Текст книги "Тринадцатая реальность (СИ)"

Автор книги: Геннадий Ищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Глава 24

«Виллис» миновал ворота и, набирая скорость, поехал по территории базы к видневшимся за летным полем ангарам. Рядом с ними стояли три одноэтажных домика, возле которых шофер остановил машину.

– Добро пожаловать на авиабазу «Мюрок»! – сказал сидевший на заднем сидении военный с погонами генерал-майора своему спутнику, одетому в коричневый шерстяной костюм. – А это ее командующий бригадный генерал Майкл Брукс. Генерал, оставляю вам представителя нашего президента Николаса Коулмана. Покажите ему все, что у него вызовет интерес.

Последние слова были сказаны встретившему их офицеру. Этот офицер был невысокого роста, широкоплечий, с ежиком поседевших волос и некрасивым, волевым лицом.

– Добрый день, сэр! – поздоровался он с гражданским. – Прошу вас пройти со мной. Это совсем рядом, и нам не понадобится машина.

«Виллис» уехал, а командующий базой вместе со своим гостем направился к ангарам.

– Мне сообщили, что президента интересуют новые виды оружия, – сказал генерал. – На базе сейчас почти ничего нет, но образцы вы увидите.

– Не понял! – удивился гость. – Если нет оружия, зачем меня привезли на эту базу?

– Оружие есть, но его пока мало, – пояснил Брукс. – К весне база должна быть полностью загружена, а до начала военных действий мы успеем все перегнать через Канаду в Норвегию.

– А на других базах? – разочарованно спросил Коулман. – Неужели и там такая же картина? Ведь президента уверяли...

– Я не могу вам с точностью утверждать, что так везде, – терпеливо сказал генерал, – но у наших соседей картина примерно такая же. Заводы работают на полную мощность, и техника начала поступать, но нужного количества до весны не будет.

– Показывайте, – вздохнул гость. – Куда идем?

– В этот ангар, – сказал генерал. – Подождите, сейчас я наберу код.

– А почему здесь нет охраны? – спросил Коулман.

– Сейчас включу свет... – сказал Брукс. – У нас хорошо охраняется сама база и ведется наблюдение за летным полем, а караулы стоят у всех значимых объектов. Ангары сейчас пустуют, только в этот свезли все необходимое для демонстрации.

Он щелкнул выключателем, и ангар залил свет двух десятков светильников, расположенных под потолком и на стенах.

– Какой он громадный! – восхищенно сказал Коулман, подходя к действительно очень большому самолету.

Размах его крыльев был метров тридцать, фюзеляж казался немного короче, а кабина находилась на высоте около шести метров.

– Летающая крепость! – гордо сказал генерал. – Этот красавец может обрушить на противника восемь тонн бомб с высоты больше шести миль! Причем новый прицел обеспечит попадание бомб точно в цель! И летает он на одной заправке с полной боевой нагрузкой около двух тысяч миль! На этом самолете больше десятка крупнокалиберных пулеметов, так что даже на небольших высотах он отобьется от двух-трех истребителей, хотя прикрывать истребителями, конечно, будем.

– Надеюсь, это не все? – спросил Коулман.

– Естественно, – усмехнулся Брукс. – Идите сюда.

Они обошли самолет и увидели лежавшие на специальных подставках бомбы.

– Самолет – это только средство доставки, – сказал генерал. – А вот это наши сюрпризы. Это кассетная бомба, состоящая из пятидесяти относительно небольших бомб. На нужной высоте заряд взрывчатки разрывает тонкий корпус и разбрасывает бомбы по большой площади. Мы используем противопехотные и зажигательные бомбы. Эта еще не самая большая. А вот эта – это наша гордость!

– Сколько же она весит? – пораженно спросил Коулман, дотрагиваясь рукой до огромной бомбы.

– Десять тысяч фунтов! – сказал генерал. – В ней тысяча бомб, каждая из которых имеет в качестве поражающих элементов триста стальных шариков! Когда с неба обрушится стальной дождь, площадь поражения составит треть квадратной мили! Если учесть, что пехотинцы воюют без брони, одной такой бомбой можно нанести колоссальный урон. Ну и в городах будет действовать неплохо. Убойная сила шаров невелика, но раны очень тяжелые, а когда их много...

– Отличная идея! – сказал Коулман. – Но жаль, что вам нужно так много времени на подготовку.

– Не нам одним, – пожал плечами генерал. – Этой птичке, для того чтобы сесть или взлететь, нужна очень хорошая полоса бетона длиной почти в милю. Для нескольких сотен самолетов придется строить хотя бы пять-шесть аэродромов. Если в Норвегии есть хоть один такой, то только в столице. И быстро их не построишь. Да и флоту еще нужно время на подготовку. Поспешное выступление может привести к таким потерям, после которых мы не скоро оправимся. Вряд ли это понравится избирателям. Вы меня понимаете? Армия не меньше президента заинтересована в том, чтобы начать. И не из-за провальной избирательной компании, а по другим причинам.

– Вы откровенны, – заметил Коулман.

– Не вижу смысла играть с вами в прятки, – сказал Брукс. – Нам всем нужна победоносная война, но если президент решит ее начать этим летом, выборы он все равно не выиграет, а мы не выиграем войну. Постарайтесь это до него донести.

Гость уехал, а час спустя генералы встретились у тех же домиков. База преобразилась: на летном поле стояли полтора десятка самолетов, ездили заправщики и бегали люди.

– И к чему были эти смотрины? – спросил Брукс. – Неужели не нашлось никого, кто объяснил бы ему с цифрами в руках, что это авантюра?

– Он проиграет выборы и прекрасно это знает, – ответил генерал-майор Стив Харрис, – а удачно проведенная война может дать шанс задержаться в президентском кресле. На него надавили, но, видимо, недостаточно. Я думаю, что сейчас обрабатывают все его окружение. Он не идиот и сделает все, что от него требуется. Лучше проигранные выборы, чем пуля в голове.

– Показывай невесту! – весело сказал Владимир Андреевич, разрывая объятия. – Кто из них?

– Ёсико! – позвал Олег. – Подойди к моему отцу. Вторая – это служанка.

Одна из двух японок поспешно приблизилась и низко поклонилась.

– Приветствую моего императора! – довольно чисто по-русски сказала она.

– Красавица! – сказал Владимир Андреевич зарумянившейся девушке. – А ты еще не хотел ехать.

– Дайте и мне посмотреть, – сказала Елена Николаевна. – Да, очень славная, только худая. Куда дел свиту?

– Я их распустил, – ответил Олег. – Они целый месяц не были дома, а здесь мне пока не нужны. У тебя своих женщин толпа.

– Пошли, родная! – сказала императрица принцессе. – Сейчас я распоряжусь, и тебя отведут в твои покои и приставят тех, кто о тебе позаботятся. Служанку тоже забирай. Твои вещи сейчас доставят.

Женщины ушли, и Олег остался наедине с отцом.

– Договор я подписал, – сказал он. – Наш экземпляр у секретаря. Мы еще много чего обсуждали, потом об этом поговорим.

– Как тебе невеста? – спросил отец, пытливо взглянув сыну в глаза. – Нравится?

– Она не может не нравиться, – ответил Олег. – Я, кажется, в нее влюбился. Только меня беспокоит, что у них принцессы такие слабые, что не все доживает до старости. Она, пока сюда ехали, умудрилась простудиться, хоть закутывали и кормили только горячим. И мой врач сказал, что такие женщины роды переносят через одну.

– И с чем связана такая слабость? – с недоумением спросил отец.

– Он считает, что с недостатком движения и с наследственностью. В семьях императоров Японии традиционно была высокая детская смертность.

– А покрепче найти не могли? – недовольно спросил Владимир Андреевич. – Дали самую дохлую?

– Отец! – возмутился Олег. – Я ее выбрал сам!

– Ладно, что-нибудь придумаем, – сказал Владимир Андреевич. – Есть у меня по этому поводу мысли. Но сначала ее нужно крестить, потом вас поженим, а все остальное подождет.

С крещением тянуть не стали и провели его на следующий день в Благовещенском соборе. Принцессу Ёсико нарекли Еленой Владимировной. В тот же день прибыли из поездки в Санкт-Петербург брат Андрей и его жена Александра Августовна. Братья увиделись после долгой разлуки и познакомили друг друга со своими избранницами. Александра уже чисто говорила по-русски, а Ёсико-Елена пока этим похвастаться не могла, но уже понимала большую часть разговора. Встреча произошла в комнатах, которые занимала невеста. Оставив женщин общаться в большой гостиной, братья вышли в малую.

– Красивая, – с ноткой зависти сказал Андрей, – Но слишком бледная. И в бедрах узкая, они там все такие?

– Я ей бедра не мерил, – ответил Олег, – а бледность уберем. Отец сказал, что у него по этому поводу есть мысль, но и я кое-что придумал.

– Я смотрю, ты к ней неравнодушен, – заметил брат, – а как же Вера?

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил Олег. – Какой смысл в любви, если она не принесет ничего, кроме неприятностей и страданий?

– А в ней вообще есть смысл? – усмехнулся Андрей.

– В моей к Елене есть! – ответил Олег. – Мы сделаем друг друга счастливыми и оставим после себя детей. Если в жизни и есть какой-то смысл, то он в этом! Я Алексея считаю своим другом, хоть он и обошелся со мной немного по-свински. И любовь к его жене я из себя вытравил, хотя она по-прежнему волнует, как женщина. Но влечение мужчины к красивой и сильной женщине это еще не любовь. Если бы не было моей невесты, я бы продолжал страдать, теперь я думаю только о ней.

– Хорошо, если так, – сказал Андрей. – Ты что-то говорил насчет мысли?

– Вера говорила, что была очень дохлая, – улыбнулся Олег. – Муж ее заставил заниматься борьбой, а потом она приохотилась сама. И мой врач говорил, что большинство болезней проистекает из-за недостатка движений. Вроде это нарушает обмен. Старики, говорит, потому и болеют, что мало двигаются. А кого гоняют, тот до ста лет проживет без болезней!

– С ума сошел? – спросил Андрей. – Я не знаю, какой была Вера, но сейчас она мне напоминает дикую кошку. Такая же маленькая, но сильная, гибкая и всегда готова показать когти. А твоя Елена развалится на части, да и не позволит тебе отец ее этим занять. Об этом узнают и будут болтать.

– А что в этом позорного? – спросил Олег. – Необычное занятие для женщины? Так она у меня сама необычная. А с отцом я поговорю, только уже после свадьбы.

– Когда венчание?

– Примерно через неделю, – ответил Олег. – Отец еще точно не решил.

– Куда теперь? – спросил я Шувалова.

– Вы о чем? – не понял Петр Павлович.

Он приехал во дворец несколько минут назад и сразу же направился к нам. Мой вопрос последовал после обмена приветствиями.

– Ну как же, – сказал я. – Вы к нам приезжаете только для того, чтобы сдернуть с одного места и перевезти куда-нибудь в другое.

– А вы так сильно держитесь за свой дворец? – спросил он.

– Какой он мой! – ответил я. – Надо будет поговорить с тетей, чтобы она его продала казне. Это уже не дворец, а научный центр. А насчет того, что держусь... До того как вы убрали тех, кто занимался радиолокацией, мне было бы жалко уезжать, а теперь уже нет. Там были друзья, да и от меня была реальная польза, а с новым пополнением дружба как-то не складывается, да и нет среди них женщин. И темы такие, что толку от меня мало: все, что я по ним знал, уже давно выложил.

– А зачем вам женщины? Мало жены? – пошутил Шувалов.

– Уехала ее подруга, – объяснил я. – Да и большинство тех, кого она учила борьбе, тоже сейчас в Питере. Занять себя нечем, поэтому у нас опять хандра.

– Слышал об этих ее занятиях, – кивнул он. – И как результаты?

– Кто как занимался, – ответил я. – Многие за четыре месяца уже кое-чего достигли. Если не бросят, толк будет. А почему вас это интересует?

– Есть одна мысль, – хмыкнул он. – Три дня назад женился великий князь...

– Изящный ход с японцами, – сказал я. – Аплодирую. Я думал, что с ними придется воевать.

– Я тоже так думал, – сказал Шувалов. – В той большой бочке меда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дегтя – здоровье принцессы.

– И чем она больна? – спросил я. – Или это секрет?

– Ее после свадьбы обследовали и никаких болезней не нашли. Но излишне субтильное сложение и слабость... Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут быть сложности с родами.

– У наших дворянок такие сложности через одну, – сказал я. – Многих после второго или третьего ребенка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Все от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за нее не взялся!

– А за великую княгиню возьметесь? – спросил он, вогнав меня в ступор.

– Вы долго думали, прежде чем такое сказать? – отойдя от удивления, спросил я.

– Вообще-то, это не моя идея, – сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. – Эта мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение...

– Это понятно, – кивнул я. – Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмет на себя смелость что-то советовать. Я бы на их месте тоже сомневался. Скажу вам больше, я и на своем месте сильно сомневаюсь! Я свою жену вытягивал в спорт насильно, причем был совершенно уверен, что у нее нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чем не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда особым здоровьем не отличалась. И медицина сейчас... так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.

– Не замечал раньше за вами трусости, – покачал он головой.

– Боятся все! – ответил я ему. – Страх у человека – это нормальное чувство, которое помогает ему выжить. Превозмогать страх нужно тогда, когда он мешает – в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, бороться с ним – это глупость.

– Ладно, может быть, вы и правы, – согласился он. – В любом случае вы это будете решать не со мной. Принято решение вернуть вас в ближний круг императора. Придворных должностей вас никто не лишал, а комнаты остались за вашей семьей, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда вам это удобно сделать?

– Вещи мы соберем хоть сегодня, – сказал я. – А переезжать лучше завтра в первой половине дня. Я здесь хоть и не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.

– Значит, завтра в одиннадцать будут машины и охрана, – сказал он, поднимаясь с кресла. – Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.

– На днях отправим рукопись в редакцию, – ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. – Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.

Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.

– Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой? Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал все, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как ее заставить что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений. Их все равно нужно делать, прежде чем переходить к занятиям.

– Посмотрим, – сказал я. – Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, все решиться как-нибудь иначе. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать все нужные вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.

– Их всего трое, – ответила Вера. – Необходимый минимум они получили и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе этим заниматься не нужно.

Я в этот же день обошел лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.

– Были бы здесь друзья – другое дело, а собираться из-за одного твоего Головина я не хочу. О чем можно втроем говорить весь вечер без водки?

День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.

– Если вы еще не готовы, велели подождать, – сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.

– Давно готовы, – успокоил я его. – Прикажите солдатам забрать вещи.

Провожать нас, бросив работу, вышли все ученые и инженеры. Я помахал им рукой из окна «Медведя» и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на нее не лучшим образом.

До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стояли знакомые офицеры, которых о нашем приезде предупредили заранее, поэтому никакой проверки документов не было. За все время отсутствия родители к нам выбирались всего два раза, а потом только звонили по телефону, поэтому встреча получилась очень теплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.

Долго мне общаться с родными не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал меня к аппарату. Звонил сам император.

– Я в кабинете, – сказал он и положил трубку.

Интересно, нельзя было это сказать отцу? Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадеры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.

– Проходите в кабинет, князь, вас ждут, – сказал он мне и сел на свое место в приемной.

В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.

– Закончили? – спросил Владимир Андреевич. – Тогда перейдем к делу. Петр Павлович должен был вам передать, в чем у нас нужда.

– А почему именно я? – спросил я. – И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.

– Я, между прочим, предлагал то же самое, – вставил Андрей.

– А почему вы сами не ограничились гимнастикой? – спросил император.

– Гимнастика развивает мышцы и связки, – ответил я. – Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась, и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и дает возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим женам такое, наверное, не понадобиться, а для моей, да еще при той жизни, которую мы вели, это было нелишним. Мне и сейчас гораздо спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться ее мастерства, требуется намного больше времени.

– Я тебя все-таки попрошу, – сказал Олег, перейдя со мной на «ты» при отце и брате, заставив их переглянуться. – Я говорил с Еленой, она согласна. Неужели не поможешь?

– Вы не понимаете, о чем просите, – ответил я. – Заняться гимнастикой согласен, могу даже заняться индийской йогой, а заниматься борьбой – увольте!

– Жаль, – сказал Олег. – Я думал, что ты мне все-таки друг.

Его слова меня разозлили и заставили плюнуть на этикет.

– Да, друг! – сердито сказал я. – Но я не смогу заниматься с твоей женой так, как занимался со своей. Дворянки не привычны к труду и к каким-то усилиям, а здесь придется изо дня в день нагружать себя все больше и больше! Конечно, потом она скажет спасибо, но до ее спасибо еще нужно дожить! А до этого ее нужно заставлять заниматься. И нужен постоянный врачебный контроль. У моей жены отец размером с медведя, и никто в их семье серьезно не болел, а японского императора можно перешибить соплей, да и вообще...

Я замолчал, решив, что и так сказал больше, чем следовало.

– Значит, так! – сказал Владимир Андреевич. – В двенадцать покажете великой княгине все, на что способны. Заодно Веру Николаевну осмотрит мой врач. А потом решим.

– Готовься к демонстрации! – сказал я Вере, когда злой вернулся к семье. – Через час будем давать представление для японки. Только не вздумай меня так же приголубить, как при просмотре императором. Ей такое может понравиться, а мне – нет. Надо было вчера отрепетировать для них танец.

Я немного ошибся: смотрела нас не одна великая княжна, а все императорское семейство, да еще два врача в придачу, так что мы смогли увидеть не только Елену Владимировну, но и Александру Августовну. Японка мне понравилась, хотя я их видел более красивых, правда, только на фотографиях, а немка могла работать моделью, если бы была красивее лицом. Фигура у нее была замечательная. Все были одеты без лишней роскоши, но все равно мы в своих кимоно на их фоне смотрелись бомжами. Роль татами выполнял большой персидский ковер, а зрители сели с двух сторон на стоявшие у стен стулья. Перед схваткой император лично представил нас своим невесткам. Дрались мы пару минут, на большее меня не хватило. Вера, как обычно, превратилась в пропеллер, в котором роль мелькающих лопастей выполняли ее руки и ноги. Я за ней постоянно не успевал, пропуская удар за ударом. Было больно, но она старалась не доводить удары до конца, поэтому я продержался так долго.

– Хватит! – разорвав дистанцию, сказал я. – Я надеюсь, что все оценили?

– Тебе понравилось? – спросил Олег у жены.

– Княгиня – страшный воин! – вздрогнув, ответила Елена, медленно подбирая слова. – Она может убивать сильных мужчин. У нас таких женщин-ниндзя называют куноити. В переводе это означает «несущие смерть цветы». Они были в древности, сейчас таких мастеров нет. Я готова у нее учиться, но, боюсь, что у меня не получится. Чтобы так научиться, нужно начинать учебу еще ребенком.

– А меня можете научить? – спросила немка. – Наверное, это здорово – так владеть своим телом. Свободного времени все равно много.

– Я буду учить хоть всю семью, – покорно согласился я. – Не понравится – бросите.

– Учить будет ваша жена, – сказал император. – Сейчас ее осмотрят врачи.

Вера вместе с эскулапами ушла в соседнюю комнату, где они пробыли минут десять, после чего вышли. Врач императора – Борис Карлович Гаевский – подошел к Владимиру Андреевичу и отчитался о медосмотре.

– Удивительно сильная и гибкая женщина, – сказал он о Вере. – За всю мою практику я таких видел всего дважды. Сильных женщин много среди крестьянок, но все они имеют совсем другое строение и весят гораздо больше княгини. Я не против занятий, но при условии, что кто-то из нас будет рядом.

– Так и сделаем, – решил император, не поинтересовавшийся желанием моей жены учить его невесток. – Княгиня, скажете, что вам нужно для занятий и, когда все сделают, можете начинать. А вы, князь, получили свой чин камергера против правил, поэтому мы это немного поправим. Оформим вас в дополнении к камергеру действительным статским советником по ведомству министерства иностранных дел, а службу будете проходить у меня. Сегодня займитесь оформлением, а с завтрашнего дня будьте в моем кабинете к десяти.

– Как ты взлетел! – с удивлением сказал отец, когда я ему рассказал о своем назначении. – Еще нет и двадцати, а уже имеешь право на чин генерал-майора. А Вера что такая грустная?

– Она не грустная, а задумчивая, – засмеялся я. – Никогда не думал, когда начинал учить ее кун-фу, что она сама когда-нибудь будет учить тому же самому великую княгиню и будущую императрицу. Когда-нибудь будет рассказывать внукам, что с нее в семьях высшего дворянства вошло в моду обучать девиц драке. Я, скажет, возила носом по ковру саму императрицу!

– А ведь действительно, – очнулась от раздумий жена. – Это ты во всем виноват! Побить тебя, что ли?

– Если ты это сделаешь, побегу к сыновьям императора, – в шутку пригрозил я. – Продемонстрирую синяки и скажу, кто их посадил. Думаю, они после этого быстро передумают учить бою своих жен, а ты так и останешься обычной статс-дамой.

– Так ты не шутил? – дошло до отца. – Как же так? Ведь это же совсем не дамское дело...

– Я сначала тоже обалдел, – кивнул я. – Совсем так же, как ты сейчас. А потом подумал: почему бы и нет? В моей второй реальности принцессы и не таким занимались, только было это лет на тридцать-сорок позже.

– Все равно как-то это неправильно, – вздохнул отец. – Есть привычный круг занятий для девиц их положения, и о ваших занятиях будут говорить с неодобрением.

– Пускай, – равнодушно сказал я. – Для тех, кто с неодобрением отзывается об императоре и его решениях, существует ваш департамент, вот вы ими и будете заниматься, а Вера только выполняет свои придворные обязанности.

– Странное время, – задумчиво сказал отец. – Сколько всего случилось в империи и во всем мире! А ведь все началось с тебя!

– Династию сменили бы и без меня, – возразил я. – И к созданию Франко-Германской империи я не имею отношения. Ну посоветовал кое-что императору, но до этого додумались бы и без моих советов. И к появлению японской принцессы я непричастен, я думал, что мы с ними будем воевать. Я, отец, своим появлением много чего здесь поменяю, но будет это года через три-четыре, раньше просто не получится.

Этот разговор состоялся вечером, когда задержавшийся на службе отец пришел домой, а до этого я обежал несколько учреждений, включая и родное теперь для меня министерство иностранных дел, и оформил кучу бумаг. Осталось только заказать мундир, но это было не к спеху: можно было ходить в камергерском или просто в цивильной одежде.

На следующий день я, как и было предписано, направился к императорскому кабинету минут за десять до назначенного срока. Вера осталась дома, потому что ее занятия были назначены на более позднее время. Наша судьба изменилась в очередной раз, и теперь предстояло оценить, к худу или к добру эти перемены.