Текст книги "Лёха - сокрушитель Вселенной (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13. Вечер Блатной Романтики

Крепость стояла на, своего рода, огромном холме. А этот, своего рода, огромный холм находился прямо в центре города, возвышаясь над крышами домов и узкими улочками.

Лёха, окружённый конвоем стражников, брёл вверх по склону, исподлобья зыркая то на сержанта, то на колдунью. Петрович удобно устроился у девушки на руках и тихонько квохтал, жалуясь ей на ментовской беспредел. Лёха так и порывался устроить очередной дебош и сбежать, но это бы поставило его вне закона, и с карьерой Героя было бы покончено. Значит, придётся идти с ними в крепость. Впрочем, Лёха в мусарне уже бывал, и знал, чего ожидать. Откатают пальчики, помурыжат пару часов и отпустят, ведь за ним никаких косяков пока не числилось. Тем более, раз он Герой, то и бить не будут.

Стражники, однако, были напряжены до предела, дубинки их уже не висели на широких поясах, а перекочевали в цепкие мозолистые лапы, и Лёха ясно понимал, что они эти дубинки пустят в ход совершенно не задумываясь.

– Тащ командир, – произнёс Герой, высморкнув длинную соплю прямо в придорожную пыль. – Я чё сделал-то?

Сержант даже не обернулся. Ведьма успела рассказать ему про метку Избранного, но и лебезить перед очередным героем ему не хотелось. Сержант предпочёл хранить молчание.

– Тащ командир, не по закону это, – буркнул Герой.

– Здесь я – Закон, – процедил сержант.

На душе у него было погано. Если это теперь называют Героем, то он боялся представить, какие нынче злодеи. С такими героями, собственно, и никакие злодеи не нужны. Сержант вдруг почувствовал, что смертельно устал, и вся накопившаяся злоба яростно требовала выхода. Но и выместить её было некуда. Поэтому он только сжал кулаки покрепче и стиснул зубы, чтобы не наговорить лишнего.

– Беспредел творите, тащ командир, – укорил его Лёха.

– Точно! Как есть беспредел! – оживился петух, до сих пор обиженный. – Это ж разве можно, из живого петуха перья драть?!

Он едва не захлопал крыльями от гнева, но Амабель вдруг одним движением руки успокоила его, и Петрович снова притих. По крайней мере за это Лёха был ей благодарен.

Крепость понемногу приближалась, и Герой удивлённо присвистнул, когда увидел, что каменные стены в высоту оказались почти как пятиэтажка. Сложены они были из удивительно ровных серых глыб, местами поросших желтовато-зелёным мхом, и издалека казались бетонными, но вблизи всё-таки выдавали своё естественно-каменное происхождение.

Ворота, циклопически громадные, будто созданные для сказочных исполинов, оставались открытыми, и весь конвой прошёл через них, стражники и колдунья совершенно буднично, Лёха и петух – озираясь по сторонам и задирая головы, чтобы получше рассмотреть всю невообразимую величину цитадели. А посмотреть было на что, особенно тому, кто всю жизнь прожил в захолустном городке, застроенном типовыми пятиэтажками.

Сержант, а вслед за ним и все остальные, остановились в широком каменном коридоре. Коридор изгибался вдоль стены, сразу за центральными воротами, и вёл к другим воротам, поменьше, непосредственно в цитадель. Стены нависали со всех сторон, создавая ощущение, будто ты находишься в каменном мешке. Лёха вдруг хмыкнул, представив себя на месте тёмных прислужников, штурмующих крепость и пробившихся за ворота, а тут вдруг вместо лёгкой добычи – громоздкие нависающие стены с защитниками наверху. Ему вдруг стало зябко.

– Так, – протянул сержант, запуская руку под нащёчники шлема и почёсывая щетину.

Ему жутко хотелось отправить этого так называемого героя в самое глубокое подземелье, упрятать подальше и надолго, но как ни крути, ни одного, даже формального повода он не находил. Не отправлять же его за решётку за один только подозрительный вид? Сержант представил всю бумажную волокиту (тем более, совсем бесполезную, ведь ублюдок всё равно выйдет) и снова нахмурился. Отпустить мерзавца просто так он тоже не мог. Остатки совести, которые он старательно глушил каждый вечер крепким алкоголем, решительно протестовали.

Решение, наконец, пришло. Сержант взмахнул рукой, и они продолжили путь. Лёха поначалу не понял, куда его ведут, но вели его к угловой башне. Все, включая колдунью и петуха, по очереди вошли внутрь, спустились по винтовой лестнице и оказались в тесной комнатке с голыми стенами. Посреди комнаты стоял письменный стол, заваленный бумагами, и два стула, а у противоположной стены Лёха увидел решётку. Обезьянник, значит. Удивительно, что стены синим не покрашены на два метра от пола. На стене чадил факел, разгоняя темноту и превращая её в полумрак.

– Эт чё, бля, на каком основании, – хмыкнул Герой.

– Здесь до утра посидишь, до выяснения, – удовлетворённо ответил сержант.

Спорить было бесполезно. Паладин зашёл в тесное узилище, хмуро огляделся, хотя смотреть особо было не на что. Ничего, кроме каменных стен и железной решётки, отделяющей четыре квадратных метра от остальной комнатки.

– Петуха туда же, – приказал стражник.

Ведьма с некоторым сожалением отпустила Петровича, и тот гордо прошествовал к хозяину. Что удивительно, молча.

Решётчатая дверь обезьянника закрылась, а ключ сержант демонстративно повесил на пояс.

– Вас завтра вызовут, будьте готовы, – сказал он колдунье.

Амабель вздохнула, кивнула ему и вышла, остальные стражники вышли вслед за ней. Сержант уселся за стол, так, чтобы видеть Лёху, который уже сидел на корточках и царапал что-то ногтем на стене. Петрович молча прохаживался по камере.

– Значит так, – начал сержант.

– Ты бы представился хоть, тащ командир, – не отрываясь от своего занятия, произнёс Лёха. – Непорядок.

Сержант поморщился, будто сожрал дольку лимона.

– Городской гвардии уполномоченный сержант Глухарь, – после некоторой заминки представился он. Хотя островерхий шлем так и не снял.

– Слушай, тащ уполномоченный, я вот не догоняю малясь. Тут, вон, написано «здесь был Фариа», – едва ли не по слогам прочитал Герой. – Тут же ошибка, наверное? Может, Фарид? Был у меня кореш, татарчонок, бля, Фаридом звали…

– Молчать! – рявкнул сержант, отчего петух подлетел на добрых два метра и невольно попятился ближе к хозяину.

– Зря ты так, тащ командир, нормально общались, – по-доброму укорил его Паладин.

Ещё и издевается.

– Я таких как ты, мразь, насквозь вижу, – прорычал стражник, наклонившись вперёд на стуле.

Лёха равнодушно глядел на сержанта, сидя на корточках и не отрывая пяток от холодного каменного пола. Каким-то непостижимым образом сидение на кортах придавало сил, как физических, так и душевных, и никакие слова этого краснопёрого не могли поколебать уверенность Лёхи в собственном превосходстве. Будто это он на самом деле сидел за столом, а сержант сидел в изоляторе. Но никакие столы и стулья не могли дать Герою той уверенности, которую давали обычные корты. Будто бы прижатые к земле пятки давали ему связь с бесконечным космосом.

Уполномоченный сержант Глухарь достал чистый лист бумаги и перо с чернильницей.

– Имя, – процедил он сквозь зубы, будто любое общение с Героем доставляло ему физический дискомфорт.

– Лёха, – ответил Лёха с нескрываемым вызовом в голосе, но к его удивлению, стражник записал его и так.

– Род занятий.

– Герой, бля, – бросил он первое, что взбрело в лысую голову.

Сержант даже отложил перо и снова оглядел его с ног до головы.

– Чё, не верится? – ухмыльнулся Герой.

Сержант не ответил, и только обмакнул перо в чернильницу. Его до сих пор терзали сомнения, несмотря на все заверения ведьмы. Эта сволочь годилась скорее в мелкие приспешники тьмы.

– Нисколько, – хмыкнул он.

– О, это самый великий Герой из живущих! – вдруг подал голос Петрович. – Несокрушимый Паладин, Бесстрашный Монах, Сладкоголосый Поэт! Внушающий Ужас и Дарующий Милосердие Богини! Стальной Победитель Одиннадцати Разбойников!

Петровича понесло.

– Петушара, бля, – буркнул Лёха, которому даже стало немного не по себе, невзирая на корточки и связь с бесконечным космосом.

– Он – Крысобой, Стреляющий Невозможным! Гроза всех преступников и Бич Божий!

Выглядел Лёха и правда как бич в своей грязной мастерке, трико и шлёпках.

– Да заткнись ты, бля! – Несравненный Воин замахнулся на петуха широкой ладонью, и только после этого Петрович умолк.

Сержант снял шлем и поставил его на стол. В полумраке блеснули залысины.

– Всё-таки герой, – хмыкнул он. – Не обессудь, но пока останешься здесь. А завтра пойдёшь к Ледовласому, он решит, как с тобой поступить.

Лёха пожал плечами. Он сидел на кортах, и ему было всё равно.

Глава 14. Баня И Богиня

Владычица Мультивселенной тайком подглядывала. Конечно, бессмертная вневременная сущность могла подглядывать и в открытую, не таясь, или вовсе явиться смертным в обличье горящего куста или белобородого деда, но Босоногая Богиня больше всего любила образ девочки, а все маленькие девочки любопытны до безобразия.

Вот и сейчас она одновременно следила за Избранным Героем, что сидел в подземелье, и перечитывала Древний Список. Такая нелепая ошибка, но какой чудовищно катастрофический результат! Она направила свой всевидящий взор на настоящего избранника.

Алексей Оболенский тренировался в старом школьном спортзале, фехтовал сразу против троих. Высокий, статный блондин изящными пируэтами уходил от чужих сабель, и сам только обозначал удары, легко лавируя между противниками. Вот кто был избран по-настоящему. А она всё испортила. Богиня вздохнула и повернула свой взор к темнице.

Этот… Самозванец, лысый краснорожий гоблин, на настоящего Героя никак не тянул. Богиня почувствовала некое отвращение к Лёхе, неспособному на подвиг и высокие чувства. Она трижды проверила его жизненный путь после того, как отправила его в мир меча и магии. Верхушкой его карьеры было звание ефрейтора, выданное из-за ошибки штабного писаря. Ни до, ни после этого никакими достижениями он не блистал, да и вообще не желал блистать, своим духовным развитием лишь слегка опережая обезьяну. И Богиня сильно сомневалась, что её вмешательство что-то изменит.

А ведь Межгалактический Архивраг уже излучал эманации зла во всех направлениях пространства и времени, и с каждым мгновением становился сильнее. Вот и сейчас от очередной эманации тряхнуло так, что по гладкой поверхности Древнего Списка пробежала рябь, словно круги на воде.

Эх, если бы она могла хоть как-то повлиять… Но нет же, Избранный Герой всегда действовал только самостоятельно, и каждый его поступок изменял содержимое Древних Списков так, чтобы никто, кроме самого Героя, не мог влиять на Мультивселенную. Никто, кроме Героя, не властен над судьбой, даже боги. Таков закон равновесия, и Владычица что угодно бы отдала, чтобы хоть самую малость подтолкнуть Паладина к подвигам. Но нельзя, как раз по этим самым дурацким правилам. Что уж тут говорить про замену героя. Совет Девяти имел на этот счёт чёткую позицию.

Владычица в который раз обиженно надула губы. Но ничего поделать она не могла, теперь всё должен был решить её Избранный Паладин, который сидел в темнице вместе со своим петухом. Богиня смахнула изображение в сторону и обратила взор в другую вселенную, где её любимые многомерные фрактальные котики играли клубками звёздных нитей.

Петрович, по своему петушиному обыкновению, ровно в шесть часов утра начал петь, несмотря на то, что в тесной камере не было окон, и солнца он не видел. Биологические часы у него работали безукоризненно, а контролировать свой инстинкт он, по его же словам, не мог, но Лёхе казалось, что петух просто пытается лишний раз вывести его из себя.

– Да заткнись ты, бля! – процедил Герой.

Он так и продолжал сидеть на корточках, прислонившись к холодной каменной стене. Сколько он так просидел – он даже не задумывался, но если петух заорал ровно в шесть, то почти всю ночь.

Вскоре за дверью раздалось железное лязганье, шаги, и в комнатку вошёл вчерашний сержант. Круги под его глазами казались ещё чернее, чем вчера. Следом за сержантом вошёл некий бородатый господин в длинной шубе. Одной рукой, на сгибе локтя, он держал высокую папаху, а другой поддерживал подол, чтобы не подметать шубой здешние полы.

Лёха лениво моргнул. Затем криво ухмыльнулся, глядя, как господин морщит нос, но зажать не может, потому что обе руки заняты. Воняло здесь изрядно, в том числе и от самого Лёхи.

– Ты тут, что ли, герой? – пробасил бородатый без малейшего уважения.

Лёха резко встал. Перед глазами забегали чёрные мушки от чересчур быстрого подъёма, но Лёха устоял на ногах и нагло уставился на бородатого.

– А чё, бля, вопросы есть? – произнёс Избранный.

Сержант извиняющимся взглядом посмотрел на визитёра. Как выразился бы Лёха – глазами срущей собаки. Мол, других героев не завезли, что имеем.

– О, это самый великий Герой из живущих! – снова начал свою шарманку петух, но быстро умолк под тяжёлым взглядом Героя.

– К вождю его надо, – забавно растягивая гласные, произнёс бородатый. – Да только помыть сперва, а то дух от него такой стоит, что аж с ног сбивает.

– Будет сделано, боярин, – немедленно ответил сержант.

– Да поторопитесь, вождь долго ждать не любит, – приказал боярин, развернулся и вышел, всё так же приподнимая шубу над землёй.

Сержант побренчал ключами, выискивая нужный, и, наконец, отворил дверь. Лёха провёл шершавой ладонью по ёжику волос и вышел, Петрович засеменил следом.

– Веди, – приказал Избранный.

Стражник нахмурился, но под шлемом этого не было видно. Ему стало мерзко от того, что какая-то уличная грязь, едва выйдя из камеры, смеет ему приказывать. Впрочем, он давно понял, что этот мир прогнил до основания. И всё же мириться с этим он не собирался. Но и ответить было нечего.

– А чё у вас, баня тут? – спросил Герой, когда они поднялись по лестнице и вышли во двор цитадели.

Крепость встретила их тусклым рассветом, сокрытым за стеной, и холодным утренним воздухом. Многочисленные слуги и дворовый люд сновали туда-сюда по ежедневным заботам, понурые солдаты в островерхих шлемах сменялись в карауле, а тощие куры лениво ковыряли утоптанную землю, привлекая внимание любвеобильного Петровича.

– Обойдёшься, – буркнул сержант. – Кто ж за ради тебя в такую рань баню топить станет? Вон, бочка стоит, из неё умойся.

– Ну, бля, нелюди, – произнёс Лёха себе под нос, сдерживая злобу.

Но к бочке всё-таки прошёл. Остановился, оглянулся на сержанта. Тот равнодушно смотрел в никуда.

Лёха, разумеется, предпочёл бы баньку. Русскую, парилку настоящую, с веником, с полторашкой, а то и двумя, светлого пива, разливного. Баньку он любил. А тут придётся мыться из бочки, да ещё и на виду у всей крепости, на холоде и под надзором сержанта. Паршивее некуда. Но Лёха и сам понимал, что зачуханился. Если бы его на районе в таком виде увидели, то авторитет пусть и не был бы утерян полностью, но вопросы бы возникли точно. Потому что чуханов не любят нигде. Кому охота нюхать чужую вонь? Но Лёха всё-таки считал, что у него чрезвычайные обстоятельства, ведь он попал в мир меча и магии, и вынужден был бомжевать.

Он закатал рукава и опустил руки в бочку. Холод пополз вверх по коже, волосы встали дыбом, Лёха поёжился.

– Чего полощешься?! Целиком мойся, боярин приказал! – прикрикнул сержант.

– Бля, ну ты и гнида, – буркнул Избранный.

Он оглянулся. Бочка пусть и стояла в самом углу возле стены, но просматривалось всё хорошо. Внимания на них никто не обращал, но это пока.

– Ай, бля, пох, – вздохнул Герой и принялся снимать одежду. – Петрович, за шмотками пригляди.

Лёха с великим трудом перекинул одну ногу через край бочки и некоторое время стоял, не в силах пересилить себя и окунуться. Где-то сзади раздались смешки, но он не был уверен, что смеются над ним.

– Эй, мальчик-с-пальчик, долго стоять будешь? – хмыкнул сержант.

– Холодно, бля! – рыкнул Герой.

– Клюнь его в муде, – предложил сержант Петровичу, но верный соратник остался верен и не клюнул.

Со злости Лёха собрался с силами, окунулся, и в то же мгновение выскочил, будто ошпаренный.

– Себя клюнь, краснопёрый, бля, – буркнул он, натягивая грязную мастерку на мокрое тело.

Пора было идти к Ледовласому.

Глава 15. Ледовласый

Встречи с правителем Лёха откровенно побаивался. По отношению к власть имущим он всегда был трусоват, хоть и не признался бы в этом даже самому себе. Поэтому он сейчас хмуро оглядывался по сторонам, ёжился от утренней прохлады и семенил за сержантом. Мокрые шлёпанцы с каждым шагом издавали хлюпающие звуки, а мастерка и трико облепили влажное геройское тело, отчего Лёха чувствовал себя ещё более неуютно и нелепо. Немногочисленные прохожие – служанки, стражники, чиновники – глазели на Лёху, а тот зыркал на них в ответ.

– Долго идти ещё? – буркнул он.

– Нет, – ответил сержант, не оборачиваясь. – Даст бог, успеем.

Крепостной двор сменился тёмными коридорами, коридоры сменились широкими залами, прошли через трапезную, потом через библиотеку, потом через оружейную. Остановились возле широченной двери. Два скучающих гвардейца лениво смерили их взглядами. Даже к Петровичу они отнеслись равнодушно.

– Так, слушай сюда, – сержант поднял вверх указательный палец, хотел, видимо, ткнуть Лёху пальцем в грудь, но вдруг передумал.

– Чё? – паладин громко шмыгнул носом, не рискуя сморкаться на здешние ковры.

– Веди себя прилично. Руками ничего не хватай, стой смирно, говори, только когда тебя спросят. Понял? – громко зашипел сержант, очевидно, хорошо знакомый с характером Ледовласого.

– Да я чё, совсем дебил что ли? – буркнул Герой.

Сержант задумчиво поглядел на красную небритую рожу Лёхи, на грязную мастерку, на жёлтые ногти, торчащие из шлёпанцев, но не сказал ничего. Всё было и так понятно.

– Иди давай, – поморщился он, втайне надеясь, что больше никогда Лёху не повстречает.

Стоило только приоткрыть дверь, как из зала на них полетел удушливый сивушный запах перегара, и Лёха инстинктивно вдохнул чистого воздуха, прежде чем войти в чертоги правителя. Петух так и вовсе заходить наотрез отказался.

Ледовласый сидел на высоком железном троне. Лицо его, такое же красное, как и у Лёхи, казалось высеченным из гранита, а густые седые волосы отливали белизной северных ледников. Он был неподвижен, а поза его говорила о глубокой задумчивости. Вождь опирался головой на левую руку, и Лёха заметил, что двух пальцев на ней не хватает.

Рядом с троном стоял накрытый скатертью стол. На столе – хрустальный штоф и два гранёных стакана. Чуть поодаль ждал приказов тот самый боярин, что приходил к Лёхе в темницу.

Паладин вошёл и остановился в дверях, стараясь дышать пореже, потому что не знал, сможет ли живое существо этим перегаром дышать.

– Ледовласый говорит тебе вон там встать, – произнёс боярин, хотя Лёха ясно видел, что вождь даже не шелохнулся.

Однако приказ исполнил, встал аккурат возле столика.

– Говори, кто таков, – прошипел боярин.

Лёха выпрямился, прокашлялся, поправил мастерку.

– Эээ… Лёха я, герой… – только и смог выдавить он.

Правитель остался недвижим, и Лёха даже засомневался, жив ли он вообще.

– Ну! За встречу! – внезапно произнёс Ледовласый, будто стряхивая оковы сна.

– Наливай! Скорее! – в панике зашептал боярин.

Герой ловко схватил штоф, отточенным движением вытащил пробку. Резкий запах водки пощекотал ноздри, и Лёха плотоядно улыбнулся. Вот это действительно царский приём. Гранёный стакан выглядел один в один как стаканы из его родного мира, но разглядывать посуду было некогда.

– Быстрее! – шипел боярин, Лёха налил один стакан до краёв, тут же протянул вождю.

Ледовласый протянул царственную руку, вцепился в стакан, будто страждущий в пустыне, опрокинул в себя одним движением. Лёха только смотрел, как ходит вверх-вниз дряблый кадык.

– Чего стоишь, следующую наливай! – зашипел боярин и даже замахал на Героя руками.

Лёха сам рассчитывал на второй стакан, выпить он тоже был любитель, но проблеск здравого смысла сказал ему подчиниться. Вождь схватил второй стакан дрожащими руками, плеснул себе на пальцы, и поднял на Лёху мутный взгляд.

– Ты… Кто такой… – медленно пробасил он. Пролитая водка явно беспокоила его больше, чем всё остальное.

– Лёха, – как можно более весомо представился Лёха.

Вождь быстро потерял к нему интерес, приложился к стакану и быстро его осушил, отдал стакан Лёхе, откинулся на троне и мгновенно уснул. Из-под полы царской шубы зажурчала струя.

Герой отошёл на шаг назад, дабы не замочить тапочки, поставил стаканы на стол и посмотрел на боярина, который совершенно равнодушно стоял, сложив руки на груди.

– Эт чё было, бля?! – прошептал Лёха, ошарашенно хватаясь за лысую голову.

– Повезло тебе, герой, повезло, – закивал боярин.

– Чё?! Это ж… Бля…

– Ледовласый благословляет тебя, герой, – степенно продолжил он. – Это большая честь.

– Чего? Да он же обоссался, бля! – воскликнул паладин. – Синий, как океан!

Вождь тем временем зачмокал губами во сне.

– Ммм… Понимаешь… – невнятно промычал Ледовласый.

– Синий – противоположность красного! – вдохновенно произнёс чиновник. – Благодари богиню, что Ледовласый не увидел в тебе красноту!

– Чего, бля?! Вы чё тут, совсем поехавшие? – воскликнул Герой.

– Думай, что говоришь, ты! Он – первый провозвестник народовластия!

За дверями послышался какой-то шум, звуки борьбы и истошное кукареканье Петровича. Лёха повернулся на звук, и в этот момент дверь распахнулась. Сначала влетел петух, хлопая крыльями и подскакивая почти до потолка.

Следом за петухом вошёл высокий человек в алом плаще. И если у Лёхи была Печать Богини, то у этого человека на лысине явно виднелась Печать Зла. Он остановился в десяти шагах от трона, встал в горделивую позу.

– Он убил их! Убил! – закудахтал Петрович, но Лёха жестом заткнул его.

Человек смотрел на спящего Ледовласого и, видимо, чего-то ждал. Боярин тем временем куда-то смылся, оставив Лёху один на один с этим зловещим гостем.

– Мой Хозяин отправляет тебе послание, – глухим голосом начал гость, и Лёха с ужасом наблюдал, как вместе со словами из его рта тянутся клубы чёрного пара.

– А ты, бля, кто такой, – просипел Герой, но посланник проигнорировал вопрос.

– Ты считаешь, что ты Избран… – голос посланника звучал теперь иначе, а чернота извергалась рывками, будто струи тёмного пламени. – Но ты, так называемый Герой, недостоин даже носить это звание.

Лёха сложил руки на груди и слушал.

– Ты думаешь, что сможешь спасти Мультивселенную?! Ха-ха-ха! – смех звучал натужно, но всё равно оставался зловещим. – Ты не способен на подвиг! Даже Босоногая Богиня не верит в тебя!

– И чё? – хмыкнул Герой.

Посланник вдруг осёкся, а чёрные клубы развеялись. Но быстро собрался и продолжил.

– Сдайся! Признай всемогущую власть Властного Проректора! – чёрный яд вырывался из уст посланника, будто какой-нибудь стритрейсерский стреляющий выхлоп. – Сдайся, и останешься жив!

Лёха почесал затылок. Такая перспектива его совсем не прельщала, да и базарил этот гость чересчур кучеряво. Посланник, похоже, был тем самым Чёрным Приспешником, про которых говорила Богиня. Значит, этому посланнику надо было развалить кабину.

– Слышь, дядя, – произнёс Герой. – Ты не базарь.

Но гость таких намёков не понимал.

– Ну… Загогулина… – промычал Ледовласый, ворочаясь во сне.

– Склонись! – возопил приспешник зла.

Лёха метко харкнул посланнику под ноги. Максимально возможный знак неуважения. Сам Лёха за такое сразу бы прописал в ёбыч.

– Да мне похер, – хмыкнул он. – И бугру своему передай, что я обоих вас на Древнем Списке вертел.

И повторил харчок.

Тьма сгустилась над головой Чёрного Приспешника. Она повисла над ним густым тёмным облаком, клубилась и переливалась прямо над Печатью Зла, но лицо его не выражало эмоций.

– Твоя участь будет хуже смерти, – равнодушно произнёс гость.

Над ним сквозь чёрное облако проявились надписи интерфейса.

ЧЁРНЫЙ ПРИСПЕШНИК

Отношение: ВРАЖДЕБНЫЙ

Опасность: КРИТИЧЕСКАЯ

Уровень:???

Здоровье:?????? /??????

Мана:?????? /??????

– Слышь, чмошник, сюда иди, э! – сиплым голосом прокричал Герой, встал в боксёрскую стойку и запрыгал на носочках.

Тьма сгустилась ещё сильнее.