Текст книги "Гайя Антонин-Вампиры Северного Рима-3"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Спасибо, Гайя, – сказал он. – Ты… правильная.

Какая же я, странная или правильная? Такие характеристики мне чаще всего дают мои немертвые и шерстистые друзья. С вздохом упала на спину и раскрыла над лицом журнал. Почитаем-ка о проблемах с новым мужем и ребенком от предыдущего брака…

– А… Как непривычно.

Я отняла журнал от лица. Дарио осторожно трогал десны. На него было жалко смотреть.

– Ну отрастут же, – сказала я. – Разве в первый раз выбивают?

– Не в первый. Но это был давно, мне как вампиру едва год стукнул.

– Чем же ты так разозлил Траяна?

– Кажется, сильно наследил в городе. Убил много людей.

Я прикрыла глаза, сдерживая горестный вздох. Иногда забываю, какое сокровище мне досталось.

– Только тогда по-другому воспринял. Не знал, какое это… унижение.

Со вздохом я открыла глаза и повернула голову к Дарио. Он плел косичку из бахромы старинной пыльной портьеры на окне.

– Ты бы поспал, Дарио, – посоветовала я. – Много крови потерял и вообще.

– Это так, – он нахмурился. – Чувствую себя червяком. Беззубым и слюнявым.

Он стер с губ влагу. Я со вздохом села на кровати, потянулась к сумке, лежавшей на полу. Достала оттуда нож с посеребренным лезвием. Вздохнула еще тяжче. Наверное, никогда не привыкну быстро и без раздумий резать себе руки. Дарио следил за мной, приподняв одну бровь в недоумении.

– Вот. Только немного. Я нынче Ману спасала… Пусть для тебя это будет чем-то вроде моего «спасибо», – я примеривалась, как бы так набраться духу и чиркнуть лезвием по коже на запястье, потому что старую рану, как выяснилось с опытом, больнее и опаснее тревожить.

Дарио не стал миндальничать. Он рывком бросился на меня, прижав к спинке кровати, и, крепко сжав рукой в моем кулаке рукоять ножа, провел лезвием по запястью. Я вскрикнула, но не стала ни говорить, ни делать ничего.

– Не убей меня, – только и попросила я, опираясь другой рукой о спинку кровати.

Не отвечая, Дарио шипел, но пил. Наверное, от серебряного лезвия остались частицы, причиняющие теперь боль вампиру. Но моя беззубая мышка плакала, кололась и продолжала жрать кактус.

От секретов в его слюне, попавших в кровь, я ощущала нечто не совсем веселое или приятное, или боль, как от укусов, которые мне довелось пережить. У вампиров есть способность корректировать эмоции человека с помощью укуса, точнее, с помощью той сыворотки, что струится по канальцам в их клыках. Пожелав того и настроившись, они могут обратить в вампира тем же путем, которым впрыскивали в жилы смертных счастье, боль, желание или восторг.

Несмотря на то, что вампиры могли дарить смертным целый спектр ощущений, в зависимости от своих фантазии и опыта, у их укусов все же был свой… вкус. Например, сквозь все те оргастически-эйфорические ощущения, что навеивал мне Мана, я научилась со временем улавливать индивидуальный отпечаток зеленоглазого. Наверное, гербовый знак его натуры: что-то упрямое, одержимое, сильное, как цунами…

Дарио не впрыскивал мне счастье прямо в кровь, и ощущения были слабее, но я чувствовала его: облегчение и огромная радость от утоления старинного голода, трепет души и желание. Там, фоном я почувствовала, как меня сковывает чувством долга и осознанием… фатальным, роковым осознанием, что от судьбы не уйти. Вспомнила, как Дарио рассказывал о предсказании, сделанном ему.

Он отлип ровно в тот момент, когда меня охватило беспокойство. Тщательно вылизал мне обе раны на руке, потом облизался сам и сел напротив, положив кисти на растопыренные коленки. Я осторожно прижала руку к груди и взяла журнал. Глаза Дарио затянуло поволокой.

– Спасибо, – сказал он, все еще вылизывая изнутри рот от малейших остатков крови.

– Не за что, поспи лучше… Беззубик.

Он без возражений вытянулся на кровати поперек, свесив голову. Так и уснул.

Почитав немного, я встала. Хотелось есть и пить, но выходить из комнаты я не хотела. Телефон молчал, хотя звонка я ждала с замиранием сердца. Наконец, мне надоело. Выключив телефон, прилегла так, чтобы ногами нечаянно не толкнуть Дарио. Встала, выключила свет, когда поняла, что вообще не смогу уснуть при нем. Взяла и зарядила пистолет, поставила на предохранитель, проследила, чтоб он лежал под рукой. Снова легла.

Кажется, времени прошло достаточно, чтоб у Романа из сердца вышла парализующая его серебряная пуля. Да и могли уже очнуться охранники, или вернуться ребята. Если не все, то хоть кто-то. Мана мог заметить мое отсутствие. Почему же мне не позвонили? На сердце было тяжело от ожидания дурного, но я сумела задремать. Сквозь сон немного пнула Дарио, но он не проснулся. Вскоре крепко уснула и я сама.

– …Гайя. Гайя, проснись. Проснись скорее, Гайя!

Вздрогнув, я поняла, что что-то не так, голос у моего вампира был взволнованным. Вскочив на колени, я схватила пистолет, придав лицу самое зверское из выражений, чтоб не казаться испуганной спросонок.

– Что?! – вскрикнула я, хлопая глазами и понимая: в комнате мы по-прежнему одни, а за окном светает.

Дарио, тоже на коленках, схватил меня за запястья, вынуждая убрать пистолет в сторону.

– Нет, нет, все хорошо! Гайя, смотри! – он выпустил меня и оскалился, при этом оттягивая пальцами губы в стороны.

Тут уж я в шоке села, положив пистолет рядом. У итальянца был полный рот белоснежных красивых зубов, а также два ужасающе длинных клыка, которые едва ли не сверкали лезвийной остротой в свете нарождающегося дня. Фу… У вампиров клыки обычно постепенно выдвигаются в предвкушении еды, но я никогда не видела их такими… Боже! О чем я! У Дарио за одну короткую ночь отросли все выбитые накануне зубы!

– О господи! – я в потрясении протянула руку и потрогала его клыки. – Но как?!. Как такое может быть?!

Дарио снова принялся ощупывать свои зубы, его глаза горели диким восторгом.

– Это все… ты, – он отнял пальцы от рта и изумленно поглядел на меня. – Твоя кровь. Ты.

Могло ли такое случиться? В любом случае, из ниоткуда ничего не берется, как за несколько часов у Дарио безболезненно вылезли тридцать два зуба? Это ж сколько кальция нужно и чего там еще…

– Да ну, – усомнилась я, не в силах оторвать взгляд от великолепных новеньких клычков. – Это невозможно. На эти зубы должен был пойти весь твой кальций, ты руку себе сейчас запросто можешь сломать. Да и нет, Господи, – я замахала руками, осознав, что несу бред. – Как-то… как-то странно. Зубы ведь долго отрастают. Даже у вампира.

– Именно, – Дарио кивнул, пробуя пальцем острие клыка. – Долго. Без них тяжело и… Поэтому их и выбивают, что они долго растут! Но это точно твоя кровь. Иначе нечему. Я, конечно, молился Богу о зубах, но я не думаю, что он меня слушает.

Дарио пожал плечами. Задумался. Я сидела, ошарашенная, пытаясь припомнить, что рассказывал Гай об этом. Наказание. Унизительное. Три месяца в среднем растут зубы. И это все, что он говорил. Нет, была еще пара примеров: за что и как выбивают и вырывают зубы. Но ничего подобного отец не упоминал.

– У меня есть способности небольшие, – сказал Дарио, призадумавшись. – Однако… я ничего же не делал. Я даже просто не желал вслух или про себя: «Пусть у меня отрастут зубы за ночь». Я только думал о том, как это несправедливо и мерзко. Нет. Это точно твоя кровь. Она и на вкус особенная была – насыщенная, яркая, будто концентрат силы…

И он так уставился на меня, что стало не по себе. Я снова взялась за пистолет и искоса посмотрела на Дарио. Он смотрел так, словно прикидывал – а что он получит, если выпьет меня всю.

– Дарио, я твой мастер, ты клялся…

На что он перебил меня и с выражением полного непонимания на лице спросил:

– Да кто ты, мой мастер? – его выразительное лицо пугало. – Кому меня вверил мастер Траян?..

Я сглотнула ком, ставший в горле.

– Я Гайя. Дампир.

– Я пил кровь дампиров, много раз. Один раз я выпил дампира досуха, – он, пристально глядя на меня, начал подползать ближе, я же попятилась, – и ничего такого не было. Вкусно. Не более. А еще… – он подкрался уже так близко, что мне некуда было отступать, лицо Дарио было в сантиметрах от моего. – Ты пряталась на глубоком уровне планов. Просто вампиры туда не могут попасть, а о смертных стоит и вовсе промолчать. Так кто же… или что же ты?

Я сняла пистолет с предохранителя. От близости Дарио казалось, что у него один глаз, кружилась голова, было неловко.

– Давай оставим разговоры о том, кто я. Мне нечего тут добавить. И ты меня пугаешь. Отодвинься, пожалуйста.

Дарио хихикнул, отодвигаясь.

– Прости. Я знаю, что не должен тебя трогать, хотя иногда это и трудно. Но я уверен – это твоя кровь.

Вампир протянул руку и коснулся моей щеки.

– Спасибо тебе, мастер Гайя.

Тут вспомнилось все, что мы сделали вчера.

– Дарио, почему мне не зво… ай, черт, – я хлопнула себя по лбу. – Телефон же был твой… Надо его включить, кстати.

Дарио взял телефон, упавший на пол от наших скачков на кровати, включил его.

– Голосовую надо прослушать, – сказал он.

Прослушав сообщения, Дарио нахмурился и протянул трубку мне. Сообщений было два. Первое от Ингемара: «Если в семь утра я не буду знать, где находитесь ты, Гайя и Анна, вы все будете объявлены в розыск. И выбитыми зубами ты не отделаешься, а она не отделается домашним арестом». Второе прислал Кимура: «Дарио, в этом доме ты персона нон грата теперь. Гайе я все сказал вчера».

Мы сидели и смотрели друг на друга, Дарио был весел и доволен.

– Мы теперь вне закона, – сказала я. И самой стало смешно.

– Ты такая дерзкая, – Дарио улыбнулся соблазнительно. – Давай сбежим, а? Эристава и дампира не тронут.

– Куда мы сбежим? У меня с собой нет ни одной золотой или платиновой кредитки.

– Дорогая, тебя научить? – он хмыкнул. Наверное, зубы вернулись вместе с его уверенностью. – В аэропорту показываешь что угодно, хоть ладонь, тем, кто проверяет документы, и говоришь, что это билет и виза. Там главное от камер спрятаться.

– Дарио, Дарио, – я остановила его, – нет. Мы не будем бежать, – я улыбнулась ему, давая понять, что это не наш путь. – Впрочем, если ты хочешь, то иди… Но я не дам тебя в обиду, ведь ты действовал по моему приказу.

В глазах вампира – только смех и его прежняя дьявольщинка. Тоже с зубами пришла.

– Я их не боюсь. Захотят казнить – сбегу.

– Мы до розыска не дойдем. Сейчас же звоню Ингемару.

– Погоди. Я позову Эристава.

– Ах… Да, пожалуй, его надо позвать.

Ингемару я скажу, что меня не поняли по-хорошему, и я поступила по-своему. Анна не заслуживала быть пленницей в доме Кима. Если вампиры не хотят упускать дампира, то Ингемару стоит хотя бы позаботиться, чтобы она была у Эристава – того, кто любит ее, и кого любит она. В конце концов, что там говорят о новом веке, в котором дампиры будут равны вампирам и смертным? Или заявить на форум о…

Форум! Гай! Мой телефон в баре, о, нет… Какой же у отца номер?.. +43 6… кажется. А дальше как??

В комнату заглянул Дарио:

– Идем.

Я вскочила и, прихватив сумку и пистолет, пошла за ним.

В том самом зале, где я некогда проснулась, сидел Эристав и натягивал носки. Он был в джинсах и легкой рубашке.

– Мы едем к Ингемару, – сообщил он мне. – Аня спит, так что…

– У кого есть доступ в твою квартиру? – спросила я, пряча пистолет и доставая расческу, чтобы хоть немного привести себя в порядок.

– Не бойся, ее отсюда никто не заберет. Я позвонил Дато Чиквани, моему создателю. Он поговорит с Ингемаром тоже. Все будет хорошо.

В доме мертвого князя меня обыскали, что было дикостью полнейшей.

– Оружие придется сдать, – сказал один из псов Ингемара.

– Пожалуйста, – я поняла, что устраивать тут истерику по поводу пушки и ножа – глупо и опасно. – Вот.

Я жестом велела Дарио держаться прямо за мной. Он не раскрывал рта и держал голову опущенной.

В холле как всегда тусили какие-то вампиры, я не стала обращать внимания, просто с высоко поднятой головой прошла за вампиром, который (как официально) вел нас к Ингемару.

И – да! Нас привели в тот самый зал суда, где я впервые побывала этой зимой. Я увидела на своих местах Ману, Кимуру и Ингемара. Еще несколько вампиров сидели тут, но я не обратила и на них внимания. Зато я увидела, что за маленьким столиком в стороне от них сидел… Гай! Он смотрел на меня безучастно, лишь приподнял бровь, когда я слегка улыбнулась ему. Сердце же готово было выскочить из груди. Отец, отец, отец… Неужели он тоже зол на меня? Нет, черт, пусть против меня будут все, но только не он…

– Куратор, – я слегка склонила голову вслед за Эриставом и Дарио. – Князь, – так же склонилась и перед Ингемаром. Тот был серьезен и на мое приветствие ответил лишь небрежным кивком. Я пожала плечом и кивнула Мане.

Зато зеленоглазый улыбался, с интересом раскручивая авторучку.

– Привет, Гайя, – сказал он.

Мана был пьян. Я опешила, но быстро опомнилась. Кимура смотрел на меня так спокойно, что я гадала – у него катана под столом уже расчехлена или же нет пока? Я склонилась, упираясь ладонями в колени.

– Прости меня, Кимура-сама, – сказала я, – но я уверена, что поступила правильно.

– Я прощаю тебя, Гайя-химэ, – ровно сказал Ким. – Я следую всем законам форума.

– Каким?.. – не поняла я.

Дарио так и стоял с опущенной головой.

– Хватит, – прервал нас Гай, и я удивленно глянула на него.

У куратора снова было лицо хронически больного всем сразу. Он небрежно указал на Ингемара.

– Я привез мастеру Ингемару постановление форума о вступлении со вчерашнего дня закона «О дампирах».

– Лично привез, – едко заметил Ингемар, собирая в аккуратную стопочку разрозненные листки печатного текста. – Все факсы в Вене сломались? Интернет, наверное, тоже…

– Я приехал, чтобы воочию убедиться, что моему ребенку ничего не угрожает, – оборвал его резко Гай. – И заодно посмотреть, что тут Лаура, дочь моя, наделала. Лаура, мой алмаз, – еще более едко, чем Ингемар сказал Гай, обращаясь ко мне, – моя единственная дочь, сокровище мое.

Я не потерялась.

– Что за постановление?

– Мне тоже это интересно, – Эристав нахмурился, как обладатель дампира, да и Ким не был весел… но с Кимом все и так ясно.

– Форум давно работал над этим законом, – сказал Гай. – Вчера утвердили большинством голосов.

– В частности, тут говорится, что ни один дампир не может удерживаться против воли в доме, де-факто или де-юре принадлежащем зарегистрированному вампиру. В случае, если таковой факт будет доказан, вампир подвергнется наказанию в виде взыскания, либо по ситуации. Если таковой вампир незарегистрированный – лишение зубов и тюремный срок. Если для этого используется квартира любого из мирного населения – лишение зубов и тюремный срок и для зарегистрированного…

Гай цитировал напамять, и из текста я понимала лишь одно: вчера или нет, но отец делал этот закон для меня. Союз только по согласию дампира. Развод только по согласию дампира. Обращение только по согласию дампира. Испитие крови только по согласию дампира. Почти равные с вампирами права.

Ах, нет, я поняла еще одно. Тем дампирам, которых найдут уже после вступления в силу этого закона, светит подвал или клетка, чтоб никто не увидел дампира и не донес…

В итоге все кончилось почти благополучно. Ким молчал и соглашался кивком, Ингемар был беспристрастен, Гай не ерничал, Мана улыбался и никак не трезвел. Постепенно беспокойство за себя и Дарио с Аней отступило перед беспокойством за него, моего… бывшего мужа.

Ингемар дал мне подписать документ, уже подписанный Маной. Быстро подготовили по новым правилам бумажку…

Анну в самом деле решено было оставить Эриставу, только все должно было быть выполнено по процедурным нормам. Об этом я уже не беспокоилась – если хевсур и Аня поженятся, никакие нормы их уже не будут беспокоить.

Я сказала, что все прошло почти благополучно. Почти. Когда я повернулась к Дарио, он улыбнулся мне во все свои новые шикарнейшие зубы.

– Дарио?! – этот возглас изумленно-угрожающий принадлежал поднявшемуся из-за стола Ингемару.

Даже Кимура вдруг растерял все свое спокойствие и вцепился руками в черных перчатках в стол. Мана перестал улыбаться и застыл с рукой на волосах, которые как раз приглаживал.

– Ха-га, – сказал с опаской Дарио.

Я раскрыла рот, желая найти какие-то слова, но ничего не могла придумать.

– О, глядите, у него же зубы! – это подполз один из вампиров, что сидели в зале, как выяснилось, Флорин.

– Зубы? Откуда у него зубы? – спросил Мана, вставая. – Вы же выбили ему зубы. Все.

– Вот именно, – зловеще произнес Ингемар, выходя из-за стола.

Я инстинктивно загородила Дарио собой, но он отодвинул меня в сторону.

– Когда это вы ему зубы выбили? – спросил Гай.

Он оставался на своем месте, спокойный и кислый, как всегда.

– Буквально вчера, – Ингемар подошел к Дарио. – Это вставные?.. Это прикол? Это что?

– Мои новые невероятно прекрасные зубы, – сказал итальянец в лицо Ингемару (ну, пришлось немного поднять глаза).

– Мы сами были удивлены, – сказала я, перетягивая внимание мертвого и злого князя на себя. – Вечером их не было. А утром уже были.

Ингемар посмотрел на меня, снова на Дарио, на его зубы, потом глянул на куратора. Тот, заинтересовавшись, подошел. Моего вампира усадили в кресло и лапали его зубы. Он терпеливо снес постукивания Гая и дерганья Ингемара, но потом взбунтовался:

– Ну хватит! Они настоящие. Могу доказать, – и он оскалился угрожающе.

– Остепенись, мальчик, – сказал Гай полупрезрительно, вытирая пальцы о шелковый платок. – А зубы за что выбили?

– Твою дочь понесло в волчий бар с Дарио, – холодно сказал Ингемар. – Он спровоцировал волков. Подоспевший Мана получил хорошую порцию укусов.

– Ага, – Гай окинул меня критическим взглядом с ног до головы, – я много пропустил. Если мы закончили, я хотел бы забрать вот этого дампира, который, за неимением у нее мужа, принадлежит мне, и уйти.

– А выпить?

– Спасибо, Ингемар. Вечером я снова буду у тебя.

Мне показалось, или мой отец и князь обменялись многозначительными взглядами?

– А я выпью, – услышала я голос Маны, уже уводимая отцом.

Дарио пошел за мной.

– Эй, Инганнаморте, – позвал князь.

Я даже обернулась, чтобы узнать, кому это он. Оказалось, остановился и обернулся Дарио.

– Если не будешь беречь ее – лишишься не только этих блестящих зубок, но и кое-чего еще, – сказал Ингемар.

– Ты с нами? – спросил Гай, когда Дарио вслед за нами покинул дом князя.

– Мне тут не рады, да и ваша дочка – мой мастер.

– Я действительно… многое пропустил, – сказал Гай и посмотрел на меня с вопросом.

Что я могла сказать?

Глава 8

Я закрываю глаза, чтобы не видеть темноты. Т. Юбель

Она не верит в призрачность идиллий, она порой не помнит слова стоп. Но не дошла пока до карпе дием, до после нас, ребята, хоть потоп… Поэт без лиры, кормчий без кормила, святой в миру (трагический эксцесс!), она ещё не выросла из мира русалочек, царевен и принцесс… А. Попова

И знала: мне нельзя помочь,

Я чашу выпила до дна.

В грохочущую бурей ночь

Теперь вступаю я одна.

Ш. Бронте

Было в стародавнюю пору, уже далёкую, в ночи моей земли… М. Серрано

– Инганнаморте? Вот так фамилия.

– На самом деле у меня была… то ли Нери, то ли Росси. А, может, Бьянчи? Не помню. Но эта больше понравилась.

Дарио точил свой кинжал-трезубец. Шарф он так и не снял.

– Итак, – Гай вернулся в зал, пряча в карман телефон, – я верно понял – Траян тебе велел отправляться к Гайе?

Мой вампир отложил ножеточку, которую взял на кухне. С Гаем он менялся, становясь проще и серьезнее.

– Нет. Когда-то я… хотел испить ее, – он ткнул в мою сторону пальцем, – и мастер сказал, что я не должен ее трогать, а еще должен беспрекословно подчиняться ей и исполнять все приказы. Таким образом, когда я понял, что… – Дарио глянул на меня невесело. – Когда почувствовал, что связь с Траяном распалась, полетел к ней.

Он помолчал. Гай смотрел на него внимательно.

– Я просто не могу быть один по предписанию Форума, – тихо добавил он.

Гай удовлетворенно кивнул.

– И не умею быть один, – еще тише закончил Беззубик.

– Что? – быстро спросила я, пока Гай не начал говорить. – Связь распалась? Так Траяна точно больше нет?

Дарио молчал и смотрел на меня. Гай тоже молчал. Я и так все поняла.

– А Эстелла?.. – голос вдруг потерял силу.

– Я ездил к ней. И я искал его. Она ищет до сих пор.

Молчание было долгим. Итак, Траян мертв. Но ни один из его вампиров, почувствовавших, как разорвались нити связи с создателем, никому не сказал.

– Вы все – близнецы, Меучча, кто там еще – не сказали даже Эстелле, что связь разорвалась? – спросила я, наконец, когда поняла, что уже могу говорить.

– Мы и друг другу не сказали, – Дарио провел пальцем по лезвию кинжала. – А хотя я не знаю. Я должен был уйти, не успел увидеть, что творится там.

– А что там за предписание Форума касательно тебя? – вспомнила я еще один смутивший момент.

– Когда-то Дарио, – вместо него начал Гай, – устроил форменную показуху: светился долго среди смертных, уйдя от Траяна, а потом порешил уйму народа и сбежал. И это уже было в двадцатом веке. Фотографии в газетах и на стендах полиции и прочие прелести. Мы наказали его так: если гибнет один мастер – иди к ближайшему к тебе патерналу, старшему по положению или, на худой конец, по возрасту. Видишь, тут мы не предусмотрели, что Траян может отдать Дарио приказ повиноваться смертному человеку.

Мне стало более-менее понятно.

– Я был у Эстеллы, как уже сказал, – Гай расстегнул рукава своей голубовато-серой рубашки, принялся закатывать их. – Дарио, плесни мне коньяка, пожалуйста. Так вот, Эстелла искренне верит, что Траян жив и даже не пожелала слушать меня. У нас с братом слабая связь была, слабее, чем с у него с детьми, но я тоже почувствовал, что все ушло.

– Что там у них происходит? – спросил Дарио, поднося отцу наполненный стакан и бутылку.

Гай вздохнул.

– У них в доме уйма вампиров, я увидел даже тех, кого по полвека не встречал. Меучча занимается административной работой вместе с Оддантонио. Пьетро и Примо координируют действия бойцов. Поисковой командой руководит Джаннини…

Гай пояснял это нам, сыпал именами, которые ничего мне не говорили, и вскоре я абстрагировалась от рассказа. Однако прежде узнала, что Траян исчез как-то уж очень незаметно, последний раз его видели Эстелла, Пьетро, Линка и Меучча, которых он высадил из своего лимузина возле ювелирного в Риме. Лимузин нашли на одной из стоянок в центре города. Ни следов водителя, ни Траяна не нашли. Судя по снимкам с камер наблюдения (промежуток между снимками – минута), лимузин появился на стоянке между 1.32 и 1.33 в ту же ночь, когда Траян не вернулся домой. Кто его пригнал туда – не было известно.

Встав и подойдя к столику у окна, я принялась бездумно перебирать маленькие листочки бумаги, на которых сейчас существовал схематически мой очередной роман. Хотелось плакать, но я отогнала это нерациональное желание. Не так уж хорошо я знала Траяна… Но кто, кто мог его выследить, вообще достать так, что никто не заметил и не поднял хай на всю романскую землю?..

– Он знал его, – кажется, мои губы сказали это быстрее, чем мысль пришла в голову.

Я повернулась к Дарио и Гаю. Они смотрели на меня, ожидая еще каких-то слов.

– Траян знал этого человека, – повторила я, – который его… уничтожил.

– Это вероятнее всего, – кивнул Гай, – не представляю, как иначе его можно было без шума взять. И убили его исподтишка, конечно. Иначе никак.

– А было что-то подозрительное в последнее время в Риме? Ну, или вообще в Италии?

Лицо Гая стало усталым.

– Нет, кошечка, – с легкой иронией ответил он, – только массовые гибели вампиров и мастеров стран.

И в самом деле… Ко мне вдруг подступила паника, сдавив горло. Пракседа, Дубравка, Траян, покушение на Фолькера…

– Пока мы держим это в тайне, – заметил Гай, – но Лихтенштейн лишился своего мастера.

Дарио так резко вскинул голову, вцепившись в моего отца взглядом, что я с вопросом посмотрела на него.

– Макс, – только и произнес мой вампир.

Его черные глаза превратились в две безжизненные стекляшки. Вампир отпил из стакана и, поднявшись, скрылся на балконе.

– Просто на улице, не поздним вечером, возле дома смертной любовницы мастера. Нашпиговали Максимилиана серебром, как и его спутников двух, снесли головы и скрылись прежде, чем кто-то из жильцов опомнился и успел хоть что-то увидеть. Убили выстрелом очевидца, смертного.

– Гай, – позвала я, – что делает Форум? Почему они все это допускают?

– Мы ищем, Гайя, – усталое лицо отца стало еще более усталым. – Безрезультатно. Мы потеряли – но это еще более секретная информация – уже нескольких людей из отдела внутренних расследований. Потеряли кураторов.

Я вздрогнула. Наверное, в моих глазах появилось столько страха, что Гай улыбнулся и поманил меня к себе.

– Они все были молоды. Двести-четыреста лет, – Гай обвил рукой меня, скользнувшую к нему, прижал мою голову к своей холодной груди.

Медленно застучало сердце отца.

– Меня не достать им, поверь.

А Траяна достали же, пытаясь бороться с паническим приступом, я шумно выдыхала в солнечное сплетение отца. Чувствуя, как колотится мое сердце, Гай успокаивающе гладил по спине, и его сердце билось так уверенно и размеренно, что я постепенно справилась с собой. Допив коньяк, Гай отставил стакан и обнял меня уже двумя руками.

Наверное, это от того, что в нас текла одна кровь, его прикосновения и объятия для меня были целебными в прямом смысле. Даже Ингемар с его страстью к обнимашкам ощущался не так, как Гай. Погладив меня по спине и голове, Гай сжал ладонь мою, что покоилась на его плече. Я отлипла от груди отца и села чуть повыше, склонив голову ему на другое плечо. Я смотрела на изящную кисть отца, будто выточенную из слоновой кости. Такие мелочи выдают аристократов: его предкам не приходилось работать в поле или орудовать топором или молотом. Их руки не поднимали ничего тяжелее золоченых бокалов и кошелей с монетами, изредка – мечей. А конкретно этим вот рукам, что так крепко и надежно держали меня сейчас, куда чаще приходилось пользоваться кинжалами и гарротами… Отогнала эти мысли. Почему-то думать о Мане или Ингемаре как об убийцах было проще. Может, я ненормальная, но это так. Но когда я думаю о том, что Гаю приходилось убивать и, возможно, чаще, чем викингу или зеленоглазому – что-то совсем детское и упрямое, напуганное, просыпается во мне. Мой отец не может быть убийцей, нет, говорит оно.

Когда смерть всегда так близко, не думаешь о том, как выжить. Думаешь только об этой самой смерти, о том, почему ты обречен бояться и видеть ее постоянно.

– Гайя, ты бояться не должна, – услышала я спокойный тихий голос отца. – Ты не умрешь. Никто не безумен настолько, чтоб убивать дампира.

– То есть, ты все же думаешь, что мы имеем дело с вампиром? – истолковала по-своему я его слова.

– А если и нет, то медики не убьют смертную тоже.

Я хотела сказать, что вампирскую подстилку еще как убьют, только еще помучают перед смертью, однако Гай будто читал мои мысли.

– Если ты убедительно сыграешь несчастную, засосанную до полусмерти жертву – не тронут, уверен.

Конечно, он не читал мысли. Когда ты живешь так долго, всё для тебя становится открытой книгой. И все. Это Гай мне сказал когда-то, в наши счастливые полгода вместе. Так странно. Совсем недавно это было, а мне кажется, что с тех пор, как Гай катал меня на качели в парке в Римини, ужинал со мной в старинном ресторане в Милане, выбирал придирчиво одежду для меня в Париже, прошло несколько лет.

– А ты сыграешь? – вдруг после продолжительного молчания спросил он. – Пообещай мне, пожалуйста, что сыграешь.

Когда-то он просил меня делать все, что угодно, лишь бы выжить. В ответ на мое «Есть вещи пострашнее, чем смерть» он резко оборвал меня, велев никогда больше не произносить подобные глупости.

– Нет таких вещей, запомни. Пока ты живешь – ты, черти б меня побрали, живешь и можешь что-то сделать. Никто из тех, кто был на иных планах, не знает, что бывает с теми, кто умер в нашем мире. Нет никаких подтверждений того, что есть жизнь после окончательной смерти. Так что живи, Гайя, – вкрадчиво, заглядывая мне в глаза, сжимая до боли мои плечи, сказал тогда Гай. И я в первый и последний раз видела его таким. – Живи и делай все возможное, чтобы выжить.

– Разве с годами не устаешь от жизни? – ляпнула я тогда. Не слишком умно, но это же я. – Я слышала от вампиров постарше, что это порядком надоедает.

Глаза Гая умеют сверкать. То есть, по-настоящему я не видала такого, только в книгах читала. У вампиров глаза порой отливают алым – когда они кормятся, в основном. А вот у Гайя глаза действительно на миг становятся яркими, как ртуть или серебро.

– А от меня ты такое слышала когда-нибудь?

– Нет…

– И не услышишь. Я получил много уроков, уже даже будучи 2000-летним, и один из них, недавний совсем, таков, – Гай тогда коснулся губами моего лба, – если бы я в середине двадцатого века погасил свет для себя, как вынуждали обстоятельства – то не увидел бы высадку человека на Луну, Интернет и авто, обогнать которые даже вампиру не под силу. И тебя бы не увидел.

Вспомнив все это, я ужасно расстроилась и расчувствовалась. Больше всего на свете сейчас не хотелось выпускать Гая из своей осьминожьей хватки. Для верности я ногой обхватила колени отца.

Моя любимая подруга Ляля любила говаривать, что никто не гладит по голове так, как мама, и я переняла эту фразочку от нее. К сожалению, испробовать, так сказать, на ощупь прикосновения Анны Александровны Антонин я никогда не могла, точнее, не помнила. Лариса, моя единственная мать, умела и утешать, и выписывать люлей очень основательно. Папа Валера понимал и не осуждал никогда, и до сих пор остается для меня самым добрым, чутким и понимающим, от его прикосновений и родительских ласк оставалось послевкусие, наверное, ничуть не хуже того, которое могла бы дать моя белокурая мама.

Но ничто не могло сравниться с прикосновениями и объятиями Гая. Он был лучшим, что со мной случилось, и мне не зазорно вовсе, что лучшим мужчиной в моей жизни является мой отец. Может, это инфантильно и глупо, но… И сейчас, обнимая его изо всех сил и всеми конечностями, я с ужасом осознавала, что даже моя крепкая хватка и моя самая горячая любовь не смогут защитить Гая от неведомой угрозы, нависшей над ним.

Дарио на балконе простоял часа три, наверное. Когда он вышел, наконец, у нас как раз были гости. У меня нечего было есть, пришлось заказать пиццу, Гаю же – позвонить по номеру человека, поставлявшего вампирам здоровых молодых людей. Пока я заказывала пиццу с копченостями, пармезаном и помидорами, Гай заказывал себе «девушку лет двадцати трех». Непритязателен он всегда был, это я помнила еще с тех раз, когда Гай закусывал людьми при мне во время наших европейских вояжей.

В крупных городах у Гая были свои поставщики, знавшие его вкусы: молодые женщины от 20 до 25 лет, здоровые, непьющие и некурящие. Мой отец всегда был (при мне, по крайней мере) сдержан и обходителен с «едой». Он не мучил и не пользовался ими в других целях. Поев, всегда сразу же отправлял восвояси, даже если – о, очень часто! – они высказывали желание остаться.