Текст книги "Повести и рассказы"

Автор книги: Генрик Сенкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

ГЕНРИК СЕНКЕВИЧ
Собрание сочинений
Том первый

  ГЕНРИК СЕНКЕВИЧ

Классик польской литературы, замечательный новеллист, один из самых прославленных мастеров исторического романа за всю историю его развития, Сенкевич завоевал своими произведениями широкую популярность и читательскую любовь не только у себя на родине, но и за ее пределами. По числу переводов на другие языки он превзошел многих польских художников слова, в том числе и знаменитых поэтов, давно признанных учителями и духовными вождями своего народа. В нашей стране его произведения начали переводить и издавать более ста лет назад. С тех пор читательский интерес к Сенкевичу не ослабевает, причем рассказы, повести, романы выдающегося писателя появляются как в русских переводах, так и на языках других народов СССР.

Чему обязан Сенкевач такой славой? Конечно, прежде всего художественной выразительности своих творений, умению создавать живые и яркие образы, писать просто, доходчиво и на редкость увлекательно. Уже в раннем творчестве он обнаружил способность пробудить в читателе горячее и неподдельное сочувствие к героям, которые появлялись на страницах его книг, заявил о себе как художник-реалист, обладающий зоркой наблюдательностью, видящий темные стороны современной ему действительности и умеющий сказать о них правдиво и откровенно.

Исторические романы Сенкевича заняли видное место в золотом фонде польской художественной культуры. Для них характерны занимательность повествования, обилие приключений, динамичность сюжета, языковое мастерство и пластичность образов. Последнее качество особенно важно: ведь Сенкевич не просто увлекает читателя (увлекательные книги создавались и другими авторами), он его учит, воспитывает, облагораживает. Романы знаменитого писателя знакомят нас с людьми необычными, сказочно яркими и вместе с тем близкими читателю лучшими чертами своего нравственного облика. Верность и благородство, сила духа и неустрашимость, стойкость в беде и умение выше собственных забот поставить служение высоким целям, любовь к отечеству, жизненная активность –  вот какие качества сконцентрированы в положительных героях книг Сенкевича, в тех, кого он любит и изображает, не скрывая своей любви. Но одновременно писатель умеет показать и осудить предательство, коварство, себялюбие, пробудить в читателе гнев против зла в человеке и в отношениях между людьми, Создает он и образы разноплановые, трагические и расцвеченные блеском юмора, рисует людей, чей облик противоречив, в ком совмещаются хорошее в дурное, но при этом неизменно верит в человека, в его способность преодолеть слабость и воспрянуть духом. Для широкою польского читателя книги Сенкевича во многом стали школой патриотизма. Написанные в тяжелое для народа время, они поддерживали веру в лучшее будущее, будили интерес к отечественной истории, укрепляли национальное самосознание. За рубежом они привлекли внимание многочисленной читательской аудитории к прошлому и настоящему польского народа, к его богатой культуре, ознакомили с некоторыми особенностями польского национального характера, а своим нравственно-эмоциональным содержанием воздействовали на почитателей Сенкевича не меньше, чем в его родной стране. Социально-бытовые романы писателя получили, пожалуй, более скромную, по сравнению с историческими, известность. Но проявившиеся в них писательская зоркость к изменениям в нравах и интересах общества, выразительность в обрисовке персонажей, даже второстепенных, разнообразие красок, при этом использованных, дали и этим произведениям долгую жизнь.

В литературной судьбе Сенкевича были свои сложности. Идейный облик писателя был неоднозначен и противоречив, претерпевал изменения, испытывал возрастающее влияние социального консерватизма, ослаблявшего подчас –  в большей или меньшей степени –  общественное значение его произведений. Восторженное читательское восприятие и при жизни писателя, и после его смерти в ряде случаев расходилось с суждениями критиков и ученых. Некоторые литераторы-демократы, справедливо критиковавшие консервативные тенденции в творчестве Сенкевича и предвидевшие, что за слабые стороны его книг ухватятся (так и было) глашатаи польского национализма, в полемическом увлечении иногда умаляли художественную значимость его произведений, а иногда, признавая ее, недооценивали гуманистическое содержание творчества писателя. Нельзя, однако, не отметить, что читательских симпатий Сенкевич никогда не терял. Верны ему оставались и те, кто признавал узость его идей, но дорожил художником ярким и своеобразным. Судьба творческого наследия писателя показала неправоту тех историков литературы, которые, решая проблему Сенкевича, предлагали признать его лишь мастером увлекательного повествования и творцом образов легендарно-сказочного звучания. Присутствие Сенкевича в национальной культуре продолжает носить и в наше время активный характер. Это подтверждает хотя бы тот горячий прием, который оказал зритель фильмам, поставленным по его романам –  «Крестоносцы», «Пан Володыёвский», «Потоп».

Конечно, сегодняшний читатель смотрит на Сенкевича по-своему, иначе, чем современники писателя. Неизменной, однако, остается радость от общения с художником, создавшим мир замечательных героев, чьи судьбы так волнуют и захватывают всех, кто обращается к книгам прославленного мастера польского слова.

* * *

Генрик Сенкевич родился 5 мая 1846 года в имении Воля Окшейска на Подлясье, недалеко от Лукова (ныне это Седлецкое воеводство). Предки его с отцовской стороны, жившие в старой Литве и несшие военную службу, лишь и XVIII веке перешли из мусульманского вероисповедания в католическое и приобрели шляхетство. Дед во время наполеоновских войн был офицером, а потом лесничим, отец –  небогатым арендатором. Мать была происхождением познатнее: Цецишовские считались в родстве с известными литовскими фамилиями. Шляхетство никаких средств к жизни, разумеется, не давало: юный Генрик был предназначен к тому, чтобы добывать хлеб своим трудом. Гимназические его годы прошли в Варшаве (одновременно Сенкевич репетиторствовал, побывал в гувернерах). В 1866 году он сдал экзамен на аттестат зрелости и продолжил учение в варшавской Главной школе (после 1869 года преобразована в Императорский университет) на филологическом факультете. Университетские занятия Сенкевич в 1871 году оставляет (не сдавая заключительного экзамена по греческому языку). К этому времени он уже выступал в печати (опубликовал два очерка о старопольских поэтах), закончил повесть из студенческой жизни –  «Напрасно» (опубликована в 1872 году, после того, как автор послал ее знаменитому писателю Ю. И. Крашевскому и получил одобрительный отзыв). На жизнь он зарабатывает газетной работой, сотрудничая в нескольких разнохарактерных изданиях: эпизодически –  в радикально-позитивистском «Пшегленде тыгодневом», активнее –  в умеренной «Ниве» и консервативно-нейтральной «Газете польской», где он ведет постоянные рубрики. Особенно интересны его фельетоны-хроники, подписанные псевдонимом «Литвос». (Так же Сенкевич подписывал и свои рассказы.) Газетная работа была для будущего писателя хорошей школой, учила наблюдательности, помогла выработать свой стиль, овладеть манерой непринужденной беседы с читателем.

Литературная деятельность Сенкевича началась в годы, когда в настроениях польского общества, под влиянием поражения восстания 1863– 1864 годов, жестоко подавленного царизмом, происходят примечательные сдвиги. Мыслители и литераторы нового поколения (их и в печати зовут «молодыми») предлагают порвать со шляхетским прошлым, «романтикой» эпохи восстаний. Новое направление, вошедшее в историю общественной мысли под названием «варшавский позитивизм», выдвинуло программу приспособления к сложившейся в 60-е годы обстановке, учета потребностей социально-экономического развития страны. Они призывали примириться на время с существующей ситуацией и, используя легальные возможности, развернуть мирную созидательную работу во имя буржуазного прогресса. Позитивистский лозунг «органического труда» требовал от соотечественников активной деятельности ради подъема экономики, распространения культуры и просвещения. Провозглашая культ науки и положительных знаний, считая, что распространение научного мировоззрения способно привести к демократизации общественных отношений, позитивисты (среди почитаемых ими авторитетов были Ч. Дарвин, О. Конт, Д.-С. Милль, Г. Спенсер, И. Тэн) призывали молодежь учиться и учить других. Лозунг «работы у основ» предполагал содействие просвещению народных масс, активизации их национального сознания.

Позитивистская программа служила интересам буржуазии и выражала настроения интеллигенции, стремившейся в эпоху интенсивного капиталистического развития Королевства Польского выйти на первый план в общественной жизни. Позитивисты были противниками революционной борьбы и рабочего движения, которое делало тогда на польских землях первые шаги.

На литературу позитивизм оказал серьезное влияние. Он требовал от нее насыщенности актуальным общественным содержанием, проповеди современных идей (теория так называемого «романа с тезисом»), борьбы против тех отживших понятий, которые были выработаны временами шляхетского господства, и утверждения таких этических норм, которые диктовались новым временем, необходимостью работать и овладевать знаниями. Конечно, иногда у писателей, склонных пренебречь требованиями художественности, не имевших большого таланта, позитивистские лозунги подвергались крайнему упрощению, но в творческой практике авторов наиболее значительных они означали: глубокое познание действительности, ее реалистическое отображение, предполагавшее зачастую такие наблюдения и выводы, которые были шире позитивистской программы и даже противоречили ей. Активными публицистами позитивистского направления были среди литераторов Александр Свентоховский, Болеслав Прус, критик Петр Хмелевский. Влияние позитивизма испытали в своем творчестве Элиза Ожешко и Мария Конопницкая. В числе сторонников этого направления был на заре своей литературной деятельности и Сенкевич.

Первые его новеллы из цикла «Юморески из портфеля Воршиллы» (1872) по содержанию своему не выходят за рамки позитивистской проповеди. В какой-то степени они могут рассматриваться как социальные трактаты в беллетристической форме, где в основу повествования лег конфликт между полным добрых намерений сторонником новых идей, восторженным демократом и окружающей его помещичьей средой, которая равнодушна к общественному благу и травит молодого энтузиаста («Нет пророка в своем отечестве»). Талантливость автора дала себя знать в удачно подмеченных деталях, в метких зарисовках (первоначальный замысел сатирического цикла виделся Сенкевпчу, по его признанию, как «нечто вроде «Мертвых душ» Гоголя»).

Смолоду у писателя заметно тяготение к образам колоритным, необычным для читателя, выделяющимся на фоне повседневной жизни. Колоритность он находил зачастую в подробностях сельского, шляхетского уклада, в людях старого времени. Характерны эти тенденции для «маленькой трилогии» (во многом автобиографической), которую составляют «Старый слуга» (1875), «Ганя» (1876) и «Селим Мирза» (1877).

Эти воспоминания о юности проникнуты лирическим настроением, грустью, сожалением о совершенных ошибках. Чувствуется в них романтическое любование отошедшим в прошлое шляхетским жизненным укладом, прежней деревенской патриархальностью, представленной идиллически. Заметна склонность писателя к психологизму, особенно в изображении главного героя, от лица которого ведется повествование. В художественном отношении рассказы не равноценны: «Селим Мирза» значительно уступает двум первым. Может быть, это связано с цензурными условиями: Сенкевич не мог рассказать о гибели героя в восстании 1863 года (как это было с реальным прототипом Селима) и оторвал его от родной среды, отправив... на франко-прусскую войну.

Заметным явлением в литературе 70-х годов стала небольшая повесть «Наброски углем», опубликованная Сенкевичем в 1877 году. Сочетание сатиры, гротеска и трагического звучания придало произведению большую художественную силу. «Наброски углем» вызвали в печати споры. Изображение крестьян, невежественных и забитых, беззащитных перед самым наглым обманом и произволом, поражало своей беспросветностью и оценивалось критикой по-разному. Болеслав Прус, например, увидел в произведении Сенкевича суровую правду, обвинение имущим классам, равнодушным к бедствиям простых людей, и подтверждение актуальности позитивистских лозунгов. Но были высказаны и упреки в крайнем пессимизме, грубости и сгущении красок, предвзятости по отношению к пану и ксендзу.

Сенкевич был возмущен подобными замечаниями. «Я имею смелость,–  говорил он в одном из писем,–  писать о вещах, которых до сих пор никто не касался, я создаю первую крестьянскую повесть, в которой выступает не идеальный поселянин, а подлинный мужик и его жизнь, а эти люди меня не понимают [...] Какой глупой представляется мне эта паршивая клика «друзей литературы» [...], вопящая из всех сил, что если кто ненароком откажется идеализировать дурака-шляхтича, то оп уж и изменил всему родному, отчизне и прочему. О паршивцы! О бараньи головы!»

Сенкевич не сошел с избранного пути. Для лучших его рассказов из народной жизни характерен суровый реализм. Особенно выразительны рассказы о гибнущих крестьянских детях: «Янко-музыкант» (1879) и «Ангел» (1880). Первый стал в России, пожалуй, самым известным из ранних произведений писателя: около сорока изданий только до 1917 года. В ином аспекте поставлена детская тема в рассказе «Из дневника репетитора» (1879; по цензурным соображениям переработан, причем второй вариант называется «Из дневника познанского учителя»). Автор пишет об убийственных для ребенка школьных порядках в условиях, когда польский язык подвергался преследованиям как со стороны царизма, так и в результате германизаторской политики прусских властей.

В повести «Бартек-победитель» (1882) снова поднимается вопрос о темноте и забитости крестьянина, которые на руку его угнетателям. Герой повести живет в той части польских земель, которая находилась тогда под прусским владычеством. Он служит в прусской армии, идет на войну с французами, отличается в бою и настолько привыкает повиноваться начальству, что ужо не может следовать зову сердца и быть заодно с соплеменниками. Позитивистские надежды па мужика, который просветится и отстоит существование нации, пойдя за «образованными классами», представлены тут как беспочвенные. Скептическое отношение к тем доктринам, которые захватили писателя в молодости, обрисовывается в повести с полной очевидностью.

В 1876 году Сенкевич отправляется в Америку. Он обязался рассказать о своих впечатлениях в серии газетных корреспонденций, в частности –  о всемирной выставке в Филадельфии. Входило в планы поездки и участие в создании небольшого польского поселения в Калифорнии. Предприятие это окончилось неудачей, хотя, наряду с Сенкевичем, его поддерживала и знаменитая актриса Хелена Моджеевская, которая как раз тогда с триумфом начала выступления на американских сцепах. Писатель странствовал, охотился, бывал в горах, знакомился с простыми американцами. В Соединенных Штатах он пробыл до марта 1878 года. Наблюдения этих лет легли в основу нескольких рассказов и серии очерков, составили цикл «Письма с дороги» (1876– 1878).

Американские впечатления Сенкевича были неоднозначны. Бесспорно, ему импонировали оживленная промышленная деятельность, демократические формы жизни, бывшие тогда еще в ходу, мужественные люди, которые осваивали американский Запад (рассказ «В прериях», 1878). Но сказал писатель и о том, что Америка не исчерпывается романтикой в духе романов Купера, Брет-Гарта и других. В Нью-Йорке он побывал в кварталах, где увидел грязь и нищету, бедняков различных национальностей, мрущих от голода и болезней. Горечь и возмущение вызвало у польского писателя положение индейцев, которых, по его выражению, «белые не считают за людей, а в истреблении их видят заслугу перед человечеством». Судьба индейцев подсказала Сенкевичу темы рассказов «Орсо» (1879) и «Сахем» (1383).

Писатель часто встречается с польскими эмигрантами. Об их участи он пишет: «Доля их тяжка, страшна, и тот, кто нарисует верную картину их жизни, тот создаст эпос людской нищеты». Такую картину создал Сенкевич в повести «За хлебом» (1880). Но им разработан –  в рассказах «На маяке» (1381) и «Встреча в Марипозе» (1882) –  и другой аспект эмигрантской темы. Это были рассказы о патриотизме простых людей, не потерявших на чужбине чувства связи с польской культурой. В них звучала гордость за язык народа, польское поэтическое слово, способное поддержать человека и духовно преобразить его.

В целом пребывание за границей не сделало Сенкевича апологетом капиталистического развития. В «Письмах из Парижа» (пробыв больше года в Западной Европе, писатель вернулся в Варшаву лишь в ноябре 1879 года) он сопровождает описание «парижских ночей» таким комментарием: «Для полноты картины не хватает только, чтобы среди этой толпы, улиц, колона и света появился полупьяный Нерон на колеснице, запряженной тиграми, и чтобы эти толпы встретили его криком: «Ave Caesar dive!» Публицистика Сенкевича, относящаяся к этому времени, свидетельствует о демократических симпатиях автора, которые в начале 1879 года достигли зенита, чтобы затем резко пойти на убыль. Сенкевич пишет: «Удары молотов, стук телег, свист локомотивов –  там трудится французская демократия [...] Если у Франции есть какая-либо надежда на будущее, то она именно в демократии, в тех классах, которые еще не были призваны к политической жизни. Прочие классы стары, испорчены, изжили себя, заражены скептицизмом». На Польшу, считая ее положение совершенно иным, писатель такого рода оценок не распространял,

Рассказы, созданные Сенкевичем до 1882 года, принадлежат к числу лучших его достижений в этом жанре. Он создает и в последующие годы новеллы, очерки, притчи, юморески, но излюбленной его формой будет отныне роман. Любопытно, что тематика некоторых крупных произведений была Сенкевичем как бы предварительно опробована в рамках «малого жанра». Так, рассказ «Татарская неволя» (1880) предваряет романы о войнах XVII века, повесть «Та, третья» (1888) – возвращение к современной тематике, «Пойдем за ним» (1893) –  «Камо грядеши».

Новеллы были для Сенкевича школой реалистического мастерства. В основе его литературных взглядов лежит признание реализма направлением, наиболее соответствующим духу времени. В статье «О натурализме в романе» (1881) Сенкевич писал: «Фантазия –  это, согласно преобладающим ныне понятиям, творческая сила, но она, чтобы не создавать призраков, теней или китайских иероглифов, должна находиться под стражей правдоподобия, истины и реальности. Художественная литература [...] если она хочет иметь какое-либо значение, хочет сохранить жизненность, хочет воздействовать на людей и восприниматься ими, должна звучать, как гигантское эхо, в котором будут слиты все гласящие о себе стремления сердца и разума, должна быть ответом на животрепещущие вопросы, правдивым объяснением жизни, минувшей и нынешней, показом ее светлых и темных сторон,–  а прежде всего она должна быть истиной. Таков исходный пункт реализма в широком его понимании».

Во многом эта характеристика была программой на будущее, но одновременно и обобщением творческой практики Сенкевича 70-х ходов. Современники относятся к нему как к надежде польской литературы. Варшавская издательская фирма начинает в 1879 году печатать первое собрание его сочинений.

Достигнутый Сенкевичем в новеллах уровень мастерства оценили по достоинству прозаики следующего поколения. Особенно значительной признавали они роль Сенкевича-новеллиста в совершенствовании языка художественной литературы. Стефан Жеромский писал о прозе Сенкевича: «Кто пережил ее влияние в молодости, тот должен признать, что на фоне тогдашнего писательского искусства это было новое слово, иное, собственное, извлеченное из просторечия, из повседневного языка шляхты, горожан и крестьян». Известный критик Игнаций Матушевский изобразительное мастерство Сенкевича характеризовал так: «Одно слово, но поставленное в надлежащем месте, одно на первый взгляд обыденное, но необычайно меткое и живописное сравнение, одно прилагательное, как бы нехотя присоединенное к существительному,–  и перед нашими главами сразу встает выпуклый и живой персонаж, рисуется образ, ситуация, сцена».

Тог расцвет польского реалистического рассказа, который приходится на последнюю треть XIX века (произведения Пруса, Ожешко, Дыгасинского, чуть позже –  Конопницкой, Жеромского, Реймонта и др.), наступил при весьма заметном участии и влиянии Сенкевича-новеллиста.

На рубеже 70—80-х годов во взглядах Сенкевича происходит перелом. Писатель разочаровался к этому времени в позитивистской программе: он сознавал, что ее сторонникам не удалось сколько-нибудь изменить и улучшить положение нации, и в итоге отверг ее как неспособную по-настоящему вдохновить художника. Польский народ жил в ту нору в условиях двойного –  социального и национального –  гнета, должен был вести борьбу против польского капиталиста и помещика и против иноземных захватчиков. Могучей силой в освободительной борьбе стало в последние десятилетия XIX века рабочее движение. Из целого комплекса выдвинутых эпохой задач Сенкевичу представлялась наиболее важной для литературы необходимость воздействовать на общество в патриотическом духе, поддерживать и укреплять национальное самосознание в пору ужесточившихся гонений на польский язык и культуру. В позитивистских лозунгах писатель не видел достаточной опоры для деятельности в этом направлении, а она представлялась ему теперь более важной, чем постановка социальных проблем, характерных для его раннего творчества. Под конец 70-х годов Сенкевич отходит от прежних убеждений. Сыграли тут свою роль и установившиеся с 1879 года контакты писателя с польскими политиками в Галиции, ярыми консерваторами и традиционалистами. Во Львове 14 марта была поставлена пьеса Сенкевича «На одну карту». Она не открыла в авторе драматургического таланта и не пережила своего времени. Писатель, противопоставляя идеи (как «преходящее») нравственным требованиям (как «вечному»), признавая, что будущее за «новыми людьми», моральной правотой наделил аристократов. Свентоховский определил драму как «поворотный пункт, от которого Сенкевич без принуждения и в духе своих затаенных убеждений повернул в сторону консерватизма».

Тогда же стабилизируется жизненная ситуация писателя. В Венеции он знакомится с Марией Шеткевич, дочерью шляхтича старого закала, владельца богатого литовского имения, и предлагает ей руку и сердце. Родители после некоторых колебаний (жених не имеет солидной профессии и репутации, зато имеет долги) дают согласие на брак. В 1881 году Сенкевич женится и вскоре становится отцом семейства: в 1882 году появляется на свет сын Генрик-Юзеф, в 1883-м –  дочь Ядвига.

В конце 1881 года группа варшавских общественных деятелей и журналистов приступает к изданию новой ежедневной газеты либерально-консервативного направления под названием «Слово». Дань либеральным идеям создатели газеты собирались платить самую умеренную, по и консерватизм, по их мнению, должен был обойтись без отпугивающих читателя крайностей. Сенкевич (которого в январе 1882 года Главное управление по делам печати в Петербурге утвердило редактором «Слова») писал Ю. И. Крашевскому на этот счет так: «Задачею пашей будет насаждение здравого прогресса па основе уважения к национальной традиции и вере [...] Мы будем почитать религию как средство национального сопротивления, но вовсе не намерены создавать клерикальный орган, подчиняющий паши проблемы церковной политике. Мы не станем и органом аристократии, хотя недоброжелатели обвиняют пас в таком намерении. Мы хотим стоять на национальной почве, оберегать национальный дух, дабы он не ослаб, и заниматься нашим делом в той мере, как нам это позволят. Иначе говоря, мы хотим быть изданием умеренным и разумно прогрессивным, но при этом патриотическим, то есть оберегающим нацию от доктрин, которые ослабляют или вовсе убивают патриотическое чувство». Вредными доктринами Сенкевичу представлялись социалистические учения.

С такой программой «Слово» не могло обогатить польскую общественную мысль своего времени. В историю литературы оно вошло благодаря Сенкевичу-писателю, который был редактором газеты до середины 1887 года. Он печатал здесь фельетоны, рецензии, новеллы. А со 2 мая 1883 по 1 марта 1884 года на страницах «Слова» (и одновременно в краковской газете «Час») публикуется роман «Огнем и мечом». Известность он приобретает огромную, вызывает споры, похвалы и нападки. В аристократических салонах, ставя модные тогда «живые картины», используют сцены из этого романа. Сенкевич в это время пишет продолжение –  роман «Потоп», который печатается уже в Варшаве, Кракове и Познани: 23 декабря 1884 года публикацию с Потопа» начинает «Слово», 24-го –  «Час», а 25-го –  «Дзенник познаньски» –  и почти два года, по начало сентября 1886 года, читатели трех газет следят за приключениями героев Сенкевича [1]1
  Молодой Жеромский в дневниковой записи 1888 года приводит, со слов одного из друзей, любопытное свидетельство популярности Сенкевича у широкого читателя. Он рассказывает, как в провинции на почте заранее собирались люди, ждавшие очередного номера «Слова», и после прихода газеты почтовый чиновник читал им главы «Потопа». «Эти люди,– пишет Жеромский,—побросав работу, прождали несколько часов на почте, чтобы услышать продолжение романа».


[Закрыть]. Наконец, тем же порядком выходят в свет –  с июня 1887 по май 1888 года –  главы «Пана Володыёвского». Так возникла знаменитая историческая трилогия Сенкевича, произведение, на котором в первую очередь зиждется его слава как художника, его значение как национального писателя.

Действием трилогии охвачена примерно четверть века: с 1647 по 1673 год. Почему Сенкевич обратился именно к этому времени и вообще почему ушел от современности в историю, объясняет он сам: «Не лучше ли, не здоровее ли –  вместо того, чтобы рисовать нынешнее состояние умов, нынешних людей, их бедность, несогласие с самими собою, тщетные потуга и бессилие,–  показать обществу, что были времена еще худшие, более страшные и отчаянные, но, несмотря на это, наступило возрождение и спасение. Первое может окончательно расхолодить и привести в отчаяние, второе –  прибавляет сил, питает надежду, будит желание жить».

Для Речи Посполитой середина XVII века и вправду была временем «страшным и отчаянным». Начавшемуся экономическому упадку страны сопутствовал кризис политического устройства и социальных отношений. Феодальная эксплуатация крестьянства, полностью прикрепленного к земле и лишенного элементарных прав, достигла крайних пределов. Центральная власть была существенно ограничена и ослаблена. Монархией Речь Посполитая была скорее формально. Выборность короля и широкие права сейма превратили ее фактически в шляхетскую республику. Требование обязательного единогласия депутатов сейма («либерум вето») открыло дорогу к тому, чтобы парализовать его деятельность и срывать принятие необходимых решений. Огромную силу приобрели магнатские группировки, враждовавшие с королем и между собой, прибегавшие зачастую к покровительству иноземных государей и служившие их интересам. Господствующий класс, эгоистичный и недальновидный, держался пути, оказавшегося гибельным для страны. Внутренней слабости Речи Посполитой сопутствовало и ухудшение ее международного положения. Дали себя знать губительные последствия польской феодальной экспансии на восток. Швеция использовала внутренние польские неурядицы и поражение Речи Посполитой в войне против восставшего украинского народа и пришедшего ему на помощь Русского государства. На юге возобновила военные действия Турция. Образовавшееся Бранденбургско-Прусское государство стало для поляков еще одной угрозой извне. Войны, следуя одна за другой, выжгли и выморили страну. Особенно пострадали города, наступил упадок их культуры –  материальной и духовной. Речи Посполитой пришлось примириться с утратой ряда территорий, в том числе –  исконных польских земель на севере и западе страны. Шляхетская республика при всем своеобразии политического устройства, при исключительности ее учреждений, не имевших аналогии в тогдашней Европе, в XVII веке все-таки устояла. В 1683 году Ян III Собеский как полководец, как «защитит; христианства» прогремел на всю Европу, разбив турок под Веной. Очень скоро, правда, в ходе Северной войны, Карл XII снова привел шведские войска на польскую землю, и изгнать их удалось лишь благодаря тому, что союзником польского короля Августа II был Петр I, нанесший шведам сокрушительное поражение. При всем этом Речь Посполитая сохранила государственное существование до конца XVIII столетия.

Если бы Сенкевич звал к анализу и критике прошлого, он, по всей вероятности, меньше был бы очарован XVII веком и изобразил бы его по-иному. Но цель писателя заключалась не в этом. Он не собирался внушать неприязнь к феодальной старине и укреплял патриотизм, не стремясь вооружать читателей против старого мира, превращать в подпольщиков и революционеров. (Это уже потом, особенно в годы антигитлеровского Сопротивления, молодые польские патриоты при выборе звучных подпольных кличек вспоминали подчас о таких героях трилогии, как Кмициц или Скшетуский.) Сенкевич утешал: сейчас народ в беде, но ведь смертельная угроза нависала над ним и раньше, важно сберечь язык и культуру, сохранить национальное самосознание и дождаться лучших времен. Важно, следовательно, знать и любить национальное прошлое в его неповторимости. И как раз XVII век, канун упадка Польши, виделся Сенкевичу полным исключительной красочности, виделся невозвратным временем, когда шляхетские нравы и обычаи были предельно своеобразны, воплощали в себе «польское начало», когда –  в хорошем и дурном – ярко проявились черты национального характера.

Исторический роман может служить решению разных задач: показу тех сил, которые определяют развитие общества, переоценке событий и лиц, прояснению связей между прошлым и современностью и т. д. Для автора трилогии главным было при помощи художественного вымысла создать живой и красочный мир, непохожий на современность, противопоставляемый ей и в силу этого привлекательный для читателя.

Между временем создания трилогии и описанными в ней событиями лежала огромная временная дистанция: больше двухсот лет. Сенкевич-художник придавал этому большое значение. В изображении прошлого, в оценках, которые дают ему герои и повествователь, находит свое проявление, а подчас и доминирует, мировосприятие, характерное для людей XVII века, такое, каким оно представлялось Сенкевичу. Стремясь избежать модернизации изображения, внутренний мир героев трилогии писатель рисовал, исключая какую бы то ни было усложненность. Нравственные заповеди шляхтича давно минувшего столетия, тогдашнее понимание долга сводились в психике героев к простейшим наказам: будь добрым католиком, храни верность отчизне, врагов ее руби беспощадно, служи благородным дамам, не нарушай клятв. Реальный XVII век, каким мы знаем его из истории и литературы (конечно, в гораздо большем объеме, чем мог знать Сенкевич), был в ряде отношений и интереснее и сложнее: знал духовные искания, сомнения, вероисповедные споры, умел рассуждать критически. Для Сенкевича, который обращался прежде всего к читательскому воображению и чувству, первейшим литературным источником были многочисленные в XVII веке шляхетские мемуары (среди которых выделялись образностью, яркостью языка знаменитые «Записки» Яна Хризостома Пасека, использованные автором трилогии и как бесценный кладезь сведений, и как эталон стиля). Рассказ в трилогии ведется от автора. Повествователь не "персонифицирован, имени и биографии не имеет. Но пожелай мы его себе представить, он был бы нами определен скорее всего как человек того же времени. Ибо почти нигде он не выдает, что знает свершившееся спустя столетия, и не отмежевывается от сотворяемого им мира.