шор прав и магии не существует, для меня все это – настоящее волшебство.