Текст книги "Письма по кругу (Художественная публицистика)"

Автор книги: Герман Гессе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

К самому прекрасному, что создало средневековье, относятся героические сказания французов, англичан и немцев, прежде всего легенды о рыцарях короля Артура. Кое-какие из этих сказаний, распространившихся в свое время по всей Европе, нашли приют в «Немецких народных книгах», которым по праву принадлежит в нашей коллекции почетное место. Они должны стоять рядом с «Песнью о Нибелунгах»[20]  20. «Песнь о Нибелунгах» – немецкий героический эпос, возникший в XIII в. на материале времен великого переселения народов.


[Закрыть] и с «Кудрун»[21]  21. Кудрун – средневековый германский героический эпос.


[Закрыть], хотя в противоположность последним это не первозданные творения, но позднее переведенные с различных языков перелицовки широко известных сюжетов. О стихах провансальских трубадуров шла речь выше. За ними следуют стихотворения Вальтера фон дер Фогельвейде[22]  22. Фогельвейде Вальтер фон дер (1170-1230) – немецкий поэт, крупнейший представитель миннезанга – рыцарской любовной лирики.


[Закрыть], «Тристан» Готфрида Страсбургского[23]  23. «Тристан» Готфрида Страсбургского – куртуазный роман «Тристан и Изольда» (1207-1210) средневекового поэта Готфрида из Страсбурга (умер ок. 1210).


[Закрыть] и «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха[24]  24. Эшенбах Вольфрам фон (ок. 1170-1220) – немецкий поэт, автор рыцарского эпоса «Парцифаль» (1200-1210).


[Закрыть], которые мы с благодарностью примем в нашу библиотеку, равно как и хорошую подборку песен рыцарей-миннезингеров[25]  25. Рыцари-миннезингеры – рыцарские поэты-певцы в германских странах средневековой Европы (XII-XIII вв.); воспевали любовь, служение даме сердца, верность сюзерену, крестовые походы.


[Закрыть]. Вот мы и подошли к концу средневековья. Одновременно с увяданием христианско-латинской литературы, с оскудением великих родников легенд в жизни и литературе Европы родилось нечто новое: обособившиеся национальные языки мало-помалу вытеснили латынь, и тип литературного творчества, начавшийся в Италии с Боккаччо, уже не монастырский и не анонимный, но бюргерский и авторский, праздновал свои первые шаги.

Во Франции в это время одиноко и гордо жил замечательный поэт Франсуа Вийон, чьи необычные, неистовые стихи не имеют себе равных. Продвигаясь дальше по французской литературе, мы обнаружим немало такого, без чего невозможно обойтись. По меньшей мере один том эссе Монтеня иметь необходимо, равным образом – «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле, учащего нас юмору и презрению к филистерам; нужны «Мысли», а пожалуй, и «Письма к провинциалу» Паскаля, этого одинокого праведника и аскетического мыслителя. Из трагедий Корнеля должно взять «Сида» и «Горация», из трагедий Расина – «Федру», «Аталию» и «Беренику», и к этим отцам и классикам французского театра следует добавить третью звезду – комедиографа Мольера, лучшие пьесы которого мы дадим в подборке: не раз будем мы возвращаться к нему, мастеру насмешки, создателю «Тартюфа». Басни Лафонтена и «Телемах» Фенелона также должны стоять на нашей полке. Без драм, а равно и стихотворений Вольтера мы обойдемся, но один-два томика его блистательной прозы иметь нужно, прежде всего «Кандида» и «Задига» – там есть то упоение насмешкой, которое долго служило для всего мира образцом французского остроумия. Но литература Франции, в том числе и революционной Франции, многогранна, так что, помимо Вольтера, возьмем также «Женитьбу Фигаро» Бомарше и «Исповедь» Руссо. Однако я пропустил «Жиля Блаза» Лесажа[26]  26. Лесаж Ален Рене (1668-1747) – французский писатель раннего Просвещения. В четырехтомном романе «История Жиль Блаза из Сантильяны» (1715-1735) выступил как предшественник позднейших мастеров социального романа.


[Закрыть], чудесный плутовской роман, и «Манон Леско», трогательную любовную историю аббата Прево. Потом идет французская романтика и ее последователи, великие романисты, – здесь можно было бы назвать сотни книг, но ограничимся тем, что в самом деле своеобразно и неповторимо! Для начала возьмем романы Стендаля «Красное и черное» и «Пармская обитель», где из борьбы неистовой души с недоверчивым и независимым рассудком рождается совершенно новый вид литературного творчества. Такая же неповторимость присуща «Цветам зла» Бодлера – рядом с этими гигантами кажутся карликами Мюссе, с его прелестными персонажами, и очаровательные романтические рассказчики Готье[27]  27. Готье Теофиль (1811-1872) – французский писатель и критик.


[Закрыть] и Мюрже[28]  28. Мюрже Анри (1822-1861) – французский писатель, автор популярного в XIX в. романа «Сцены из жизни богемы» (1851).


[Закрыть]. Далее идет Бальзак, из романов которого надо взять хотя бы «Отца Горио», «Евгению Гранде», «Шагреневую кожу» и «Тридцатилетнюю женщину». К этим яростным, переполненным жизнью, едва сдерживающим в себе натиск реальности книгам мы добавим мастерские, чистокровные новеллы Мериме и шедевры самого тонкого из французских прозаиков, Флобера, – «Мадам Бовари» и «Воспитание чувств». Золя стоит на несколько ступенек ниже, но его тоже нужно включить, скажем «Западню» или «Вину аббата Муре»; можно также отобрать некоторые из прекрасных, хотя и несколько болезненных, новелл Мопассана. Итак, мы подошли к границе новейшего времени, которую не хотелось бы переступать, не назвав еще ряд замечательных произведений. Но нельзя не вспомнить стихотворений Верлена, в которых едва ли не больше души, чем во всей остальной французской поэзии.

Знакомство с английской литературой начнем с «Кентерберийских рассказов» Чосера, отчасти заимствованных у Боккаччо, но отличающихся новизной тона. Это первый истинно английский поэт. Рядом с Чосером поставим Шекспира, не в подборке, а целиком. Наши учителя с благоговением рассказывали нам о «Потерянном рае» Мильтона, но, спрашивается, прочитал ли его кто-нибудь из нас? Нет! Ну так и не будем его давать, хотя, возможно, мы поступим против справедливости. «Письма к сыну» Честерфилда[29]  29. Честерфилд Филипп Дормер Стенхоп (1694-1773) – английский писатель и государственный деятель; его «Письма к сыну» (изд. 1774) содержат наставления и рекомендации в духе просветительских идей.


[Закрыть] – книга отнюдь не благонравная, но мы ее рекомендуем. Из сочинений Свифта, этого гениального ирландца, подарившего нам «Гулливера», мы включим все, что только возможно: его душевная щедрость, его горький юмор, его яркий гений перевешивают все издержки его чудачеств. Из многочисленных сочинений Даниэля Дефо для нас имеет значение «Робинзон Крузо» и «История Молль Фландерс». С них начинается длинный ряд английских классических романов. По возможности надо включить «Тома Джонса» Филдинга и «Перегрина Пикля» Смоллетта[30]  30. Смоллетт Тобайас Джордж: (1721-1771) – английский писатель, автор сатирических романов «Приключения Родрика Рэндома» (1748) и «Приключения Перигрина Пикля» (1751).


[Закрыть], но совершенно необходимо – «Тристрама Шенди» и «Сентиментальное путешествие» Стерна, две книги с истинно английским настроением, легко переходящим от чувствительности к самому причудливому юмору. Из Оссиана[31]  31. Оссиан (Ойсин) – легендарный кельтский воин и бард, живший, по преданию, в III в. н. э. и воспевавший подвиги своего отца Фингала. Приписываемые ему сочинения оказались талантливой подделкой шотландского поэта Джеймса Макферсона (1736-1796).


[Закрыть], этого романтического барда, хватит того, что мы находим у Гете в «Вертере». Нельзя не вспомнить Шелли и Китса, чьи стихи принадлежат к лучшим образцам лирики, созданным человечеством. Но вот что касается Байрона, какое бы восхищение ни внушал мне этот пылкий гений, вполне достаточно одной из его поэм, скорее всего «Чайльд Гарольда». Пиетета ради возьмем какой-нибудь один из исторических романов Вальтера Скотта, скажем «Айвенго». Примем в нашу коллекцию и книгу несчастного Де Куинси «Исповедь опиомана»[32]  32. Де Куинси Томас (1785-1859) – английский писатель-романтик, известен автобиографической книгой «Исповедь англичанина-опиомана» (1822).


[Закрыть], хотя это крайне патологическая вещь. Без тома эссеистики Маколея[33]  33. Маколей Томас Бабингтон (1800-1859) – английский историк литературы, критик и политический деятель.


[Закрыть] не обойтись; у полного горечи Карлейля[34]  34. Карлейль Томас (1795-1881) – английский публицист, философ и историк литературы, автор философско-публицистического романа «Sartor resartus. Жизнь и мнения профессора Тейфельсдрека» (1836) и книги «Герои, культ героев и героическое в истории» (1841).


[Закрыть] возьмем, помимо «Героев», пожалуй, еще и «Sartor resartus» ради столь неподдельно английского остроумия этой вещи. Затем следуют два великих романиста: Теккерей, с его «Ярмаркой тщеславия» и «Книгой снобов», и Диккенс, который при всей время от времени нападающей на него слезливости остается королем английских повествователей. Из его произведений, наполненных сердечной добротой и блистательным юмором, надо взять по меньшей мере «Записки Пикквикского клуба» и «Дэвида Копперфильда». Среди его последователей особенную ценность представляет Мередит[35]  35. Мередит Джордж (1828-1909) – английский писатель.


[Закрыть], прежде всего его роман «Эгоист»; по возможности возьмем еще и «Ричарда Февереля». Не следует забывать прекрасные стихи Суинберна[36]  36. Суинберн Алджернон Чарлз (1837-1909) – английский поэт и драматург.


[Закрыть] (впрочем, почти непереводимые!); возьмем также один-два томика Оскара Уайльда, прежде всего «Портрет Дориана Грея» и кое-что из эссеистики.

Американская литература будет представлена томом новелл Эдгара По, специалиста по части ужасов, и дерзновенными патетическими стихами Уолта Уитмена.

Из испанской литературы возьмем прежде всего «Дон Кихота», одну из самых грандиозных и восхитительных книг всех времен, историю двух бессмертных героев: странствующего рыцаря, сражающегося с воображаемыми злодеями, и его толстого оруженосца Санчо Пансы. Не откажемся и от новелл Сервантеса, поистине драгоценных образцов писательского совершенства. Следует также взять хотя бы один из знаменитых испанских плутовских романов, прообразов «Жиля Блаза». Выбор нелегок, но я решаю в пользу «Архиплута Пабло Сеговии»[37]  37. «Архиплут Пабло Сеговия» (опубл. в 1626 г., в русском переводе «История жизни пройдохи по имени дон Паблос», 1950) – плутовской роман испанского писателя-сатирика Франсиско Кеведо-и-Вильегаса (1580-1645).


[Закрыть], сочной вещи, полной бурных приключений и фантастического остроумия. Среди испанских романтиков, образующих длинную и славную череду, нам необходим Кальдерон, великий поэт барокко, волшебник сцены, то светский и пышный, то набожный и назидательный.

Из голландской и фламандской литератур выберем «Тиля Уленшпигеля» Де Костера и «Макса Хавелаара» Мультатули[38]  38. Мультатули (наст. имя Эдуард Дауэс Деккер) (1820-1887) – нидерландский писатель-реалист, автор антиколониального романа «Макс Хавелаар, или Кофейные аукционы Нидерландского торгового общества» (1860), несколько лет провел в качестве колониального чиновника в Индии.


[Закрыть] Роман Костера, в некотором роде поздний брат «Дон Кихота», – это эпос фламандского народа. «Макс Хавелаар» основное произведение страдальца Мультатули, несколько десятилетий назад посвятившего свою жизнь борьбе за права угнетенных малайцев.

Из мира скандинавских литератур возьмем в нашу библиотеку песни «Старшей Эдды»[39]  39. «Старшая Эдда» – литературный памятник германских народов, сборник древнеисландских песен, сохранившихся в рукописи XIII в.


[Закрыть], переведенные братьями Гримм, а также какую-нибудь из исландских саг, например сагу о скальде Эгиле, или что-нибудь избранное вроде «Книги об исландцах» Бонуса[40]  40. Бонус Артур (1864-1941) – немецкий писатель и педагог, пропагандировал «религиозную культуру» древних германцев. Его «Книгу об исландцах» издал в 1918 г. Гессе.


[Закрыть]. Из новейшей поры дадим сказки Андерсена и рассказы Якобсена[41]  41. Якобсен Енс Петер (1847-1885) – датский писатель.


[Закрыть], наиболее известные пьесы Ибсена и несколько томов Стриндберга, хотя возможно, что два последних писателя не будут значить так много для наших потомков.

Особенно богата русская литература девятнадцатого столетия. Поскольку Пушкин, великий классик русского языка, принадлежит к авторам непереводимым, начнем с Гоголя, чьи «Мертвые души» и рассказы войдут в нашу библиотеку; возьмем также «Отцов и детей» Тургенева, ныне несколько забытый шедевр, и «Обломова» Гончарова. Из произведений Толстого, высокое художественное мастерство которого подчас забывают за его проповедничеством и реформаторством, во всяком случае, невозможно обойтись без «Войны и мира» (может быть, самого прекрасного из русских романов) и «Анны Карениной», но не хотелось бы отказываться и от его рассказов для народа. Из вещей Достоевского нельзя забывать ни «Братьев Карамазовых», ни «Преступления и наказания», ни «Идиота», самой одухотворенной из его книг.

Итак, мы совершили путешествие по литературам разных народов от Китая до России, от самой отдаленной древности до наших дней, мы нашли немало произведений, достойных любви и восхищения, а между тем немецкой литературе, нашему национальному богатству, пока еще не уделено внимания вовсе. Выше упоминались только «Песнь о Нибелунгах» и некоторые произведения позднего средневековья. Теперь нам осталось с особой любовью рассмотреть мир немецкого словесного искусства после 1500 г. и отобрать то, что покажется нам самым привлекательным и самым близким.

Главное творение Лютера уже упоминалось в самом начале, но хорошо было бы добавить томик его малых сочинений: или что-нибудь из его обращений к народу, или подборку его застольных бесед, или что-нибудь вроде книги под заглавием «Лютер как немецкий классик», вышедшей в 1871 г. Во времена контрреформации в Бреслау появился замечательный человек и поэт, который интересует нас как автор книжечки стихов, принадлежащих к лучшим образцам немецкой поэзии, – «Херувимский странник» Ангелуса Силезиуса[42]  42. Силезиус Ангелус (наст. имя Иоганнес Шефлер) (1624-1677) – немецкий поэт, автор сборника религиозных речений и песен «Херувимский странник».


[Закрыть]. В остальном же лирика времен, предшествовавших Гете, может быть представлена одной из существующих подборок. Впрочем, из эпохи Лютера следовало бы взять в нашу коллекцию народного нюрнбергского поэта Ганса Сакса[43]  43. Сакс Ганс (1494-1576) – немецкий поэт-мейстерзингер.


[Закрыть]. Рядом с ним поставим роман Гриммельсгаузена[44]  44. Гриммельсгаузен Ганс Якоб Кристоффель (ок. 1621-1676) – крупнейший немецкий писатель XVII в. В романе «Приключения Симплициссимуса» (в 6 книгах, 1669) дал реалистический образ Германии времен Тридцатилетней войны.


[Закрыть] «Приключения Симплициуса Симплициссимуса», в котором так неистово и резко звучат отголоски Тридцатилетней войны, вещь удивительно свежую и отмеченную яркой оригинальностью. За ним следует «Шельмуффский» Христиана Рейтера[45]  45. Рейтер Христиан (1665-1712) – немецкий писатель-сатирик, автор плутовского романа «Шельмуффский».


[Закрыть], сочного юмориста; он много скромнее, но все же заслуживает нашей любви. В этот же раздел нашей библиотеки поставим «Приключения барона Мюнхаузена», появившиеся в XVIII в. И вот мы уже подошли к порогу новой немецкой литературы. Радость доставят нам несколько томов Лессинга; нет нужды, чтобы это было полное собрание сочинений, но что-нибудь из писем дать надо. Как быть с Клопштоком[46]  46. Клопшток Фридрих Готлиб (1724-1803) – немецкий поэт-просветитель, создатель религиозной эпической поэмы «Мессиада» (1751-1773).


[Закрыть]? Лучшие из его од войдут в нашу антологию, и этого хватит. Труден вопрос насчет Гердера, которого в наше время забыли, но о котором не все еще сказано, – листать его временами чрезвычайно полезно, хотя ни одна из его больших вещей уже не удовлетворяет как целое. Издательство «Реклам» выпустило хорошую подборку его произведений.

В случае с Виландом без полного собрания сочинений тоже вполне можно обойтись, но «Оберона» нужно дать непременно, а по возможности и «Абдеритов». Благожелательный и насмешливый, искусный мастер формы, выученик древних и французов, приверженец Просвещения, не жертвовавший, однако, фантазией в пользу рассудка, Виланд – автор незаурядный, и забыли его несправедливо.

Гете надо будет взять в самом доброкачественном и полном издании, какое только позволят нам наши средства. Из его драм, статей, рецензий можно было бы еще кое от чего отказаться, но собрание его художественных произведений, включая лирические стихотворения, нужно иметь целиком. Здесь, в этих томах, нашло отклик все, что составляет историю нашей души, и многое выражено в слове раз и навсегда. И какой путь от «Страданий юного Вертера» к «Новелле», от ранних стихотворений ко второй части «Фауста»! Наряду с сочинениями необходимо иметь важнейшие биографические документы – «Разговоры с Гете» Эккермана и кое-что из писем, прежде всего переписку с Шиллером и с Шарлоттой фон Штейн[47]  47. Штейн Шарлотта фон (1742-1827) – подруга Гете в 1775– 1778 гг.


[Закрыть]. Кое-что вышло из-под пера друзей юного Гете: пожалуй, лучшее – это «Молодость Генриха Штиллинга», принадлежащая Юнгу-Штиллингу[48]  48. Юнг-Штиллинг (наст. фамилия Штиллинг) Иоганн Генрих (1740-1817) немецкий писатель-мистик, в молодости был дружен с Гете. Первая и самая известная часть его многотомной автобиографии – «Юность Генриха Штиллинга. Правдивая история» (1777) – была издана Гете.


[Закрыть]. Эту милую книгу мы поставим рядом с Гете, а равно и подборку сочинений Маттиаса Клаудиуса – «Вандсбекерского вестника»[49]  49. Клаудиус Маттиас (1740-1815) – популярный немецкий поэт, близкий движению «Бури и натиска». «Вандсбекерский вестник» – один из его псевдонимов и название газеты, которую он издавал в 1771-1775 гг.


[Закрыть].

Что касается Шиллера, тут я склонен к компромиссам. Хотя большую часть им написанного мне едва ли придет на ум перечитывать, личность этого человека, его дух и его жизнь сохраняют для меня обаяние чего-то значительного. Мы остановим выбор на его прозаических сочинениях по искусству и лучших стихотворениях, которые были написаны около 1800 г., и к ним добавим книгу Петерсена[50]  50. Петерсен Юлиус (1878-1941) – немецкий литератор. Его книга «Разговоры с Шиллером» вышла в 1911 г.


[Закрыть] «Разговоры с Шиллером». Охотно взял бы я еще что-нибудь из книг той эпохи – вещи Музеуса[51]  51. Музеус Иоганн Карл Август (1735-1787) – немецкий писатель эпохи Просвещения.


[Закрыть], Гиппеля[52]  52. Гиппель Теодор Готлиб (1741-1796) – немецкий писатель периода «Бури и натиска».


[Закрыть], Морица[53]  53. Мориц Карл Филипп (1756-1796) – немецкий писатель, выразитель настроений плебейски-демократических кругов.


[Закрыть], Зейме[54]  54. Зейме Иоганн Готфрид (1763-1810) – немецкий писатель-демократ, противник феодально-деспотического образа правления.


[Закрыть], – но приходится быть беспощадным, ибо нельзя же в библиотеку, где Мюссе или Виктора Гюго вообще нет, натаскивать с черного хода милые, но не очень значительные вещи. Начало XIX в., в духовном отношении самое плодотворное для Германии время, и так предлагает нам ряд авторов самого крупного масштаба, отчасти таких, которые под действием веяний моды или вследствие несправедливости суждений наших литературоведов в последнее время были либо вовсе забыты, либо чудовищно недооценивались. Так, например, о Жан Поле, одном из великих умов Германии, популярные курсы истории литературы, служащие руководством для тысяч студентов, по сие время судят вкривь и вкось, перепевая давно устаревшую критику и не оставляя ничего от облика этого писателя. Но мы совершим акт мести, включив самое полное собрание сочинений Жан Поля, какое сумеем найти. Кто найдет это чрезмерным, пусть знает, что и ему не обойтись хотя бы без главных вещей – «Годов шалостей», «Зибенкеза» и «Титана». Не следует забывать и «Шкатулки с драгоценностями» Гебеля[55]  55. Гебель Иоганн Петер (1760-1826) – немецкий писатель и поэт, известен сборником веселых историй «Шкатулка с драгоценностями рейнского друга дома» (1811).


[Закрыть], классического рассказчика анекдотов, вместе с его же стихотворениями на алеманнском диалекте.

Теперь появилось несколько хороших и полных издании Гельдерлина; одно из них мы с благоговением поставим на нашу полку. Часто будем мы заклинать его славную тень, часто внимать его волшебному голосу. По одну сторону от него поставим сочинения Новалиса, по другую – Клеменса Брентано; к сожалению, последнего до сих пор не удосужились удовлетворительно издать. Его новеллы и сказки не забывались никогда, но глубокую словесную музыку его стихов открыли лишь немногие. Память о нем и о его сестре Беттине[56]  56. Арним Беттина (1785-1859) – немецкая писательница, сестра К. Брентано и жена Л. Й. Арнима. «Весенний венок» – изданная Беттиной в 1844 г. юношеская переписка с К. Брентано, включающая в себя много стихотворений.


[Закрыть] «Весенний венок». Подготовленное Брентано вместе с Арнимом[57]  57. Арним Людвиг Йоахим (1781-1831) – немецкий писатель-романтик, совместно со своим другом К. Брентано издал в 1806-1808 гг. сборник «Волшебный рог мальчика», куда вошли обработанные в духе романтизма народные стихи, песни и баллады.


[Закрыть] собрание немецких народных песен – «Волшебный рог мальчика», – конечно, тоже должно войти в нашу библиотеку на правах одной из лучших и оригинальнейших книг Германии. Что касается Арнима, следует обзавестись хорошим сборником его новелл, где были бы такие чудные вещи, как «Изабелла Египетская» и «Старшинство в роду». Добавим несколько рассказов Тика (прежде всего «Белокурого Экберта», «Преизбыток жизни», «Мятеж в Севеннах» и его же «Кота в сапогах» – может быть, самый причудливый образчик немецкой романтики). Геррес, увы, так и не дождался приличного издания. Даже такая любопытная книга, как «История Мерлина» Фридриха Шлегеля, не переиздавалась уже несколько десятилетий! Из сочинений Фуке[58]  58. Фуке Фридрих де ла Мотт (1777-1843) – немецкий писатель, отпрыск старинного французского рода, эмигрировавшего в Германию. По мотивам его романтической повести «Ундина» (1811) создана одноименная опера-сказка Э. Т. А. Гофмана. Русскому читателю повесть стала известна в переложении В. А. Жуковского (изд. 1837).


[Закрыть] стоит говорить только о прелестной «Ундине».

Произведения Генриха фон Клейста должны присутствовать все: и драмы, и новеллы, и статьи, и анекдоты. Он тоже не сразу был признан своими соотечественниками. Из Шамиссо[59]  59. Шамиссо Адельберт фон (1781-1838) – немецкий писатель и ученый-естествоиспытатель, по происхождению француз, потомок старинной аристократической семьи, бежавшей из Франции во время революции 1789-1793 гг. Автор романа «Удивительная история Петера Шлемиля» (1814), в котором фантастический сюжет сочетается с реалистическими зарисовками быта Германии начала XIX в.


[Закрыть] с нас хватит «Петера Шлемиля», но этой книжице отведем почетное место. Эйхендорфа надлежит иметь в самом полном издании; наряду со стихотворениями и всеми любимым «Бездельником» необходимы и остальные его новеллы, между тем как без пьес и теоретических работ можно обойтись. Э. Т. А. Гофман – самый виртуозный рассказчик романтизма, и его тоже следовало бы иметь в нескольких томах, не только популярнейшие из его новелл, но и его роман «Эликсир Сатаны».

Сказки Гауфа[60]  60. Гауф Вильгельм (1802-1827) – немецкий писатель-сказочник, представитель позднего романтизма.


[Закрыть] и стихи Уланда[61]  61. Уланд Людвиг (1787-1862) – немецкий поэт-романтик, исследователь литературы и политический деятель, один из лидеров либерально-демократической оппозиции феодальной реакции.


[Закрыть] – только на выбор; важнее стихи Ленау и Анетты Дросте – они владели несравненной музыкой слова. Из драм Фридриха Геббеля[62]  62. Геббель Кристиан Фридрих (1813-1863) – немецкий драматург и теоретик драмы.


[Закрыть] – один или два тома, в придачу дневники, хотя бы выборочно; обязательно Гейне в приличном издании, включающем стихи и прозу. Затем какое-нибудь солидное, как можно более полное издание Мерике, прежде всего стихотворения, затем «Моцарт по пути в Прагу» и «Старичок из сушеных плодов», по возможности еще «Живописец Нольтен». Рядом пусть станут вещи Адальберта Штифтера, последнего классика немецкой прозы: «Бабье лето», «Витико», «Этюды» и «Пестрые камешки».

Швейцария подарила немецкой литературе последнего столетия трех выдающихся писателей: Иеремию Готхельфа[63]  63. Готхельф Иеремия (наст. имя и фам. Альберт Бициус) (1797– 1854) швейцарский писатель, автор романов о жизни крестьян «Ули-батрак» (1841) и «Ули-арендатор» (1849).


[Закрыть], уроженца Берна, величавого творца крестьянского эпоса, и двух авторов из Цюриха – Готфрида Келлера и Конрада Фердинанда Мейера[64]  64. Мейер Конрад Фердинанд (1825-1898) – швейцарский писатель, один из крупнейших мастеров исторической новеллы.


[Закрыть]. Из прозы Готхельфа возьмем оба романа о батраке и арендаторе Ули, из прозы Келлера – «Зеленого Генриха», «Людей из Зельдвилы» и, пожалуй, «Изречение», из прозы Мейера – «Юрга Енача». Келлер и Мейер писали также достойные уважения стихи, но их мы найдем вместе со многими другими поэтами, перечислять которых нет возможности, в любой хорошей антологии новой поэзии, какие существуют в достаточном количестве. По желанию можно добавить «Эккехарда» Шеффеля[65]  65. Шеффель Йозеф Виктор (1828-1886) – немецкий писатель, автор исторического романа «Эккехард» (1855).


[Закрыть], а я хотел бы замолвить словечко за Вильгельма Раабе[66]  66. Раабе Вильгельм (1831-1910) – немецкий писатель-реалист; оказал влияние на раннего Гессе.


[Закрыть]: отказаться от его «Абу Тельфана» и «Шюддервумпа» было бы жаль. Но тут нам надо остановиться – не затем, конечно, чтобы повернуться спиной к современной литературе; о нет, для нее должно быть место и в нашей голове, и в нашей библиотеке – просто у нас иная тема. Мы не можем знать, что от нашего собственного времени останется как долговечное достояние потомков.

Окидывая взглядом проделанную работу, убеждаешься, насколько наша подборка фрагментарна и неравноценна по качеству. Ну справедливо ли включать в библиотеку всемирной литературы «Приключения барона Мюнхаузена» и оставаться без «Бхагавадгиты»? Имели ли мы право отбросить чудные комедии старых испанцев, народные песни сербов, волшебные сказки ирландцев и многое другое? Неужели томик новелл Келлера перевешивает Фукидида[67]  67. «Живописец Нольтен» (1832) – роман Э. Мерике.


[Закрыть], «Живописец Нольтен»[68]  68. Фукидид (ок. 460-400 до н. э.) – древнегреческий прозаик и историк. Его «История» считалась образцом точности и стилистического совершенства.


[Закрыть] – «Панчатантру»[69]  69. «Панчатантра» (санскр. «сочинения в пяти книгах») – собрание историй и притч в назидание высокопоставленным особам, памятник индийской литературы III в.


[Закрыть] или китайскую книгу оракулов «И цзин»? Нет, конечно, нет! Понятно, что наш отбор текстов всемирной литературы чрезвычайно субъективен, ибо зависит от наших личных предпочтений. Что трудно – более того, невозможно, – так это заменить его другим, абсолютно справедливым, абсолютно объективным. Тогда пришлось бы включить всех авторов и все сочинения, имена и названия которых привычны нам с детства и встречаются в любой истории литературы. Да ведь и литературоведы переписывают сведения о писателях и книгах друг у друга, ибо жизнь человеческая слишком коротка, чтобы прочитать все самому. К тому же, говоря по чести, хорошая строка немецкого поэта, мелодику которого я могу прочувствовать до тонкостей, дает мне подчас гораздо больше, чем почтенный текст на санскрите в каком-нибудь тяжеловесном, малопонятном переводе. К тому же признание того или иного писателя непостоянно во времени. Мы чтим сегодня писателей, которые двадцать лет назад вообще не упоминались историками литературы. (Боже мой, мы же позабыли умершего в 1837 г. Георга Бюхнера, автора «Войцека», «Смерти Дантона», «Леонса и Лены». Конечно, без него нельзя!) То, что кажется нам сегодня существенным и живым в немецкой литературе классической эпохи, никоим образом не совпадает по объему с тем, что назвал бы непреходящим знаток этой литературы лет двадцать пять назад. Пока немецкий народ читал «Трубача из Зеккингена»[70]  70. «Трубач из Зеккингена» (1854) – сентиментально-возвышенная эпическая поэма Й. В. Шеффеля.


[Закрыть], а ученые рекомендовали как классика Теодора Кернера, Бюхнер оставался неизвестным, Брентано был совершенно забыт, Жан Поль фигурировал в черном списке как сбившийся с пути гений! Так же точно наши сыновья и внуки найдут наши взгляды и оценки отсталыми. От этого ничто не страхует, даже эрудиция. Но это вечное колебание оценок, когда кого-то забывают на десятилетия, а потом открывают заново и осыпают похвалами, – не просто проявление человеческой слабости, человеческого непостоянства, оно подчиняется законам, которые невозможно строго сформулировать. Всякое духовное достояние, в течение известного срока отстаивавшее себя и оказывавшее свое воздействие, входит в сокровищницу человеческой культуры, откуда его в каждый момент можно извлечь и пробудить к новой жизни, заставить служить душевным потребностям нового поколения. Наши деды не только имели совсем иные представления о Гете, чем мы, они не только предали забвению Брентано и переоценивали Тидге[71]  71. Тидге Кристоф Август (1752-1841) – немецкий писатель, популярный в 1-й половине XIX в.


[Закрыть], Редвица[72]  72. Редвиц Оскар (1823-1891) – забытый немецкий писатель.


[Закрыть] или других модных писателей – они вовсе не знали «Дао де цзин» Лао-цзы, одну из величайших книг человечества, потому что открыть заново Древний Китай и его мудрость дано было нашему поколению, нашему времени, а не времени наших дедов. С другой стороны, мы, без сомнения, потеряли из виду не одно великое и славное творение человеческого духа, которое ценили наши деды и которое заново откроют наши внуки.

Конечно, в работе над нашей библиотекой мы действовали довольно-таки грубо, мы оставляли без внимания драгоценные творения, мы полностью обходили целые миры ушедших культур. Где у нас, например, Египет? Неужели несколько тысячелетий высокой и цельной культуры, блеск династий, религия, с ее величавыми теологическими системами и культом мертвых, не имеют для нас никакого значения и не оставят следа в нашей библиотеке? Именно так и обстоит дело. История Египта принадлежит для меня к тому типу книг, которые я совершенно исключил из нашего рассмотрения, – к разряду иллюстрированных альбомов, книжек с картинками. Имеются многочисленные труды о египетском искусстве с великолепными фотографиями, я часто держал их в руках, из них я многое узнал о Египте. Но книги, которая делала бы для нас близкой литературу Египта, я не знаю. Много лет назад я с большим вниманием читал работу о египетской религии, в которой приводились в отрывках египетские тексты – законы, надгробные надписи, гимны и молитвы, и, хотя эта тема меня чрезвычайно интересовала, в памяти от прочитанного почти ничего не осталось; все это было занимательно, но это не была классика. Поэтому Египта в нашей коллекции так и нет. Но здесь мне еще раз приходит на ум моя непостижимая забывчивость, мой грех упущения! Если припомнить как следует, образ Египта у меня восходит отнюдь не только к упомянутым иллюстрированным изданиям и к той работе по истории религии, он возник в моем воображении и благодаря чтению одного любимого мною греческого писателя, а именно Геродота, который обожал египтян и явно отдавал им предпочтение перед своими ионийскими земляками. Подумать только, что я так основательно забыл о Геродоте! Мою вину надо исправить, Геродоту принадлежит среди греков почетное место.

Когда я снова и снова просматриваю предложенный мною каталог «идеальной» библиотеки, то сколь бы неполным и несовершенным я ни находил его, не это кажется мне самым досадным его недостатком. Чем больше я силюсь представить себе как целое это собрание книг, составленное субъективно и весьма произвольно, но все же на базе какого-то знания и опыта, тем больше мне сдается, что портит его, по сути дела, не избыток субъективности, не случайный характер, а скорее нечто противоположное. Наша библиотека при всех своих недостатках для меня чересчур идеальна, чересчур упорядоченна, чересчур напоказ. Положим, что-то мы забыли в нее включить, но, в общем, самые ценные образцы литературы всех времен на месте, вряд ли ее можно намного превзойти. Но когда я представляю себе все эти воображаемые полки с книгами и пытаюсь увидеть, кто бы мог быть создателем и владельцем библиотеки, у меня ничего не получается: этот человек не может быть ни старым чудаковатым ученым с глубоко ввалившимися глазами и лицом аскета, истощенным ночными бдениями, ни светским господином в богатом особняке, это не сельский врач, не священник, не дама. Наша библиотека имеет вид весьма приятный и весьма идеальный, но чересчур безличный; каталог ее таков, что мог бы быть составлен любым старым книголюбом. Если бы мне довелось увидеть нашу библиотеку воплотившейся в реальность, я подумал бы: почтенное собрание, ни одна книга не вызывает сомнений, но неужели у ее владельца нет никаких пристрастий, капризов, страстей, неужели в его сердце одна только история литературы? Например, если у него два романа Диккенса и два романа Бальзака, значит, он поддался на уговоры посторонних советчиков. Если бы он выбирал самостоятельно, то он или любил бы обоих и уж тогда старался иметь того и другого в возможно большем количестве, или предпочитал бы одного другому; например, мягкий, симпатичный, обаятельный Диккенс нравился бы ему куда больше, чем несколько жестокий и грубый Бальзак, или же, напротив, он любил бы Бальзака и тогда покупал бы все его книги, а слишком сладкого, слишком добронравного, слишком назидательного Диккенса вышвырнул бы из своей библиотеки. В любом случае его библиотека приобрела бы личный, избирательный характер, что мне по душе.

Чтобы внести чуточку беспорядка в наш непомерно правильный, непомерно бесцветный каталог, чтобы показать, как идут дела при личном, живом, страстном отношении к книгам, я не вижу иного пути, как сознаться в кое-каких собственных моих читательских пристрастиях. Я очень рано сжился с книгами, стремление к разумному и справедливому выбору моего чтения среди сокровищ мировой литературы тоже не осталось мне неведомым, я ел со многих блюд и не раз обязывал себя узнать и понять как раз то, что было мне чуждо. Но все это – чтение как изучение, ознакомление с чужими литературами из воли к самообразованию и к справедливости – не соответствовало моей природе, снова и снова среди моих блужданий по миру книг меня охватывала влюбленность в какой-то особый предмет, меня восхищало то или иное открытие, меня согревало новое увлечение. Многие из моих пристрастий со временем исчезали, другие периодически вспыхивали вновь, некоторые глубокие переживания были неповторимы, и я терял их. Поэтому и собственная моя домашняя библиотека никоим образом не похожа на описанный выше образец, хотя почти все поименованные в нем книги у меня имеются. Но моя библиотека обнаруживает то там, то здесь диспропорции, какие-то ее части сильно расширены, и так будет происходить со всякой библиотекой, родившейся из подлинной потребности: одни ее разделы будут пополняться скупо, из чувства долга, а другие станут «любимчиками», предметами нежной заботы, и вид у них будет самый ухоженный.

Такие разделы, пестуемые с особой приязнью, имеет и моя библиотека, обо всех здесь и не расскажешь, придется ограничиться самыми важными. Я хочу в нескольких словах дать понятие о том, как всемирная литература отражается в каждом человеке, как она притягивает его то одной, то другой своей стороной, как она формирует его характер и сама же страдает от этого характера.

Любовь к книгам и вкус к чтению появились у меня рано, и в юности мне была известна и доступна лишь одна большая библиотека – библиотека моего деда. Большая часть этого многотысячного собрания книг меня не интересовала и так и не заинтересовала, я просто не мог понять, как можно в таком количестве копить книги такого рода – журналы по истории и этнографии, расставленные длинными рядами, теологические трактаты на английском, французском языках, английские золотообрезные назидательные книжки для молодежи, бесконечные ряды ученой периодики, аккуратно переплетенной или связанной в пачки по годам. Все это казалось мне нудным, пыльным и едва ли заслуживающим сохранения. Но в библиотеке этой, как я постепенно обнаруживал, имелись и другие разделы.

Поначалу меня привлекали к себе какие-то отдельные книги, и уже они побудили меня мало-помалу обшаривать целиком эту столь тоскливо выглядевшую библиотеку и выуживать то, что представляло для меня интерес.

Был там «Робинзон Крузо» с совершенно восхитительными рисунками Гранвиля[73]  73. Гранвиль (наст. имя Жан-Иньяс-Изидор Жерар) (1803-1847) – французский художник-карикатурист, иллюстратор.


[Закрыть], немецкое издание «Тысячи и одной ночи», два тяжелых тома ин-кварто тридцатых годов прошлого века, тоже с иллюстрациями. Обе книги показали мне, что в этом унылом море можно найти не одну жемчужину, и я уже не прекращал розысков по высоким полкам, мне случалось часами просиживать на верху приставной лестницы или лежать на полу, где повсюду лежали стопками неисчислимые книги.

И вот там-то, в этой комнате, полной тайн и пыли, я совершил первое ценное открытие в области художественной литературы: я открыл для себя немецких авторов XVIII столетия! Они были представлены в этой необыкновенной библиотеке с редкостной полнотой – не только «Страдания юного Вертера», «Мессиада» и несколько альманахов с гравюрами Ходовецкого[74]  74. Ходовецкий Даниэль Николаус (1726-1801) – немецкий художник и график, создал иллюстрации к произведениям Лессинга, Гете и др.


[Закрыть], но и менее известные сокровища: полное собрание сочинений Гамана[75]  75. Гаманн Иоганн Георг (1730-1788) – немецкий писатель и философ-иррационалист, оказавший влияние на движение «Бури и натиска» и немецкий романтизм.


[Закрыть] в девяти томах, полный Юнг-Штиллинг, полный Лессинг, стихи Вейсе[76]  76. Вейсе Христиан Феликс (1726-1804) – немецкий писатель эпохи Просвещения.


[Закрыть], Рабенера[77]  77. Рабенер Готлиб Вильгельм (1714-1771) – немецкий сатирик-просветитель.


[Закрыть], Рамлера[78]  78. Рамлер Карл Вильгельм (1725-1798) – немецкий поэт, ревностный поборник прусского патриотизма.


[Закрыть], Геллерта[79]  79. Геллерт Кристиан Фюрхтеготт (1715-1769) – немецкий поэт эпохи Просвещения.


[Закрыть], шесть томов «Путешествия Софии из Мемеля в Саксонию»[80]  80. «Путешествие Софии из Мемеля в Саксонию» – роман в письмах Иоганна Тимотеуса Гермеса (1738-1821).


[Закрыть], несколько литературных журналов и отдельные тома Жан Поля. Заодно вспоминаю, что именно там я впервые прочел имя Бальзака, там было несколько томиков в синих переплетах – немецкое издание его произведений in sedicimo [В одну шестнадцатую листа (лат.)] , появившееся еще при его жизни. Помню, как я первый раз взял в руки этого писателя и как мало я понял. Я начал читать один из томиков, там подробно описывались финансовые обстоятельства героя: сколько он получает в месяц со своего имения, как велико материнское наследство, каковы перспективы получить еще несколько наследств, сколько он задолжал и пр. Я был глубоко разочарован. Я ожидал, что мне будут рассказывать о страстях и приключениях, о путешествиях в дикие страны и сладких запретных любовных переживаниях, а вместо этого мне предлагали интересоваться кошельком какого-то молодого человека, о котором я и знать-то еще ничего не знал! С отвращением поставил я синий томик на место и после этого многие годы не читал ни одной книги Бальзака, пока не открыл его для себя заново, много позднее, на сей раз всерьез и навсегда.