Текст книги "Гайя Антонин-Вампиры Северного Рима-3"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Ни то, ни это.

– Почему ты одиночка?

– Из-за него.

– То есть?

Мурза смолчал. Наконец, он нехотя сказал:

– Я и стал-то охотником только из-за… из-за… То есть, не совсем… Короче, все он… Ингемар. Двадцать лет. Уже двадцать лет я жду момента, когда снесу его е…ную голову с плеч.

Боже… Столько ненависти в его голосе…

– Из-за этого… мастера, – он заскрипел зубами. Я отпрянула от него. – Прости.

И Мурза, отшвырнув опустевшую банку, подянлся и скрылся в здании, что было за нашими спинами.

Я просидела минут пять, потом достала сигареты из сумочки. Пришел вервольф. Он тоже курил. В руке у него была гитара.

– Ого, – изумилась я. – Эт-то что?..

– Ты меня извини. Не хотел пугать. Я не хочу… да и не могу говорить об этом. Хочешь, спою тебе?

– Конечно, – я вложила в свое «конечно» как можно больше тепла и как можно меньше изумления.

Трогательный он… до боли.

И Мурза, усевшись рядом, метко запулил окурок в костер. Потом взял несколько аккордов. Мне почему-то подумалось, что он учился играть в армии или где-то еще, где просто надо было чем-то себя занять. Война. Тюрьма?.. Кто знает.

Пел «особенный» волк хорошо. Бархатистый голос его с легкой хрипотцой был до странного тоскливым и обреченным. Мурза пел о волке – вот сюрприз… Что-то о том, что он любил как мог, жил как мог, но вот на полпути выстрел все решил. И еще что-то было о «ней», которую слиток свинца догнал. И под звук этого выстрела волк вспомнил, как… И дальше шло совсем уж трогательное что-то и полное боли. Я запомнила припев наизусть, так крепко он врезался в мою душу:

Звездами с неба, лапами елей логово для нее устлал,

Мягкою тенью, полной луною, зыбким оскалом скал ласкал.

Скалился врагам, клыки показывал волкам другим,

Чтобы она могла спокойно спать.

Темною холодной зимней ночью отдавал свое тепло

И не давал ей замерзать…

И, кажется, то, что Мурза не мог сказать словами, он сказал мне этой песней. Тоска, которой полон был его голос, рассказала мне о той, ради которой он готов был разорвать любого, которой отдавал себя без остатка, которую любил так, как может любить только волк. От боли Мурзы даже мне стало больно. Двадцать лет он охотится на Ингемара. Неужели он отнял у Мурзы ту, которую он любил? Убил ее. Но как? Почему? Увы, мне не хватило сил спросить у волка об этом.

Тем вечером и той ночью Мурза еще о многом пел мне, но та песня засела накрепко в моей голове. Мы выпили все наши запасы, потом перешли на НЗ Мурзы – коньячок и вяленое мясо. Мы болтали – но все больше говорила я. Боже, какое это счастье – когда тебя слушают!.. Ни одного вампира не интересовала я и мое прошлое, все только о себе говорили и своих сложных судьбах. А Мурза слушал, слушал и понимал – ну, а если не понимал, то очень хорошо притворялся. Боже! Благослови его за это, думала я.

Помню, что уснула на его груди, не досидев до рассвета совсем немного.

Глава 3

Мрак срезал крылом слона и ферзя,

Мой голый король убит взглядом.

Ну и поделом, я знал, что – нельзя!..

Но очень хотел быть рядом с тобой. (с) Slot

У беды – глаза зеленые,

Не простят, не пощадят…

Т. Коршилова

Ты – одна, эти люди – не свои,

Их глаза холодны, как у змеи.

Упади – и услышишь чей-то смех.

Мир хорош, но не для всех. (с) Химера

– Ингемар просил нас приехать к нему, – голос у Маны был презрительный, – и я бы советовал тебе вымыться. От тебя за километр разит волком.

Войдя в свою новую квартиру, я совершенно не ожидала увидеть там его. Поэтому я застыла, едва войдя в студию, совмещающую гостиную и кухню. Зеленоглазый сидел, развалясь, на шикарном полосатом диване, в расстегнутой пурпурной рубашке и брюках. Возле него на дорогущем лакированном столе со стеклянными вставками стояли три бутылки разной степени наполненности, а также живописно набитая битком бычками пепельница.

– Не кури в помещении, – с неудовольствием сказала я, бросая сумочку на удобную лакированную деревянную стойку слева у входа в гостиную.

Сказать что-то еще я не успела. Мана в мгновение ока подлетел ко мне, схватил меня за руку и пребольно сжал ее. Я испугалась, что за этим последует что-то худшее, по крайней мере горящие зеленые глаза вампира, находящиеся в сантиметрах от моих, обещали мне муки ада. Вздрогнув, я подавила невольный вскрик, закусила губу, стараясь нагло и вызывающе глядеть на него.

– Не курить в помещении?! – рявкнул он мне в лицо с таким бешенством, что я снова вздрогнула.

Он, с очевидным усилием взяв себя в руки, спросил:

– Почему ты отключила телефон?

– Потому что ты звонил невовремя, – храбро пискнула я, пытаясь освободиться. – Немедленно отпусти меня.

– Так, и чем же таким важным ты была занята, что тебе мои звонки мешали? – он и не подумал разжать свои словно стальные пальцы.

– Музыку слушала, – нагло сказала я, изо всех сил стараясь не отвести взгляда. – Ты пугаешь меня.

– Пугаю, родная? – он жалостливо сдвинул бровки домиком, в притворном раскаянии положил свободную руку на щеку и покачал головой. – Ну прости. Я просто много пил и много курил, ожидая тебя, е…ный эгоист, всегда только о себе и думаю…

Это вывело меня из себя.

– Так, а какого хрена ты тут… – я попыталась вырваться из захвата Маны, но куда там! – … делаешь?! Как ты вошел?!

– Ты моя жена…

Я картинно рассмеялась, но Мана дернул меня за руку, заставляя запнуться.

– Я могу входить в твое жилище.

Я неверяще уставилась на него. Зеленоглазый малость остыл.

– Говорили тебе, что вампирский брак на крови – сильная штука, а? – спросил он беззлобно.

Нет, не может быть. Я заправила за ухо выбившуюся из небрежного пучка прядь волос. Тут какой-то подвох.

– Документы на имя Гая оформлены? – дошло до меня. – Вампир может входить в дом вампира?

– Нет, – сказал Мана. – Документы обозначают владельцем тебя.

– Но все же он платил за эту квартиру, поэтому… Ты платил за нее?!

– Б…дь, – Мана возвел очи к небу. – Кто бы ни платил за эту квартиру, хозяин в ней тот, кто считается хозяином.

Я поняла, что он не лжет, правда, перед этим, как тормоз, всматривалась в его лицо минуту или около того. Все никак не могла решить – верить или нет. Помню, Эстелла о чем-то подобном говорила. Мы тогда напились, и она сказала, что будь она женой Траяна официально (читай: по-вампирски), то без ее разрешения все те вампиры, что сновали вокруг нас в тот момент, не смогли бы войти. Я вспомнила, как с пьяных глаз попутала близнецов Амандо. Более приятного мне Пьетро я приняла за говнистого Примо. И потом долго объясняла ему, что Эстелла тут хозяйка. Он и не был против, но мне так обидно было за нас, простых смертных девчонок, которых вампы сначала засосали и затрахали до полусмерти, а потом, видите ли, решили осчастливить женившись… Эсте хорошо. Она прощать умеет.

Итак, до меня дошло впервые, что союз наш с Маной – не фикция. Он вошел в мой дом без разрешения. Такой закон вселенский – и побоку. А ведь я даже когда-то представляла себе, как не дам Мане разрешения… Чтобы у меня было место, где можно остаться наедине с собой. Честное слово, мне очень нужно было это место. Все рухнуло. Что эта красивая квартира? Нет, уж точно не милый дом…

– Отпусти меня! – я резким движением вывернулась-таки из стального кольца пальцев Маны. – У меня нет настроения, давай попозже поговорим, а?

Он развернулся на носках, шагнул к лакированной стойке и ударил по ней ладонями в бешенстве. Его лица я не видела, но представить могла. Я хорошо знаю Ману. Даже слишком хорошо, чтобы бояться его ярости.

– И мебель не попорти, – холодно сказала я, удаляясь в другую комнату.

Эффект был испорчен, потому что там была не спальня. Мне пришлось выйти из уютного кабинета и толкнуться в другую комнату. Мана так и стоял, спиной ко мне, с руками на стойке, опустив голову. Я знаю, что злорадствовать нехорошо. Но так приятно!..

Мана вошел следом за мной, я даже не успела толком рассмотреть, все ли в спальне сделали по моему дизайну. Нет, я не боялась Ману уже давно. Почти не боялась. Я, наверное, навсегда запомню его поступки зимней поры сего года.

Мой супруг без лишних слов и не медля приблизился ко мне, застывшей у стены за разглядыванием лепного молдинга. Мана обхватил мою талию, крепко обвил ее руками и прильнул губами к моим губам настойчиво и жадно. Знакомой дрожью отозвалось мое треклятое тело. Его-то, в отличие от меня, мозги не обременяют, в смысле, ему мозг инстинкты заменяют. Тело помнит, как хорошо ему всегда было после таких вот поцелуев. Так хорошо… как ни с кем и никогда. О небо!.. Я обхватила плечи Маны, насколько это позволяла их ширина, и ответила на этот манящий, сладкий, горячий… нежный, «мановый» поцелуй. Приоткрыв чуть глаза, вижу, как отчаянно крепко закрыты глаза вампира, как упоительно дрожат его длинные ресницы… Не могла никогда насмотреться на лицо Маны во время секса. И секса-то у нас мало было, если задуматься. А так хотелось, чтоб было много!

Он предательски делает мне подсечку – и мы падаем на кровать. Кстати, она достойна отдельного упоминания – ее подарил мне к новоселью Траян (пришлось отправлять назад уже заказанную мной кровать), широкую, с прозрачным пологом, со спинкой с крепкими столбиками. Мой любезный дядюшка намекнул толсто на то, что эта кровать жене такого жеребца, как Мана, будет как нельзя кстати… ох, какие там намеки, какой Траян, какие отстраненные воспоминания, когда меня целует самый трахабельный мужчина из всех, кого я встречала!..

Но в миг, когда его рука скользнула по моей груди, я вдруг вспомнила, что он наорал на меня. Обозвал меня эгоисткой. Более того, е…ной эгоисткой, мстительно подумала я. А теперь собирается поиметь меня – и этим закончить нашу ссору? Я чувствовала, что именно так и было. Он понимает прекрасно, что сейчас хозяйка положения – я, и ему никак этого не переломить, а извиняться не хочется. О нет, нет, подумала я, голову подняла моя злорадная гордость. Не будет примирительного секса. Пусть извиняется. Знаю, знаю, что не совсем права, но я – хозяйка положения…

– Э… Мана… Мана, стой… – я попыталась отстранить его от себя, но какое там. – Да стой же!

– Что? – выдохнул он мне в ухо так эротично, что у меня ноги задрожали от желания.

– Встань. Встань, говорю, – я уперлась кулаками в его грудь.

У зеленоглазого было такое лицо, будто он не понимает юмора.

– Все уже давно встало, – прошептал он мне на ушко и губами заскользил по шее.

С трудом сдержав стон, я одним решительным движением прервала это безобразие и не без битвы вырвалась таки из-под желанного мужчины.

Мана, глядя на меня, пытающуюся унять дыхание, лег на кровати на бочок и подпер ладонью голову. В его глазах читалось такое неудовольствие, что мне и злорадствовать не захотелось.

– Нет, – придя немного в себя, нагло заявила я. – Понял? Я тебе отказываю.

И я указала ему на дверь комнаты. Мана медленно поднялся, не сводя с меня горящих страшным, голодным и злым огнем глаз. Я едва сдержалась, чтобы не шагнуть назад, давая ему пройти. Вампир обогнул буквально в сантиметре застывшую соляным столбиком меня. И покинул комнату. Выдохнув, я закрыла глаза.

Снимая с себя пропахшие костром и Мурзой (он здорово пах, так по-мужски, никаких парфюмов и гелей с лосьонами) вещи, я тревожно прислушивалась к звукам в гостиной. Было тихо, но от этого спокойнее не становилось. Я поспешила в душ.

Когда я намылила обе руки, явился Мана. Одетый. Я изумленно уставилась на него. Если бы он был без одежды, я попросту выгнала бы его, торжествуя и злорадствуя. Но он меня огорошил тем, что не стал приставать, поэтому я лишь смотрела на него, открывшего дверцу душевой кабинки.

– Закрой, – опомнилась я, продолжая водить пенной мочалкой по рукам. Снова опомнилась и начала намыливать грудь и живот.

Мана наклонился и вогнал в паз кабинной дверцы что-то (потом я выковыряла оттуда кусок строительной пены, где он взял ее – не знаю). Я снова перестала мыться и уже с раздражением сказала:

– Оставь меня на пять минут, пожалуйста.

Зеленоглазый все так же молча отошел, взгляд его был таким, что я с замиранием сердца стала ждать последствий. Мой супруг отошел на шаг, глядя на меня исподлобья и закусив губу. Я неуверенно принялась мылить бок. Мана смотрел на меня. Мне следовало бы как-то несексуально себя повести, но я не могла!.. Руки сами собой плавно скользили по коже, я выгнула спинку, поставила одну ногу на носочек, расправила плечи… Мана завороженно следил за моими движениями. Потом расстегнул пару пуговиц на рубашке. Потом все оставшиеся. Я отбросила мочалку и ладонями принялась осторожно тереть грудь, все так же пытаясь помыться в режиме «съемки для Hustler». Мана, не сводя с меня тяжелого голодного взгляда, потянул вниз бегунок молнии брюк… Сглотнув, я ждала, что будет дальше так напряженно, что едва не забыла, что мне положено мыться.

Мана, шагнув назад, оперся о стену спиной. Рубашка совсем распахнулась и сползла с одного плеча. Спорим, что он это сделал специально? Потому что вид у него при этом стал сексуальным до невыносимого. Подавшись бедрами чуть вперед, мой невероятный супруг обеими руками достал из штанов свое и без того рвущееся на волю достоинство. Зрелище было то еще, дар речи у меня пропал мгновенно, а глаза… вот если б глаза были на стебельках… или с зубами, чтоб пожрать его взглядом…

Мана с совершенно отстраненным и до боли соблазнительным видом, одной рукой держа себя за основание члена, другой принялся обстоятельно наглаживать свой ствол. Мечтая уже не только о стебельках, я пожелала себе шлем на голову – чтобы ремешком поддержать отвисающую челюсть.

Мой падший ангел удовлетворял себя – молча, безропотно, не упрекая меня за отказ, глядя на меня своими жадными прекрасными глазами. Таким я его еще не видела. О господи, сколько еще открытий чудных мне в этом парне, пожирающем меня подобно черной дыре?.. Никогда в жизни и подумать не могла, что дрочащий на меня мужчина – это столь упоительное зрелище.

Приоткрыв сочный рот, тяжело дыша, трепеща ресницами, Мана без тени смущения наслаждался моим вниманием. Легкая улыбка скользнула по его губам. Он плюнул на ладонь, увлажнил слюной свой внушительный, торчащий член с бесстыдно оголенной головкой. Почувствовав, что сейчас рухну в обморок, я привалилась боком к стенке душевой кабины. Щеки мои пылали, низ живота ныл, ноги дрожали. Все мое внимание было приковано к этому ужасному, извращенному, грязному… небо! Самому возбуждающему зрелищу на свете!

Глаза мои разбегались – то ли на лицо Маны, искаженное сладкой мукой, смотреть, то ли вниз. Опять мне грозит косоглазие, обреченно подумала я. И пусть!

Когда я в очередной раз взглянула в лицо этому невозможному мужчине, он сказал:

– Иди ко мне.

Из-за шума воды не было слышно, конечно, я только по движению его губ поняла это.

И я пошла к нему. А кто бы не пошел??

– Презерватив… – прошептала я ему в рот, прижимаемая крепко самыми нежными и жестокими руками, животом чувствуя, как упирается в меня пульсирующая плоть Маны.

С не то стоном, не то вздохом он выудил из кармана чудом не упавших вниз брюк презерватив.

Отчаянно хватаясь за стену, целуясь так, что зубы скрежетали, скользя, тяжело дыша, глаза в глаза мы делали друг друга. Мана держал меня за бедра, насаживая все сильнее на свой член. У меня было такое чувство, что ни с кем никогда у меня не было ничего глубже – во всех смыслах, причем эти смыслы были один пошлее другого.

Когда он уже, казалось, достал своим орудием мне до мозга, я почувствовала, что сейчас меня накроет. И я закричала, ногтями и зубами впиваясь в плечи и шею своего мужа, крепко обхватив его ногами и руками. Он прижал меня к себе, и я почувствовала, как он тоже задрожал, кончая. Мана ополз по стене вниз, целуя меня нежно и трепетно. И я в шоке от оргазма и этой трепетности, упав на его грудь, думала: как может быть прожженным сукиным сыном, черт, висельником записным! – человек, умеющий целовать так, будто он умирает от нежности…

– Мастер ждет… – Мана меланхолично и неспешно, склонившись перед зеркалом, пытался поправить ущерб, нанесенный его прическе.

Я в замешательстве, все еще ощущая дрожь в ногах, стояла голая перед пустым шкафом.

– Тот кто в Нарнию играет – идиотом скоро станет, – сообщил мне не без ехидства, но немного устало вампир.

– Ты тоже читал эту книжку? – рассеянно спросила я. – Нечего надеть. Те вещи пахнут, ты сказал…

– И что?

– Ну, Ингемар почует.

Тишина повисла в комнате. Я, поняв, что сказала что-то не то, обернулась к Мане. Он стоял, опираясь рукой о комод, и внимательно глядел на меня.

– Что? – как можно беспечнее спросила я.

– Ингемар почует, – сказал Мана дружелюбно. – То, что я почую, тебя не волновало?

– Ну, ты же знаешь, что он и Мурза не дружат… – залепетала я.

Мана еще внимательнее посмотрел на меня.

– Что не так? – пошла в наступление я.

– Одежда, – любезно сказал зеленоглазый. – Надо другую, – и он вышел из комнаты, а потом и из квартиры – хлопнула входная дверь.

Я сунула вещи в стиральную машинку, злая до чертиков. Меня бесило поведение Маны, его собственнические замашки!.. Еще бесило то, что я, беспонтовая дуреха, бужу в нем подозрения по поводу меня и Ингемара. И будить-то еще нечего, а я уже пилю под собой ветку…

Зеленоглазый вернулся быстро. Он бросил мне пакет с одеждой.

– Вот, ничего лучшего я не нашел, – сухо сказал он. – Одевайся, и едем…

Я достала из пакета псевдошелковый сарафан в черно-белую полосочку с красным поясом.

– Фу… – сказала я, обиженно глядя на Ману.

– Одевайся, – железным голосом сказал он.

Из сумочки я достала запасные трусики, почти невесомые (научилась у Меуччи, признаюсь сразу, таскать с собой белье на всякий случай) и надела их под взглядом супруга.

– У кого же ты, светлая моя хорошая, такую б…дскую привычку переняла? – голос у Маны сочился ехидством.

– Ты от комментариев не можешь воздержаться на сегодня? – холодно спросила я, поправляя сарафан. – Тошнит уже.

– Прости, – неожиданно покладисто сказал он, подходя ко мне и беря за руку, – едем? Я хотел еще в бар заехать по пути…

В баре Мана задержался на два часа. Когда я, разъяренная, просидевшая в душной машине черт знает сколько времени, явилась туда, он как ни в чем не бывало попросил «еще минуточку». Я накрасилась в туалете, злясь, что за это время я могла бы купить себе нормальную одежду, а не этот китайский ужас.

Когда мы приехали, солнышко уже стояло очень высоко. На территорию особняка нас впустили вооруженные ребята. У Ингемара тоже строго стало, подумала я тогда. На стоянке у дома было много разномастных разнокалиберных машин.

– Что это? – спросила я, выходя из «Ниссана» Маны. – Съезд всей нашей каморры?

– Ага, – ответил в том же тоне зеленоглазый, вращая на пальце ключи и щурясь на ярком солнце, – Соллоццо, Барзини, Таттальи…

Мне понравилась шутка, люблю «Крестного отца». Хмыкнув, я вложила руку в протянутую мне ладонь Маны, и мы пошли к дому Мастера.

– Con le persone che ho ammazzato, io potrei fare un cimitero (Людьми, которых я убил, можно заполнить целое кладбище), – гордо по слогам припомнила я фразу, вычитанную в какой-то англо-итальянской книжке о мафии.

– Как быстро растут дети, – повеселевший Мана накрыл мою руку второй своей рукой, да так и не убрал.

На столь теплой и душевной ноте мы вошли в дом Ингемара.

Едва войдя, я поняла, что вечеринка будет жаркой. Помимо знакомых мне вампиров, в доме было много нервных красивых мальчиков и девочек с перепуганными или же наигранно нахальными лицами. Я выглядела дура дурой в своем отвратительном наряде, с неуложенными волосами и с неполным макияжем, увы, от жары тональный крем не выжил, да и подводка с глаз исчезла… За время, что я провела с Гаем, я привыкла выглядеть на все сто и теперь чувствовала себя неуютно.

Еще более неуютно я почувствовала себя, когда к Мане, как раз непринужденно расстегнувшему пару пуговиц на рубашке, подплыла миленькая блондинка из того тошнотворного типа, который нравится всем мальчикам. Я прямо почувствовала себя неуклюжей прыщавой закомплексованной малолеткой в дешевых шмотках, когда эта приторная, с вздернутым носиком, хорошенькая девушка в черном атласном корсете, тугих кожаных черных штанах подбежала к Мане и с криком: «Эммануэлль!» напрыгнула на него. Она обхватила его бедра тошнотворно стройными ногами и наградила поцелуем в губы. Эта девушка была как дочка Монро и Джаггера, взявшая красоту и сексапил от мамы, а крутизну и тоже сексапил – от папы.

– Мари-Аньес! – воскликнул Мана, явно обрадованный появлением этой девушки.

– О мой братик, – Мари-Аньес говорила на английском.

Она наградила Ману еще одним отнюдь не сестринским поцелуем.

Нет, она была как Дженна Джемисон и Анна-Николь Смит в одном флаконе. Сестричка!.. Я кисло подумала, что родственники и близкие Маны меня когда-нибудь доконают. Почему я ничего не знала об этой девушке?

Когда блондинка обратила на меня внимание, я сдержанно улыбнулась ей.

– О, какая милая куколка, – Мари-Аньес резво приобняла меня за талию, от чего я впала в ступор. – Такая аппетитная, поделишься?

– Это моя жена Гайя, – сказал Мана. Лицо его было довольным до неприличия. – Гайя, это Мари-Аньес.

– О, – красотка округлила глаза, глядя на меня, – та самая?!

Я не нашлась, что ответить. Мана между тем подозвал к себе жестом кого-то.

– Смотри, на сегодня у меня вот кто есть, – к нам приблизилась до неприличия мало одетая черноволосая модель с красивыми сиськами.

Я скисла еще больше.

– И я с тобой поделюсь с большим удовольствием.

– Как в старые добрые времена, – Мари-Аньес захлопала в ладоши.

И на этом они покинули меня, уведя с собой смертную.

Я осталась стоять словно облитая помоями. Ну, Мана… Я глубоко вдохнула, чтобы сдержать рвущийся на волю гнев. А он неплохо подготовился, я смотрю. Невольно я проследила за ними взглядом. Парочка со своей закуской прихватили бутылки со спиртным и скрылись из гостиной. Я не знала, смеяться мне или топать ногами. Я недоумевала, искренне недоумевала. Мана мне мстит или так только кажется?

Не зная, как реагировать на столь неожиданный поворот событий, я решила сделать то, что уместно в любой ситуации. Я попросту махнула рукой и отправилась налить себе немного вина. Или много вина. Определенно, много-много вина. И посмотрим, куда приведет меня вечер. В глубине души я знала, куда – точнее, к кому. Я постаралась, чтобы моя улыбка вышла не слишком злорадной. Утопив нос в бокале вина, я рассматривала тех, кто был в гостиной дома Ингемара, но мысли мои были о другом. Сердце бешено билось в предвкушении. Мана хочет меня наказать? О да! Он развязал мне руки окончательно. Мое сердце стучало эйфорически, потому что даже я сама не знала точно, что мне делать с этой свободой.

Ингемара нигде не было видно, из вампиров в гостиной я никого не знала достаточно хорошо, чтобы поболтать с ними. Я отправилась искать какое-либо зеркало. С трудом вспомнив, где здесь находится туалет, я закрылась там и принялась приводить себя в порядок.

Я потратила на это минут пятнадцать. Освежив макияж и прическу, я сполоснула открытые участки кожи холодной водой. Я взглянула на себя в зеркало. В люминисцентном свете одинокой лампы, льющемся сверху, моя кожа была особенно белой, а глаза – прозрачными. В поразительной тишине ванной только вода шелестела, несясь по трубам. Мне показалось, что свет тускнеет. Странное чувство возникло – будто я ускользаю из реальности. То есть… какая там реальность. Бумажные человечки с бумажными страстями и нарисованными эмоциями. Появилась раздраженная мысль о том, что они и меня хотят втянуть в свои однообразные игры… Уехать – вот чего мне хотелось прямо сейчас. Там, за дверью, трепались ни о чем, смеялись, сплетничали, секретничали, делились страхами, наверное, в свете последних событий рядовому вампиру тоже страшно. Я вспомнила, как бездна мне показывала фигурки нечисти, подхваченные ветром. Хм, а чего они еще заслуживают?..

В зеркале за мной росла темнота. Бездна всегда за спиной. Я закрыла глаза и сделала шаг назад. Потом еще один. Интересно, что будет.

Узнать это у меня не получилось. Зазвонил телефон в моей сумочке. Мелодия общего звонка – «Smoke on the water». Я вынырнула из тьмы. Закружилась голова, но я сумела удержаться на ногах. На дисплее извлеченного из сумки телефона сияло имя Ингемара. Надо бы подобрать ему мелодию звонка, подумалось мне.

– Алло, – я подняла трубку.

– И где же ты?

О, Мастер ждал меня… Мелькнула и пропала мысль о том, что Ингемар вполне мог приложить руку к визиту столь любимой Маной сестрички. Если и так, то Мана мог быть поумнее и догадаться. Досада во мне только возросла.

– Я в туалете на первом этаже.

– Что случилось?!

Итак, исходя из мгновенно изменившегося тона голоса Ингемара я могла предположить, что он ждет не самых приятных происшествий. Вспомнились слова Гая о том, что все они сейчас боятся.

– Да ничего, освежилась…

– А. Я жду тебя возле голых баб.

И он отключился. В недоумении я покинула туалет и почти сразу же увидела Ингемара.

Он стоял у огромной картины, висящей на стене там, где раньше, наверное, было окно. Окон в этом доме было очень мало, наверняка из соображений безопасности.

Ингемар вопреки своим предпочтениям сегодня был в яркой голубой рубашке, но в белых джинсах. Ему шел этот цвет, отметила я, приближаясь к блондину.

– Мой мастер, – я преувеличенно почтительно сделала книксен перед ним, – рада приветствовать тебя…

– Но не так, как я, – Ингемар был подозрительно весел.

Нет, это точно его рук дело – визит Мари-Аньес.

– Ты уже познакомилась с моей гостьей, Марией-Агнессой? – так, он даже не скрывает этого.

Я внимательно посмотрела на Ингемара. Он был явно доволен собой.

– Познакомилась, – сдержанно ответила я.

Ингемар, пытаясь сдержать улыбку, устремил серьезный взгляд вдаль, одновременно беря меня под руку.

– Прогуляемся? – предложил он и повел меня по коридору влево.

Мы вышли через заднюю дверь, мимо парня с автоматом, в заросшую деревьями часть сада Ингемара. Солнце клонилось к закату, но вечер не обещал принести прохладу. Я прижалась боком к холодному телу мертвого князя.

– Жарко, – сказала я.

– Да, что-то очень теплая погода нынче стоит, – светски заметил Ингемар.

– Хоть бы дождик пошел, – вздохнула я. – Просто невыносимо.

Мы помолчали. Ингемар вел меня к уютной беседке, прятавшейся в зарослях акаций и шиповника в уголке сада.

– Так кто такая эта твоя гостья? – спросила я, усаживаясь на каменную скамеечку у беседки. – И какими ветрами ее к тебе занесло?

Ингемар, скрывая улыбку, зацепился руками за арку входа в беседку и покачался на ней из стороны в сторону.

– Она решила навестить Ману, узнав, что у него Адриан и новый ребенок появились.

– А кто ей сказал?

– Наверное, Тристан, – Ингемар сделал лицо кирпичом.

– Она – дочка Трисса?

– Ага, они вместе с Маной росли, насколько я знаю. Он не говорил тебе разве?

Что-то в его невинном вопросе мне не понравилось, но ладно.

– Да у меня времени не хватит переслушать о его насыщенной жизни. А что, ты говоришь, они были парой?

– Не знаю.

– А мне кажется, что знаешь, – я мило склонила голову вправо, с улыбкой глядя на князя.

Он скользнул на скамью возле меня и с задумчивым выражением лица спросил:

– А тебя это так волнует?

– О нет, – легко ответила я. – Было бы неплохо, если б Мана нашел себе кого-то, кроме меня, кого можно… заботой окружать, – с трудом подобрала я слова.

– Ты серьезно хочешь с ним развестись? – спросил Ингемар.

Я почти сразу испугалась этого вопроса. Во-первых, нет, а во-вторых, не стоит укоренять в князе эту мысль. Мало ли на что он способен.

– Честно говоря – я вообще в этот брак не верю, – созналась я, быстро придумав отмазку.

– Не веришь в мою власть? – встрепенулся он.

– Ну что ты… – перепугалась я еще больше. – Просто у меня стереотип: свадьбы – это торжества, с документами и прочим.

– Документы чушь, – отрезал Ингемар, – настоящая связь не бумажками подтверждается.

Мы умолкли ненадолго.

– У тебя было что-то с Маной? – спросила я.

Не знаю, почему, но этот вопрос казался мне вполне уместным. Князь наклонился, сорвал с клумбы крупную ромашку и принялся обрывать на ней лепестки.

– Нет. Но одно время, когда он только приехал ко мне, такая мысль была.

– И что же тебе помешало?

– Ну, во-первых, я больше по женской части. Во-вторых, он явно не разделял моих желаний, – Ингемар улыбнулся, словно вспомнив что-то.

– Ну и что, – заявила я из чистого ухарства, – ты мог заставить его.

Он негромко засмеялся, тоже словно что-то вспомнив.

– Знаешь, я никого к сексу не принуждаю.

– Какая ложь… – протянула я, вспомнив, как он пытался склонить к этому меня.

– Серьезно.

– А я?

– Ну, я могу говорить об этом, но делать точно не стал бы, – Ингемар с улыбкой уронил горсть лепестков на мои колени, – я прекрасно понимаю, как это неприятно.

Я сомневалась, но не стала говорить об этом.

– А с Фэнелом было что-то? – вспомнила я о покойном мастере.

– Кгхм, – Ингемар сделал вид, что закашлялся. – Я как-то больше нормальных мужиков люблю… – он спохватился. – Зачем трахать истеричную бабу с яйцами, если можно обычную – с сиськами?

– Ты само очарование, мастер, – сообщила я весело.

Ингемар с улыбкой потер висок.

– Еще когда я был живым, среди наших с отцом ближников и простых воев… солдат, – быстро исправился он, – бывало такое, что у кого-то отношения возникали. У нас этого не поощряли, хотя было сплошь и рядом. Считалось зазорным, если ты пассивную роль играешь, – Ингемар повертел на пальце перстень. – Вообще лицемерные мы были, – он усмехнулся, – орали, как это низко, а сами… Ну, я замечал, что мне приятнее не какого-нибудь мальчика смазливого… а мужчину, который доблестен и уважаем.

– Это как в животном мире, – не выдержала я, – прости.

– Я не знаю, в животном или нет, я сам как животное был.

– Я помню, ты говорил.

– Все так делали – и я делал, – он пожал плечом, – и всегда был в активной роли. В общем, не знаю, зачем я тебе это рассказываю, – спохватился он.

– А ничего, я привыкла. Наверное, дампир у всех вампиров такое желание вызывает.

– Отстойно, – с чувством сказал Ингемар, вполне искренне, – я б всех порвал, если б мне на уши наседали.

– Ну что ж, сейчас ко мне стали немного иначе относиться. Спрашивают, слушают, – я улыбнулась скромно, сбивая указательным пальцем с колен лепестки.

– Это потому что ты в иерархии поднялась, – заметил Ингемар. – Раньше было проще, когда ты просто безымянным дампиром была, – он вздохнул.

– Вот спасибо, – я уставилась на мастера с осуждением, – приятно снова почувствовать себя мясом рядом с тобой.

– Зря ты так. Конечно, я не пел тебе серенад и не стоял на коленях – ну посуди сама, зачем это было делать, ты была никем, и так в моей власти – но я бы никогда тебя не обидел.