Текст книги "Покоряя Вселенную (ЛП)"

Автор книги: Гэби Триана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Эй! – отзывается мужской голос – Кто там? – мужчина появляется сквозь высокие травы в красном поло с белыми буквами и логотипом, карандаш за ухом. Кто посмел вторгнуться в мое убежище?

Я не отвечаю. Сердце стучит в моих ушах. Он выглядит на двадцать с чем-то, каштановые волосы под бейсболкой с окаймляющим рисунком.

– Ты в порядке? – спрашивает он, оглядываясь, словно кто-то еще может быть со мной.

– Да. Я просто делаю домашнюю работу, – отвечаю я, указывая на книгу. Зачем я ему это говорю? Я не должна объясняться перед незнакомцем.

– Твой? – Он показывает на Лолиту.

– Да.

Пауза. Растерянный взгляд. Он кивает, проверяет Лолиту, затем оглядывается на меня, как будто пытаясь соотнести гонщика с мотоциклом. Пожимает плечами.

– Круто. Мы просто собираемся здесь провести измерения. Тебе не придется уезжать.

– Какие измерения?

– Имущество, удобства, весь лот.

У меня в животе сворачивается тугой узел.

– Зачем?

Он поворачивается и смотрит на старый дом Мёрфи с разбитыми окнами и наклоняющимся забором из связанных цепей.

– Тут разруха. Это все нужно снести и восстановить.

– Что вы имеете в виду? Почему?

Кому нужна земля в глуши?

Окружной работник выглядит раздраженным на меня. Видимо, ничего неожиданного, что кто-то хочет переехать сюда, поближе к устью. Я пытаюсь представить того, кто мог увидеть этот район на карте и решить, что ему это место нравится так же сильно, как и мне. Был ли он здесь? Я никогда никого не видела.

– Земля была продана с аукциона. Вы не сможете болтаться здесь слишком долго. Мы, наверное, начнем в ближайшее время.

– Что? – спрашиваю я, слыша панику в своем голосе. Куда я должна идти? Это мое место! – Кто купил? – требую я, чувствуя себя ужасно.

– Округа? Частный собственник? Я не знаю, кто. Я здесь просто для измерений. – Он машет, обозначая конец нашего разговора и направляется обратно в свой грузовик. Больше голосов. Больше мужчин, чтобы украсть мою пристань со своими измерительными лентами и блокнотами.

Я не могу в это поверить. Никто не обращал внимания на это место многие годы. Я смотрю на воду, пытаясь вообразить новую семью переезжающую на эту землю, полностью разрушая дом Мёрфи, чтобы построить другой дом с террасой и причалом для лодок. Мне больше не будут здесь рады.

– Сколько у меня времени? – обращаюсь я, но мужчина направился в другую сторону участка. Облака уже почти над головами, а воздух пропитан влажностью. Облака будто говорят: пора двигаться дальше. Пора уходить.

Но я не уйду.

Меня в этом году уже просили отпустить и идти дальше.

Это мое место, мое убежище. Так что бульдозеру придется переехать меня, а затем убрать моё расплющенное тело, чтобы разлучить меня с собственностью.

Глава 18

День теста.

Проблема в том, что я не могу перестать думать о разрушении дома Мёрфи. Я просто вижу, как деревянные доски расщепляются в куче хлама под металлическими челюстями. Я чувствую себя изнасилованной, как мама могла бы чувствовать, если бы моя биологическая мать неожиданно пришла в наш дом, требуя, чтобы я была с ней. Было бы у неё на это право? После того, как мама любила меня больше, чем кто-либо другой?

Воспоминания о блаженной ночи в субботу не помогают. Я пытаюсь сосредоточиться, стряхнуть с себя мысли, но часы мистера Руни уж больно громкие, и я не могу сосредоточиться.

Сегодня мистер Руни надел розовый лабораторный халат. Он напоминает перевернутую сахарную вату на бумажной палке из-за седых волос, торчащих на затылке. Из-за проблем со зрением он выбрал Александру в качестве наблюдателя, так она начнет свой тест, когда мы закончим. Она сидит на специальном стуле, бдительная и безразличная одновременно. Она недоботаник, то есть она самая умная в классе, но в то же время у нее есть друзья и репутация, которой она дорожит, так что она не собиралась стучать на любого списывающего. Педро дразнил её сексуальными рожицами, пытаясь рассмешить.

В моем тесте непонятные символы смеются надо мной. Ха! Говорят они. Ты забавная Хлоя Родригез, ты думала, что могла посетить вечеринку, почти заняться сексом на капоте машины, прокататься на Лолите большую часть воскресного вечера, и все еще верить, что сможешь сдать тест в утро понедельника. Ты глупая девчонка!

Некоторые из тайных символов не смеются. Некоторым из них я нравлюсь, и они вполне понятны моим жалким мозгам, но их недостаточно, и сегодня меня точно ожидает академический провал. Но я не скажу родителям. Я найду способ сдать эту работу, даже если мне придется надеть крошечный лабораторный халат, гольфы и косички, чтобы добиться хорошего расположения Руни.

Кошмар. Я не могу поверить, что только что думала об этом.

Хотя, если будет нужно, я так и сделаю.

Я выбегаю из класса Руни и делаю глубокий выдох, затем спускаюсь по ступенькам на второй урок по английскому. Но вместо того, чтобы повернуть направо, как обычно, я поворачиваю налево, выбирая дальний путь, чтобы избежать класса крестной. Последнее, что мне сейчас нужно, так это услышать от нее, как прошел тест.

В холле я останавливаюсь, прислоняюсь к стене и позволяю фактам медленно проникнуть в мое сознание. У тебя есть полтора оценочных периода, чтобы вытянуть балл на тройку. Что означает, что мне нужно получить пять или четыре за каждый тест остальные четыре месяца, если я хочу сохранить Лолиту. За каждый тест!

Я обречена, как утка во время обеда крокодила.

Я вижу Эмбер, мчащуюся в гневе по коридору. Ее преследует Винс. Он догоняет ее и пытается обнять за плечи, но она ударяет его локтем в ребра. Ауч. Уже неприятности в раю? Я сканирую коридор в поисках Гордона. Вернется ли он к прежнему Гордону, ведя себя так, словно я трачу его время? Мне интересно, так как он не позвонил мне вчера. Мое сердце делает сальто, кульбиты, повороты и прыжки просто от этих мыслей.

Я ухожу из коридора и быстро направляюсь в класс. Затем я вижу Гордона, разговаривающего с миссис Х. в холле А. Она кивает и улыбается ему во время разговора. Это потрясает меня, как Гордон умеет находить подход к учителям. Нужно ли ему вообще стараться? Или у него всегда есть карт-бланш?

Я стою напротив колонны, приготовившись к моменту, когда он повернется и заметит меня. Я буду улыбаться и ждать. Мяч на его поле.

Миссис Х гладит его по руке – хороший мальчик – ещё немного кивает и разворачивается в свой класс. Она машет пока-пока и исчезает в кабинете. Гордон улыбается, явно довольный еще одной успешной учитель-ученик беседой, затем смотрит на часы. Он поворачивается и начинает идти в обратную сторону от того места, где я стою.

– Псс, – подзываю я его.

Он смотрит через плечо с сумасшедший-на-миссии лицом и замедляется. То, как он это делает, заставляет меня чувствовать, что я удерживаю его от более важных вещей. Я отодвигаю эту идею в сторону.

– Привет, Хлоя, – здоровается он, пробегая рукой по волосам. Он посылает мне слабую улыбку. – Прости, я не позвонил тебе вчера. Меня задержали дома.

– Всё в порядке. Я знаю, у тебя тест по алгебре сегодня.

– Да. – Он неловко делает паузу.

Ты собираешься упомянуть субботнюю ночь? Мы, отчасти, обнажили там наши души, Гордон.

– Что насчет твоего тест по химии? Как ты справилась? – спрашивает он.

– Я думаю, что хорошо. Я готовилась вчера, так что увидим.

Он улыбается, кивает, оглядывается вокруг на пустой коридор. Электронный звонок с воем проносится над нами. Ни поцелуя, ни взятия за руку. Земля, поглоти меня сейчас.

– Это хорошо. Возможно, я не нужен тебе больше, хах.

Он смеется, но это не смешно. Почему он больше не нужен?

Я стараюсь говорить глазами и сказать ему, что та ночь что-то значила для меня, что это не был просто другой день в жизни Хлои Родригес, и что я никогда не чувствовала себя так близко к кому-либо, что я снова хочу его увидеть. Мне нужно что-то сказать.

– Нет, я думаю, ты все еще нужен мне…на самом деле.

Его улыбка угасает. Вот оно. Вот где он скажет мне, что суббота была ошибкой, что мы не пара, у него просто было временное помутнение. Я отвлечение его программы.

– Леди и джентльмены… – Наш охранник проходит по коридору, вращая рацией в воздухе. – Уходите. Вперед.

– Я пойду с тобой, – говорит Гордон, догоняя меня, так как я поспешно ухожу.

– Гордон, просто…не нужно. Знаешь? Я направлялась в свой класс, вот и все. Все нормально, если ты сомневаешься. Я понимаю.

– Я не о том, Хлоя. Но я не смогу позаниматься репетиторством сегодня. У меня статья по литературе и тест по алгебре…

Но сомнение все еще есть в его глазах. Я могу его видеть.

Он берет мою руку, и мой живот идет ко дну.

– Смотри, сейчас мне нужно идти. У меня осталось только два занятия до математического теста, и мне нужно немного подготовиться.

– Конечно, – говорю я, но в моих мыслях другие идеи. Давай, откажись от протокола, как ты сделал в тот день, и прогуляй уроки со мной.

Он стоит, играя с моими пальцами, и, наконец, уверенность решает за меня. Его карие глаза умоляют мои. Он действительно чувствовал это в ту ночь, не так ли? Как и я. Это не было ничем для него, и я не спугнула его. Его рука мягко поднимает мой подбородок, и его лицо медленно встречается с моим.

Это тот поцелуй, который заставляет тебя забыть, где ты. Это настолько сильно, и мне интересно как это вообще могло быть, но правильно.

Я отстраняюсь, возвращаю равновесие.

– Иди, позвони мне позже. Если сможешь.

Он не уходит. Его взгляд задержался на моем лице. Колесики вращаются в его голове и я могу сказать, что он ломается. Наступает время, когда ничто не может вмешаться в твое тело и сердце или то, что они говорят тебе. И судя по тому, что Гордон не двигается, я понимаю, что сейчас это самое время.

– В чем дело? – Ты не можешь пойти в класс, верно? Я знаю. Я чувствую то же самое.

Он мягко тянет меня вперед.

– Пошли.

– Куда мы идем?

Но Гордон не отвечает. Я пытаюсь представить, как мы должно быть выглядим. Гордон, ростом почти в два метра, не подозревающий о том, что он горяч, тащит за собой мальчишескую девушку с дикими темно-рыжими волосами. Мы не соответствуем друг другу, и все же мы вместе, и это прекрасно. Я так взволнована, что едва замечаю крестную, направляющуюся нам навстречу, внимательно осматривая глазами. Чёрт, я забыла о ее классном часе.

– Бонжур, мадам, – говорю я быстро, избегая ее глаз.

– Бонжур.

Она больше ничего не говорит, но мне и не нужны слова, чтобы понимать, о чём она думает.

– Хороший акцент. Как я понимаю, у тебя есть уроки у мадам Джордан? – предполагает Гордон.

– Да, но она также моя меррейн – моя крестная.

Он смотрит на меня:

– Не может быть.

– Да.

– Вау.

– Да ну! Она тут же доложит всё моей маме.

Это не отвлекает Гордона от его миссии – забрать меня отсюда. Я не имею понятия куда, но мне абсолютно всё равно, я чувствую себя живой. И поверьте мне, после того, как я чувствовала себя до этого, это очень хорошо.

Двадцать минут спустя мы там, где я никак не ожидала: дома у Гордона. Его родители на работе, и мы одни в его комнате, которая столь же незатейлива, как его автомобиль. Стол с идеальным порядком. Компьютер, явно дорогой. Ничего на стенах, за исключением небольшой периодической таблицы Менделеева около его стола.

– Зачем ты её повесил? – Я смеюсь. – Разве тебе недостаточно школы в школе?

– Я повесил её в прошлом году, и просто забыл. Я её вообще не замечаю.

Это потрясает меня, Гордон одного со мной возраст и года обучения, но иногда ведет себя так, будто он намного старше. Я сканирую помещение в поиске любых плакатов, фотографий Сабины, которые он может по-прежнему хранить, но ничего. Лампа и пульт дистанционного управления на его ночном столике, и DVD-диски, но не так много.

– Ты когда-нибудь до этого пропускал занятия?

Я ложусь на его кровать и наблюдаю за ним, собирающим диски с пола.

– Постоянно, но обычно ради других уроков. Чтобы учиться. Мои учителя никогда не переживают.

– Но не чтобы пойти домой? Не чтобы побыть с девушкой?

– Нет, не для этого.

– Тогда ты становишься больше похожим на меня, – отметила я. – Это должно напугать тебя до усрачки.

– Ещё как!

Я ахаю:

– Не может быть.

Он хихикает, лежа на кровати рядом со мной и взяв мою руку в свою.

– Да, но ты тоже становишься похожей на меня. Учеба, успешные тесты...

– Я никогда не говорила, что успешно сдала тест, – напоминаю я ему, проглатывая страх. Боже, он действительно думает, что я хорошо справилась.

– Что ж, я думаю, мы встретились где-то посередине.

– Может быть, – соглашаюсь я, двигаясь ближе к нему. Я хочу чувствовать его руки вокруг себя. Но я буду ждать, пока он сделает первый шаг. Как далеко я хочу зайти? Готова ли я?

– Может, такими и должны быть пары – уступчивыми.

Значит, мы официально являемся парой, прямо из уст всезнайки. Я сдерживаюсь, чтобы не совершить маленькие кульбиты в его кровати.

– Может быть.

Он смотрит на потолок.

– Может быть, мне нужно вовремя вернуть свою задницу на тест по алгебре в час. Может быть, мы в полном дерьме, и приходить сюда было большой ошибкой.

Я закрываю глаза.

– Может быть, нам нужно прекратить говорить «может быть».

– Откуда нам знать, Хлоя?

Сексуальные, полные губы с оттенком неуверенности. Щетина, такая соблазнительная.

– Мы и не знаем. Но разберемся по ходу.

– Типичный ответ Хлои. Королевы печенья с предсказаниями.

– Ты злой.

Я прислоняю свой лоб к его. Он смеется, и, возможно, я ошибаюсь, но он кажется почти рад, словно ему нравится, что его назвали злым.

– Гордон? – Я беру его руку и чувствую гладкость его красивых, квадратных ногтей.

– Моторная девчонка?

– Я проигнорирую это.

– Почему? Это ты. Ты сама так говорила. Ты любишь ездить на Лолите. Это не приговор.

– Ты прав, но я ненавижу людей, которые не знают меня и называют так. Как Сабина, когда я впервые заговорила с ней во время репетиторства.

– Может быть, она подумала, что ты этим гордишься. Я думал, что ты гордишься.

– Почему?

– Ну, потому что это не совсем оскорбление. Это имя, основанное на наблюдениях.

– Я думаю, ты прав. Кстати, о Сабине, – говорю я, играя с ниткой, чтобы оторвать взгляд от него. – Вы когда-нибудь…ты знаешь.

Он качает головой.

– Нет. Мы были вместе несколько месяцев, но ничего вроде этого не происходило. Скорее всего поэтому она понравилась моим родителям. Всё ещё нравится. Но в прошлом году, прежде чем я переехал сюда, у меня были серьезные отношения с девушкой в Бостоне. И…да.

– Ох, прости, что спросила.

В моей голове всплывает образ Гордона и другой девушки обнаженными в кровати, вызывая незнакомые ощущения.

– Ничего страшного. – Он прижимает свою ладонь к моей. Его ладонь гораздо больше. – Что насчет тебя? Была ли ты с кем-нибудь?

Я качаю головой.

– Никогда?

– Боже, не делай вид, что удивлен, Гордон. Мы, Моторные девчонки, чувствительные существа.

Он затих, думая о чем-то. Я наблюдаю, как он моргает время от времени, кончики его ресниц светятся от света, исходящего от окна. Я кусаю кончики его пальцев, и слова произносятся сами собой:

– Ты такой сосредоточенный. Иногда я хотела бы больше походить на тебя.

– Нет, не хотела бы. Поверь мне.

– Да, хотела. Хотела бы я сбалансировать свою жизнь и сосредоточиться на учебе, как ты. – Я хочу рассказать ему больше о том, что чувствую, но мне страшно. Что делать, если я в конечном итоге оттолкну его вместо того, чтобы стать ему ближе? Я решаю немного рискнуть. – Я думаю о тебе, Гордон. Много.

Он переплетает свои пальцы с моими и прижимает мою руку к своему лицу. Мне нравится это ощущение.

– Конечно, думаешь, – говорит он, стараясь сдержать смех.

– Чт…ты эгоманьяк! – Я бью его по руке и груди.

Он начинает смеяться и обволакивает меня вокруг себя так легко и плавно так, что мои конечности слабеют. – Я тоже много думаю о тебе, Хлоя. Ты думаешь, я был бы здесь в противном случае? Никто прежде не заставлял меня чувствовать себя таким образом.

– Никто? – Я поднимаю брови. Ни Сабина, ни девушка из Бостона?

– Никто. Не так.

– Теперь нас двое.

– Это кажется опасным. То, как я могу легко влюбиться в тебя.

– Так и есть.

Его глаза скользят вдоль моего лица.

– Знаешь, ты действительно красивая. Я имею в виду, я всегда знал, что ты милая, но сейчас я смотрю на тебя, и…

– Что?

– Ты удивительная.

Мне никогда не приходилось краснеть, но это подходящий момент, чтобы начать.

– Ух ты, Гордон. Я не знаю, как реагировать. Спасибо, наверное.

– Не благодари меня. Это правда.

Он целует меня, сначала мягко, затем действительно горячо. Медленно, как будто проверяя, готова ли я к повторению субботней ночи, его руки скользят по моим волосам, вниз по рукам, и затем на миг прижимаются к моей груди. Внезапно, я чувствую себя так, словно разъезжаю на Лолите на пустой дороге в центре Эверглэйда – ничего передо мной, ничего, чтобы остановить меня, ни дорожных знаков, ни копов, ни родителей. Куда бы я ни направлялась – это полностью мое дело.

Слова моей мамы опасно и безрассудно проявляются из моего сознания и стараются предупредить меня. Но я, как всегда на Лолите, выталкиваю их из головы и готовлюсь к всплеску адреналина.

Глава 19

Весь февраль меня не покидает ощущение, словно кто-то зажег бутылочную ракету в моей душе. Сразу после нашего тестирования и февральской романтики, я не могу больше думать ни о чем, кроме времени, когда я и Гордон снова увидимся друг с другом. Даже о последнем тесте, который я провалила. Становится все труднее и труднее сфокусироваться во время репетиторства, но я все еще стараюсь. Это единственная пора, когда я могу быть уверена, что увижу Гордона в школе. В другое время мы видится, когда можем сбежать я в его дом в течение дня или в моем доме по выходным.

Мои родители любят его. Конечно, любят. Как я могла получить такого ответственного молодого человека? Рок, однако, это другая история. Гордон и я вместе уже семь недель, но Рок все еще относится к нему с таким же безразличием, как я относилась к Эмбер. Как будто встречаться с Гордоном то же самое, что встречаться с Эмбер.

Время от времени я все еще думаю над словами Рока, что у Гордона всегда будут более высокие приоритеты, чем я. Когда приходит время учебы, да, он весьма дисциплинирован. Во время уроков он весь в учебе, но после школы, он весь мой, и нас ничто не может прервать. Меня напрягает только то, что я до сих пор не встретилась с его родителями. Я знаю, они строгие, поэтому я не давлю на проблему, но все же, это бы далеко продвинуло наши отношения.

В День Святого Патрика мы воздерживаемся от любых празднеств и просто болтаемся у лодочной пристани, который, слава богу, все еще стоит. Наши головы касаются друг друга, наши пальцы крепко переплетены. Я чувствую, что нахожусь на краю чего-то, но не знаю чего.

Сегодня вечером, большинство звезд скрыты плотной полосой туч. Я фокусируюсь на одной очень тусклой звезде, не закрытой облаком.

– Думаешь, есть жизнь на Глизе 581c²⁰? – спрашиваю я, притворяясь, что это могла бы быть самая далекая планета.

– Глиза 581с?

Гордон опускает мою руку себе на грудь и кладет ее плашмя. Я поворачиваюсь к нему.

– Ты хочешь сказать, что Мальчик-Мозг не знает о планете в другой Солнечной системе, которая, возможно, имеет такие же водные условия, как наша?

– Я знаю. Я просто не знал, что она называется Глиза 581с. – Его улыбающийся голос откликается в оживленной ночи. Добавьте к кузнечикам легкий ветерок и шелест травы, и это красивая колыбельная ночи. – Неужели нельзя было назвать планету получше? Ведь Земля не называется «Солнце 14b». Это должен быть «Магнус» или что-то еще.

– Правда? «Рататуй» или «Бунсолар» или даже «Мегапланета» звучало бы лучше.

Он тихо смеется.

Я улыбаюсь и закрываю глаза. Я хотела бы, чтобы эта ночь длилась вечно. Его рубашка пахнет, как его комната, запах, который я ассоциирую с некоторыми приятными событиями. Всем, кроме последнего момента. Я жду мгновения, когда пойму, что люблю правильного человека. И после почти двух месяцев, это время почти настало. Потому что не будет лучшего времени, чем сейчас.

Облака уплывают, снова открывая небо, и звезды сияют, как блестящая аппликация на черной бумаге, которую я делала в четвертом классе. Я помню, что добавила маленьких инопланетян, и мой учитель с усиками улыбнулся мне: «Думаешь, там могли бы жить инопланетяне?».

Сейчас он начнет спорить, кто такие инопланетяне, или предположит, что мы и есть инопланетяне. Сто процентов.

– О чем я больше всего беспокоюсь, так это о пришельцах, живущих здесь. Даже внутри нашей планеты. – Он по-профессорски поднимает палец. – Ты когда-нибудь замечала, что Северный и Южный полюса всегда покрыты облаками на изображениях спутника?

Я сужаю нем взгляд.

– На самом деле. На полюсах есть огромные дыры. Дыры, которые могли бы привести к совершенно новому миру на нашей планете. Ты не знала, что Земля полая?

Я смотрю на него ошарашенно. Он звучит настолько серьезно, что я не могу сказать, шутит он или нет.

Он мягко посмеивается:

– По крайней мере, так думают некоторые люди. Теория полой Земли. Не могу поверить, что ты не знала об этом, с твоим-то интересом в астрономии.

– Нет, новость для меня. Я изучу эту тему, как только вернусь домой.

Я смеюсь.

– Ты, действительно, изучаешь статьи, когда мы не вместе? Я думал, что ты только катаешься на Лолите или разговариваешь с Роком.

– Знаешь, – замечаю я, – ты можешь быть абсолютно честным и все же оскорбительным в одно и то же время. Это так невинно и мило. – Он улыбается, глаза закрыты. – Ответ на твой вопрос – да, я действительно исследую материалы.

– Вроде чего? Дай мне пример.

Я вздыхаю.

– Ну, что угодно, что у меня в мыслях. Недавно это было усыновление. Вроде того, сколько людей против закрытых усыновлений в наше время. Они составляют примерно два процента всех случаев. Большинство людей думают, что это очень жестоко для усыновленного ребенка – ничего не знать про своих родителей.

Он поворачивается ко мне.

– И как ты себя чувствуешь по этому поводу?

– Не уверена. – Я пожимаю плечами. – Я не думаю, что это жестоко. Было бы мое удочерение открыто, было странно всегда видеть моих биологических родителей, знать, что они доступны, и всё же не быть с ними. Я думаю, что более жестоко, знать, кто они.

– И, если ты вступишь в контакт с ними, нет гарантии, что тебе понравится то, что ты увидишь.

– Да, как у одного мужчины, о котором я читала, чья биологическая мать использовала частного детектива, чтобы найти его. Она начала преследовать его до такой степени, что мужчине пришлось наложить судебный запрет на собственную мать. Это ужасно.

– Да, но это одиночный случай, Хлоя. Ты собираешься довести дело до конца? Расследование твоего случая?

Хмм. Вопрос на биллион долларов.

– Сейчас, пожалуй, склоняюсь к да. Я знаю, что, возможно, найду какую-нибудь угрюмую женщину, которая не захочет иметь со мной дела, и я знаю, что у нее может быть целая куча детей, которые, возможно, заставят меня почувствовать себя дерьмово, потому что она приглядывает за ними, а не за мной. Но дело в том, что я просто хочу увидеть ее. Я хочу её найти и пройти этот путь. Если она ещё жива.

– Я понял. Чтобы покончить с этим.

– Точно.

– Ты собираешься говорить маме?

Пфф. Вопрос на триллион долларов.

– Если бы был способ это сделать, не вмешивая ее, было бы здорово. Но я его не знаю.

Мы немного притихли, так как он играет с моими пальцами. Странно думать обо всем этом деле с удочерением. Год назад в моей голове не было подобных мыслей. Сегодня я серьезно об этом думаю.

Мой телефон вибрирует в джинсах. Я достаю его и вижу, что это Рок. Я кладу телефон обратно в карман. Я выучила, что нужно держать Рока и Гордона в разных углах, и сейчас я дарю Гордону всё своё внимание.

– Кто это?

– Рок.

– Ты собираешься ответить?

– Нет, он просто хочет узнать, во сколько прийти и помочь с ремонтом Лолиты, – лгу я. Он, наверное, хочет увидеть, здесь ли я, чтобы присоединиться. – Она давно нуждается в починке. Бедняжке необходимо немного внимания и заботы.

– Байку или Року? – уточняет он.

Я в шоке от тишины. Проглатываю комок в горле.

– Что ты имеешь в виду?

Он пожимает плечами, словно ему не следовало поднимать этот вопрос.

– Ничего. Я просто подумал, возможно наше сближение поспособствовало натянутости в твоей дружбе с ним.

– Мы в порядке. У нас всё хорошо – говорю я, но это звучит натянуто даже для меня.

– Как скажешь.

Я понимаю, не легко иметь девушку, чей лучший друг является парнем, особенно магнитизирующим девушек, как Рок, но Гордон вполне хорошо к этому отнесся. Ведь он самый зрелый семнадцатилетний парень, которого я когда-либо встречала.

– Малыш? – говорю я.

– Да. – Я люблю вибрации, которые создает его голос напротив моей руки на его груди.

– Это может прозвучать глупо, а учитывая, что ты анализируешь каждую глупость, которую я иногда произношу, я даже боюсь говорить... но уже прошло семь недель с нашего первого поцелуя…

– Господи, женщина, выкладывай! – кричит он.

Я нервно смеюсь в его рубашку.

– Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я действительно тебя люблю. И что я уважаю тебя. И то, что ты очарователен со мной. Действительно, очарователен, если это имеет какой-то смысл. Серьезно, я смотрю на тебя. – Я чувствую тяжесть на груди, когда говорю это. – Ты дал мне огромное количество веры в то, что я могу делать лучше, и поэтому я просто хочу сказать спасибо.

Он прочищает горло.

– Ух ты, Хлоя, я ценю это. Правда, ценю.

Я вздыхаю, счастливая, что смогла, наконец, сказать ему, что чувствую, и то, что, кажется, он воспринял это хорошо.

– Но я уверен, что ты знаешь… – он продолжает. – Обожание значит «поклонение», и… тебе не следует поклоняться никому. Даже мне.

Я продвигаюсь так, чтобы лучше видеть его, но сейчас темно, я вижу только его контур.

– Стоп. Остынь, Мальчик-Мозг. Я не это имела в виду. Просто я восхищаюсь тобой, и это хорошо. И я изменилась с тех пор, как я с тобой. И это здорово, когда твоя вторая половинка делает тебя лучше.

Разве ты так не думаешь? Я умираю, как хочу спросить, но не собираюсь сегодня настаивать на развитии темы.

– И я согласен, – говорит он – Просто убеждаюсь.

Уфф! Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

– Не переживай, у меня нет никаких секретных твоих статуэток в моем шкафу. И просто чтобы ты знал – я цитирую знаменитую фразу Дарта Вейдера – Меня напрягает ваше неверие. Давайте посмотрим, кто теперь ботаник.

Он смотрит на меня в замешательстве.

– Звездные войны, – поясняю я.

– О, это не должно было меня удивить, – мямлит он.

– Что? – говорю я, пребывая в шоке. – Что это значит?

– Это значит... – Он убирает волосы с моего лица и мягко меня целует. – Что мне следует прекратить недооценивать тебя.

Крестная однажды сказала мне, что ты можешь посмотреть в глаза парню и увидеть, врет он или нет. Если он вздрагивает или отводит взгляд, не доверяй ему. Но глаза Гордона стойкие. Сильные. Настолько стойкие и сильные, насколько я могу сказать в окружающей абсолютной темноте.

– Спасибо, милый.

– Пожалуйста. – Он целует меня снова, затем быстро отодвигается. – И, возвращаясь назад… нет, я не думаю, что есть жизнь на Глизе 581с.

– И почему нет?

– Потому что нужно намного больше, нежели просто вода, чтобы воссоздать определенные условия, как на Земле. Нужен углекислый газ, и никто даже не знает, есть ли он там. Кроме того, половина планеты повернута лицом к звезде все время, и в результате она опаляется.

– И…

– И другая половина планеты постоянно в темноте, поэтому слишком холодная. Вряд ли пригодная для жизни, не так ли?

– Всё всегда настолько черное и белое для тебя? Что насчет буфферной зоны посередине? Та сумеречная зона, которая одновременно освещается звездой и скрыта от её прямых лучей? Может ли быть там жизнь?

Гордон обдумывает вопрос. Мне любопытно услышать его ответ. Если он думает так же, как и я, он решит, что это возможно, и нам, вероятно, следует отправить НАСА туда в ближайшее время. Если нет... ну, тогда он стал бы первым ботаником, кого я знаю, кто считает, что других миров не существует.

– Одинаковые ли два человеческих отпечатка пальцев? – говорит он. – У всех шести с половиной миллиардов людей в этом мире? – Он сжимает мои пальцы, один за другим. – Нет, они все разные. Поэтому я думаю, что Земля – уникальное чудо природы, вроде нас. И, кстати, говоря о фриках, мы оба знаем, что может быть только одна Хлоя в мире, верно?

Жесткий удар. Прямо в центр его трицепсов. Хватит ему смеяться, теперь он вскрикивает от боли. Я знаю, что права насчет сумеречной зоны на Глизе 581c, там может быть жизнь. Когда он смотрит в пространство, я понимаю, что не смотрю на звезды, как обычно делаю. Я пялюсь на него.

Может, он прав. Может, в каком-то смысле я поклоняюсь ему. Но неужели это так плохо? Только если он не может сопереживать, я думаю. Если он не знает, какого это, обожать кого-то.

Мой телефон издает короткий шум, сообщающий о голосовой почте. Я слушаю сообщение.

Оно пришло две минуты назад от Рока. Его голос звучит низко, на грани депрессии. «Счастливого дня Святого Патрика, Хло. Позвони мне, если хочешь». И вина, которую я чувствую за все время с Гордоном, тянется отсюда до Глизы 581c.

Глава 20

Время от времени мой папа идет ловить рыбу, не чтобы заработать, а просто чтобы выбраться из дома. Две недели назад, при полной луне папа решил, что пора выходить. Рыбалка при луне не лучшее время для ловли чего-нибудь, но для ловли сна это бесценно. Обычно он идет один, но сегодня вечером он пригласил меня с собой. Так как Гордон работает над проектом, я принимаю его предложение.

Наша лодка мягко качается где-то около Шугарлоф Ки на стороне Залива. Лежа на спине, я наблюдаю, что луна на востоке окружается облаками, недостаточно густыми, чтобы полностью скрыть ее. Папа сидит с другой стороны лодки, настраивая свою удочку, холодное пиво стоит между его коленей. Он не говорит много, просто натягивает блесны и грузила.

– Что ты собираешься поймать сегодня вечером?

– Что клюнет. – говорит он – Может, луциана или тарпона.

– Тарпон? Фу.

Я закрываю глаза и представляю, что приду сюда когда-нибудь с Гордоном. Мы могли бы попасть в массу неприятностей в одиночку на лодке, учитывая, как всё время вместе разгораемся. Интересно, что он сейчас делает.

– Так, красавица... – Папа сидит спиной, положив одну руку вдоль борта лодки, а в другой руке держит пиво.

– Так, папочка...

Сейчас начнётся допрос. Я не против, потому что папа всегда дает комментарии. Плюс, я знаю, что он мне полностью доверяет, всегда так.

– Как дела с химией?

– С химией всё хорошо.

– Рок?

– Хорошо.

– Парень?

– Хорошо.

– Предохраняешься?

– Пока нет необходимости.

– Это моя девочка.

Он делает очередной глоток пива. Я улыбаюсь на Луну. Юпитер играет в прятки между облаками, только одна звезда видна сегодня. Я сворачиваюсь калачиком на моей стороне, закрыв глаза, океан меня убаюкивает.