Текст книги "Дневник похода Тимура в Индию"

Автор книги: Гийасаддин Али

[ГЛАВА]
О ШИХАБАДДИН МУБАРАКЕ ТАМИМИ И О ЕГО ПОКОРНОСТИ И ОСЛУШАНИИ

Дело было такое. Упомянутый Шихабаддин был правителем одной области[107]107
  В тексте ***


[Закрыть], расположенной вдоль берега реки Джамда; он много имел подчиненных ему лиц и приближенных, а равно бесчисленное количество орудий, боевых припасов и всякого имущества. Когда принц рода человеческого, отпрыск [великого] эмира, Пир Мухаммад-бахадур, достиг перед этим границ Мултана, то Шихабаддин удостоился облобызать его ноги и получить обильные милости, и особенное внимание, и ласковое отношение /69/. Он некоторое время [хорошо] старался исполнять свои обязанности службы, находясь в свите [Пир Мухаммада]. Когда же он возвратился к себе, то его голову охватила одурь неповиновения, и [эта] порочная мысль проложила путь в его мозгу. Он возгордился недоступностью и естественною укрепленностью [своей] страны, а равно – поддержкою [в этом отношении] реки. [Но] на берегу реки небытия он построил [свой] дом, и как бы вода ни служила причиною жизни, она стерла его с лица земли.

Стихи

 
Берегись считать себя безопасным перед вращающимся колесом судьбы:
Ты полагаешься на воду, пойми же это!
 

Когда его хаканское величество узнал об ослушании этого злополучного [человека], он в пятницу первого числа месяца мухаррама[108]108
  13 сентября 1398 г.


[Закрыть] отдал приказ, чтобы эмир Шайх Нураддин-бахадур, облако коня которого, источая дождь крови, делает поле битвы зарослями красных тюльпанов, а форма кинжала которого, как серп, срезает поросль вражеской жизни, с десятитысячным войском[109]109
  В тексте ***.


[Закрыть] отправился против владения [Шихабаддина] и [своим] светлым умом и отменным старанием довел до удовлетворительного исполнения это важное дело. Эмирский сын Шайх Нураддин, повинуясь высочайшему приказу, сопутствуемый всей своей кавалерией [быстро], как ветер, облетающей мир, и, как молния, освещающая его /70/, отправился в путь.

К тому времени, когда он достиг подступов к владениям Шихабаддина, последний уже прорыл глубокий ров и воздвиг высокую стену и, укрепившись, начал военные действия. Произошло такое сражение, что и сказать невозможно.

Когда феникс солнца скрылся за горою Каф, а серебристый сокол дня укрылся в гнезде ночного мрака и черный ворон ночи взял под крыло золотое яйцо небосвода, Шихабаддин устроил с одной стороны водного пространства ночное нападение [на войско его величества]. Произошла жестокая битва, пламя которой высоко поднялось вверх. Эмир Шайх Нураддин произвел жаркие атаки и совершил ряд последовательных храбрых ударов по неприятелю. Войска Шихабаддина, подобно рыбам, выброшенным на берег, затрепетали и, как полузарезанные птицы, уже не увидели для себя никакого спасения. Много их было перебито. Так как высоко поднялся от блеска мечей поток погибели, то не было возможности переплыть его кораблю жизни. Некоторые просто бросились в кровожадные волны и, избежав пучины войны и битвы, нашли убежище в водовороте реки /71/. В эту ночь личные пажи [его величеств], вроде Мансура, Бивараджа чухра [пажа] и их братьев, на месте битвы и на поле чести и славы проявили совершеннейшие подвиги [воинской доблести] и получили ранения саблями и стрелами. Когда его хаканское величество изволил остановиться в районе этой области, он особенно по-царски обласкал раненых и вручил им роскошные платья и другие дорогие подарки. В эту же ночь Шихабаддин со своими подчиненными, собрав двести судов, сел на них и бежал в направлении Уджа, одного из городов Индостана. Эмир Шайх Нураддин во исполнение высочайших распоряжений пустился его преследовать по реке Джамд, в то же время он продолжал воевать и истребил множество индусов. От крови убитых река Инд – как говорится [у арабов] – превзошла все пределы своего многоводия. Когда суда Шиха-баддина приблизились к Мултану, войска принца Пир Мухаммад-бахадура, его эмиров и принца Сулайман-шах-бахадура предприняли против него военную операцию /72/, захватили на реке все суда с неприятелем и отомстили ему саблями. В тот злополучный день Шихабаддин бросил в реку [свою] жену и ребенка, а сам, спасая свою жизнь от этой ужасной пучины, бросился к берегу. Когда все это было счастливо завершено и [государь] освободился от бремени этого [тяжелого и] важного дела, августейшие знамена, укрепленные победными и неодолимыми коранскими стихами, направились к [осуществлению] высочайшей цели и заветного желания[110]110
  До сего места с начала этой главы приведено извлечение такого же содержания, но более просто изложенное из названной выше рукописи Британского музея (стр. 68 – 72).


[Закрыть].

В воскресенье двадцать четвертого числа месяца [мухаррама][111]111
  6 октября 1398 г.


[Закрыть] [его величество] соизволил остановиться на берегу реки Чинара[112]112
  В тексте ***


[Закрыть] против стен крепости. Охранителем [его была] божественная милость, [проявляемая] с утра до вечера в качестве караульного поста побежденного войска, а передовым постом – божественная помощь, с утра до вечера благоприятствующая и доброжелательная [ему]. Против упомянутой крепости воды рек Джамда и Чинара сливаются вместе и от всплесков их волн наблюдается [как бы] стечение двух морей и перед проникновенным взором проносится одно из чудес божественного величия. Это река, глубокая и беспредельная, это море, безмерно все затопляющее, по сравнению с которым реки Тигр и Евфрат кажутся озерками, а Сейхун и Джейхун – родниками.

В среду двадцать седьмого числа [того же] месяца[113]113
  9 октября 1398 г. – Ред.


[Закрыть] сплоченные и многочисленные, как муравьи, войсковые части по высочайшему повелению, соответствовавшему предопределению всевышнего Аллаха, навели через эту широкую реку мост, свидетельствующий о большом усердии, а также о предусмотрительном, солидном, необычайно поразительном и сообразительном уме, являющемся образцом целеустремленности, так что и видавшее виды око не могло и представить себе такой мост даже и во сне, в зеркале воображения. Пока вращается блестящее зеркало солнца и луны, никакая энергичная рука не создала бы этого, а что касается прежних государей, то никто из них не оказался в состоянии переправиться через эту глубокую реку, исключая падишаха Тармаширина[114]114
  Разумеется хан Джагатаева улуса Тармаширин из потомков Джагатая (правил с 722/322 по 730/1330 г.).


[Закрыть], который перешел через нее, однако без сооружения моста. Всякое же трудное дело, которое бывает в поле благословенного хаканского зрения, легко делается. Всякое большое предприятие, на которое обращает внимание светозарная мысль [его величества], становится осуществленным благодаря мастерской божественного могущества; все великие цели /73/ и желания наилегчайшим образом приводятся [через это] в исполнение. Основание всего этого покоилось на высокой энергии и чистой вере сего счастливого монарха.

Стих

 
Тысячу дел таким образом осуществила его энергия.
 

Когда его величество соизволил переправиться по [вышеназванному] мосту и зонт балдахина убежища победы [своей верхушкой] коснулся апогея солнца и луны, он на другой день выступил отсюда. Счастье руководило передовыми частями победоносной армии [его величества], а помощь вечного господа поддерживала тыл. Победные знамена остановились на берегу реки Талмина против города.

В связи с этим сейиды, ученые теологи, владетели и раджи этого города направились к августейшему местопребыванию, где удостоились счастья облобызать ковер [его величества]. Каждый сообразно степени своего достоинства и ранга был безмерно и особенно обласкан. В тот же день его величество перешел реку и в пятницу двадцать девятого числа [месяца мухаррама][115]115
  11 октября 1398 г.


[Закрыть] остановился на той стороне реки, пока не переправилась вся [его] армия. В первый день месяца сафара 801 года[116]116
  13 октября 1398 г.


[Закрыть] равнина, находящаяся в районе крепости Талмина, покрылась разбитыми палатками с центром, занятым знаменами и войсковыми значками. Счастливый государь наложил на город Талмина контрибуцию за пощаду [от расправы] в два лака[117]117
  'Лак' индийский составляет в счете – 'сто тысяч'.


[Закрыть] скота[118]118
  В тексте***, что означает в основном 'скот', в переносном значении – 'имущество' и 'деньги'. Я перевел это слово, как 'скот' (т. е. 200 тыс. голов скота), нисколько, впрочем, не уверенный в верности сего.


[Закрыть]. Великие же сейиды, кои суть листья и плоды чистого дерева пророческого достоинства и пророческой миссии [Мухаммада] и достойны почета и величия, равно свет очей людей истинной веры, обладатели точного знания /74/ и уважаемые ученые теологи, кои своими фетвами осуществляют постановления божественного закона господина посланников, [Мухаммада], – да почиют над ним наилучшие благословения и приветствия! – были освобождены от сего, прощены, избавлены и учинены “тарханами”[119]119
  Как известно, под 'тарханами' в монгольско-тюркских государствах разумелись люди, освобожденные от уплаты податей и исполнения разных повинностей. Помимо того, 'тарханы' пользовались рядом привилегий.


[Закрыть], удостоившись награждения дорогими халатами. Сущность заключается в том, что его величество, [поступая так] по отношению к этим двум высоким сословиям [сейидов и ученых теологов], держался, во-первых, таких [слов], оказывая им уважение: “Скажи: в награду за это я прошу у вас только любви к ближним”[120]120
  Коран, 42 (22).


[Закрыть] и, во-вторых, украшая их почетным платьем [следовал словам]: “Поистине боятся Аллаха из рабов его лишь ученые”[121]121
  Коран, 35 (25).


[Закрыть]. Все это было осуществлено им с наивозможной полнотой. [Во всяком случае] в отношении почета и уважения к обоим категориям людей, из коих одни из семейства посла Аллаха, а другие – наследники пророков, внимание благороднейшего ума его величества проявляет в высшей степени похвальные старания. Да воздаст им Аллах лучшие из воздаяний в этом мире и в будущей жизни! Из того наличия, которое именуется абсолютной пощадой, для некоторых она получилась, для некоторых осталась в сфере задержки.

В это время подошла вся [остальная] армия и явилась нужда в зерновом хлебе. Последовал письменный приказ [его величества], что повсюду, где найдут зерно, пусть его возьмут. Ночью, когда настроение вселенной изменилось под действием неожиданно появившегося мрака /75/ и глаз времени потемнел под влиянием матери бесовского наваждения[122]122
  До этого места, начиная с приведенных выше слов “В связи с этим сейиды” и т. д., на стр. 73 – 75 имеется соответствующий параллельный текст из рукописи Британского музея.


[Закрыть], войска под предлогом реквизиции зернового хлеба неожиданно ворвались в город, подожгли дома, стали все грабить и захватывать пленных. Запрещено было делать это лишь в отношении сейидов и ученых теологов, а все прочие не были избавлены от подобного. Ко всему этому до августейшего сведения было доведено, что группа главарей [племен] и начальствующих лиц в окрестностях Талмина явилась к принцу Пир Мухаммад-бахадуру с выражением повиновения и покорности, а после того, выпустив из вида истинную широкую дорогу, избрали темный путь ослушания. Последовал приказ [его величества], коему повинуется вселенная, чтобы эмир Шах Малик и Шайх Мухаммад Ику Тимур с десятитысячным войском произвели набег на тот район, [где находятся все эти ослушники], и подвергли расправе этот народ, оказавший сопротивление слугам принца Пир Мухаммада, раскрывший в сердце путь злонамеренности и опоясавшийся поясом упорства. [Названные эмиры вследствие этого] выступили походом в ту сторону. Взметаемая их быстрыми, как ветер, конями пыль неслась от голов к самому небу. Кинжалами, [ужасными], как у Марса, и отмеченными несчастливым знаком Сатурна и изрыгающими пламя мечами, избирающими целью бунт, было послано в адскую геенну из этой счастливой жизни две тысячи индусов; их тела стали пищею диких зверей и птиц. Жен и детей их взяли в плен. [После этого эмиры] поспешили в высочайшую ставку с огромной добычей и неисчислимыми драгоценностями. Ниспровергнув во прах тело злонамеренного врага и поднявши знамена с [арабским] лозунгом: “Помощь велика и победа очевидна”, в субботу седьмого сафара[123]123
  19 октября 1398 г.


[Закрыть] его величество выступил из Талмина. Рок сопутствовал хаканской решительности, а судьба сопровождала его в его твердом намерении. На следующий день в районе Джаля, которое расположено на берегу реки Байах, [его величество] соизволил остановиться против местности Шахнаваз; Байах же есть большая река, пучину которой [даже] мысль не может перейти без участия божественной помощи, а воображение без соединения с предопределением не в состоянии выбраться из ее водоворота. 'На этой остановке довели до высочайшего сведения, что некто, по имени Нусрат из Тамими, с отрядом около двух тысяч человек устроил на воде в местности Джал крепость /76/. Воды [было] много, подобно дарованиям чистых по природе людей, глубина которых не видна, и подобно территории, на которую распространяется щедрость благородных, столь широкой, что само предопределение не могло создать такой площади. Его величество тотчас сел на коня, объезжающего вселенную, и подошел с победоносным войском к берегам того озера, [на котором была крепость Нусрата]; построил центр и фланги [армии]. На правом фланге были принц Шайх Нураддин и эмир Аллахдад, на левом – эмир Шах Малик и эмир Шайх Мухаммад Ику Тимур; в центре армии находился Султан 'Али “таваджи” с хорасанской пехотой. Нусрат подошел к берегу озера с тремястами индусов и остановился против победоносного войска. Произошло жестокое сражение. 'Али Султан “таваджи” выполнил [в этом бою] все правила мужества и отваги, проявив воинское искусство и храбрость. Во время битвы он твердо держался на своем месте, так что вместе с другими оказался раненым. Сражение таким образом упорно продолжалось, пока эмир Шайх Нураддин и Аллахдад по той же самой воде и грязи не зашли в тыл врагам /77/. Они уничтожили много неприятелей, сделав их головы [как бы] пучками волос [своих] копий, принесли их на территорию убежища вселенной. Что стало с злополучным Нусратом – неизвестно: не то он спасся бегством, не то был убит в этой битве. Таково свойство день ото дня увеличивающегося счастья [его величества]; с тех пор как свеча этого счастья возжжена, всякий, как мотылек, летит к ней; с тех пор как кипарис сада его величия высоко поднялся вверх, всякий, отвернувшийся от повиновения [его величеству], падает.

В понедельник девятого числа упомянутого месяца[124]124
  21 октября 1398 г.


[Закрыть] победоносные войска, вспомоществуемые счастьем и сопровождаемые удачею, прошли через это озеро Джал, через тину и грязь, где дорога была чрейвычайно плохая, и [даже] конь его [величества], качествами подобный Бураку пророка[125]125
  По преданию, это чудесное крылатое животное конеподобного вида, на котором Мухаммад совершил свое восхождение на небо.


[Закрыть], не легко совершал этот путь, а быстроходные племенные скакуны с трудом двигались.

Стихи

 
Воображение уходило, то падая, то вставая, когда ты уходил,
Разум терялся, то трепеща, то дрожа, когда ты показался [на этом пути].
 

Остановились в местности Шахнаваз /78/. Шахнаваз есть большое селение. Жители его были побеждены. У них было множество амбаров с зерновым хлебом, так что все войско взяло этот хлеб, [но] все же еще много осталось [нетронутых] амбаров. В этом месте некоторые из эмиров, переправившись через реку Байах, отправились преследовать отряд сторонников Нусрата, который спасался бегством [после битвы][126]126
  До этого места, начиная со слов: “На этой остановке довели...” и т. д., в тексте (стр. 75 – 77) приведено параллельное извлечение из рукописи Британского музея.


[Закрыть]. Некоторые из мятежников были настигнуты и ограблены. Было захвачено [при этом] много добычи. Его хаканское величество оставался в этом месте два дня. [Затем] последовал [его] приказ, чтобы сожгли оставшиеся с зерном амбары, дабы индусы-гебры не могли им воспользоваться.

В четверг двенадцатого числа упомянутого месяца [сафара][127]127
  24 октября 1398 г.


[Закрыть] мирозавоевательные знамена выступили из Шахнаваза и сделали остановку на берегу реки Байах против деревни Джанджан, где [к тому времени] была собрана вся ставка и обоз[128]128
  В тексте ***.


[Закрыть]. Светозарная мысль о старании прославить слово божие и забота об обязательном религиозном предписании о священной войне были обращены в дело. Мироукрасительное намерение погасить пламя многобожья и уничтожить основы идолопоклонства сократилось. Войска в течение двух дней перешли реку Байах; некоторые сели на суда, а некоторые, подобно крокодилам, переправились вплавь; так что войска следовали от берега по воде непрерывно на протяжении приблизительно одного фарсанга. Благодаря всяческому счастью [его величества] все благополучно выбрались из этих пучин на берег спасения. Божественная помощь – есть хранитель [человека], небесное покровительство – его близкий и друг!

Стихи

 
Когда ниспосылается [кому-либо] милость чистого господа, [то]
Безразличны [для того] – дыханье ли огня или воды.
В безвыходности положения она средство для [поправки] наших дел;
В воде и огне она ваш хранитель.
 

В этот день особое доверенное лицо по имени Хирй Малик из слуг принца Шахруха прибыл из Герата /79/ в августейший лагерь и доставил [его величеству] известия [о благополучии упомянутой] бесподобной личности, призираемой благостным взором всевышнего господа. Вследствие этого у его величества появилось, как блестящие Плеяды, радостное настроение и возникли причины надеяться на счастливые успехи.

На другой день, в пятницу тринадцатого числа [месяца сафара][129]129
  25 октября 1398 г.


[Закрыть], принц Пир Мухаммад-бахадур прибыл из Мултана и в этом месте удостоился счастья поцеловать ноги хаканского величества. В субботу[130]130
  В тексте ошибочно 'в воскресенье', – Ред.


[Закрыть] четырнадцатого числа, переправившись через реку Байах, остановились в местности Джанджан; в этой деревне оставались в течение четырех дней. Во вторник семнадцатого [сафара][131]131
  29 октября 1398 г. – Ред.


[Закрыть] принц Пир Мухаммад-бахадур, который является начальной заставкой книги о мирозавоевании и именным шифром на указе миродержавия, в этом месте дал пир, поднеся [его величеству] драгоценные подарки, состоящие из арабских коней, золотых поясов, седел, блюд, кувшинов и кружек для питья, которые все были сделаны из золота и серебра, а равно девять [традиционных] дорогих предметов и разные платья, так что канцелярские чиновники и писцы в течение двух дней составляли подробную опись всем этим вещам. В тот день его хаканское величество /80/

Стихи

 
Тому, кто родился с клеймом повиновения ему,
Всякому, кто бывает из рода людей и гениев,
И тому, кто вырос с печатью его казначея,
Все, что есть из даров моря и рудников земли,
 

все эти подарки, предметы и вещи из золота и серебра, разного рода одежду соизволил подарить эмирам, везирам и ближайшим слугам августейшего порога сообразно степени и достоинству каждого из них. Все от получения царских подарков стали рудниками довольства и морем искания помощи [его величества], соделавшись пайщиками в [распределении] изобилия драгоценных даров. Великий ум счастливого монарха считает этот мир и все, что в нем, лишь воображаемой точкой и ничтожной пылинкой, заметной в лучах солнца. В отношении же щедрости и тароватости...

Стихи

 
Он в войне собирает, а на пиру раздает
Собственное всадникам, а мирское [всем] просящим.
 

Указанием на справедливость этого является то, что поскольку воины принца Пир Мухаммад-бахадура испытали в этом походе многолишений и их кони в этотдождливыйсезон покалечились, так что многие [воины] остались пешими, [его величество] в этот день подарил им тридцать тысяч лошадей /81/; все стали кавалеристами и получили полное удовольствие. Молодая ветвь надежд, когда возникает из лика сокровенного в человеке, то благодаря обилию облаков хаканской щедрости и великодушию становится зеленою и свежею. Ветка же любого возмущения, произрастающая из солончака злополучия, под сильным ветром государева гнева увядает.

Стихи

 
Твоя щедрая рука – море всяческих благодеяний.
Ибо кроме, как у берегов, в покорности ему нет предела.
Сверканье твоего меча – [губительная] молния во вражеской стране,
Потому что в его дожде вет и капли без смерти.
 

Из указаний божественной милости в отношении достоинства сего специально государева раба[132]132
  Т. е. или автора дневника Насираддин 'Омара, или его редактора Гийасаддина 'Али.


[Закрыть], счастливых детей, подчиненных и слуг следует отметить то, что принц рода человеческого Пир Мухаммад-бахадур отстал в столь дождливый сезон, когда слон в руках и ногах его становился растерянным, как мошка в когтях ветра, а гора от той великой грязи и сырости, [что свойственны этому сезону], бывала соломой, поднимаемой и опускаемой сильным ветром, и [самый] бурный порыв ветра не осмеливался пронестись [в это время], а огненная молния увязала в той грязи. В столь опасном положении все противники [его величества] и разного рода [его] враги, выступавшие [против него, теперь] решили сделать это в отношении упомянутого принца. [Войска последнего] погрузились в волны потопа, мучительная горесть и душераздирающие мысли стали собеседниками [их] сердец, и отряд отчаяния ворвался в их груди. Вдруг солнце августейшего знамени /82/ взошло над теми окрестностями с востока могущества творца [по его слову]: “Будь! – и стало так”. Мрак бывшего [до сего] положения осветился сиянием лучей лица покорителя мира. [Прибывшая] помощь царственною внушительностью и величием произвела такой грандиозный шум, что у врагов опустились руки и ноги лишились выносливости и стойкости, чтобы идти по определенному пути. [Вследствие этого] принц Пир Мухаммад-бахадур с [своим] войском и со [всеми] подчиненными ему лицами благополучно выбрался из этого потопа бедствия и из того опасного места[133]133
  Параллельно этому тексту со слов “На другой день в пятницу...” и т. д. (стр. 79 – 81) приведена выдержка из рукописи Британского музея.


[Закрыть]. Ветерки безопасности донеслись с луга [его] желания до обоняния [его] сердца; зефир сердечного удовольствия начал веять из отдушины счастья. Это благоприятное стечение обстоятельств [все] признали за источник царственного чуда, [проявленного его величеством], и все раскрыли свои уста для молитвы и молвили:

Стихи

 
“Мы все были мертвыми и е наступлением дня
Чрез тебя мы стали живыми и оживляющими весь мир”.
 

После этого, выступив из местности Джанджан, [его величество] сделал остановку в месте Сихвал. В пятницу двадцатого числа [месяца сафара][134]134
  1 ноября 1398 г. – Ред.


[Закрыть] он выступил из селения Сихвал и достиг остановки Асван, где оставался один день. Выступившие оттуда на другой день мирозавоевательные знамена бросили тень на остановке Химивал. Во время часовой остановки [его величество] поспешил отправиться с десятитысячным отрядом кавалерии в направлении города Аджудана. Эмир Шах Малик и Даулат Тимур “таваджи” были оставлены при ставке и обозе, чтобы отправиться с последним дорогою на Дибальбур. На другой день /83/, в понедельник двадцать третьего числа[135]135
  4 ноября 1398 г.


[Закрыть], когда был сделан ночной переход из Химиваля, солнце счастья взошло над городом Анджуданом. До этого шейх Мунаввар, который в подлинном смысле слова был зловещим, и шейх Са'д, бывший по существу дела злополучным человеком, оба из числа внуков шейха Нураддина, сбивши с правого пути и с честной дороги жителей этого города, побудили их покинуть его и сделали их своими последователями и спутниками. [Все они] бежали в Битнир, в один из городов Индии. Некоторые из них, сопутствуя зловещему шейху Мунаввару, отправились в Дели, а некоторые сейиды и ученые теологи, для которых божественная помощь стала другом и счастливая звезда надзирала за ними с твердым упованием на великодушие его хаканского величества, счастливого монарха, остались жить на своей родине. Когда вечное счастье и благополучие направилось на территории могущества и величия и к цели безопасности и упования и от пыли, поднятой кортежем мирозавоевателя, просветлел глаз надежд, они удостоились особой бесценной [высочайшей] ласки и безграничных милостей [его величества]. Его величество по своей совершенной милости сделал начальниками этого города отличающегося знанием шариата Маулана Насираддин 'Омара малкита /84/, который лишь внешностью был похож на человека, [а в действительности] под этой человеческой внешностью были скрыты качества ангела, и сына Хваджа Махмуд Шихаба, который тоже отличался добронравием, [все для того], чтобы эти лица охраняли интересы и наблюдали поведение жителей, бедных и неимущих этой области, и не допускали, чтобы проходящие войсковые части причиняли им несчастья и огорчения. [Действительно], по милости творца – да будет он прославлен и возвеличен! – все обитатели и жители этой местности остались благополучны и безопасны от ударов низвергающего горы и сокрушающего слонов войска и никакой вред и несчастье не коснулись этого верно направленного населения. Те же люди, которые ушли [из Аджудана] с [вышеназванными] шейхами, все были перебиты, ограблены и захвачены в плен[136]136
  Параллельно этому тексту приведена (стр. 82 – 83) со слов “После этого, выступив...” и т. д. выдержка такого же содержания из рукописи


[Закрыть], так что те шейхи имели лишь внешность чистых, а внутреннее их содержание было темное. Хотя имя одного было Мунаввар[137]137
  Букв. 'освещенный'.


[Закрыть], а другого – Са'д[138]138
  Букв. 'счастье', 'счастливая звезда'.


[Закрыть], однако зрение их духовного руководительства было лишено света прозорливости и поверхность их души была скрыта от взора счастливой звезды. Ни сердца их не восприняли аромата от дыхания садов тесной дружбы [суфийского братства], ни головы их не привыкли к привлечениям миром святости [приверженцев суфизма в свое присутствие].

Стихи

 
Из этих несозревших [в суфийском смысле] людей одни одеты в дервишское рубище
И говорят лишь некоторые пустые слова отрицательного характера.
[Сами] не прошли и нескольких шагов по дороге правды и чистоты,
[А уже] бесславят других с хорошей репутацией!
 

Да, очи веры и истинные руководители [на пути суфийского совершенствования], кои попрали [свою] душу и тело и вычеркнули свое имя из списка живых, приносят в жертву мусульман [свое] имущество и жизнь, и, будучи непоколебимы и тверды в стадии упования на господню милость, берут [весь] мир под свое покровительство.

Стихи

 
Мертвецы на его пути суть живые с душою иного порядка,
Птицы его атмосферы суть из другого гнезда.
Не смотри же на них своими глазами, ибо они
Вне обоих миров, в обиталище иного порядка! /85/
 

Британского музея. В ней такие разночтения в названиях мест остановок. Асвар (вместо Асван) и Джихвал (вместо Химивал).