Текст книги "Революция.com. Основы протестной инженерии"
Автор книги: Георгий Почепцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
Изоляция имеет целью постепенную нейтрализацию ситуации (см. рис. 1 7).
Рис. 17. Цель изоляции
Оппоненты, наоборот, стараются сделать скандал элементом политического процесса, выгодного для них. Скандальная ситуация сразу приобретает существенные символические черты, она отрывается уже от существа ситуации, становясь предметом риторики обвинения власти. Интересно, что все ключевые моменты украинской истории последнего времени остаются в системе символической реальности: убийство Гонгадзе, пленки Мельниченко, отравление Ющенко. Остаются скрытыми основные игроки, мотивы и так далее, одновременно сохраняется острый символизм обвинений.
Привлечение новых сторонников является важной задачей любого общественного движения. Коллективный протест должен все время опираться на организационное ядро участников и сменяемый набор участников. Ядро может быть профессиональным, сменяемый набор начинает удерживаться с помощью иных ресурсов. Это могут быть люди из одного региона, как это было в Грузии и на Украине. Это может быть повтор административной ячейки, как это было в случае Украины, когда на Майдан выходили те или иные подразделения, отпущенные туда начальством.
Другая модель коммуникации используется религиозной сектой при привлечении своих членов. Здесь выделяются следующие три этапа [31]:
• случайное знакомство;
• первая встреча;
• бомба любви.
Эти этапы отражают постоянное увеличение степени связи человека с его окружением в рамках специально конструируемых и удерживаемых коммуникаций. Все эти этапы строятся на подчеркивании значимости «облучаемого» человека, проявлении к нему максимального интереса, уважения и любви.
Как ни странно, но Майдан характеризовался всеми как раз как атмосфера любви. Отсюда можно сделать вывод, что это общая модель вербовки новых сторонников, характерная и для политических движений. Ведь они должны продемонстрировать значимость этого отдельного человека, свое объединение с ним, общую противопоставленность власти.
Политическое противостояние характеризуется резким упрощением ситуации, сведением всего к противоположности «мы» и «они». В случае оранжевой революции «народ» противопоставлялся «бандитской власти». При этом разные кандидаты приписывались к разным полюсам.
Роберт Левин выделяет также ряд ситуаций, когда мы опираемся на резкое упрощение ситуации [31. – С. 141–144]:
• ситуация первая: когда последствия действия не являются существенными;
• ситуация вторая: когда давление ситуации заставляет вас быстро действовать;
• ситуация третья: когда приходится обрабатывать слишком много информации;
• ситуация четвертая: когда вы верите человеку, обращающемуся с просьбой;
• ситуация пятая: когда вас окружает социальное доказательство, одним из примеров чего является повтор поведения окружающих – если все делают это, то и я должен;
• ситуация шестая: когда возрастает уровень неопределенности.
Все эти ситуации одновременно описывают и революционное событие, трансформирующее реальность в ускоренном режиме.
Революция может характеризоваться следующим набором характеристик, отличающим ее от реформ:
• интенсив изменений;
• скорость изменений;
• сопротивление изменениям.
Революция всегда разрешает и порождает новые информационные потоки, которые призваны трансформировать виртуальную реальность под новые потребности. Если индийское кино разрешает свои сюжеты в рамках кинодействительности, то революция строит свою виртуальность так, чтобы разрешение ситуации происходило в реальности (см. рис. 18).
Рис. 18. Виртуальность революции
Статус новостного конструирования реальности резко возрастает в периоды социальных изменений, когда уже сами новости начинают функционировать как события. В период брежневского застоя, наоборот, ритуал начинает заменять динамику развития, поскольку происходит только то, что должно происходить. По степени интенсива изменений можно выстроить следующее соотношение: революция – реформа – застой.
Иосиф Сталин выстраивает правильную виртуальную действительность, под которую затем прямо и непрямо подгоняется реальность. Сталин при этом использует внутренний инструментарий террора. Стандартный террор приходит извне системы, сталинский террор – внутреннего порядка.
Управление стратегическим уровнем (уровнем метаправил) позволяет легко обрабатывать любые новые факты, признавая их либо правильными (то есть соответствующими метаправилу), либо неправильными.
Переход от физического к информационному и далее когнитивному пространству связан каждый раз со своим вариантом информационного механизма. Можно выделить следующие их типы:
• физическое пространство: информационное «прилипание», когда в поле внимания целевой аудитории оказывается нужный тип продукта;
• информационное пространство: информационное удержание;
• когнитивное пространство: информационное встраивание, когда создается нужный вариант идентичности с четким распределением политических акторов на «героев» и «врагов».
В результате мы имеем определенную гиперболизацию политической реальности, при которой политически чувствительные элементы становятся более значимыми, другие – уходят на периферию. Само по себе телевидение как особый канал способствует этой трансформации, которая идет по следующим направлениям:
• конкретная яркая картинка, а не сухой текст прессы;
• возрастающая эмоциональность, поскольку происходит передача большого объема невербальной информации;
• усиление противостояния друг / враг;
• усиленное прикрепление зрителя к точке «мы» в отличие от «они».
Такая трансформация соответствует представлениям Рэджис Дебрея, считавшего, что материальная передача значений трансформирует их [39]. Транспортировка является трансформацией.
Единственным примечанием к формулировке приоритетности является разграничение обсуждаемых проблем на абстрактные и конкретные. Анализ показал, что зрители отнесли, например, дефицит бюджета и ядерную гонку к абстрактным, тяжело поддающимся визуализации проблемам, в то время как проблемы энергетики и наркотиков относятся к конкретным [40]. Массмедиа имеют хороший потенциал по «раскрутке» конкретных проблем и значительно более слабый по работе с абстрактными проблемами.
Как бы ни изменялось содержание, оно не может терять свои основные целевые функции. При этом можно взять любой из подходов, используемых социальным маркетингом, чтобы увидеть варианты когнитивных трансформаций, происходящих в целевой аудитории. Это в сильной степени связано с совпадающей конечной целью социального маркетинга и избирательных технологий – направленностью на смену поведения [41]. К примеру, выделяется набор рациональных, эмоциональных, моральных и невербальных элементов, которые были очень четкими и во всех цветных революциях.
Модель воздействия строится на следующих основаниях [41. -С. 176]:
• увеличить преимущества вводимого поведения;
• уменьшить барьеры к вводимому поведению;
• уменьшить преимущества конкурирующего поведения;
• увеличить барьеры к конкурирующему поведению.
В случае оранжевой революции главным преимуществом стало «прикрепление» к Европе, точнее, к возможному европейскому уровню жизни, а главным отрицательным барьером – судимости конкурента. Эти характеристики акцентировались более всего. Все это определенного рода виртуальные характеристики. Для того чтобы дойти до целевой аудитории, они максимально насыщались эмоциональностью.
Помимо социального маркетинга для анализа протестных движений особый интерес представляет инструментарий массовой культуры, которая задается как противостоящая культуре высокой, поддерживаемой доминирующим классом. Подчиненные классы могут пользоваться только тем инструментарием, который ему достается от доминирующих классов. Джон Фиске констатирует: «Не может быть доминантной поп-культуры, поскольку поп-культура всегда формируется как реакция на, никогда как часть сил доминирования» [42. – С. 43]. Мы также можем констатировать, что однотипно протестное движение формируется как реакция на властные силы: как на то, что сделано ими, так и на то, что ими не сделано.
Дж. Фиске анализирует четыре характеристики народной культуры Г. Сила, которые вполне переносимы и на рассматриваемые политические процессы, поскольку и те и другие строятся на противоположности доминирующему классу [42. – С. 172–177]:
• народная культура задает членство в группе для ее членов, часто в оппозиции к другим группам, в политике имеем однотипную ситуацию;
• народная культура передается неформально, часто устно и с помощью примеров, четко не различая получателей и передающих, в политике протеста мы также имеем попытку резкого расширения круга акторов, в толпе все ощущают себя главными;
• народная культура функционирует вне установленных в обществе социальных институтов (церковь, образование, медиа), хотя и может взаимодействовать с ними, протест также вырабатывает свои пути функционирования (для оранжевой революции работающими были в первую очередь Интернет и улица, лишь затем телевидение и газеты);
• нет стандартной версии текста народной культуры, которая существует только как часть процесса, политическая культура протеста также из-за своей устности не имеет значимых и фиксированных вариантов текста.
Это такие маргинальные информационные потоки, которые постепенно начинают носить массовый характер. При этом можно вспомнить феномен кухонных разговоров советского периода, которые, с одной стороны, резонировали с происходящим, с другой – поддерживались зарубежными голосами, создавая тем самым необходимый уровень достоверности и респектабельности. То есть советская действительность описывалась достаточно альтернативно (см. рис. 19.).
Рис. 19. Описание советской действительности
Каждый из типов фиксации (официальный и неофициальный) удерживал свой тип реальности.
Оранжевая и другие типы цветных революций строятся на выстраивании нового типа идентичности, противоположного доминирующему. При этом кандидат от оппозиции должен добиться своей идентификации с населением, власть же при этом должна быть идентифицирована с несправедливостью (см. рис. 20).
Рис. 20. Идентификация кандидата с населением
В результате оказывается задействованным весь спектр возможных вариантов противопоставлений: моральный – аморальный, справедливый – несправедливый и так далее. Идентифицировав себя с населением, можно строить дальнейшие действия уже от его имени.
Новостное конструирование реальности всегда строится на системе выстраивания доверия. При этом аудитория часто верит не потому, что это правда, а потому, что хочется верить, на чем и строятся резонирующие события. Лозунг «Мир – хижинам, война – дворцам» всегда найдет больше сторонников, чем лозунг противоположной направленности, поскольку людей, живущих в хижинах, всегда и при любой власти будет больше. Виртуальная действительность редко входит в соприкосновение с реальностью. Однако как революция, так и политическая борьба всегда будут строиться на виртуальной реальности, поскольку никакой другой в распоряжении политиков нет.
В том числе в рамках оранжевой революции в Киеве виртуальная реальность нужна была для преодоления ряда ограничений, без разрешения связанных с ними проблем движение вперед было бы невозможным. Перечислим эти проблемы:
• доминирование власти в телевизионном и газетном пространствах;
• необходимость активировать массовую аудиторию для вывода ее на коллективные акты протеста;
• необходимость блокировать властные силы против применения решительных контрдействий;
• избавить оппозицию от символической сцепки с властью из-за большого числа в ней бывших чиновников самого высокого уровня (премьер, вице-премьеры, министры и так далее);
• потребность привязать украинскую ситуацию к международной телеаудитории и западным властям.
Все эти проблемы в определенной степени оказались связанными друг с другом, так что решение одной из них начинало «вытягивать» другую. Плюс к этому есть серьезная медийная составляющая, которая по сути может выступать в роли заменителя некоторых задач в других областях. Например, телевизионная картинка может передать массовый протест лучше, чем сам этот массовый протест, но без телевизионной картинки. Набор основных и связанных проблем предстает в следующем виде (см. табл. 15).
Таблица 15
Набор основных и связанных проблем
Массовая аудитория опиралась на невыполненные ожидания, которые базировались на чисто виртуальной реальности знания западного уровня жизни, подобно тому как это имело место в период перестройки, когда однотипное политическое голосование основывалось на экономических ожиданиях.
При этом важной характеристикой всех цветных революций является полное бездействие власти, поскольку силовые действия оказываются блокированными, а несиловых в арсенале власти практически нет. По поводу Киргизии Международная кризисная группа пишет: «Быстрота, с которой пало правительство, удивило почти всех, включая лидеров оппозиции, которые заявили, что они готовились к нескольким дням митингов на площади. Если и существовал заранее разработанный план, то они, похоже, не были о нем осведомлены» [43]. Или такое наблюдение из этого же доклада: «Реакция сил правопорядка позволяет предположить, что они знали о том, что подавлять выступления не имело смысла. Некоторые считают, что было достигнуто какое-то неофициальное соглашение, но этому нет никаких твердых доказательств». Украинская оппозиция также рассчитывала даже на более быстрое изменение ситуации, чем это произошло в действительности.
Общественное движение пытается использовать весь имеющийся в его распоряжении инструментарий. Это связано с принципиальной слабостью любого движения по отношению к государству. Однако основная сила общественного движения лежит в его асимметричных возможностях, поскольку государственные структуры действуют только предсказуемо и симметрично. Они повторяют те действия, которыми пользовались до этого. Асимметричность увеличивает потенциал общественного движения, делая из него настоящего актора на политической сцене.
Глава третья
Ненасильственные методы протеста: от теории к практике
Стратегия ненасильственной борьбы
Методы Джина ШарпаСТРАТЕГИЯ ПОСТОЯННО строится на расширении своего пространства действия, что в ответ создает возможности для соответствующего расширения пространства противодействия. Расширение пространства действия характерно не только для военных действий, но и для бизнеса, который постоянно направлен на поиск новых ниш, не занятых до этого никем.
Рис. 21. Стратегия политической борьбы
Но эти же процессы протекают и в области политической борьбы (см. рис. 21), которая также вынуждена находиться постоянно в новом формате, поскольку использование старых методов уже не работает.
Стратегия выступает в роли определенного «системного лифта», поскольку моделирует скоростной переход к новому состоянию, что особенно характерно для таких явлений, как путч или революция. Ситуация в Грузии повторила ситуацию в Югославии, действуя теми же методами, исходно полученными от Джина Шарпа, представители которого обучали югославских добровольцев в Болгарии и Венгрии, а они уже обучили грузинских. Грузинское телевидение дважды показало фильм о югославских событиях с 1 по 10 ноября, как сообщила газета Washington Post [1]. При этом Джин Шарп, являющийся подлинным автором этих подходов, даже не упомянут в этой статье.
Сам Шарп придает очень большое значение стратегии и стратегическому планированию. «Стратегическое планирование повышает вероятность того, что будут мобилизованы и эффективно использованы все ресурсы. […] «Планировать стратегию» – означает рассчитать последовательность действий, которые с большой вероятностью приведут от существующего положения к желаемому положению в будущем» [2]. Это в достаточной степени общие слова, но они опираются на вполне конкретные и детальные построения, например, этот исследователь подчеркивает, что стратегия должна дать ответы на большое число фундаментальных вопросов.
• Какие основные препятствия стоят на пути свободы?
• Какие факторы будут способствовать достижению свободы?
• На какие основные силы опирается диктатура?
• Какие слабости имеет диктатура?
• Насколько уязвимы источники силы диктатуры?
• Какие силы на стороне демократии и основного населения?
• Какие слабости имеются у демократических сил и основного населения и как они могут быть преодолены?
• Каков статус сторон, непосредственно не вовлеченных в конфликт, кто оказывает помощь или может ее оказать как диктатуре, так и демократическому движению, а также какими способами?
Уже этот набор вопросов максимальным образом «заземляет» выработку необходимой для достижения заданных целей стратегии. Это один из самых последних, причем не теоретических, а вполне прикладных подходов, особенно интересных тем, что в одном из интервью Джин Шарп говорил, что его методология использовалась польской «Солидарностью», а также в период выхода стран Прибалтики из СССР. Теперь к этим примерам можно добавлять Югославию и Грузию. Нам также встретилось упоминание в этой связи о Венесуэле, но этот пример является одним из тех редких вариантов, где методология Шарпа не прошла.
При этом интересно замечание Брайана Мартина, который говорит об определенном непризнании идей Шарпа среди научной общественности [3]. То есть у него есть максимум прикладных результатов, в то же время наука от него отворачивается. Кстати, внимание к идеям Шарпа стало возникать в контексте выстраивания гражданской обороны против военной силы, что стало актуальным после 1968 года, когда советские войска вошли в Чехословакию и всем стало ясно, что чисто военными методами их не остановить. Как результат стали искать методы гражданские, выйдя на данный вариант ненасильственных действий.
В своей последней книге, изданной в 2003 году, Джин Шарп говорит о политическом джиу-джитсу, когда против оппонента, работающего исключительно в сфере насильственных санкций, применяются ненасильственные действия, чем создается особая, асимметричная, конфликтная ситуация [4. – С. 10]. Термин «большая стратегия» (grand strategy) он употребляет по отношению к концепции, которая координирует все возможные ресурсы (экономические, моральные, политические, организационные и так далее) нации или группы для достижения своих целей в конфликте [4. – С. 20]. Этот тип стратегии задает рамки для выбора более ограниченных стратегий по ведению борьбы. В стратегию также попадает развитие такой стратегической ситуации, которая может привести к успеху без открытого столкновения. «Тактикой является ограниченный план действий, основанный на концепции того, как наилучшим образом использовать имеющиеся средства борьбы для достижения конкретных целей в рамках большей стратегии» [4. – С. 21].
В целом стратегия Шарпа во многом напоминает стратегии политической борьбы, когда оппонента пытаются вытолкнуть в ту сферу, где он менее всего подготовлен, где он реально слабее. Более того, сознательно создаются ситуации, призванные продемонстрировать его слабость для широкой аудитории. Можем построить следующую схему (см. рис. 22).
Рис. 22. Стратегии политической борьбы по Джину Шарпу
Тогда каждый из игроков пытается вытащить конфликт (дебаты и так далее) в тот квадрат, где его противник не является сильным.
Однотипную ситуацию мы имеем с ненасильственными методологиями Шарпа, в рамках которых игрок-государство, являющийся сильным в области насильственных действий, выталкивается в поле, где он не является сильным – поле ненасильственных действий. Армия может хорошо действовать против симметричного ей противника, но уже слабо действует против партизан, что, среди прочего, демонстрирует и война в Чечне. Милиция / полиция может активно противодействовать вооруженному противнику, но уже менее адекватна против мирной толпы. По сути метод Шарпа движется в поле психологического воздействия, активно разрабатываемого сегодня военными, особенно после 11 сентября.
Сегодня попытки воздействовать на население Германии и Японии путем бомбардировок, чтобы заставить их отказаться от поддержки своих режимов, получили неоднозначную оценку. Так, А. Чизхольм считает, что незападный противник не ставит во главу угла индивидуальную личность, как это делает Запад [5]. Отсюда следует то, что Запад понимает как иррациональность то, что на самом деле коренится в систематике коллективной психологии азиатских стран. Все это требует порождения новых подходов и новых исследований именно в сфере азиатского менталитета.
Метод Шарпа строится на четком учете сильных и слабых сторон как со стороны власти, так и со стороны оппозиции. Его определение стратегии звучит следующим образом: «Стратегия представляет собой концепцию того, как наилучшим образом достичь своих целей в конфликте (насильственном и ненасильственном). Стратегия касается того, стоит ли, когда и как бороться, как достичь максимальной эффективности в достижении определенных целей. Стратегия является планом практического распределения, адаптации и применения имеющихся средств для достижения желаемых целей» [4. – С. 21]. Сам этот подход, как видим, насквозь практичен и не требует лишней теоретизации, которая часто присутствует даже в военных разработках.
Джин Шарп требует, чтобы планирование было таким, чтобы все действия основывались только на собственных силах. Это он считает основным принципом. И это понятно, поскольку приход союзников может принципиально усилить ситуацию, однако их уход может полностью ее разрушить.
Сама схема действий в этом направлении строится на следующих пяти фазах:
• фаза первая – исходная оценка и анализ;
• фаза вторая – разработка стратегии;
• фаза третья – выстраивание возможностей;
• фаза четвертая – открытая борьба;
• фаза пятая – завершение конфликта.
Исходный анализ должен определить силы и слабости обеих сторон конфликта, что дает возможность определить, какие именно источники власти оппонента должны быть ослаблены и удалены. При этом часто возникает термин «столбы поддержки». Особое внимание также уделяется третьим участникам конфликта и их ролям при их политике невмешательства. Все это дает возможность определить благоприятные и неблагоприятные факторы, понять, какие из них являются постоянными, а какие переменными.
При разработке стратегии цели борьбы должны формулироваться ясно и понятно. Можно ли достичь результата в рамках одной кампании или их должно быть несколько со своими подцелями? Стратегический план должен соответствовать целям, типам воздействия, избранной тактике и методам.
На третьем этапе следует определить, соответствует ли избранная стратегия возможностям населения. В противном случае следует либо менять стратегию, либо усилить возможности населения. Следует планировать помощь третьей стороны, но никогда нельзя полагаться на эту помощь.
В фазе открытого противостояния следует удерживать противника в неустойчивом состоянии. Следует действовать самим, а не реагировать на действия властей. Тут, кстати, на первое место выходит всегда более гибкое управление и динамичность действий со стороны протестующих, чем со стороны власти, которая из-за своей приверженности иерархической структуре управления всегда будет запаздывать.
На завершающем этапе происходит оценка происшедшего, достигнута ли победа или нанесено поражение, или результат носит смешанный характер.
Можно также привести в качестве примера последние варианты ненасильственных действий из списка Шарпа [4]:
Политическая интервенция
193. Перегрузка административной системы.
194. Раскрытие личностей тайных агентов.
195. Добиваться заключения под стражу.
196. Гражданское неповиновение «нейтральным» законам.
197. Работа без сотрудничества.
198. Двойной суверенитет и параллельное управление.
Кстати, сначала у Шарпа было только 25 вариантов ненасильственных действий, потом после работы в Норвегии, где ему рассказали о вариантах противодействия нацистам, он имел уже 65 вариантов. Сегодня их уже 198.
Источники политической силы, против которых направлены эти методы, состоят, по мнению Шарпа, в следующем:
авторитет (легитимность);
человеческие ресурсы, люди, которые подчиняются, сотрудничают с властью;
умения и знания, в которых нуждается режим и которые предоставляются ему отдельными лицами и группами;
невидимые факторы, психологические и идеологические, которые заставляют людей подчиняться;
материальные ресурсы, включающие контроль и допуск к собственности, естественным и финансовым ресурсам, экономической системе, средствам коммуникации;
санкции как угрожаемые или применяемые наказания для достижения сотрудничества.
Все это направлено на то, чтобы создать массовое непослушание, которое в свою очередь потребует огромных ресурсов для наведения порядка. Кстати, Эдуард Шеварднадзе в своих многочисленных интервью постоянно подчеркивает, что он не смог пойти на применение силы.
Ненасильственные действия в случае достижения успеха ведут к четырем видам последствий:
• трансформация;
• компромисс;
• ненасильственное принуждение (капитуляция);
• дезинтеграция (распад режима).
Отдельной проблемой при этом становится преодоление страха, поскольку власть обладает силой, способной изменить ситуацию. Исходной сентенцией, которая задает как эту сферу, так и весь этот подход, является следующее: ненасильственные действия не имеют ничего общего с пассивностью. То есть это такая же активная деятельность, только в иной области.
