Текст книги "Покоряя Вселенную (ЛП)"
Автор книги: Гэби Триана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Мне не стоит чувствовать вину по этому поводу. Даже моя мама сказала, что она бы занялась поиском.
Я распечатываю по крайней мере двадцать список агентств, которые изучают закрытые дела по усыновлению, и запихиваю их в рюкзак. После просмотра первых четырех или пяти сайтов, я понимаю, что мне понадобится немного денег, чтобы получить искомую информацию. Мне придется найти работу на лето и потратить часть зарплаты. Интересно, возвращают ли деньги в случае, если биологические родители уже мертвы.
Сейчас первое мая, и репетиторство со сверстником стало меккой для тех, кто отчаялся в учебе. Несколько новых репетиторов присоединились по этой причине. В аудитории теперь громче, чем когда-либо. Никто больше даже не замечает шума дверей. Никто не замечает, что я захожу.
Сабина стоит в середине правого прохода и разговаривает с девушкой с длинными прямыми волосами. Она замечает меня, ее конский хвост тяжело покачивается, когда она поворачивает голову. Да, я вернулась, а Гордон нет. Не сыпь мне соль на рану, кокетка. Сабина возвращается к разговору. Я ищу новое место, чтобы сесть. Старое место не подходит.
Спросить ли ее сейчас? Сейчас лучшее время, я полагаю.
Я ставлю свои вещи и направляюсь к проходу, но в тот момент появляется девчонка, с которой занимается Сабина, Френсин, и они занимают свои места. Теперь я понимаю, что Френсин была права, выбрав репетитора своего же пола. Возможно, мне не пришлось бы начинать сначала, если бы я сделала то же самое.
Я хочу повернуться и сесть на место. Возможно, я могла бы начать сама сегодня и подойти к Сабине в следующий раз, но… так я лишь оттяну. Новая Хлоя не откладывает ничего.
Около ряда Сабины я приседаю.
– Сабина, – шепчу я.
Она не слышит меня, но Френсин замечает. Сабина поворачивается, чтобы взглянуть.
– Привет. Могу я поговорить с тобой минуту?
Она смотрит на Френсин, поднимаясь. Мне интересно, стали ли они подругами, говорили ли обо мне.
– О, конечно, – говорит она, и мы идем к проходу.
– Я знаю, это странно, но я надеялась, что ты можешь помочь мне.
– С чем?
– Репетиторством.
– Но я уже занимаюсь кое с кем.
– Да, я знаю. – В любом случае, почему я спрашиваю ее? Почему никого другого? Я замечаю нескольких ребят, сидящих со скрещенными ногами у учительского стола, которые разговаривают с миссис Рат. Они тоже, возможно, репетиторы, которым не повезло, ожидающие возможности проявить себя. Но все же, я не могу увеличить свои шансы с ними.
– Мне нужна ты.
– Почему я?
– Ты знаешь химию лучше, чем кто-либо здесь. Так сказал Гордон, – объясняю я, вспоминая наше первое занятие по химии.
– Он так сказал? – Она выглядит удивленной.
Я киваю.
– Да. Я знаю, это может выглядеть немного странно, но ты нужна мне. Мне нужно сдать предмет Руни. А ты действительно хороша в том, чтобы помогать людям, – добавляю я, чтобы польстить ей. – Может, ты смогла бы позаниматься со мной в другой день? Моя мама могла бы заплатить тебе.
Она щурится и поворачивается спиной к Френсин, которая, как я замечаю, напрягается, чтобы подслушать наш разговор.
– Могу я спросить тебя кое о чем? Ты и Гордон все еще…?
Выражение ее лица полно любопытства, боли и раздражения в одно и то же время.
– Да, мы все еще вместе. Ну, вроде как, я думаю.
– Что ты имеешь в виду?
Я скрещиваю руки.
– Какое это имеет отношение к репетиторству?
– Никакого. Я просто хочу знать.
– Я…
– Забудь. – Она начинает отворачиваться. – Это не мое дело. Прости, что спросила.
– Нет, подожди. – Я касаюсь ее руки, и она поворачивается, чтобы посмотреть на меня – Что не так?
Ее выражение немного смягчается.
– Ну…Хлоя. Ты просишь меня о помощи, но ты понимаешь, что Гордон был моим парнем? Шесть месяцев.
– Да, я знаю, – отвечаю я, хотя я не знала, что шесть месяцев. Дольше, чем мы.
– Так что мне будет странно сидеть напротив тебя и помогать тебе, зная о ваших отношениях.
– Я не уверена, это можно назвать отношениями. Я имею в виду, да, мы поладили быстро сначала, но потом он...
Я думаю о том, как рассказать, не выглядя жалкой. Я чувствую, как мое лицо начинает жечь, как перед слезами.
– Попросил перерыв?
Ее брови поднимаются, и каждый из последних моих разговоров с Гордоном врывается в мой мозг, словно наводнение. Значит, дело не только во мне.
– Он поступил с тобой так же? – спрашиваю я.
Она кивает.
– Ох, – говорю я, не найдя лучшего ответа.
– Без обид, Хлоя, но мне было интересно, как долго это продлится с тобой.
– Ну, спасибо. Это мило.
– Я не имею в виду это в плохом смысле. Просто... я не знаю. Я недостаточно сильна сейчас, чтобы быть в состоянии помочь тебе, зная, что вы, ребята, были вместе. Ты не знаешь, что он для меня значит, – говорит она, нервно оглядывая класс.
Да, я знаю.
Ты влюбилась в него, как и я.
И он отодвинул тебя в сторону, как и меня.
– Ты не представляешь, как было больно, проезжая мимо его дома, увидеть твой мотоцикл у входа, – рассказывает она, ее глаза порозовели и заблестели.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, – говорю я, вспомнив, как меня огорчали незнакомые автомобили у дома Рока.
Ох.
Боже.
Что это значит? Что я влюблена Рока? Боже, это так неправильно.
– Что ж, не могу винить тебя, – добавляю я, глядя на пластиковые стулья. – Не волнуйся. Я найду кого-нибудь еще.
Я направляюсь к доске, услышав ее извинения, как будто из другого измерения. Я могу справиться без Сабины. Я никогда ни в ком не нуждалась, и мне не нужен никто сейчас.
Вдруг я замечаю крестную с сумочкой на плече и ключами в руке, разговаривающую с миссис Рат.
– Крестная, – обращаюсь я к ней, слегка махая рукой.
Она гладит плечо миссис Рат, словно в благодарности, а затем указывает на ступеньки на краю возвышения, куда она направляется. Я встречаю ее там.
– Салют. – Я целую ее в щеку. – Что ты здесь делаешь?
– Милая, садись. – Мы присаживаемся на ступеньках.
– Что не так? – Я помню лицо своего отца, болезненное и замученное, когда он подошел ко мне в гараж с новостями о смерти Сета. Все хорошо, красавица, все в порядке... сказал он, потому что я и так уже всё знала.
– Ничего, – говорит она, заправляя прядь волос за мое ухо. – Я только хочу поговорить. Я беспокоилась о тебе.
– Почему? – Я пожимаю плечом.
– Хлоя. Пожалуйста. Я не вчера родилась.
Я вглядываюсь в ее ясные карие глаза. Линии вокруг них напоминают мне, как долго эта женщина любит меня. Очень долго. Она берет мои руки в свои красиво наманикюренные руки. Ее длинные ногти сегодня светло-розового цвета.
– Ты испытала много стресса недавно.
– Я в порядке. – Я вытаскиваю свои руки из ее рук.
Ее брови сводятся вместе.
– Неправда. – Она видит меня насквозь. Невозможно спрятаться от крестной. – Ты не в порядке. У тебя был тяжелый год, Хлоя. – Слова задевают меня, ведь в них правда.
Я не могу ответить.
– Ты потеряла любимого дядю, – продолжает она. Я стараюсь сдержать волну слез, поднимающихся к краям век. Только слёзы во мне остаются сильными. Она смотрит на свои руки и старается успокоить дыхание. – Поверь мне, он тоже очень любил тебя. Вы были как два близнеца, родившихся в разное время. Так и было.
Брат и сестра… астральные нити, связывающие нас вместе…
– Я знаю, что ты была в компьютерном классе, – произносит она медленно.
Я пожимаю плечами, словно оправдываясь.
– И? Любой может пользоваться этим классом.
– Да, но я знаю, что ты искала.
Я никогда не удаляла ссылки на сайты по усыновлению. Я никогда не думала, что кто-то после меня станет просматривать историю поиска.
– Ты шпионила за мной, крестная?
Ее плечи опускаются. Она выглядит побежденной.
– Твоя мама попросила меня. Малыши занимают много времени, но она все еще хочет приглядывать за тобою.
– Это не дает никому право шпионить за мной.
– Дорогая, если тебя интересует твое прошлое, спроси своих родителей.
– Но они ничего не знают. В любом случае, мне нужно провести профессиональное расследование.
– Да, но по крайней мере, они могут помочь тебе удостовериться, что ты не будешь обманута. И тебе понадобятся деньги на поиски. Хлоя, используй их в своих интересах. Они твои родители. Но если они не знают, что твой интерес настолько силен, как они могут помочь тебе?
Не знаю, рада ли я, что у меня появился кто-то, с кем можно обсудить это дело. Мне нравятся мои отношения с родителями, и не хочу ничего менять, а впутывание их может всё осложнить. И я ненавижу усложнять ситуации! Я вздыхаю и кладу голову на плечо крестной. Мои глаза начинают намокать.
– Поверь мне, я знаю, что сейчас нелегко. Но даже мистер Руни поставит тебе тройку, если увидит, что ты до конца года занимаешься усерднее. Я не хотела тебе это говорить, но я знакома с ним несколько лет, и могу подтвердить, что он так поступал много раз прежде.
– Я пытаюсь, крестная. Я пришла сюда за помощью от кого-то еще, потому что Гордон больше не помогает мне в учебе. Это оказалось непросто для меня.
– Что ж, тогда вперед. Доброе начало – половина дела. – Она улыбается и стирает мои слезы большими пальцами. – Ты не одна, Хлоя. А теперь вперед за учебу.
Я сажусь за парту с никаким желанием учиться, хотя понимаю, что надо.
Она вешает сумочку обратно на плечо.
– Хлоя, твои папа с мамой сильнее, чем ты о них думаешь. Они поймут, что у тебя на уме. У вас преданная семьи, более преданная, чем у некоторых "настоящих" семей, как ты говоришь.
Я смахиваю слезы.
– Я знаю, – шепчу я.
– И, если я тебе нужна, я тоже здесь. Не решай проблемы в одиночку.
Не знаю, почему, но эти слова вывели меня из равновесия, и минут пять я приходила в себя, пока не высохли слезы и цвет лица не вернулся в нормальное состояние.
Угадайте, кто ждал меня утром, когда на своем сером слоне я въехала на парковку? Я отхожу в сторону и щурюсь на нее на солнце.
– Давай так... – Сабина натягивает ремни ее рюкзака, пока я выключаю двигатель и запираю пикап. – Два дня в неделю. Твой дом после школы. Мы не будем говорить о Гордоне. Договорились?
– Конечно.
– Прости за вчерашнее.
– Все в порядке. Мне не следовало устраивать тебе засаду.
– Ты попросила меня о помощи, а я заставила тебя чувствовать себя виноватой. Что бы ни происходило между тобой и Гордоном, это не мое дело. Мне просто нужно признать это.
– Поверь мне, ничего такого не происходит, – я улыбаюсь.
– Но я по-прежнему не хочу знать. – Она улыбается в ответ. Она выглядит здесь, на солнце, по-другому, нежели в тусклом свете класса. А будет ещё милее, когда избавится от своих скоб.
В течение следующих трех недель Сабина приходит по вторникам и четвергам и ничего не берет с моей мамы. Вполне возможно, она самый милый человек на планете. Я не понимаю, как Гордон мог ее бросить. Он идиот.
В остальные дни я старательно учусь сама – на пристани, дома, даже в классе Руни после уроков, чтобы продемонстрировать свои целенаправленные усилия. Учусь везде, кроме аудитории, ставшей роковой для отношений Хлои и Гордона. Я сдаю каждый тест Руни по крайней мере на семьдесят процентов. Я не общаюсь ни с кем, кроме Сабины и семьи. Я оставила Рока, чтобы разобраться в себе. И Гордон, я лишь улыбаюсь ему в коридорах, немое напоминание, что я все еще люблю его.
Скучаю ли я по ним? Да. Но Гордон же смог отодвинуть меня в сторону по своим причинам? Так что я могу сделать то же самое. Хотя я по-прежнему рассчитываю на после-школьное решение, быть ли нам вместе этим летом. А Рок по появляется, то нет в школе, что означает, что он, наверняка, нашел очередную девушку, но мне плевать. В моей жизни многое поменялась. И нам уже не остаться друзьями. Пора ему найти друга-парня, который не будет против выслушать, как он отдает себя девушкам, которые не любят его. А я не хочу.
На пристани Мёрфи сверчки и лягушки исполняют свои ночные симфонии. Воздух тих, ветра нет. Моя рубашка прилипает к потной коже, влажная, как будто она никогда до конца не высыхает после стирки. Я помню, какой мокрой была моя одежда в тот прекрасный день, когда Гордон и я были здесь в последний раз вместе. Тот день был совершенен. И кто пришел и все испортил? Тот, чье имя рифмуется со словом черепок.
Я просматриваю распечатки расследования по усыновлению. Есть один детектив в Южном Майами, не слишком далеко от того, где я живу. Это женщина, и её биография гласит, что она сама усыновленный ребенок. Она сообщает подробности о поиске собственной биологической матери и как она, наконец, встретила ту спустя сорок лет, а также объясняет, что каждый случай индивидуален, и некоторые заканчиваются не так хорошо. Я знаю. Я подготовлена к этому. Я все еще хочу довести дело до конца.
Я свечу фонарем на объявление, что снос состоится в понедельник, 5 июня – одна неделя, начиная с сегодняшнего дня. Забавно, я чувствую, что могу справиться со встречей со своей биологической мамой, но не могу расстаться с пристанью. Здесь столько воспоминаний. Последние – с Гордоном: купание во время весенних каникул, разговоры ночью о космических квантовых теориях, древней Земле, самых старых цивилизациях в мире…
Представляет ли Гордон, на что походит такое вынужденное ожидание? Кто-либо, во всей его привилегированной жизни, когда-нибудь говорил ему ждать, стоять в стороне, в то время как он или она решит, что чувствует к нему? Он когда-либо был жертвой чьего-либо сомнения? Вероятно, нет. Так что я должна простить ему то, что он так поступил со мной. Он просто не понимает. Если бы он знал, как это ощущается, то он не поступил бы так.
Я выключаю фонарь и жду, пока мои глаза снова привыкнут.
Бетельгейзе27 кажется ярче сегодня. Также и Арктур, Регул и даже Спика28. Я хочу посвятить себя звездам за, в ответ на ощущение надежности, которое они дали мне. Я хочу смотреть на них вечно, может быть, даже добраться до них однажды. Если я буду тратить столько времени, глядя на небо, я могу сделать на этом карьеру. Но для этого нужен проходной балл, так что я должна продолжать работать так же упорно. Может, этим летом я смогу устроиться на работу в планетарий в Майами. Это поможет оплатить расследование, и надеюсь, даже новый телескоп. Не дешевый, а апохроматического малыша с пятидюймовыми отверстиями.
Мой телефон звонит новой добавленной мелодией. Сабина.
– Алло?
– Привет, Хлоя.
– Привет! Я только что закончила задание, которое ты дала мне.
– Здорово. Продолжай. – Она смеется немного.
– Да, я думаю, что готова для финала. Я не смогла бы справиться без тебя, так что спасибо.
– Пожалуйста. – Она колеблется. – У тебя есть минутка?
– Да, что случилось?
– Я знаю, мы договорились не говорить о Гордоне, но учитывая, через что ты проходишь, и тот факт, что я прошла через это же дерьмо из-за него, ты должна знать кое-что.
– Что? – спрашиваю я, повеселев с одной стороны, услышав слово дерьмо из уст Сабины Хименес, но опасаясь, с другой стороны, что у нее новости о Гордоне.
Я слышу ее колебания на линии. Не знаю, кто воспримет все, что она скажет тяжелее – я или она.
– Я думаю, что он переезжает.
Я слышу ее. Я слышу. Но в этом нет смысла. Невозможно поверить, что Гордон сообщил эту неожиданную новость кому-то прежде меня, его девушки, которая его любит и обожает.
Я моргаю.
– Переезд в другое место в Майами или...
– Нет, в Бостон, – говорит она.
Я делаю все возможное, чтобы держать свой голос спокойным и свои мысли рациональными. Я сильно кусаю губу, прежде чем спросить:
– Это он тебе сообщил?
– Мой друг, который вместе с ним на алгебре слышал, как он говорил Филиппу.
– Филиппу?
Вот он, избранный. Я слышу, как кровь приливает к моей голове, будто снося мои барабанные перепонки.
– Хлоя, если мы не были друзьями, я бы не сказала тебе ничего. Я бы, наверно, насладилась ситуацией. Но мы друзья. По крайней мере, я так думаю.
– Мы друзья, – подтверждаю я, и у меня такое чувство, что она рассказывает мне это, потому что не хочет видеть меня неосведомленной, не потому что наслаждается, сообщая мне новости. – Спасибо. Я перезвоню.
– Хлоя? – Ее голос умоляет.
– Да.
– Не злись на меня.
– Конечно, нет.
– Просто ты должна знать.
Ага. Это точно.
– Я знаю. Спасибо, Сабина.
Я кладу трубку и просто сижу. Я представляю машину Гордона, подъехавшую к причалу. Он пришел, чтобы извиниться, чтобы сказать мне, как он меня любит. Сказать, что время мы потратили не зря. Что он все обдумал и хочет, чтобы мы двигались вперед с нашими отношениями. Что новость о его переезде неправда.
Но потом я возвращаюсь в настоящее, и в глубине души я знаю, что есть истина и что есть ложь. И я должна быть глупой, слепой или одновременно глупой и слепой, чтобы не различать, что есть что.
Глава 26
Сердце колотится при виде его дома, места наших в-середине-школьного-дня свиданий. Его комната светится в темноте. Биение сердца отзывается в ушах.
Мягко закрывая дверь машины за собой, я направляюсь по проложенной кирпичом дорожке к дому Гордона. Впервые я позвонила в звонок. Он будет раздосадован, когда увидит меня. Проходит минута, и передняя дверь щелкает и открывается. Через нее выглядывает миниатюрная женщина с каштановыми волосами. Мама Гордона.
– Да?
– Здравствуйте, – Я улыбаюсь, словно невинная умная девушка. – Гордон дома?
– Он здесь, – говорит она, слышно оттенок русской «з» в ее «с» – Но уже одиннадцать часов. Что тебе нужно?
Абсурдность того, что я делаю, сильно ранит меня.
– Ох. Я не проследила за временем. Я позвоню ему завтра. Простите, что побеспокоила Вас.
Я возвращаюсь к пикапу.
– Ты Хлоя?
Мое сердце падает, когда я поворачиваюсь и вижу ее суженые глаза.
– Да.
Она прислоняется к двери.
– Ты осознаешь, что мой муж и я знаем, что ты проводила здесь время пока нас не было дома?
Мое тело дрожит, мои глаза смотрят на идеально выложенный узор кирпича на дорожке.
– Мне интересно, знает ли твоя мать? Или мне самой стоит ее спросить? – спрашивает она укоризненно.
Мои глаза приклеиваются к ее. Она не унизит меня и не заставит сожалеть. Ее сын так же ответственен за наше поведение, как и я. Я не делала ничего, чтобы совратить его, или что она имеет в виду. Я понимаю, что всегда буду выглядеть так, словно оказываю на людей плохое влияние.
– Тебе нечего сказать? – спрашивает она.
– Я хотела познакомиться с Вами должным образом, – говорю я медленно. – Хотела уже очень давно. Но Гордон настоял, чтобы все произошло таким образом.
– Я уверена, что мой сын имел свои причины. – Она оглядывает меня сверху донизу, словно что-то не так с моим внешним видом.
– Простите, что побеспокоила Вас. – Я разворачиваюсь, чтобы уйти, прежде чем сорвусь на ней.
– Мам, – Гордон появляется в двери в пижамных штанах и футболке – Я сам разберусь.
Меня охватывают привычные смешанные чувства злости и восторга при виде него.
– Поторопись. Уже поздно, – говорит она холодно, наконец убирая с меня тяжелый взгляд. Гордон кивает и закрывает дверь позади себя.
– Прекрасно, теперь я перешла от звания секрета к званию проблемы, с которой нужно разобраться.
Я прислоняюсь к колонне, пиная ее пяткой.
– Почему ты здесь? – спрашивает он. Не грубо. Просто любопытно.
– Почему я здесь? – повторяю я. – Что ж, давай посмотрим… около месяца назад ты сказал мне дать тебе немного пространства, потому что тебе нужно было уладить дела. Но ты не позвонил, не сообщил ничего нового…ничего. Но твои слова дали мне надежду, что, возможно, мы снова будем вместе, как только закончим школу. Школа почти окончена, и я думаю, что нам пора поговорить.
– Но, Хлоя, сейчас неподходящее время. У меня финальные экзамены через несколько дней.
– У нас, Гордон. У нас финальные экзамены через несколько дней. Ты не единственный, у кого важные дела.
Он нервно запускает обе руки в свои волосы.
– Я просто... я до сих пор не знаю. Он качает головой.
– Не знаешь что? Ты только это и твердишь, Гордон. Но мне нужен лучший ответ.
– Ты заслуживаешь лучшего ответа. Я просто не могу его тебе дать. Прости, но не могу.
Я прикусываю верхнюю губу.
– Если ты не хочешь больше быть со мной, то просто скажи, и я смогу двигаться дальше.
– Это не то, чего я не хочу, – искренне говорит он. – Ты невероятная, Хлоя. Ты смешная, умная, красивая... я действительно люблю тебя.
Его слова пронзают меня насквозь. Я чувствую, как мой нос вспыхивает, мне не хочется потерять его.
– Я всегда отлично проводил время с тобой, – он продолжает, его лицо охвачено противоречием. – Ты, наверное, думаешь, что это чушь, исходя из того, как я себя веду, но это не так. Это правда.
– Но... я подталкиваю, ожидая звездную причину, почему он был готов отказаться от прекрасных отношений, если его слова правдивы.
Он поднимает руку и сдается, позволяя ей тяжело упасть.
– Но мы не можем быть вместе.
Мы не можем быть вместе. Слова ранят меня, но в то же время дают непоборимую силу. Правда. Обнадеживающая, горькая правда. Мы не можем быть вместе. Вот мой ответ. Но я ведь знала это с самого начала. Я просто не слушала предупреждения. Я знала, что у Гордона уже есть жизненный план, и я никогда не была частью этого плана. Скорее мешала его плану.
– Точно. – Мой мозг пытается обработать мир других истин, что я никогда не почувствую его поцелуй на своих губах, никогда не буду лежать в тех руках, которые он в этот миг сложил перед собой. Никогда больше мы не поговорим на темы, которые дают мне возможность чувствовать себя важной и умной.
– Это не то, что ты думаешь. – Он мягко закрывает глаза.
– Ты не знаешь, что я думаю, – тихо отвечаю я, качая головой. Посмотрим, как много времени займет признание. Я знаю, что Сабина не врет о его переезде. Я знаю её настоящую, уверена в ней на сто процентов.
– Ты права. Я не знаю.
– Так в чем дело, Гордон? Я хочу услышать значащую причину, почему мы не можем быть вместе, если ты все еще любишь меня.
Он делает глубокий вдох, затем выдыхает очень медленно.
– Я уезжаю, Хлоя. Я возвращаюсь в Бостон. Как только закончу школу.
Он ждет моей реакции, но я застыла. Если он действительно любит меня всем сердцем, он постарается найти способ, чтобы остаться и быть рядом со мной. Я знаю, что это очень “прямолинейные” мысли, но сейчас я не могу думать рационально.
– Ты не выглядишь удивленной, – замечает он.
– Была бы, если бы я не услышала уже это от кое-кого другого.
Я наслаждаюсь великолепным видом шока на его лице. Он прикрывает рот ладонью, выдыхая через пальцы.
– Я сожалею.
– Конечно, сожалеешь, – говорю я, и необратимая Хлоя просыпается во мне. – Почему ты уезжаешь?
– Потому что у МИТ лучшая интенсивная программа летней инженерной практики? Потому что там мой брат, потому что прежняя работа моего отца там... миллион причин. Мой отец здесь управляющий региональными отделениями, но он может так же легко…
Мне плевать на его папу, брата, козу или кур.
– Так это по большей части их решения. У тебя действительно не было выбора в…
– Нет, это то, чего я хочу, – он перебивает.
Не «я не имею никакого контроля над ситуацией», а «это то, чего я хочу». Я стараюсь не позволить моей челюсти отвиснуть.
– Ты знал все это, когда мы были вместе? Когда мы почти сделали это на пристани? Или в какой-то из дней, когда ты приводил меня сюда? – Я указываю на его комнату. – За три месяца, что мы были вместе, почему ты не сказал мне? Последний месяц, что я ждала тебя, ты не мог предупредить?
– Я не хотел ничего усложнять, пока мы рассматривали плюсы и минусы. Мы просто решили наверняка.
– Что ж, поздравляю тебя, – говорю я, потому что не нахожу других блестящих ответов.
– Хлоя, – произносит он медленно. – Помнишь, я просил тебя не давать себе ложных надежд со мной? Помнишь, я пытался предостеречь тебя?
– Ну, я думала, что это общее предупреждение, вроде «мы не подходим друг другу», что я уже знала было чушью, потому что мы хороши друг для друга. Если бы ты сказал, «потому что я переезжаю этим летом», возможно, я не позволила бы себе привязаться к тебе. Возможно, не позволила бы себе влюбиться в тебя, но я влюбилась, и ты ничего не сделал, чтобы остановить меня.
Почему я чувствую, словно моя грудь расколота?
– Ты права. Мне не следовало обманывать тебя. И прости, что не сказал тебе раньше. Но хотя я люблю тебя, ты дорога мне, но я не уверен, что мы были действительно влюблены, Хлоя. Может быть, мы были влюблены в идею любви. Что часто встречается в жизни.
Мне следовало это увидеть. Вот он, тот же Гордон, известен как “обожать означает поклоняться”, и он не поклоняется никому. Он ясно дал это понять. Это было настоящее предупреждение. Единственное, что мне удается сказать:
– Ты прав, любовь была частью моего коварного плана, чтобы сбить тебя с курса.
– Смешно. Но ты должна признать, что большая часть твоего первоначального плана была нацелена именно на это – удержать меня.
– Что? Ты не серьезно!
– Шшш, моя мама, – шепчет он. – Да, я серьезно. Вспомни твои «давай уйдем, давай уйдем отсюда!», твоё вытягивание меня из колеи, когда я должен был сфокусироваться на учебе.
Я игнорирую его просьбу быть тихой.
– К черту твою учебу! Ты имел полный контроль над своими действиями, Гордон. Я не приставляла пистолет к твоей голове. Или ты забыл, что ты был самим собой, способным сделать свой собственный выбор? Мне нужно было учиться столько же, сколько учился ты. По разным причинам, может быть, но я училась.
– Ага, так ты не потеряешь свой мотоцикл.
Он говорит «мотоцикл», словно это трехколесный велосипед.
– Как я уже говорила, по разным причинам.
– И это моя точка зрения. Наши приоритеты разные. Всегда были разными. Слушай, забудь об этом. Не хочу сделать тебе больнее, чем уже сделал.
– Что ж, это благородно с твоей стороны.
Минуту мы стоим в тишине. Да, наши приоритеты разные, но я думала, мы уже повлияли друг на друга и стали более уравновешенными людьми. Я знаю, что это мой последний акт отчаяния, но я ищу его глаза, надеясь, что что-то – воспоминание о нас на пристани, или в его комнате, или один из наших невероятно долгих поцелуев заставит его передумать.
Но он просто тихо закрывает глаза, как будто ждет, что я сделаю следующий шаг.
– Единственное, чего я когда-либо хотела, – говорю я спокойно теперь, – Чтобы ты улыбался и был счастлив. Потому что, знаешь, Гордон? Жизнь коротка. И никогда не знаешь, вдруг ты умрешь завтра. Тогда все, что ты планировал на будущее, будет потрачено впустую.
– Я ценю твой образ мышления, Хлоя, правда. И я знаю, что оно исходит из твоего опыта с дядей, но мы все равно не можем быть вместе. Но если я тебе понадоблюсь для чего-либо, чего-угодно, я все еще буду здесь несколько недель, но в остальном...
Медленно я принимаю реальность. Все кончено.
– Тогда все.
Он тянется ко мне, но я отшатываюсь назад.
– Не делай этого, Хлоя. Я должен знать, что ты будешь в порядке.
В его лице я не вижу мерзавца. Я не вижу игрока или мудака. Я вижу мальчика, который действительно заботится обо мне, но в конце дня я просто не попала в его организованный список жизненных приоритетов. Он возвращается на свое русло.
Я киваю, потирая глаза.
– Да, я буду в порядке, – отвечаю я. У меня нет выбора. – Не беспокойся обо мне, Гордон.
– Ты уверена? – он спрашивает больше для своего собственного спокойствия, чем для моего блага.
Столько мыслей готовы вылезти наружу. Что он сдается слишком легко, что мы должны дать нам шанс, что он пожалеет, что отпустил меня, когда окажется в одиночестве в своей комнате по ночам, задумываясь, что я делаю... но я знаю две вещи. Во-первых, что бы я ни сказала, не изменит его решения, и во-вторых...
Я думаю о Роке, когда он сказал мне, что я была бы номером один в его списке, и помню тот адский день в его доме, когда он объявил неизменную готовность изменить весь его образ жизни только ради меня. Амбициозные желания, но благородные. Вот в чем, Хлоя, лояльность. Не в этом.
– Да, я уверена. – Я одариваю его грустной улыбкой. – Еще увидимся, Гордон. Мы будем поддерживать связь в выпускном классе и в колледже. Может быть, даже будем вместе в будущем. Когда придет время.
Гордон улыбается ярко.
– Слушай, и правда. Может, у нас в будущем всё получится.
Я просто шучу, но иногда Мальчик-Мозг на редкость безголовый. Я никогда не буду его высшим приоритетом. У него всегда будут проекты, которые нужно закончить, профессоры, с которыми нужно поговорить, рекомендации, которые нужно сохранить. Там всегда будет больше, больше амбиций, более важных, чем я. И у меня нет времени для мальчиков, у которые нет времени для меня.
Поэтому я ловлю взглядом его красивые карие глаза, затем наклоняюсь, чтобы поцеловать его в последний раз. Он наклоняется, чтобы принять поцелуй. Я могу чувствовать, как часть его разрушается, кусочек его мыслей жалеет о его собственном решении. И с максимальным удовольствием я заканчиваю. Быстро я поворачиваюсь и иду обратно к пикапу.
– Просто, чтобы ты знал, – говорю я, открываю свою дверь и сажусь внутрь. – Возможно, ты был влюблен в идею любви, но я нет. Я любила тебя по-настоящему. – Затем, прежде чем он увидит мои слезы, я закрываю дверь машины и выезжаю на дорогу.
Глава 27
Субботнее утро. Я пью кофе с молоком в одиночестве в «Рикардо», вслушиваясь в звон тарелок и столового серебра. Как бы я ни старалась отпустить историю с Гордоном, я все еще слишком много думаю о нём. Я удивляюсь, как могла быть такой глупой, как я могла позволить себе эмоционально привязаться к нему. Также я чувствовала себя виноватой за то, что готова была дойти с Гордоном до конца вопреки всем обстоятельствам, но не сделала то же самое для Рока.
Почему?
Если кто и заслужил такую преданность, то это Рок. Может, я предполагала, что Рок всегда будет рядом, а с Гордоном, я чувствовала, что он ускользает? Вздыхаю. Это уже неважно. Никого из них нет сейчас рядом.
Я заполняю предварительную анкету для детектива по усыновлению в Южном Майами. Как только закончу, я собираюсь ей позвонить. Лучше всего в субботу, потому что я всегда могу оставить ей сообщение, если она не в офисе, и это даст мне время подумать немного больше, в случае если я пожалею, что контактирую с ней.
Мой телефон звонит, и я быстро отвечаю. Это папа.
– Эй. Я думала, ты сегодня на рыбалке.
– Не сегодня. Где ты?
– Учусь.
– Где, ради интереса.
– В Рикардо.
– Ох. – Он медлит с ответом. Почему он вдруг так беспокоится о моем местонахождении? Что-то есть в его голосе. – Когда ты вернешься домой?
– Что случилось, папочка?
– Ничего. Просто... не задерживайся долго, красавица. Скоро пойдет дождь.
– Папа, это май в городе Флорида. Дожди идут каждый день. – Я вношу немного сарказма, но могу сказать, что есть что-то, что ему не терпится рассказать. Так что, хоть я еще не закончила с формой опроса, я оплачиваю счет и собираюсь.
Когда я заворачиваю на подъездную дорожку, вижу папу, который вертится на крыльце вместо того, чтобы возиться в гараже. Что-то не так.
