Текст книги "В погоне за красавицей"
Автор книги: Гейл Каллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– А я полагаю, что ты слишком самонадеян и берешь на себя слишком много. Тебе было всего восемнадцать.
– Но этот восемнадцатилетний спас графство. Она потрясла головой.
– И поэтому ты считаешь, что способен сделать все на свете? Словно весь мир опирается на твои плечи… Ох, Джулиан, ты требуешь от себя того, чего не ждешь от других!
В этот момент им наконец принесли баранину, и Джулиан принялся за еду. Лицо его по-прежнему было непроницаемым. А Ребекка ничего больше не могла придумать, чтобы его встряхнуть. Ему было необходимо выплеснуть все скопившиеся в нем эмоции, дабы прийти к миру с самим собой, с этими новыми разоблачениями, заставляющими совершенно иначе взглянуть на прошлое.
Он был человеком и ненавидел делать ошибки, поэтому и держал все под контролем. А тут оказалось, что единственное, что он мог держать под контролем, – это свои эмоции, причем ему казалось, что теперь он и над ними не властен. Каково было много лет думать самое плохое о своем отце и внезапно узнать, что все было совсем по-другому?
Когда они возвращались в их ночной приют, Джулиан остановил ее под газовым фонарем и объявил:
– Завтра, после того как я заработаю достаточно денег, я отправлю тебя в Лондон.
Она возвела глаза к небу, что рассердило его еще больше.
– Забирай этот кулон и храни его получше, – продолжал он. – И береги себя.
– Джулиан, у меня есть очень веская причина не послушаться тебя.
– Ребекка…
– Я выслушала тебя, а теперь твоя очередь слушать. Откуда такая уверенность, что я буду в безопасности? Твой дядя знает: драгоценность у меня, а теперь у него еще появилась уверенность, что, возможно, мне известно, кто убил этих несчастных людей в доме.
– Твой брат сможет…
– Моего брата нет в Лондоне… как, впрочем, и герцога.
– Тогда ты отправишься в полицию.
– И что я им расскажу? «Знаете, офицер, у меня оказался редкий алмаз, который был когда-то украден и из-за которого теперь погибло несколько человек». Джулиан, они с тем же успехом могут решить, что убийца – я.
– Они никогда…
– Я позировала голой для картины. Неужели после этого они сочтут меня невинной светской мисс? Даже ты в это не веришь!..
Он поморщился, думая, не слишком ли ее обидел. Если бы только в ее словах не было здравого смысла…
– И вообще, я не хочу тебя покидать, – добавила она, снова беря его под руку.
Он не знал, что на это ответить.
– Ты страдаешь, Джулиан.
– Это нелепо.
– Ты узнал сегодня такие вещи о своей семье, которые и представить себе не мог. Тебе просто нельзя сейчас оставаться одному.
Он подумал о днях, которые они провели вместе, о завораживающих особенностях ее личности, которые постепенно открывались ему, словно он открывал цветок лепесток за лепестком. Она сводила его с ума, заставляла смеяться, мучиться вожделением. Она вносила сумятицу в его ум и душу. Нужно было ему сегодня такое отвлечение?
Однако Ребекка права: он не мог рисковать, отправляя ее домой одну. Только себе мог он доверить ее охрану.
Но что, если он в этом потерпит поражение?
Это заставило его призадуматься. Впрочем, он отбросил это мрачное тревожное чувство. Он не потерпит поражения! То, что он хоть на миг подумал об этом, говорило о его растерянности.
– Хорошо. Ты можешь оставаться, – наконец произнес он.
Ребекка посмотрела на него с удовлетворенной улыбкой.
– Так что же мы теперь станем делать?
– Мы постараемся хорошенько выспаться.
Она отвела глаза в сторону, с видом храбрым и решительным. Никогда в жизни ей не приходилось попадать в такое место, и Джулиан никак не мог улучшить его.
– А что потом? – настойчиво переспросила она. – Как я понимаю, ты собираешься встретиться со своим дядюшкой лицом к лицу. Далеко отсюда его поместье?
– С нашим безденежьем потребуется много дней, чтоб до него доехать. Но в конце концов мы туда доберемся.
– И тогда ты выяснишь всю правду.
– И добьюсь справедливости, – многозначительно заключил он.
Они приблизились к ночлежке, и Джулиан обнял ее и грозно насупился, показывая окружающим, что связываться с ним не стоит. Какой-то мужчина поспешил уйти с дороги, другой, поколебавшись, сделал то же самое. Уже скоро Джулиан с Ребеккой оказались внутри и занялись поиском обещанного им тюфяка.
Ребекка ничего не сказала при виде кучи постельных принадлежностей и узкого тюфяка, на котором им предлагалось спать.
– Хорошо, что он не лежит на полу, – благодарно посмотрела на него Ребекка.
Джулиан не сомневался, что она вспомнила виденную ранее крупную крысу.
Хотя обычно он спал мало, потому что каждый вечер работал допоздна, сейчас он был в изнеможении… Они улеглись, не раздеваясь, поставив саквояж на тюфяк в ногах, между собой.
Люди вокруг не спали. Ребекка свернулась комочком за спиной Джулиана, и это его согревало, хотя глаза никак не хотели закрываться. В полумраке коптящих свечей, редко расставленных по большой комнате, он мог рассмотреть движения разных людей, тихую беготню детей. В их жалобно пронзительных голосах звучал не столько страх, сколько безнадежность… и это было хуже всего. Это заставляло его злиться на их родителей.
Ребекка почувствовала, как напряжено его тело. Она думала, что он расслабится и крепко заснет от усталости, но, видимо, это у него не получалось.
– Джулиан… – тихо окликнула она его.
Он посмотрел на нее через плечо.
– Что-то не так?
В тусклом свете она разглядела его кривоватую усмешку.
– Что может быть не так?
– Какой сарказм! – Она прижалась к нему плотнее и обняла его, радуясь, что его рубашка не пропахла дымом пожара. Она пахла им, Джулианом, и она даже вздрогнула, осознав, как это ей нравится. – Если все в порядке, ты должен расслабиться и заснуть. Иначе какой будет от тебя толк завтра?
Ей хотелось его рассмешить, но он не рассмеялся.
Какой-то ребенок заплакал, мать попыталась его успокоить, но тут к нему присоединился второй, более старший, ее отпрыск. Они явно были погодками, а кроме них, у этой женщины было еще несколько маленьких детей.
– Я не понимаю, почему они заводят и заводят детей в таких условиях, – тихо произнес он. – Господи, я с четырнадцати лет знал, как предотвратить зачатие. И это стоит совсем не дорого.
Ребекка поднялась на локте и с интересом посмотрела на него.
– Правда? Я понятия об этом не имела.
– Если б только моя мать… – Он оборвал себя на полуслове и пробормотал что-то невнятное. Она подумала, что если бы здесь было посветлее, она наверняка увидела бы, что он покраснел. Разговор пошел очень откровенный. Кажется, он хотел сказать, что его матери стоило иметь поменьше детей?
Она вдруг поняла, что невольно отводит с его лба растрепавшиеся темные волосы, чтобы лучше рассмотреть выражение его лица. Он резко втянул воздух, но мешать ей не стал.
– Я испытываю глубокое сочувствие к этим женщинам, – пробормотала она, продолжая гладить его мягкие волосы. – У них, наверное, не было выбора. Самое тяжелое для меня – это слышать, как люди кашляют.
Он оглянулся на нее и прищурился.
– Ну конечно! А я, дурак, притащил тебя в такое место, зная, как ты подвержена…
– Нет, ты меня не так понял. Я боюсь не за себя. Я давно поняла, что не имею никакой власти над своим здоровьем. Но обо мне заботились мои родители и старались меня вылечить. А эти бедные люди могут только терпеть.
Он ничего не ответил, и она в конце концов опустила голову на их свернутую одежду, которую они использовали вместо подушки.
– Ты хорошая женщина, Ребекка, – тихо пробормотал он.
Она улыбнулась и крепче притянула его к себе.
Ей казалось, что после всех приключений этого дня она заснет легко и быстро, кстати, и шум, создаваемый множеством соседей по комнате, ее не слишком тревожил, пока она не услышала мужской стон, вызванный явно не болью, а удовольствием. Все-таки, наверное, она ошибается, подумала Ребекка, смущенная и потрясенная. Ребенок продолжал плакать, люди продолжали тихо разговаривать, какой-то пьяный громко скандалил во дворе, а рядом раздался ответный женский стон…
Не задумываясь, она прошептала:
– Неужели это… – И оборвала себя, сожалея, что заговорила вслух о таких интимных вещах.
– Именно то. В конце концов, это ведь их дом.
Сгорая от стыда, она уткнулась лицом ему в спину между лопаток и заткнула уши пальцами. Он, должно быть, догадался, что она сделала, потому что все его тело затряслось от смеха. Она ударила его по плечу. Как смеет он развлекаться, когда нечто столь интимное происходит в каких-нибудь десяти футах от них! В ее мире, если мужчину ловили просто за поцелуем, шок и скандал из-за этого сразу становились поводом для немедленной женитьбы.
Между тем звуки соития становились все громче и перешли в ритмичные толчки. Джулиан больше не смеялся, казалось, он так же напряженно вслушивался в происходящее, как и она.
А Ребекка тесно к нему прижималась. Это было как-то неправильно… однако ей было некуда деться.
И когда она уже начала думать, что это будет продолжаться вечно, мужчина издал громкий стон, ритмичные толчки прекратились, и настала тишина.
Она облегченно вздохнула и отняла пальцы от ушей. Впрочем, они мало ей помогли.
«Любопытно, что было причиной этих толчков?» – подумала она и провалилась в сон.
К полудню Ребекка отыскала на рыбном рынке местечко в тени. Она устроилась на скале, нависавшей над каналом. Множество барж доставляло товары на фабрики Манчестера и его жителям. С ее места было хорошо видно Джулиана, который переносил ящики с рыбой с баржи на склад. Она попыталась избавиться от чувства вины, зная, что это его только рассердит. Он разгружал рыбу, чтобы заработать деньги на дорогу. А она чувствовала себя такой бесполезной. Ей хотелось внести свою лепту. Однако когда она высказала свои чувства, он ее отчитал.
Сегодня она многое узнала. Когда они покидали свой ночлег, другие его обитатели только возвращались домой после ночной смены на фабрике и занимали тюфяки, освобожденные теми, кто отправлялся на дневную работу. Увидев это, она содрогнулась. А многочасовое наблюдение за Джулианом, разгружавшим рыбу, заставило ее возблагодарить Бога за благосостояние ее семьи.
Джулиан, казалось, не знал усталости. И во время каждого своего путешествия от баржи к складу и назад он отыскивал глазами ее. Поэтому она быстро научилась не задерживаться у прилавков, разглядывая товары, выставленные на продажу, чтобы не волновать его зря. Он постоянно наблюдал за ее безопасностью. Если бы у нее был выбор, Ребекка проводила бы все время у лотков с апельсинами и лимонами, но цена их выходила далеко за пределы их скудных средств.
Когда Джулиан сделал перерыв на ленч, они съели по сандвичу с ветчиной и запили их сидром. Явно очень голодный, он ел вдумчиво и жадно. Ей хотелось накормить его лучше, потому что он наверняка устал от долгой работы, так что она предложила ему и половинку своего сандвича, но Джулиан отказался.
Поев, он откинулся на валун, на котором она просидела все утро.
– Тебе, наверное, здесь до смерти наскучило, – пробормотал он, закрывая глаза.
– Ты можешь так считать. Но я с этим не согласна. Вокруг можно увидеть столько интересного. И без компаньонки я чувствовала себя такой свободной!..
– Какое замечательное приключение, – с сарказмом заметил Джулиан.
– Поистине, – настаивала Ребекка, – пусть даже ты из-за своей прямолинейности не видишь этого.
– У меня в голове умещается не одна мысль, а много. Но больше всего меня позабавило выражение твоего лица, когда утром зажгли все свечи и ты смогла разглядеть всех обитателей нашей комнаты. Румянец на твоих щеках мог соперничать с самым ярким закатом. Она застонала и закрыла глаза.
– Мне не хочется, чтобы ты напоминал об этом. Мой слух, не говоря уже о моих тонких чувствах, никогда больше не станет прежним.
Он громко хмыкнул:
– Должен признаться: я представить себе не мог, что придется разделить с тобой подобное переживание.
– Как вообще ты мог представить, что придется переживать подобное, с кем бы то ни было? – требовательно поинтересовалась она.
Он посмотрел на нее из-под полуопущенных век.
– Я вполне могу это себе представить. У нее перехватило дыхание.
– Ну вот! Ты снова покраснела.
– Ох, замолчи и лучше поспи. Я разбужу тебя, когда увижу, что другие мужчины возвращаются к работе.
– Я вовсе не собираюсь спать, – сказал он, но снова закрыл глаза.
– Разве ты не устал? Он пожал плечами.
– Ты, наверное, удивишься, узнав, что я так же тяжело работал на полях и со скотом у себя дома.
Но она не удивилась.
– Как я понимаю, слуги очень ценили твою помощь.
– Я учился всему. В общем, получал от этого столько же выгод, сколько они.
– И раз ты им помогал, они соглашались оставаться, хотя им платили мало.
Он снова закрыл глаза. Это было еще одной темой, которую он не хотел обсуждать. Разве ему не хочется, чтобы она думала о нем хорошо? Хотя, может быть, он так привык делать все незаметно и не рассчитывать на благодарность… Она надеялась, что это не так. Однако затем она вспомнила, сколько хлопот доставляли ему младшие братья. Они явно не слишком его ценили.
– Тебе приходилось когда-нибудь в жизни разгружать рыбу?
– Нет, – улыбнулся он. – Это новый навык в моем репертуаре.
Несколько минут они сидели молча, и он задремал. Ребекке нравилось смотреть на него. Особенно на его кожу, уже загоревшую под весенним солнцем. Заросшая щетиной челюсть и перебитый нос заставляли этих грузчиков думать, что он один из них. Он был своим во многих мирах, и ей хотелось научиться тому же.
Наконец она потрясла его за плечо, и он, вздрогнув, проснулся.
– Прости, но остальные мужчины уже возвращаются на работу.
Он кивнул и тут же поднялся. Бросив на нее прощальный взгляд, он спросил:
– С тобой здесь все будет в порядке?
– Меня никто не тревожит. Я думаю, что твой дядя решил, будто мы немедленно сбежали из Манчестера. Ему наверняка не придет в голову разыскивать нас здесь.
Он откликнулся со слабой усмешкой:
– Верно, но все-таки не теряй бдительности.
– Не буду.
Он внезапно наклонился и поцеловал ее в щеку. Ребекка остолбенела от удивления и удовольствия, а Джулиан прошептал:
– Я жду не дождусь еще одной ночи в твоих объятиях рядом с нашими новыми соседями.
Она откликнулась забавной гримаской, вызвавшей взрыв его смеха, после чего он торопливо удалился. Однако ее улыбка вскоре исчезла. Она молила небо, чтобы они провели не больше еще одной ночи в их жалком пристанище. Если ей придется вновь и вновь слушать стоны, толчки и ритмичные хлопки, она не выдержит и потребует от Джулиана объяснения всего происходящего в подробностях.
Тогда-то он перестанет смеяться.
Глава 16
Джулиан размеренно шагал рядом с Ребеккой. Они возвращались в свой приют. Он ощущал усталость, боль в мышцах и глубокое удовлетворение. Он смотрел сверху вниз на нее и позванивал монетами в кармане. Она посмотрела на него, хихикнула и сунула руку туда же, удивив и обрадовав его.
– О-о! Какое богатство! – промолвила она, толкаясь об него на ходу.
Ощущение ее руки на его бедре заставляло Джулиана забыть о ноющих мышцах, но сама Ребекка ничего особенного, казалось, не замечала.
Пошел легкий мелкий дождик, сразу промочивший их одежду. Ребекка посмотрела на небо.
– Может, он избавит нас обоих от запаха рыбы.
– Это я весь день шагал с ней в обнимку, – запротестовал Джулиан.
– А я бродила между рыбных прилавков. Поверь, что этот запах я подцепила не только от тебя.
Он рассмеялся и поудобнее перехватил пакет, который нес в другой руке.
– Но как следует приготовленная, она будет очень вкусной.
– А ты умеешь готовить? – поинтересовалась она. – Потому что мне никогда не доводилось этого делать. Хотя погоди… Конечно, ты умеешь, ведь тебе приходилось много времени проводить на кухне, когда ты рос.
– Вообще-то… по правде говоря… – улыбнулся он.
– Тогда ты приготовишь ее для меня.
– Что ж, я добыл эту пищу, я тебя охраняю. Полагаю, что могу быть и твоим поваром.
– Кажется, мне очень нравится, как все устроилось, – лукаво улыбнулась она.
В их жилище они потребовали и получили жаровню на углях с решеткой и поджарили рыбу. Ее было так много, что вскоре Ребекка стала ходить между детьми, предлагая им простую рыбу, как какой-то необыкновенный деликатес. И дети так к ней и отнеслись, почтительно ожидая своей очереди. Многие из них сморкались и кашляли, и Джулиану хотелось оттянуть от них Ребекку. Но ее в детстве долго держали в стороне от других, и Джулиан знал, что больше она такого обращения с собой не потерпит. Однако как же он понимал теперь страхи ее родителей…
Вскоре все стали устраиваться на ночлег, и он заметил колебания Ребекки. Он взял ее за руки и в ответ на ее удивленный взгляд кивнул на дверь. Она ухмыльнулась и последовала за ним. Он вывел ее наружу, во двор, и они уселись на ящиках. Из глубины кармана он достал маленький пакетик и передал ей. Она смерила Джулиана заинтересованным взглядом и стала осторожно его разворачивать.
– Боже, это пирожное! – ахнула она восторженно.
– Клубничное, – сказал он. – Прости. Кажется, оно помялось.
– Ох, вкус ведь не изменился, – промямлила она, откусывая первый кусочек и жмурясь от блаженства.
Наблюдая за ней, он почувствовал не только голод на еду.
– Никогда не думал, что сделаю женщине такой подарок.
Она хихикнула и тыльной стороной ладони смахнула крошки со щеки.
– А я и подумать не могла, что с восторгом приму столь тяжко заработанный подарок. Большое, большое тебе спасибо! – Она отломила кусочек. – Возьми немножко.
– Нет, это все тебе. Я наслаждаюсь, глядя, как ты его ешь.
Она решительно наклонилась вперед и поднесла кусочек к его рту, настаивая:
– Попробуй.
И он подчинился, не сводя с нее глаз. Его губы коснулись ее пальцев.
Ребекка покраснела и чуть замерла, неловко пробормотав:
– Я, наверное, пропахла рыбой.
– Мне все равно, – сказал он, проглотив лакомство.
Напряженность, предвкушение очередного интимного момента еще раз вспыхнули между ними. Он вспомнил, как они целовались, ощущение ее тела в его объятиях, блаженство на ее запрокинутом лице, когда она лежала под ним… Прошло три дня с этого, словно краденого, момента, три дня, пошедших на то, чтобы он овладел собой… как он старался себя убедить. А потом случилось так, что они каждую ночь лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу. И сегодня это снова повторится! И он будет просыпаться всякий раз, когда она придвинется к нему, а перед его глазами возникнет та картина, и он вообразит Ребекку, раскинувшуюся на его постели… в той же позе… только для него. В последнее время мысли совсем ему не подчинялись. Происходило то, что он никогда не мог представить.
Он откашлялся.
– Как думаешь, что сказала бы твоя семья, если б узнала, что ты делаешь?
Ее смех скорее можно было назвать фырканьем:
– Поскольку речь идет обо мне, они, вероятно, были бы весьма удивлены. Но ведь я Лиланд по отцу и Кэбот по матери, так что было бы гораздо более странно, если бы я не впуталась в какие-нибудь неприятности. – Она посмотрела на него с веселой подозрительностью. – Только не говори мне, что не знаешь о проделках моей семьи.
Он скрестил руки на груди и решил не говорить ей, что многое выяснил насчет ее семьи, когда занимался поисками подходящей невесты.
– Я знаю, что твоего брата считали мертвым, а он неожиданно вернулся… Это действительно необыкновенная история.
– О, поверь, этот случай не сравнить с остальными нашими скандалами. Это было просто радостное чудо.
– Ты пытаешься сообщить мне, что твое семейство может превзойти мое по скандалам? – спросил он с преувеличенным изумлением. – У нас кража бесценного алмаза, дядюшка-вор…
– Ты просто не слышал, что моего отца застигли за ограблением могил.
Он лишь заморгал растерянно. Ребекка улыбнулась:
– Будучи профессором анатомии, он заплатил каким-то типам, чтобы они доставили ему трупы заключенных. Все было вполне законно. Он просто не знал, что они выкрадут женский труп из могилы.
– Это, должно быть, трудно было перенести.
– Это произошло до моего рождения, но отравило брак моих родителей на много лет. Моя мать чувствовала себя бесконечно униженной. А потом ты наверняка слышал, что мой дядя-герцог сделал своей герцогиней простую испанскую девчонку.
– Об этом я знаю.
– А нынешний герцог женился на журналистке, которая, расследуя что-то насчет него, притворялась кем-то другим. Другой кузен выиграл право ухаживать за будущей женой в карточной игре с ее матерью. А мою тетку подозревали в убийстве ее мужа, якобы она хотела, чтобы ее признали автором симфонии, которую тот вроде бы сочинил. А мой дедушка…
– Хватит! Поверить не могу, но должен признать, что ваша семья гораздо скандальнее моей. Не исключено, что общение с вами подорвет, как говорится, мою репутацию.
– Вообще-то женская половина общества уже наблюдала, как вы со мной флиртуете. – Она картинно похлопала длинными ресницами. – А если они узнают, чем мы занимались с тех пор…
Джулиан одарил ее интимной улыбкой. Ребекка, наблюдая за ним, облизнула вдруг пересохшие губы, чем довела его почти до полного одурения.
– Разве вы не видите, Джулиан, что история моего семейства переполнена скандалами, – промолвила Ребекка. – Но со мной пока ничего не случилось. Я вечно болела, была прикована к постели… Так что приключения моей семьи были для меня чем-то вроде интересной книги с выдуманными рассказами.
– Но теперь у вас разворачивается собственное приключение. Так что, когда состаритесь, сможете гордо держать голову, соревнуясь с рассказами кузенов и кузин об их беспутной юности. – Он склонил голову. – Станете вы когда-нибудь развлекать их историей знаменитой картины?
Странное выражение промелькнуло у нее на лице, и она со вздохом выпрямилась.
– Вам не кажется, что это потребует от них слишком большого понимания?
– Но ваша семья спокойно принимает художников. Сестра, например, зарисовывает вскрытия, а упомянутый тобой дядя вроде бы сочинял музыку.
– А еще одна кузина умеет играть на скрипке. Но никто из них не снимал с себя одежду ради искусства, – Она доела последнюю крошку клубничного пирожного и вздохнула. – Ох, Джулиан, это было восхитительно. Спасибо большое за этот подарок!
Некоторое время они молчали, прислушиваясь к звукам переполненной ночлежки, к плачу детей и перепалкам взрослых. Наконец нельзя было дольше откладывать сон, и они пошли в дом, где на них сразу обрушились неприятные звуки и запахи.
– Завтра мы покидаем Манчестер, – твердо заявил он.
– Слава Богу!
Джулиан полагал, что из-за изнеможения уснет легко и быстро. Но когда Ребекка уже благополучно засопела, привалившись к нему, и он начал дремать, несмотря на плач ребенка, она вдруг закашлялась.
Он нахмурился, но глаза не открыл. В конце концов кашлянуть может всякий. Кто знает, что витает в воздухе такого промышленного города, как Манчестер?
Но едва он расслабился, как она снова кашлянула еще раз. Он оглянулся через плечо и окликнул ее:
– Ребекка!..
– У меня просто скребет в горле, – отозвалась она и завершила свою речь долгим приступом кашля.
Затем она придвинулась к стене, явно стараясь держаться подальше от него, чтобы не тревожить. Джулиан почувствовал полную беспомощность, но, следуя инстинктам, перекатился к ней лицом и, не обращая внимания на ее протесты, как бы окружил ее своим телом, чтобы успокоить и согреть.
– Расслабься, – прошептал он, гладя ее по руке, потом по бедру.
Она слабо затрепетала, но вскоре перестала кашлять.
– Это была ерунда, – коротко промолвила она. – По-моему, я просто вдохнула твой волосок. Я же зажата между тобой и стеной.
– Значит, у тебя выбор между моей спиной и стеной? – спросил он с притворной веселостью.
– Я не могу сейчас толком разглядеть стену, но думаю, что она выглядит лучше, чем твоя грязная рубашка.
Он рассмеялся, продолжая ее гладить.
– Да-да, здесь трудно вымыться и постирать одежду.
– Поверь, я мечтаю о том, что завтра можно будет сделать и то, и другое. И еще, Джулиан…
– Да?
– Ты должен запомнить, что я распрощалась с жизнью в постоянных тревогах. И больше я так жить не буду.
Они несколько минут помолчали. Затем она удовлетворенно вздохнула. Перестав думать о риске, которому подвергается ее здоровье, Джулиан обнаружил, что ощущает щекой мягкость ее волос, длинный изящный изгиб ее спины под своей рукой и то, с какой неосознанной чувственностью вминается ее попка в его пах. Он продолжал воображать, каким ласкам смог бы ее обучить. Какое выражение появилось бы на ее живом личике, когда она ощутит незнакомое ей раньше блаженство.
«Нет. Не смей думать об этом сегодня», – приказал он себе, но было поздно: если Ребекка и заметила, что он возбудился, то ничего не сказала. Ему следовало бы перестать ласкать ее, но тогда его волнение стало бы еще очевиднее.
– Я слышу, как ворочаются шестеренки в твоем мозгу, – сказала Ребекка, запрокидывая голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
Он приподнялся на локте, пытаясь увидеть выражение ее лица.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты слишком много думаешь. Клянусь, что в моем горле было просто слабое раздражение.
– Докажи мне это, – прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
Ее губы были такими мягкими, что он чуть не застонал от удовольствия. Однако Джулиан сдержался и просто нежно поцеловал ее. Он раздвинул ее губы и вторгся в ее рот, изучая его, поглаживая. Ощущая вкус клубничного пирожного.
В конце концов он поднял голову.
– Ты смелая лисичка. Думаю, что больше не удивляюсь, как это ты позировала голой.
И он вновь позволил своей руке с удовольствием и восхищением пройтись по изгибам ее тела. Она нерешительно спросила:
– Скажи… ты разочарован во мне? В сравнении с картиной?
Он удивленно посмотрел на нее.
– Как я могу быть разочарован?
– Роджер сделал меня на ней… я там выгляжу… вызывающей. Я никогда так о себе не думала. И я смогу понять, если ты согласишься со мной.
– Он идеально уловил твою суть, – ответил Джулиан, тычась носом в ямку у нее за ушком. – Разумеется, насколько я могу судить. Пока я не очень хорошо тебя знаю.
Ее чувственный смешок заставил его наградить ее еще одним проникновенным пьянящим поцелуем. Он поднял голову и набрал полную грудь воздуха, стараясь как-то отвлечься от ее магии, а потом хрипло проговорил:
– Ты ведь знаешь, что я уже выиграл.
– Твое пари? – вздохнула она, постепенно переворачиваясь на спину, чтобы лучше видеть его лицо.
– Разумеется. Мое доказательство – этот алмаз.
Он обвел пальцем его очертание у нее под платьем и почувствовал, как она затаила дыхание.
– Я могла его одолжить.
– Отличная попытка, но я в это не верю. Лучше объясни мне, почему твоя сестра и твоя кузина сочли необходимым объявить себя моделями для этой картины?
– Мы всегда были близки. Воспитывались вместе. Когда Элизабет и я были еще школьницами, мы анализировали, как будем спасаться от скандалов. Сюзанна нас подслушала и, будучи старше, решила, что самый лучший способ избегнуть неприятностей – это поклясться, что все мы всегда будем защищать друг друга, всегда помогать друг другу выпутаться из скандала.
– И ты тоже в этом поклялась?
– Я была гораздо моложе, – со смехом объяснила она. – Я сомневалась, что когда-нибудь окажусь даже близко от волнующего скандала, но мне хотелось не отставать от Сюзанны и Элизабет. Я притворялась, что такая же, как они.
– Но теперь ты сотворила свой собственный скандал. У тебя есть какой-нибудь план на случай, если в свете узнают о твоей связи с этой картиной? Правда, ни я, ни мои друзья никогда тебя не выдадим, – добавил он. – Но всегда найдутся те, кто наслаждается, подслушивая разговоры, не предназначенные для их ушей.
– Мне будет все равно, – откликнулась она, вздергивая носик и улыбаясь очаровательно проказливой улыбкой. – Меня не будет в Лондоне. Я буду путешествовать. А мои родители привыкли справляться со скандалами.
– Ты бросишь это на их плечи?
– Разве нам не приходится терпеть груз родительских скандалов? Только справедливо, чтобы они ответили тем же.
– Как ты щедра и благородна!..
Она рассмеялась, потом прикрыла рот ладошкой.
– Спокойной ночи, Джулиан.
Отворачиваясь от него, она продолжала улыбаться и при этом потерлась об него бедрами, устраиваясь, так что он непроизвольно содрогнулся. Она слишком быстро набиралась знаний.
Джулиан не сожалел, глядя на тающий вдали Манчестер. Фургон дергался и трясся на колдобинах неровной дороги, но если раньше это вызвало бы у него прилив раздражения, сейчас он относился к этому спокойно. Ведь каждый оборот колес приближал их к свежему сельскому воздуху, и Ребекке не придется больше вдыхать мерзкие запахи трущоб. Хотя его дядя проживал в Линкольншире, Джулиан счел разумным еще день пропутешествовать на север. Люди его дяди, которые наверняка старались их выследить, будут наблюдать за дорогами, ведущими на восток от Манчестера, в направлении поместья Уиндебанка, либо на юг, если решат, что Джулиан с Ребеккой намерены бежать в Лондон.
Незадолго до обеда они с Ребеккой покинули фургон посреди сельской местности, словно уже приблизились к дому. Они решили первую ночь провести на воздухе, чтобы лучше сбить с толку преследователей.
Ребекка, уперев руки в бока, оценивающим взглядом смотрела вдаль. Ланкаширские болотистые пустоши лежали выше речной долины, их бесконечные поросшие травой просторы были испещрены стадами овец. Хотя многие нашли бы этот пейзаж унылым, Ребекка, казалось, черпала из него безмятежное спокойствие и выглядела вполне удовлетворенной.
– Давай отыщем самое укромное местечко близ реки, – наконец промолвила она, направляясь к росшим вдоль берега деревьям. – Я просто сгораю от желания выкупаться!
Джулиан не мог представить себе другую женщину из его окружения, которая бы так естественно чувствовала себя среди сельской природы или жаждала искупаться в холодной реке. Его восхищение Ребеккой росло все больше. Возможно, стоит прибавить еще одно качество к списку требований в отношении «идеальной жены»: способность приспосабливаться…
В мирном молчании они прошли еще полчаса, прислушиваясь к щебету птиц. Солнце уже садилось, и облака приобрели розовато-оранжевый оттенок. Наконец они обнаружили уютный изгиб реки, вокруг которого деревья образовали ограду и навес.
– Это годится, – сказала Ребекка. – Сможешь помочь мне расстегнуть крючки на платье?
– А может, ты предпочтешь сначала поесть?
– Скоро совсем стемнеет. А мне не хочется купаться в темноте. – По ее телу пробежала дрожь. – Не знаю, что со мной происходит.
Она повернулась к нему спиной, и он прошептал ей в затылок:
– Возможно, дело во мне.
Она рассмеялась, но вновь слегка содрогнулась, что его порадовало. Впрочем, к удивлению Джулиана, его руки тоже дрожали, когда он расстегивал маленькие крючки на ее платье.
– Ты захватил мыло и полотенца из гостиницы? – осведомилась она, делая шаг в сторону и начиная стягивать платье.
