Текст книги "Революция.com. Основы протестной инженерии"
Автор книги: Георгий Почепцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Есть также и стандартные модели противостояния виртуальностей – это политическая оппозиция, которая пытается удержать иную картину мира, борясь с доминирующей на данный момент. В однополярных режимах в качестве ресурса может выступать поддержка новых политических субъектов, поддержка со стороны армии и других силовых структур, деятельность транснационального капитала, помощь соседних государств, как, например, польское правительство в Лондоне [6]. Все это способы получения легитимности за счет иных видов ресурсов.
Террорист также является оппозиционером, только использующим насильственные методы для продвижения своей виртуальной картины мира. Поэтому вариантом борьбы и становится, например, то, что предложил Джеймс Смит, директор Института исследований национальной безопасности ВВС США [7]. Он считает, что основным в борьбе должна стать маргинализация сообщения террористов, поскольку террористы шлют свои сообщения через целевую публику к целевому правительству. Все, чего террорист хочет достичь, зависит от передачи его сообщения. Заблокировав террористическое сообщение, можно победить стратегию терроризма. Это вновь выводит нас в виртуальное пространство, как раз в рамках которого и действует террорист в области своих содержаний. Только формой его сообщений является насилие, содержание же чисто политично. У обычного политика и форма, и содержание лежат в области политических действий. У террориста формой сообщения является насилие.
11 марта 2004 года со сменой властей и политики Испании в ответ на террористический акт продемонстрировали реальность еще более сложных конструкций. Джессика Стерн пишет в газете Boston Globe, что террористическое движение создает не только столкновение цивилизаций, но и столкновение внутри цивилизации [8]. Это совершенно новый вывод. Он базируется на том, что США исходно после 11 сентября стали терять своих союзников. Подобное разрушение виртуальной системы возможно только при наличии серьезных проблем в реальном пространстве. В результате виртуальное и реальное пространство не могут двигаться в разных направлениях, разрыв в одном из них ведет к серьезным последствиям в другом. Это интересный феномен несовпадения динамики этих двух пространств.
Если террорист действует с помощью сообщений, выстроенных в рамках реального пространства, то точно так же может действовать и другая сторона. Например, Пентагон в Кении строит колодцы, помогает с ветеринарной и медицинской помощью [9]. Поэтому в рамках материального мира возможно выстраивание двух типов сообщений (см. рис. 47).
Рис. 47. Два типа сообщений
Это, кстати, конкурентные виды сообщений. Уже начиная с Афганистана армия США постоянно работает в таких двух конфликтующих плоскостях сама, например, прекращая бомбардировки в дни праздника Рамадан. Подобные типы сообщений из разных источников работают друг против друга (США и «Аль-Каида»), пытаясь создать более выгодную для себя виртуальную картину мира. Однако подобные сообщения из одного источника уже работают на когнитивном уровне, не давая получателю этих сообщений создать единую оценку происходящего.
Во Вьетнаме подобная программа действовала в течение пяти лет. Однако она имела как сторонников, так и противников, которые обвиняют морских пехотинцев в романтизме [10].
Сегодня США, например, развернули большие объемы подобных конструктивных действий в Афганистане на границе с Пакистаном на сумму 2,5 млн. долларов, куда помимо медицины попали дороги, фермы, новые резервуары и даже краска для мечетей [11]. Понятно, что для яростно настроенных противников США это не сработает. Но несомненно и то, что другая целевая аудитория сможет получить ту информацию, которая способна изменить ее отношение. Когнитивный диссонанс требует, чтобы при столкновении с моделью «враг делает доброе дело» мы принимали решение либо в сторону «это не доброе дело», что в данном случае сомнительно, либо в сторону «это не враг», что вполне возможно.
Конкурентная среда при построении виртуального пространства может возникать и при столкновении разных каналов коммуникации. В этом плане конкурируют не только «Аль-Джазира» и «Аль-Хурра», но и официальная точка зрения с неофициальной, порождаемой слухами. Так, когда повстанцы подорвали водоочистную станцию, приняв ее за отделение иракской полиции, то взрывы привели к выделению хлора и отравлению людей. Слухи же проинтерпретировали эту ситуацию по-своему: США тайком завезли оружие массового поражения и теперь используют газы против гражданских лиц. Американцы в ответ на распространяющиеся слухи опираются на флаеры, городские собрания, объявления по радио, пресс-конференции и свой телеканал [12]. Идет постоянная война между двумя картинами мира. Слухи, кстати, очень четко порождают ответы на возникающие вопросы, исходя из имеющейся картины мира (см. рис. 48).
Рис. 48. Интерпретация реальных событий
И та и другая модель строится на объяснении конечного факта – отравления людей. Но каждая из них выбирает свой путь этого объяснения, который не противоречит имеющейся картине мира, а лишь подтверждает ее еще одним примером.
Еще один конкурентный водораздел лежит в том, как именно подается информация. Дик Моррис, бывший советником Билла Клинтона, говорит о контексте ситуации с Моникой Левински: «Ключевым моментом в сокращении ущерба от скандала становится принцип «не лги». Редко вас достает сам скандал, это все делает ложь. Одна ложь вытягивает другую, и вскоре то, что было замешательством, начинает граничить с помехами правосудию» [1 3]. Л. Моррис подчеркивает, что когда Клинтон обратился к нему за советом, он привел ему в качестве примера ситуацию с Ричардом Никсоном, у которого одна ложь следовала за другой. Он попросил провести социологическое исследование, которое показало, что публика могла ему простить сексуальные отношения с двадцатидвухлетней практиканткой, но не простила бы лжесвидетельство.
Суммарно мы назвали три противопоставления, где может происходить столкновение виртуальных картин мира:
• материальное – вербальное сообщение;
• публичные и непубличные (например, слухи) каналы коммуникации;
• степень удаленности предлагаемой интерпретации от правды.
В борьбе с чужой картиной мира часто на первое место выходит противодействие работе иного ресурса. Например, США оказывают давление на «Аль-Джазиру» и открывают собственную телекомпанию. В Иране студенческие протесты приводят как к закрытию университетов на неопределенный срок, так и к глушению оппозиционной телевизионной станции, вещающей из Лос-Анджелеса, призывавшей к восстанию против исламистского правительства [14]. Мы как бы видим два вида борьбы:
• борьба с информацией, примером чего может служить опровержение;
• борьба с источником информации, примером чего может служить цензура.
Одна борьба ведется в рамках только информационного / виртуального пространства, другая привлекает инструментарий реального пространства для борьбы в рамках пространства информационного.
Примеры того и другого достаточно многочисленны, как в случае демократических, так и в случае диктаторских режимов. США закрывают газету в Ираке, а Доналд Рамсфельд оправдывает эту ситуацию тем, что газета закрыта только на 60 дней, а также тем, что она призывала иракских жителей к насилию, публикуя неправдивые истории [15]. Понятна условность этих обвинений. Но одновременно ясно, что газета порождала иную виртуальную картину мира, которая вступала в противоречие с той, которую создают для иракских граждан США.
Компания Уолта Лиснея блокирует распространение новой документальной ленты «Фаренгейт 911», сделанной ее подразделением «Мирамакс», поскольку в картине критикуются действия Джорджа Буша до и после 11 сентября, подчеркиваются связи между Бушем и известными саудовцами, включая семью Усамы бен Ладена [1 6]. Естественно, мы можем искать оправдание этой ситуации, с одной стороны, войной, которую ведут США, с другой – избирательной кампанией. Но факт остается фактом: перед нами чисто советская схема борьбы, которая состояла в недопущении в информационное пространство текстов, противоречащих поддерживаемой картине мира.
При этом «свои» сообщения подлежат максимальному усилению, в то время как «чужие» не допускаются в информационное пространство, что может быть представлено в виде следующей схемы (см. рис. 49).
Рис. 49. Модель подавления противоречащих сообщений
Однотипно госсекретарь Колин Пауэлл встречается с министром иностранных дел Катара для обсуждения трансляций «Аль-Джазиры», чтобы уменьшить объем показа насилия на ее экране. Пресс-секретарь госдепартамента Ричард Ваучер сравнивал работу «Аль-Джазиры» с криком «Пожар!» в переполненном театре [1 7]. США уделяют серьезное внимание именно визуальной составляющей конфликта, например, запрещая демонстрацию прибывающих гробов американских солдат. Есть также несистемные с точки зрения виртуальной картины США кадры убитых и раненых иракцев, но они являются системными с точки зрения другой стороны. И кадры «Аль-Джазиры» распространяются по всему миру [1 8].
В целях борьбы с информацией, подаваемой катарским телеканалом, США создают телеканал «Аль-Иракия» с бюджетом в 96 млн. долларов и с 18 часами вещания [19]. Доналд Рамсфельд сказал по поводу освещения событий в Фалудже «Аль-Джазирой»: «Я определенно могу сказать, что то, что делает «Аль-Джазира», является неверным, неточным и непозволительным. Вы знаете, что делают наши войска. Они бродят там, убивая сотни гражданских лиц. Это просто оскорбительный вздор. То, что делает канал, недостойно».
Понятно, что «Аль-Иракия» строится на подаче другой точки зрения, из которой следует, что произошли иные события (см. рис 50).
Рис. 50. Освещение событий в Фалудже
Это важный для США вариант подачи информации, к тому же, согласно опросам общественного мнения, «Аль-Иракия» вышла вперед как источник новостей. Она получила 40 % ответов респондентов, в то время как «Аль-Арабия» – ТВ из Объединенных Арабских Эмиратов, получила 29 %, а «Аль-Джазира» – 11 %. Одновременно Иракская медийная сеть, занимающаяся данным каналом, выпускает газету и имеет свою FM-станцию.
Выстраивание новой картины мира очень осложнено тем, что каждый человек выбирает из поступающей информации тот фактаж, который позволяет удерживать его картину мира в неприкосновенности, подвергая сомнению нарушающие его картину мира факты, поскольку допуск их создает вариант когнитивного диссонанса.
Каждая картина мира опирается также на свои собственные контексты – один и тот же факт на фоне разных контекстов порождает иную интерпретацию. Американский офицер говорит о репортажах «Аль-Джазиры» в статье New York Times, что «Аль-Джазира» демонстрирует, как американцы стреляют по минарету и он падает, в то же время не показывая боевиков, которые стреляют из этих мечетей и минаретов [20]. Можно построить следующую схему реинтерпретации (см. рис. 51).
Рис. 51. Схема реинтерпретации событий
В этом случае важно то, что такого рода сообщения могут вообще идти без слов, поскольку в них важную роль играет спрятанная картина мира зрителя, который может видеть ту же самую ситуацию по-иному.
Удержание виртуального пространства на системной основе предполагает доминирование в информационном и виртуальном пространствах, когда мнение оппонентов смешается на маргинальные позиции. Карл Роув, являющийся главным политическим советником Джорджа Буша, выступая на ежегодной встрече Американского общества редакторов газет, акцентировал изменение интерпретаций СМИ в процессе разворачивания войны. Была эйфория 9 апреля, когда статуя Саддама Хусейна была повергнута наземь, но ранее был и поток комментариев, что военные завязли, а стратегия оказалась неработающей. К. Роув подчеркнул: «Так много информации приходит так быстро и из таких разных направлений, что это затрудняет удержание перспективы. В конечном счете мы должны иметь возможность отойти в сторону, чтобы увидеть глубинные потоки и важную форму событий» [21].
Человек не всегда готов к интенсивному порождению виртуальностей. Это возможно только в ограниченный период времени, поскольку потом вновь наступает привыкание. По этой причине интенсив виртуальный либо переходит в интенсив социальный, либо замирает на месте. Виртуальный интенсив выносит виртуальных же игроков, которые потом в «мирный период» не находят себе места в реальном мире. Например, перестройка вынесла на поверхность специалистов в области виртуального пространства (журналистов и писателей), которые затем быстро отошли на маргинальные позиции. Система выпустила их на передний край, и эта же система затем забрала их оттуда, когда их роль была исчерпана.
Виртуальное пространство выполняет множество задач в каждом из имеющихся типов цивилизаций. Это может быть функция замены фрагмента действительности для последующего выстраивания реального фрагмента («мы наш, мы новый мир построим»). По подобным правилам шло строительство всех больших проектов советского времени от целины до БАМа. Это может быть усиление фрагмента действительности с помощью введения метаправил типа патриотизма, который может предопределять реальные последующие действия. Подобные же правила, только потребительского свойства, строят реклама и паблик рилейшнз, которые призваны облегчить вхождение в реальность новых для нее объектов – товаров и услуг. Они формируют контексты вхождения новой реальности. Кстати, виртуальные объекты, какими бы конкретными они ни являлись для потребителя информации, всегда выполняют определенную метароль, способную модифицировать будущее поведение как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровне.
Если мы возьмем забытый сравнительно с советским периодом патриотизм, то можно увидеть разные варианты его проявления в разных измерениях (см. рис. 52).
Рис. 52. Патриотизм
Революции трансформируют виртуальную реальность для последующей трансформации подлинной реальности. Строительство виртуальных миров в психоаналитической практике призвано однотипно трансформировать жизнь пациента.
Создатели виртуальности преследуют несколько целей:
• цели замены сегментов реальности;
• цели усиления / ослабления сегментов реальности;
• цели облегчения вхождения новых реальностей;
• цели удержания и привлечения внимания к сегментам реальности или виртуальности;
• цели уничтожения старой виртуальности / реальности.
Дж. Най говорит о мягкой силе как о способности формировать предпочтения других [22]. Это способность привлекать, а привлечение в свою очередь ведет к согласию и уступкам. Жесткая и мягкая сила связаны друг с другом, поскольку и та и другая является способностью влиять на поведение других.
Дж. Най строит следующую таблицу, соотносящую тот и другой виды силы [22. – С. 8].
Таблица 25
Виды силы
При этом мягкая сила может не зависеть от наличия жесткой, что противоречит известному высказыванию Иосифа Сталина о том, сколько дивизий есть у папы римского.
Виртуальные объекты более системны, чем объекты реальные. Именно они упорядочивают наш хаотический мир, создавая в нем зоны резкой упорядоченности, чем облегчается наше восприятие мира и принятие решений. Виртуальные объекты также являются обязательными при продвижении человечества к будущему, поскольку являются заменителями тех реальных объектов, которые на данный момент отсутствуют в мире.
Использование Интернета в современных протестных движенияхИнтернет-механизмы более чем активны в виртуальном пространстве, поскольку по своей форме это более виртуальный тип коммуникации, чем любой другой. Материальность его спрятана еще больше, чем в телевидении или книге, а существующие скорости превосходят возможности по их обработке. В то же время и телевидение, и книга по скорости рассчитаны на биологические возможности человека, при этом книга как механизм по порождению информации может замедлять или ускорять процесс в соответствии с возможностями получателя информации, чего нет в случае телевидения, которое движется со средней скоростью.
Интернет предоставляет не просто бесконечный набор информации, но и достаточно детализированной информации, чего нет в случае газеты или телевидения. Там работало вполне понятное соотношение: чем большего числа адресатов способна достичь информация, тем более «популярным» становится это содержание. В противовес этому в Интернете, например, возможна инструкция по изготовлению бомбы.
Интернет-сообщение в сопоставлении с телевизионным или газетным способно к следующему:
• оно еще более анонимно с точки зрения потребителя информации;
• охват аудитории становится еще большим;
• оно может быть найдено путем поиска, чего нет в телевидении и затруднительно сделать в случае печати;
• оно менее контролируемо со стороны власти.
Одновременно следует помнить, что хотя Интернет работает с ограниченным объемом населения, однако во многих случаях это именно то активное население, которое и представляет интерес. Борис Березовский в программе «Момент истины» (ТВ-Центр, 20 марта 2005 года) заявил, что революции делает не большинство, а меньшинство.
Меньшинство как движущая сила должно стать единым, нарастить определенную структурность (лидеры vs. остальные), чтобы иметь возможность реально противостоять власти и влиять на большинство (см. рис. 53).
Рис. 53. Схема влияния меньшинства на большинство
В любом случае демократия сначала входит на уровне коммуникации, лишь затем «захватывая» экономику и политику. Экспорт демократии, а не путч или хунта, проходит именно такой путь. При этом Эрик Хобсбаум задает справедливый вопрос: почему однотипность компьютеров или бензоколонок предполагает одинаковость политических институций? [23]. Подобное представление недооценивает сложность мира.
Сейчас Китай также столкнулся с протестами, опирающимися, среди прочего, на интернет-распространение информации. В борьбе против строительства дамб объединились пекинские и региональные неправительственные структуры [24]. В результате формируется точка зрения, что без политической реформы невозможно изменить ситуацию в окружающей среде.
Понятно, что именно способствует широте подобного протестного движения. Это следующие факторы:
• Интернет – менее контролируемое властями информационное пространство;
• экологическое движение также не является политическим, что вновь снижает степень чувствительности властей;
• протестное движение просто «канализируется» в экологическое;
• создается виртуальное сообщество, протестующие не ощущают себя в одиночестве;
• образуется модель защиты региональных активистов сквозь пекинские негосударственные организации.
Все эти факторы опираются именно на модель интернет-коммуникаций. Режи Дебрей в своих разработках по медиалогике считает, что способы трансляции содержания не менее важны, чем само это содержание, что идеи – это не только и не столько тексты, как процессы трансляции и институции общества, вырастающие из этого процесса передачи. Например, книгопечатание рождает типографии, книжные магазины, библиотеки и так далее, то есть создается поддерживающая инфраструктура, которая в свою очередь начинает определять смену эпох.
Интернет, вероятно, имеет однотипное влияние на политику, что мы можем обозначить как вариант интернет-политики. По крайней мере, здесь есть не только меньшая контролируемость со стороны власти, но и большая мобильность по порождению новых идей и росту новых людей. Интернет создает иллюзию включения человека в круг группы себе подобных, чьи интересы однотипны.
Новые формы коммуникации, а Интернет одна из них, дают новые возможности для построения политических кампаний, новых вариантов ведения информационных кампаний.
Интернет несет идеи, основной материал радикальной мобилизации. Идеи легко переходят через границы. Как пишет А. Гренье: «Идеи принадлежат времени или поколению больше, чем какой-либо стране» [25]. В любом случае виртуальный объект легче подлежит транспортировке и внедрению в новую среду. Чем объект материальнее, тем большее число фильтров можно построить для его недопущения.
Вспомним известное повстанческое движение в Мексике. На новый 1 994 год группа от 200 до 400 повстанцев Сапатистской освободительной армии захватила шесть городов, объявив войну мексиканскому правительству. Новым в этой старой ситуации стало активное использование информационных операций со стороны повстанцев с помощью подключения транснациональных неправительственных организаций. Все это дало совершенно иную динамику развития событий, обеспеченную в первую очередь связью через Интернет [26].
Этот регион Мексики был открыт для транснациональных влияний и раньше, поскольку в нем действовали активисты неправительственных организаций, католические либеральные священники, протестантские евангелисты, гватемальские мигранты, преступники, перевозящие оружие и наркотики [27]. Перед нами классическая открытая система, которая уже в сильной степени начинает зависеть от внешних факторов.
В результате возникает система мобилизации внешних неправительственных структур в пользу данных мексиканских. Неправительственные структуры делятся на проблемные и инфраструктурные [28]. Первые концентрируются на конкретных проблемах, вторые строят инфраструктуру для других, организуют манифестации и прочее. Именно они больше всего помогли повстанцам. В результате возникла система не просто распространения информации, а усиления ее, поскольку статус каждого внутреннего действия теперь стал оцениваться по внешним параметрам.
После 12 дней вооруженных столкновений мексиканское правительство перешло к переговорному процессу, что связано исключительно с информационной составляющей этого конфликта, заблокировать которую правительство оказалось неспособным.
В Бирме был развернут сходный вид внешне-внутреннего давления, который завершился, среди прочего, тем, что 27 января 1997 года корпорация «Пепсико», например, свернула свою деятельность в этой стране [29]. До этого студенты Гарварда, включившись в бирманскую сеть, смогли предотвратить заключение контракта между «Пепсико» и индустрией питания Гарварда. Исходной точкой стал студент Марко Симмонс, который писал в Гарварде работу на тему ситуации с правами человека в Бирме. Мы видим, что любая внутренняя ситуация легко трансформируется во внешнюю, и во внешней среде в ряде случаев результаты достигаются даже скорее.
Возможно, эти новые ситуации можно объяснить, опираясь на идею информации не как передачи, трансмиссии, а как организующей структуры [30]. Каждая организация опирается на свой собственный информационный набор, меняя этот набор, мы меняем и саму организацию. В данном случае новые типы организации стали опираться на иные типы информационных потоков, возникли новые общественные структуры с опорой на новые виды коммуникаций.
Есть также использование такого варианта, как мобильные телефоны. В период выборов на Филиппинах с помощью сообщений, посылаемых на мобильные телефоны, толпа собиралась на митинг в поддержку кандидата в президенты. Известен феномен smart mob, когда с помощью таких же сообщений можно собирать людей для совершенно «диких» приколов. Возможно также использование для передачи информации в противовес распространению официальных сведений. Оппозиционный «Пятый канал» в период оранжевой революции в Киеве сообщал свои новости по мобильному телефону по единому номеру 625 для любой сети оператора мобильной связи.
Все подобные и, вероятно, будущие средства коммуникации обладают общими характеристиками следующего вида:
• возрастающая массовость;
• неработающие старые методы контроля;
• охват самого активного населения.
Это все очень выгодные для передачи политических сообщений характеристики.
В качестве примера можно упомянуть протесты, начавшиеся с октября 2000 года на Филиппинах против президента Эстрады, завершившиеся его падением в феврале 2001-го, когда активно использовались текстовые сообщения, пересылаемые по мобильным телефонам [31]. Другим примером является организация протестов против Всемирной торговой организации в Сиэтле, когда современные технологии протестующих смогли обыграть полицию [32]. Исследователи констатируют, что полиция не имела полного понимания стратегии протестующих [33]. Сама эта стратегия состояла из трех волн:
• первая волна, 200–300 человек, проникли наиболее близко, поскольку в нее входили люди, которые не боялись арестов;
• вторая волна, несколько сотен протестующих, также была готова к ненасильственным действиям и не боялась арестов, ее задачей было защитить первую волну от насилия со стороны полиции;
• третья волна, тоже несколько сотен, вошла в центр города и прошла внутри протестной зоны, число их превысило расчеты планировщиков, поскольку сюда подключились и другие.
Протестующие имели компьютеры, подключаясь к обновляемым веб-страницам, рассказывающим о том, что происходит на улицах. В целом их сеть состояла из мобильных телефонов, радиоприемников, полицейских сканеров, портативных компьютеров. Одной из причин полицейского сбоя стало одновременное проведение двух событий: парада и протестов. Ориентация полиции на парад привела к проигрышу.
Полицейский офицер Дж. Салливен подчеркивает, что битва за Сиэтл, состоявшаяся в период встречи Всемирной торговой организации с 29 ноября по 3 декабря 1999 года, в результате которой был произведен 601 арест и нанесено повреждений на 3 млн. долларов, демонстрирует пример столкновения иерархической организации с сетевой структурой, которые были систематичны, прекрасно организованы и обладали хорошим финансированием [34]. Пользуясь современными коммуникациями, они могли производить одновременные действия. Физические протесты были соединены с киберактивностью.
Интернет в принципе может иметь централизируюшие и децентрализируюшие последствия [35]. Он может объединять с другими, а может и разъединять, создавая в обществе отдельные атомы-ячейки.
Интернет может создавать два вида виртуальных единиц:
• виртуальные объекты;
• виртуальные контексты, облегчающие переход к новым виртуальным объектам.
В этой же роли могут выступать и реальные объекты, например, моральный (или иной) авторитет страны может направить страну в определенном направлении. Это может быть аятолла Хомейни или академик Андрей Сахаров.
Виртуальные системы в плане ускоренных социальных смен более адекватны для введения негативных виртуальных объектов, например, с помощью обвинения власти в тех или иных отклонениях от нормы. Отрицательный виртуальный объект приписывается реальному объекту, например, президенту страны. В результате виртуальное обвинение трансформируется в реальное, ведущее к смене социальной системы. Сетевое распространение информации, свойственное Интернету, является идеальной средой для фиксации подобного рода негативов на власти.
Поле действия в этом плане начинает состоять из участков реального пространства, чередующихся с участками пространства виртуальности. При этом оппозиции, как и власти, никогда нельзя оказаться в чисто реальном поле, поскольку в этом случае исчезает возможность как для оправдания, так и для обещания, которые наиболее эффективны при построении определенных виртуальных конструкций. Сходно строится и поле противодействия, где роль виртуальности остается не менее сильной. Более того, это поле, позволяющее вырабатывать оценки чужих действий, разрешает чисто виртуальное существование, примером чего может служить вся деятельность Владимира Жириновского.
Интернет наполнен виртуальным компроматом, который воспринимается лишь как частично правдивый, чем задается соответствуюшая характерная черта интернет-коммуникаций. Сильный политический игрок одинаково активно работает как в пространстве реальности, так и в пространстве виртуальности, не давая возможности противнику для перехватывания у него инициативы.
Владимир Преображенский констатирует конец мира печатного слова [36]. Новые методы передачи информации создают все большие возможности для манипуляции сознанием. В обществе увеличивается объем людей, занятых процессами обработки и порождения информации. Поскольку изменились и методы подачи информации в связи с возникновением Интернета, то некоторые долговременные программы могут форматироваться под возможности компьютера. Речь идет об играх компании Eidos – Republic: The Revolution, Hitman и Commandos. Как пишут «Российские вести» в статье с характерным названием «Как свергнуть ВВП»: «Это три игры, основной задачей которых является не что иное, как популяризация основных методик захвата власти в условиях системы власти, характерной именно для России и ряда других государств бывшего СССР. Так сказать, своеобразный лабораторный практикум, закладывающий теоретическую базу для таких необходимых «демократических» навыков, как пропаганда и контрпропаганда (Республика: Революция), физическое устранение неугодных лиц (Hitman) и, наконец, проведение диверсионных действий в условиях открытого военного или революционного конфликта» [37].
Реализуется феномен новых методов обучения, достаточно эффективных и привлекательных. Только информация при этом подается та, в которой заинтересованы создатели подобного рода игр. То есть в виде игры вводится та информация, которая в противном случае вызвала бы резкое сопротивление власти.
Иным вариантом использования Интернета может служить интерпретационное поле, когда реагирование на действия властей становится все более негативным. В этом случае у находящегося в Интернете формируется четкое представление о том, что все значимые действующие лица выступают против того, что делает власть. Сергей Телегин увидел определенный аналог подобного состояния дел в ситуации после 1905 года: «В ходе реформы власть РФ загнала себя в ловушку, сходную с той, в которой оказалась российская монархия после 1 905 года – любой шаг царского правительства истолковывался в обществе так, что положение режима ухудшалось» [38]. Если интерпретационное поле, что вполне можно сделать с помощью Интернета, оказывается захваченным иной точкой зрения, то фактическое поле действий сразу теряет свою значимость, поскольку в чистом виде его никто не наблюдает, зато все видят заданные оценки. Как видим, виртуальная действительность захватывает все новые и новые фрагменты, тем самым создавая ситуацию, которую адекватно не сможет оценить власть, в которой все построено ради отражения опасности в поле реальности.
