Текст книги "В погоне за красавицей"
Автор книги: Гейл Каллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Да.
Он едва смог выдавить из себя это слово. Он мог сейчас думать только о том, что она хотела его прикосновения… что она хотела заполучить свое приключение. Что может он ей дать? Где проведет он черту? Все будет зависеть от того, какой накал страсти сумеет он выдержать, не взяв от нее то, что женщины ценят дороже всего.
Она уже разделась до сорочки, плотной полотняной, и он пожалел, что на ней надета не ее собственная, полупрозрачная. Платье она сбросила на большой камень.
– Нашу одежду я постираю попозже, – сказала она, усаживаясь на землю, чтобы снять ботинки, подвязки и чулки… Бросив ему лукавый взгляд; она продолжила: – А теперь настала очередь штанишек.
– Здесь на краю болот скоро похолодает, – произнес он, долго и откровенно разглядывая ее, пока она не покраснела. – Я лучше поскорей разожгу костер.
– Боишься купаться со мной? – В глазах ее прыгали веселые чертики. Она осторожно, под сорочкой, спустила с себя штанишки.
– Нет, не боюсь, – многозначительно отозвался он. – Но если я прямо сейчас присоединюсь к тебе в воде, тебе скоро будет не до купания, а потом у нас не будет костра.
Ее улыбка померкла, но выражение лица преисполнилось живейшего интереса. Они долго смотрели друг на друга, пока она в конце концов не направилась к саквояжу и не стала переворачивать в нем все в поисках затерявшегося куска мыла… Джулиан со вздохом стал собирать сучья и ветки, исподволь наблюдая за ней. Ребекка зашла в воду и содрогнулась.
– Ой, как холодно! – ахнула она…
– А ты ждала чего-то другого от поздней весны?
– Но… – она поежилась, – я так мечтала как следует искупаться.
– Значит, тебе придется удовлетвориться только чистотой.
Она храбро расправила плечи.
– Ты прав. И оно определенно того стоит.
Она шагнула дальше в воду. Речка было неширокой и не очень глубокой, но Джулиан уже привык заботиться о Ребекке.
– Ты плавать умеешь? – спросил он.
Она покачала головой и раскинула руки:
– Они не позволяли мне учиться ездить на лошади. Неужели ты думаешь, что мне позволили бы мокнуть в холодном пруду?
– Тогда будь осторожна. Входи в воду только по бедра. Если войдешь глубже, можешь потерять равновесие. Течение вроде бы не сильное, но всякое случается. Может быть, мне стоит сначала проверить, какое здесь дно?
– Джулиан, не бойся, ты и так обо мне хорошо заботишься. Я обещаю быть послушной, так что тебе не нужно доказывать, какой ты замечательный пловец. Ты ведь замечательный?
– Замечательный.
– Ну разумеется! А теперь займись, чем собирался. Я же займусь своими обязанностями позже.
Он сложил сучья в кучку под деревьями и стал высекать искру. Когда наконец маленький костерок затрещал, он взглянул на Ребекку. Лучи заходящего солнца сверкали на глади реки и отражались от ее гладкой кожи. Над головой Ребекки кружили стрекозы. Она с серьезным и вдумчивым видом энергично растирала намыленной тряпочкой руки и плечи. Удовольствия не было на ее лице, что заинтересовало Джулиана.
Огонь костра горел ровно, так что Джулиан разделся до кальсон и вошел в воду неподалеку от нее. Ребекка посмотрела на него, скользнула взглядом по его голой груди. Он поспешил окунуться в воду до пояса и содрогнулся от холода.
Она продолжала натирать себя мылом, словно на ней осела вся грязь мира.
– Легче, – произнес он. – Так ты вместе с грязью сдерешь с себя всю кожу.
– У меня такое чувство, будто я никогда больше не стану чистой, – пробормотала она.
В ее голосе прозвучало что-то задевшее его, и он придвинулся ближе.
– Ребекка, – негромко произнес он.
Она, словно не слыша его, продолжала намыливаться, потом проговорила:
– Запахи этого места… грустные глаза детей, которым нечего ждать от будущего, кроме болезней и смерти…
– Не все они заболеют, – произнес он, понимая, как глубоко захватило ее сочувствие к этим несчастным. – А некоторые, возможно, устроят себе вполне хорошую жизнь.
Она опустилась в воду и, сидя, стала мыть свое тело под сорочкой.
– Я понимаю, что они чувствуют… какую беспомощность и уныние ощущают, словно никогда не узнают ничего лучшего. От этого так просто… стать злыми.
– Злыми на что? – мягко спросил он.
– На Бога! На все, что держит тебя в этом жалком чахлом теле, на смерть, которая висит над тобой. Как демон из ночного кошмара. Детство должно быть полно игр, исследований нового, чудес… А у них детства нет вовсе.
– Как не было его у тебя.
Она посмотрела не него почти сердито.
– Это неправда. Мое детство нельзя сравнивать с детством этих несчастных манчестерских детей.
– Но у тебя есть право считать, что тебя лишили того, что твои брат и сестра считали естественным: здоровья, живости, свободы.
Ему показалось, что ее нижняя губка задрожала.
– Меня мучает то, что я вижу, как сильно прошлое влияет на мою нынешнюю жизнь.
Он почувствовал неловкость из-за того, что сам делает за нее вывод.
– Но вспомни, что мы все извлекаем уроки из своего прошлого. Оно может влиять и по-доброму.
Однако она продолжала хмуриться.
– Но я ведь не основываю каждое свое решение на прошлом. И вообще, разве так нужно жить?
Она выглядела такой расстроенной, что Джулиан приблизился к ней и взял из ее рук мыло. Став на колени, так что вода оказалась ему по пояс, он приложил ладонь к ее щеке и принялся оттирать ее лицо от грязи, бормоча:
– Не думай об этом, Ребекка.
Он действовал бережно, чтобы не повредить ее нежную кожу, ее покрасневшие от солнца щеки. Сверчки подняли шум, приветствуя приход ночи, вечерние песни птиц наполнили воздух, вокруг них шумела вода, и Ребекка постепенно расслабилась под его руками. Он прошелся пеной по ее шейке и за ушками… Она с тихим вздохом склонила голову, открыв ему доступ к затылку и плечам. Под его руками она казалась такой хрупкой, но Джулиан знал, какая она на самом деле сильная. Именно это позволило ей победить болезни, при которых другие могли сдаться.
Вот еще одно качество, которое он хотел видеть у своей жены: отвагу. Раньше он никогда не думал об этом, но Ребекка доказала ему, как это важно.
Он начал вытаскивать шпильки из ее волос и передавать их ей. Она напряглась, но ничего не сказала, даже когда ее каштановые волосы рассыпались по ее плечам. Она уткнулась в свои руки, зажав шпильки в кулаке, потом запрокинула голову, позволив массе волос упасть в воду. Река потянула их, и они окружили ее голову нимбом.
Теперь глаза ее были открыты, и она пристально всматривалась в него. Заткнув мыльную тряпочку за пояс своих кальсон, Джулиан взял в одну руку мыло, а второй намочил ее локоны. Их было очень много, и, трогая их, он испытывал какое-то порочное удовольствие. Раньше он никогда не обращал на женские волосы такого внимания. По какой-то причине купание Ребекки, мытье ее волос оказались гораздо более интимными, чем его сексуальные отношения с другими женщинами. Они давали ему такое острое наслаждение.
Он взбил пышную пену и втер ее в волосы Ребекки, а она все это время продолжала внимательно смотреть на него полузакрытыми глазами. От этого он почувствовал жар во всем теле и необычайный прилив возбуждения, несмотря на холод речной воды.
В конце концов ей все же пришлось закрыть глаза, чтобы в них не попало мыло. Джулиан нежно, но твердо массировал ей кожу головы. И она застонала от нежданного блаженства.
Его тело напряглось.
– Время смывать мыло, – хрипло произнес он. Она откинулась назад, стремясь погрузиться в воду по локти, но это чуть не утопило ее. Вместо этого он прижал ее к себе, обхватив руками за плечи. И слегка притопил ее.
– Доверься мне, – прошептал он.
– Я верю.
Проглотив внезапно возникший в горле комок, Джулиан позволил воде свободно протекать сквозь ее локоны. Ребекка, видимо, сообразила, что в другой руке он держит мыло, потому что подняла руки и стала прочесывать ими густые локоны.
В этот момент он заметил, что ее сорочка стала совсем прозрачной. Он увидел темные бутоны ее сосков, отвердевших от холодной воды. Он потрясение уставился на них, вдруг вспомнив, как ласкал их сквозь ткань ее одежды.
Он мог потеряться в ней. Ему хотелось попробовать на вкус ее тело. Так просто и легко было бы распустить шнурки у ее шеи, сдвинуть вырез сорочки и проследить ложбинку между ее грудей вниз… до крайнего предела…
Глава 17
Откинувшись назад на руку Джулиана, Ребекка ощущала себя такой гибкой… все ее кости словно растаяли от наслаждения. Вода, смывшая грязь и запахи Манчестера, больше не была холодной, а лишь бодряще освежающей. Течение реки слегка тянуло ее волосы, и она погрузила в них пальцы, освобождаясь от остатков мыльной пены.
Джулиан бережно обмывал ее лицо и шею, и это ощущение было неописуемо приятным. Кожа ее ожила под его руками и стала необычайно чувствительной. Она мучительно ныла от волнения и нежности, возбуждаемых его прикосновением.
Но теперь, держа ее в своих объятиях, он не произнес ни слова. Его необычайное молчание, странная неподвижность заставили ее наконец открыть глаза. Из любопытства. И тогда настала ее очередь задержать дыхание. Она лежала, откинувшись на его руку, а Джулиан смотрел вниз, на ее грудь, сосредоточенно, напряженно и жадно.
Может быть, теперь он наконец прикоснется к ней? Разделит с ней наслаждение, которого оба они так жаждали?..
Но в этот момент неподалеку, у берега, громко квакнула лягушка и с шумом плюхнулась в воду.
Джулиан вздрогнул и, словно очнувшись, перевел взгляд на ее лицо. Долгую минуту они не отрывали глаз друг от друга, и привычное слегка насмешливое выражение его лица сменилось на почти… торжественное.
– Разве ты не понимаешь, Джулиан, – прошептала она, – что я хочу заняться с тобой любовью?
Ответная его улыбка была полна сожаления.
– Этого я не стану делать, но покажу тебе кое-что из того, чего ты жаждешь… чего ты можешь ожидать.
– Но… – начала она.
Однако он пресек ее растерянность, наклонив голову и крепко поцеловав между грудей. Ребекка ахнула, мысли поплыли, хотя она и пыталась с этим бороться. Ей нужно было осознать и понять, о чем он говорит.
Но он уже распускал завязки ее сорочки и сдвигал мокрую ткань вниз, больше обнажая ее тело. Его губы последовали по этому пути, а затем язык нежно очертил контур ее груди. Сорочка задержалась на отвердевшем соске, а затем скользнула ниже, открывая грудь его взгляду и языку. Он осторожно лизнул один твердый кончик, потом другой, словно колебался между двумя сочными спелыми плодами и никак не мог выбрать. И каждое его движение отдавалось страстью в ее теле, заполняя его, как горячий шоколад… а вокруг струилась и ласкала вода.
«Но ведь он сказал, что не будет заниматься любовью», – подумала Ребекка, задыхаясь от блаженства, грозившего затопить ее мысли и разум. Он хотел подарить ей его, ничего не требуя взамен. Это было совсем не то, чего она ждала от мужчины.
Хотя это было самым трудным поступком в ее жизни, Ребекка положила руки ему на плечи и проговорила слабым голосом:
– Прекрати… – И потом с большей силой: – Прекрати!
Джулиан поднял голову.
– Не заставляй меня останавливаться. Только не сейчас, когда я ощутил вкус этого сладчайшего…
Она закрыла ему рот ладонью, уже содрогаясь.
– Джулиан, я не хочу этого… если ты не закончишь…
Он нахмурился. Лицо его было мокрым от речной воды, серые глаза вдруг стали непроницаемыми.
– Ребекка… – начал он.
– Что ты имел в виду, говоря, что покажешь мне, чего ждать? – требовательно поинтересовалась она.
– Но это ведь очевидно, – ответил он, вновь переводя взгляд на ее грудь.
Она снова подтянула сорочку вверх, хотя и с трудом, потому что мокрая ткань сопротивлялась. Он позволил ей сделать это. Вид у него был несколько растерянный.
– Нет, объясни мне, – настаивала она.
– Ребекка, у меня есть опыт, а у тебя нет. Тебе нужно больше знать о мире, в который ты намереваешься войти.
Она сузила глаза.
– Я, по-моему, нахожусь в том же мире, что и всегда.
Он выгнул бровь и сел на пятки прямо в воде.
– Неужели? Разве ты не понимаешь, что, позируя обнаженной, ты покинула пределы светского общества и перешла в мир, где все правила сломаны, где всякая сдержанность отброшена?
– Сдержанность?
– Как, по-твоему, станут относиться к тебе мужчины, когда ты полностью изменишь свою жизнь? Чего ты можешь ждать от них?
– Я…
– Я решил показать тебе, чего следует ждать, чтобы ты поняла, как далеко можешь зайти с мужчиной и где благоразумнее будет остановиться.
У нее внутри все как-то сжалось от растерянности. Она совершенно не могла представить, что будет так же вести себя с другими мужчинами, но сейчас речь шла не об этом.
– Ты решил? За меня? Что ты знаешь о моих выборах?
– Только то, что вижу, – спокойно ответил он, – и то, что ты мне объяснила.
Ее растерянность сменилась яростным гневом и болезненным стыдом, которого, впрочем, она не желала чувствовать.
– Не тебе решать, что мне нужно. Ты даже не знаешь, со сколькими мужчинами я уже была!
– Если бы это было правдой, ты не стремилась бы так нетерпеливо испытать то, чего раньше не испытывала.
– Но не с тобой! Я ночь за ночью спала рядом с твоим телом. Не у всех есть твоя сверхъестественная сдержанность.
– Я вряд ли обладаю сверхъестественными качествами. От меня потребовались все запасы моей выдержки, чтобы не дотронуться до тебя. Я и представить себе не мог, что это будет так трудно.
Он говорил это беззаботным тоном, но она почувствовала наигранность этой беззаботности. Она даже не могла торжествовать, что его планы на нее пошли не так, как он ожидал.
– Ты – человек, который не может жить моментом, – продолжала она. – Тебе на все нужен план. Как это я не догадалась, что и для меня у тебя готов план? Ты не позволишь мне быть равной тебе и иметь свою точку зрения на то, что касается моей жизни.
– Не позволить тебе иметь свою точку зрения на твою жизнь? – потрясенно вырвалось у него. – Я тот дурак, который позволил тебе продолжать это опасное путешествие только потому, что ты этого захотела. Какой еще независимости ты хочешь?
Конечно. Он был прав, но только в том, что касалось их путешествия.
– Ты распространяешь свой контроль на все, что можешь. В том числе считаешь, что опытнее меня. И думаешь, что не стоит со мной обращаться, как с реальной женщиной. Так, может, это ты боишься нарушить правила и границы, которые поставил себе, как человеку светскому? Тебе не нравится, что тогда ты станешь уязвимым. Ты всю жизнь держишь под контролем все… в том числе собственную семью. Неудивительно, что твои братья бунтуют!
Он напрягся.
– Что же, мной ты командовать не можешь! Я хочу заняться с тобой любовью. Что в этом плохого или неправильного?
– Ты – девственница, а я не лишаю девственности невинных девиц.
– Лишать девственности? Какие высокопарные выражения ты используешь. Может быть, они помогают тебе уходить от правды? Ты прячешься от реальности: от двух людей, которые хотят отдать себя друг другу… от возможности выдать свою уязвимость. Хотя не уверена, что у тебя она есть.
Он поднялся, такой высокий и внушительный. Вода стекала с него, очерчивая контуры его тела отраженным светом заходящего солнца. Мокрые кальсоны непристойно облепили ту часть его тела, которую она хотела вобрать в себя. Он выглядел более чем готовым к этому. Даже их жаркий спор, казалось, лишь сильнее возбудил его. Ребекка почувствовала сильнейший прилив вожделения, такой мощный, что все мышцы внутри судорожно сжались. Почему он отвергал то, чего они оба явно хотели? Все ради какого-то самоконтроля, которым он всю жизнь окружал себя?
Он наклонился к ней и погрозил ей пальцем.
– Возможно, это ты недостаточно честна с собой или со мной.
– Насколько честнее я могу быть? – возмутилась она и встала на ноги, не пропустив жаркого взгляда, скользнувшего по ее телу, прежде чем он вернул свой хваленый самоконтроль.
Сощурив глаза, он сказал:
– В твоем мире секс означает брак. Ты говоришь, что станешь жить по-другому, но, может быть, ты просто хочешь замуж за меня.
– Ты что, совсем меня не слушаешь? – вскричала Ребекка.
– Почему же иначе ты продолжаешь настаивать, чтобы я переспал с тобой?
– Это нелепо. Это ты пристально наблюдал за мной, когда я купалась, ты мыл мои волосы и смотрел на меня так, словно готов съесть сию же минуту!
Ноздри Джулиана зримо расширились.
– Я всего лишь мужчина, – прорычал он, – и я тебя хочу! Рядом с тобой моя выдержка держится на волоске.
Это вызвало у нее довольный торжествующий смешок.
– Ты просто никак не можешь признаться, что способен ошибаться, как и все остальные на свете.
Игнорируя ее замечание, он продолжал:
– Но я знаю, как бывает, когда репутация женщины погублена… Когда погублена репутация семьи. Что ты почувствуешь, когда окажется, что после исполнения глупой причуды назад дороги нет? Что ты почувствуешь, когда окажется, что пренебрежение к последствиям твоей бесшабашности означает, что ты никогда не сможешь выйти замуж?
Кажется, из его груди вырвался настоящий рык, с которым он и зашагал прочь от нее к берегу. Это было примитивно и… до ужаса волнующе. Она хотела, чтобы он бросил ее на землю и тут же овладел ею.
– Я не хочу замуж! – воскликнула она. – Неужели, по-твоему, я когда-нибудь соглашусь на что-то такое сковывающее?! – Ее родители много лет страдали от недоверия друг к другу. И пусть сейчас они были счастливы, сколько же лет они потратили зря. Ей не хотелось подобной жизни.
Но вдруг перед ее мысленным взором промелькнуло видение, поразившее ее: ежедневное возвращение в его постель. Это было так тепло и уютно… надежно…
Как могла она мечтать о надежности?
– Ты так и не выкупался! – крикнула она ему вслед дерзко и вызывающе.
Он остановился на мелководье, и она видела, что он хочет бежать от нее. Но они уже много дней терпели грязное состояние, поэтому он круто развернулся и направился обратно к ней. Она ожидала увидеть на его лице злость, смятение, но его лицо было непроницаемым. На нем красовалась лишь легкая насмешка. И это ее просто взбесило. Впрочем, ей тоже хватало выдержки. Она не стала выдавать свои переживания. Он подошел и протянул к ней руку за мылом.
– Я еще не закончила, – промолвила она, энергично намыливая обе ладони. Затем она погрузилась в воду, чтобы промыть интимные места.
Было очевидно, что он знает, что именно она делает. И, намыливая свой торс, он не сводил с нее глаз, наблюдая за каждым ее движением. Пронзительная дрожь заставила кровь жарче и яростнее бежать по жилам.
А когда он, не выпуская мыла из рук, окунулся в реку, она тоже сразу поняла, что он делает, и страстно захотела, чтобы его руки снова намыливали ее.
Но только если он не собирался предоставить ей одной поддаться двойной опасности страсти и уязвимости.
На берегу они молча занимались необходимыми делами. Джулиан собрал как можно больше хвороста, зная, что ночь будет холодной, а Ребекка тем временем постирала в реке их одежду. Наступала темнота, и насекомые завели ночные песни. Проснулась сова, сообщив об этом миру своим уханьем, но Джулиан не получал от этого ни малейшего удовольствия: он был слишком раздражен.
Он привык сам манипулировать чувствами и поступками других. Он всегда сохранял холодную голову. Мог вести переговоры логично и выдержанно, в то время как другие поддавались буйству эмоций.
Почему он не мог так же относиться к Ребекке? Она была просто женщиной, хотевшей того, что ей повредит. И он полагал, что нашел способ помочь ей уберечься от тяжких последствий.
Но может быть, ему стоило оберегать ее от себя? Когда она там, в реке, одарила его свирепым взглядом, он чуть не набросился на нее. Даже сейчас, когда она стирала, сидя на корточках, он по-прежнему был полон отчаянной похоти, словно они были какими-то дикарями и в мире не было никого, кроме них. Непривычные яростные ощущения захлестывали его.
Он твердил себе, что абсолютно прав, что им не стоит потакать их взаимному стремлению. Их необычные отношения… Ну как она не понимала этого?
Она развесила выстиранную одежду на кустах и камнях возле огня. Джулиан подложил в костер последние сучья и опустился перед ним на колени. Она подошла, но села не рядом с ним, а напротив. Он чуть не улыбнулся, но сдержался, потому что еще не был готов ее простить.
Он, не говоря ни слова, развернул пирожки с мясом, которые купил днем, и передал ей.
– Благодарю вас, – холодно произнесла она.
Они ели в молчании, молча передавая туда-сюда бутылку сидра.
– Ты когда-нибудь раньше спала не под крышей? – наконец поинтересовался Джулиан, почти уверенный, что она проигнорирует вопрос.
– Нет.
– А я спал, когда был моложе. Несколько раз я отправлялся с пастухами, когда они перегоняли овец на другие пастбища. Когда рождаются ягнята, пастухи должны все время быть рядом, чтобы не потерять ни одного.
– Хм, – буркнула Ребекка, не поднимая на него глаз.
Он улегся на траву и укрылся сухой рубашкой.
– Я буду спать здесь, – решительно объявила она.
– Ладно.
– Я не хочу подвергать риску вашу добродетель.
Он фыркнул, но по ее хмурой гримасе понял, что она не оценила его юмор. Она вытянулась по другую сторону костра и накрылась своим третьим платьем.
Джулиану показалось, что он безумно давно не спал один, но это была какая-то странная и глупая мысль. Когда эта история закончится, он снова будет спать один, вернется к привычной рутине, поискам жены, к своим делам и поместьям, которые, наверное, давно нуждаются в его внимании.
И жизнь его снова станет скучной… в сравнении с этой ночевкой на воздухе, на берегу… с Ребеккой Лиланд.
Последние лучи солнца погасли, и ожили ночные шумы. Вновь раздалось уханье совы, с болот донеслось тихое блеяние овец. Стрекотание сверчков и кваканье лягушек словно соревновались в громкости.
Внезапно из небольшой рощицы дальше по берегу раздалось резкое тявканье.
Ребекка подскочила:
– Что это было?
– Не знаю. Возможно, лисица, а может, одичавшая собака.
– Дикая собака?! – Она тревожно обвела глазами окрестности. Вокруг ее головы закружились насекомые, и она раздраженно стала отмахиваться от них.
Затем он услышал рокочущее хрюканье, которое, по его мнению, принадлежало бобру. Но Ребекка не потрудилась выяснять. Она просто встала, обошла костер и легла рядом, снова укрывшись платьем и оставив между ними расстояние чуть больше шести дюймов.
Он ухмыльнулся в темноте, но приближаться к ней не стал.
Хотя сон настиг его быстро, он скоро проснулся. Судя по положению восходящего месяца, прошло не больше двух часов. Земля под ним была сырой и холодной. Он поднялся, чтобы подбросить дров в огонь, и увидел, что Ребекка за ним наблюдает. Он снова лег, на этот раз поближе к ней.
– Я слышала, как у тебя зубы стучат, – сказала она, – и раздумывала, когда же ты сдашься.
Ему показалось, что она сдерживает смех, но ему было все равно. Он еле сдерживал дрожь. Потом тепло ее тела стало проникать в его кости. Он удовлетворенно почти провалился в сон, когда она заговорила:
– Между нами не все окончено. Я получу то, что хочу.
– Даже если это приведет к потере всего, что у тебя есть сейчас?
Она ничего не ответила.
Следующий день был отвратительным, сырым и ветреным. Джулиан был удивлен, услышав жалобное бормотание Ребекки, что она мечтает о закрытом экипаже. Впрочем, она тут же смутилась, что выдала себя, и стала еще более раздражительной. Они приняли предложение фермера подвезти их. Он доставлял кувшины с молоком в соседнюю деревню. Там они купили билет на общественный фургон. Весь день, не переставая, шел дождь. Вода затапливала дорогу.
Уже стемнело, когда они добрались до деревни Дьюсбери в Западном Райдинге. Они замерзли и промокли. Джулиан снял для них комнату в скромной гостинице. Ребекка была благодарна за это.
Служанка, показавшая им их комнату, была беременна и выглядела несчастной, но была вежлива с ними. Она попыталась подбросить больше углей на каминную решетку, но Джулиан отстранил ее и сам закончил эту работу.
– Спасибо, сэр, – пробормотала она с исказившимся лицом.
– Может быть, вам не стоит находиться на ногах? – сказала Ребекка.
– Я просто немного нехорошо себя чувствую. Не обращайте на меня внимания. Мне принести вам обед сюда?
– Мы спустимся вниз, в пивную, – ответил Джулиан. Служанка благодарно улыбнулась.
У них не оказалось сухой одежды, так что они развесили самую мокрую на стульях перед камином. Повернувшись спиной к Ребекке, Джулиан снял с себя промокшую насквозь верхнюю одежду.
– Твое белье совсем промокло, – заметила Ребекка.
– Ты наблюдала, как я купался, а теперь без колебаний смотришь, как я раздеваюсь?
– Я не наблюдаю, а переодеваюсь сама. Просто я все о тебе знаю, Джулиан, и не сомневаюсь, что ты не захочешь оскорбить мою женскую чувствительность, сняв всю свою одежду в одной комнате со мной. Не волнуйся, я не стану бросаться на тебя.
Он вздохнул и снял с себя мокрое белье, сменив его на чуть влажное.
Наконец они были готовы спуститься в распивочную. Поскольку это явно было единственное заведение в деревни, где подавали еду, там присутствовало много женщин. Ребекке было это в общем-то все равно, однако Джулиану не хотелось привлекать к ним лишнее внимание.
К его удивлению, подавала еду здесь та же беременная служанка, и ей никто не помогал. Он оставил ей лишнюю монету, зная, что на следующую ночь в гостинице денег у него не хватит. Ребекка увидела это и согласно кивнула.
– Мы заработаем еще, – убежденно заявила она.
– Твоя вера меня бодрит, – сухо откликнулся Джулиан.
Она пожала плечами, и он почувствовал, что ему не хватает ее улыбки, и задумался о том, долго ли еще она будет на него злиться.
Впрочем, возможно, это и к лучшему. Они стали слишком близки… фамильярны друг с другом. Он научился читать все выражения на ее лице, получать удовольствие от живости ее жестов и поведения, ее радости при встрече каждого дня. Ему становилось все труднее и труднее думать о себе отдельно от нее.
И в конце концов, это она его отталкивала. Она не хотела выходить замуж, хотя он начинал думать, что она подходит ему в жены как никто другой. С того момента, как он завел разговор о женитьбе, Джулиан никак не мог перестать о ней думать. Они желали друг друга физически, ему нравилось разговаривать с ней, и они оба вышли из вполне подходящих семейств. Она отвечала его требованиям почти по всем показателям. Правда, он надеялся найти жену, чья семья не была бы замешана в скандалах, но не ему было на это ссылаться. Нет, их брак будет удовлетворять обоих.
Но ведь она не хотела выходить замуж за человека вроде него. И на какой-то миг он осознал, что она имела в виду. Он думал о женитьбе, как о некоем логическом шаге. А она, будучи женщиной, относилась к этому гораздо более эмоционально. Он считал, что нет нужды в сильных чувствах: они только отвлекают и смущают.
Когда они вернулись в комнату, Джулиан разделся до рубашки и кальсон и буквально упал в кровать. Ребекка усмехнулась, глядя на такое его поведение, но промолчала. Она тоже не выспалась на холодной земле, и долгий сырой день совершенно вымотал обоих.
Задув свечу, она забралась под покрывала, стараясь, чтобы их тела разделяло приличное расстояние. Джулиан с уважением отнесся к ее желаниям.
Джулиан проснулся внезапно, словно очнулся от тяжкого забытья, и лежал тихо, зная, что происходит что-то неладное. Наконец он понял, что Ребекки рядом с ним нет.
Он открыл глаза, но каким-то образом ощутил, что ее вообще нет в комнате. От ужаса у него свело желудок. Как он смог проспать? Что происходит? Он торопливо свесил ноги с кровати и быстро натянул брюки. Он уже застегивал ширинку, когда дверь отворилась и в комнату вошла Ребекка. В руках она держала накрытый салфеткой поднос, который поставила на маленький столик. Затем она улыбнулась ему, не обращая внимания на его насупленные брови.
– Где ты была? – возмущенно поинтересовался он.
Она закрыла дверь.
– Может, ты понизишь голос, чтобы люди не думали, будто ты свирепый муж.
Он подбоченился в ожидании ответа.
Она вздохнула, откровенно любуясь его голой грудью, и страсть мгновенно вспыхнула в нем. Но он постарался подавить свои чувства.
А затем он заметил, что ее талия обвязана передником. Она проказливо улыбнулась и позвенела монетами в кармане передника.
Он более спокойно поинтересовался, вопросительно подняв брови:
– Откуда у тебя деньги?
– Я их заработала.
Он сделал глубокий вдох, с трудом сдерживая ярость.
– Помнишь эту больную служанку? – поторопилась объяснить она. – Я спустилась вниз, чтобы купить хлеба нам на завтрак, и увидела, что она снова работает одна. Я предложила занять ее место, и она тут же согласилась.
– Ты обслуживала посетителей? – нахмурился он.
– Это не так уж трудно при их ограниченном меню. – Ее улыбка была полна гордости и удовлетворения. – И у меня все хорошо получилось… и люди давали мне щедрые чаевые.
Он не знал, что и сказать. Его беспокоило то, что Ребекке пришлось работать за деньги, чего не должна делать девушка из благородной семьи. Но с другой стороны, она постоянно нарушала светские правила.
Она подошла и, наклонившись, положила ладони ему на грудь. Он резко втянул в себя воздух и почувствовал, как тают его возражения.
– Я хочу сам заботиться о тебе и обеспечивать необходимым! – грубовато выпалил он.
Улыбка ее угасла, и она попыталась поймать его взгляд.
– Это очень мило с твоей стороны, но у меня ощущение, что я не вношу ничего в наше партнерство. Я требую от тебя времени и внимания… в том числе сексуального… – Она кокетливо склонила головку набок.
Джулиан взял ее за плечи и слегка встряхнул.
– Тебя могли обидеть.
– Фермеры и торговцы?
– Люди, которые не знают, как обращаться с леди.
– Но сегодня я не леди. Я не была ею уже в течение недели.
– Не важно, кем считают тебя другие, важно, кем ты сама считаешь себя.
– Ладно, тогда я леди. Но я очень хорошо умею это скрывать, когда нужно. Даже ты должен это признать.
Он что-то буркнул в ответ.
– Приготовься, Джулиан: сегодня вечером я снова буду работать.
– Что? – весь напрягся он.
– Бедной девушке необходимо отдохнуть еще. А я уже пообещала… договорилась, так что ты изменить ничего не можешь. Нам придется отложить продолжение нашего путешествия на один день.
– Ребекка, это непристойно и опасно!
– Я с этим не согласна.
Джулиан хотел было возразить, но решил промолчать. Он уже понимал, что лучше с ней не спорить и ничего не запрещать. А потом до него вдруг дошло, что на него давит прошлое. Он слишком сильно хотел защитить Ребекку… как поступал его отец с его матерью. Джулиан постоянно винил отца за то, что мать совершенно ничего не знала об истинной бездне их финансовых проблем. Она была так блаженно невежественна в этом, что спокойно отправила Джулиана в школу, не подозревая, что у них нет денег заплатить за нее. И она продолжала рожать детей!..
