Текст книги "В погоне за красавицей"
Автор книги: Гейл Каллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 14
Ребекка понимала, что рискует многим… и не только тем, что дразнит Джулиана. Тем более что это происходило на людях, в распивочной.
Но он, глядя на нее почти лениво, сказал:
– Мне рисковать не нужно. Я продумываю каждую ситуацию и принимаю соответствующее решение… в отличие от вас.
Соответствующее решение? Ей хотелось, чтобы он принял соответствующее решение… после двух дней, когда он держал ее в отдалении. Он подарил ей самое чудесное наслаждение в ее жизни. Однако он отказал себе, а потом и ей в шансе заново пережить подобный момент. Может быть, он хотел избежать… точнее, уклониться от нее?
После того как ее злость и обида на то, что он ее отверг, несколько поутихли, она поняла, что дело скорее не в ней, а в нем самом. Он привык держать свои чувства под строгим контролем. Но с ней он почти совсем его утратил. Ему едва хватило рассудка оттолкнуть ее в последний момент.
Жалел ли он об этом так же сильно, как она? Прошлую ночь она едва смогла заснуть: все думала о том, что он с ней делал, что заставил ее чувствовать… И это когда они были одетыми! Она день и ночь фантазировала, как это будет, когда между ними не останется и лоскутка… будут только два жарких влажных тела, скользящих друг по другу.
Сегодня он снова ляжет спать с ней рядом. Она приветствовала этот вызов… этот риск. Ей вовсе не обязательно соглашаться с его переменчивыми решениями.
– Вы потеряли дар речи? – сухо осведомился он. – Мне трудно в это поверить.
– Мы находимся в слишком публичном месте, чтобы я могла сказать, что думаю по поводу вашего утверждения, будто вы всегда находите соответствующий ответ, – с притворной кротостью промолвила она.
Бросив всего один взгляд, Ребекка заметила выражение задумчивости на его лице и поняла: он тоже вспомнил, что между ними произошло.
Она как следует отхлебнула еще сидра, набираясь храбрости.
– Хотя как сказать… возможно, то, что вы меня поцеловали, и было соответствующим ответом.
Джулиан слегка улыбнулся:
– Говорите потише.
– Или соответствующим ответом было полностью меня игнорировать… и вам просто понадобилось время, чтобы это припомнить?
– Я вас не игнорирую, я вас защищаю.
– Защищаете меня от вас? – недоверчиво переспросила она. – За исключением истории с пари я давно перестала бояться ваших мотивов.
Он допил свое пиво и кивнул служанке, требуя повтора.
– Или вы сами тревожитесь насчет собственных мотивов, Джордж? – ласково поинтересовалась она.
– Вы говорите загадками… Лайонел. Она весело хихикнула.
Он заглянул в ее полупустую кружку.
– Нам нужно немного подкормить тебя.
– Со мной все отлично. – Она огляделась вокруг. – Так что же люди делают в пивной, кроме того, что пьют? – Она сосредоточила внимание на группе людей в углу комнаты. – Кажется, они играют в дартс. Я никогда не наблюдала за этой игрой.
И прежде чем Джулиан успел ее перехватить, Ребекка сорвалась с места и направилась туда. Тихо выругавшись, он последовал за ней и вынужден был стоять у нее за спиной, пока она изучала игру. Он нависал над ней, как приговор, а она наслаждалась каждой минутой. Затем она поела горячего тушеного мяса у очага, запила его еще кружкой сидра и даже убедила Джулиана разрешить ей бросить несколько дротиков. В целом вечер оказался весьма приятным, особенно если сравнивать его с тоскливыми вечерами, полными женских занятий вроде вышивания и вязания.
Когда они наконец вернулись в свою комнату, она упала на кровать, а комната плыла и кружилась вокруг нее. Ребекка расхохоталась от удовольствия.
– Ты пьяна, – произнес Джулиан, останавливаясь над ней.
Кажется, его улыбка выглядела разочарованной. Ребекка не могла понять почему.
Широко раскинув руки, она провозгласила:
– Я никогда раньше не была пьяной. Я намерена испытать все… Джордж. Видишь, я помню твое имя! – Она радостно хихикнула.
Он закатил глаза к небу.
– Ложись спать, Лайонел.
Стащив с себя брюки и куртку, она притворилась спящей, но вместо этого перекатилась на бок и принялась наблюдать за ним. Он один раз оглянулся на нее через плечо, но она успела закрыть глаза. Она не открыла их, пока не услышала, как льется вода в тазик. Конечно, ей нужно было бы чувствовать смущение от того, что подсматривает за таким интимным моментом, но ничего подобного она не чувствовала. Ее голова была словно перегрета, и всякие моральные принципы куда-то подевались.
Джулиан мылся, оставшись в одних брюках, и она разочарованно надула губки. Как может она больше узнать о мужчинах в таких обстоятельствах? Впрочем, полного разочарования не было, потому что вид его кожи, влажно поблескивающей в свете свечей, был удивительно приятен. Он выглядел грубовато мужественным, чему способствовало его небритое лицо. От одного его вида Ребекка испытывала беспокойство и тоску. Ей безумно хотелось еще хоть раз испытать страсть. Но не могла же она его заставить?
Наконец он пришел и сел на край постели, чтобы снять брюки. Глупый человек… он накинул рубашку. Но она все равно уютно прижалась к его спине.
– На тебе слишком много одежды, – пробормотала она. Она увидела его профиль, когда он небрежно глянул через плечо.
– У тебя утром будет болеть голова, – вздохнул он.
– Не говори это с таким удовлетворением.
– Поверь, я его не испытываю. – Он кулаком взбил подушку повыше.
– Я не так наивна, чтобы не понять скрытого смысла в твоих словах.
Джулиан рассмеялся.
Она обняла его за талию и с удивлением почувствовала, как он напрягся.
– Ты боишься меня, Джулиан? – прошептала она, прижимаясь к нему.
– Спи, Ребекка, – промолвил он.
Она испустила преувеличенный вздох и подтолкнула свои бедра под него, пробормотав:
– Ты такой теплый.
Он ничего не ответил.
Она обиженно замолчала и незаметно заснула.
К середине следующего дня они добрались до Манчестера. Джулиан испытывал прилив смешанных чувств: удовлетворения и предвкушения. Город очень напоминал Лондон, большой, расползающийся во все стороны, с висящими облаками дыма. Фабрики обрамляли каналы и реки, выбрасывая из высоких труб дым и пар. Сидевшая рядом с ним Ребекка, слава Богу, одетая в платье, а не в брюки, с серьезным видом разглядывала суетливые толпы народа. Возвращавшиеся с фабрик рабочие приглядывали за карманами, защищая их от отчаявшихся голодных мальчишек. Женщины торопливо наполняли корзинки снедью у множества ларьков.
На Ребекку бросали заинтересованные взгляды мужчины, едущие и идущие рядом с их фургоном. Он заметил, как она пониже и поплотнее натянула шляпку, стремясь скрыть лицо. Но скрыть ее красоту было трудно, несмотря на то что она после путешествия выглядела грязной и усталой.
Незадолго до ужина фургон высадил их около какой-то гостиницы близ Бриджуотерского канала. Джулиан рвался поскорее отыскать Роджера Истфилда. Ему хотелось разузнать, как тот приобрел «Скандальную леди». Ребекка же почему-то притихла, и это крайне его заинтриговало. Впрочем, у него еще будет время выяснить это.
А может быть, дело в том, что если ответы Истфилда удовлетворят Джулиана, и они к тому же не встретятся с преследующими их ворами, ему придется поскорее вернуть ее в Лондон? Любопытно!.. Отправится ли она туда без возражений?
И почему у него возникло чувство, что без нее его жизнь станет гораздо… скучнее… без того, что она его забавляет и злит? Ему хотелось еще столько ей показать, подготовить ее к беспутной жизни, которую она избрала.
Хозяин гостиницы ничего не знал о манчестерских художниках, единственное, что он мог им подсказать, – это месторасположение Королевского манчестерского института искусств на Мосли-стрит.
– Все это рисование картин – дело пустое, – сообщил он Джулиану и Ребекке, хмуро глядя на них и качая лысой головой. – И институт этот – только лишняя трата денег налогоплательщиков. Тяжело заработанных денег.
– Я ищу моего кузена, – извиняющимся тоном сказала Ребекка. – Он художник. Как же иначе мне его разыскать?
Хозяин презрительно фыркнул, но соизволил объяснить им дорогу.
Выйдя на кишащую народом улицу, Джулиан заметил:
– Туда слишком далеко добираться пешком. Нам придется нанять какой-нибудь экипаж, но тогда у нас почти не останется денег на ночь.
Она взяла его под руку.
– Может быть, нам стоит отложить все на завтра? А за это время заработать денег.
Джулиан хмуро посмотрел на нее.
– Ничего подобного мы делать не будем. – Он бросил мрачный взгляд на улицу, в конце которой находился канал с причалами для барж. – Я не могу спокойно сидеть и ждать. Возможно, мы сумеем что-то выяснить в этом институте.
Им потребовался час, чтобы туда добраться из-за плотного уличного движения, но под конец им повезло. Художники со всего города продавали свои творения у колоннады внушительного здания института. Задав всего пару вопросов, они обнаружили множество людей, готовых без умолку вещать о прославленном уроженце Манчестера Роджере Истфилде. Так они узнали название улицы, на которой жила его мать, и то, что сам Истфилд сейчас в городе.
– Получается, что это всего в получасе ходьбы отсюда, – промолвил Джулиан, чуть не притопывая от нетерпения.
– Но если мы доберемся туда, когда стемнеет…
Он удивленно посмотрел на Ребекку.
– Разве ты не хочешь узнать наконец правду?
– Хочу, но мы ведь не единственные, кто знает, что у меня на картине был этот алмаз.
– Тем более стоит поскорее добраться до Истфилда и предупредить его, – мрачно заявил он. – А тебя я сумею защитить от всего.
Он не мог отделаться от нарастающего чувства тревоги.
Ребекка выглядела неубежденной, но кивнула, соглашаясь с его планом.
Они шли по городу в сгущающихся сумерках. По крайней мере жилище матери Истфилда находилось в районе среднего класса, с маленькими садами и подъездами позади небольших домиков. Кто-то толкнул их, пробегая мимо, и Джулиан приготовился к встрече с уличным воришкой, но это был прилично одетый взрослый мужчина, двумя руками придерживающий шляпу на голове. Вскоре мимо пробежали двое детей, затем женщина, даже не пытавшаяся их остановить.
– Что происходит? – растерянно спросила Ребекка. Прежде чем Джулиан успел ей ответить, раздался истошный вопль:
– Пожар!
Тогда его тревожное предчувствие перешло в унылую уверенность.
– Поспешим! – сказал он Ребекке и, схватив ее за руку, буквально потащил за собой.
К северу от них темное небо приобрело неестественный желтый оттенок.
– О Боже! – простонала Ребекка. – Ты ведь не думаешь…
Она оборвала фразу, и они оба побежали. На углу они увидели растущую толпу людей напротив двухэтажного домика. Из окон его валил дым, но огня не было видно. Пожарная команда тоже еще не приехала.
Казалось, никто не знал, есть ли кто внутри, но все соглашались, что это дом Истфилдов. Ребекка в отчаянии уставилась на него.
– Следуй за мной! – торопливо сказал Джулиан и потащил ее в сторону.
Она не задавала ненужных вопросов, и скоро они оказались позади горевшего дома. Калитка была не заперта, и они смогли подойти к задней двери. Джулиан распахнул ее, и оттуда с клекотом, как хриплый кашель старика, вырвался клуб черного дыма.
Ребекка схватила Джулиана за руку.
– Что ты собираешься делать? Ты же не можешь туда войти!
– Я должен. – Он стащил с шеи шарф, намочил его в маленьком соседнем фонтане и приготовился обвязать нос и рот. Ее широко открытые глаза были полны ужаса.
– Ты погибнешь! Алмаз у нас… что тебе еще нужно?
– Там могут быть люди… В ловушке.
Она открыла рот, но ничего не сказала, только стиснула руки. С отчаянием оглядывая заднюю стену дома, она промолвила:
– Загляни сначала в окна.
– Нет времени. – Он тряхнул ее за плечи и приказал: – Оставайся здесь. Обещай мне!
Где-то вдалеке раздалось звонкое громыхание пожарной машины, затем они услышали крики толпы у фасада дома и нарастающий треск дерева, грозящего рухнуть.
– Я… я обещаю! – вскричала она, но затем бросилась на него.
Он резко запрокинул ее лицо, почти грубо и страстно поцеловал. Вкус ее слез на щеках растрогал его: это было первым проявлением ее открытой нежности к нему. А затем он оттолкнул ее, натянул на нижнюю половину лица мокрый шарф и вбежал внутрь дома.
Джулиан тут же пригнулся, потому что дым заполнял помещение и поднимался к потолку. Откуда-то доносился треск пламени, но открытого огня он пока не видел. Ему почти хотелось его увидеть, потому что из-за отсутствия света он толком не знал, куда двигаться. Он на ощупь выставил перед собой руки, чтобы не наткнуться на мебель, и закричал:
– Истфилд! – Но глухой рев приближающегося огня заглушал его крик.
Внезапно он наткнулся на лежащее на полу тело. Руками он определил, что это женщина, в простой одежде, видимо, служанка. Она уже была совершенно неподвижна. Умерла из-за пожара?
Но нет, он ощутил липкость крови у нее на лбу. Ее чем-то ударило, хотя дом еще не рушился вокруг, пусть и протестовал стоном под натиском огня.
Неужели эту женщину ударили намеренно? Если так, значит, и пожар не был случайным.
Джулиан двинулся в передние нижние комнаты, надеясь, что там кто-то уцелел. Он не знал, сможет ли добраться до второго этажа.
Когда он достиг прихожей, язычки пламени уже просачивались вокруг дверного проема. Жар наплывал на него волнами, обжигая кожу лица и рук. Драпировки на окнах фасада превратились в огненные занавеси, и оконные стекла начали лопаться. Пламя двигалось по потолку через прихожую к Джулиану, протягивая к нему свои дьявольские руки.
На покрытом ковром полулежало еще два тела. Пригнувшись, Джулиан перебежал к ним и опустился на колени. Мужчина лежал на спине, уставившись в потолок. Языки пламени отражались в его безжизненных глазах. У него тоже была глубокая кровавая рана на голове. Здесь Джулиан уже ничего не мог поделать.
Рядом с мертвецом лежала седая женщина. Казалось, она цеплялась за тело мужчины в порыве горя. Вдруг она застонала и слабо кашлянула. Джулиан, не колеблясь, подхватил ее на руки и повернулся туда, откуда пришел. Входная дверь была ближе, но пламя из гостиной уже достигло ее, перекрывая путь.
Глаза его отчаянно слезились, горло и легкие жег дым, проникавший сквозь мокрый шарф. Он услышал громкий грохот позади себя, ощутил волну жара, но оглядываться не стал. Перепрыгнув через мертвую служанку, он, напрягая глаза, устремился к черному выходу.
А потом он очутился прямо в саду, и над ним раскинулось холодное черное небо ночи, подсвеченное сзади светом пожара.
– Джулиан! – раздался вопль Ребекки, полный облегчения и слез.
Он ошеломленно позволил ей отвести себя в глубь садика, подальше от грозящего обрушиться дома.
– Посади ее сюда! – указала на скамью Ребекка. Джулиан так и сделал, не обращая внимания на жестокие приступы кашля. Он сорвал с лица шарф и, упершись руками в бедра, кашлял, кашлял и кашлял. Казалось, легкие его сейчас разорвутся. Сквозь слезы он видел, что Ребекка опустилась на колени перед женщиной и поддерживает ее голову. Клекочущий кашель в груди женщины не сулил ничего хорошего.
Наконец ее тело обмякло в изнеможении, и она с трудом прошептала: «Роджер!.. Роджер!..»
Ребекка вопросительно оглянулась на Джулиана, и он, сжав губы, мрачно покачал головой.
– Мне очень жаль вашего сына, миссис Истфилд, – пробормотала Ребекка. – Но сейчас вам нужно полежать спокойно и собраться с силами.
Но миссис Истфилд оттолкнула ее руки.
– Зачем? Мне ничего… не осталось. Я уже умирала… никогда не думала, что мой бедный мальчик покинет этот мир раньше меня. – Она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам. Тело ее сотрясалось от рыданий.
– Роджера не огонь убил, – произнес Джулиан, опускаясь на колени рядом с Ребеккой. – Это сделал кто-то другой.
Ребекка ахнула, всмотрелась в его лицо, но перебивать не стала.
– Его убили, – прошептала старушка, хриплым от дыма голосом. – Убили… на моих глазах. О Боже. Боже… – Она снова закашлялась.
Звон пожарной машины делался все громче, рев огня, охватившего все здание, соперничал с ним. Но в сад никто не заглядывал, и Джулиан знал, что сейчас пожарные будут больше заняты тем, чтобы не дать огню распространиться на соседние дома.
– Она нуждается в помощи, – настойчиво проговорила Ребекка. – Мы можем расспросить ее о Роджере позднее.
– Не будет никакого «позднее», – тихо пробормотал он.
Миссис Истфилд подняла голову.
– Роджер?.. Вы знали моего сына?
Ребекка взяла мокрый шарф Джулиана и попыталась вытереть им лицо несчастной, но та оттолкнула ее руку. Ребекка вздохнула:
– Я знала его в Лондоне, миссис Истфилд. Он был талантливым художником.
– Тогда вы должны знать… Вы сможете рассказать полиции… Моего сына… убили.
– Вы сможете рассказать это сами, – ласково промолвила Ребекка.
– Нет! Я… умираю. Я долго умирала… Мне нужно рассказать вам то, что я знаю… о случившемся!
Старушка вновь закашлялась. Джулиан встретился взглядом с испуганными глазами Ребекки.
– Мы слушаем вас, – произнес он, положив руку на худое плечо миссис Истфилд. – Расскажите нам все, что сможете.
Они зачерпнули воды из колодца в дальнем углу сада, подложили старушке под спину свернутую куртку Джулиана, и после нескольких глотков она, запинаясь, начала рассказывать:
– Трое мужчин ворвались в дом… требовали, чтобы он рассказал им об ожерелье… об алмазе. Роджер сказал… что не знает, о чем они толкуют, но они… его ударили, – она испустила слабое рыдание, – и он признался, что оно было у него. Сказал, что это подделка… подделка! Но они ему не поверили… и в конце концов даже я поверила, что оно бесценно. Но бедный Роджер одолжил его… одной из своих моделей. О Боже!.. Они снова его ударили. И тот человек, который распоряжался… сказал, что алмаз принадлежит ему… что Роджер был нанят, только чтобы написать портрет его жены… он сказал, что мой мальчик его украл…
Джулиан обменялся быстрым взглядом с Ребеккой. Слеза потекла по ее щеке: она с грустью смотрела на умирающую.
– Роджер… не был вором!.. О Боже! Они продолжали его бить… и он наконец признался, что этот алмаз ему подарила жена того человека. Но мужчина не хотел в это верить… и Роджер вынужден был сказать, что состоял в интимной близости… с этой женщиной. Она сказала, что алмаз ей надоел. Я никогда не видела… такой ярости и ненависти… как у этого мужчины. Он отказался поверить словам моего сына… сказал, что жена утверждала, будто Роджер украл алмаз… и он ударил моего мальчика… сильно ударил вазой. И он больше не шевелился… мой бедный мальчик…
Следующий приступ кашля был еще слабее предыдущего, она больше не могла держать глаза открытыми. Каждый вдох давался ей все с большим трудом.
Ребекка заплакала.
– Миссис Истфилд, вам нужно отдохнуть.
– Слишком поздно, – прошептала та. Голова ее клонилась то назад, то вперед. – Слишком поздно… Они не обращали внимания на меня. Я обняла своего мальчика… а они в это время поджигали дом, чтобы скрыть свое преступление…
– Вам известно, кто это был? – настойчиво спросил Джулиан.
Она содрогнулась, тело ее выгнулось.
– Уиндебанк, – прошептала она. – Они назвали его Уиндебанк… Он сказал… что едет домой… О, Роджер, Роджер… – Она тяжело осела на скамейке и больше не шевелилась.
Повисла жуткая тишина. Они смотрели на тело миссис Истфилд. Ребекка шмыгнула носом и вытерла глаза. Джулиан стоял в оцепенении. Он потрясенно твердил себе, что нужно рассуждать логически, спокойно, а внутри кипела бешеная ярость.
– Джулиан! – окликнула его Ребекка, тряся за руку. – Что с тобой? Тебе знакомо это имя?
– Это мой дядя, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Он мой дядя.
Глава 15
Все еще стоя на коленях, Ребекка ошеломленно смотрела на Джулиана. Выражение его лица было суровым и запрещало задавать вопросы. Смуглое лицо с тяжелыми черными бровями, широкие плечи, рост… он выглядел человеком, которого стоит бояться… но она его не боялась.
Ребекка злилась на себя: она позволила ему рисковать собой… стояла и раздумывала, увидит ли его снова. Он берег и лелеял ее, как вся ее семья. Он сам делал свой выбор, сам принимал решения. А она, вместо того чтобы доказать ему, что может быть партнером, ломала руки в панике и позволила беспомощности лишить ее голоса.
Теперь перед ним возникло разоблачение, которое может оказаться хуже горящего здания. У нее в груди заныло, там мучительно свернулись в один ком тревога за него и сочувствие. Он наконец нашел связь кражи алмаза с прошлым скандалом… в своей семье.
Неужели его собственный дядя украл «Скандальную леди»?
И тут Ребекка услышала грохот в дальнем краю сада, у подъездной аллеи. Джулиан быстро поднялся на ноги и повернулся, чтобы бежать туда. Разгорающийся пожар осветил ночь, бросая причудливые тени на садовую ограду. Высокий куст колыхался туда-сюда, как на ветру. Она тоже встала и с удивлением увидела, что Джулиан забрался по этому кусту на ограждающую сад стену. Он заглянул через нее и замер. Ей показалось, будто Джулиан сейчас перелезет через стену и скроется с глаз… Но вместо этого он снова спрыгнул на землю и вернулся к ней.
– Что ты увидел? – вскричала она.
– Мужчину в дальнем конце аллеи. Он убегал от пожара. Гнаться за ним было бесполезно.
– Почему тебе вообще это пришло в голову? – удивилась она.
– Я думаю, его оставили удостовериться, что никто не выбрался оттуда живым. И еще ему, наверное, поручили караулить нас.
Ребекка задрожала:
– По приказу этого… Уиндебанка?
Джулиан пожал плечами и промолчал.
Она посмотрела на мертвую миссис Истфилд.
– Нам нужно что-то для нее сделать.
– Ей поздно помогать, Ребекка.
– Но…
– Все подумают, что она выползла из огня, только чтобы здесь умереть. Мы не можем быть в этом замешаны. Можешь себе представить, какие посыплются вопросы?
– Но у нас есть и некоторые ответы! Это все произошло из-за… – Она оборвала фразу и положила руку на грудь, где скрывала алмаз. Он словно жег ее, будто то, что из-за него убивали людей, делало его тоже зловещим.
– Уиндебанк скоро узнает, что мы были здесь. Мы не можем терять времени, или он найдет способ избежать наказания. Ты хочешь, чтобы весь свет узнал… о том, что мы замешаны в этой истории… вместе?
– Но речь идет не о нас… и не о какой-то глупой… неприличности! – возмутилась она.
– Кроме того, я не хочу, чтобы речь пошла о нашей смерти.
Она потрясение посмотрела на него, возразить ей было нечего. Ребекка молча наблюдала за ним, Джулиан бережно поднял голову миссис Истфилд, чтобы забрать свою куртку.
– Никто не знает, что мы здесь были, – пробормотал он, глядя на Ребекку своими пронзительными серыми глазами. – Пошли!
Она не колебалась: в этом не было смысла. Медленно и скованно она поднялась на ноги. Джулиан взял ее за руку, почти приподняв при этом, подхватил их саквояж, и они, пройдя сквозь калитку, направились прочь от пожара.
– Куда мы пойдем? – наконец спросила она. У него было такое угрюмое выражение лица, что Ребекке захотелось его отвлечь хоть на минуту. Ведь им скоро предстояло обсудить то, что они узнали. Ему было необходимо поговорить об этом, хотя она догадывалась, что ему этого вовсе не хочется.
– Мы не можем вернуться в гостиницу, где нас высадил фургон. Мы не можем себе этого позволить по деньгам, – произнес он.
– Неужели может найтись место хуже? – поинтересовалась она с плохо скрытой иронией.
– Да, – кивнул он, – ночлежка в беднейшей части города.
– А еда там будет?
Джулиан посмотрел на нее так, словно впервые увидел после всех событий вечера.
– Нет. Мы поищем таверну после того, как устроимся на ночлег.
День совсем угас, когда они наконец отыскали ночлежку, и Ребекка столкнулась с условиями, которые и представить раньше себе не могла. Каждый этаж представлял собой одну открытую комнату, в которой на тюфяках, тряпках или просто соломе спали вповалку мужчины, женщины и дети. Хотя окна и двери были открыты настежь, Ребекку затошнило от вони. Кое-где на сломанных ящиках стояли свечи, и в их тусклом свете она разглядела детей, тревожно смотревших на нее.
– Мне очень жаль, – сказал Джулиан, – но у нас едва хватит денег на еду.
– Не извиняйся, ведь это не твоя вина. – Мимо них пробежала здоровая крыса, и Ребекка отчаянно вцепилась в его рукав. – Можем мы отыскать таверну до того, как устроимся на ночлег?
– Конечно! Но сперва я должен очиститься от этой сажи.
Он заплатил полпенни за какие-то лоскуты и миску, потом накачал воды из колодца посреди двора, общего для нескольких подобных же строений, и отмыл, как мог, лицо, а потом она, взяв у него влажные тряпки, оттерла пропущенные пятна копоти. Их лица почти соприкасались, и он вроде бы смотрел на нее, но глаза его были тусклы и ничего не выражали. На лице и на руках Джулиана краснели обожженные пятна, и конец одной брови был сожжен. Он едва избежал серьезного увечья.
– Я не могу больше оставаться в этой мерзкой грязной рубашке! – произнес он, стаскивая ее через голову.
Ребекка покраснела от смущения, что он так разделся на людях. Хотя, конечно, поглядев на него полуголого, никто из здешних обитателей не осмелится нападать. Она прикусила губу и промолчала, когда он вынул из их мешка последнюю чистую рубашку. Да и как сможет она стать чистой и вымыть одежду в таком месте?
Наконец он обнял ее за талию, и она с радостью ощутила себя под его защитой, после чего они отправились на поиски еды. Она пребывала в полной растерянности: во всех своих мечтах о великих приключениях она и представить себе не могла, что люди живут в таких условиях… без всякой надежды выбраться из них. А от чего жаждала избавиться она? От светских вечеров, где она ела лучшую пищу, была одета в великолепные наряды… Ей хотелось спрятать лицо на груди Джулиана, чтобы не смотреть в глаза жестокой правде о себе.
К ее удивлению, таверна по соседству оказалась почти пристойной, и среди ужинавших мужчин находилось несколько чисто одетых женщин. Джулиан готов был сесть за любой стол, но Ребекка попросила посадить их за дальний, где они оказались бы в относительном уединении. И снова они сидели на скамье, высокая деревянная спинка которой охраняла их разговор от чужих ушей. Перед ними был расположен очаг с жаровней, в этот теплый весенний вечер пустой от горящих углей. Комната была большой и довольно шумной, так что никто не смог бы их подслушать. Впрочем, никто в их сторону и не смотрел.
Пока они ждали заказанную баранину с вареной картошкой, Ребекка сидела, тесно прижавшись к Джулиану, по-прежнему продев руку под его локоть. Его взгляд был отрешенным, лицо непроницаемым.
– Джулиан! – окликнула она его.
Он удивленно заморгал, потом опустил глаза на нее.
– Уиндебанк – действительно твой дядя? – Ребекка почувствовала, как он напрягся. – Нет, нет, ты больше не можешь продолжать молчать. Это ведь касается и меня тоже. И если этот человек знает, что мы осведомлены о его преступлениях, мы оба в опасности. Так что я должна знать все! – И когда он продолжал молчать, только мускул дергался у него на щеке, она тихо добавила: – Тебе станет лучше, если ты обо всем расскажешь. Расскажи мне, Джулиан. Я хочу помочь.
Он глубоко вздохнул и медленно произнес:
– Я даже не знаю, с чего начать.
– Ты уверен, что этот Уиндебанк – твой дядя?
– Да, это имя слишком редкое. И у него было больше доступа к алмазу, чем у многих других. Но я никогда не подозревал… представить себе не мог, что именно он его украл.
– Он что, брат твоей матери?
– Нет. Его жена – сестра моего отца, что делает ее дочерью графа. Она всегда была о себе самого высокого мнения и вела себя с театральной надменностью. Могу себе представить ее героиней любовного романа.
– Но видимо, Уиндебанк представить этого не может.
– Гарольд Уиндебанк, – пробормотал Джулиан, – джентльмен без титула, и помню, как я был удивлен, что моя тетка с ее самовлюбленностью вышла замуж не за пэра.
– Возможно, она его полюбила.
– Видимо, недостаточно, – мрачно откликнулся он.
– Ты уверен, что это они украли алмаз?
– Как иначе смогли они его заполучить? Крик и шум были подняты неимоверные, ведь алмаз был подарен благодарным магараджей совершенно открыто. И полиция так и не нашла никаких признаков того, что в дом проник кто-то посторонний.
– Твой отец когда-нибудь высказывал мнение, что кражу совершил кто-то из членов семьи?
– Нет, он…
Она вдруг увидела, как лицо Джулиана посерело.
– Джулиан! Что с тобой?
Он откашлялся, но голос его все равно прозвучал хрипло, и Ребекка поняла, что дело вовсе не в табачном дыме, стоявшем в воздухе.
– Мой отец был чрезвычайно унижен высказывавшимися подозрениями, что он продал драгоценный дар ради выгоды. На его разум словно опустилась чёрная пелена… Ему, казалось, стало безразлично, что мне скоро исполняется восемнадцать и мне нужно будет унаследовать достаточно, чтобы спасти графство… статус и имение…
Тревога комом сжала все у нее внутри от той боли, которую она услышала в его голосе, она почти расхотела узнавать, что же произошло потом.
– Он умер, – бесцветным голосом промолвил Джулиан. – Мы устроили праздничную охоту в честь моего восемнадцатилетия. Там были все, мой дядя в том числе… – Лицо его исказилось при этих словах. – Они нашли тело моего отца. Он ушел один, в погоне за оленем. Выглядело все это так, будто он споткнулся, перелезая через ограду, и случайно разрядил ружье.
– Значит, это был несчастный случай? – пробормотала она.
– Все твердили это нам в лицо, – горько произнес он. – Но он был опытнейшим охотником и знал все наши земли с малых лет. Он никогда не сделал бы такой глупой ошибки. Я знал то, что никто не осмеливался сказать вслух: он убил себя.
– Ох, Джулиан!.. – вздохнула она.
– Я никогда не говорил этого вслух, но другие в свете говорили. Они приняли как данность, что отец покончил с собой из-за скандала с пропажей алмаза.
Она прикоснулась к скрытому под платьем алмазу… Казалось, он был проклят, послужив источником стольких кровопролитий.
– Я был очень зол на него, слишком зол, чтобы грустить. Я думал, что он трус: оставил нас одних, а не стал помогать восстанавливать графство. – Он склонил голову и крепко провел ладонью по лицу. – Я поверил худшему о нем, Ребекка… хотя в этом не было ни малейшего смысла. Я наследовал деньги. Все должно было стать лучше… Я не понимал, зачем ему понадобилось убивать себя… Но может быть, он этого не делал?! Может быть, он понял, кто украл алмаз, и дядя Гарольд убил его, чтобы заставить замолчать?..
Он вновь тяжело закашлялся. Ребекка осторожно похлопала его по спине.
– Я винил его, – наконец произнес Джулиан осипшим грубым голосом, – все то время, хотя должен был разыскивать его убийцу.
– Прекрати! – твердо заявила она. – Разве ты Бог, всезнающий и всемогущий, что мог обо всем догадаться? Почему ты вообще должен был заподозрить дядю в таком жутком преступлении? Это только теперь ты узнал, что он легко убивает невинных.
– Я должен был догадаться, – очень тихо произнес он.
