Текст книги "Земленыр или каскад приключений"

Автор книги: Геннадий Михасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Да нет, мы не спешим, можно и затянуть, тем более, вопрос о поджигателях совершенно тёмен, – заметил Земленыр.

– Почему же тёмен, когда ясен?

– Почему же ясен, когда тёмен? И вся «тёмность» в том, господин офицер…

– Зовите меня просто Сильвуплетом – это моё родное имя, от которого я уже начинаю отвыкать. Все господин офицер да господин офицер – надоело!

– Хорошо! Итак, Сильвуплет, вся загвоздка в том, что мы не сжигали моста. Мы вышли к реке, когда от моста остались, как говорится, ножки да рожки. Вот ведь какая история, господин, простите, Сильвуплет!

– Вот вы и попались, господа хорошие! Ловлю вас на лжи! – И Сильвуплет хищно потёр ладони. – Если бы мост был сожжён, то как бы вы переправились через реку?

– Обыкновенно – по плоту! Вернее, на нашем друге и помощнике, который играл роль плота!

– Опять ложь! Эта река необыкновенная, это Нож-Река!

– Мы знали!

– И её обыкновенно пересечь невозможно!

– Ошибаетесь, Сильвуплет, возможно! Раз мы здесь – значит, возможно. К вашему сведению, раз в сутки Нож-Река останавливается на отдых и…

– Чертовщина! Как вы узнали про это?

– В реке живёт наша помощница!

– Чепуха! У вас слишком много помощников! – пробрюзжал офицер.

– Да! И мы горды этим! – заявил дед.

– Но все равно, мост подожгли вы! Не знаю, зачем, но вы! Я в этом так уверен, что даже не хочу знать, кто вы такие и откуда?

– И напрасно!

– Нет, по данному делу это меня не интересует. С абстрактными злодеями проще расправляться: виноват – к стенке – пли! – и никаких переживаний! А то расспросишь, расчувствуешься, начнёшь жалеть, и все кувырком – не служба будет, а квашня!

Сильвуплет при этом победоносно улыбнулся. Но улыбка не шла ему – рот неимоверно растягивался, нос и подбородок сближались почти до соприкосновения, и лицо переставало походить на лицо, а голова снова как бы становилась пивной кружкой. Впрочем, не шла ему и серьёзность с рассудительностью, в его устах все казалось ложным и притворным – несимпатичный облик.

– Логично-то логично, но… – возразил Земленыр и помедлил, дав растаять офицерской улыбке. – Мы не единственные, кто мог поджечь мост. Впрочем, я, кажется, уже перехожу к защите, но прежде чем перейти к ней на полную мощность, я бы хотел сделать одно любопытное предложение. Не возражаете?

Глава пятнадцатая
ШКВАЛ ЧУДЕС

– Я вас слушаю! – отозвался офицер, поудобнее притираясь к чурбаку.

– Сильвуплет, мне очень нравится, что вы во всем стараетесь найти остроумное решение!

– Это мой принцип!

– Очень мило! Знаете, мы близки по духу. Я тоже не люблю будничных, лобовых действий, без игры ума и воображения. Так вот, нельзя ли и в нашем деле, коль такое завелось, то есть вместо ареста и расстрела поискать что-нибудь более остроумное? Ну, арест – это ещё куда ни шло, а вот расстрел – ну, совершенно не остроумно, более того – глупо!

– Вы так думаете?

– Разумеется!

– Хм, неожиданный поворот! – Сильвуплет оторопело уставился в пол и запустил обе пятерни в свою кудлатую шевелюру, массируя кожу и этим как бы возбуждая мозговую активность, которая, вполне возможно, могла пригаснуть от одних приказов и постоянного перекоса головы. – А что тут может быть более остроумного? – спросил наконец он.

– Например, отпустить!

– Браво! – воскликнула Ду-ю-ду.

– Отпустить? – Офицер прыжком перелетел на сенное ложе, улёгся и вперил глаза в потолок, потом приподнялся на локтях и переспросил: – Я не ослышался? Отпустить?

– Да-да! Поистине остроумное решение – отпустить! До расстрела и дурак бы додумался, а вот отпустить – это в высшей степени оригинально! Это поступок мудреца!

– Браво-браво! – поддержала опять Ду-ю-ду.

– Кто сказал «браво»? – вдруг насторожился Сильвуплет.

– Я! – призналась Ду-ю-ду.

– Кто это я? – не понял офицер.

– Я! Я! – И Ду-ю-ду, чтобы привлечь внимание Сильвуплета, осторожно прошлась с одного плеча Васи на другое. Мальчик даже ссутулился, чтобы ей легче было шагать.

– Ты? Птица? – поразился офицер.

– Да, я птица!

– Нет, это невозможно! Нам это нельзя! Нам запрещено, чтобы были чудеса!

– Но если вам запрещено, это не значит, что чудес вообще нет, – заявила Ду-ю-ду. – Вы верите своим глазам? Вы же видите – я есть! Я – чудо! Значит, чудеса есть! Логично?

– Чур-чур-чур! – отмахнулся Сильвуплет, беспомощно улыбаясь и опять обращая свою голову в подобие пивной кружки. – Ну, ладно, одно маленькое чудо я Как-нибудь переживу, тем более что к делу оно не относится! А к делу относится вот такой вопрос: как же вас отпустить, когда вы даже не попробовали оправдаться?

– Мы попробуем, немедленно! И ручаюсь, что это нам удастся! – заверил дед.

– Но даже если оправдаетесь, то как же мост, на кого свалить вину? Нас же взгреют, мягко говоря, за него!

– И об этом можно подумать. Можем даже вместе подумать! У нас три светлых головы, то есть четыре, прости, Ду-ю-ду, да плюс ваша – наверняка мы найдём что-нибудь остроумное.

– Гроза! – тут же выдала Люба. – Которая, кстати, сегодня может разразиться.

– О! – воскликнул дед. – Гроза! Замечательно! Что может быть естественнее грозы в степи? Тучи, гром! Трах-тарарах! Молния попадает в сухой мост, и начинается пожар! Логично?

– Логично, но я не люблю грозы! У нас тут сразу становится грязно, сыро, холодно – брр! И так живём как кроты, а то совсем как черви! Нет, грозу лучше не надо! – закапризничал офицер.

– Тогда пираты подожгли! – предложил Вася.

– Какие тут пираты? За четыре месяца я ни одной лодчонки на воде не видел. Дикий край!

– Не важно, что нет. Главное – могут быть. На реках положено водиться разбойникам!

– Да, тут разбойники есть, но не на воде, а на суше, – задумчиво припомнил Сильвуплет. – Вы слышали про опасность РП?

– Краем уха.

– Ваше счастье! А мы по горло сыты этими шельмами! Настрадались – дальше некуда! Никакой управы на них – вот уж истинные разбойники! Вы думаете, почему мы в землянке живём? От бедности? От лени? Ничего подобного! Из-за этих каналий. Трижды возводили шикарные особняки – сжигали! Пришлось в землю зарыться, чтоб им ни дна ни покрышки! А как быть с наблюдательным пунктом, спрашивается? Один сколотили – сгорел, второй – сгорел! Тогда кто-то нашёл остроумное решение: замаскировать его под камень – стоит! Эти злыдни так и считают его камнем, даже не приближаются.

Путешественники ничего не понимали, и Земленыр спросил:

– А кто же эти РП?

– Раскалённые Пауты! Рыскают по степи всеми ночами. Мы даже конюшню под землёй сделали. Лошадей пасём только днём. Как-то одна лошадь слишком далеко ушла в степь, и к вечеру мы не смогли найти её. И вдруг в полночь – дикое ржание. Выскакиваем – а это наш Буланый летит домой что есть духу и весь аж светится, облепленный раскалёнными паутами. Чем поможешь? Ничем! Будь он поумней, сам бы к реке кинулся, но – скотина! Мы спрятались и наблюдаем. Ближе, ближе. Видим… ужас: это же огненный скелет скачет, как бы по инерции – до того быстро твари зажарили его и сожрали. Подскакал и рухнул у камня – груда костей! Вот гады что вытворяют! А мост почему-то не трогали, вот уже лет пятьдесят стоял.

– Это, конечно, страшно! Но когда я сказал, что мы не единственные, кто мог поджечь мост, я имел в виду не РП, а совсем других, – сказал Земленыр. Вас, барбитуратов. Вы сами сожгли мост! Как это ни странно!

– Сами? Мы что, сумасшедшие?

– Не знаю. Но наши сведения абсолютно точны! Хотите подробности?

Сильвуплет пересел снова на чурбак и воззрился на Земленыра.

– Интересно. Давайте.

– Солдат было трое. Жечь начали вечером с того берега. Командовал поджогом офицер.

– Вот это здорово! Я же здесь единственный офицер! – воскликнул Сильвуплет.

– Стало быть, вы и командовали! – безжалостно заключил старик. – Приметы офицера такие: длинный и тощий.

Сильвуплет вытянул ноги поперёк всей землянки и заметил:

– Похоже.

– Нос висюлькой.

Тот схватился за нос, помял его, щёлкнул по нему и опять согласился:

– Похоже. Нет, хитрецы, меня не проведёте! Это очень просто: смотрите на меня и описываете. Вы придумайте что-нибудь поостроумнее!

– Можно. Помните, вы захлебнулись дымом и склонились над водой? А в это время вам кто-то крикнул: «Именем короля! Что здесь происходит?»

– И это можно придумать, – небрежно ответил Сильвуплет, пристальней, однако, оглядывая троицу и даже хохотнув – Уж не вы ли это крикнули?

– Нет, не мы! Но слушайте дальше. Вы с перепугу сорвались в воду, но, к счастью, выплыли. До купанья у вас вот здесь, на лацкане, висела голубая медаль, а после купанья медаль исчезла. Не так ли, Сильвуплет? Согласитесь, что такое не придумаешь, если не знаешь! – Офицер схватился за порванный лацкан, словно загораживая его – Ну что, убедительно я оправдываюсь? Вы признаетесь, что сами сожгли мост? Или нужны ещё доказательства?

– И про медаль можно сочинить, – не сдавался Сильвуплет.

– Хорошо! Копнём глубже! – начал сердиться Земленыр. – У вас была медаль?

– Была.

– А сейчас её нету… Где она?

– Это не ваше дело. За медаль я отвечаю перед его величеством, и я отвечу, если придётся.

– Трудно вам будет ответить что-либо вразумительное, потому что ваша медаль у нас. Люба! – Девочка разжала ладонь. – Вот она! – Сильвуплет резко вскочил, прямо взвился, ударился макушкой о накат и снова упал на чурбак, причём голова осталась после удара скособоченной, именно поэтому он, видимо, и промахнулся, метнув к медали свою метровую длань. – Не спешите, Сильвуплет! Вы её получите после обещания отпустить нас. Мы её нашли на дне реки! Точнее, не мы – у нас, как видите, нет жабр! – а наша верная водная помощница.

Новое чудо почти потрясло Сильвуплета, и он испуганно спросил:

– Кто же вы в конце концов?

– Вот с этого, уважаемый начальник, и следовало начинать, а то «диверсанты!», «расстрел!» Моё имя, к сожалению, засекречено. Скажу лишь, что я тоже берёзорощевец, подданный его величества Барбитура. Я дипломатический работник, по заданию министерства иностранных дел я готовил одну очень ответственную операцию в Безводном Королевстве, – робко начал сочинять старик, хотя понимал, что робкая ложь может лишь испортить дело, что тут надо лгать крупно, вдохновенно, в государственном масштабе, и чем глобальнее будет ложь, тем ему больше поверят, и деда понесло: – К несчастью, тамошние работники оказались не дураки – меня раскрыли и всю мою семью схватили. Мне с детьми чудом удалось бежать – это мои дети, как вы понимаете! – Он указал на Любу с Васей, – а наша бедная мама осталась в руках полиции! – Земленыр сокрушённо уронил голову на кулаки, поставленные на стол, и из его груди вырвались рыдания.

Ребята с удивлением и интересом слушали рассказ старика, при последнем его восклицании Люба не выдержала и заплакала навзрыд. Она вспомнила свою настоящую маму, представила её ужас, когда она утром не обнаружила дочери, и её тщетную беготню по деревне.

– Успокойся, дочка! – Земленыр приласкал девочку.

– Да, да, успокойтесь! – поддержал и Сильвуплет. – Может, все обойдётся!

– Вряд ли! Они там такие жестокие! – воскликнула Люба. – Бедная мамочка!

Вася удивлялся теперь уже игре двух артистов, понимая, что от этой игры зависит их жизнь, но хоть как-то подыграть им не находил в себе способностей, лишь сказал, тронув клювик Ду-ю-ду:

– Вот кто помог нам спастись! А сама чуть не погибла!

– Мою жену может спасти от расправы только срочный протест нашего министерства иностранных дел! Срочный! Понимаете? А вы тут нас держите!

– Но я же не знал!

– Так вот знайте. Итак, вы не только отпускаете нас, но и даёте нам карету с лошадьми, чтоб мы наверстали упущенное время, – повелительно заявил Земленыр.

– Карету – пожалуйста, но лошадей, клянусь, нету! Одну сожрали РП, на второй ускакал Барбитурат с донесением.

– Это хромой? – спросила Ду-ю-ду, тоже понимая, что офицера нельзя сейчас выпускать из состояния потрясения.

– Да, хромой! И это вы знаете?

– Конечно! – ответил Земленыр, благодарно кивнув птичке. – Тогда мы будем добираться сами! Только напишите бумагу. Я знаю, что для въезда в столицу нужно разрешение.

– Да-да, таков порядок. Я все сделаю.

– И немедленно!

– Только распоряжусь кое о чем. – Офицер поднялся. – Конечно, я здесь полновластный хозяин, но и солдат надо поставить в известность.

– Пожалуйста! – разрешил дед. – Только без глупостей! Не вздумайте приказать солдатам силой отобрать у нас медаль и прикончить нас! Птичка все равно упорхнёт и все расскажет кому надо! Вам же будет хуже!

– Что вы! У меня ничего подобного и нет в мыслях! – солгал Сильвуплет, потому что именно эти мысли мелькнули у него.

– И ещё! Наверху остался ещё один наш помощник. Он несколько странного вида, не упадите в обморок и прикажите обращаться с ним повежливей!

– Хорошо! Сколько же у вас помощников?! – не то спросил, не то восторгнулся офицер.

– Сколько надо, чтобы чувствовать себя в безопасности! Причём везде: на земле, в воде и в воздухе!

– И под землёй! – добавила Люба.

– Завидую! Мне бы так! А то три тупых лоботряса! Хорошо хоть, что особой помощи тут не требуется: только охотиться и варить – на это им хватает ума и сноровки. Преданные, конечно, как псы! Нюкстёзя! – вдруг крикнул он.

В люк свесилась голова.

– Я здесь, господин Сильвуплет!

– Ты собака!

– Гав! Гав!

– Молодец! Блефтяфтя! – Свесилась вторая голова. – Ты петух!

– Ку-ка-ре-ку!

– Молодец! Отбой! – Головы исчезли. – Единственное развлечение! Ну, разве это общество для меня? Ладно, скоро конец службе. Я уверен, что Хромой привезёт разрешение покинуть пост. Скорей бы! А пока прошу в мою комнату!

– Все же арест?

– Нет, но для порядка!

Пленники прошли в темницу и услышали, как за ними щёлкнул замок.

– Ну, детки, нам снова, кажется, повезло! – сказал Земленыр восторженным шёпотом, в темноте прижимая к себе ребят.

– Зем, ты отличный сочинитель! – похвалил Вася.

– В жизни надо уметь все! А давайте-ка ещё раз поразим уважаемого Сильвуплета, чтобы ускорить наше освобождение! Он думает, что надёжно упрятал нас, а мы… Люба, приготовься! И… Оп! – Дед нырнул в земляной пол, схватил девочку за ноги и вытолкнул её в передней комнате.

Воспользовавшись мигом одиночества, Вася достал пистолет, переломил его и пощупал канал ствола. Ещё у Нож-Реки он тайком проверял пистолет – в стволе образовалось облачко, туманность будущего патрона, с малиновым зародышем капсюля, а сейчас патрон уже твёрдо сидел там, но был ещё тёплым – очевидно, дозревал, набираясь пороховой спелости. И мальчик обрадованно припрятал оружие.

Явился Земленыр.

– Готов, сынок?

– Я-то готов, а как Ду-ю-ду? Она же мигом пропадёт под землёй!

– М-да, ты прав! Был бы кувшин, я бы её в кувшине протащил. Хотя стоп – идея! Птичка, не волнуйся, я тебя не съем! – Он вдруг сунул Ду-ю-ду себе в рот, нырнул, прихватил Васю и, оказавшись рядом с Любой, вынул изо рта Ду-ю-ду и снова посадил на Васино плечо. – Все в порядке!.. Мы, конечно, могли бы и наверху показаться, но это, боюсь, перепугает барбитуратов насмерть, и они откроют огонь, а быть убитым перед самой свободой – это, согласитесь, не очень остроумно! Ч-ш-ш! Сели!

Сильвуплет, низвергшийся в люк, долго в немом оцепенении смотрел на сидящую за столом троицу, потом подёргал висячий замок на своей комнате, открыл его, заглянул внутрь, потом пожал плечами и бессильно опустился на пол. Очередное чудо доконало его.

– Опять какой-то помощник?.. Безобразие! Мне что-то страшновато, – сказал он, тряся головой. – В самом деле, надо скорее избавиться от вас, а то я, кажется, начинаю сходить с ума!

Он достал из-под стола лист бумаги, чернильницу с гусиным пером, что-то быстро написав, протянул Земленыру. В бумаге значилось вот что: «Податели сего законно миновали пост «Камень» и допускаются в пределы КБР, вплоть до столицы». Печать и подпись, красивая, крупная, без разрыва букв – БАРБСИЛЬВУПЛЕТ.

– Спасибо! Возьмите медаль.

Передавая её, Люба спросила:

– Скажите, а что это за награда – «за»? За что?

Поцеловав медаль и прижав её к порванному лацкану, офицер ответил:

– За все! Это высшая награда королевства! У нас есть несколько жёлтых медалей: за храбрость, за мудрый совет и так далее, а голубая – одна, за все в целом! Награждённых этой медалью мало, по пальцам перечтёшь. Вместе с медалью дарится имение и титул барба. У нас даже «праздник голубой медали» есть! Впрочем, вы же сами знаете, – добавил он, обращаясь к Земленыру.

Старик давно, если не начисто забыл, то почти забыл своё детство и все те порядки и установления, среди которых жил и которым, очевидно, так или иначе подчинялся, но колебаться и делать растерянный вид не годилось, поэтому он утвердительно дёрнул головой и воскликнул:

– Ещё бы! Я сам рассчитывал за свою операцию в Безводном Королевстве получить голубую медаль и титул барба. Имение-то у меня есть, ещё предки заработали, а вот титул барба не помешал бы, но не судьба, видно!

– Не будем отчаиваться!

– Не будем! Впереди ещё много жизни! Главное – вызволить из лап этих чумазых нашу маму!

– Мама! – простонала Люба.

– Я надеюсь, что вам это удастся! У вас столько энергии и помощников! – взбодрил их Сильвуплет. – Я вам очень благодарен за медаль. Без неё я лишился бы имени и титула барба, а для порядочного человека это равносильно смерти. Так что вы в некотором смысле вернули мне жизнь!

– А вот я бы не сказал, что мы вам очень благодарны за эту задержку, но мы рады, что вы в конце концов проявили благоразумие. И ещё скажу лично вам, Сильвуплет, пока не слышат ваши подданные: вы, Сильвуплет, – злодей высшей пробы! – Голова офицера на резко выпрямившемся теле взметнулась вверх и разлетелась бы, наверно, вдребезги, хряснувшись о накат, не сделай он привычно спасательного шага в приямок. – Да-да, высшей пробы! Ибо простой злодей, сотворив зло, надолго забирается в нору и отсиживается там, а вы ищете виновника зла, содеянного вами же! Это уже сверхзлодейство! И, по идее, вас надо бы наказать, но я повременю. Отныне мы будем жить в одном городе – в столице КБР Оскорбине, я стану следить за вами неусыпно, и, если вы продолжите ваши злодейские художества, я накажу вас. Я или мои помощники, которые более всемогущи! Дети мои, будьте свидетелями! – Вася и Люба торжественно закивали, и у перепуганного Сильвуплета коленки заходили ходуном. Чтобы отвлечься и успокоиться, он решил пристегнуть голубую медаль к уцелевшему лацкану, но не удалось, потому что дрожали руки. – А теперь, на прощанье, я объясню вам причину, по которой вы сожгли мост, хотя вы и сами прекрасно знаете, однако… Вам осточертело служить здесь!

– Осточертело! – как эхо отозвался офицер.

– Никому не нужен этот дурацкий отдалённый мост в пустынной местности!

– Никому!

– Никакие докладные и протесты не помогают!

– Не помогают! Я горы бумаг извёл, доказывая бессмысленность этого поста, но от начальства – как от стенки горох, охраняй – и не пикай!

– И вы решились на крайний шаг – сжечь мост, единственный объект охраны!

– Да!

– Признаюсь, что и это ваше решение весьма остроумное, хотя и с риском. При случае я торжественно засвидетельствую, что мост сожгли эти, как их…

– РП! Раскалённые Пауты!

– Именно! До свидания!

Поднявшись в «камень», путешественники под строгим взглядом Блефтяфти взяли свои вещи и вышли наружу. Нюкстёзя с ружьём наизготовку охранял все ещё лежавшего Пи-эра, грозя изрешетить его в случае неповиновения. Хотя это ничем и не грозило математической сути круга, он решил, что и хорохориться попусту ни к чему. Но при виде друзей, живых и здоровых, он вскочил и, вибрируя от радости, втиснулся между Васей и Земленыром, получая от них успокоительные поглаживания и шлепки.

– Сколько до Оскорбина и как нам идти? – спросил дед.

– Все время по дороге. Завтра будете в Оскорбине. Если хромой скоро вернётся, мы на карете догоним вас и подвезём, если нет, – не взыщите!

– Прощай, пост «Камень»! – И путники, помахав руками, отправились в новый путь.

– Да, господа, забыл предупредить! – обернувшись, крикнул Земленыр. – Не вздумайте стрелять нам в спины! Наши помощники немедленно уничтожат вас!

– Будьте спокойны! – заверил Сильвуплет и приказал барбитуратам скрыться в камне, оставив ружья. Скрылся и сам, несколько сконфуженный, потому что прозорливый старик угадал его преступную мысль пустить пули вдогонку, но угроза приглушила её, а здравый смысл успокоил: рисковать не надо, они и так погибнут, ибо уже вечерело, скоро вылетят на свой разбой РП, от которых одно спасение – подземелье, а пункты ночёвок, отрытых вдоль дороги на всякий случай, Сильвуплет не упомянул даже. «На том свете вы будете завтра, а не в Оскорбине!» – мстительно подумал офицер, глянув в последний раз на удаляющуюся подозрительную компанию.

Враждебная тишина провожала путников.