Текст книги "Король Парижа"

Автор книги: Ги Эндор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Зрение у него по-прежнему было превосходное; рука его была как всегда тверда, но он больше не чувствовал в себе порыва к творчеству: через пятьдесят лет «машина» внезапно встала.

У Дюма ещё оставались кое-какие предметы искусства, которые, как он утверждал, вдохновляли его: мавританские скульптуры, богемское стекло, русские иконы – эти сувениры, привезённые из дальних странствий, крохи, ускользнувшие от сотен кредиторов и толпы алчных женщин. На стене ещё висел единственный холст Делакруа, с которым у Дюма не хватило сил расстаться.

Слуги, которые требовали у него распоряжений и денег, не могли добиться от Дюма ответа. Прежде чем исчезнуть, они сами платили себе, унося кое-какие вещи, которые потом продавали.

Однажды сын нанёс отцу неожиданный визит.

   – Здравствуй, папа, – сказал Александр.

   – Здравствуй, сынок, – ответил Дюма.

   – Как ты себя чувствуешь, папа?

   – Сам видишь, мой мальчик, работаю, как всегда. Я обещал с полдюжины рассказов и статей.

И Дюма обмакнул перо в пустую чернильницу.

Александр увидел кипы нераспечатанных писем, горы нечитаных газет и журналов. Кончиком пальца он провёл черту по густому слою пыли, покрывавшей стопу чистой бумаги, что была сложена на письменном столе отца.

   – Почему бы тебе не поехать с нами на лето к морю? – спросил он.

У Александра был домик в Пюи, восхитительном месте, которое ему рекомендовала Жорж Санд.

   – Благодарю, но мне и здесь совсем неплохо.

Но Дюма не стал сопротивляться, когда Александр, накинув на него пальто, увёл его из дому.

Дюма нравилось сидеть на пляже, греясь на солнце; он слышал, как вокруг весело щебечут его внуки; он улыбался и засыпал, как будто пятьдесят бессонных лет теперь требовали своего возмещения.

Поскольку Дюма не интересовался войной, Александр и его жена, русская княгиня, решили ничего ему о ней не рассказывать. Узнав, что прусские армии идут на Париж, Александр счёл благоразумным провести остаток года в Пюи.

С приходом холодных осенних дней Дюма всё чаще не вставал с постели. Наконец настал день, когда горничная убрала его одежду в стенной шкаф; в этот день Дюма понял, что больше никогда её не наденет. В карманах горничная нашла наполеондор и мелкие монеты. Александр протянул деньги отцу.

   – Знаешь, мой мальчик, ровно столько денег было у меня, когда я полвека назад приехал в Париж, – улыбнулся Дюма. – Представь себе только: я полвека прожил в роскоши, и это не стоило мне ни сантима. Я так же богат, как и в дни моей молодости. Пусть никто больше не упрекает меня в расточительности!

Дюма навестил врач, но лишь для того, чтобы подтвердить то, что и без него было ясно: началась водянка, придётся время от времени проводить зондирование, делать пункции.

Дюма понял, что это смертный приговор, но, казалось, нисколько не волновался. Правда, иногда, оставаясь в одиночестве, он плакал.

Как-то сын застал отца в слезах.

   – Тебе плохо, папа!– вскричал он.

Дюма отрицательно покачал головой.

   – Не слишком ли шумят дети? – спросил Александр.

   – Нет, сын мой, я чувствую себя хорошо. Но я вспомнил то время, когда Виктор Гюго советовал мне не писать так много и так быстро. «Теперь у вас есть деньги и репутация, – говорил он. – Пишите для потомства. Создайте вещь, которая пребудет вечно». Сейчас я горько сожалею, что не послушался его совета.

   – Но, папа, ты написал книги, которые будут жить вечно.

   – Нет, – возразил Дюма. – Я хотел стать персонажем легенды. Мне это не удалось. Давно, в пьесе «Антони», я написал: «Забвение – это саван, в котором мёртвых погребают вторично». Это сказано обо мне.

Мучительно страдая, но прикидываясь весёлым, Александр возразил:

   – За одну эту фразу тебя будут помнить всегда, папа.

Дюма медленно покачал головой.

   – Нет, мой мальчик. Великие писатели, чьи имена действительно входят в Историю, пишут вещи серьёзные, трудные, непонятные. Мои произведения слишком просты, их может читать ребёнок. Знаешь, мы ведь больше всего помним тот обед, который не смогли переварить. Моя продукция слишком быстро усваивалась; она была очень вкусной и совсем легко проглатывалась. Поверь, я часто думал сменить манеру, но, начиная писать, я мог приложить свой ум только к одному – заинтересовать, увлечь, удивить читателя. Я хотел, чтобы читатель смеялся и плакал, веселился или переживал ужас. Никогда я не стремился казаться умнее читателя; наоборот, я старался быть как можно проще; я хотел поделиться с читателем всем, что знаю, и сделать это в самой приятной манере. Именно поэтому меня и забудут.

   – Но, папа, разве кто-нибудь сможет забыть твоих «Трёх мушкетёров», твоего «Монте-Кристо», твои «Двадцать лет спустя»?

   – Ты искренне считаешь, что это хорошие книги? – спросил Дюма с недоверчивой улыбкой.

   – Это классика, папа, – ответил Александр.

   – Нет, я не верю в это, – со вздохом возразил Дюма. – Теперь мне хотелось бы их прочитать. Я часто давал себе слово сделать это, но откуда мне было взять время?

   – Как?! – вскричал Александр. – Ты никогда не читал своих книг?

   – Я стоял перед выбором: либо читать, либо писать. Сочетать это у меня времени не было. Поэтому я решил писать, а чтение предоставить публике.

   – Что ж, сейчас время на чтение у тебя есть, – заметил Александр.

   – А у тебя здесь есть мои книги? – спросил Дюма.

   – А ты можешь представить себе французскую семью, где бы их не было? – сказал Александр.

Он вышел и вернулся, нагруженный томами Дюма.

   – Вряд ли я успею всё это прочесть, – с печальной улыбкой заметил Дюма.

Тем не менее Дюма принялся за чтение и как-то сказал сыну:

   – Знаешь, это действительно хорошо.

Но, прочитав «Графа де Монте-Кристо» до середины, Дюма простонал:

   – Я так и не узнаю, чем всё кончилось!

Александр с трудом сдержал слёзы.

   – Прости меня, папа, прости!

   – Что с тобой, мой мальчик? – спросил его отец.

Это были последние слова Дюма, сказанные именно в ту минуту, когда для отца и сына наконец-то появилась возможность объясниться.

Дюма впал в забытье, от которого ему уже было не суждено очнуться. Скоро во сне его разбил апоплексический удар. Мария-Александрина привела священника. Когда соборовали Дюма, издалека слышалась канонада прусской артиллерии, обстреливающей Дьепп, но лишь лёгкое подрагивание век умирающего показывало, что он сознает происходящее.

Так 5 декабря 1870 года умер Александр Дюма.

Холодным декабрьским утром тело Дюма перевезли в деревню близ Невиля для временного погребения. На похоронах присутствовали семья, несколько соседей и немецкий патруль. После войны останки Дюма перезахоронили в Виллер-Котре.

Голосом, прерываемым рыданиями, Александр произнёс короткую речь:

«Не подобает, папа, чтобы я, твой сын, произносил слова, которые по обычаю должен был бы сказать кто-то другой, не родственник. Но здесь нас окружает жестокий враг, и твои друзья даже не знают, что ты умер.

Сын солдата, ты ринулся в литературу так же, как твой отец бросался в бой. Почти полвека ты сражался, поставляя ненасытной публике комедии, трагедии, романы, книги о путешествиях и сочинения по истории. Франция, Европа, Америка питались твоим творчеством. Секретари едва поспевали за тобой. Директора театров, издатели, переводчики, плагиаторы, словно мародёры после битвы, вырывали друг у друга плоды твоей творческой энергии.

Ты работал, как Вулкан в своей кузнице; иногда тебе приходилось бросать в свой тигель плохой металл, но ты не упорствовал в ошибке: ты продолжал трудиться.

Завистники обвиняли тебя в плагиате, толковали о литературной промышленности, но ты трудился без устали.

Иногда, папа, я наблюдал тебя за работой в твоей мастерской. Бывали минуты, когда ты уставал, клал ненадолго свой молот на наковальню и с обнажённой грудью, засучив рукава, выходил на улицу вдохнуть свежий воздух ночи, взглянуть на звёзды и утереть пот со лба. Но уже через несколько минут ты снова брался за свой титанический труд.

И вот настал день, когда толпа, считавшая всё, что ты делал, великолепным, вдруг сочла это смешным. Люди шёпотом рассказывали о тебе гнусные сплетни. Но ты лишь смеялся в ответ. Ты не оскорбился тогда, когда они начали утверждать: «На самом деле талантлив его сын». Наоборот, ты обнял меня за плечи и сказал: «Да, ты – лучшее моё произведение, когда-нибудь я буду знаменит лишь тем, что был твоим отцом».

Я мог бы этим гордиться, но вынужден признаться, что в отношении тебя впал в грех зависти; однако ты, преподав мне урок смирения, научил меня более важному, чем манера письма: ты научил меня любить жизнь.

Когда я думаю о том, что ещё несколько лет назад тебя знал весь мир, а сегодня, когда гремят пушки, никто даже не ведает о том, что ты покинул землю без тех почестей, какие тебе подобают, я плачу. Но я знаю, придёт время, когда каждый из тех, чью жизнь озарило чтение хотя бы одной твоей книги, будет содействовать тому, чтобы в память о тебе воздвигли памятник».

Через несколько недель Виктор Гюго из немецкой газеты узнал о смерти Александра Дюма.

– Он был таким же добрым и благотворным, как летний ливень, – сказал Гюго. – Никого не обманывали мрачные тучи, раскаты грома, блеск молний. Все знали, что Дюма был столь же мягок и столь же щедр, как летний дождь, оросивший иссохшую землю.

Послесловие

Как назвать эту книгу? Роман? Биография? Правдива ли она и если да, то в какой мере?

Ответ в том, что книга эта очень правдивая, ибо она представляет собой художественное произведение, основанное на солидных научных изысканиях, хотя и выходит за их рамки.

Возьмём, к примеру, любовь Дюма к орденам. Художник Поль Юэ действительно видел Дюма, который стоял в карауле в военном мундире с таким множеством орденов на груди, что Юэ поинтересовался, не висят ли они и на спине. На этом анекдот обрывается; в таком виде им может довольствоваться художник-пейзажист, но не писатель. Следовательно, я приписываю Дюма слова о том, что он вешал на спину ордена, пожалованные ему королями, которые потом были низложены. Теперь анекдот закончен. Что плохого в том, что я довёл его до конца?

В случае с орденами это всего лишь прикрасы. Более серьёзны выдуманные мной разговоры Дюма с Вероной, с его поверенным Хиршлером, с Вьель-Кастелем; их вообще не было, а я приписываю их писателю. Вопрос не в этом, чтобы выяснить, солгал ли я, а в том, был ли подобный разговор, и если был, звучал ли примерно так, как я его передаю.

Современники Дюма единодушно признают, что он был блестящим собеседником. Станем ли мы упрекать этих авторитетных свидетелей лишь за то, что они не записали отдельные разговоры Дюма, а те, что были ими зафиксированы, не блещут остроумием?

Чем глубже мы изучаем документы, касающиеся Дюма, тем больше убеждаемся, что одни научные разыскания никогда не смогут воздать ему должное.

И всё-таки я не без трепета посмел, подражая Гёте, сочетать правду с вымыслом, чтобы вплотную приблизиться к истине. После колебаний я решился написать роман, опирающийся на научные разыскания, хотя с ними и не связанный. Подобно тому, как другие романы пишутся в форме писем или автобиографических записок, я придал моему роману форму биографии, которая основана на подлинных фактах.

Доказательство верности этого принципа мне предоставил сам Дюма, ибо он говорил Мишле: «Признайтесь, мой дорогой Мишле, что для историков лучше, если их труды читаются как романы, тогда как романы приобретают большую ценность, если они ближе к подлинной Истории».

И своим девизом я выбрал фразу «Se non е vero, е bene trovato»[127]127
  Если это и правда, то сказано хорошо (ит.).


[Закрыть], поскольку преследовал цель написать книгу, в которой было бы невозможно отличить ложь от правды.

Если бы пришлось основываться исключительно на подлинных документах, то о дуэлях Дюма нельзя было бы написать и пяти страниц. Инциденты вроде поединка плевками, анекдот о тринадцатой дуэли исторически опираются лишь на один незначительный факт: когда Дюма-сын прислал секундантов на квартиру Мирекура, чтобы бросить ему вызов и отомстить за оскорблённого отца, дверь им открыл сам Мирекур, державший на руках двухлетнего сына. «Если Дюма посылает своего сына драться вместо себя, – сказал Мирекур, – то я предлагаю вам моего сына, который будет сражаться вместо меня».

На самом деле никакой дуэли не было.

По-видимому, эта сцена не вполне точно рисует ту огромную любовь, какую в те годы юный Александр питал к отцу; мне пришлось развернуть эту сцену, изменить её, уклониться от правды, чтобы рельефнее подчеркнуть сыновью преданность Александра. Но в каком смысле шло моё уклонение от подлинных фактов? В сторону большей правдивости или меньшей?

Этот вопрос лучше всего поддаётся рассмотрению, если взять мой рассказ о шедевре, который Делакруа «нарисовал» на сковороде. В основе её нет ни грана правды. Нам лишь известно, что Дюма любил устраивать приёмы на кухне, а Делакруа часто на них бывал. С другой стороны, из «Дневника» художника явствует, что Делакруа завидовал популярности Дюма и презирал его талант как второсортный.

Если бы я придерживался исторических фактов, то не смог бы воскресить поединок этих двух великих личностей, их странную дружбу-вражду, в этом случае оставшуюся бы в тени.

Вопрос о том, помогает ли выдумка большей или меньшей правдивости, с особой силой встаёт по поводу связи Дюма с Катрин Лабе. Молчание в «Воспоминаниях» Дюма на этот счёт постыдно; шесть слов и несколько коротких фраз покрывают всё: любовь, беременность, рождение ребёнка и его воспитание.

Кто станет утверждать, что эти шесть слов из «Воспоминаний» Дюма и несколько фраз из письма его сына ближе к правде, чем выдуманное мной развитие отношений Дюма и Катрин?

У нас не было бы никакого предлога взывать к воображению, пытаясь прибавить что-либо к существующим историческим документам, если бы люди упорно не скрывали правду о себе. Поскольку люди, по утверждению современной медицины, бывают до конца искренними только в своих снах, мы вынуждены, воссоздавая всю правду о жизни Дюма, прибегать к материалам, которых не дадут никакие научные разыскания.

Кроме того, иногда отдельные черты характера человека раскрываются в таком обилии документов, что это само по себе может исказить его облик, особенно если для характеристики его других черт этих документов не хватает.

Именно так обстоит дело с плагиатами Дюма. Общеизвестно, что при жизни Дюма не раз представал перед судом за литературное мошенничество и приговаривался к возмещению убытков. Совсем недавно доказали, что целые абзацы его книг об Испании взяты из сочинений других авторов.

К тому же существует Керар[128]128
  Керар Жозеф-Мари (1797—1865) – французский библиограф, издатель журнала «Литературная Франция».


[Закрыть]. В своём романе я дерзнул о нём не упоминать.

Керар – это неутомимый библиограф первой половины девятнадцатого века. В своём пятитомном труде «Разоблачённые литературные подлоги» он посвящает плагиатам Дюма не менее ста пятидесяти колонок, набранных убористым шрифтом.

О Кераре я намеренно не упоминаю по следующей причине. Керар обвиняет Дюма в том, что тот чаще других лишал авторских прав своего друга юности Адольфа де Лёвена. Но Адольф де Лёвен, проживший более девяноста лет, пережил Керара и Дюма и после смерти оставил своё значительное состояние сыну человека, который, по мнению Керара, так гнусно его обирал.

Теперь, читатель, вы можете задать себе вопрос, есть ли правда в ста пятидесяти колонках, посвящённых Кераром Дюма. Там приводятся факты, множество фактов. Но правдивы ли они? По-видимому, нет.

Что касается узлового пункта моей книги – дуэли между отцом и сыном, – то я вынужден признать, что о ней нигде не сообщается. Тем не менее, когда я взял тему дуэли, как необходимую для романа о Дюма, ссора между отцом и сыном стала неизбежной.

Подобно завещанию Адольфа де Лёвена, принадлежащему к числу красноречивейших документов, существует и другой, столь же красноречивый факт: однажды Дюма-сын поддался искушению и вошёл с ножом в комнату, где спал его отец. Впоследствии он объяснял это мимолётное умопомрачение своей крайней усталостью.

Разве не правдоподобно предположить, что в этом сомнамбулическом поступке проявилось истинное чувство?

Мы знаем, что между Дюма-отцом и Дюма-сыном существовала не только глубокая привязанность; в их душах жили и скрытые чувства иной природы, ибо они годами виделись друг с другом лишь на похоронах друзей.

И разве может автор, желающий нарисовать правдивый портрет Дюма, ограничиться тем, чтобы этот эмоциональный конфликт между отцом и сыном выразился лишь в мелком происшествии с ножом, столь незначительном, что в любой биографии Дюма оно заслуживало бы всего одной-двух фраз?

Множество свидетельств подтверждает, что Дюма напряжённо «переживал» свои романы и пьесы: когда он писал, Дюма кричал, стонал, плакал, смеялся. В эти минуты он был не просто Дюма: он был и Анжем Питу, штурмующим Бастилию, и королевой-матерью, крадущейся по коридорам Лувра, и Железной Маской, и Калиостро, и будущим графом де Монте-Кристо, который дал похоронить себя заживо, чтобы вырваться из замка Иф.

Разве героем вашей книги может стать истинный Дюма, если вы сами, когда пишете о нём, не чувствуете желания кричать, стенать, плакать, смеяться?

То, что это соперничество между отцом и сыном рассеялось не в поединке, а по-другому, только случайность, одна из тех случайностей жизни, которые мешают множеству потенциальных героев найти возможность показать свою истинную цену.

Поэтому я придал первостепенное значение той критике, которой Дюма подверг картину Жерома «Дуэль после маскарада». Я её не выдумал; Дюма критиковал картину не перед зрителями в Салоне, а в опубликованной статье; отрывок из неё читатель найдёт в томе на букву D «Большого универсального словаря XIX века», составленного Ларуссом.

«В общем, перед этой картиной я чувствую себя зрителем не трагедии, а скорее финальной сцены пантомимы, – писал Дюма. – О, разумеется, мастерски поставленной пантомимы. Пьеро талантливо играет свою роль; никто лучше его не смог бы симулировать смерть. Я с восторгом аплодирую, но не трепещу от страха. Ибо я понимаю, что этот Пьеро ранен деревянной саблей, что кровавое пятно на его белом домино нанесено им самим губкой, пропитанной красной краской. Я ни на миг не сомневаюсь, что Пьеро быстро прибежит в свою уборную переодеться и отправится домой спать, когда опустится занавес». Разве в этих словах не слышится сарказм человека, страдающего от того, что его подозревают в подстроенных дуэлях? Подобно тому, как завещание Адольфа де Лёвена раскрыло мне глаза на лживость клеветнических наветов, предметом которых были книги Дюма, так и эта критическая статья открыла мне глаза на якобы подтасованные дуэли Дюма.

Будущее даст ответ, являются ли мои вымыслы заурядной ложью или они представляют собой один из видов той особой лжи, что бывает правдивее самой правды. Ибо такие виды лжи существуют. Например, страус, прячущий голову в песок, – это ложь: ни один страус этого не делает. Тем не менее сей несуществующий страус – единственный, о ком мы говорим, и для нас он реальнее того страуса, который продолжает снабжать человека своими бесполезными и вышедшими из моды перьями.

Если моему Дюма суждено в глазах людей стать в будущем истинным Дюма, затмив или даже стерев из памяти реального Дюма, подобно тому как Сирано де Бержерак Эдмона Ростана затмил подлинного Сирано или д’Артаньян самого Дюма затмил подлинного д’Артаньяна, то это явится доказательством, что иногда ложь способна быть правдивее правды.

ОБ АВТОРЕ

ГИ ЭНДОР (1900—1970) – американский писатель и киносценарист. Вниманию читателей предлагается перевод французской версии романа «The King of Paris» («Король Парижа»).

ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА АЛЕКСАНДРА ДЮМА

1802 год

24 июля – в городе Виллер-Котре родился Александр Дюма (другое имя – Александр Дави де Ла Пайетри). Отец писателя, генерал Тома-Александр Дави де Ла Пайетри (1762 – 1806), сын маркиза Александра-Антуана Дави де Ла Пайетри (1714 – 1786) и чернокожей рабыни Мари-Сезет (или Сесет) Дюма, родившейся на острове Санто-Доминго и умершей в 1772 году, при поступлении на воинскую службу принял фамилию матери.

Мать писателя Мари-Луиза-Элизабет Лабуре (1769 – 1838) – дочь Клода Лабуре (1743 – 1809) и Марии-Жозефы Прево (1739—1806), владельцев гостиницы и трактира в городе Виллер-Котре.

12 августа – крещение А. Д. в церкви Вцдлер-Котре. Крестный отец – дед писателя Клод Лабуре, крестная мать – старшая сестра писателя Мария-Александрина-Эме Дюма Дави де Ла Пайетри (1793 – 1881).

1805 год

Сентябрь – генерал Дюма взял с собой трёхлетнего сына в Париж. А. Д. впервые в жизни побывал в театре на спектакле «Поль и Виргиния» в «Опера Комик».

19 сентября – генерал Дюма вместе с сыном завтракает с маршалом Гийомом Брюном (1763—1815) и маршалом Мюратом (1767 – 1815).

Октябрь – генерал Дюма вместе с сыном наносит визит сестре Наполеона Полине Бонапарт.

1806 год

26 февраля – смерть генерала Дюма.

1811 год

Октябрь – А. Д. поступает в коллеж, созданный в Виллер-Котре аббатом Грегуаром, где учится до 1813 года. После ухода А. Д. из коллежа аббат Грегуар продолжал заниматься с ним латинским языком. Кроме того, А. Д. занимался фехтованием, брал уроки танцев и три года учился играть на скрипке у Антуана-Никола Иро. Читать А. Д. выучился по книге великого французского естествоиспытателя Бюффона «Бюффон для юношества». Первыми самостоятельно прочитанными книгами были Библия, «Робинзон Крузо» Дефо, «Письма Эмилии о мифологии» уроженца Виллер-Котре Демутье, «Тысяча и одна ночь». А. Д. не получил систематического образования; свою огромную историческую эрудицию писатель приобрёл упорным, постоянным самообразованием.

1814 год

Февраль—март – становится свидетелем нескольких военных эпизодов. 3 марта в Виллер-Котре вступил авангард русских казаков.

1815 год

12 июня – видел Наполеона, который направлялся в Бельгию и останавливался в Виллер-Котре для смены лошадей.

20 июня – второй раз видел Наполеона, после разгрома под Ватерлоо проезжавшего через Виллер-Котре.

1816 год

Август – поступает работать рассыльным в контору нотариуса Меннесона в Виллер-Котре.

1819 год

Лето – ухаживает за Аглаей Телье, продавщицей из магазина мод. Девятнадцатилетняя девушка стала первой любовью пятнадцатилетнего Александра Дюма.

26 июня – знакомится с Адольфом Риббингом де Лёвеном (1802—1874), который приобщает его к литературе и знакомит с известным драматургом Антуаном-Венсаном Арно (1766—1834) и его сыновьями.

Октябрь – в городе Суасон присутствует на спектакле «Гамлет» (перевод Дюсиса); раздобыв книгу, заучивает наизусть роль главного героя.

1820 год

Март – в соавторстве с А. Лёвеном А. Дюма пишет водевили «Майор из Страсбурга», «Ужин друзей» и пьесу «Абенсераги».

1822 год

3 ноября – впервые приезжает в Париж.

4 ноября – А. Лёвен знакомит А. Дюма с великим французским актёром-трагиком Франсуа Жозефом Тальма (1763—1820).

1823 год

Январь – в «Альманахе для девиц» напечатано стихотворение А. Дюма – первая публикация писателя.

3 апреля – окончательно покидает Виллер-Котре и обосновывается в Париже.

10 апреля – по протекции генерала Фуа принят переписчиком в секретариат герцога Орлеанского, который в 1830—1848 гг. станет под именем Луи-Филиппа I королём Франции.

Август – связь с соседкой по лестничной клетке, портнихой Мари-Катрин-Лор Лабе (1794—1868).

1824 год

27 июля — у Лор Лабе и А. Дюма родился сын Александр.

1825 год

22 сентября – премьера в театре «Амбигю Комик» водевиля «Охота и любовь», написанного в соавторстве с А. Лёвеном и Д. Руссо.

1 декабря – отдельной брошюрой вышла «Элегия на смерть генерала Фуа».

1826 год

Февраль – вместе с Л.-П. Сетье и А. Лёвеном основывает журнал поэзии «Психея».

Март – вышла первая книжка журнала «Психея». Среди главных сотрудников – отец и сын Арно, Казимир Делавинь, Лассань, Шатобриан, Виктор Гюго, Шарль Нодье.

27 мая – издатель Сетье выпускает «Современные рассказы» – первую книгу прозы А. Дюма.

7 ноября – премьера в театре «Пор-Сен-Мартен» водевиля «Свадьба и похороны».

1827 год

Янрарь – выход последней книжки журнала «Психея».

3 июня – знакомится с Мелани Вальдор, которая становится его любовницей. Она была хозяйкой литературного салона своего отца – библиофила и собирателя исторических документов, историка литературы и публициста Матьё Вильнава.

10 сентября – присутствует на спектакле «Гамлет», который играла труппа английских актёров.

1828 год

Зима – А. Дюма знакомится с поэтом-песенником Пьер-Жаном Беранже (1780—1857).

1829 год

10 февраля – в театре «Комеди Франсез» с триумфом прошла премьера романтической драмы «Двор Генриха III», положившая начало славе Дюма-драматурга. На премьере знакомится с Виктором Гюго и Альфредом де Виньи.

1830 год

25 февраля – А. Дюма принимает участие в так называемой «битве» между классиками и романтиками на премьере драмы Виктора Гюго «Эрнани».

30 марта – в театре «Одеон» премьера драмы в стихах «Кристина».

1 апреля – знакомится с актрисой Мари Дорваль (1798—1849) – лучшей исполнительницей женских ролей в драмах и мелодрамах романтиков.

Июнь – любовницей А. Дюма становится актриса Бель Крельсамер (1803—1875).

Июль – август – А. Дюма принимает активное участие в событиях Июльской революции, свергнувшей короля Карла X.

Середина августа – конец сентября – по заданию одного из лидеров революции, генерала Лафайета, совершает поездку в Вандею.

1831 год

10 января – в театре «Одеон» премьера драмы «Наполеон Бонапарт, или Тридцать лет истории Франции».

5 марта – у Бель Крельсамер и А. Дюма родилась дочь Мария-Александрина (умерла в 1878).

3 мая – в театре «Пор-Сен-Мартен» премьера самой знаменитой драмы А. Дюма «Антони». В роли Адели – Мари Дорваль.

10 декабря – в театре «Пор-Сен-Мартен» премьера драмы «Ричард Дарлингтон».

1832 год

Апрель – в Париже вспыхнула эпидемия холеры. А. Дюма заболел, но сумел вылечиться.

29 мая – в театре «Пор-Сен-Мартен» премьера исторической драмы «Нельская башня».

21 июля – 20 октября – первая поездка за границу: Швейцария, швейцарские и итальянские Альпы.

В Люцерне встречается с Франсуа Рене Шатобрианом (1768—1848) – одним из родоначальников французского романтизма.

1833 год

30 марта – во время парижского карнавала А. Дюма устроил знаменитый бал-маскарад, в котором участвовало 300 гостей – весь литературный и артистический Париж.

Июнь – выходит книга «Галлия и Франция» – первое историческое сочинение А. Дюма.

27 декабря – в театре «Пор-Сен-Мартен» премьера пьесы «Анжела».

1834 год

17 октября – присутствует на открытии в Руане памятника великому французскому драматургу Пьеру Корнелю (1606—1684).

7 ноября – 20 декабря – поездка по югу Франции.

1835 год

4 апреля – выходит исторический роман «Изабелла Баварская» – первый из задуманной серии «Хроники Франции».

12 мая – 25 декабря – плавание по Средиземному морю.

19 сентября – выходит сборник новелл «Воспоминание об «Антони».

1836 год

20 – 23 мая – гостит в Фуркё у Виктора Гюго.

Июль – А. Дюма начинает сотрудничать в газете «Ля Пресс», основанной Эмилем де Жирарденом. В «Ля Пресс» впервые стали печатать романы с продолжениями, получившие название «романы-фельетоны».

15 июля – 11 сентября – «Ля Пресс» публикует роман «Графиня Солсбери» – первый «роман-фельетон» А. Дюма.

29 августа – в театре «Варьете» премьера драмы «Кин, или Гений и беспутство».

1837 год

3 июля – А. Дюма – кавалер ордена Почётного легиона.

Февраль – апрель – газета «Фигаро» печатает книгу «Путевые впечатления. Швейцария», которая сразу выходит отдельным изданием. Опубликованы романы «Паскаль Бруно», «Актея».

1838 год

1 августа – смерть матери.

8 августа – 2 октября – поездка в Бельгию и Германию.

Декабрь – знакомится со своим будущим «сотрудником» Огюстом Маке (1813—1886).

Опубликованы романы «Полина», «Капитан Поль», «Капитан Памфил».

1839 год

2 апреля – в «Комеди Франсез» с огромным успехом прошла премьера пьесы «Мадемуазель де Бель-Иль», которая не сходила со сцены до 1916 года.

20 ноября – отдельными выпусками начала выходить серия исторических очерков «Знаменитые преступления».

1840 год

3 февраля – А. Дюма вступает в брак с актрисой Идой Ферье.

26 апреля – 27 мая – газета «Сьекль» печатает книгу «Путевые впечатления. Юг Франции».

7 июня – чета Дюма прибыла во Флоренцию, где жила до марта 1841 года.

24 июля – 27 сентября – в журнале «Ревю де Пари» опубликован роман «Записки учителя фехтования» – первое в европейской литературе художественное произведение о декабристах.

9—12 октября – А. Дюма и Ида Ферье посещают остров Эльба.

1841 год

20 февраля – издатель Гослэн выпускает первый том Полного собрания пьес А. Дюма.

Март – выставляет свою кандидатуру на выборах во Французскую Академию. Избран не был.

10 апреля, 15 мая – выходят второй и третий тома Полного собрания пьес.

4 июня – 21 сентября – А. Дюма живёт во Флоренции.

28 июня – 14 января 1842 г. – в газете «Сьекль» опубликован роман «Шевалье д’Арманталь».

1842 год

24 июня – 18 января 1843 г. — газета «Сьекль» печатает главы книги А. Дюма об Италии «Корриколо».

1 августа – приезжает из Флоренции в Париж на похороны наследника французского престола герцога Орлеанского, погибшего в результате несчастного случая.

1843 год

24 мая – после спектакля «Фёдра» знакомится с великой французской актрисой Рашель (1821—1858).

25 июля – премьера в «Комеди Франсез» комедии «Воспитанницы Сен-Сирского дома», которая продержалась в репертуаре до 1930 года.

Опубликованы романы «Сильвандир», «Асканио», «Замок Эпштейнов», «Амори», «Фернанда».

1844 год

14 марта – 11 июля – газета «Сьекль» напечатала роман «Три мушкетёра».

30 мая – А. Дюма поселяется в городке Сен-Жермен-ан-Ле под Парижем. На прогулке в Пор-Марли он решает купить здесь землю и построить замок.

28 августа 1844 – 15 января 1846 г. — газета «Журналь де Деба» публикует роман «Граф де Монте-Кристо».

14 октября – А. Дюма расстаётся с Идой Ферье.

24 – 31 октября – поездка с сыном в Бельгию и Голландию.

25 декабря – 5 апреля 1845 г. — в газете «Ля Пресс» печатается роман «Королева Марго». В этом году увидели свет романы «Габриэль Ламбер», «Дочь регента», «Корсиканские братья».

1845 год

21 января – 28 июня – газета «Сьекль» публикует роман «Двадцать лет спустя» (продолжение «Трёх мушкетёров»),

20 февраля – публицист Эжен де Мирекур (псевдоним Жан-Батиста Жако) (1812—1880) опубликовал нашумевший памфлет «Фабрика романов: торговый дом Александр Дюма и Компания», в котором обвинил писателя в присвоении чужих произведений. А. Дюма подал в суд за клевету.

15 марта – выиграл процесс против Э. де Мирекура.

20 мая – 12 января 1846 г, — газета «Демокраси пасифик» печатает роман «Шевалье де Мезон-Руж».

24 августа – 12 февраля 1846 г. – газета «Конститюсьонель» публикует роман «Графиня де Монсоро».