Текст книги "Волшебные истории"

Автор книги: Гай Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Знаешь что, Ведде, – сказала Тар-Агне медленно, – я больше никогда не хочу здесь ходить, – она сжала руку мальчика так, что ему стало больно. – Давай быстрее отсюда уйдем и больше никогда здесь не будем ходить. Почему чтобы увидеть Луну и послушать музыку, нужно идти такой дорогой? Скажи, Ведде, может быть, есть другая? Не такая ужасная?

– Не знаю, – сказал Ведде задумчиво. – Пойдем. И больше сюда не смотри.

– Ведде, – прошептала принцесса, – а ты знаешь, где рубят головы?

– Сейчас головы уже не рубят, – успокоил мальчик. – Сейчас или вешают, или расстреливают, как-нибудь травят, душат. Вот в старину – да, головы так и летали. Их обычно отрубали на площадях, чтобы все смотрели и веселились.

– Скажи, Ведде, – прошептала принцесса и отвернулась от страшной двери. – Когда рубят голову, ведь кровь во все стороны?

– Ха, – усмехнулся мальчик недобро. – Когда рубят голову, кровь из шеи фонтаном.

– Ты видел?! – глаза принцессы сверкнули синими молниями.

– Нет. Лекарь рассказывал, что в шее у нас есть специальная жила, в которой течет вся кровь, которая у нас есть. И если голову отрубить, то эта кровь там так сильно течет, что сразу начинает бить струей. Пока не закончится, и вся вытекает.

– И что, – прошептала принцесса, – если зимой, вся кровь – на снег? Красная горячая кровь – на белый холодный снег?

– Еще как. И снег тает, и от него идет пар, и голова откатывается по снегу и пачкает его кровью. А туловище дрыгается и дергается, но недолго.

– И люди смотрят и веселятся?

– Всей площадью.

– Я прикажу всех, всех, всех отправить на плаху, чтобы больше никто не смотрел и не веселился! Как страшно, противно, как гнусно!

– Не убивайся, – Ведде погладил девочку по плечу. – Это было давно, в старину. Сейчас головы уже не отрубают, я же тебе говорю.

– А как же тогда веселятся?

– Ха! – мальчик презрительно хмыкнул. – Изобретают. Нужно идти, Агне.

– Давай больше никогда сюда не придем! – воскликнула принцесса, дергая Ведде за руку.

– А если ты еще раз захочешь посмотреть на Луну?

– Может быть, поищем другую дорогу? – тихо спросила девочка, и в глазах ее заблестели слезы. – К Луне, наверно, много дорог? Не может ведь быть только одна? Да еще такая ужасная?

– Конечно. В мире есть разные вещи. Есть такие, которых должно быть только по одной, как Луна. А есть такие, которых должно быть помногу, как дороги к Луне. Я знаю пока только эту, и я тебе показал. А вообще, я так думаю, у каждого своя дорога к Луне.

– Ну да, – вздохнула Тар-Агне. – А то представь, сколько народа тут бы столпилось. Не только же мы хотим посмотреть на Луну?

– Ха, – кивнул Ведде. – Еще бы. Вот хотя бы несколько человек – музыканты, мои знакомые. Им время от времени просто обязательно нужно смотреть на Луну. А то им становится плохо, и они не могут сочинять музыку.

– И что, умирают, да?

Они снова двинулись в путь.

– Многие, – сказал Ведде, рассекая фонариком тьму.

– Но как получается, что на Луну смотрят все... На Луну смотрит столько народу, а ее всем хватает?!

– Знаешь, Агне, последнее время я думаю, что если Луну вправду поделить на всех, то ее, конечно, не хватит.

– То есть? – принцесса едва поспевала за мальчиком.

– Понимаешь... Луна – она так устроена, что на нее можно смотреть хоть лопни столько. И можно каждому, всем подряд. Но чтобы что-то высмотреть, настоящее... Это могут не все. Вот есть у меня знакомый. Он не то чтобы слепой, но с глазами беда. Путает красный с зеленым.

– Это как?!

– Не знаю. Лекарь говорит, что, в общем, это нормально и таких людей немало. Их даже больными не называют. Так вот, попробуй ему объясни, как в лесу разыскать землянику? Он ее не увидит, красную на зеленых листьях.

– Да?! – принцесса остановилась. – Он же умрет с голоду!

– Так вот и с Луной. На нее можно смотреть хоть тресни сколько. Но если ты не умеешь видеть серебряный цвет, никогда не поймешь, почему Луна такая красивая. Так что Луны хватит еще надолго, не переживай. Мы пришли.

Они свернули в какой-то проем и стали подниматься по лестнице. Потом Ведде пнул какую-то дверь, и они прошли в ход. Они пустились по этому ходу – запахло мокрой землей, свежими листьями, повеяло ветром – и вышли в промозглую ночь.

* * *

Ход вывел их на берег реки. Было сыро и холодно. Листья шуршали в ветре, тихо плескалась вода.

– Мы где? – с восторженным ужасом огляделась принцесса. – Река! Мы пришли?

– Пока нет. Но мы уже вышли из Замка.

– Вышли из Замка?! Я никогда не выходила из Замка! Дядюшка говорит, что мне нечего делать за Замком. Там вовсе не так, как пишут в книжках. Он говорит, что я еще успею выйти из Замка.

Они поболтали руками в воде, потом Ведде указал в небо:

– Если бы Луна поднялась, мы бы увидели Замок в ее лучах. Знаешь, как это красиво! Ночью он весь воздушный, как будто соткан из серебряных линий. Их как будто чертит Луна, когда освещает крыши, парапеты, бойницы и шпили. А особенно здорово смотрится моя Башня. И особенно когда Луна повиснет прямо над ней! Получается огромная серебристая лампа, которая освещает Замок и лес. И если есть облака, они – как будто призраки с серебряной гривой. А деревья – как серебристые слитки. И небо такое черное и бездонное, и в нем крапинки звезд, и все так спокойно, прозрачно, так здорово! Все так уютно, особенно когда в Замке светятся оранжевые

окошки.

– Я хочу посмотреть! – Тар-Агне подпрыгнула. – Ведде, возьми меня в следующий раз! Когда все будет как ты сказал! Когда Луну повесят над Башней и зажгут оранжевые окошки! Возьми меня, ну пожалуйста, Ведде! Я даже пройду этой дорогой еще раз, и завернусь в пыльный мешок, и не возьму крысу... И если нужно, посмотрю на кости... Но ты меня возьми обязательно!

– Хорошо! – кивнул Ведде. – Но сейчас нам нужно идти. Осталось немного – это недалеко.

– Какие они все-таки обманщики, – сказала принцесса, подумав. Она вприпрыжку спешила за Ведде, по гальке речного берега. – Ведь дядюшка знал, что за Замком так здорово! Он же видел, он же бывает за Замком?

– Ты просто еще не знаешь, что бывает за Замком. А он знает и, наверно, думает, что тебе это не понравится. Он у тебя на самом деле хороший, пусть даже ставит в угол на четыре часа.

– Да не ставит, говорю же тебе... Врут твои люди. Все врут, все обманщики, – принцесса вздохнула.

Они шли, и журчала вода, и шуршал ветер в деревьях. И ветки склонялись над речкой, а капли листвы срывались и булькали, и было спокойно, свежо, замечательно. Потом Ведде свернул с берега в лес, и они пошли по тропе, спотыкаясь о корни.

Тропа пошла в гору, они поднимались долго, и принцесса устала ждать – когда же они, наконец, увидят Луну, а Ведде сыграет ей музыку. Ей стало казаться, что уже наступает утро, что Луна спряталась на день, что сегодня, как всегда, ничего не получится... Как вдруг!

Лес кончился. Они вышли на вершину холма. Трава – мягкая, шелковистая, ласковая – послушно стелилась под ноги. Впереди склон уходил вниз, и под ним расстилался, раскидывался, разливался до горизонта замечательный серебряный мир!

Облака расступились, и в черной полынье небес Луна – вот она! – спокойно жгла холодным сиянием холодную бездну. Серебряный свет лился, пропитанный влагой ночи. Запах был непередаваем – это был запах Луны, запах спокойного серебра света. Принцесса замерла, не двигаясь, боясь спугнуть даже капельку лунного запаха, даже черточку лунного серебра.

Мир – впереди, под ногами – лежал и безмятежно светился. Облака плыли вокруг, охраняя Луну от волнения. Ведде снял с плеча лютню, сосредоточенно тронул струны и начал играть, а принцесса стояла, смотрела и слушала.

Музыка была короткая и простая, пара аккордов и несколько нот – но такая серебряная, такая хрустальная, такая лунная! Влажная как небеса, прохладная как трава, бездонная как весь мир – который уютно моргал теплыми огоньками в ночи. Как все это было здорово! Принцесса стояла, смотрела, слушала, не двигаясь, не дыша, не думая ни о чем. (Думать сейчас было нельзя – нужно было смотреть, слушать, вдыхать лунный запах, ощущать лунный свет... Потому что как раз такого больше никогда не будет.)

Ведде доиграл музыку и сказал:

– Эта музыка не называется. Она просто играется, и все. Ну как?

– Мне очень понравилось! Мне очень, очень, очень понравилось! Это очень хорошая музыка! Только можно я тебя попрошу, Ведде, – давай ты никому ее больше не будешь играть? Потому что ее нужно играть только здесь, и мне. Ладно?

– Но ведь я для тебя ее и придумал, – сказал Ведде серьезно. – И чтобы как раз была такая Луна. Если такую музыку сыграть кому-то еще, да еще в другом месте, она испортится.

– Да! Поэтому больше не играй ее никому, и больше нигде, – Тар-Агне взяла мальчика за руку. – Даже мне не играй, если не будет такой Луны. Я не хочу, чтобы испортилась такая хорошая музыка. Жалко, конечно, что нельзя ее взять и принести домой. А потом иногда послушать. Но ведь нельзя, да, Ведде? Нельзя?

– Нельзя, – кивнул мальчик, вешая лютню за плечи. – Ты же не сможешь взять и принести домой именно эту Луну, – он посмотрел в небо. – Я тебе, конечно, смогу ее и в Замке сыграть. Но толку? Ведь в замках не бывает такой Луны.

Они вошли в лес и двинулись вниз, оставив Луну на вершине холма.

* * *

– Давай еще раз вдохнем воздуха – и обратно. Уже глубокая ночь, нужно спать.

Ведде обернулся спиной ко входу в подземелье и сделал глубокий вдох. Тар-Агне сосредоточенно подышала и перед тем, как нырнуть в духоту, сказала:

– Знаешь, Ведде! Я все-таки прикажу устроить такую Луну в Замке. Пусть все смотрят. Ведь ты говоришь, Луне не страшно, если на нее будут смотреть даже все?

– Ха, – сказал мальчик с неодобрением. – Нужно было с самого начала устраивать Замок так, чтобы из него было видно Луну. А теперь уже поздно. Ведь даже с самого верха Башни Луну так не видно.

– Ну да, – вздохнула принцесса. – Интересно, а дядюшка знает, что Луну бывает так видно?

– Думаю, знает, – кивнул Ведде.

– Да? – ужаснулась Тар-Агне. – И что, он тоже одевался в мешок, держал в руках нож, смотрел на страшные кости? Чтобы увидеть Луну?

Они вошли в ход и погрузились во мрак.

– Насчет мешка не уверен, а нож он держал и костей видел кучу.

– Не хочу я костей. Не хочу, не хочу, не хочу я ножей и костей. Пусть их никогда не будет, Ведде, пусть их отменят. Я прикажу, и их отменят, пусть только попробуют не отменить!

– Ха. Если бы все можно было так просто решить.

– Я все равно прикажу! А если они не отменят, я прикажу отправить их всех на плаху.

И они шли обратной дорогой, и больше не разговаривали. Прошли страшные коридоры с темницами – в которых лежали кости, прошли страшную комнату – в которой животных разрубали на части, прошли страшную кухню – в которой стояли котлы, сковороды и кастрюли. И Ведде засунул принцессу в мешок, и затолкал ее в дырку, и проволок обратно в опочивальню, и там они выпали из отдушины, и он достал из мешка принцессу, и они долго чихали на чистом ковре.

– Ну вот, – сказал, наконец, мальчик. – А теперь ложись, я тебя укрою, и ты будешь спать. Как твоя шишка?

– Немножко болит, но уже совсем ничего, – ответила принцесса, сворачиваясь клубочком. – Пожалуй, и вправду поспать, что ли? Опять завтра дядюшка придет со своими послами. Вот они надоели! Ведде, спаси меня от послов. Я хочу Луну, и хочу музыку, и не хочу дурацких послов, с ятаганами. Спаси меня, Ведде.

Ведде присел у изголовья кровати, поправляя подушечки, чтобы принцессе было мягче, удобнее и уютнее.

– Как мне понравилось, Ведде! – бормотала девочка, уже засыпая. – Так здорово, что ты пришел... Показал Луну и сыграл музыку... Ты придешь еще, ладно? Обещай...

– Конечно приду. Когда у меня нет вечером репетиции, мне обычно нечего делать.

– Тогда приходи ко мне, засовывай в мешок и волоки... Куда хочешь... Только чтобы из Замка... Мне так понравилось... Ты придешь?

– Ха, – сказал мальчик задумчиво, сидя у изголовья. – Я тебе могу показать такие места!

– Так ты обещаешь, ладно?.. Обещай...

Принцесса вдруг открыла глаза, полыхнувшие синим огнем в мерцании ночников.

– Ведде, давай убежим! Ты знаешь такие места! Давай убежим и будем там жить! Давай убежим, убежим, убежим!

Она приподнялась на кровати.

– Нет, Агне. В таких местах лучше не жить все время. В таких местах нужно бывать. Вот это нужно, и обязательно. А жить можно и в Замке. Не так он и плох, – Ведде снова уложил принцессу и снова укутал ее одеялом. – Так что спи. Уже поздно.

– Все равно, давай убежим... Хоть куда-нибудь... Обещай, ладно?.. Ведь ты обещаешь?.. Убежим... Хоть немножко...

Она засыпала.

* * *

ЧЕТЫРЕ БОЧКИ ЧИСТОГО ЗОЛОТА

Однажды зимним вечером в трактире на Побережье завязался разговор о Драконе и сокровищах, которые он охранял. Погода выдалась особенно неприветливая. За дверью бушевал ветер, волны пенились на берегу, мокрые тучи неслись над водой. Наступали холодные, хмурые сумерки, на улицу никто не совался, трактир почти пустовал.

Обычно, даже зимой, от шума здесь можно было оглохнуть. Огромный стол напротив огня облепляли завсегдатаи и проезжие – те, кто жил в городе наверху и те, кто причаливал к пристани под скалой, шлялся по кабакам, рассказывал небылицы, глушил грог, выбивал кому-нибудь глаз, в ответ терял зуб – и продолжал путь по бурному зимнему морю.

На этот раз непривычную тишину нарушал только грохот ветра за дверью и единственный разговор. Сегодня здесь были: пара матросов с Южного берега (капитан пережидал шторм в замке, за бокалом крепкого с герцогом); пара матросов с Северной стороны (они опоздали на свой корабль и теперь слонялись повсюду, пытаясь наняться хоть куда-нибудь); старик, который проводил здесь каждый день независимо от погоды (и все же никто не знал, как его звать и где он живет); два мальчика.

В очаге трещал веселый огонь, под потолком уютно моргала лампа, из кухни вкусно пахло. Старикан допрашивал матросов-южан, отхлебывая грог из огромной кружки.

– А капитан у вас кто? Соленая Крыса?

– Ну да-а...

– Знаю... А боцман? Лысая Борода?

– Ну да-а...

– Знаю... А идете, поди, на Острые скалы?

– Ну да-а...

– Знаю... И, понятно, через Мертвую зыбь?

– Ну да. А как еще?

– На прошлой неделе там опять затянуло корабль, – старик покивал с некоторым удовлетворением. – Зыбь – вообще место опасное, а зимой подавно. Вот через Остров, небось, быстрее и спокойнее?

– Спокойнее? Ты, старый, шутник, видно, тот еще, – матрос-южанин хмыкнул и стукнул по столу кружкой. – Быстрее-то оно быстрее, намного. Но спокойнее? Ха.

Матросы-южане и матросы-северяне переглянулись.

– Что «ха»? – старик оглядел всех по очереди. – Дракона боитесь? Сынки! Нет там никакого Дракона.

– Ага, – ощерились в ответ матросы. – Может, скажешь, драконов вообще не бывает?

– Не бывает, конечно. Я вот сколько живу, ни одного не видел.

– Рассказывай! – гаркнул матрос-южанин. – Да я сам видел Дракона, и не раз!

– Рассказывай, – старик прищурился. – Какой же он?

– Ну, не знаю... Я его ночью видел. То есть не его, а как он летит. И слышал. Огонь, грохот! Пролетел – такой шквал, нас чуть не перевернуло. Прошлой зимой и видел. Кстати, недалеко от вас. Как вы тут живете, ближе всех к Острову?

– Так и живем. Потому что не Дракон это был, – старик отхлебывал грог маленькими глотками.

– Ха! А кто же? Наш Крыса? Да выпей он целую бочку, никогда так не загремит. Вонять, правда, будет крепче дракона.

Матросы радостно загоготали.

– Что за вздор! – вмешался в разговор мальчик, который сидел у края стола и прислушивался. На его круглом лице застыло брезгливое раздражение. – Драконы не воняют!

– Хм, – старик обернулся к мальчику. – Тебе почем знать?

– Да так. Бывал я на Острове, раз несколько. И Дракона видел.

Теперь все обернулись к мальчику.

– А что, правда летом он целый караван спалил? – спросил матрос с севера.

– Враки.

– Но ведь был караван! Был – и сгинул. Не мог же он утонуть, до последнего корабля? Летом в наших морях штормов не бывает.

– Караван, – мальчик поморщился. – Про то, как пропадают караваны, надо не у драконов спрашивать. У Дракона на Острове пещера с сокровищами, и у него там золота столько, что вы за десять лет не увезете, на всех своих кораблях. Ему до ваших караванов, как...

– Ну, это и мы слышали, – сказал старик, хлебнув грога. – И что стережет их уже четыре тысячи лет, и что каждую неделю к нему привозят по девственнице...

– За девственницами он сам летает, – уверенно перебил южанин. – К нам прилетает, раз в месяц, и сжирает по девственнице.

– Драконы ведь питаются только девственницами, – подхватил северянин.

– Ну да, – раздраженно хмыкнул мальчик с круглым лицом. – У них от обычных женщин изжога. Это вы тоже слышали? – он оглядел старика.

– Конечно, – кивнул тот, хлебнув грога. – А сам-то ты видел, как Дракон прилетает и ими питается? – старик обернулся к южанину. – Или тоже... Ночью?

– Люди говорят, – ответил матрос неопределенно, заглядывая в пустую кружку.

– Люди говорят, а ты не слушай, – отрезал мальчик. – Болтаете всякую ерунду, а сами к Острову даже не подходили.

– А ты подходил? – заворчали матросы. – Врешь ты все.

Но мальчик только махнул рукой.

– Что толку вам объяснять. Если вам нравится, чтобы драконы питались девственницами, пусть питаются. Только они ими не питаются, хоть вы тресните от досады.

– И чем же они тогда питаются? – немедленно поинтересовался старик. – Тебе твой Дракон не сказал?

– Во-первых, не мой, а ваш. Это вы к нему ближе всего. Сам я с востока, а у нас драконов уже не осталось. Во-вторых, не сказал. Я с ним по таким пустякам разговаривать бы не стал.

– Ха-ха-ха! – матросы расхохотались и застучали кружками по столу. – И о чем же ты с ним разговаривал? Ха-ха-ха!

– О чем, о чем, – мальчик хмуро усмехнулся, оглядывая матросов с неодобрением. – О сущем. С вами о сущем разве поговоришь? В общем, я пошел. Тут у вас то же самое, что по всему Побережью. Дракон спалил караван, Дракон съел девственницу, Дракон – убийца и поджигатель, нет от него никакой жизни. И главное, такая коварная хвостатая сволочь, что без бочонка грога его не увидишь. В общем, бывайте... Надо идти, мои дармоеды там без меня перережутся или корабль утопят. Нельзя оставлять надолго.

Он допил кружку, поставил на стол, положил рядом монету и развернулся к дверям. У выхода его, однако, остановил другой мальчик, который все это время с интересом прислушивался.

– Послушай, – сказал он нерешительно. – Надо поговорить. Пару минут, задержись?

– Можно, – ответил мальчик с круглым лицом, посмотрев в глаза незнакомцу.

– Присядем? – тот кивнул на укромное место в тени за очагом.

– Можно.

Они прошли к столу, цепляясь за скамейки плащами.

– Меня зовут Шеда, – представился незнакомец. – Я ученик звездочета местного. Живу у герцога, в замке.

– А я Лепа. Пират. Хожу тут везде. Ворю и граблю.

– Воришь? Это у вас на востоке так говорят?

– На востоке еще не так говорят.

– Слушай, у меня тут дело к тебе небольшое, – Шеда помялся. – Ты как-нибудь еще разок на Остров не собираешься?

– Да нет пока. А тебе что, к Дракону нужно?

– Ну да... – Шеда снова замялся. – Понимаешь, уже месяц ищу кого-нибудь, чтобы подбросили. Никто, сам знаешь, туда не ходит.

– Еще бы, – усмехнулся Лепа, оглянувшись на старика и матросов, которые продолжали зубоскалить.

– Понимаешь, я денег заплатить не могу, у меня столько нет. Вот ищу, может быть, с кем по дороге получится.

– Долго ждать, – усмехнулся Лепа. – Хоть с деньгами.

– Да вижу, – Шеда вздохнул.

– А что тебе так приспичило? Подожди до весны. До отмелей тебя довезут точно, а там на ялике, весной-то?

– Понимаешь... – Шеда опустил глаза. – Я больше ждать не могу. Да и нельзя ждать! Как бы тебе объяснить... Вот у нашего герцога дочка. Она мне ужасно нравится. Знаешь, я просто не могу без нее, вообще. Будто мы с ней раньше где-то были, а в этом мире встретились снова, чтобы вместе быть. Нет, мы как бы откуда-то просто взялись... А в этом мире... Тьфу! Как бы тебе объяснить...

– Никак, – мрачно перебил Лепа и тоже вздохнул. – Знаю я это все. В общем, тебе нужно золото, чтобы выкупить девчонку у герцога. Иначе, понятное дело, тебе ее не видать.

– Ну да! – воскликнул Шеда, испытывая облегчение от того, что не пришлось объяснять такое тонкое положение. – Он ведь мне ее не отдаст просто так. Во-первых, кто я такой, во-вторых...

– Только не надо, – Лепа поморщился. – Кто такой, кто не такой. Герцогу все равно, кто ты такой. Ты его тоже пойми, для него что девчонка, что земля, что деньги – все капитал. У него государство на шее, представь! Ему приходится государственно мыслить! Ты умеешь государственно мыслить? Этому учиться надо. Только не учат нигде. А пока сам научишься, так и государства не останется.

– Ну так вот, – кивнул Шеда, – я и хочу разрешить эту задачу. Если мы с ней убежим, получится, что герцога мы обворуем. А ему государство кормить... Если не убежим, и герцог продаст ее какому-нибудь принцу, с Северной стороны, видел я одного, то... Я-то ладно, но вот она! Знаешь, если ее кто-нибудь обидит, если она будет плакать, то я... То я...

Шеда сжал кулаки.

– А-а, – отмахнулся с досадой Лепа. – Знаю. Я бы тоже так сделал. Даром что не люблю крови.

– А как же пират?

– Так я же ворю и граблю. Я ведь не режу никого, – Лепа поморщился с отвращением. – Топлю иногда, но это без крови ведь... Ладно. У меня сейчас дел никаких особо нет. Народ по бухтам жмется – зима, сам понимаешь. Штормит неделями напролет. Грабить некого, топить нечего, скука. Сделаем так. Завтра с утра должно поутихнуть, выйдем. Туда день хода, вечером будем, если ветер не переменится. А он не переменится, я тут с пеленок хожу, погоду вызубрил.

– С пеленок? – удивился Шеда.

– Я потомственный пират! – произнес Лепа с мрачной гордостью и засопел.

– Здорово! – восхитился Шеда. – Эх, мы с тобой раньше не познакомились!

– Всему свое время, – отрезал Лепа.

– Это ясно... Где встречаемся?

– Как где? Приходи на пристань, с рассветом. Сходим на Остров, поговорим с Драконом, выкупим твою девчонку. Старик – что надо. Тебе на самом деле нужны деньги, и у тебя их нет. А у него пещера битком набита. Золотом всяким, бриллиантами, самоцветами. Выдаст тебе пару-тройку бочек золота. Думаю, твоему герцогу хватит – пусть пересчитывает.

– Я тоже думаю, хватит, – Шеда кивнул. – Только... Понимаешь... Ничего, что мы вместе придем?

– С девчонкой? – поморщился Лепа так, что Шеда вздрогнул. – Женщина на корабле... Ладно, что с вами делать. Я же понимаю. Да и старику показать нужно, кстати. В общем, завтра с рассветом на пристанях.

– Отлично! Как называется твой корабль?

– Никак, – сказал Лепа грустно. – А что?

– Ну... – Шеда замялся. – У корабля ведь должно быть имя? Название?

– У корабля, – сказал Лепа веско. – Только где ты сейчас такое найдешь – настоящий корабль? В общем, до завтра. С рассветом на пристанях, я вас замечу. Только не опаздывайте.

Он поднялся, прошел к дверям, кутаясь на ходу в плащ, вышел во мрак и ветер.

* * *

Утро выдалось такое же мрачное и промозглое, как день накануне, только ветер утих. Перед рассветом пробарабанил дождь, обострив аромат вереска. Море угрюмо билось в камень причалов. Промокшие скалы над берегом растворялись в низких тучах.

На востоке, над морем, оттуда, где восходило солнце, просочились холодные струйки света. Корабли у причала раскачивались, плавно и медленно, поскрипывая снастями. Над водой носились стрелами веселые чайки, разрывая криками тишину зимнего берега.

Сверху, дорогой из города, к пристаням спускались двое – мальчик и девочка. Обойдя бочки, ящики и мешки, они приблизились к толстоватому круглолицему мальчику – тот, в куртке нараспашку, засунув руки в карманы, прохаживался вдоль кораблей.

– Просил же, не опаздывайте, – сказал он мрачно.

– Ты говорил – с рассветом, – сказал Шеда.

– Но уже рассвело!

– Еще нет! – вмешалась девочка. Она улыбалась, глаза сверкали из-под капюшона. – Рассвет сейчас в самом разгаре! Смотри, как светится!

– Та-а-ак, – закряхтел Лепа, с кислым выражением оглядывая девочку. – Начинается... Ну ладно. Обещал ведь. Понимаешь, рассвет – это когда солнце появляется над горизонтом. Когда оно появилось, это уже не рассвет.

– Да? – воскликнула девочка. – И что это, когда оно уже появилось?

– Та-а-ак, – кряхтел Лепа, обходя девочку вокруг и оглядывая ее. – Начинается же.

– Ну? – спросил Шеда осторожно. – Нормально?

Лепа еще раз оглядел девочку, сказал с некоторым сомнением:

– Вроде сойдет... Сойдет. Можешь считать, пара-тройка бочек у тебя в кармане. Старик оценит, не бойся. Точно сказать не могу, но, может быть... Если она будет молчать, конечно... Даст и четыре. В общем, посмотрим. Как ее зовут?

– Мита, – Шеда помешкал. – Нормально?

– Годится, – Лепа вздохнул. – Пойдем, что ли.

Он отвернулся и зашагал к небольшому суденышку с одной мачтой. На мачте бился в ветру черный флаг с белым черепом и скрещенными косточками.

– Смотри! – воскликнула девочка. – Пиратский флаг! Я знаю, я видела в книжке! Правда, здорово? Поплывем под настоящим пиратским флагом!

По хлипкому трапику они взошли на корабль. Здесь хозяйничала команда – трое.

– Народ! – гаркнул Лепа хрипло. – Стройся! Отваливаем.

Команда быстренько подтянулась и выстроилась короткой шеренгой.

– Это Вермух, – Лепа ткнул в брюхо огромного детину с маленькой головой без шеи. – Это Гумка, – Лепа перешел к следующему матросу, такому длинному и угловатому, что было странно, как его до сих пор не сдуло с маленькой палубы. – Это Кубрулукук, – представил Лепа последнего, низенького колобкообразного человечка с огромными ушами. – В целом ребята послушные. Дело знают... Когда я им говорю, что и как делать. А больше от них ничего не требуется. По местам! – рявкнул Лепа хрипло.

Вермух, Гумка и Кубрулукук разлетелись по палубе.

– Отдать концы, – приказал Лепа сурово.

– Здорово! – воскликнула Мита, оглядываясь. – Ты и разговариваешь как капитан. Я знаю, в книжке читала. Отдать концы! Замечательно.

– Так надо, – отрезал Лепа.

– У тебя уютная лодка! – Мита разглядывала мачту, паруса, черный флаг и прочие принадлежности, аккуратно рассредоточенные по палубе. – Мне очень нравится. А давайте, когда меня купим, отправимся на ней путешествовать? И чтобы с черным флагом. Как она называется? Сколько человек в нее влезет? На ней, кстати, можно уплыть за Море?

– Во-первых, – разозлился Лепа, отталкивая новых знакомцев от борта, – это не лодка, а судно. Корабль! Ясно? Во-вторых, – засопел он, – я теперь, кажется, сам бы отдал бочку золота, чтобы тебя быстрее купили. В-третьих, когда мы тебя купим, мне будет нужно домой, а то у меня бабушка заболела. Ясно?

– Да! Давайте быстрее заберем золото и отправимся лечить твою бабушку. Только на... судне!

– Нет. Идите вниз, и чтобы я вас тут не видел.

– А сколько нам плыть? Это правда, что...

– Правда! Все, все правда, все, что ни спросишь. Мне работать нужно.

Он умчался командовать.

Шеда и Мита спустились в единственную каюту и примостились там на диванчике. В каюте под потолком висела клетка, в которой раскачивался грязно-желтый всклокоченный попугай. Когда вошли люди, он недовольно приоткрыл один глаз, снова зажмурился и нахохлился еще больше.

– Смотри, Шеда, смотри! – воскликнула Мита. – Это же попугай! Я знаю, у меня есть в книжке!

Она бросилась к клетке, но попугай разом проснулся, встопорщился и заверещал:

– Полундра! Спасите! Полундра!

В дверь просунулась Лепина голова.

– Не трогайте птицу!

– А я и не собиралась трогать, – обиделась Мита, возвращаясь на диванчик. – Я посмотреть только. Откуда он у тебя? Смотри, Шеда, значит, попугаи бывают. А то у нас в замке...

Лепа исчез.

Наверху снова загремели грозные приказания. Команда носилась по палубе, громыхая подошвами. Лепа ругался.

– Нет, вот ведь тупица еще! Вермух, пойди лучше ты сюда! Кубрулукук, болван! Кто же так затягивает! За что мне такое наказание? Да не эту! Сейчас пойдем вверх килем, башка твоя лопоухая! Все, выкину, всех! Рыб покормить – зима, голодные.

– Строгий, – сказала Мита, прислушиваясь. – Но заботливый.

Несмотря на сумятицу, паруса были поставлены и корабль набирал ход. Ветер вдали от берега посвежел, волны пенились, били в борт. Мита не выдержала, выскочила на палубу, пробежала на бак, вцепилась руками в леера и застыла. Ветер сорвал капюшон, взметнул волосы. Девочка вертела головой, глазея на море, рваные тучи, угрюмый рассвет, натянутые паруса.

– Вот это здорово! – она обернулась к Лепе, который стремглав кинулся вслед. – А ты заставляешь нас сидеть в ящике!

– Еще бы не здорово, – хмыкнул Лепа, схватив ее за руку. – Ты хотя бы предупреждай, что бежишь топиться! Тебя сейчас сдует к морским собакам! Я тебя ловить не буду, – он указал на бурные воды.

– А я не утону.

– Все вы так говорите, – сказал Лепа угрюмо. – Нравится?

– Ужасно! Я никогда не плавала в лодке с парусом.

– Значит так, – зашипел Лепа, снова вскипая. – Или ты говоришь правильно, или я запираю тебя в ящик! Будешь там смотреть в море и дышать свежим ветром. Ясно?

– Конечно! – Мита не переставала улыбаться. – Но я не знаю! Я же никогда не...

– Не ходила под парусом, – подсказал Лепа сурово.

– Ну да. Если я скажу что не так, ты не ругайся, а скажи, как надо. Вы все только и зубоскалите, когда что не так. А поправить, чтобы лучше было, никогда.

– Кто это мы все?

– Люди.

– Мита, не пререкайся с капитаном, – вмешался Шеда, который прибежал за Митой на палубу. – С капитанами не пререкаются.

– Я не пререкаюсь.

– Как же не пререкаешься, когда...

– Все! – взвыл Лепа, хватаясь за голову. – В ящик! Сейчас же!

– Ну-у! – расстроилась Мита. – Ты гадкий и бесчеловечный!

– Вермух! – заорал Лепа, кидаясь прочь. – Куда ты ее затягиваешь, дубина! Сейчас тебя на штурвал намотаю! Гумка, кто же так перекладывает! Когда тебя сдует только! Кубрулукук, брось этот штаг! Сейчас всех отправишь рыбам на завтрак, тупица ты лопоухая! Когда это кончится?

Корабль спокойно шел сквозь бурные воды. Как бы ни ругал Лепа свою команду, дело те знали. Парус мощно вздувался, устремляя судно к востоку. Черный флаг бился в ветру, сверкая оскалом черепа. Лепа еще покричал, прошелся-проверил снасти, вернулся на бак. Шеда и Мита стояли, завороженные, вглядываясь в сизые воды.

– Здорово? – спросил Лепа.

Мита с трудом отвела взгляд от моря.

– Я тоже хочу так жить! Плавать, ворить и грабить. Вот так рано утром отдать концы – и в море! И чтобы ветер в щеку, и волны с пеной, и парус гудит, и чтобы флаг с косточками! А впереди – горизонт и небо! Пусть холодно, но ведь так здорово! И брызги мокрые и соленые!

– Еще бы, – мрачно усмехнулся Лепа. – Тем более, не каждый день ходишь на Остров к Дракону.

– К Дракону! – воскликнула Мита. – А говорят – он выдумка! Но ведь он настоящий!