Текст книги "Гайя Антонин-Вампиры Северного Рима-3"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Он приблизился. Я задрала голову, глядя на него. Выражение желто-серых глаз князя было недвусмысленным. Я ждала его действий. Зачем-то же он подошел?..

– С возвращением, – сказал Ингемар, своей ручищей касаясь моей макушки – как когда-то давно… Поглаживающим движением переместив ладонь на мой висок, он наклонился и поцеловал меня в лоб.

И все. После этого князь вышел из комнаты, вернув кресло на законное место у двери. Я так и не поняла, зачем именно он приходил. В лобик меня чмокнуть, что ли? А чего ты хотела, Гайка? Чтоб он грязно домогался тебя, как когда-то?.. Предпочтя оставить этот неудобный вопрос без ответа, я легла спать.

Наутро меня разбудил какой-то шорох. Открыв глаза и обретя мало-мальскую ориентацию в пространстве, я увидела в изножье кровати Кимуру. В руках у него был фотоаппарат. Секундой позже я поняла, что с двух сторон от меня кто-то лежит, при этом обнимая меня.

– С добрым утром, – сказал Ким. – Извини, не удержался, вы так мило смотритесь…

Я с трудом выползла из-под рук и ног Саши и Вани, Мастер Правобережья помог мне встать. На нем были серые джинсы и белая майка. Ким в любом наряде выглядел так, будто только что сбежал с подиума, даже в этом.

– Кофе? – предложил он, не обратив внимания, что я так и не ответила на его приветствие.

– Было бы славно…

По пути он показал мне сделанные им фото. И впрямь, выглядело мило: Саша и Ваня прильнули ко мне, в то время как я лежала, сложив руки на груди. Как покойница, подумалось мне. Мысль была неприятной, и я отстранила руку Кима, держащую фотоаппарат.

На кухне у окошка стояли Эристав и одна из новеньких – невысокая, ладно сложенная девушка с длинными светлыми волосами. С изумлением я увидела ее ауру: золотистая плотная оболочка с вкраплениями бирюзового, словно бы покрытая черной газовой тканью. Золото бывает у людей, способных переламывать даже фатальные события, у отмеченных божьей искрой, у духовных лидеров и просто людей, каждодневно творящих добро и бросающих его в воду. Бирюзовый – довольно редкий цвет в ауре, но ничего особенного, иначе я запомнила бы. Но эта органза…

Гай говорил, что у дампиров полторы ауры. Неизвестно, почему ребенок вампира и человека получает такую. У обычных смертных изредка встречается двойная. Некогда Гай говорил, что есть сведения о том, что у дампира обнаружили две с половиной ауры. Впрочем, мой отец считал, что эти слухи были лишь порождением истерии вокруг дампиров, на тот момент в очередной раз достигшей пика. Моя «упаковка» – традиционно золотистая, испещренная, как ржавчиной, пятнами коричневого цвета. И толстый слой шоколада – не легкая газовая ткань, а грубая черная органза поверх.

Да эта светленькая… дампир?! Шокированная, я уставилась на девушку, застыв у входа. Вчера я не заметила этого! Какой пассаж… Но откуда они взяли еще одного?! Саша, я… Теперь она. Десятки возможных вариантов в один миг оформились в моей голове. И среди этого множества я сразу же выбрала один и ухватилась за него: это Мана! Сто процентов гарантии даю, что это он ее нашел, чтобы мне досадить. Или еще почему. Но точно неспроста девушка здесь.

Вообще я заметила, что если где-то что-то неспроста и напрягает меня, то во всем виноват, как правило, Мана Депрерадович. Есть у него такая неприятная особенность. Во мне проснулись веселая злость и какая-то цитата: «Взять бы хворостину хорошую да как ни на есть отстегать»… Ну почему?! Почему он не может быть как все, простым, понятным, без двойного дна… Без каких-то махинаций, блефов, без его вечного стремления к действиям, смысл которых мне малопонятен… Вот взять бы как ни на есть…

Пока я, шокированная, размышляла над увиденным, Ким не тормозил. Отложив фотоаппарат, он сказал:

– Эрис!

Пара у окна стояла в каких-то неестественный, напряженных позах, я только потом начала это понимать, когда Эристав со злостью, а девушка с испугом и облегчением глянули на мастера.

– Кто тебя впустил?

Не успев отойти от одного потрясения, я охренела от этого вопроса нашего милого гостеприимного Кима. Ох, сдается мне, что за время отсутствия в Киеве я пропустила очень многое.

– Выход там, – Ким не стал дожидаться ответа грузина, он посторонился, освобождая дорогу.

Так странно… Эристав очевидно был уязвлен, его темные глаза забегали, он моргнул несколько раз виновато, будто нашкодивший подросток.

– Я хочу остаться.

Я следила за этой сценой, не дыша и силясь понять, что именно сейчас наблюдаю. Соперничество двух вполне мирных и разумных вампиров из-за девушки, скорее всего. А Саша? У Кимуры ведь есть Саша! Но еще один дампир никому не помешает, верно? И с позиции силы мастер Правобережья взял эту девушку, приглянувшуюся также и грузину. Хевсуру, вспомнила я, но не суть. Нет, тут точно замешан Мана. Эристав вполне может действовать по его указанию. Потому-то и не было вчера мастера Левобережья в доме Кима. Нет, ну что происходит, хотела бы я знать?!.

Когда молчание, повисшее в кухне, стало невыносимым, Эристав сорвался с места и, пронесшись мимо меня, вылетел из дома. Я изумилась. Раньше грузин почитал за честь поболтать со мной. За долг, я бы сказала. Чутье подсказывало мне, что в этой истории я все-таки в зрительском зале, а Маны нет ни в оркестровой яме, ни в будке суфлера.

Блондинка смотрела на Кимуру с непередаваемым выражением.

Бессильная ненависть была в ее взгляде. Девушка сжимала кулаки, чуть ссутулившись, будто в любую секунду готовясь наброситься на азиата. Я испугалась. А вдруг она из тех дампиров, как любил выражаться Адриан, которые бегают по потолку?

– Ким, – сказала я максимально ровным голосом. – Может, познакомишь нас?

Девушка перевела свои горгоньи глаза на меня. У меня возникло стойкое ощущение, что ей очень хочется вот прямо сейчас взять и уебать мне по лицу. Ничего хорошего в этом не было. В доме киевского патернала мне более чем хватало Ксени, вызывающей головную боль. А эта мадмуазель прямо источает гнев и враждебность. Ей будет сложно мне понравиться.

– Это Гайя, – спокойно сказал Кимура. – Это Анна.

Это было глупо, но в тот момент я подумала о том, что она как моя мать – дампир, блондинка и Аня. И даже роста они были примерно одинакового. И нет, я не смогу относиться к ней плохо.

– Ким, почему ты выгнал Эристава? Что у вас тут произошло?

Дампирка Аня быстрым шагом покинула кухню. Проводив ее взглядом, патернал повернулся ко мне лицом.

– Да вот, дампир.

– Я вижу.

Ким приблизился к плите и налил кофе в белую чашечку. Я прошла мимо него и опустилась на кушетку у окна.

– Она была у Эристава. Я взял ее в свой дом.

– Ким, я ничего не понимаю. Спасибо, – я приняла из его рук чашку.

Сам вампир уселся рядом на кушетку, откинулся на спинку и чуть сполз, заложил руки за голову. Он иногда такой кавайненький.

– Ждешь объяснений? – он улыбнулся одним уголком рта. – У меня она в безопасности.

Я опешила. Он смеется, что ли? Да у девушки было такое лицо, будто она неделю уже сидит на женской зоне в Мексике и постоянно ждет заточку в бок.

– Похоже, она так не думает, – сдержанно заметила я, наблюдая за выражением лица Кимуры.

– Я не могу допустить, чтобы ее сделали вампиром.

Определенно, я слишком долго отсутствовала. Раньше-то Ким казался мне самым нормальным из всех киевских вампов.

– Не хочу, чтобы ей грозила опасность.

– Ким, в прошлый раз ты хотел спасти Сашу. В итоге она очень быстро стала вампиром.

В глазах азиата – боль и упрек. Смутившись, пью кофе.

– Кстати, – он косится на меня, – не хочешь у меня пожить?

Так, а вот это мне не нравится.

– Я и так у тебя живу. Не переживай, обо мне есть кому позаботиться.

Он с сомнением поглядел на меня. Только этого мне и не хватало – чтоб Кимура держал меня взаперти. Я видела вчера у ворот и во дворе его дома вооруженных людей. Новшество, вызванное необходимостью, сказала я себе, но все равно было неприятно.

– Знаешь, моя мать любила говорить: «Живи, как Бог на душу положит», – я предприняла попытку урезонить Кима. – Ты не сможешь спасти всех и вся.

– Но я постараюсь, – такого упрямого тона у него я еще не слышала.

– И потом, это нечестно по отношению к Эриставу, – заблеяла я. Дипломатка из меня никакая.

Ким встал и покинул кухню. Я не стала ждать других сюрпризов, допила кофе, надела тунику поверх топа и шортов и, взяв сумочку, поползла к воротам. По пути меня задержали охранники Кима. Здоровые парни с автоматами отпустили меня только после звонка мастеру. Ким дал мне машину с водителем, хотя я собиралась вызвать такси.

Я купила в городе черные очки взамен раздавленных накануне, поела в кафе мороженого, сделала маникюр в салоне и сфотографировала бигборд с рекламой нового сериала, снятого по моей книге.

Потом мне позвонил Ингемар.

– Увидимся вечером? – спросил он. – Можем встретиться в центре, ты поужинаешь, а я посмотрю на тебя.

– Соблазнительно так звучит, – едко заметила я.

– Тогда соблазняйся скорее.

Мне не нравится, когда он такой серьезный.

– Хорошо. Я буду ждать в «Шато» на Крещатике, – звонок князя застал меня у выхода из метро, и я стояла, глядя на это самое «Шато».

– Ты уверена насчет него?

– Да.

Словом, мы договорились. Купив недорогой сарафан белого цвета, я переоделась в него в примерочной магазина, а после пошла в кафе.

Войдя, я поняла, почему Ингемар переспросил меня. Неопрятное помещение было накурено, а столики были забиты представителями ближнего и дальнего зарубежья. Я услышала немецкую и французскую речь. Сев за один из немногих свободных столиков, я также идентифицировала итальянцев. Парочка парней кавказской национальности и ребята с московским говорком – примерно за пять минут изучения меню я узнала, кто сидит по соседству со мной.

До вечера было много времени, поэтому я заказала холодного пива, достала из сумочки русско-итальянский разговорник и принялась заучивать фразы.

Спустя два бокала пива, мороженое, сок, мороженое и мороженое, мне позвонил Ингемар. Я сказала ему, что уже на месте.

Когда князь появился в зале «Шато» на втором этаже, то сразу привлек всеобщее внимание. Белая рубашка с закатанным до локтя рукавом была расстегнута на груди больше, чем нужно, а белые джинсы подчеркивали мощные ноги и бедра Ингемара. Я сама любила на него попялиться, особенно если пару секундочек посмотреть на его тело, а потом сразу глянуть на лицо – такая картина получается. Сильный, большой парень – и вдруг такие тонкие черты, да вкупе с волчьим взглядом непростого и опасного человека. А вот интересно – как он без одежды выглядит?..

Я закусила губу, улыбаясь князю, встала, протягивая ему руку. Он взял мою кисть обоими своими гребками, сердечно пожал, тоже улыбаясь. Боже, вспомнила я, Ева… Мана… Почему у меня такое чувство, что мы с Ингемаром делаем что-то очень нехорошее и нечестное по отношению к ведьме и зеленоглазому? Хотя Мане я ничего не должна, опомнилась я, муж там он мне по каким-то средневековым вампирским законам или не муж.

А ведь именно Ингемар соединил нас. Наблюдая за тем, как к князю подбежала официантка и засюсюкала с ним, я подумала, что мы с ним оба в таком дерьме… Он сделал это, потому что, как я помню, думал, что другого выхода нет, хотел насолить Траяну, а у Маны была связь со мной… Интересно, что князь сейчас думает о том своем поступке?

– Ты можешь нас с Маной развести? – неожиданно даже для себя самой спросила я, когда официантка наконец отвалила.

Ингемар застыл с недонесенной до рта сигаретой в руке. Я снова закусила губу, глядя на него в ожидании.

– Теоретически – могу, – кажется, Ингемар постиг все логические цепочки, которые привели меня к этому вопросу. И почему мне кажется, что он читает меня как открытую книгу?

– Теоретически.

– Ага. На практике, боюсь, это будет не так просто.

– Почему же?

– Ты что, развестись хочешь? – Ингемар испытывающе глядел на меня, щурясь из-за клубов дыма.

– Ну мало ли. Я люблю, когда есть куда отступать, – и отчасти это, да, было правдой.

– Мана мой младший мастер, – сказал Ингемар, – отнять у него женщину… Настроить против себя. Это как бы неразумно, понимаешь? Как руку себе отрубить.

– Понимаю, – я потрогала пустую креманку из-под мороженого, подыскивая слова, – но вот если бы – в теории – ты очень захотел его женщину. То что тогда?

Ух, ну и глаза же у него, взгляд как рентген. Ингемар неспеша затянулся, глядя на меня оценивающе.

– Тогда… Как ты понимаешь, младшего мастера и заменить можно.

Я застыла с глупой улыбкой на губах. Надеюсь, он не всерьез это сказал. Мне вдруг подумалось, что я часто задаю вопросы, ответы на которые слышать совсем не готова.

– Ты любишь Ману? – это я ляпнула уже совсем не подумав.

Выглядело все так, осенило вдруг меня, будто я намереваюсь грохнуть супруга руками его Мастера. Я громко испуганно хихикнула.

– Прости, – я закрыла рот рукой, – кажется, я немного пьяна.

– Чудесно, – оживился Ингемар, официантка как раз принесла коньяк для него и мартини для меня, попутно одарив Ингемара подобострастно-кокетливой улыбкой. – Предлагаю напиться в хлам.

– Это неконструктивно, – возразила я.

– И что? Зато весело.

Ах да, вспомнила я, он ведь тот еще весельчак.

– Ну тогда – за моего мастера, – я подняла бокал мартини, слегка расплескав его.

Я уже точно была пьяна.

– Только напейтесь скорее до моей кондиции, ладно? – попросила я князя.

– Да как два пальца… – Ингемар налил доверху коньяка в стакан. – С возвращением, девочка…

На выпившего единым махом полный стакан князя со священным ужасом смотрели иностранцы из-за соседнего столика…

Он сдержал слово, прикончив бутылку за десять минут. Я, преисполнившись веселья, хохотала над князем, корчащим выразительные рожи после каждого стакана. Русские парни тоже веселились, они прислали с официанткой еще бутылку коньяка для мастера. Французики лопотали что-то, поглядывая на Ингемара.

– Что смотришь, а? Что смотришь? – обратился князь, не выдержав, к цивилизованным европейцам. – В тарелку свою смотри, компрене, твою маман?

Уроженцы родины Дюма и Зидана не сочли возможным устраивать такому внушительному парню революцию, поэтому демонстративно отвернулись.

– Зачем?.. – спросила я.

– Знала бы ты, как они наших туристов на таможнях своих шпыняют, – Ингемар недовольно покачал головой, – и относятся к русским отвратительно. Я уже не знаю, какие им еще французские весны в Киеве нужны, чтобы к нам нормально относиться начать…

Ингемар еще что-то говорил, недовольно щуря левый глаз и оскаливаясь, говорил о политике, о Киеве и прочем, вечный киевский князь, и он был так хорош в своей любви к краю, который и я люблю, что я только любовалась им.

Потом Ингемар заказал для русских мальчишек виски, и те подсели к нам за столик. Спустя полчаса парни всерьез намеревались идти бить морды французам; те же, почуяв, что запахло паленым, быстро смылись.

Потом мы поехали на лимузине Ингемара всей толпой в стриптиз-клуб, по пути подобрав каких-то местных девчонок – знакомых московских парней. В клубе я потеряла новые очки.

Помню, как пила на брудершафт с девчонками, целовалась с ними, потом заказала типа приватный танец. Помню, что Ингемар, глядя на меня и улыбаясь, наблюдал, как голая девица трется и извивается у меня на коленках. Потом я заказала приватный танец и ему, но уже в кабинке – и наблюдала, как князь, положив лапищи на тонкую талию голой золотистой блондинки, пил кровь, прокусив ее шею. Потом парни и девчонки из нашей компании уговорили нас идти купаться на Днепр.

Помню, как он нес меня на руках куда-то, хотя я вырывалась и требовала отпустить меня, помню, как мы бегали по воде, брызгаясь и дурачась, как купались – я в сарафане, а Ингемар в одних джинсах. Еще помню, что он ответил на мой вопрос о Мане.

Князь сказал: «Конечно, я его люблю, ха. Ну почему вы с ним так похожи, а? То есть… Очень похожи. Может, браки заключаются на небесах? Или где там они…» Мы много спорили о высшей воле, браках и супругах. Ингемар сдержал свое слово – он весь вечер пил беспробудно, оставаясь на одном со мной уровне алкогольного опьянения.

Проснулась я у Кимуры в доме, вся в песке и грязная.

Потом увиделась со своими девочками. Потом уехала с Маной. Потом проснулась и услышала его разговор с Ингемаром. Вот. Я уже говорила, что из-за Бездны стала запутываться, забывать, с чего начала? Постараюсь пересказывать события более-менее линейно – я же писатель, м-мать, у меня все было всегда по полочкам, детали и целое. Почему же теперь стало не так?

Что ж, Мана закончил переговоры с Ингемаром и обратил внимание на меня. Я под его взглядом вытянулась на кровати и заурчала, потягиваясь. Он скрестил руки на груди, глядя на меня непередаваемым взглядом. Мана ревновал.

Я улыбнулась ему, перевернулась на спину и погладила себя по животу. Мана молча, решительно и без лишних приглашений захлопнул дверь комнаты ногой и подошел к кровати. Сорвав с меня простынь, он с несколько секунд поглядел на меня. Я лежала, не прикрываясь, только улыбалась. Вот возьму и не буду ничего делать. Пусть все всё делают за меня. Я же принчипесса…

Мана долго и злобно трахал меня, порой причиняя боль своими движениями и руками. Я стонала, упиваясь его болью – в отличие от моей, физической, его боль была душевной, и с этим ничего не сделаешь, ее не сотрешь поцелуем или поглаживанием. Он кусал меня больно – я в ответ крепче обнимала его бедра ногами, он до боли сжимал мое запястье – я целовала его губы, он отстранялся-я тянулась за ним.

Под конец стонал уже он, и я ликовала, обнимая его так крепко, как только могла. Он в моей власти, он мой и телом, и сердцем, и мозгами. И если у вампиров есть душа, то она моя тоже.

После он лежал на мне, обхватив, как младенец, рукой одну из моих грудей. Мана дышал и хотел еще. Мана был удовлетворен и раздосадован. Был счастлив и зол.

Был моим.

Когда он поднялся, взъерошенный, полуодетый, сел на кровати, снимая презерватив, я снова потянулась. Сегодня я хотела погулять с Иваном, посетить наконец свою новую квартиру и забрать «Альфа-Ромео», купленную мне Гаем. Кроме того я хотела поработать – вторая часть моей новой эпопеи так и просилась на бумагу. То есть, на клавиатуру или куда там еще. Хотелось также провести время с Северусом, хоть он и казался чужим уже. Он все еще мой брат, как ни крути, и всегда им будет.

– Я вечером хочу с Севой погулять, – сказала я Мане.

Он встал, мелькнул кусочек голой попы. Застегивая ремень своих уже не столь безупречных штанов, он неразборчиво хмыкнул.

– И с Иваном тоже.

Теперь мой вампир хмыкнул уже очень и очень разборчиво.

– Если у него время, от Ингемара свободное, найдется.

Я поднялась на постели тоже.

– Что ты этим сказать хочешь?

Мана повернулся ко мне.

– Они с Ингемаром в последнее время очень… близки стали, – красноречивая улыбочка чуть тронула его сочные губы.

Я скорчила кислую рожицу.

– Ревнуешь?

Мана сощурился, склонил голову набок.

– Ладно, не смотри так на меня, я же пошутила, – я, не стесняясь своей наготы, подняла руки вверх.

– Иван с ним больше времени, чем с Кимом или своей Сашей проводит. Мне кажется, это о многом говорит.

Мана развернулся, чтобы выйти из комнаты.

– А Ингемар сказал на днях, что любит тебя, – в спину зеленоглазому сообщила я.

Мана на секунду замер в дверях, потом все же вышел. Я если и ревновала… бы, то только его. К нему. Или как там правильно? Господи, пора переставать пить, последние мозги пропью с этими кровососами. Им-то пофиг, они регенерируют, а вот я – нет.

Надев свое помятое белое платье, я выползла в квартиру.

В кухне сидел Адриан, держа перед собой книжку, и прихлебывал из бокала кровь. Меня мутило, а от этой картины затошнило еще сильнее. Сын Маны, заметив меня, радостно махнул мне книжкой.

– Доброе утро, Гайя, – сказал он, и от его красивой улыбки стало чуть легче. Часто, глядя на Адриана, я задаюсь вопросом: какой же была его мать, Пава, если на Ману он почти не похож лицом?

Зеленоглазый никогда не говорил, что она была красивой. Только что она была его подругой детства и что по залету они поженились. Но глядя на Адриана я понимаю, что мой супруг разлюбезный еще при жизни клал свои бл…довитые глазки только на красивых.

Что ж, злорадно ухмыльнулась в душе я, значит, со мной ему не повезло.

– Доброе, хороший мой, – я по пути к холодильнику поцеловала Адриана в макушку.

– Ну и разит от тебя… – блондин весело помахал рукой перед носом.

– Посмотри на себя, – я взяла сок и села напротив него, – в пижаме, весь такой свеженький, причесанный, книжку умную читаешь. Прямо тошнит от такого.

Адриан встал, сердобольный мальчик, и налил мне в сок вермута.

– Спасибо, – пробормотала я, отпивая, – голова гудит… А ты почему не гуляешь по ночам, а?

– Спасибо, я уже нагулялся, – сдержанно ответил Адриан. – Субирано обожала оргии и вечеринки, переходящие в оргии.

Я посмотрела на мальчика, который был старше меня в десять раз.

– Учиться пойду, – сказал он, – годок отосплюсь, отъемся, отдохну – и следующей весной… – он отпил крови, из-за чего меня снова настойчиво затошнило.

Кстати, я уже знала, что вампиры спят периодически, даже те, что справили уже столетний юбилей. Оказывается, что им иногда надо спать, чтобы не падать обессиленными. Чем дольше вампир на ногах – тем больше крови ему требуется, кажется, все так… Адриан как-то во время одного из долгих телефонных разговоров сказал, что Суби не давала ему спать подолгу, чтобы держать под контролем силу парня.

– По мне так отличный план, Адриан, – похвалила я, протянула руку через стол и похлопала парня по руке. – А теперь извини…

И я ринулась в туалет – излить душу.

Умывшись после всего, я ощутила позыв пописать. Сев на холодный пластиковый ободок унитаза, я обнаружила на белых трусиках розовые пятна. Так, прибавим к моим планам визит к гинекологу. Подобные пятнышки я уже находила на своем белье пару месяцев назад.

Да, игры с природой опасны. Из-за увлечения препаратами, сворачивающими кровь, из-за алкоголя, наркотиков я, кажется, подорвала свое женское здоровье. Да и вампирской крови во мне много. Кто знает доподлинно, как она действует на человеческий организм?

Последний раз у меня были месячные два месяца назад, да и то – два дня, скудные. Пора завязывать с дициноном и ему подобными препаратами.

Напившись сока под сочувственным взглядом Адриана (он был привязан ко мне; подозреваю, укокошив Субирано Эсмене Л’Арригада, я заняла место матери в его сердце), я хотела было двигаться домой, когда Мана попросил меня задержаться.

– Ингемар спрашивал, у меня ли ты, – недовольно сообщил он, – так что задержись, он просил.

Мне сразу стало страшно и интересно. Ингемар сейчас приедет? Или что?.. А зачем? Ох, мама, что же я такое могла ему сказать тогда?! При чем тут это? Ох, не знаю, не знаю, я уже ничего не знаю…

Я упала на диван под кондиционером, потом сбегала посмотреть на спящего Севу. Братик спал на кровати в комнате, где окно было заложено кирпичами и заставлено шкафом, как пояснил мне Мана. В черных штанах и только, мой худощавый братец был белым-белым, мертвец, ни дать ни взять. Алкоголь в моей крови заставил меня едва ли не всплакнуть над красавчиком-братом. Ему бы жить и жить. Ну почему жизнь так несправедлива?

– Как он тут? – коротко спросила я у Маны, совладав с собой.

– Отлично, – лицо зеленоглазого посветлело, – играем частенько вдвоем – я на фортепиано, он на гитаре.

– И все?

Мана высокомерно взглянул на меня.

– И этого довольно.

Ладно, это их вампирские штучки. Я подошла к чужому-родному брату и поцеловала его в лоб – как Ингемар целовал меня. Может, он целовал меня и по-другому, только я не помню. Погладив прохладное белое чело Северуса, я подумала с горечью: «Спи, мой падший ангел. И не знай, чем тут страдает твоя глупая сестра, обрекшая тебя на это. Играй на гитаре и… Да и все. пожалуй, играй и будь спокоен и счастлив. Можно просто спокоен».

Мана молча глядел на нас. Я повернулась к нему.

– У меня ему хорошо, – сказал Мана.

Он точно знал, что мне нужно говорить. А Ингемар точно знал, о чем я думаю. Что из этого мне нужно?..

Звонок в дверь прервал мои размышления над Северусом.

– Это от Ингемара, – Мана успокоил меня, потому что при звуке звонка я дернулась. – Идем.

Я с трудом поднялась и побрела за ним.

Приехали двое – телохранитель Ингемара, которого звали Данилой, и незнакомый мне мужик мрачной наружности, одетый в черный костюм по такой-то жаре. Мужик был смертным – на его лбу блестели капли пота.

– Кто из вас Гайя Антонин? – спросил мужик, обливаясь потом.

– Я, – съехидничал Мана. Он стоял, словно и не при делах. Видимо, чтобы поехидничать.

– Я Гайя Антонин, – сказала я.

– Да, это она, – подтвердил Данила, когда мужик обернулся к нему.

– Это вам тогда, – мужик протянул мне прочный продолговатый кейс более чем метровой длины. – Вот документы. Вот разрешение на вывоз из страны. Вот – экспертная оцен…

– Мы поняли, господин Навалов, – прервал его Мана, делая знак Даниле увести мужика. – Остальное прочтем.

Телохранитель Ингемара толкнул мужика в спину. Тот, недовольный, протянул мне кипу бумаг. Я стояла с тяжелым довольно кейсом, поэтому бумаги взял Мана.

– Всего доброго, – сказал господин Навалов и удалился с Данилой, склонившим на прощание голову перед Маной.

Тот царственно кивнул в ответ и закрыл дверь.

– Господи, тяжело, – я осторожно опустила кейс на столик в коридоре. – Что там?

– Фаллос искусственный, – сказал Мана. Он уже не язвил, просто был угрюм и недоволен.

Мой супруг из небольшого мешочка, снятого с шеи (!), вытряхнул мне на ладонь ключ. Я осторожно открыла кейс.

– Советовал бы тебе положить это в банк, – сухо заметил Мана. – Или спрятать у меня в сейфе.

– Пф, – фыркнула я довольно невоспитанно. – Что это?

В кейсе на бархатной подложке лежал сверток. Едва притронувшись к нему, я почувствовала магию. На серой холщовой ткани были начертаны смутно знакомые мне знаки. Среди них я без труда узнала лишь одно слово, имя Ингемара – «Höskuldr a mik».

– Хёскульдр а мик, – прочла я по слогам, касаясь ткани пальцем. – Это что?

– Хаскульдр мой хозяин, – раздраженно сказал Мана. – Он пожелал, чтоб это было твоим.

– Это?

Мана осторожно принялся разворачивать завернутый в холстину предмет. Еще до того, как я увидела, что скрывается там, я уже это знала.

Из куска зачарованной ткани появился древний, попорченный безжалостным временем меч.

– Это что? – тупо спросила я.

– Меч.

– Я вижу, что это меч, – я вдруг резко протрезвела, взяв оружие в руки. – Почему он у меня?

– У Ингемара есть завещание, – скучным голосом начал Мана, – как и у многих из нас. По этому его завещанию его меч должны хранить мы с Кимом. Мало ли, вдруг с Ингемаром что-то случится. Такой ключик, – зеленоглазый потряс перед моими глазами ключом, – есть и у Кима. Так вот, теперь этот меч твой.

– Это… – я запнулась, разглядывая оружие. – Это значит, что?..

Меч был довольно тяжелым. Его грубая рукоять даже не была оплетена ничем для удобства. Гарда была широкой и длинной. По лезвию шли зазубрины, да и вообще меч страшно было в руках держать – а ну как развалится сейчас?

– Видишь? – Мана провел пальцем по рукояти, которую я сжималаодной рукой. – Рукоять длинная, под руку Ингемара сделана. В то время мечи были с более мелкими рукоятками. Считается, что Ингемару везло в боях, потому что его меч был лучше сбалансирован. Чушь, конечно… – Мана указал на руны у гарды. – Вот тут… Ева сказала, что некто заговорил меч Ингемара на вечную победу. Ну, так и убили его, когда этого меча у Инга не было в руках…

Я покосилась на Ману. Это было ужасно… но я не понимала, почему эта реликвия досталась именно мне.

– И?..

– И ты теперь держишь в руках единственное оружие Ингемара, – раздраженно сказал Мана. – Этим мечом он не пользовался очень давно ввиду его непригодности, а другое оружие не признает.

Идиотский подход, как по мне. Но я смолчала. Может, я проникнусь позднее?

– И что это значит? – тупо вопросила я, рассматривая меч.

Зеленоглазый выразительно посмотрел на меня. В его взгляде ничего лестного для себя я не прочитала.

– Спрячь его, – только и сказал Мана. – Это знак доверия.

Я примерно прикидывала, сколько может стоить этот меч. У его рукояти было так же имя «Хёскульдр». В деньгах его стоимость – сотни тысяч убитых енотов.

Другую ценность меча Аскольдова моя похмельная голова понять была не в силах даже. Любовь любовью, но это… Возвращая меч в ткань и кейс, я ощутила, как дрожат мои руки и плечи. Еще бы. На эти плечи только что легла ответственность, которую невозможно осознать.

Мана был чернее тучи. Он больше не говорил со мной, только огрызался.

– Куда ты денешь меч? – коротко спросил он, входя в свою комнату, где перед зеркалом я пыталась накраситься, косясь на лежащий передо мной кейс.

– Спрячу в банк.

– Я отвезу тебя.

– Буду благодарна, – сдержанно сказала я.

Мы в сопровождении Адриана, вызванных Джейми и каких-то еще вампиров отвезли меня и меч в банк, где я запрятала его в спецячейку – сверхохраняемую и вообще. Спец.

Потом меня отвезли домой к Кимуре, где я проспала до шести вечера. Проснувшись и убедившись, что никто не подслушивает и не следит, я вышла в сад и позвонила Гаю.

Я рассказала ему о том, что беспокоило. Рассказала о конфликте между Кимурой и Эриставом, о блондинке-дампирке. Рассказала о том, что Ким хочет защитить всех и вся, и вообще не похож на обычно разумного себя. Рассказала, что Иван торчит у Ингемара, что сам князь ведет себя странновато. Рассказала о мече.

Гай молчал довольно долго. Это означало только одно: ему есть что мне сказать, но он не знает, как. Наконец он отозвался.

– Ты меня послушай, доченька…

Я села. Я стояла вообще-то на дорожке между кустов роз, спиной к все еще палящему солнцу, и лавочек поблизости не было. Но Гай впервые так назвал меня. Было от чего сесть на пятки посреди розария Кимуры.

– Я долго прожил, как ты знаешь, – в голосе Гая не было никаких особенных эмоций, – и многое видел. И такое я тоже видел, и не раз. Особенно с тех пор, как медики занялись нами вплотную. Ты только послушай меня. И не паникуй. Просто и Ким, и Ингемар так ведут себя от страха…

– Страха?! – возопила я. Нет, кто угодно, но не они, могли бояться!..

– Ну, не совсем страха, – поспешил пояснить Гай, – но в сложившихся условиях это вполне естественное поведение…

– Не вижу ничего естественного! – вскричала я. Парень с автоматом, бродивший поодаль, начал проявлять ко мне интерес.

– Гайя, – строго сказал отец, – послушай меня молча. Они боятся. Я видел такое не раз, и теперь наблюдаю тут, в форуме, снова, опять. И у тебя там то же самое происходит. Завещания, заветы, несвойственные поступки, желание контролировать хоть что-то… или вообще все. Спорим, у тебя там вокруг куча ребят с пушками?