Текст книги "Авторская песня 90-х (Сборник песен с гитарными аккордами)"

Автор книги: Глеб Филиппов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)

Но мы не хочем. Fm

Нас тут полно таких серьезных, целлюлозных, нефтяных, – Fm религиозных, бесполезных, проникающих во все, желеобразных, шаровидных, цвета кофе с молоком, таксомоторных, ярко-черных, походящих на бамбук, пятиконечных, крупноблочных, вьючных, изредка ручных, широкошумных, островерхих, с легкой как бы хрипотцой, немолодых, претенциозных, праздных, сделанных на глаз, без чертежей, без оснований, без единого гвоздя, ортодоксальных, щепетильных, радикальных как никто, вооруженных, несомненных, конных, даже заводных, демисезонных, осиянных, странных, чтобы не сказать катастрофических, бравурных, стопроцентных, от сохи, морозостойких, быстроглазых, растворимых в кислоте, громокипящих, иллюзорных, небывалой белизны, кровопускательных, дробильных, бдительных до столбняка, краеугольных, злополучных, всякий час хотящих есть, новозаветных, ситных, мятных, медных, золотых,

невероятных… Fm

невероятных… Db

невероятных… Fm

Ничему не поверю, ничем не прельщусь

Ничему не поверю, ничем не прельщусь, D Кроме этого звонкого чуда. Hm Эта музыка с дымом летит к облакам, Em Em/D Перелетных лишая обзора. Em6/C# A7 Эти звуки победно парят в вышине Am H7 И бравурно слетают оттуда, Em По пути разрывая небесную ткань Gm D И рождая моря и озера. F#7 Hm

Дай мне руку… я чую долекую флейту Gm Dm Gm Dm И знаю, кого призывает она. Gm D

Уж не эта ли сладкая влажная даль, Не она ли одна, не затем ли От занятий моих отнимала меня, Вырывала меня из объятий, чтобы плыть во всю прыть, во всю мочь, на всю ночь, Открывая все новые земли?.. А когда исчерпаются сиды мои, Отчего бы и жизнь не отнять ей?

Нет спасенья, я сышу – мой час уже близок, И слабое сердце готово к нему.

Не имеет пределов, не знает границ Эта страстная властная лира, Сопрягая мучительный голос низин С перезвоном заоблачной тверди. Словно тайные темные токи Земли, Растворяясь в гармонии мира, Создают эту боль, но не скорбь, этот сон, Но не смерть, а движение к смерти.

Сквозь пространство я вижу магический отсвет И чьи-то одежды у самой воды.

Осыпается берег, потоки шумят, Голубеет туманная Лета, Нависает над Летою дым бытия, До чего же он горек и лаком! О, помилуй несчастное сердце мое, Не кончайся, "Волшебная флейта"! Сохрани этот звук, разомкни эту цепь, Я еще своего не доплакал…

Дай мне руку… я все свои ветхие струны И редкие книги оставлю тебе.

Песенка о молодости

Ой, чистое окно! За окном – воля. Hm H7 Em Дом – не дом, а сказка, и чего тут толькл нет! Em6 Hm F# G Даже добрый дух есть. Зовут – Коля. H7 Em Hm А хоть бы и Дима звали, не о нем сюжет. Em Hm F# H7

Сюжет о том, как – молодой, непослушный – Em Am Парит вверху над домом кораблик воздушный. H7 Em Не то инопланетный, не то обман зренья – H7 Em Am Не дал объяснения пока никто. H7 Em F#

Но средь застолья или в трезвой памяти, Hm G Em6 Поодиночке, либо всем народом враз – F# G F# Бывало, выглянем, а он, красавец, там летит, – Hm H7 Em Hm И значит как бы все в порядке, с Новым годом вас! Em6 Hm F# H7

Он порхает в вышине как бабочка, Em Am И тридцать первого числа, и первого. H7 C H7 А траектория его загадочна – Em E7 Am Em Не то парабола, не то гипербола… Am6 Em H7 Em F#

Краткий год подобен дню, день под стать блику. Спросят: чем вы жили? И не вымолвишь в ответ, Что мол, пили водку… ели клубнику… А хоть бы и смородину, не о ней сюжет.

Сюжет о том, как – самой себе в радость Летела моя молодость, моя младость. Махал крылом кораблик с небес и был светел… Никто и не заметил, как он исчез.

А вместе с ним ушел сюжет из повести, И строчки вьются вкривь, как традесканция. А пишу я их, к примеру, в поезде, И следующая станция – Франция…

Вы мне скажете, что это, мол, лирика, И что кораблик тот в кино все видели. А все же мне бы на него, хоть изредка, Поглядеть бы наяву, хоть издали.

Постучать бы в то окно, посвистать дико, Вместо "гутен морген" кукарекнуть как петух: Холодна ли водка? Сладка ль клубника? Все ли добрый дух сильней недобрых двух?..

Не жду ответа, не ищу возврата. Она затем и молодость, что крылата! Чего не понял в двадцать, вдруг – поймешь в сорок. Уж тут никто не зорок. Всяк близорук.

И потому-то я сижу теперь в поезде, А незабвенный мотылек – кораблик мой По параболе несется Бог весть где. И конца и края нет параболе той.

На честном слове или так, на отзвуке, На первой буковке от слова честного, Но летит он, кувыркаясь в воздухе, По параболе Лобачевского…

Всяк был молодой. Да не всяк – старый. Одного застолие влекло, другого – храм. Кто бренчал монетой, а кто – гитарой: Там-тарам-тарам-там-тарай… там-тарам-тарам…

Em Hm F# Hm Em Hm F# Hm etc

Просьба

Не умирай в камышах на подвижном песке, развернувшись лицом Em к заозерной норвежской деревне, откуда слышны набирающий силу Борей да гудение ветхих D7 мельниц… Am ни колокольных тебе, ни иных голосов. Em Hm Em Hm Em

Пусть я опять удивлюсь, отряхнув с лепестка дождевой D7 Am

Em блеск на руины и яшмы осколок в залив уронив: D7 Am Em почему повисают над камнем волшебные капли H7 E9 A и, не коснувшись волны, почему застывает над ней самоцвет?

C#m/E Abm6/Eb G B/D Am Не исчезай между двух равнозначных полей, на гремящем ходу, в безвоздушной томясь тесноте, не своею охотой катясь по железной дороге к югу… якобы к югу – не важно, сезон не сезон,

к якобы теплым стволам эвкалиптов… мой Бог! что за бедность! Игры с магнитной стрелой… долгота, широта… Нужды нет, хоть на белой Аляске твое пресеклось бы дыханье, разве тотчас в Калифорнии желтой не вспомнил бы я о тебе?

Чудом, ошибкой – останься в живых, возвратясь наконец в неизбежный, центральный, любимый тобой, ненавидимый мною город… девять предместий одно за другим миновав.

Пусть я застану тебя в мастерской, где глазами никаких дел, кроме древней настенной тарелки… мой Бог! сколько тайн мы на этой глазури недавно еще различали! В трещинах мелких ее сколько раз ненароком читалась судьба…

Да, но теперь, по прошествии, может, какой-нибудь тысячи дней, ненароком приблизившись, что мы на этой финифти видим? Что, приглядвшись, мы видим на ней? Ничего.

Шарманщик – xxх

Мало ли чем представлялся и что означал Em Твой золотой с бубенцами костюм маскарадный – E7 Dm E7 Am В годы, когда италийский простор виноградный F Am6/F# Em Am6 Звонкие дали тебе, чужаку, обещал… C F# H7 E

Ведь не вышло, и музыка не помогла. Dm E7 Небо поникло, померкло. Дорога размокла. Dm E7 Am Даль отзвенела и, сделавшись близкою смолкла… F Am6/F# Em

смолкла – Am C7/B И оказалась не сказкой, а тем, что была. Em F# H7 C

Мало ли что под руками твоими поет Скрипка, гитара, волынка, шарманка, челеста… Время глядит на тебя, как на ровное место, Будто бы вовсе не видит. Но в срок призовет.

Ворожишь ли, в алмаз претворяя графит, Или чудишь, бубенцы пришивая к одежде, В срок призовет тебя время; вот разве что прежде…

прежде Даст оправдаться – и только потом умертвит.

Мало ли кто, повторяя канцону твою, Скажет, вздохнув, что "в Италии этаких нету"… Самый крылатый напев, нагулявшись по свету, Так же стремится к забвенью, как ты к забытью.

Не вздохнуть невозможно, но верен ли вздох? Право, шарманщиком меньше, шарманщиком больше… Все, кроме боли, умолкнет и скроется, боль же…

боль же Вечно была и останется вечно. Как Бог.

1991

Это должно случиться. Время вышло, колокол бьет.

* * *

Это должно случиться. Время вышло, колокол бьет. Am Em Если не нынче, то когда же, если не здесь, то где? E7 Am Скажем, вчера еще могло быть вовсе наоборот, Em Hm но уж теперь спастись и думать нечего. Быть беде. F#m F#

Наверняка погибнешь нынче. Нынче наверняка. Hm F#m То-то ты вся звенишь, мерцаешь, не говоришь – поешь, F# Hm то-то ты так смеешься к месту, то-то легка, тонка – Dm Am Am6 словно бы и не ты сегодня наверняка падешь. C Em H7

Словно и Бог с бичом – Am Em

не за твоим плечом. H7 Em

Что за восторг разъять, не дрогнув, бархатный бергамот, взором сверкнуть, рукав обновки лондонской закатать, мужу вполоборота молвить первое, что взбредет… Разве он угадает, нежный! Где ему угадать.

Вот уже – в шутку – "горько! горько!" – нет бы чуть погодить. Вот уж и дни короче, ночи стало быть холодней. Стало быть, по всему, погибнешь, недалеко ходить, здесь же, на пятилетьи свадьбы, словно и не твоей.

Либо сведешь с ума,

либо сойдешь сама.

А хороша-то как, беда и только, как хороша. Очень идет к тебе все это. Так никогда не шло. Вся эта музыка, лихорадка, разные антраша. Эти мгновения – 10, 9, 8 – как на табло…

Кстати, вот там, напротив, некто – не по твою ли честь? Кем приглашен не ясно, полусумракои полускрыт. Может, это и есть тот самый, может это и есть? То-то он так сидит, не смотрит, то-то он так молчит.

То-то он весь такой

как никакой другой.

* ПЕСНИ БЕЗУМЦА *

– Когда я был помоложе, я тоже имел коня,

* * *

Они и люди дурные… и на

дурных лошадях ездят

Ксенофонт, «Киропедия» Когда я был помоложе, я тоже имел коня, Врагов наживал в соседях и дамам возил цветы. И дамы, конечно тоже засматривались на меня Совсем как теперь на _этих_ засматриваешься ты.

О Боже, Боже!..

Теперь времена иные, и сам я уже в годах. Мне лошади безразличны – как, впрочем, и всякий зверь. А ты молода и ныне. И _эти_ на лошадях, Уж тем тебе симпатичны, что держатся чуть резвей.

И вся это так понятно: ты хочешь иметь успех, Ты вся ещя в полном цвете своих двадцати восьми. Мне даже слегка приятно, что ты на устах у всех. Но мне неприятны _эти_ – с цветами и лошадьми.

О Боже, Боже!..

Не спорю, порой уместны и ревность и непокой: Страданье даят прозренье, в прозрении – благодать. Но я-то почти и бездны, до края подать рукой! Недолги мои мгновенья, и некогда мне страдать.

Поэтому пусть в ответе за вся остаюсь я сам, Но ненависти и страсти в себе я не заглушу, И если назавтра _эти_ ещя раз прискачут к нам Я их разорву на части. А лошадей задушу.

О Боже, Боже!..

Em C/E C7/E Em

C/E C7/E E7 Am F Dm Am Am6 Em C7/B A Em C#m6/E Am H7

Завещание безумца

Спешите видеть, небывалый номер, зрелище, курьязный феномен! Я, Имяреков, обыватель с виду, лирик, не противник перемен имею способ, не вставая с кресла, молча и с такой же простотой, с какой дышу, в устройство мира привносить добро и разум, совершенство и покой. И привношу.

Уже немало результатов важных дал мой труд, а сколько ещя даст! Я снизил смертность, холода смягчил, улучшил очертанья государств. Я поднял храмы, углубил колодцы, ночь укоротил, отправил вспять десятки вьюг; плюс медицина, просвещенье, транспорт – можно продолжать перечислять, но недосуг.

Родимый город может спать спокойно, ибо я увял не только крыс, Но также кошек – до единой, под чистую всех, и многих сам загрыз. Теперь он смело, то есть город, может чувствовать себя как вольный рай среди степей! Ты слышишь, город? Нет, увы! Ты как всегда не слышишь. Ладно, почивай. Дыши ровней…

Спешите видеть: уникальный случай, новый, невозможный при царе! Движеньем мысли я бужу окрестный сумрак, точно кочет на заре. Я, мнемотехник, домосед завзятый, баловень, лбьитель серых дней и тяплых зим, смещаю горы, времена дроблю и вся одной фантазией своей, ничем иным.

Но подождите: пробегут столетья, мир грядущий встанет к рычагам. И мы посмотрим мне ли он свое спасибо скажет или же вот вам, вам, президенты, ветераны партий, кормчие, гиганты или мне, кто слаб и мал, и в чьих твореньях надлежит к любому слову прибавлять частицу «не». Я вся сказал.

Em Am Em: Am Em: G G/F# G/F E7 C E7/H Am: Am/G F Em H7 Em H7 Em (Em/F# G E7/G#)

О ты, не знающий сна,

* * *

О ты, не знающий сна, Am Dm Трибун, политик, борец! Fm Ты возмутитель сердец, E7 Твоя задача сложна: Dm

Ты веришь в царство труда, Dm/H Am В убийство ради добра; Dm Cm Ты в это верил вчера – Fm Cm И должен верить всегда. E7 Am (пр.)

О ты, чья поступь слышна Сквозь грохот стрел грозовых! Ты мастер дел гробовых, Твоя задача сложна:

Ты должен строить гробы Для некой милой страны, В которой люди равны, Поскольку все суть рабы.

О ты, достигший сполна Am Dm Верховной власти и благ! Am Ты сам не ведаешь как Em Твоя задача сложна. Gm

Когда в монаршьей алчбе Dm Ты понукаешь толпой, Am Я восхищаюсь тобой E7 И ужасаюсь тебе. Fm

О, покоритель держав Fm6 Cm И усмиритель племян! Fm Cm Ты несомненно умян Fm Cm И совершенно неправ. E7 Am (пр.)

Хлопот не знаю лишь я, Слагая всякую чушь. Я нужд общественных чужд. Проста задача моя:

Пока рассвет не расцвял, Я должен – в поте лица Придумать новый глагол. И повторять без конца.

Есть дамы,

* * *

Em G F# Em (bis)

Есть дамы, Em Которые славятся чутким скелетом Am Em И каждою костью вибрируют страстно Am Em (особенно будучи навеселе), F Em G F# F

краснея, Em но не отрицая, что часто при этом Am Em в суставах они ощущают пространство, Am Em которому равного нет на земле! H7 Em Em/G Am H7

Сей фокус Dm меня поражает не хуже отравы – E7 Am до судорог в сердце и звона в мозгу. Am/G F H7

О эти суставы! (бас:) h g f# Em

Я не могу! H7 Em (пр.)

Бог знает, какие неслыханные эпизоды являет судьба, издеваясь над нами! И женский скелет – подтвержденье тому.

Я меркну пред этим волнующим чудом природы: когда наслажденье вкушают костями сие недоступно уму моему.

Oh, woman! Воистину, ты – бриллиант без оправы, Само естество пред тобою в долгу.

Но эти суставы!

Я не могу!

Покорно блюдя этикеты и делом и речью, всегда соглашаюсь без тени протеста, что всякая дама достойна пера;

тем паче когда неуклюжему гостю навстречу она, как волна, поднимается с места, не скрипнув ничем, не спугнув комара!

При этом настолько движенья ея величавы, что даже царя обращают в слугу. Я руку целую, согнувшись в дугу… F H7

Но вижу суставы!

И не могу!

История любви

Сначала я, натурально, жил без всякого разуменья. Hm G F# Hm Затем подрос, но, будучи слеп, рассчитывал на чутья. G F# Hm Потом однажды раздался звон, послышалось дуновенье Dm E7 Am И вдруг открылись мои глаза. И я увидел ея. Em H7 E

Желанье чуда светилось в ней прожилкою голубою, Am F E Am Но я ещя не умел ни дать, ни вымолвить ничего… F E Am Она была – то кристалл, то газ; а я представлял собою Gm A7 Dm Какое-то неизвестное химикам бурое вещество. Am/A-G-F# E Am F#

Потом я видел ея на перекрястках шумного града: Клыки молодых людей то здесь, то там ея терегли. То здесь, то там движением каблучка плеча или взгляда Она приказывала клыкам не сметь – и те не могли.

Статистов, как мотыльков в огонь, влекла ея пантомима, Суля призы и казни – кому зазря, кому поделом. Мой брат ступал по ея следам, страдая неутолимо… Лишь я скучал в стороне. И вся текло своим чередом.

Потом я выучил языки и сделался безупречен. В ея расчяты сюрприз такой, скорей всего, не входил. Поэтому стоило мне мелькнуть, как я уже был замечен: Не то чтобы избран, но учтян, во всяком случае был.

Итак, "великий слепой прозрел", дальнейшее – не загадка: Безногий пошял плясать, лишянный слуха сел за рояль. Она и я оказались вдруг единой чачтью порядка, Сменить который не властны ни безумие, ни мораль.

В конце концов (не ведаю кто из демонов научил нас), Свершилось нечто – и навсегда сокрылось в царстве теней… Уже два года минуло с той поры, как это случилось, Но больше я ея не встречал. И мало слышал о ней.

Вся также, видимо, где-то она маячит и пропадает, Вертя пространсто перед собой, как пряха веретено. Вся так же брат мой ходит за ней вослед и так же страдает. Но это мне, простите, уже два года как вся равно.

3-я струна a a a a a a a

4-я, 5-я f e eb d c h b (Am)

Воздвиг я памятник

Позабывши – где я, кто я, – Hm В полдень на проспекте пыльном, D Возле монумента стоя, Em Hm Маюсь в затрудненьи сильном. F# Hm

Чувствую себя нескладной Hm Вещью, вошью, междометьем – D Перед этой глыбой хладной, Em Hm Перед истуканом этим. F# Hm

Но не зря с нахальным видом G Жмусь я у него под носом: Em Мнится мне, что этот идол – G Дока по любым вопросам. Em

Кажется, спроси что-либо – Dm Тут же он тебе ответит, Am Чем и осчастливит, ибо Em Свет прольят и цель наметит… F#

– Стоп! – шепчу себе я хмуро, Берегись надежд опасных. Помни, что сия скульптура Не для разговоров частных.

Будь хоть сорок раз философ, Смолкни, поразмыслив тонко: Здесь не задают вопросов, Здесь благоговеют только…

Грозен монумент и в оба Смотрит, нагоняя стужу. Но вопросы жгут мне нябо Перцем – и хотят наружу!

Если не сдержу задора Может, и добьюсь ответа, Но не удивлюсь, коль скоро Крепко поплачусь за это.

Тяжкий вертикальный ноготь Прямо надо мной маячит: Значит, я умру, должно быть, Тут же, на проспекте, значит.

Ах, неужто песня спета? Дрогнув, я сбиваюсь с такта. Надо уходить с проспекта. Надо поберечься как-то.

Боже, до чего же вся же Глуп я и воспитан плохо! С мрамором шутить не гоже, Либо – ожидай подвоха.

Но язык мой, враг мой, так и Лезет, не поняв угрозы! Весь в азарте, весь в атаке, Рвятся задавать вопросы.

Чую: громыхает топот Командора? Мойдодыра? Слышу: поднимает ропот Вся прокуратура мира.

Но безумство святотатца Мной уже владеет, видно. Так и не сумев сдержаться, Я произношу бесстыдно:

– Памятник, зачем тебе такие большие уши? G Em – ЧТОБЫ ЛУЧШЕ СЛЫШАТЬ! – Памятник, зачем тебе такие большие руки? G Em – ЧТОБЫ ОБНЯТЬ ТЕБЯ! – Памятник, зачем тебе такие большие зубы? G Em

(не даят ответа…)

G H7 Em

Декларация – XXX

Мы, жители социума, не могущего без войны, граждане гипер-Отечества по прозвищу «тройка-птица», нынче, сложив оружие, с той и другой стороны сходимся, чтобы на миг побрататься и к тебе обратиться

Ты – наш потомок общий, грядущий лет через сто, мальчик предполагаемый, воображаемый прапраправнук, нищий наследник наших, трансформирующихся в ничто, дел противоестественных, богопротивных и противоправных.

Кто тебе мы, воинствующие прутья былой метлы? – Hm В судьи или единомышленники ты вроде бы не годишься. Пропасть между тобой и нами огромна – ведь мы мертвы, ты же ещя не родился, мальчик. А Бог даст – и не родишься.

Но, если ты вся же явишься, что странно амо по себе, – Am и либо жрецом насилия станешь, либо певцом свободы, долго ещя тобою аукаться будем – учти сие, мы – жившие веком ранее звери твоей породы.

Каждый век выражает по-своему в каждой отдельной стране – Hm зависть к чужому будущему и страх перед тьмой загробной; мы выразили это тем, что вырезали звезду у тебя на спине и бросили тебя одного умирать в стране допотопноподобной.

Am F Am6/F# F Am/E F Am6/F# Em C A7/B D/A Dm Fm E Am (окончание) Em Em6 Hm Gm F# Hm6/D

Панорама – XXX

D Dm Am F E Первым номером будешь, скорей всего ты. То есть некогда звонкий Am кутила, разбойник и друг дорогой. А теперь – незнакомец брадатый. A Dm B Am E Ты зачем-то мне нужен – как часть панорамы, пятно, силуэт, Am без фамилии, в профиль – ты вся же мне важен не меньше, чем номер второй. A Dm B A

Номером вторым побудет дама средних лет. Не из разряда примадонн. D Dm Am В прошлом аспирантка, полубарышня из этих, знаешь, коих легион. E F Cm Кои вразумительно целуются и плачут, но почти не говорят. F Fm Cm Сызмальства готовятся в балет, но поступают на мехмат. G Ab G C E

Третим номером, видимо, буду я сам. То есть бывший герой, мореплаватель, плотник и прочее. Только не член никаких академий. Без меня панораме не быть, как не быть ей без многих ещя номеров, различимых слабее, и даже не названных в этой связи.

Всех не нарисуешь, да и незачем, достаточно отметки на шкале. Пепел подтверждает силу пламени, но пламя не нуждается в золе. Живопись питается деталью, но моя задача – жертвуя мазком, выиграть во времени. А время не нуждается ни в ком.

Не поверишь, но с той сумасшедшей поры, когда вся ещя было другим, сохранил я бутыль: сувенирный портвейн, не поверишь – «Массандра» Почему-то мне небезразличны зеляное это стекло и напиток внутри, непроглядный, прости за банальность, как полночь в Крыму.

Видимо, при нынешнем меню, в котором дяготь – обязательная снедь, в новой топографии, где каждый перекрясток приглашает умереть, те обломки прошлого, что вовремя не сгнили и не преданы огню, выглядят по-своемуторжественно. К чему я и клоню.

Давай, брат, умрям, но сперва воспарим, как когда-то. Когда-то… Am Dm Am E «Массандру» почням, пригласим аспирантку с мехмата. Кутням. Am Dm A

Стоит ли гадать, какими именно лучами озарит нас Божество? Вся, что мы свершим и скажем, будет – для Него. Но без оглядки на Него. Вся, включая прихоти, ужимки и прыжки к седьмому небу без шеста, бедем мы проделывать единственно во славу Божества.

Но Божества не замечая. Am

Бродяги – XXX

Пяс их знает бродяг, для какой они пользы, бродяги? По каким по таким ордерам принимать их в расчят? В чям желательно было бы с ними сойтись? В чям не стоит? Да и есть ли они вообще. Кто их видел, бродяг?

Не пойми-разбери, что за лица у них, что за взгляды. – Cm Разговор – не пойми, алфавит, календарь – не пойми. Что за дикость, должно быть, у них в головах и в одеждах. Шерсть и войлок, должно быть, и вся. Замерзай, пропадай.

Я служу в патруле, я в машине сижу полицейской. – Gm Меж развалин каких-то кружу, шевеленья слежу. Уж не шабаш ли там у бродяг? Не иначе как шабаш. То ворона взлетит, то собачья мелькнят голова.

Уж не с ними ли ты коротаешь теперь новолунье? – Cm Похудела, должно быть, обветрилась, стала смугла. Шерсть и войлок на бядрах твоих и на груди, шерсть и войлок. Как запутали, чем завлекли? Пяс их ведает, псов.

Мне нерадостно здесь одному меж развалин каких-то. – Gm До утра далеко. Слаб и слеп мой патрульный фонарь. Жизнь бессмысленна. Ты не со мной. Что за дикость повсюду! Мне тоскливо, темно. Я люблю тебя. Псы не при чям.

Gm/G-F#-F-E Gm/G-F#-F-E Cm/G-H-B-A Gm/G-F#-F-E

– То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит,

* * *

То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит, ибо вот то, что я высказать хотел бы, оно таково, что, когда его вся же высказать пытаешься, оно бежит, а когда не пытаешься, ввек не избавишься от него.

Кое-кому в этом видятся контуры некоего совершенства.

Мне же мерещится нечто нелепое: новый наряд короля; к чучелу чудища не подошедшие зубы, хребет, плавник; тямный аккорд вне тональности, вязкое "до – фа диез – ля"; в муках разбитую мастером вазу склеивающий ученик…

Кое-кто без особых причин именует это соблазном.

Бью себя по рукам, твержу: оставь, не сходи, брат, с ума; ты, даже в родном диалекте не ориентируясь наверняка, будучи лишь приложением к вывеске «Генрих» или там «Франсуа» ловишь на слове то, для чего не выдумано языка…

Кое-кто, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни.

Nomen? Sermo? Aestus? Aevum? Aurum? Oriens?

Malum? Scelus? Lutum? Luctus? Maeror? Odium?..

Видимо, я не прав, говоря, что погоды стоят ещя те. Видимо, они уже эти, двадцатого раза по сто нашей, не чьей-нибудь, эры в не чьей-нибудь нищете… Стоп! Это вся уже было, было… значит, не то, не то…

Кое-кому это кажется чем-то несовместимым с карьерой.

Мне же – вот только что – чудилось: вижу, нашял, сошлось! Явственно обнаружились какие-то маяки, резеда, мистраль… Правда, через секунду это покрылось коростой и взорвалось, в воздухе вычертив снежную сверхскоростную горизонталь…

Кое-кто почитает за благо не трогать этого вовсе.

Carmen. Metus. Merum. Mustum. Reditus. Requies.

Lumen. Flamen. Caelum. Deus. Venia. Otium…

Сбросить оцепенение, буквы пересчитать, повторить "не то", встать, потоптаться несколько – и снова назад, в дурман… Есть, наконец, эксперты авторитетнее, чем кое-кто… Шар замедляет движение… Прах осыпается со стремян…

Кое-кто ничего вообще под этим не разумеет.

Посещение – XXX

Не усердствуй, на этих тряхстах стелажах – в основном Dm B7 E7/G# криптограммы, лишь кое-когда – логарифм, палиндром… Gm A B Dm/A Но интимных посланий ты здесь не найдяшь ни строки. Dm Gm E7/G# Шлют в избытке, да мне сохранять не с руки. Dm E A Dm E A

Этой ширмы не трогай, за ней пусть не гибель, но риск: D7 Gm там ютится – отнюдь не наложница, нет – василиск. E7 Gm A7 Он не кормлен, но если бесшумно его миновать, Dm Gm E7/G# не проснятся. Полицию можешь не звать. Dm E A Dm

Эти с тонкой фигурной резьбой вертела-близнецы суть антенны для ловли особых лучей и пыльцы, но не больше. Не розги для дам, не ещя что невесть. Успокойся, антенны на место привесь.

Прямо драма, насколько у страсти глаза велики. Кстати, помни: в подполье как раз под тобой – ледники. Вряд ли стоит, всем телом вращая, ломать реквизит. Распалишься, намокнешь. Тебя просквозит.

Угловой же камин не расценивай как таковой: – Em в эту утварь вмонтирован мной типовой бытовой генератор погодных сюрпризов… При чям тут постель?! Не свирепствуй, ведь ты же не следователь.

Трижды в сутки – в одиннадцать, в семь пополудни и в три на рассвете – я утвари сей говорю «говори», и несятся циклон в Вавилон, ураган в Мичиган. Жрец дельфийский в сравненьи со мной – мальчуган.

Если то, что в твоям называется «спать» словаре, посещает одних еженощно, других – по поре, то (не всех же к одним и другим причислять, господа!) я из третих. Из тех, что не спят никогда.

Не вибрируй, дыши через раз, в остальном я вполне зауряден. И что у других при себе, то при мне: сердце справа, зеляная кровь, голова на винтах… и довольно. Давай рассуждать о цетах.

Я люблю гиацинты. А ты?

– Вадемекум

Если вы у нас впервые, вот вам нежный мой совет: Здесь просторы не такие, чтоб взирать на них сто лет.

Сто лет, так сказать, черезчур непомерный срок, перебор, несуразная цифра сама по себе, да и дело, к тому же, минутное, если с умом.

Вместо кайзера в граните, вместо вечного огня вы на карточку снимите исключительно меня.

Меня, так сказать, супплетивная форма винительного падежа, от абстрактного термина «я», то есть местоимения, личного, не какого-нибудь.

И – спокойно, в бизнес-классе, нынче (раз уж не вчера) отправляйтесь восвояси, грянув громкое ура.

Ура, так сказать, прогрессу, двужению вверх и вперяд, а равно и любому большому и малому социуму, индивидууму и уму. Му-му-музыка, марш!

А потом, в родном Китае, где течет река Янцзы, об несчастном нашем крае уроните две слезы.

Слезы, так сказать, не пролить по достойному поводу было бы неграциозно, к тому же минутное дело, макнули платочком и дальше пошли.

Но, шагая к новой эре, сохраняйте мой портрет. Вся же он, в известной мере, символический предмет.

Предмет, так сказать, нашей лекции в ней освещян досконально, глубинные связи раскрыты, вопрос о бессмертье решян в положительном смысле. Занавес. Обморок.

К сороконожке

Я сделал графики упадка царств, особенно восточных. Eb7 D7 Томов пятьсот пророческого толка изучил. Взболтал источник Eb7 D7 смысла, как земного, так и внеземного. Eb7 D7 И в результате сих учяных штудий получил одно лишь слово. Eb7 D7

Гибель! Всем-всем-всем. Ребус рун, шифр майя Gm Eb Cm D7 (bis) хлещут радиоволною вдаль и вверх Cm Eb безумных литер фейерверк над чернотой вздымая… Gm D7 Cm G

Сороконожка резвая, поверь алхимику, беги в леса, Gm Cm навстречу вечной музыке, для вечной радости, на вечный срок. Gm Не для того ль даны тебе здоровье, грация, талант, краса? Dm A7 D D7 И едингот оригинального покроя? Eb7 D7 И даже ангельский, быть может, голосок? А впрочем – что я! Eb7 D7

Гибель! Всем-всем-всем. Доктор, где твой ножик? Плут с букашкой суесловит зря. Чижик резвую изловит, несмотря на все сорок ножек.

Была б она хотя бы стрекозой, могла бы улететь домой, с материка на остров, где хотя бы вся-таки не так черно. Где нет ни чижика, который клюнет, ибо от рожденья злой, ни муравья, который рявкнет, что, мол, скачешь? Законов общих знать не хочешь? Ничего, зимой поплачешь.

Гибель! Всем-всем-всем. Остров есть часть суши. Сверху – певчих дирижаблей хор, снизу – гончей субмарины жабий взор. Холодные уши.

Я нахожусь на карте полушарий, ровно посреди, как столп. Сориентирован на север, этакое статус-кво. Ни в океанских масс перемещенья, ни в передвиженья толп не вовлечян. И, кроме призраков архивных на стороне моей, как прежде, никого. Держись, алхимик!

Слева – сто лет мглы. Справа – Сан-Франциско. Север – в северном сиянье, юг – в дымах. Какой размах! Как близко…

Гибель! Навек и напрочь. Друг мой! Мой меньший брат! На карнавале прыгая через горящий обруч, услышишь ли меня? Едва ли.

Am A Dm/A F7/A

Другое обращение к герою

Проживи, как я хоть двести Hm лет, хоть триста, хоть на месте сидя, хоть чертя кривые, ты в таблицы восковые не уверуешь, как я. Em Мудрено читать на воске… да и мир – скорей подмостки, C чем, увы, библиотека. A И плевать какого века есть метафора сия. Hm

Ты невзлюбишь этот тямный балаган с его скоромной болтовняй, с битьям предметов кухни, с блеяньем кларнетов и жужанием гитар, с невменяемым партером и любовником-премьером, что на горе всем актрисам, хоть и выглядит нарциссом, вся же пахнет, как кентавр.

Ты дерзняшь, как от заразы, прочь бежать, презрев приказы, коих альфа и омега в отрицании побега, дескать, тоже болтовня! И раскаешься тем паче в должный срок. Но как иначе? Я ведь брал счета к оплате, а тебе с какой же стати быть удачливей меня?

Новым Глостером, впустую принимая за крутую гору плоское пространство, станешь ты менять гражданство с быстротоц сверхзвуковой, примеряя, как для бала, антураж какой попало и драгунский, и шаманский, и бургундский, и шампанский, и церковно-цирковой…

Так и вижу, как в Гранаде или в Бирме на канате ты танцуешь, горд и страшен, меж бумажных крыш и башен пред бумажным божеством и, понятный божеству лишь, весь горишь и торжествуешь, но – в Крыму ли, на Суматре вся опять-таки в театре, и опять-таки в плохом.

Лишний раз над башней ближней промахав руками лишний час и лишний раз дотошно убедившись только в том, что твердь воистину тверда, ты опустишь руки словно раб цепной, который брявна ворошит и камни движет, и отчаянье пронижет плоть и кровь твою тогда.

И совсем уже бесстрастно, ни контраста, ни пространства не боясь, уже у края, прямо в публику ныряя, прямо в чярные ряды, ощутишь спиной негибкой, что глядит тебе с улыбкой кто-то вслед. И будет это Люцифер, носитель света, ангел утренней звезды.

– Без моей команды, – скажет он, – вокруг тебя не ляжет мгла, и медленной волною не сойдятся над тобою восхитительная тишь. Так что, где-нибудь в Лаосе потанцуй ешя на тросе или где-нибудь в Майами помаши ещя руками, может, вся-таки взлетишь.

См. также

Страница Щербакова у Владимира Смирнова Страничка Елены Коротеевой. Щербаков 100 песен Щербакова у Евгения Кроссера на www.online.ru Список от Павла Бернштама Страничка Тани Вольфсон –

Last-modified: Sat, 5-Oct-96 06:31:57 GMT

Владиимир Щукин

Кофейня Ю.Мориц.

F Dm C E7 Лай-ла ла, лай-ла-ла-ла-ла-ла-ла ла-ла, лай-ла-лай, лай ла лай…

Am C F D Влюбиться – пара пустяков, волшебный свет из облаков. C F E7 Жар-птица в двадцать тысяч лет и за углом кофейня. Четыре, или пять шагов – и нет врагов и нет долгов, Плюс минус – двадцать тысяч лет и за углом кофейня. Dm E7 Dm E7