Текст книги "Фантазии Старой Москвы (СИ)"

Автор книги: Геннадий Михеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– То есть, ты намекаешь, что дух привязан к месту?

– Знаю. Но в этом мире возможно все. Мы же духовные созданья. Только отвязка – явление нечастое, один случай на мильён. Поскольку здесь пока еще менее мильёна попыток, подобного не случалось. Но это ж не значит, что не произойдет. Никто из наших... то есть, нас – не застрахован.

– Да откуда же ты столько знаешь.

– Моей были интересны человеческие страдания. Мне интересно все. Здесь был монастырь, потом музей, теперь опять монастырь, завтра будет не пойми что. А библиотека оставалась всегда, а в ней знания. А тебя какая тема греет?

– Ну... страдания моему тоже были интересны. Но больше – история России. А еще он уважал библиотекарей. Мне же... думаю, я тоже всеядное. А вот скажи, дружище старожило: что эти вот трое сгруппировались?

Действительно, три духа витали, одновременно вращаясь будто в замысловатой карусели друг вокруг друга. Б усмехнулось... ну, на человеческом языке это можно назвать усмешкой, и как-то умильно произнесло:

– Такова их свобода. Даже во Вселенной редко бывает, чтобы звезда одна. В основном звезды соединяются в системы – чаще по двое, реже по трое. Мы, духи, тоже ведь живем по законам природы. А история их тел занятна...

Б задумалось. А, подождав маленько, не выдержало:

– Так поведай.

– Если вкратце, – встрепенулось Б, – они своей праведной жизнью в человеческом обличье заслужили того, чтобы даже после физической смерти не оставаться неразлучными.

– А подробнее...

– Его звали Михаил Нарышкин, он был полковником лейб-гвардии Измайловского полка. Герой, красавец, франт. Она – Елизавета, дочь героического генерала Петра Коновницина. Все у них было прекрасно, пока не скончался их первенец, девочка, Наташа. Единственное ихнее дитё. Их тела потом к дочке и дохоранивали. Михаил как человек благородный и пылкий от природы включился в заговор. Ну был такой – через четверть века после того как моя преставилась.

– Декабрист?

– Как угадало?

– Ты забыло: мой был большой любитель истории.

– Ну, да... Так вот. Когда у тех авантюристов все сорвалось, Петру присудили двенадцать лет сибирской каторги. Это не так страшно, как у моей, которую пожизненно похоронили, но... ах, да вспомнило: твой же тоже на каторге был. И каково?

– Конечно не сахар. Но жить можно.

– Моя к слову зело сладкое любила. А не давали...

– Ну, дальше-то...

– А что – дальше... Елизавета Петровна – величина при дворе, фрейлина ея величества Елизаветы Федоровны. Моя, к слову, тоже с царицей зналась, и скажу, что Катрин была садистка и даже нимфоманка. Ч-чорт, опять я отвлеклось, прости... Долго не давали дозволения, но она добилась своего – поехала в Сибирь. Болела Лиза с детства астмой, трудно пришлось. Муж сидел в Читинском остроге, она рядом поселилась. Изредка давали свидания. Моей-то вот ни черта не давали, а когда из покаянной могилы перевели в каземат, кому не попадя показывали через окошко яко зверушку.

– Все-таки у тебя комплексы.

– Но я борюсь. Так вот, значит... Между прочим, у Лизы два брата, Иван да Петр, тоже офицеры и заговорщики... Но высидели и они, дождались послабления режиму. Выпустили Михаила с каторги – и на Кавказ, рядовым. Она за ним. Так прошло еще шесть лет... собственно, это все.

– А умерли, надо полагать, в один день.

– Почему. Она пережила его на четыре оборота планеты вокруг звезды.

– Это хорошо. Хорошо...

– Ты о чем?

– Да так...

– Ах, вот тут у нас еще одна история. Он пережил ее на много лет. Но вот что странно... красивая любовь, я не побоюсь этого слова, духовная, но...

Снова пауза.

– У тебя какие-то провалы, дружище.

– Да. Да... что-то не в духе я. Отдохнуть бы. Отдохнуть...

Б увитало чёрт знамо куда. А подумалось: наверное все же какой-то частью это несчастный дух связан с душою. По крайней мере, ему перепадают муки. Надо бы и мне покамест поразмышлять в тишине.

...Чудно здесь, в монастыре. И днем и ночью за стенами шум, беспокойство. А здесь самое громкое – колокола. Их металлическое гудение прям как бальзам на душу. А начал уже осознавать, что то тело, которое оно сбросило, было уже и не таким бойким. Да к тому же оно далеко не всегда находило общий язык с разумом. А может оно и хорошо, что наконец удалось сбросить с себя оболочку. Только обвыкнуться надо. Похоже, дух Салтычихи уже всех тут достал; навязчивый и вообще злобненькое существо. Ко всяким новичкам небось подкатывает в надежде обрести слушателя. Но все открещиваются.

В самых жутких кошмарах не представлялось, что доведется сойтись с духом, которым обладала душегубица. Что раньше А знало о Салтычихе? Ну, конечно, та женщина слыла олицетворением крепостничества. Свои злодеяния удачно покрывала ассигнациями, а брали все – даже попы. Кажись, ей и наказание столь жестокое назначили потому что не раскаялась – хотя бы для виду. Сильна духом была или упоротая? Какая, впрочем, разница... Одному духу судьба предопределила стать носителем злодея, другому – праведника, третьему – амбивалентного существа. Игра случая.

В мире духов, то есть, духовном пространстве никто никого не судит – потому что никто не играет назначенную роль. Когда существо само по себе, оно неспособно творить добро или зло. Да там и не хотят знать, что такое этика. Оно конечно, есть у духов зависимость от человеческого, но... как бы это помягче сказать-то... короче, духовный мир вторичен по отношению к гуманитарному. Потому что человек может быть бездуховным, а дух бесчеловечным – не может. Только не говорите об этом духам: осерчают.

Следующая встреча А с Б случилась далеко не в следующую ночь. Уверен, тебе, читатель, не надо объяснять, с какого перепугу духи активизируются в часы, когда звезда, которую люди (то есть, мы, конечно) именуем Солнцем, шпарит по другому боку планеты. Все произошло так же спонтанно и естественно: витали, витали – да и свитализировались.

– Вот тоже две могилки рядом. В одной лежит прах девушки Дуняши, Авдотьи Норовой. Она даже вдохновила одного известного повесу. Когда я преставилась, уже родился мальчишка, из которого вырос поэт Александр Пушкин. Он лежит в другом монастыре, отсель далече, а дух уж не знаю, где...

А уже привык к зависаниям Б. Оно просто подождало.

– Пушкин написал поэму: "Евгений Онегин". А образ Танечки Лариной, ну главной героини, дурочки, влюбившейся до беспамятства в одного негодяя, а потом... моя тоже любила. Он предал. А потом другой поэт родился...

– Тютчев. Ты уж говорило.

– Да. Вот, значит, девица. Упокоилась молодою. А втюрилась в молодого офицера, но не повесу. В деревне это было, на природе. Воздух, видно, располагает. Письма ему писала высоким штилем. Она полюбила страстно, но... духовно. Просто боготворила своего кумира. Офицера звали Петр Чаадаев. Тоже бравый такой, герой. Но потом он сошел с ума. Стал философские письма писать, прослыл чуть не главным московским чудаком и оригиналом. Ну, у него это наследственное: еще дед егойный персидским шахом себя воображал. А внук писал, что де жизнь человека как духовного существа обнимает собою два мира, из которых один только нам ведом. В общем, правду писал, но современники еще на доросли.

– Еще как доросли. Только уж шибко французскою заразой пропитались, да в масонов заигрались.

– Ну, может быть. Прожил Петр Чаадаев немало, накликал на себя гнев сильных мира сего за вольномыслие, а перед кончиною завещал, чтоб, значит, закопали его возле праха Дуняши Норовой. То ли совесть его бередила, ведь когда был молодым и бойким, не любил он Дуню-то. Она вообще слабая здоровьем была, знала, что не жилец. И похоже своею физической смертию Дуняша толкнула Петра к неумеренному философствованию.

– А где ж их духи-то?

– Хоть убей не знаю. Тут их хотя и не мильён еще, но много. Но злые духи говорят, они так и не соединились. И не соединятся. Никогда.

– Так значит здесь есть злые духи?!

– Вот ты какое... Я думало, тебя тронет моя гипотеза, что не сойдутся два близких по духу существа, а ты взволновалось вопросом зла. Хорошо еще, мы избавлены от власти гормонов.

– Я хоть и свежачок в этом мире, да понимаю: не были они близки по духу – и все тут.

– Не нам судить. Да ничего: обвыкнешься – не будешь уже столь категоричным.

– А вот скажи, дружище...

– Ась? – Б напряглось.

– Ты тут столько уж оборотов планеты вокруг звезды... и все время одно?

– Но сейчас-то нас – двое...

– Вот ведь ёлы-палы!

– Где?

– Не где, а что. Мой ведь завещал положить свое тело рядом с могилою историка Василия Осипыча Ключевского. Чтоб значит, духовно сойтись. А тут – ты.

– Значит, и для тебя я – дерьмо. – Б обидливо затрепыхалось.

– Ты само меня только что пыталось излечить от этой... категоричности.

– Да. Да...

Б увитало с такою же беспардонностью, как и возникло. А осталось наедине с собою. Оно глянуло окрест себя – и...

МЕГАНАХОРЕТ

У раджи Караньи было

царственное дерево баньяна

по имени «Неколебимый».

И тень от его раскидистых ветвей

была прохладна и приятна.

Никто не стерег его плодов и

никто не причинял никому

вреда из-за его плодов.

И вот явился человек,

который насытился его плодами,

сломал ветку и пошел своей дорогой.

И подумал дух, обитающей в дереве:

«Как это удивительно, как поразительно,

чтобы человек был столь низок и

сломал ветку после того как

насытился плодами дерева.

Полагаю, дерево не принесет больше плодов».

И дерево перестало давать плоды.

«Ангуттара Никаяйа»

Название медицинского учреждение искажаю лишь по одной уважительной причине. Психиатры – закомплексованные и склонные к депрессиям люди. Хорошо еще, не неврастеники. И все равно они могут запросто обидеться и заказать автора каким-нибудь психам. Одна ведь сатана, грохнут, и ни черта им не будет, психи и без того уже на принудительном лечении. Я же жить пока еще хочу, как, впрочем, и всякая земная тварь.

В общем, одну из старейших психиатрических лечебниц Москвы назовем старинным словом "Доллгауз". Уже два с гаком столетия дурка, уютно расположившаяся в тихом уголке Старой Москвы, близ бывшего Камер-Коллежского вала, успешно применяет всякие практики обуздания душевных болезней. Науки развиваются, такие средства как дыба, ледяная ванна и экзорцизм уступили место медикаментозным методам. Что характерно, душевнобольных меньше не стало, зато расширился спектр заболеваний, квалифицирующихся как расстройство психики.

Я уж сразу начну историю с конца, то есть с момента, когда моего героя изгнали из уютного пенала и карьера нашего полублаженного-полублажного покатилась под гору. Василий Гурьевич Пупкин являлся обитателем Доллгауса и частью довольно-таки скромного, но оригинального бизнес-проекта. Персонал учреждения, давно уже плюнув на издержки популярности одного отдельно взятого лица, установил таксу и допускает к Васе Чеканутому жаждущих горожан. Тарифы взимаются в зависимости от статуса клиента и услуги оказываются по чину.

Васю поселили в отдельной палате, напоминающей пенал. Не люкс – но сойдет, кстати, раньше-то как раз это был каземат смирения. Это сделано потому что ему стали завидовать другие дураки, а от них можно ждать любой гадости. Нести ахинЭю умеют даже идиоты, но почему далеко не ко всякому прислушиваются? Все ведь знают, что пророки в своем отечестве претерпевают лишь от своих. А тут не только пророк, но и "доллгаузский оракул".

Преимущественно Вася отвечает записками. Никогда Василий не говорил, что записки надо куда-либо совать, но сложилось поверье, что ради исполнения желаний бумажку надо, пардон, скушать. Вот и жрут, жрут, жрут... порою и не запивают. А то и засовывают еще в какое-нибудь болезное место. Уж очень все это похоже на массовое умопомешательство, что, впрочем, для любого мегаполиса – норма.

Так москвичи и говорят в затруднительные минуты: "Надо бы в дурку сходить, у Васи Чеканутого совета спросить". Впрочем, идут далеко не все. Персонал жадный, берет гонорары (и это всего лишь за допуск к телу), чаще всего приходится выстаивать в очереди, а народ теперь злой. Да и хорошо: если б такая толпа была как к Поясу Богородицы, случился бы коллапс. Васе почти не перепадает, за исключением сладостей и крепкого индийского чаю (когда-то, еще в монастыре, он пристрастился он к чиферам). Ну, да слава – продукт самоценный. Бывает, топ-менеджеры глубоко страдают именно от того, что бабло-то у них есть, а вот известности – ноль. Жопу лижут, но никто не любит, а это вообще беда.

Иногда Вася что-то и произносит, обычно – невпопад. Да и пишет тоже белиберду, чаще всего исковерканные цитаты из Ленина или Маркса. База-то есть, глупо не юзать. Клиенты толкуют пророчества в меру своей испорченности. Василий давно постиг нехитрую науку: надо говорить то, что от тебя хотят услышать, но полунамеками. Старая схема: говори туманно – сойдешь за умного. А смысл при наличии воображения можно углядеть даже в куковании кукушки. Это не лукавство, проблемы-то у людей типовые: квартирный вопрос, финансы, ненависть к бывшим близким да вожделение того, для кого ты ничтожество. Ситуация – не тоннель, из нее более одного выхода, и на самом деле, человек его уже нашел, только ждет "божественного пинка". И почему бы не дать. Конечно же, это психология и жизненный опыт.

Из медицинского персонала в Васину святость никто не верит. Я же говорю что пророки "своими" не бывают. Такие случаи в Доллгаузе уже бывали, только во времена императорской династии Романовых. Ну, тогда и нравы были иные; даже царская семья имела своего персонального то ли старца, то ли юродивого. Я имею в виду Гришку Распутина. Нынешняя империя только еще осваивает данный опыт. Оно конечно, у Васи Чеканутого есть конкуренты: астрологи, экстрасенсы, политологи и духовные лица. У них перед Васей медийное преимущество: не слезают с экранов зомбоящика. Оно же, то есть, преимущество, является и роковым недостатком: приелись и достали. Васин пиар идет по-старинке, через молву. Заткни сарафанное радио проверенным методом государственного террора – не то что Василия Гурьевича Пупкина, имя родной мамы поостерегутся произносить. По счастью для Васи, мы до такого покамест еще не дошли.

О внешности Васи Чеканутого. Росту он чуть ниже среднего, сухощавый, рыжий, с козлиной бороденкой, не рыжей, а бесцветной, и такими же неубедительными усиками. Глазки красные, губищи влажные. Ну, не Ален Делон. Но с лица воду ведь не пьют, Путин у нас тоже некомильфо, однако альфа-самец.

А чему удивляться? Ну, да: святая наша вера в чудо есть первейшая характеристика человеческой натуры. Звери не верят – потому и счастливы в своем зверстве. Нам же, чем больше у нас всего, тем тоскливее от нехватки чего-то такого неземного. Остается повторить набивший оскомину штамп. Если лет пятьдесят назад показать современный смартфон какому-нибудь мирянину и сказать правду, что де посредством данного устройства доступны все знания человечества, он с трудом поверит в то, что его далекие потомки, утыкнувшись в гаджеты, лайкают котиков, пишут всякую мурню и верят в предсказания вангующих.

Особенно недовольны Васиной популярностью клирики. Батюшки с амвона проповедуют ни в коем случае не ходить к Васе, ибо на нем нет благодати. Тем самым вольно (ну, не невольно же) религиозные деятели занимаются Васиным промоушеном.

Итак, вознамерился встретиться с Васей Чеканутым некий известный деятель – не то власти, не то бизнеса, а в общем, неважно. Короче, Первое Лицо. Еще со вчерашнего в Доллгаузе некие вежливые люди в черном учинили шмон, а с утра ограничили режим. Направо-налево – расстр... да нет, конечно – просто запрещено. Все сидят, ждут и трепещут. Васе наказали не дурить, ведь от его верно сказанных слов зависит будущее не то что кормящихся Васиной славою, а даже всего столичного здравоохранения. Раньше что-то сильные мира сего до таких вот кадров не нисходили. Чёрт его знает в голову Первому взбредет, они ведь все такие капризные.

Пока персонал с контингентом мандражируют, не грех нам заняться ретроспективой.

О предварительной жизни Василия Гурьевича Пупкина на самом деле известно немного. Вася Пупкин – пензяк, то есть, родом из Пензы. Ежели точнее, из городка Кузнецк, что, впрочем, неважно. Хотя, происхождение из мещан уездного уровня какое-то все же значение имеет. Обладая врожденным даром к наукам и прочим видам размышления, их гранит он изрядно выгрыз и стал даже в каком-то смысле ученым. Говорят, преподавал Василий Гурьевич в педагогическом институте марксистско-ленинскую философию. Конечно, было это в те времена, когда в нашей стране еще верили в светлое будущее. Больших высот на философском поприще Пупкин не достиг, но доцентом кафедры марксизма-ленинизма являлся.

Напомню: в эпоху развитого социализма (и недоразвитого коммунизма) существовало поверье: ежели кто-то начнет серьезно вчитываться в труды Маркса, Энгельса и Ленина и проникать в суть, непременно слетит с катушек. Вероятно, в учении, которое, если вы помните, бессмертно потому что верно, высматривали демонизм. Поэтому труды классиков старались конспектировать, не вдаваясь в смысл. А Вася вдавался.

Однажды весною Василий Гурьевич на собственной лекции внезапно впал в ступор и стал всматриваться в окно. Хорошие паузы – признак гениальных преподавателей и актеров. Но ЭТА продлилась до неприличия долго. Выйдя из оцепенения, Пупкин вышел вон. Студенты с интересом наблюдали, как согбенная фигурка растворилась в сени парка. С тех пор Василий Гурьевич в Пензе не появлялся.

Психиатр сразу же намекнет на весеннее обострение и посмотрит по лунному календарю, не было ли в тот момент полнолуния. Далее, врач обязательно проверит наследственность и характеристики с места работы. В роду Василия Гурьевича нет сумасшедших, а его родной брат Павел – вообще был священником. Только не православным, а какой-то непонятной церкви – пресвитерианской, что ли. Грохнули Павла, причем, не за веру, а за бизнес. Это случилось во времена, когда марксистско-ленинская идеология уступила чёрт знает чему, вера в светлое будущее исчезла и все бросились зарабатывать денег.

Сведения о гражданском состоянии Пупкина противоречивы. В истории болезни ничего нет, но говорят, у него были жена и дети. Были...

Биография анахоретской жизни Василия Гурьевича Пупкина есть собрание вероятностей. Могло быть, а могло и не быть. То есть, ничего достоверного сказать нельзя. Вроде как Василий подвизался сначала в качестве трудника одной из православных обителей. А трудник что за человек: перекати поле, функция. Навроде как уже тогда Вася Чеканутый (прозвище он получил именно в монастыре, от божиих людей) стал привлекать к себе внимание со стороны экзальтированных лиц, а позже и прочих обывателей, столь подверженных всякому внешнему влиянию. Язык-то подвешен, а от догм марксизма-ленинизма до християнских понятий не так и далеко. Все люди братья, владыкой мира будет труд, моральный кодекс строителей чего-то прекрасно далекого и все такое. За исключением страшного суда и Бога в его триединстве (хотя три источника марксизма тоже неслучайны).

Религиозному руководству не понравилось, что какой-то там свихнувшийся интеллигентишко несет пургу, а к нему прислушиваются. Короче, товарища попросили. И отправился Вася Пупкин не куда-либо, а на Кавказские горы. Прослышал он, что там, в потаенных пустынях спасаются отшельники, которые, как истинно совершенные существа знают эту самую Истину и могут ответить на главный Васин вопрос: для чего жить? Вот чебурашка-то! Всем известно, что жить надо для того, чтобы не было потом мучительно больно. А больно-то как раз от того, что не знаешь, ради чего все это. Но у философов свои понятия, даже у тех, кто с катушек покамест не соскочил.

Отшельников Вася не обнаружил и стал таковым сам. Обосновался в ущелье, обустроил личное хозяйство, ну, и принялся... как бы это помягче сказать... практиковать. Как там у поэта: "заветы вечности храня, мне тварь доступна здесь земная и звезды слушают меня лучами радостно играя". К Пупкину потянулся местный народец, причем, вне зависимости от вероисповедания, национальной идентичности или политических предпочтений. Сначала пастухи (они ведь ближе всех к анахоретам) – а потом уже и все остальные.

Тут – война. С лесными братьями, которые тоже любят ущелья и природную благодать, Вася вначале уживался, но вскоре перестал – потому что стали они склонять отшельника к своей известной всем религии. Не всем скопом, конечно, а ихние имамы. Религию Пупкин что-то не очень взлюбил, составив для себя такое мнение, что верить надо просто так – без ритуалов. А такие выскочки являются прыщами для любой религии.

В те времена Вася был относительно молод и почти пылок. А кавказцы и сами такие. В общем, пришлось Пупкину покидать Кавказские горы, ища себе другое место приложения своего таланта. А в чем талант? Трудно сказать... Василий Гурьевич – ученый человек и даже настоящий философ, пусть и марксистско-ленинский. Ну и что с того, что еще будучи трудником, Вася Чеканутый предсказал путч, обвал рубля, приход вместо демократов прохиндеев, войну в Украине, подминание бизнеса под себя гебистами... Это же вполне себе логические явления. Ты б, Вася, еще яйца Вексельберга вменил себе в заслугу.

Когда сыновья гор гнали Васю в Россию (в плен не брали потому что никто выкупа не даст) он предрек Вторую Чеченскую и совсем немыслимое: якобы духовный лидер гордой исламской республики, тот самый, что призвал резать русских беспощадно, станет первейшим другом нового российского правителя из органов, который придет на смену алкашу. Даже такой бред просчитывается, надо лишь знать менталитет наших людей.

Вася стал странником. То есть, светя своей бороденкой, таскался по Руси-матушки без всякой системы, но ради одного только движения. Но и здесь не заладилось: слава о провидце шагала впереди него, и в каждом новом селении его уже ждали. В смысле, жаждущие откровений. Подлили керосинчику в огонь средства массового оболванивания, размещая репортажи о похождениях Пупкина и его якобы прорицаниях. Практически, Вася Чеканутый стал медиафигурой.

Власти (как светские, так и духовные) озаботились явлением лжепророка, а в особенности его гипертрофированной популярностью. Проблему решено было решить кардинально: нашего героя схватили, надавали в обло, погрузили в карету и отвезли в Доллгауз. Можно было поступить еще круче: просто грохнуть и закопать. Но у нас тогда еще был гуманизм – даже несмотря на то что все еще царили лихие бандитские времена. Особо к истории болезни пришить было нечего, по большому счету у нас большинство медиафигур такие вот чеканутые. Некоторые – так вообще содомиты, драчуны и гордынелюбы. Одного только Жирика возьмите: вот уж по ком Доллгауз тоскует, а дедуля все еще далеко не там. Сочинили маниакально-депрессивный психоз. Василию Гурьевичу и хорошо: на носу была зима, а тут тепло и кормежка. Устал скитаться-то. Так, в уюте старинного особняка, среди ландшафтов Старой Москвы протекла добрая дюжина лет.

Не то олигарх, не то министр преминул прибыть со значительным опоз... то есть, задержкой, конечно, от назначенного времени. У них в верхних эшелонах обычай такой: ажиотаж подогревать – и вообще... почтительность в подданных воспитывается. Все уже на рогах стоят, психи волнуются, врачи готовы кого-нибудь зафиксировать, что чревато. А Вася Чеканутый, весь причепуренный, в прибранном пенале сидит себе и по привычке жует свой хилый ус.

У Первого Лица очевидная проблема: сын-мажор совсем от рук отбился. Учебу в престижном закордонном универе забросил, ничего не хочет, зато подружился с вредными привычками. Вот с этим своим геморроем крупное начальство в дурку и завалило. Проблема у детей Первых Лиц всегда одна: все есть и нечего хотеть. Да у тому же Первое Лицо давно поменяло супругу (мать ребенка отправлена на заслуженный отдых) и практически от отпрыска откупается. Дома ждет краса ненаглядная, спортсменка и умница. А тут родительский казус.

Были опробованы психолог, нарколог, архиерей, военный комиссар, имиджмейкер и прочая рать узких специалистов. Результат нулевой. На самом деле Первое Лицо попало под влияние своей сиськастой пассии, пробивавшейся к своему триумфу из своего мухосранска через моральные препоны. Известно ведь, что одна ночная птица всех дневных перепоет. Та, движимая искренней заботою о свое ровеснике-пасынке, понадеялась, что Чеканутый хоть чем-то успокоит душу престарелого мужика на пороге климакса. Сын уже ломоть оторванный – пусть себе разлагается. Небось сдохнет от наркоты, с наследством легче разбираться будет.

Лицо внушительно вкатилось в пенал в сопровождении двух телохранителей. Повело носом, скуксилось. Несмотря на санобработку, амбрэ стоит не ахти, Чеканутый не сторонник гигиены. Вася, сидячи в позе Будды просветленного, изрек:

– Обалдуи обязательны?

Ребята из фэсэо переглянулись. Изобразили преданность.

– Оставьте нас. – Дозволило Лицо.

Двое одинаковых с лица, прикрыв снаружи дверь, приложились ушами и взяли стволы наизготовку. Так, на всякий случай.

– А ты садись. В ногах правды нет. – Сказал умиротворенно Вася. – За геморрой не бойся, тут для тебя мяхкое принесли.

Первое угадывание. Хотя, по большому счету, геморрой для Первых – явление штатное. Издержки образа членовозской жизни. Так-то в пенале табуретки стоят, но для Лица приготовили мягонький ВИП-стул.

– Тя как звать-то? – Запросто спросил Чеканутый.

Лицо представилось.

– Эка тебя занесло-то. Хотя... твоя новая подослала? – Второе угадывание! Ну, чуть раньше я намекнул, что от тенденции не убежишь. – Рассказывай, что ль... раб любви.

Лицо, проглотимши саркастический укол, изложило суть. Состоялась пауза. Ну, ты понял, что Василий Гурьевич горазд на паузы. Слышно было как стражники за дверью дышат. После чего наш предсказатель изрек:

– У и хули пришел.

Лицо не привыкло к фамильярности, тем более грубой. Но не стало возбухать:

– Узнать.

– Ты ж всё знаешь. Дети расплачиваются за грехи родителей.

– И что.

– А ты живи, чё. Или другое хотел услышать.

Просто Вася сказал правду. Нормальные оракулы не говорят, Чеканутый тоже вообще воздерживается, потому и популярен в простонародье. А тут – в самое больное место. Как говорится серпом по яй... пардон, по молоту. Внешний полунамек оказался слишком больным. Лицо знает, что испоганило сыну жизнь. Только даже себе в этом не признается. Все надеется, отпрыск перебесится и возьмется за этот... гуж.

– А подробнее... ты все же скажи...

Вася Чеканутый, пребывая в своей нирване, более не снизошел до ответа. Первому Лицу стало досадно. Он конечно был готов к тому, что сумасбродный дурак что-нибудь да выдаст. Но не надо было цеплять болячку – вот... У Лица привычка к вежливости. На самом деле Лицо и хотело высказать Чеканутому простые слова, ведь и ВИП тоже происхождения народного. Но Оно встало – и горделиво вышло.

Да все бы и Бог с ним, но семши в свой бронированный членовоз германской сборки Первое Лицо обнаружило, что с ним нет егойного гаджета. Дело не в цене штучки: там ведь содержатся сведения государственной важности и особой секретности, например телефоны друзей по покеру, буквально – судьба Империи на волоске. У Первого Лица привычка: войдя куда-либо нижестоящее, класть свой гаджет рядом. Оно и положило на тумбочку, а возмутившись хамством обитателя дурки, забыло.

Охрана вернулась и тщательно обыскала как Пупкинскую келию, так и прилегающее пространство. Первичный осмотр результата не дал. Решили расширить радиус и Васе больно надавать. Замахнувшись, услышали из-под тумбочки: "Бо-оже, царя хра-ни-и-и..." Такой гудок у высокопоставленного гаджета.

То ли устройство завалилось само, то ли Чеканутый помог – неясно.

Василий Гурьевич скаканул к тумбочке, схватил гаджет – да и откликнулся:

– На проводе.

– Па! – Аккурат звонило чадо, с того света. То, есть, из Баден-Бадена. Все папкины тугрики дитё опять просрало, тратясь даже не на удовольствия, а всего лишь на понты, демонстрируя приятелям а так же неприятелям свои купеческие замашки.

– Забудь своего па. – Вася отвечал тоном суперпупермэна из блокбастера. – Его не существует, будь самим со...

Больше Чеканутый ничего сказать не успел. Брутальные ребята вырубили пророка и гаджет вырвали.

Уже через час Василий Гурьевич Пупкин находился в другом конце Старой Москвы, но тоже в районе Камер-Коллежского вала. А именно, в Бутырской тюрьме. Нашего деятеля впихнули примерно в такой же пенал, только в нем уже сидели, стояли и лежали примерно двадцать человеческих душ. Психам в тюрьму не положено? У нас во всех сферах положено на все что положено. Народная тавтология.

К слову, Лицо допущщикам к телу так не шиша и не заплатило. У них ведь, Первых Лиц, обычай такой: САМИ ДОЛЖНЫ ПОДНОСИТЬ. Ну, еще эта система называется феодализмом. Вскоре Лицо увлеклось государственными делами и постаралось забыть о своей глупости (нефиг было своей сиськастой пассии потакать). От греха избавиться решили руководящие работники здравоохранения, посчитавшие, что таким способом получится эффективно прикрыть свои жопы.

Вечером Первое Лицо наглоталось вискаря и высказало соске все что думает. Та в долгу не осталась и в неравном браке случилась первая серьезная катастрофа. Если уж говорить серьезно, сильный мира сего и в самом деле хотел пообщаться с равным себе. В смысле, Лицо управляет денежными потоками, а Чеканутый рулит в области человеческих предрассудков. На самом деле ни у того ни у другого нет друзей, они в сущности как персты Божии. Но не срослось... второй обломал первого. Два хЕрактера.

Думаю, Васе надо было проявить сметку. Ну, сказал бы простые слова утешения, что ли, посоветовал отправить парнишку в армию или в научную экспедицию на Южный Полюс. В общем, в мужской коллектив, в котором если и меряются – то не кошельками. А он – матушку-правду, за которую страдают во все времена. Даже народные артисты пляшут и глотки дерут перед Первыми Лицами – потому что знают, подрыгаешься – будет тебе все, а взбрыкнешь – не будет тебе ничего: ни дач, ни квартир, ни государственных наград, ни карьеры.

Одно слово: дурак. Даром что Вася Пупкин.

Пенал Бутырки ожил. Мало того что Василию Гурьевичу предоставили козырное место на нарах: еще и перестукиваться стали из других камер с просьбою передать от Чеканутого какую-нибудь маляву. Чтоб ее, значит, сожрать или еще куда засунуть. А Васе что, один хрен: из одного казенного дома в другой...

Как изолировать популярного в народе человека? Ну, такого, к примеру, как Леша Чек... то есть, Навальный... Да никак! Вот и они хотели Васю исключить из народного бытования. Вот тупые! Если что-то поселилось в головах, это удаляется только вместе с головами. Или вариант Сталина с его репрессиями, о чем уже говорено-переговорено. Почему многие Сталина хотят. Не для порядка – для того, чтобы мусор из голов позачистить и вставить в них машинки. Этот мусор между тем – мировое культурное наследие. С грехами, заблуждениями, страстями, подвигами, покаяниями и даже либерастами.