Текст книги "Покоряя Вселенную (ЛП)"
Автор книги: Гэби Триана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Ты ведь не знаешь, почему мы здесь? – спрашивает он вдруг.
Мои глаза резко открываются.
– Э-э...порыбачить?
Он с улыбкой смотрит на меня.
– Кое-кто ушел в подполье на некоторое время, – замечает он. – Она даже не читала свои астрономическим новостям.
– Сегодня вечером падение комет?
Я быстрое сканирую небо на что-то необычное. Он снова улыбается, заканчивает оставшееся пиво и бросает пустую бутылку в полиэтиленовый пакет.
– Я никогда не знал, что моя красавица забудет про лунное затмение, с тех пор как она была... – Он приближает свои руки близко друг к другу, изображая малышку Хлою.
– Затмение сегодня вечером? – Мои глаза широко открываются. Я не могу поверить, что это совершенно выскочило у меня из головы.
– Гордон занимает большую часть твоих мозговых клеток. Просто убедись, что оставляешь немного места для других вещей. Он хороший парень, но в этом возрасте даже у хороших ребят в мыслях лишь собственные гормоны.
– Он не такой, папочка.
– Они все такие, красавица, – парирует он. Папа хочет, чтобы я это поняла, и поняла хорошо. – Я был таким, и думаю, я довольно приятный парень. Так что будь осторожна.
– Хорошо, я поняла.
Волна несет лодку к живописной небольшой скале, затем снова успокаивается. Папа открывает ещё пиво, ложится на спину и смотрит на Луну. Он закончил свою лекцию, если её можно так назвать, но мне стало интересно, вдруг он прав. Если все парни такие, то почему не я чувствую, что Гордон использует меня?
Добрых двадцать минут мы ничего не говорим, просто смотрим в небо и ждем. Затем, мало-помалу, нижний край Луны начинает выравниваться, темная тень закрыла очертания Луны. Это удивительно, что мы – наша гигантская, массивная планета – мешает продвижению солнечного света.
Я пытаюсь представить себе отца подростком, ещё до встречи с мамой. Сколько девушек у него было? Он любил кого-нибудь из них? Как он отреагировал на мое удочерение? Представляя его с разных сторон с одной стороны делает меня ближе к нему, а с другой – отдаляет. Я никогда полностью не узнаю его и его секреты. И будучи его дочерью, я не хочу их знать.
Я осматриваюсь вокруг, проверяя, бодрствует ли он все еще, оценивая небесное шоу. Его глаза – щелочки, но открытые. Периферийным зрением он ловит меня, наблюдающей за ним, и выдаёт одну из его милых улыбок папочки. Восхитительную улыбку папочки. Я улыбаюсь в ответ. Наползающая тень, наконец, закрывает всю поверхность луны интенсивным оттенком красновато-оранжевого, и я не могу не думать, что мой папа немного походит на лунное затмение – непонятный в своей части тени, но все равно видно, все равно красиво, и все еще там, когда я смотрю на него.
Весенние каникулы, наконец, наступили, и я могу наслаждаться утренним сном. Целую неделю мне не придется видеть древнего Руни и решать любые уравнения. Я помогаю маме с малышами в течение дня, и оказывается, что моя помощь делает маму счастливой. Иногда по утрам я обнаруживаю Рока, спящего на крыльце, когда он приходит на завтрак. Они с мамой смотрят музыкальный телеканал, после чего он уходит, будто на секретную миссию. Я больше даже не спрашиваю куда.
В среду утром я просыпаюсь от звука звонящего домашнего телефона, моя мама смеется, затем ее шаги слышатся в комнате младенцев. Больше ничего не помню, потому что я снова задремала, мечтая о теплом песчаном пляже и далеком запахе жареной ветчины и сыра.
– Хлоя, иди есть! – Я слышу, как кто-то зовет меня с пляжа.
Глубокий голод заставляет меня проснуться и отправить мою задницу на кухонный барный стул. Как будто я не видела пищу несколько дней.
– Ура, завтрак, – бормочу я, потирая глаза.
– Уже полдень. Это так ты наслаждаешься каникулами? – Мама говорит, кладя сэндвич на тарелку и разрезая его пополам. Не более чем через четыре секунды, я съела первую половину.
– Ага.
– Рок звонил некоторое время назад.
– Почему он не позвонил на мой телефон?
– Не знаю. Он позвонил, чтобы узнать, дома ты или нет. Он, вероятно, не хотел тебя будить.
– Что он сказал?
– Что он будет дома сегодня, если он тебе нужен, и что он слишком м надоедает. Он извинился за «бродяжничество, словно пиявка» – Она смеется, качает головой. – Он не надоедает никому, бедняжка.
– Он мог бы просто позвонить мне и сказать всё мне.
– Может, он хотел с кем-то еще поговорить. Ты проводишь так много времени с Гордоном, дорогая. Я думаю, может он просто чувствует себя немного... я не знаю... отверженным, может быть?
Я киваю, заканчивая остатки сэндвича с комком вины в горле. Я поговорю с ним позже.
– Можно мне ещё один?
– Конечно. – Она начинает другой бутерброд, потом говорит. – Ты знаешь, иногда я чувствую себя плохо из-за Рока. Мы для него как семья. – Она смотрит на меня секунду, затем возвращается к кухонным делам. – Это печально. Это заставляет меня ценить то, что моя мама и папа были рядом, чтобы поднять нас, хоть я и жалуюсь на них.
Я киваю. Это ее способ сказать мне, что я не должна искать ответы насчет моего дела по усыновлению? Потому что если это оно... вдох.
– Да, и мы должны ценить того, кто любит нас, будет ли наша ДНК совпадать или нет. Я поняла.
Она останавливается и смотрит на меня.
– Это не то, что я собиралась сказать. – Наши глаза пересекаются, и на долю секунды я замечаю выражение моего дяди в ее глазах. Она предлагает еще один бутерброд, режет его пополам, затем протягивает мне. – Я собиралась сказать, что приняла своего папу как данность, но, если бы он не был частью моей жизни, я бы хотела знать его. Поэтому если тебе нужна помощь в поиске твоих биологических родителей, Хлоя... – Шпатель в руке слегка дрожит – Всё хорошо. Я помогу тебе.
Я смотрю на свои ветчину и сыр, расплавленный по-американски и сочащийся со всех сторон, прилипая к плите. Внезапно, я уже не так голодна. Я ценю мамину помощь, но буду чувствовать себя лучше, делая это в одиночку.
– Ладно, – говорю я.
Я складу бутерброд, благодарю маму за обед, и ухожу в свою комнату.
Каждый раз, когда Рок звонил сегодня, он считал обязанным сказать мне, что ничем не занимается, просто смотрит телевизор в своей комнате весь день. Это попытка доказать, что он способен к воздержанию и что я ошибаюсь насчет него. В результате мне приходится постоянно переключать линии во время телефонного разговора с Гордоном, чтобы поговорить с Роком, когда он звонит.
– Это снова Рок, – бормочу я в трубку.
– Скажи ему, что ты кормишь своего брата или что-то еще.
– Я не могу. Он в депрессивном состоянии.
– Я заметил. Я пытался сказать тебе.
– Я-я знаю, Гордон. Но это странно. Я также не могу перестать быть его другом. Это его убьёт.
– Но ты также не можешь быть его психотерапевтом. Он слишком эмоционально связан с тобой.
– Но…но так и есть, – говорю я, понимая, что собираюсь быть абсолютно честной. – И он тоже мой терапевт. Прости, я знаю, что он парень, но вот только это так.
– Так... – Он притих на несколько секунд. Гордон откашлялся, прочищая горло. – Ты рассказала ему о нас? О личных вещах?
– Раньше я бы все рассказала, но всё изменилось. Мне придется подождать, пока у него появится новая девушка, прежде чем я смогу рассказать ему что-нибудь, чтобы он не жалел себя. Сейчас он думает, что влюблен в меня.
– Я мог бы сказать тебе это при первой же встрече с ним, – говорит он. Я смотрю на потолочный вентилятор, поглощая эхо слов Гордона. Так значит это очевидно для окружающих, не только для меня.
– Он не любит меня, Гордон. Он просто… нуждается. Он нуждается в ком-то на все времена.
Я не говорю ему, но допускаю, что чувство Рока настоящее на этот раз. Возможно, что все предыдущие влюбленности тоже были настоящими, просто они вели к нынешнему. Рок никогда не воздерживался в течение целой недели, с тех пор как потерял девственность четыре года назад. С тех пор женщины сменялись нонстоп.
– Ты сейчас чем-нибудь занят? – спрашиваю я.
– Могу сделать перерыв. А что?
– Мы можем встретиться на пристани? Умираю, как хочу тебя видеть.
Я схожу с ума, думая обо всех наших моментах в его комнате на этой неделе, которые медленно приводят к неизбежному… к чему я теперь готова. Всю неделю он был очень мил, и он не давит авторитетом, когда мы вместе. Мне нравится выражение его лица, когда он понимает, что девчонки рулят, и что у меня есть собственная власть, и он не может знать все ответы вселенной.
– Выезжаю, – говорит он, и я за дверью уже через четыре секунды.
Пора Гордону узнать еще один из секретов пристани. Устье отлично подходит для купания. Сегодня поверхность воды без тины. Вода прозрачная до самого дна. Кругом рыбы, но что с того? Температура воздуха тридцать два градуса. Нужно охладиться.
Я стаскиваю с себя шорты, оставив нижнее белье и бюстгальтер как купальные принадлежности, и ныряю в стиле пушечного ядра.
– Уиииии! – Я визжу, врезавшись в поверхность воды, в пузыристую тишину, окружающую меня в теплой воде. Когда я всплываю, вижу Гордона, стоящего на краю причала с руками на бедрах.
– Не могу поверить, что ты только что это сделала. Вода противная. Что если там есть аллигаторы?
– Тогда нас съедят. Прыгай ко мне, детка. Или ты цыпленок?
Он наклоняет голову набок, как будто размышляет, следует ли принять или отклонить вызов.
– Бокк, бокк, бокк... цыпленок! – Я поддразниваю, брызгая водой на него снизу вверх.
Полный решимости доказать, что он, по факту, не домашняя птица, Гордон снимает футболку и прыгает в воду. Больший всплеск в принципе невозможен. Волны, которые он создает, размера цунами. Я проглатываю немного слегка соленой воды.
Он выныривает, волосы прилипли ко лбу.
– Как тебе это для цыпленка?
– Эй, ты действительно доказал мне.
Я гребу к нему и смело оборачиваю ноги вокруг его талии. Инстинктивно он хватает меня, чтобы удержать.
– Тебе не следует этого делать.
– А почему бы и нет?
Он прикусывает нижнюю губу.
– Это опасно.
– Что за странная одержимость опасностью?
Я целую его. На заднем плане я слышу, как мой телефон звонит. Рок должен быть страдает и нуждается во мне, прежде чем он свалится с фургона воздержания... Но я не могу поговорить с ним прямо сейчас. Ему придется справляться с проблемами без меня.
– Это захватывающе.
Гордон целует меня в ответ. Я не знаю, дело в солнце, воде или ещё чем-нибудь, но сегодня определенно произойдет что-то сексуальное. Гордон – определенно тот парень для меня.
Я тянусь за свою спину, чтобы расцепить бюстгальтер. Он всё равно пропитался водой.
– Что ты делаешь? – спрашивает он, разрывая поцелуй.
– Становлюсь опасной.
Я кидаю лифчик на причал. Он широко улыбается.
– Ты сумасшедшая, знаешь? А если тебя кто-то увидит?
Его глаза быстро опускаются вниз.
– Никто не придет. Твоя очередь, цыпленок. Бокк, бокк, бокк.
Я тяну его за шорты. Держу пари, что он этого не сделает. Но, потому что он любит доказывать, что я ошибаюсь, он изображает лицо, словно я лузер, и снимает шорты. Не только шорты, но все! Он кружит ими, изображая меня, и бросает трусы на причал. Они приземляются рядом с моим бюстгальтером с огромным глухим стуком.
Я смеюсь громче всех раз, когда я смеялась в последнее время.
– Я не могу поверить, что ты это сделал!
– Слава богу, я думал ты смеешься над чем-то другим.
Он возвращает меня обратно, снова оборачивая мои ноги вокруг его талии. Остался лишь один кусок материала между нами, и поверьте мне, он небольшой. Мысли заполняют мой разум. Что, если я забеременею? Вот, что случилось с моей биологической матерью?
– Что не так? – Его заинтересованный взгляд вырывает меня из моей задумчивости.
– Если я сниму эту последнюю вещь… – я слышу нервы в своем голосе. – Что произойдет? Не будет ли это ошибкой?
Он прислоняет свой лоб к моему.
– Все зависит от тебя. Но я не знаю, как это может быть, Хлоя. Я люблю тебя.
Он мягко моргает, его ресницы слипаются вместе. Его лицо сейчас так красиво.
– Я тоже тебя люблю, – отвечаю я. И я знаю, что если что-то ужасное или неожиданное случилось бы, я бы справилась. Мы бы справились. Мы снова целуемся.
И я снимаю трусики без малейшего сожаления. Я сворачиваю их и бросаю на причал, вбирая в себя все окружающее пространство – солнце, небо, звук шлепка рыбы поблизости. Я чувствую себя уверенно, зная, что это должно произойти в моем идеальном месте с моим идеальным парнем.
Гордон прижимает меня к себе и целует в щеку. Я могу сказать, что он хочет показать мне, что спешки нет, что я контролирую ситуацию.
Вдруг я слышу шум. Урчание двигателя на дороге. Не вопрос, ребята. Не неизвестный транспорт. А Мустанг 68 года под управлением единственного человека, с которым я разделяла это особое место. Человек настолько наивен, что верит, что он все еще единственный, удостоенный этой чести.
Шум мотора приближается. Гордон следит за моим взглядом.
– Здесь кто-то есть.
– Рок, – говорю я ему.
Он отпускает меня и начинает плыть по направлению к пристани.
– Что ты собираешься ему сказать?
– Ни малейшего понятия.
Хотя Рок знает, что Гордон и я много времени одни, если он нас тут увидит, то может отреагировать не лучшим образом. Нет времени даже залезть на причал за нашей одежды.
Я вижу черный капот мустанга, скользящий по гравию. Надеюсь, у него хватит порядочности уйти, когда он увидит, что мой мотоцикл и автомобиль Гордона здесь вместе.
– Уходи, Рок, – бормочу я.
Мустанг замедляется, звук его двигателя заполняет устье. Гордон смотрит на меня из-под причала. Я гребу к нему, но не настолько близко, чтобы я не могла видеть происходящее на берегу. Мой телефон звонит, но звонок прекращается после двух секунд, словно Рок понял, что это плохая идея. Я услышала переключение передач Мустанга, затем он разворачивается на гравии и возвращается к дороге.
Я громко выдыхаю.
– Хлоя, тебе лучше поговорить с ним, – произносит Гордон, поднимаясь на причал. Я отворачиваюсь, смущаясь. Одно дело смотреть на кого-то обнаженного, кто лежит рядом, и совсем другое, если этот кто-то в таком виде выходит из воды.
Он нагибается, чтобы помочь мне вылезти, и протягивает мою одежду, пока я выползаю на деревянные доски.
– Нет, не нужно. Он уже не ребенок. Останься, Гордон. Не позволяй ему запугать тебя.
Гордон натягивает мокрые шорты и ложится на спину.
– Нет. Тебе нужно с ним поговорить, – повторяет он, и я понимаю, что наш особый момент завершается. Он прав. Рок, наверное, страдает. Он не ожидал этого, и мне нужно честно поговорить с ним. Но неужели нельзя было подождать еще час?
– Отлично, – говорю я, разочарованная, что наш вечер на этом заканчивается. Может быть, вселенная пытается мне что-то сказать. Может быть, сегодня был не тот день. Я ненавижу знаки и ненавижу предупреждения, так что неудивительно, что я быстро одеваюсь и сажусь на Лолиту. – Я позвоню тебе позже.
– Хлоя, – окликает меня Гордон.
– Да? – Ненавижу, когда он останавливается и начинает рассуждать о том, что мы делали вместе. Я не чувствую никакого сожаления, и он не должен.
– Не злись. Мы отлично провели день вместе.
Он улыбается. Я киваю в ответ.
Я помню те первые времена репетиторства. Как трудно было заставить его расслабиться. Но сегодня он прыгнул прямо в устье и снял свои шорты. Разве не этого я хотела? Для него, чтобы поставить мир на паузу, и просто весело провести время? Но я никак не могу отделаться от иррационального гложущего ощущения, что он пытается от меня избавиться.
– Мне все равно не следовало с тобой сейчас видеться, – говорит он, и я едва могу поверить в то, что слышу – Я был по уши в работе.
Я не отвечаю, просто жду, пока он закроет дверь машины и тронется в путь на главную дорогу. Тогда я опускаю голову на Лолиту и вдыхаю неожиданную тишину болота.
Глава 21
Рок сидит на полу моей спальни, вычищая карманным ножиком грязь под ногтями. В моей девчачьей желтой комнате ему так же комфортно, как коту в ванной. Согласно давнишним инструкциям моего папы Року не разрешается сидеть на моей кровати ни при каких обстоятельствах – честно говоря, довольно глупое правило. Если бы мы собирались заняться сексом, мы могли сделать это на полу.
– Ты собираешься что-нибудь сказать? – спрашиваю я, садясь на кровать, скрестив ноги.
– Ты меня сюда позвала.
– Я знаю, но…
– Как долго вы ездите туда, Хлоя?
Он смотрит вверх, сжав челюсти. То, как он произносит «Хлоя» заставляет мое сердце немного сжаться.
– С тех пор как мы встречаемся друг с другом. Рок, он мой парень. Чего ты ожидал?
– Если всё так просто, то почему ты даже не упомянула об этом?
Он посылает мне тяжелый взгляд.
– Я знала, что слухи о том, что мы вместе, нервирует тебя. Мне кажется, ты поэтому держал дистанцию, но я действительно хотела бы, чтобы мы оставались друзьями.
– Смотри, тебе не нужно ничего объяснять мне. Это твоя жизнь, твои решения. – Его загорелые руки выглядят сильными на его коленях, в то время как он скользит острым концом ножа под каждым ногтем. – Хлоя, у тебя есть все права быть с тем, с кем ты хочешь, но это не значит, что я должен притворяться, будто мне это нравится, но не переживай больше за меня.
– Я переживаю за тебя. Я переживаю, что ты не спишь дома, что ты собираешься заболеть… – Я смотрю, как он чистит ногти. – Что ты кидаешь грязь на мой пол. – Надеюсь, он посмеется. Я скучаю по его смеху.
Он слегка улыбается.
– Пристани там больше не будет. Меня оттуда вышвырнули. – Он приподнимает бровь, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц. – Там собираются что-то строить, представляешь?
– Когда ты узнала?
– Ещё в январе.
– Ещё в январе, и ты мне это сообщаешь только сейчас? Именно об этом я и говорю, милая. Совсем никакого общения. Где любовь?
Он раздраженно взмахивает руками.
– Что ж, Рок, ты приходил и уходил много раз в последнее время. И я знаю, что ты творишь, когда пропадаешь без вести.
– Что? Я звонил тебе целый день, Хлоя! – он отвечает тем же обвинительным тоном.
– Сегодня, да, но что насчет других дней?
– В другие дни я старался заглушить дерьмовое существование, – говорит он с абсолютной серьезностью.
Я просто смотрю на него. Я не знаю, правда ли это или Рок снова играет в «спаси меня».
– Ты не имеешь это в виду.
– Нет, конечно. – говорит он, возвращаясь к чистке оставшихся ногтей.
Я вздыхаю.
– Рок, дело в том, что я должна попрощаться с пристанью, и я хочу, чтобы ты был там в это время. Не Гордон.
Надеюсь этим приглашением я напомню ему, что люблю его.
– Хах, спасибо.
– Ты знаешь, что ты большой малыш. Ты мог бы быть чуть более понимающим.
– Уаааау. – Он снова и снова закрывает, и открывает карманный нож. – Тебя не могут заставить уйти.
– Эм, могут. Я не владею этой землей.
– Ахх, пфф, – он ворчит, откусывая крошечный уголок ногтя и выплевывая его.
– Это наше место, – заключаю я. И так и есть. Я люблю Гордона, но он по-прежнему просто гость там. – Давай каждый день немного зависать там, ты и я, на прощание.
– Наше место, – повторяет он, потерянный в мыслях.
Его лицо – его глаза – убивают меня. Возможно ли любить двоих людей одновременно? Рок считает, что между нами, что-то есть, и, возможно, если бы никто из нас не нашел себе пару, это могло бы сработать, ради размножения или чтобы не быть одинокими, но сейчас я влюблена в потрясающего парня. И я должна сказать это Року.
– Есть кое-что ещё. – Он настороженно смотрит на меня. – Но ты должен пообещать не психовать, иначе потом мне будет трудно тебе еще что-либо когда-либо рассказывать, и тогда мы больше не будем друзьями.
– Ты трахаешь этого чувака.
Мой мозг высвечивает милую картинку меня и Гордона вместе, кожа соприкасается с кожей, руки и ноги, сплетенные вместе.
– Пока нет, но…
– Всё выглядит именно так. – Он распластывается на моем полу и протягивает руки. – Я знаю, что так и есть, куколка. Не надо мне тут втирать.
– Я не втираю ничего.
– Втираешь
– Прекрати, Рок. – Сидя на кровати, я беру подушку и бросаю в него. – Мы ещё не сделали это. Но я хочу.
Он обнимает подушку и качает головой, на его губах – грустная улыбка.
– Ты же понимаешь, что и так всё это знал, Хло? Я знал ещё до того, как ты рассказала мне.
– Я хотела, чтобы ты услышал всё от меня.
– Да? Что ж, спасибо, но я отчасти всё понял, когда увидел его машину и твой байк там рядом. И потому что мы друзья, я должен предупреждать тебя, если мне кажется, что ты совершаешь большую ошибку. И знаешь? Я думаю, ты совершаешь большую ошибку.
– Ты никак не угомонишься. Я знаю, ты думаешь, что мне стоит быть с тобой, но забудь об этом. Друзья, которые начали встречаться, больше не возвращаются к прежнему положению. И я не хочу потерять тебя!
Почему я ору?
Рок сидит прямо, на его лице недоверчивое выражение.
– Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что нам не суждено быть вместе, как твоим родителям? Я провожу свою жизнь здесь из-за них и тебя. Я хочу своим детям такую же семью, как ваша.
– Но так не происходит со всеми. Они чокнутые, – выпаливаю я.
– Откуда мы будем знать, если мы даже не попробовали? – он кричит в ответ так громко, что я почти начинаю плакать. Он видит боль на моем лице и быстро возвращает самообладание. Боже. Я пробегаю рукой через волосы.
– Гордон действительно милый, – произношу я медленно, улавливая взгляд презрения на его лице. – Ты даже не попытался узнать его получше.
Он поднимает руки вверх.
– Какого черта ты хочешь от меня, Хлоя?
– Ты можешь быть счастлив за меня! – кричу я.
– Прекрасно, – он кричит в ответ. – я счастлив за тебя!
– Ах! – Я чувствую, словно два мира сталкиваются в моей груди. Я больше не могу справляться с этим. – Иди домой. Мне нужно учиться.
– Тебе нужно учиться? Пфф. Ты уже становишься им.
– Ох, что? Я не могу теперь учиться? Гордон тут не при чем.
– Прекрати произносить это дебильное имя.
– Прекрати называть его дебилом, – огрызаюсь я.
– Как угодно.
Он усаживается в поддельно-спокойную позу. Я вздыхаю.
– Если я завалю химию, родители отберут Лолиту. И если они отберут мой байк, я потеряю свою душу, Рок. Ты ведь должен это понимать.
Он закрывает глаза.
Если он хочет вести себя как засранец, это его выбор.
– Ты знаешь, что самое худшее? – спрашиваю я, встречая его упрямые глаза. – Неделя за неделей ты ожидаешь, что я буду просто принимать девушек, с которыми ты встречался. Большинство из них я даже никогда не видела, никогда не знала их имен. И теперь я прошу тебя принять одного парня – только одного – и ты этого не делаешь. Я впервые счастлива, с тех пор как умер Сет, и ты не можешь быть счастлив за меня. Что ж, я не собираюсь позволять тебе всё испортить.
Я встаю и открываю дверь своей комнаты.
– Мне жаль, Хло. Я просто не могу, – отвечает он на мои обвинения.
– Ох, да пошел ты, – бросаю я через плечо.
Он может последовать за мной, если хочет, или может заснуть в моей комнате, не мое дело. Я ухожу. Я хватаю ключи от Лолиты с крючка в кухне, но мама выходит из чулана, один ребенок в слинге на груди, другой – в слинге на спине.
– Куда ты идешь?
– Наружу. – Я хватаю шлем из угла и направляюсь в гараж.
– Стоп, – говорит мама.
Малыш в переднем слинге поворачивает голову ко мне, словно он тоже собирается прочесть мне лекцию. Я смотрю на нее.
– Стоп, что?
– Ты никуда не идешь.
– Я всегда выхожу после обеда.
Это не похоже на мою маму останавливать меня, особенно в эти дни. Мне нужно мое пространство.
– Присядь, Хлоя.
Ее светлые волосы свободными локонами свисают вокруг лица. Круги под глазами менее яркие. Младенцы спят больше, а мама набирается сил.
Я прислоняюсь к углу. Что бы она мне не сказала, я выслушаю стоя.
– В чем дело, мам?
– Крестная говорит, ты покидала школу вместе с Гордоном. Это правда?
Мой живот сжимается.
– Нет, – вру я. – Я только пропустила один день во время второго семестра. В другие дни это был обед. Я уходила, чтобы поесть.
– Покидать школу во время обеда не позволено.
– Я…
Я думала, она не знала о новом правиле. И я определенно не думала, что крестная видела меня уходящей. Она всегда обедает в учительской.
– Она говорит, ты завалила два последних теста по химии, Хлоя.
Мама ждет, ее глаза задумчивые, а рот превратился в тонкую линию.
– Как она узнала? Даже я не знаю, что получила за последний тест.
– Ты получила два.
– Что?
– Она работает в твоей школе, Хлоя. Прекрати вести себя так легкомысленно! – Ее тон в конце повышается. Разочарованная, она закрывает глаза и поглаживает голову малыша Сегана, чтобы успокоиться.
– Она выдумывает, мама! Это неправда.
Позади меня мягко закрывается входная дверь, Рок незаметно уходит. Уверена, всё это забавляет его.
Мама качает головой, ведь мы обе знаем, что у крестной нет причин врать.
– Хлоя, – говорит она медленно – Ты способна принимать правильные решения, когда прикладываешь усилия, но сейчас, милая, ты не задумываешься о последствиях того, что делаешь.
– И что это значит, мам? Что именно я делаю?
Ее спокойная маленькая улыбка говорит мне, что она знает. Она не глупа. Тем более мама сама прогуливала школу все время, чтобы побыть с отцом. – Тебе нужен новый репетитор, и я собираюсь его тебе нанять.
– Нет. У меня есть Гордон.
– Гордон, – подчеркивает она, – не помогает тебе больше в этом смысле. Он сбегает с уроков вместе с тобой. Если бы ему было какое-то дело до тебя или до твоей скатившейся отметки, он бы остался в школе на весь день и убедил бы тебя сделать то же самое.
– Ты не можешь так говорить, мам. У тебя был парень, который тоже прогуливал с тобой. Поэтому ты не можешь ничего говорить мне.
– Я так себя не вела.
– Неправда. Сэти сказал мне.
Шок на ее лице впечатляет. Ха! Так вот!
– Сэту было только десять. Он бы не знал ничего. Кроме того, он всегда был в школе, когда я возвращалась домой с…
Я улыбаюсь.
– Когда ты возвращалась домой с… кем?
Она не отвечает, просто в разочаровании сжимает губы вместе.
Я понижаю голос и стараюсь звучать по-взрослому в надежде, что она будет рассматривать меня так.
– Я обещала, что исправлю оценку, и исправлю. Поверь мне.
– Не могу. Хлоя, у тебя средняя оценка двойка. Ты слышишь меня? Двойка. Я знаю, что мистер Руни не самый лучший учитель, и я знаю, что химия никогда не была твоей сильной стороной, но уговор есть уговор, и сегодня вечером, когда твой отец вернется домой, я ему всё расскажу.
– Мама! Пожалуйста! Я исправлю оценку. Я из кожи вон вывернусь, но исправлю. Клянусь!
– Хлоя, оставь ключи и вернись в свою комнату.
– Нет!
Я не могу. У меня слёзы на глазах наворачиваются, но я не могу заставить себя оставить ключ. Она не может так со мной поступить. Она должна понять! Я делаю заметку, никогда не быть такой сучкой в отношении своей дочери, если она у меня будет, неважно удочеренная или нет.
– Что? – возмущается она. И первый раз за год я снова вижу свою маму – ту, что участвовала в моей жизни до того, как родились малыши. Ее брови сходятся вместе, губы формируют тугой узел, зубы с силой сжимаются.
– Мама…
– Оставь ключ на счетчике и возвращайся в свою комнату, – она мягко произносит, словно так будет легче. – Никто не говорит тебе любить школу, Хлоя, но я не могу позволить тебе слоняться, заваливая химию, прогуливая уроки, причиняя себе боль.
– Кто говорит, что я причиняю себе боль? Теперь ты говоришь, как Рок!
Я всегда слежу за речью в разговорах с ней, но сейчас мне все равно. Она не понимает. Она не понимает, что делает со мной.
– Не зря я всегда любила этого парня.
Как будто это смешно. Ха, ха! Ха, ха…нет. Одно дело, когда Рок себя нахваливает, но теперь ещё мама? Хватит уже.
Я смотрю на нее и скрещиваю руки.
– С каких пор тебя волнует, что я делаю со своей жизнью? Я каждую ночь без проблем ухожу, и теперь ты беспокоишься? – Я словно плююсь ядом, но, если она отберет Лолиту, тогда мне нечего терять. – Ты же всегда называла меня странницей, говорила, что я обречена скитаться по земле! Ты всегда сравнивала меня с Сетом!
Сравнение, которое я сейчас очень лелею.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Я всегда заботилась о тебе, более чем кто-либо. Я знаю, ты обожала Сэта, малышка, но послушай меня. У Сэта ничего не было. А всё, что было, он потерял.
– Что ты имеешь в виду?
Она качает головой.
– Свою работу, свое будущее…байк, Хлоя. Единственное, что у него было, он отдал тебе. Ты бы так хотела закончить? С мотоциклом и жалкими крохами? Мы стараемся помочь тебе. Какие у тебя цели? Что ты хочешь от этой жизни?
Как она смеет? Словно цель ее жизни была выйти замуж за папу, работать в блинной, и забеременеть в тридцать семь близнецами, не меньше! Кто она, чтобы требовать что-то от меня? Кому какое дело, как я предпочту прожить свою жизнь, если я хорошо отношусь к людям и не причиняю никому боли? Я сыта по горло. Почему мне приходится оправдываться?
– Ничего. Я ничего не хочу, – говорю я, бросая ключ на кухонный стол. Моя грудь сжимается от боли.
Я вылетаю из кухни и направляюсь к входной двери. Она может отобрать Лолиту, но я всё равно уйду. Я ожидаю некого сопротивления, но похоже, мама использовала весь свой арсенал. Он позволяет мне уйти без единого слова.
И я ухожу. И иду. И иду. Я шла целый час в прохладной ночи и прошла почти пять километров, весь путь к пристани Мерфи.
Глава 22
На ночное небо можно положиться. И на созвездия. Если звезда сгорит, пройдет много световых лет, прежде чем кто-либо это заметит. Даже когда солнце садится и облака покрывают Землю, ночное небо на месте.
Мне необходимы звезды.
Постоянные.
Надежные.
Спокойные.
Я пытаюсь позвонить Гордону, чтобы он приехал и забрал меня, но он не отвечает. Учитывая, что практически произошло этим вечером, а ещё добавляя, что я до полусмерти защищала его от Рока, он мог бы и ответить на долбанный телефон. Мог бы сказать: «Прости, Хлоя, я должен учиться», и всё. Я бы поняла.
Следом я звоню Року, он по крайней мере берет трубку.
– Слышал, ты получила от своей мамы, – говорит он ровным глубоким голосом.
– Пофиг.
Слабый свет проносится через небо, но я ничего не загадываю. Желания – это полный бред.
– Тебе нужно определиться, чего ты хочешь, малютка, – молвит он, словно мудрец.
– Слушай, – ворчу я, – если бы я хотела получить еще один выговор, я бы осталась дома с мамой. Ты должен быть моим плечом, на которое можно опереться. Я должна иметь возможность сказать тебе что угодно без осуждения с твоей стороны. Ты единственный, на кого я могу положиться.
– Я рад, что ты, наконец, начинаешь это понимать.
– Ты мудак. Пока.
– Расслабься. Я всё понял, – говорит он. – Да, я всегда буду здесь для тебя, если тебе нужен. Всегда.
Я улыбаюсь и закрываю глаза. Рок Нуньес, светящийся сверхгигант в Галактике Андромеды. Здесь, в любое время, когда он мне нужен.
Лягушки напевают мне спокойную мелодию. Мне следует добавить лягушек в список постоянных вещей. Спасибо вам, маленькие лягушечки.
– Прости за все, – мямлю я.
– Все в порядке. Это я должен просить прощения. За множество вещей, Хлоя. За то, что вел себя как придурок. И за то, что критиковал русского чувака. Я обещаю, я не буду больше трепать тебе нервы по этому поводу.
