Текст книги "Земленыр или каскад приключений"

Автор книги: Геннадий Михасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава девятая
ОПАСНОСТЬ ШБ

Быстро вечерело.

Вскоре путники вошли в длинную тень леса, за который село солнце и мрачность которого все увеличивалась по мере приближения к нему, точно в самой его середине таился источник мрака, который и сочился сквозь деревья. Вечер ещё более усиливал впечатление. Странность леса была ещё и в том, что у него не было опушки – ни кустов, ни молодых деревьев. Старые могучие лиственницы сразу вставали гигантским частоколом, а перед ними тянулось пустое пространство, поросшее только травой, да и та росла, казалось, неохотно, а как бы через силу, и поэтому была невзрачной, с желтизной и какой-то измято-пришибленной. Дорога свернула на это голое пространство, огибая, похоже, лес, но Пи-эр, разглядев тропу, отделившуюся от дороги и шедшую, похоже, напрямик, свернул на неё, бормоча замысловатые формулы, в которых проскакивали синусы и косинусы, углы, альфа и бэта, частица пи и, уж конечно, радиус.

– Пи-эр, ты куда? – окликнул Земленыр.

– За мной! Так в три раза короче, чем вкруговую, я вычислил по закруглению опушки. А ведь мы торопимся, если я все правильно понимаю!

– Да, Пи-эр, ты правильно понимаешь! Время для нас – самый ценный капитал!

– К тому же в случае погони они ринутся именно по дороге, а тропу в панике не заметят.

И Пи-эр покатился дальше, увлекая за собой остальных. Путники сразу же окунулись в ещё больший сумрак. Лес и внутри был странен – слишком чистым и строгим, опять же без кустиков и подлеска, словно зелёная молодь почему-то сбежала отсюда.

Если обычный лес можно сравнить с обыкновенной жилой комнатой, где всего понемногу и не в очень большом порядке, то этот лес напоминал музей, где ничего лишнего, зато – в чётком порядке. Но и жизнью в нем не пахло. Почти все стволы были с ободранной, местами – до древесины, корой, с наплывами янтарно застывшей смолы, как будто неведомый зверь точил о них свои могучие когти, взмётываясь порой до середины дерева – ну и ростик чувствовался в нем, ну и силушка!

– Смерть! – вдруг выкрикнул Пи-эр и стремительно прикатил обратно. – Клянусь радиусом, там – смерть!

– Я же говорила! – пропищала Ду-ю-ду.

Впереди поперёк тропы лежал скелет огромного зверя – лося, судя по черепу с рогами. Как раз этого скелета и не хватало для полной картины музейности! Ещё бы сюда – стеклянный колпак! Путешественники невольно, с дрожью в теле, почувствовали себя тоже музейными экспонатами, по крайней мере, ощутили возможность стать ими в виде таких вот живописных костей. В скелете действительно была какая-то жуткая красота. До матовой белизны обработанный муравьями и дождями, он был целёхонек, лишь посредине хребет и ребра были раздроблены. Каким же монстром должен был быть зверь, чья лапа раздавила лося, как букашку! И все в страхе подумали, что не тропой ли этого монстра они двигаются и не в самое ли его логово, и даже оглянулись, ожидая уже увидеть его, конечно же, огненные глазищи. Но вокруг было пусто, только чуть поодаль Вася заметил ещё одну груду белых костей. Ох, и прожорлив, наверно, директор этого музея!

Вдруг Вася увидел, как из-за ближайшей лиственницы выглянул заяц и лапой поманил его к себе, быстро моргая круглыми глазами и выказывая этим требовательное нетерпение. Ясно было, что это простой заяц, а не чудовище, и можно было бы подойти, но кто знает порядки в этой сказочной стране: кто что ест и какие у кого аппетиты. Подойдёшь к зайцу, а он – хап! – и оттяпает тебе башку, может, заяц здесь главнее льва или, может, хищник прикинулся зайцем, чтобы нарочно заманивать простаков, хотя зачем хищнику хитрить, когда он и так шутя справился бы с ними. Вася как от внезапного озноба передёрнул лопатками, перевёл взгляд на другое дерево, подальше, но там сейчас же выглянул тот же заяц и с ещё большим нетерпением, даже морща нос, стал подзывать мальчика к себе. Вася махнул рукой, словно отгоняя видение, и проговорил:

– Предлагаю вернуться!

– Я тоже! – поддержала Люба.

– Эх, сейчас бы полетать да поразузнавать! – вздохнула Ду-ю-ду.

– Без полётов видно, что гиблое место, – заключил Вася и заметил, что заяц, не переставая подзывать, повелительно топнул задней лапой. – Возвращаемся!

– Ни в коем случае! Только вперёд! – запротестовал Пи-эр и радостно заподпрыгивал на месте, предвкушая близкие приключения. – Я покачусь впереди и первым кинусь на зверя! Клянусь радиусом! Я заткну ему глотку, застряну поперёк горла, и он околеет! Клянусь радиусом! Так что вам, ребята, нечего бояться. Кроме того, зверь после такого пира, – Пи-эр кивнул на скелет, – наверняка завалился спать на неделю.

– И потом, мне кажется, что мы уже прошли пол леса, и теперь все равно – что взад, что вперёд, – рассудил Земленыр. – А раз все равно, то лучше вперёд!

– Браво, Зем! – воскликнул Пи-эр. – Ты настоящий философ! Вперёд, друзья! Клянусь радиусом, мы победим!

Земленыр выхватил пистолет, потряс им, но, вспомнив, что патронов нету, хотел зашвырнуть его подальше, но Вася остановил:

– Зем, отдай его мне!

– Зачем? Это теперь игрушка!

– Вот я и поиграю!

– Пожалуйста! – И старик метнул оружие мальчику. Вася ловко поймал его и переложил из ладони в ладонь.

С дубовой рукояткой, однокурковый, с коротким массивным стволом с небольшим раструбом, как у ракетницы, пистолет был тяжёленьким и аккуратным. На рукоятке был глубоко вырезан, а на сизых щёчках ствола бугрился вензель, замысловато сплетённый из трёх букв – БВК, что, очевидно, означало принадлежность Безводному Королевству, но так же легко могло означать принадлежность Бровину Василию Кузьмичу, кем и являлся мальчик. Сама судьба посылала ему подарок! Такому пистолету не обязательно патроны, такой одним своим видом устрашит кого угодно! Теперь – хоть на край света! Хоть к черту на рога! Однако жаль, что патронов нет, хотя бы парочку. Да что там парочку! Хотя б один – для полноты счастья! Пусть бы и стрелять не пришлось, но возможность в любой момент жахнуть – это было бы замечательно!.. Нажав внешний, за скобой, крючок, Вася переломил пистолет, нюхнул острый пороховой запашок. Потом продул ствол и с хозяйской солидностью, поджав и без того тощий живот, сунул пистолет за ремень штанов. И крикнул:

– Вперед!

Все обрели силу и уверенность, кто – в оружии, кто – в рассуждении, лишь у Любы ничего не было, кроме веры в друзей. Но это была величайшая опора, поэтому девочка выпрямилась в седле и сказала:

– И я согласна!

– Ура! – коротко рявкнул Пи-эр и покатился вперёд.

Земленыр дёрнул узду, конь, с храпом покосившись на кости, опасливо перешагнул скелет, и отряд продолжал путь.

Двигались, пока угадывалась тропа. Не раз ещё встречали и кости и трупы недавно убитых зверей, крупных и мелких, но больше не пугались их. Наконец Земленыр объявил привал и попросил ребят собрать хворосту для костра.

Едва Вася отошёл дерева на три, как ему под ноги бросился все тот же настырный заяц, и мальчик от неожиданности сел на землю.

– Вася, не пугайся, – в рифму сказал зверёк. – Я – тот самый заяц, которого ты спас. Ну, когда меня хотели поймать, ты пропустил меня, и я по мосту учесал в лес. Вспомнил?

– Вспомнил – обрадовался Вася.

– Спасибо тебе!

– Пустяк.

– Не пустяк. Ты мне подарил вторую жизнь. Понимаешь, я уже однажды жил, охотник меня застрелил и сделал из меня шапку. Шапка эта попала к фокуснику, и он снова превратил меня в зайца, но снова хотел прикончить и пустить на жаркое. Ты спас меня для второй, как видишь, жизни. За добро я плачу добром и хочу спасти твою первую и единственную жизнь. У нас тут, в сказочной стране, можно жить по нескольку раз, а у вас, я знаю, живут по разу, поэтому ваша жизнь ценнее. Слушай! Вам грозит страшная беда. Дело в том, что лес, в который вы попали, – коварный лес. Это Шарнирный Бор. Слышал про такой?

– Нет.

– А про опасность ШБ слышал?

– ШБ? Да. Шеф охраны про что-то такое говорил.

– Во-во! Опасность ШБ – это и есть Шарнирный Бор! Жуть сплошная! – воскликнул косой, и в густеющем сумраке дико полыхнули белки его округлённых глаз. – На ночь все деревья ложатся спать и давят, конечно, всех, кто им подвернётся! Вот ведь страх-то! Медведи, волки, лисы – давит без разбора! А сколько нашего брата тут погибло – не счесть! Я бы ни за какие морковки и кочерыжки не сунулся сюда – брр! – если бы не узнал тебя. А то вдруг смотрю – Вася в красной рубахе, мой спаситель! Ну, я и сиганул за вами! Предупрежу, думаю! Опоздал, кажется! Дело в том, что вы сейчас находитесь в самой середине бора, и до полночи, когда валятся деревья, вам не успеть выбраться отсюда. Я и то еле-еле успею, если нажму во все лопатки. А вы… Подзывал же я тебя раньше, почему не подошёл?

– Я не понял, – слукавил мальчик.

– Понял! Ты побоялся! – уличил его заяц. – Думал, что я тебя съем! Меня самого как бы кто не съел! Все поджилки трясутся!

– Да, я побоялся!

– Вот и расплачивайся за свой страх! А мне пора убегать, извини! Моя шкура хоть и маленькая, но мне дорога!

– Беги, дружище!

– Э-хе-хе! Все бегом да бегом! Не жизнь, а сплошной марафон!.. Прямо не знаю, что делать, как вам помочь? Пропали вы! Ой, пропали, бедные! – запричитал заяц. – Ещё хорошо, если сразу убьёт! А если только покалечит? Муки смертные! Правда, есть тут поблизости ямка, но маленькая, все вы не поместитесь, а вот для тебя одного, моего спасителя, как раз бы! Айда!

– Спасибо, серый! Спасибо! Нельзя мне одному спасаться! Ты беги давай, а то пропадёшь из-за нас! А я пойду к друзьям! Мы должны все спастись! И мы что-нибудь придумаем! Не может не быть выхода! У нас дедушка Земленыр – голова! Мы только что тоже чуть не погибли, но дедушка нашёл выход!

– Хоть бы! Хоть бы! Ну, ни пуха ни пера, как сказал перед выстрелом охотник, убивший меня! – проверещал заяц и, мелькнув белёсым пятном, растворился в низовой темноте, спасая свою, вновь обретённую жизнь.

Вася рассказал друзьям о грозящей катастрофе. И странное дело: вместо паники, вместо того, чтобы тотчас искать путь к спасению, все бросились на колени перед ближайшим, деревом и стали рассматривать его комель – где же это шарнир. Тяга к чуду, к неизвестности оказалась сильнее страха смерти. Действительно, ствол над землёй имел округлое утолщение, по обеим сторонам которого была заметна ось шарнира, без коры и затёкшая смолой. Выходило, что никакого обмана – деревья ложатся – вот откуда скелеты в лесу, вот почему нет кустов и подлеска и жёлтая трава – все ломается и сминается. И вот почему кора на боках ободрана – при падении деревья шоркаются друг о друга. В самом деле – жуть! Какая-то чудовищная мясорубка!

– Что же делать? – спросила Люба.

– Во-первых, отпустить лошадь, – сказал Земленыр, отвязал её, повернул в ту сторону, откуда пришли, ударил хворостиной и гикнул.

Лошадь побежала, но не очень прытко, потому что лес был таким частым, что шибко не расскачешься – голова поворачивает налево, а зад ещё не вышел из правого поворота.

– Во-вторых, – продолжил Вася, отдалился немного и крикнул:

– Ромка!.. Слышишь, Роман-болван! А-у, где ты?

– Здесь! – отозвался рысёнок.

– Иди-ка сюда, дело есть! Да не бойся, не набьём. – Рысёнок бесшумно приблизился, посвечивая глазами. – Немедленно убирайся из леса! – жёстко сказал Вася и коротко объяснил причину. Ромка недоверчиво молчал. – Ты слышишь?

– Слышу.

– А почему не бежишь!? Дорога каждая секунда! Дуй за лошадью! Даже опереди её, иначе – каюк!

– А вы? – спросил рысёнок. – А вы-то что не убегаете?

– Мы не успеем, не те ноги! Жми!

– Ладно.

Ромка стреканул по тропе, вскоре догнал лошадь, но вдруг остановился, задумавшись. Ему показалось, что недавние друзья обманывают его. Как там надули, так и здесь хотят надуть и отделаться от него. Не на того напали! Он будет бродить вокруг да около и подсматривать. Может, стоит предупредить Унша? Он дремлет где-то наверху. Хотя Унш вне опасности, взлетит и все, а прозевает, то так ему, разине, и надо – упустил столько случаев сцапать птичку! Уже давно бы дома был и отсыпался!

И Ромка побрёл назад.

Глава десятая
СПАСЕНИЕ

Время летело быстро, а думалось медленно, вернее, тоже быстро, но суматошно, и выход не находился. Если бы все мысли, возникавшие в мозгу, выстроились в одну цепочку и в одном направлении, то они бы наверняка уже достигли цели, но это было очень трудно, вот они и кувыркались как попало.

Первой нарушила молчание Ду-ю-ду:

– Да бросьте вы ломать комедию! – почти гневно прощебетала она. – Ведь ясно же, что выход есть, единственный выход, и вы о нем прекрасно знаете, это – свернуть мне шею! Вот и сворачивайте! Кто посмелей!

– Ду-ю-ду, не говори глупостей! – прервал её Вася. – Ты мешаешь нам размышлять.

– Тут не о чем размышлять. Другого выхода просто нет! Спасибо вам за терпение и благородство, за то, что дали мне пожить лишний денёк! Но хватит! Не бойтесь, я готова к худшему! Я с самого начала была готова! Поймите: сколько бы вы ни думали, дело все равно кончится этим, я чую! Так что не теряйте времени! Жаль, что я сама не могу оторвать себе голову, чтобы уберечь вас от неприятной процедуры.

На фоне предстоящей катастрофы Васе вдруг так заманчиво представился родной тёплый дом, широкие полати с ворохом стёганых, ярколоскутных одеял, запах свежевыпеченного хлеба и струйка холодного молока из запотелой крынки в стакан, что ему немедленно захотелось прервать это сказочное путешествие, и пальцы сами свернулись в безжалостные кулаки. Но мальчик встряхнулся, отгоняя соблазнительные видения, погладил клетку и сказал:

– Вот увидишь, Ду-ю-ду, мы ещё побегаем и полетаем!

– Ой, нет!

– Ты ещё птенчиков выведешь! – заверила Люба.

– О чем она говорит? Что предлагает птичка? – не понял Земленыр.

Ребята объяснили ему условия возвращения домой, которые задал фокусник Корбероз.

– Однако жестокий этот ваш фокусник! – тихо заметил дед и громче добавил: – Нет, Ду-ю-душка, у нас этот номер не пройдёт! На то нам и даны головы, чтобы бороться за жизнь до конца!

– Уже конец!

– Нет ещё!

Становилось прохладнее. Люба заикнулась о костре, но Земленыр запретил, опасаясь, что в случае повала от огня может заняться весь лес.

– Ну и пусть сгорит! Зачем он, этот изверг-лес нужен? – в сердцах заявил Вася.

– Почему изверг? – насторожился старик. – Изверг – это существо ненормальное, злое, а в природе ненормального нет, запомни это, мой юный друг! В природе есть загадочное и таинственное, то есть пока неизученное и непонятное. А если вдуматься? Почему бы, например, не предположить, что этому лесу для жизни нужно мясо?

– Лесу – мясо? – испуганно переспросил Вася.

– Да. Лесу – мясо. Тебе для жизни каждый день нужен хлеб, так ведь?

– Так. Даже сейчас.

– Вот видишь! А лесу нужно мясо. Как только мы это допустим, так сразу же возникает другой вопрос: а как его добыть? Ведь ни рук, ни орудия у леса нет. И у него постепенно выработался такой способ охоты: падать и давить. Чем не охота? Логично?

– Вроде бы, – согласился мальчик.

– Вполне логично! – горячо отозвался Пи-эр. – Мне даже нравятся твои рассуждения, Зем!

– Спасибо, кружок-дружок! Тогда я их продолжу. Ведь есть же растения-хищники, есть отдельные деревья-хищники. Почему бы не быть целому лесу-хищнику? Нет, Вася, нельзя судить и действовать опрометчиво, особенно в отношении природы. Нельзя уничтожать то, что не нравится или непонятно, – на голой земле останешься, а там и землю по ветру пустишь – зачем, скажешь, она, такая голая? Вот и наш король так же рассудил: зачем я, ныряющий в землю, нужен? Ни зачем! Убрать меня! И убрали. Нет, ребятки, что природа сотворила, то, значит, и должно быть! Она – высший разум! Правильно, Пи-эр?

– Абсолютно верно, Зем! – поддержал круг. – У меня даже возникла мысль: а не создать ли нам общество мыслителей?

– Общество?

– А что? Или хотя бы кружок! Ты да я да мы с тобой! Я ведь тоже любитель порассуждать! Впрочем, мы отвлеклись. Опасность приближается. Думайте, друзья, думайте! Я уверен, что выход должен быть! Только надо хорошенько думать! Можно сузить задачу вот такими логическими рассуждениями. Сколько нас? Пятеро? Но беда грозит не всем. Мне, например, не грозит. Я сейчас все измерю, рассчитаю и так встану на ребро, что меня ни одно дерево не заденет. Дальше. За Ду-ю-ду тоже можно не бояться – она маленькая, в любой лунке сбережётся. Зем унырнёт. Значит, задача упростилась – надо спасать лишь Любу и Васю! Это уже легче! Ну, как, Зем, мои рассуждения?

– Очень стройные и своевременные! – одобрил дед.

Пи-эр просиял улыбкой, которую можно было бы назвать «от уха и до уха», если бы у круга были уши, и важно стал раскатывать между деревьями, бормоча какие-то формулы и вычисления и время от времени призывая думать и рассуждать логически.

Вася пожалел, что не узнал у зайца, где та ямка. Туда бы спрятать Любу, и тогда дело сузилось бы вообще до него одного, а одному и пропасть – небольшая потеря, хотя обидно, конечно!

– Эврика! – вдруг воскликнул Пи-эр. – Знаете что, друзья мои мыслители? Я уже обследовал все ближайшие деревья, рассчитал ориентацию их шарниров и могу для каждого из вас, то есть для Любы и для Васи, составить формулы безопасности, безопасной стоянки, то есть места, где вам надлежит встать и где вас не заденет ни один ствол, как это я сделал для себя. Это именно тот пятачок, на котором я сейчас стою. И стоя именно в той, безопасной позиции. Но, вы, к сожалению, всего-навсего люди, в вас недостаточно хладнокровия, и едва начнётся лесоповал, вы испугаетесь, сдвинетесь с места или просто откачнётесь от перпендикуляра и за это поплатитесь! Успех можно гарантировать при абсолютной хладнокровности, а этого вы мне обещать не можете, не так ли? Так, увы и ах! Вот ты, Люба, что сделаешь, когда рядом с тобой грохнется огромная лиственница?

– Я? Я взвизгну и отскочу! – без раздумий ответила девочка.

– Вот именно! И попадёшь как раз под другое падающее дерево! Так что пас, отставить эту идею!

– А может, все же попробуем, Пи-эр, а? Ведь другого выхода все равно нету? – попросил Вася. – Хотя бы со мной! Для опыта! У меня тоже душа с математическим уклоном. Я понимаю, что формула – штука жёсткая и суровая, с ней шутить нельзя!

– Правильно, Вася. Спасибо за добрые слова о формуле. Она действительно штука жёсткая, но ты сам-то не жёсткий, тебя нельзя вбить, как кол, или поставить мертвяком. Ты обязательно вздрогнешь, когда рядом ухнет толстенное дерево да ещё хлестнёт тебя при этом ветками по лицу, вздрогнешь ведь?

– Наверно.

– Вот видишь! Вздрогнешь или повернёшься из любопытства. И тут же тебя прихлопнет! Нет уж, никаких опытов над вашим братом! Только я один смогу выдержать настоящую осаду. У меня нервы закалённый, мозг сосредоточенней, да и тело крепче! Меня, если что, и починить можно – гвоздём ли сбить, на клей ли посадить. А ваш брат склеивается плохо. Так что – снимаю своё предложение!

– А хорошо бы всем взлететь или унырнуть! – мечтательно заметила Ду-ю-ду.

Это замечание подтолкнуло Васю на новую мысль.

– Зем, – сказал он, – давай рассуждать логически: если ты с кувшином заныривал, то почему бы не занырнуть со мной?

Вот что значит цепочка мыслей в одном направлении!

– Молодец, Вася! – одобрил Пи-эр. – Мы тебя принимаем в кружок мыслителей!

– А правда! – задумался Земленыр. – А ну, давай попробуем! Встань вот сюда и запри дыхание! Внимание! Оп-ля!

Дед занырнул под мальчика, дёрнул его вниз, и Вася исчез. На том месте, где он стоял осталась лишь маленькая воронка. Девочка охнула от испуга, а потом ойкнула от радости, когда Вася появился снова, цел и невредим. Люба обняла его и со слезами счастья запрыгала, приговаривая:

– Мы спасены! Мы спасены! Спасибо, Зем!

– Я-то что! Спасибо матушке, которая сделала

меня ныряющим, – ответил дед. – Только знаете что? Разуйтесь. Босых земля легче принимает.

– Ну, и как там? – жутким шепотком спросила Люба Васю.

– Ничего. Только холодно и давит.

Они уселись потеснее и стали ждать полночи. Налетел порыв ветра, лиственницы зашумели и заскрипели. Это походило на разминку. И вот где-то неподалёку раздался затяжной зловещий скрежет. Именно так должен скрежетать огромный, смазанный чем-то неподходящим шарнир. Потом тяжело ухнуло, земля дрогнула, из темноты ударила волна воздуха. Небо ходуном заходило над головами путешественников – это дёргались, готовясь к жуткому полёту, вершины деревьев. Валились они не враз, а в какой-то согласованной очерёдности, причём если две лиственницы падали одновременно и вдруг схлёстывались макушками, то не продолжали упорствовать, пересиливая друг друга в озлобленном единоборстве, а старались разойтись мирно и как бы даже разумно: они снова выпрямлялись и валились опять, потише, чуть меняя угол падения, чтобы избежать повторного сцепления.

Справа и слева хлестали оземь гигантские хвойные метлы, угрожающий скрежет летел со всех сторон. В разгар этого душераздирающего концерта Земленыр крикнул:

– Ребята, глубже вдох! И… – Он нырнул и задёрнул ребят в землю.

И вовремя, потому что тут же прямо им на головы упало то дерево, возле которого они сидели. И осталось бы от них мокрое место или, как говорит Пи-эр, одно философское понятие. Пи-эру, который наблюдал за этим диковинным процессом, даже показалось, что это не Земленыр втянул детей, а их, как гвозди, вдавило дерево – вот до чего враз произошли два эти действия.

От опасения за ребят стойкий Пи-эр вдруг пошатнулся, и в этот момент на него низверглась тяжесть. Вскоре чудовищная молотьба стихла.

Земленыр, понимая, что каждая лишняя секунда пребывания без воздуха может оказаться трагической для ребят, потому что они не могли дышать под землёй, как мог он, высунулся наружу, нашарил в темноте между упавшими стволами пространство пошире и вытолкнул друзей. Они уже изнемогали и так шумно, затяжно и глубоко задышали, словно все их внутренности представляли собой одни сплошные лёгкие. Всласть, до головокружения, надышавшись, ребята окликнули:

– Ду-ю-ду!

– Пи-эр!

– Я тут! – отозвалась птичка из-под завала. – Все в порядке.

– И я тут! Тоже все в порядке, но требуется, кажется, мелкий ремонт, – бодро, но с некоторой картавостью ответил круг.

Дело в том, что Пи-эр либо чуточку ошибся в ночных расчётах, либо слишком переволновался за друзей и сдвинулся с места, но одним из деревьев ему начисто снесло рукоятку, которая служила ему губами и без которой правильность его речи нарушилась.

Ощупав повреждение, Земленыр заметил:

– Пустяк, Пи-эр, не унывай! Починю – будешь как новенький!

Ощупала перелом и Люба, и он показался ей весьма серьёзным, и она тревожно спросила:

– Слушай, Пи-эр, а ты не помрёшь от этой раны?

– Что ты, девочка! Ни в коем случае! Мы, математические личности, не погибаем от такой ерунды! Даже квадраты выживают, не говоря уж о кругах! Физиономия моя – да, несколько изменила обличье, изуродовалась, так сказать, да и то с вашей, человеческой, точки зрения, с математической же – никакого ущерба, – глубокомысленно ответил круг. – Меня нельзя ни убить, ни повесить. И уж тем более нельзя утопить. И съесть меня невозможно. Так что я неприступен со всех сторон, со мной трудно бороться. И все-таки у меня есть изъян. Скажу по секрету, я могу только сгореть, и то если сухой. Вот тогда я потеряю всякий облик: и человеческий, и математический – одно философское понятие останется. Мокрый, я бессмертен! Поэтому-то мне на всякий случай нужно время от времени намокать!

– Впереди река, Пи-эр, – напомнил Вася, – так что бессмертие тебе обеспечено!

– Приятно слышать, клянусь радиусом!