Текст книги "Причина времени"
Автор книги: Геннадий Аксенов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)
И теперь, после того, как после Вернадского переоткрыта биосфера и ее размеры, состав и могущество стали выясняться быстрыми темпами, необходимо сопоставить представление о фундаментальной биосфере с принципом Гюйгенса-Вернадского, с идеей космического значения жизни. В ее свете выглядит уже анахронизмом представление о приспособлении жизни к неким условиям, что приводит к мысли о случайности жизни. Случайностью может быть только разнообразная конкретная экологическая обстановка жизни, но контроль ею этой обстановки является закономерностью. Могущество и геохимическое разнообразие ЖВ, позволяющее вовлекать в жизненный круговорот все без исключения химические соединения и преобразовывать их, повышать их химический потенциал, энергетическую мощность соединений свидетельствует о космическом значении жизни, а не о цеплянии ее за случайные пристанища.
Мы стоим только на первых ступенях начинающегося познания жизни в космосе. И если Вернадский высказывал только предположения о жизни на Марсе, Венере, планетах земной группы, то есть твердых, где может существовать жизнь, то теперь у нас имеются уже первые, пока еще косвенные, но очень красноречивые факты существования организмов за пределами Земли. Сейчас обращается пристальное внимание на отыскание жизни на Марсе, на спутниках Юпитера Европе, где почти доказано присутствие жидкой воды под ледяной поверхностью и на Ио, покрытой действующими серными вулканами.
О том же свидетельствует новая только что созданная недавно наука космическая петрография. Она исследует с единых позиций минеральное единство космических тел и обнаруживает сходную эволюцию всех планет солнечной системы. (Маракушев, 1999).
Но есть еще более красноречивые и прямые факты. Недавно и русские, и американские ученые обнаружили в метеоритах явные следы бактериальной деятельности. (Жмур и др., 1997). И это позволяет пока еще неуверенно говорить о создании еще одной новой науки – экзопалеонтологии – о жизни за пределами нашей планеты. Следовательно, на наших глазах создается и экзобиосферика.
И совершенно естественно, что существование прокариотной фундаментальной биосферы ставит по-новому, углубляет и обогащает то представление о биологическом пространстве-времени, которое выработано Вернадским. Новые открытия, с одной стороны, доказывают правомерность его эмпирических обобщений, а с другой – вносят в них новые чрезвычайно яркие черты пространства-времени, которые только могли быть едва намечены в атмосфере науки тридцатых-сороковых годов двадцатого века.
И прежде всего новый фундаментальный факт открывшейся длительности существования биосферы, о котором сказано выше. Является ли это дление возрастом самой планеты?
Глава 18
АКТУАЛЬНАЯ ПОВЕРХНОСТЬ
Однако не так хорошо известно, что эти существа сами образуют вещество собственного тела благодаря деятельности и способности их органов и еще менее известно, что из их остатков образуются все сложные неорганические вещества, наблюдаемые в природе, вещества, различные виды которых с течением времени увеличиваются в числе вследствие претерпеваемых ими изменений.
Жан -Батист Ламарк.
Лекция 1800 г.
Могущество геологической, геохимической деятельности, производимой микроорганизмами, заметно по тем материальным следам, которые обнаруживаются в геологическом прошлом. Вместе с тем остатки самих деятелей отсутствуют в древних слоях, что вполне естественно. Потому и казался ранее весь массив слоев ниже кембрия безжизненным и на этом фоне предсказание Вернадского об отсутствии в геологической истории эпох, в которой не было бы ЖВ – непроверяемой экстраполяцией существующего положения.
Вот почему господствующая схема держалась прочно. Она культивируется и до сих пор, хотя после того, что сделал Вернадский, это похоже на преподавание системы Птолемея, когда уже появилась система Коперника. Откроем любой учебник Общего землеведения для любых природоведческих специальностей – географических, геологических, геодезических (общее землеведение ныне заменяет Теорию Земли, преподававшуюся ранее) – и увидим на самых первых страницах эту господствующую схему.
Она начинается непременно с образования солнечной системы, причем это происхождение преподается при полном отсутствии в настоящее время какой-либо связной не то что теории – гипотезы на этот счет. От Кант – Лапласовской остались одни воспоминания, на пути к подобной же судьбе находится гипотеза О. Ю. Шмидта, которой никакие математические ухищрения не могут помочь преодолеть трудности, создаваемые космохимическими и геофизическими фактами. Самая главная из них – неслипаемость частиц вещества в космосе под действием тяготения. Не хотят частицы объединяться в холодном космосе в единое тело, в планетозималь, а напротив, от любых соударений рассыпаются на куски. Тяготение приводит к фрагментации и растиранию тел, а не к их объединению. Поэтому любые теоретические модели располагаются не в этой опасной зоне рассеяния, а предполагают уже имеющуюся готовую большую планетозималь и чем она больше, тем математике легче. Сегодня в моделях загустения неких участков первоначального роя частиц и пыли, из которой формировалась Земля используют крупные тела, которые одни могут обеспечить ее разогрев, дегазацию и первоначальную дифференциацию. (46). Но откуда могли появиться крупные тела, теория умалчивает. И так до бесконечности.
Но в учебниках как-то эти трудности обходятся и они быстро переходят к уже дифференцированной планете, такой какая она сейчас есть и к рассмотрению ее крупных подразделений. Прежде всего – ядро, мантия и слои, идущие все ближе и ближе к поверхности. Исходя из простой идеи “ньютоновского” обыденного времени, согласно которой время шло, а Земля формировалась, рассматривается вся геологическая история. Самое древнее по этой логике находится в центре планетного тела, естественно. Из первоначального тела формировались все вышележащие слои, планета дегазировалась, ее вещество под действием сил вращения и более сложных сил дифференцировалось, образовались океаны, суша, атмосфера, литосфера. Потом настала очередь биосферы. В результате случайно образовавшихся благоприятных условий произошла жизнь и началась уже близкая нам геологическая история, приведшая в конце концов к появлению человека.
А время между тем все шло. Поскольку Земля совершала свои обороты вокруг светила примерно за одинаковое количество дней, а дни были примерно те же, что и сейчас, требуется посчитать, когда же все это происходило: дегазация, дифференциация, когда вообще образовалась планета. Мы уже говорили о Больших Гонках за возрастом Земли, проходивших на протяжении всего девятнадцатого века и закончившиеся созданием в двадцатые годы геохронологической шкалы с возрастом Земли в 1,5 – 2 миллиарда лет. Но дальше пошло еще более стремительное развитие методов радиогеологии, затем изотопной геохронологии. Наконец, уже в близкое нам время исследования каменного материала на предмет определения его возраста вышли за пределы Земли. Начали изучаться метеориты, а ныне и грунт с Луны и вот-вот начнутся пробы марсианского тела.
Метеориты, как посланцы космических глубин, представляли особый интерес, так как их возраст свидетельствовал, считалось, уже о возрасте всей солнечной системы. Эти цифры ныне известны всем, они составляют 4,5 – 5 миллиардов лет. Теперь это так называемый канонический возраст солнечной системы. Тогда она образовалась. И он отлично сочетается с принятым в теоретической астрономией временем образования всей Вселенной в результате Большого Взрыва – 7,5 или 15 или 20 миллиардов лет. Таковы хрестоматийные мнения.
Появляются, правда, какие-то неудобные определения отдельных минералов и пород, превышающие эти цифры, но они считаются ошибочными. Так, например, недавно умерший крупнейший наш тектонист академик Ю.А. Косыгин, много размышлявший над проблемой времени, в том числе и геологического, собрал все сведения по определению возраста горных пород и обнаружил явственную тенденцию к превышению не только канонического возраста, но и так называемого возраста Вселенной. По нему выходит, что если Большой Взрыв и был, то где-то в другом месте, Земли он не касался.
На Кольской сверхглубокой скважине, пишет Ю.А. Косыгин, мраморы с глубины свыше 5 с половиной километров имеют возраст в 5, 29 и даже в 13 миллиардов лет. “Учитывая все эти данные, вероятную неоднократную “перестановку” радиологических часов, а также то, что импрегнационные представления, которыми пытались объяснить повышенное содержание аргона за счет его привноса извне (это касается калий-аргоновых определений), встретили серьезные возражения и остаются на гипотетическом уровне, приходится признать вероятным, что возраст Земли исчисляется, по крайней мере, первыми десятками миллиардов лет. Кстати сказать, и для образцов метеоритов габбро-норитового состава калий-аргоновым методом показаны значения 9,3 млрд лет..., а в 1988 г. Дж. Чэном и Г. Вассербургером получены цифры 11, 59; 23, 94 и 25, 83 млрд лет”. (Косыгин, 1995, с. 112.). Правда, в подстрочном примечании редакторы эти заявления автора дезавуировали. Более современные чем калий-аргоновый, а именно рубидий-стронциевый и самарий-неодимовый методы ни в одной стране мира, говорят они, не дали цифры более чем 4,5 млрд лет.
Вот, к примеру, типичное определение: “Согласно современным космогоническим представлениям, Земля образовалась около 4,7 млрд. лет назад из рассеянного в протосолнечной системе газопылевого вещества. В результате дифференциации вещества под действием ее гравитационного поля в условиях разогрева земных недр возникли и развились различные по химическому составу, агрегатному состоянию и физическим свойствам оболочки–геосферы (атмосфера, гидросфера, литосфера, мантия Земли и ядро Земли)”. (Четырехъязычный..., 1980, с.159).
Тем не менее, полной ясности так и нет, есть общее мнение, а оно чаще привычное, чем правильное. А нет ясности не потому, что методы плохи, а потому что существующие ранее них и не изменившиеся с тех пор представления о времени, перенесенные из правил простого механического движения и примененные к исследованиям более сложного, хотя бы геологического движения, с ними не сочетаются. Что измеряют любые определения возраста горной породы, чем заполнены эти годы, куда и как идет время? Какие события следует считать временем? Пока геохронология не ответит на эти вопросы, неопределенность останется .
А ведь на эту неопределенность Вернадский и указал в своем выступлении на московской сессии Международного геологического конгресса летом 1937 года. Его доклад был причислен к пленарным, потому что произнесен на совместном заседании пяти секций из проходивших семи, включая междисциплинарный симпозиум и назывался “О значении радиогеологии для современной геологии”. (Вернадский, 1939, с. 215 – 239; Вернадский, 1954, с . 637 – 694). Вернадский уже тогда почитался как один из столпов радиогеологии, по его инициативе и по его идеям началось в России вообще радиевое дело, в том числе и геохронология. Все первое поколение радиогеологов были его учениками. Поэтому его доклад был воспринят естественно и с вниманием, и по его предложению в рамках МГК был сформирован официальный комитет по определению возраста горных пород, в который он избран заместителем председателя.
Но поскольку в стране шел 1937-й – год Большого Террора, а коммунистические правители конфронтировали с половиной мира, то в Москву приехали только те, кто по должности в МГК не мог не приехать, а из крупных иностранных геологов никто не появился, и поскольку Вернадскому шел уже 74-й год и в последующий, к тому же весьма бурный период истории он не мог быть активным членом международной комиссии, то его главная мысль, ради которой он и выступал, не прозвучала, не вошла в столкновение с официальной политикой МГК. Не было откликов на нее и среди многочисленных отечественных геологов, заполнивших зал Московской консерватории по команде властей. А говорил он очень крамольные вещи: возраст Земли нельзя определить. Вообще нельзя, а не потому что методы плохи. По мнению Вернадского, радиогеология, напротив, ввела принципиальный, непереходимый запрет на его отыскание: “Геология, как это ясно видел Геттон (Хаттон – Г.А.), не может дать нам понятия о бренности Земли. Она может дать только – с помощью радиогеологии – точный количественный учет древности геологических явлений верхней части планеты, причем в этой области мы наблюдаем для геологического строения в аспекте времени мозаику. Земная кора состоит из участков более древних и более молодых, различных и не синхроничных для всякой точки одного и того же географического уровня.
Она выявляет в пределе не возраст Земли, а древнейший хронологический уровень метаморфизма, то есть древнейший, не оживившийся процесс радиоактивного распада”. (Вернадский, 1939, с. 235). Иначе говоря, все определения относятся строго только к куску данной горной породы, вынесенной в пределы географической оболочки. Нелогично распространять эти измерения на возраст всей планеты. Следовательно, отсюда вытекает, что слова “возраст Земли” в геологии есть только образное, привычное выражение, вроде понятия “земная кора”, которую давно уже не считают окалиной на поверхности раскаленного остывающего шара, откуда явился термин. На их буквальном смысле нельзя основывать наши представления о геологической истории.
Почему же и теперь, через шестьдесят лет после формулировки Вернадским принципиального запрета на понятие “возраст Земли”, оно тем не менее употребляется как общепонятное и общезначимое, как бы даже само собой разумеющееся, а не спорное? Может быть, слова ученого есть всего лишь преувеличение, проявление свойственного великому таланту ригоризма и парадоксальности мышления?
И чтобы понять, какое содержание можно вкладывать в понятие “возраст Земли” или хотя бы для начала – в понятие “возраст минерала”, нам нужно задать себе простой вопрос. Если существует – и не в образном смысле – возраст породы 1, 5 – 2 – 3 и т.п. миллиарда лет, то должны же существовать породы возрастом тысяча лет, 100 лет и в конце концов – 0 лет. Если порода старела, то от чего? Если есть геологическое прошлое, то где расположено геологическое настоящее?
Посмотрим на тенденцию развития фактов, а не их объяснений и толкований. Повторим еще раз, что генеральная схема древней Земли, которую исповедуют консервативные по определению учебники и словари, исходит из “естественного” космогонического порядка событий: от образования солнечной системы когда-то до наших дней. В нем фигурируют такие понятия, как “происхождение Земли”, “формирование планеты”, “начальные этапы истории Земли”, “ранние стадии планетообразования” и т.п. В них представление о возрасте планеты трактуется отнюдь не в духе образном, а в самом что ни на есть конкретном, вещественном и количественном, как опорная точка отсчета геологической истории. На ней основываются определенные логические выводы. (Рудник, 1984).
Иначе говоря, вслед за Бюффоном геология сегодня аксиоматически приняла, что геологические события берут начало в космических событиях. Тем самым за давностью лет геология, подавленная фактами огромных изменений, происходивших в геологическом прошлом, практически отошла от принципа геоактуализма. И презрела главную идею, которую провозгласил один из основателей геологии Чарлз Лайель: “Геология точно так же отличается от космогонии, как воззрения на образ сотворения первого человека отличаются от его истории”. (Лайель, 1866, с. 4). Он, как мы помним, полагал, что геология станет наукой только тогда, когда сосредоточится на собственных, специфических законах, которые действуют, во-первых, одинаково во всех временах и, во-вторых, играют для нее более значительную вещественную роль, чем какие-то гипотетичные, более общие, космические законы сотворения планеты и первичный период формирования. Иначе говоря, геологическая история совсем не должна быть похожа на процесс происхождения планеты, и следовательно, этот последний не может практически ничего объяснять в геологических событиях.
Вернадский целиком разделял этот постулат. Однако и в его время и сейчас еще те предвзятые идеи, которые существовали ранее всех наук, продолжают незаметно, но мощно организовывать новое содержание знаний о Земле. Казалось бы, ушли в прошлое предрассудки, на которые Вернадский указывал и в данной речи, и десятью годами ранее в предисловии к своей классической “Биосфере”. Никто теперь, как полвека назад, не настаивает на представлениях о медленном охлаждении планеты от первоначального огненно-жидкого космического состояния; на ее сжатии; на зависимости геологических поверхностных явлений от внутренних планетных процессов. Стало как будто общим местом холодное происхождение солнечной системы, из которого следует, что метеориты, падающие на Землю, и являются первичной материей, образовали когда-то ее своими бесчисленными телами. Но и холодная гипотеза происхождения планеты, как и предыдущая горячая, организуется умственной идеей “начала” и отсчет времен ведет оттуда же, из космических этапов истории Земли. 0 лет для Земли расположен в ее космическом рождении.
И все же на фоне господствующей генеральной схемы и противореча ей, накапливаются факты об обычных, сравнимых с сегодняшними явлениях и событиях, датировки которые настолько приблизились к моменту “формирования планеты”, что на него уже практически не остается времени. В особенности много таких фактов в двух отраслях, у истоков которых стоял сам Вернадский: в геохимии и радиогеологии. По геологическим меркам мгновенно, утверждают геохимики, образовались и стали стабильными атмосфера, гидросфера, осадочная оболочка и с тех пор в своих существенных частях не менялись. (Ярошевский, 1991). Теперь уже стало принято говорить о “катастрофическом росте” геосфер и об одновозрастности, например, атмосферы и планеты. (Изотопная..., 1988).
Таким образом, наука неспешно добирается туда, где ее поджидает вот уже более полувека Вернадский со своим обобщением о геологической вечности нашей планеты, о неизменности геологических процессов на всем ее протяжении. Но воспринимая постепенно под давлением фактов геоактуализм, мы еще не понимаем ту особенную идейную основу, на которой он основывался у него самого, а именно – биоактуализм, прямую и непрямую зависимость геологической истории от биосферы. Мы уже имели возможность убедиться, что вечность и неизменность геологических процессов вызывается вечностью живого вещества, через систему биосферы заводящую все движения потоков вещества и энергии в поверхностном слое земного шара на всем измеренном во времени и пространстве протяжении геологической истории. Биосферу для планетного тела можно представить себе до некоторой степени как луб в структуре древесного ствола. Только луб – усеченный неправильный конус, а гигантская оболочка биосферы обнимает собой шар, точнее, тоже неправильной формы геоид. Луб – тончайшая оболочка под корой, но именно сюда сходятся все вещества и энергия и здесь преобразуются в специфические для данного вида и организма биохимические соединения. Снаружи от луба формируется защитная кора, внутрь – скелетная часть дерева: ствол с его годовыми кольцами. Так и в системе планеты: атмосфера представляет собой кору, защиту от излучений, а биосфера вместе с приводимой ею в движение гидро– и литосферой запускает в действие все процессы планетного обмена. Только они не столь упорядочены вследствие специфических бурных процессов тектоники и вулканизма, создающие на поверхности геологическую и временную мешанину.
Очень впечатляющими были разнообразные, многочисленные открытия микрофоссилий, которые отражали наличие в каменных структурах следов бактериальных сообществ, уже невидимой жизни. Некогда бывшие сенсацией, они стали обычным явлением, с каждым разом палеонтологи продвигались все далее, пока не были открыты явные следы существования бактерий в слоях возрастом 3,8 миллиарда лет. Но менее впечатляющими для неспециалистов, а на самом деле более значительными были открытия геохимиков. Они не обнаруживали следов явной жизни, зато косвенно свидетельствовали о биогенном происхождении минеральных и молекулярных комплексов, газовых выделений. На 27-й сессии МГК 1984 г. сенсационным стал доклад М. Шидловски из Германии, который, обобщив данные изотопного анализа углерода, пришел в твердому и обоснованному выводу о постоянном соотношении двух изотопов углерода, один из которых биогенный. Значит, можно говорить об одновозрастности жизни и древнейших осадочных пород. Получается, что вначале принятого каноническим возраста планеты для жизни не должно было быть условий, а спустя буквально ничтожное время это она уже полностью контролирует земной цикл углерода. (Новости...,1984). С тех пор геохимия углерода сделала огромные успехи и эти выводы стали уже банальными и считается что вся газовая обстановка на планете всегда находилась под контролем ЖВ..
Все исследования в этом направлении показывают точность и безошибочность вывода Вернадского о всеоживленности планеты, и о контроле ЖВ над всей геохимической обстановкой на ее поверхности и в ближайших недрах. Подтверждается и тот вывод, который остался, в сущности, не известен для многих ученых – о принципиальном запрете на определение возраста Земли, запрете, который является прямым следствием биоактуализма.
В самом деле, любое определение возраста горных пород показывает только срок пребывания ее в каком-нибудь определенном состоянии – в метаморфическом, в вулканическом, в виде основной, гранитной или осадочной породы. Но это состояние образовалось в результате предыдущего осадочного состояния материала. И в таком случае мы зафиксируем только время выхода этой породы из биосферы и захоронения. С чего начинается абсолютный геохронологический уровень данной породы? По зрелому размышлению следует признать, что начало пути любого минерального комплекса обретается на поверхности планеты, в биосфере, в виде осадка, который накапливается на дне моря. И тогда как бы ни улучшались изотопные методы определения возраста горных пород, они будут говорить нам только об одном – о длительности существования на Земле биосферы.
Более широкий вывод, который напрашивается из принципиального запрета тот, что никакого источника формирования каменного материала, кроме ЖВ, не существует. ЖВ является демиургом любого минерального комплекса, жидкостей и газов. Ничего нет кроме ЖВ, что обогащает материю энергией, во-первых, и синтезирует, а также дифференцирует вещество в биосфере, во-вторых. Все остальные процессы нивелируют, смешивают вещество, и рассеивают энергию, снижают ее содержание в веществе. “На всем протяжении геологических явлений, научно нами охватываемых, – говорил Вернадский в докладе перед совместным собранием геолого-географического и химического отделений Академии наук 31 октября 1939 г., который он назвал “О количественном учете химического атомного состава биосферы”, – мы видим на планете существование жизни, существование биосферы. Можно, мне кажется, защищать это утверждение как вывод из точного наблюдения в пределах двух-трех миллиардов лет. Биосфера все это время существовала, и, следовательно, температура, химические процессы, солнечные излучения не выходили из рамок сейчас наблюдаемого – геологические перемещения, реакции в биосфере глубоких частей планеты, процессы выветривания и метаморфизма были в общем те же”. (Вернадский, 1994А, с. 522 – 523). Ниже он добавляет, что принцип актуализма в сегодняшней науке даже более понятен, чем во времена своего формулирования. Но он был понятен, как оказалось, только ему.
Таким образом, нет никакого другого ответа на заданные выше вопросы, кроме как сказать, что породу в 0 лет, породу без возраста мы всегда найдем только в пределах биосферы на поверхности, хотя на ней есть еще не переработанные ЖВ обломки минералов любых возрастов. Но именно современные комплексы атомов находятся в составе какого-то организма и участвуют в чисто биохимических превращениях. Биосфера всегда молода. Мы еще не можем сказать, каков ее возраст, то есть какова “толщина” ее настоящего времени. Нет сомнения, что настоящее биологического времени есть островок, одним своим концом выплывающим из тумана будущего, а другим погружающегося в пучину прошлого. Но каковы размеры этого островка, этого мостика между прошлым и будущим? На сегодняшний день никакой методики его определения нет, это дело последующих исследований.
Однако для геологии эта “толщина” ничтожна, ее можно принять просто за 0 лет. Важно осознать и прояснить то направление пути, которое содержится в биосферной концепции Вернадского, что диктует нам его понятие биосферного или биологического времени, определяющим собой бытие всей планеты.
И если мы сопоставим общее представление о круговороте вещества, запускаемого в биосфере, о роли поверхности планеты в ее формировании, с временными и пространственными понятиями, вытекающими из представления о биологического времени и диссимметрии, то нам станет понятным термин геологическое настоящее. Географическая поверхность планеты соответствует текущему сейчас моменту времени. Она есть актуальная поверхность, вечное настоящее. И следовательно, подлинная и единственно реалистическая линия старта времени совпадает с биосферой и должна откладываться только от бытия ее поверхности и двигаться вглубь земных пластов. Актуальная поверхность молода, осадочная оболочка старше, еще более древней должна быть метаморфическая оболочка, затем мантия и самым древним – ядро Земли. Сегодня уже базальтовая, гранитная и выше – литосфера с ее мешаниной разновозрастного материала, обломков разных актуальных поверхностей, относятся к материалу когда-то входившему в состав поверхностной биосферы. И любой участок геологического прошлого есть “былые биосферы”, по выражению Вернадского. (Лапо, 1987). Это стекшая вниз в буквальном смысле актуальная поверхность. Динамика общего возраста разных пород одинакового изостатического уровня должна определяться статистически, по усреднению, как и поступила в свое время классическая механика: не зная источника абсолютного времени, она рассчитывала время процессов по средним значениями следа времени в сохраняющихся структурах движущихся тел.
Геологии станет легче, исчезнут многие противоречия, путаница, если она примет представление об актуальной поверхности, которая есть геологическое настоящее и от нее отсчитывать время. Хотя бы путаница между понятиями молодой – старый по отношению к слоям и каменному материалу. Ведь сейчас, возраст каких бы геологических структур мы ни исчисляли, мы интуитивно совершенно правильно числим их от “теперь”, от нашего времени. Мы говорим “древняя порода” при указании, допустим, что этой породе 3,8 миллиарда лет, хотя исходя из космологических представлений учебников и словарей, мы должны были бы называть ее “молодой”, раз уж она есть представительница формирующейся “новой Земли”. Получается, что интуиция наша вернее навязанных схем.
Палеогеография говорит нам о состоянии поверхности в геологическом прошлом. И так же как диссимметрия градуируется от чисто левых или столь же чисто правых структур ЖВ по пути к полному равенству правизны и левизны в неживых комплексах горных пород, так и возрасты располагаются на некой лестнице времен от строго современных до самых древних, постаревших. Наименьшие определяются радиоуглеродными методами в археологии, применяемые к органическим остаткам, обуглившимся деревянным постройкам, например, а самые старые в изотопной геохронологии относятся к метаморфизованным горным породам.
Есть кардинальный факт: более строго говоря, геологическое настоящее есть биологическое настоящее даже не всей биосферы, а только фундаментальной хемотрофной биосферы. У микроорганизмов нет предков, нет умерших организмов, следовательно, они всегда живут в настоящем. Они и есть “теперь”, которое стояло перед умственным взором теоретиков времени начиная с Аристотеля. Прошлое одноклеточных есть крохотная длительность от одного деления до другого. Соответственно, нет и будущего, хоть как-то воздействующего на них, хотя бы в той степени, в какой она воздействует на морфологически более сложные организмы, для которых будущее предстает в виде неопределенности и некоторого, пусть и очень простого выбора. В следующих главах мы коснемся этой очень сложной области раздела по признаку времени между одноклеточными и многоклеточными организмами.
Пока же важно сказать, что геологическое настоящее длится хемотрофами. А в прошлое они отправляют свои осадки, свое произведение. Выходя из биосферы, осадки начинают стареть.
Сегодня понятия начала геологической истории еще нет. Под ним понимается темное космическое прошлое планеты, ранние стадии ее формирования, когда собственно геологические законы якобы не действовали, а шли процессы роста, аккреции или аккумуляции планеты из протопланетного облака. Однако это представление выходит из рамок эмпирической области в сферу догадок, модельных расчетов, приблизительных представлений. И не случайно так, потому что все подобные расчеты и гипотезы не исходят из реально идущего на земле биологического времени. Они не дают себе отчета, а каков же источник времени, каков характер пространства? Все такие модели или сознательно, или неосознанно, инстинктивно избегают отвечать на вопрос: в результате какие процессов идет время и какое может быть пространство, если нет пока ни биологических процессов, которые их формируют, ни идущего в унисон с ними, отражающие биологические процессы геологического времени, дополняющего его своим пространственным построением.
Единственной эмпирической основой для геологической истории, для определения продолжительности геологических процессов и для определения начала и конца этих процессов служит учение о биосфере, в котором время имеет прочную биологическую базу. Конечно, никто не запрещает представлять, что было до “всегда”, но для этого нужно выйти за пределы самого понятия геологического и биологического времени-пространства. Как, кстати сказать, и поступили физики, введя для начальных гипотетических стадий образования Вселенной теоретическое понятие “сингулярность”, то есть состояние до – времени и пространства, где обычные физические законы становятся “странными”.
Сегодня продвижение всего фронта наук о Земле подтверждает самым прямым образом и гео-, и биоактуализм В. И. Вернадского, но порождает тем самым умственную проблему, поскольку ликвидирует тот временной зазор и пространственную структуру, на которые еще недавно опирались казавшиеся такими ясными понятия о “начале формирования” планеты и о “происхождении жизни”. Путь ее решения – только в разработке представлений ученого о реальном времени-пространстве, формируемом биосферным процессом. Решения вначале хотя бы и в грубых, приблизительных формах, но верно направленных.
